Текст книги "Клинок Судеб"

Автор книги: Владислав Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Вот и хорошо, – услышал он из глубины хижины голос старухи, – теперь можешь и ты пойти поспать. А ты, обратилась она, подходя, к парню, – вставай, одевайся и к столу. Голоден, небось?

Ядрею, действительно хотелось, есть, да так, что желудок сводило судорогами, от одного запаха кипевшей в казане похлёбки. Он откинул шкуру и с удивлением обнаружил, что совершенно голый.

– А как ты хотел? – Спросила колдунья, заметив его смущение, – эти двое тебя принесли слово мешок с костями, на тебе ни одного живо места не было. Почитай с прошлой луны здесь пролежал, пока в чувства пришёл.

– С прошлой луны? – Удивился парень.

– Да, милок, с прошлой луны. Вот её благодари, ни на шаг от тебя не отходила. Кабы не она, то я тебя давно бы на помойку выбросила, не жилец ты парень был.

Двери хижины распахнулись, и в кубах морозного пара вошла, Вильга, мать Синги. Она принесла два ведра воды, а следом вбежали младшие сёстры с небольшими охапками дров. Только вот Крохара нигде не было видно.

– Он на охоту ушёл, – предупредила Старуха вопрос Ядрея, – скоро должен вернуться, если конечно со зверем спорить не станет.

– Так ты говоришь, я здесь с прошлой луны лежал? А как я вас появился? Я помню только, как Сигурд пытал меня, и больше ничего. Хотя нет, лето и какой-то странный шатёр, а в нём Синга, в непонятных одеждах. Она мне пить давала и раны обрабатывала.

– Сюда тебя Крон с Сивиллом принесли, они нашли тебя возле деревни, думали, что помер, да ты шевелиться начал. Вот и решили тебя сразу к себе отнести, а потом увидели, в каком ты состоянии и ко мне отправили.

– Кто это такие Крон и Сивилл? Я не знаю таких.

– Ой, ли? А у кого ты ночевал, когда от нас в тот день ушёл?

– Я не знаю, набрёл на хижину охотников, правда, они мне странными показались.

– Вот это и были Крон с Сивиллом. Они тебя нашли. Странно, конечно, что они тебя не бросили. Обычно они не вмешиваются в дела людей. Но, видимо, ты им нужен парень, коль не дали тебе сгинуть под тем деревом. Я вот тоже, сколько не смотрю на тебя парень, а всё не могу понять кто ты таков?

– Я, бабушка?

– Ты, парень, ты.

– Да, человек, я бабушка, простой человек, причём человек потерянный.

– Что потерянный, так это точно. И где искать себя намерен?

– Сперва в деревне, потом в других краях, коль там не найду.

– В дереве ты уже был. Что из этого получилось?

– Правда, твоя, был, да вот только дела все не сделал.

– Что за дела там у тебя стались?

– Месть, бабушка, это дело для меня самое главное.

– За кого и кому мстить, намерен, парень? Обидчик-то твой уже в могиле лежит, от него вон только вдова осталась, да дети сироты.

– Не он обидчик мой, как оказалось, другой. Родгар, сам не знал, что творил, и не его вина, что я здесь, а родные мои в земле не упокоенные. Выходит, другому, я отомстить должен и за своих, и за Сингу вон, с матерью да сёстрами.

– Не пойму я тебя парень. Но видать прав ты, коль Боги тебе жизнь даровали, а эти двое не бросили в снегу помирать. Ладно, потом поговорим, иди вон к столу, обедать будем.

Одежда Ядрея, тщательно выстиранная лежала рядом в аккуратной стопочке, возле его лавки. Он стал, оделся и подошёл к столу, в это время вернулся старый Крохар, он искренне обрадовался тому, что парень, наконец, пришёл в себя, долго обнимал его и тискал. Даже прослезился, как будто к нему вернулся его родной сын. А потом все долго сидели за столом, говорили, обсуждали, что было и что будет дальше.

Глава 16

Фонарный луч осветил глубину хижины, выхватил в стороне лежак, посередине горн, а перед горном наковальню. Но самое удивительное, что увидели люди это человека, стоявшего за наковальней. В призрачном свете фонарного луча невозможно было понять, кто это и что он там делает.

Парни остановились в дверях не решаясь войти, и побеспокоить хозяина. Первым опомнился, стряхнув с себя завороженость увиденным, Семён.

– Ну, что встали, как вкопанные? – Обернулся он к товарищам, – что мумию испугались? Несите сюда все фонари, нужно осветить хорошенько берлогу.

Парни кинулись в лагерь, а Трошин вошёл в кузню, не в силах стоять в ожидании света, он подошёл ближе к наковальне, в призрачном свете фонаря стоял человек. В одной руке он держал меч, который упирался в наковальню, но не просо в наковальню, под остриём меча лежал кинжал, Семёну показалось, что меч попытался пронзить кинжал и войти дальше в наковальню как в живое тело. Острия меча упиралось в лезвие кинжала и создавалось впечатление, что стоить только, слегка нажать, и меч тут же погрузиться, проткнув лезвие кинжала насквозь. Во второй руке кузнец держал молоток, она была поднята, так, как будто человек замахнулся для удара последнего, он продолжал работать, и именно в этот момент его застала смерть, не дав закончить начатое дело. Он застыл в этой позе на многие годы.

Семён поднял фонарь, осветив стоявшего за наковальней человека. Странно, но он не похож был не мумию, скорее на восковую фигуру. Лицо, обрамлённое аккуратно подстриженной бородой, чёрной с проседью. Такие же чёрные с сединой волосы, собраны в хвост и туго завязаны сзади. Чёлка подобрана кожаной лентой. Чистая, белая рубаха с закатанными рукавами, закрыта добротным кожаным фартуком. На живом лице сохранилось даже удивление от того, что его рука вдруг застыла, не способная завершить начатое дело, глаза не мигая, смотрели на наковальню и прижатый мечём кинжал. Семён направили свет фонаря непосредственно в глаза кузнеца. Вдруг веки задрожали, зрачки сузились от яркого света, и, оторвавшись от наковальни, поднялись, взглянув на непрошеного гостя.

Трошин от неожиданности даже выпустил из руки фонарь и отпрянул от наковальни, пытаясь вообще выйти из помещения, но больше не смог сделать ни одного шага. Ужас застыл в груди, ледяной холод пополз по всему телу, он попытался крикнуть, что бы позвать на помощь, но язык не слушался, Семён задрожал и начал падать, понимая, что сознание покидает его. В глазах начало темнеть, а его сознание улетало куда-то всё дальше и дальше, в бездонное и почему-то звёздное небо. Он ещё пытался удержаться за тонкий луч света, который проникал в кузню через щель, закрывшейся за Трошиным двери, не хотел отпускать его, но звёздное небо захватывало и уносило всё выше и выше, глубже и глубже. Ему стало так легко и хорошо, что Семён, наконец, отпустил лучик, за который держался, и полностью погрузившись в необъятную звёздную пропасть. Мимо него проносились миры и галактики, а он всё парил в бесконечности, начиная понемногу растворяться в ней.

Вдруг резкий крик вторгся в эту идиллию.

– Назад! Семён, не смей! Я сказала НАЗАД! – Трошин почувствовал сильную боль в области груди и открыл глаза, моментально зажмурившись от яркого солнечного света. – Слава Богу, вернулся, – услышал он голос Алисы. Семён лежал на траве, а девушка сидела над ним, положив ладони ему на грудь. – Ты это куда собрался? – Спросила она, увидев, что парень пришёл в себя.

– Слушайте, я вообще не понимаю, что произошло, – он оглянулся, за спиной девушки стояли его товарищи, и смотрели на него, испуг ещё не успел сойти с их лиц. – Вы что такие перепуганные все?

– Ты на себя лучше посмотри, – Пробормотал в ответ «Лось».

– Слушай, я так понимаю, тебя вообще нельзя оставлять одного? – Спросил у Семёна «Африка». – Нам стоило только на несколько минут отлучиться в лагерь, за фонарями. Как ты моментально куда-то влез. Скажи спасибо вот Алисе, она уже час пытается тебя в нормальное состояние привести.

– А что вообще произошло?

– Это мы у тебя хотели спросить, – ответила за всех Алиса, парни вернулись, а ты там лежишь, без признаков жизни, они выволокли тебя на воздух, тут я прибежала, а ты действительно не дышишь. Хорошо в универе научили искусственное дыхание делать, вот я и трудилась над тобой здесь целый час. Фу. Сил совсем больше нет.

– Парни, я не знаю, я только подошёл к нему, посветил, а он как глянет на меня, и потом только звёзды вокруг.

– К кому ты подошёл? Кого осветил? Кто на тебя глянул? – Не поняли товарищи.

– Да тот, что в кузне. Я не знаю, но мне показалось, что он живой.

– Понятно, – подвёл итог «Вик», – похоже, наш предводитель умом тронулся. Саймон, мы откопали дом, которому чёрт знает сколько веков. Кто там может быть живым?

– Сам ты умом тронулся! – Возмутился Семён, поднимаясь с травы, – иди и сам посмотри.

– Нет! – Вдруг резко возразила Алиса, – Ни кто один туда больше не пойдёт.

– Почему это? – Парни все одновременно посмотрели на девушку.

– Не знаю, – смутилась она от такого внимания, – но мне кажется, что там небезопасно.

– А мне кажется, – обратился к Алисе «Лось», – что ты нам что-то недоговариваешь, подруга.

– Что я могу вам недоговаривать?

– Не знаю, но мне кажется, что ты не случайно здесь появилась, есть у тебя какой-то свой интерес в нашем деле.

– Да плевать мне на ваше дело, – рассердилась девушка, – если бы не я, то и дела вашего давно уже не было бы.

– Это как?

– А кто, вон его, – она указала на Трошина, – уже второй раз с того света вытаскивает? Или ты думаешь, что я вам в ангелы хранители нанималась? Плевать мне и на вас и на ваше дело, да только если бы он загнулся от своей простуды, то и вы моментально отсюда свалили бы, и никакого дела у вас бы не было.

– Да, Саня, она права, – неожиданно поддержал девушку Иван, – если бы Семён в тот раз загнулся, а он бы загнулся, если бы она его травами не отпаивала, то мы точно ничего бы не стали делать. Да и не вытащили бы мы его отсюда. Выходит не она в нас нуждается, а мы в ней. Да и сегодня, смотри мы все стояли и думали, а она моментально сообразила что делать. И сделала.

– Ладно, Алиса, извини, вспылил немного, не обижайся, – согласился с доводами Гурьев.

– А я и не обижаюсь, просто, когда в следующий раз кто-то из вас снова помирать надумает, я ничего делать не стану, вот тогда и посмотрим, кто в ком нуждается.

– Алиса, но я же извинился, или мне ещё перед тобой на колени встать? – Вновь возмутился «Лось».

– Не надо, просто в следующий раз думай, что говоришь. – Девушка развернулась и пошла в сторону лагеря.

Конфликт вроде был исчерпан, но мысль Сашки Гурьева, о том, что Алиса, что-то им недоговаривает, застряла у Трошина в голове, и не хотела отпускать.

«Действительно странно, – подумал он Семён, – она не интересуется раскопками, принципиально не ходит сюда, но обязательно появляется в самый нужный момент. Вообще откуда она взялась в лагере? И кто она такая? Сказала что внучка Макара, ладно, можно поверить. Сказала, что принесла нам хлеба от Макара, что он теперь не придёт, и я не сходил, не узнал, приходил Макар или нет. Хорошо, тоже поверим, тем более что я болел, не смог сходить. Сейчас хлеб у нас на исходе, скоро вновь должен быть дед с его передачей, а вот и проверим, его это внучка или не его. Хотя нет, подожди Сеня, – остановил он сам свои размышления, – сегодня утром было свежее мясо, Алиса сказала, что дед передал. Как он мог передать и откуда он вообще узнал, что нам мясо нужно? Да и не просили мы его никогда о мясе, у нас тушёнки полно с собой. Нет, что-то здесь не то».

С этими мыслями Трошин направился к лагерю. Почему-то после того, что произошло с ним в кузне, не особо хотелось вновь лезть в раскоп, решил, что займутся этим после обеда, тем более что до него не так много времени и осталось. Он подошёл к импровизированной кухне, Алиса уже заканчивала хлопоты с обедом. На столе стояли чистые тарелки, лежали приборы, а по центру стола накрытая полотняным полотенцем хлебница. Он приподнял полотенце, взял в руки горбушку свежего хлеба, присел возле стола и начал жевать, продолжая размышлять над странностями появления в лагере Алисы. Он жевал и думал, мысли разбегались, Семён никак не мог уловить чего-то главного, и вдруг он остановился на том, что сейчас ест свежий хлеб. Но откуда ему взяться свежему, если Макар с провизией должен появиться на краю болота только через три дня.

Семён прекратил, есть, и с интересом начал рассматривать горбушку у себя в руке, потом приподнял полотенце, на столе в хлебнице лежала нарезанная большими кусками, по меньшей мере, одна булка хлеба, причём не старого, наполовину зачерствевшего, а свежего, чуть ли не горячего. Он оторвал взгляд от хлебницы и посмотрел на подошедшую Алису.

– И что такое необычное ты увидел вместо хлеба? – Поинтересовалась девушка.

– Откуда он?

– Кто он?

– Хлеб?

– Я принесла.

– Когда?

– Да тогда, когда пришла. У тебя, что и с памятью проблемы?

– Так это было давно.

– Да, давно. А что, собственно тебя так удивляет?

– Но он свежий.

– Ах, вот оно, что? – Алиса рассмеялась. – Да, конечно свежий, а ты хотел чёрствым питаться? Или не замечал, что он и утром свежий был, и вчера вечером. Хотя вечером вчера ты в палатке валялся ещё с жаром. Ладно, открою тебе страшную тайну, – начала Алиса заупокойным голосом, так, как обычно рассказывают всевозможные страшилки. – Я сама этот хлеб сотворила из воздуха и мышиного помёта.

– Из чего? – Не понял Трошин.

– Из воздуха и мышиного помёта, а потом… – на этом она не выдержала и рассмеялась, уж больно удивлённым и испуганным было лицо у парня. – Да не пугайся ты так, просто всё, держишь чёрствый хлеб над паром, а потом ещё немного подсушиваешь и всё, он как свежий. Это же деревенский хлеб, в нём нет ничего такого, кроме муки и воды, да ещё дрожжей. Это из городского, если он уже зачерствел, ничего сделать невозможно, потому, что там всякие разрыхлители, распушители и вообще всё кроме муки и дрожжей. А деревенский, домашний он всегда свежий. Его ведь пекут раз в неделю, а потом всю неделю только восстанавливают. Поэтому в домах на столе всегда свежий хлеб.

– А мясо?

– Что мясо?

– Мясо, что на завтрак было, тоже мышиное? – Не унимался Семён?

– Нет, мясо не мышиное.

– Но ты сказала, что дед передал. Как он мог передать?

– Ты, забыл парень, что я внучка охотника, и выросла в этих лесах. Да у нас в деревне каждый ребёнок умеет зайцев на петли ловить, это зайчатина была, вон там ещё в котле тушится, можешь заглянуть, а вон там, – она указала в сторону на деревья, – шкурки висят, сохнут, можешь пойти посмотреть и пощупать.

На дальних деревьях, действительно висели, растянутые и вывернутые наизнанку шкурки.

– Нет, я точно здесь с вами с ума сойду, – успокоившись, вздохнул Трошин, – «Лось», тот теории какие-то непонятные высказывает, вопросы ненужные задаёт, а мне потом сиди и думай.

– Думать, это иногда полезно, – философски заметила девушка, – ладно, хватит думать, иди братву свою к обеду кличь. После обеда ведь наверняка вновь в раскоп полезете?

– Конечно, полезем.

– Только сам не ходи, возьми ещё кого-нибудь, а то вновь померещится чёрт знает что, так больше не вытащить тебя будет.

– Хорошо, сам не полезу, – согласился Семён. – А ты со мной пойдёшь? – Вдруг неожиданно для самого себя спросил парень.

Девушка собравшаяся, было отойти, остановилась и очень внимательно посмотрела на него, Семёну даже показалось, что она заглянула куда-то очень глубоко, потом склонила голову, улыбнулась.

– А ты меня пригласи, может и пойду. – Трошин уже было собрался пригласить Алису, но она подняла руку, как бы предупреждая и останавливая его. – Только сначала очень хорошо подумай, хочешь ты этого, или нет, – опустила руку, развернулась и пошла к висевшему над костром казану.

Глава 17

Маленькая хижина на болотах была ярко освещена множеством лучин, старая колдунья сидела за столом, в окружении своих гостей, с некоторых пор, ставших для неё почти семьёй. Долгая северная зима подходила к концу. Это была уже вторая зима, которую провёл Ядрей в доме старой колдуньи, вместе с Крохаром, Сингой и её семьёй.

Жизнь на болоте была тяжёлой, особенно в зимнее время, вся тяжесть по содержанию теперь уже большёй семьи легла на плечи молодого парня и старика. Хотя, конечно Крохар ещё был достаточно крепок. Он ходил с Ядреем на охоту, учил его премудростям этого ремесла, как оказалось, старик был хорошим и очень опытным воином, именно у него парень научился драться по настоящему, он показал ему много секретов, как победить в схватке и остаться живым.

– Месть, это плохой советчик в делах, – любил говаривать Крохар, – месть очень часто застилает пеленой сознание воина, а оно должно быть всегда открыто, поэтому ты, если хочешь отомстить и остаться живым, должен забыть о мести. Ты должен спрятать её очень глубоко, только тогда ты сможешь победить любого врага, как бы он искусен не был.

– Но как я могу всё забыть?

– Не нужно забывать, наоборот нужно помнить, помнить своих отца и мать, деда, который научил тебя ремеслу, помнить братьев и сестёр, помнить всех, кого встретил на своём жизненном пути. Все они живы нашей памятью, и все они смотрят за тобой, одни веря, в твою силу и радуясь всякой твоей победе, другие, злорадствуя, над твоими поражениями. Для кого-то ты был всего мгновением в их жизни, про которое они готовы забыть, но ты, помня каждого, не даёшь им такой возможности. И если они принесли тебе зло, то память твоя возвращает им это зло с торицей, а если человек был добр к тебе, то и добра он в твоей памяти получит во сто крат больше. А месть, она притупляет память.

– Но как тогда я смогу отомстить за свою семью, за семью Синги? Памятью? Но что моя память для тех, кто живёт и радуется жизни, в то время как мои родные даже не похоронены по нашим обычаям? А значит их души не упокоены, и томятся где-то на распутье. Только моя месть может принести им упокоение.

– Я же не говорю, тебе, что ты не должен забыть о месте, ты должен просто не думать о ней во время схватки. Твоя месть должна сосредоточиться на кончике твоего клинка, тем самым делая его более острым и более длинным. Но твой разум в это время должен быть чист от ненависти и мести.

Так приговаривал и обучал старик Ядрея, каждый день, удаляясь в лес и обучая его искусству боя, сперва на мечах, потом на кинжалах, а когда эта наука была освоена, то перешли к рукопашной схватке, с безоружным противником, а затем и против вооружённого. Многому научился парень за эти полтора года. Он окреп и вытянулся ещё сильнее и из парня подростка превратился в настоящего мужчину, широкоплечего, рослого. Его лицо украсила пока ещё не очень густая, но аккуратно постриженная бородка, за которой он очень ревностно следил.

Не прошли даром эти полтора года и для Синги, девушка расцвела, превратившись из немного неуклюжего подростка в красивую молодую женщину. С Ядреем они время от времени убегали в деревню, поглядеть на тамошнюю жизнь, да разведать, что и как, но чаще это была просто отговорка, им хотелось провести время вдвоём, а ещё Синга просила Ядрея учить её тому, чему обучал парня Крохар.

– Зачем тебе это? Ты же женщина. – Спросил её Ядрей. – Ты не воин.

– Что бы ни бегать больше от таких вот Сигурдов, – зло ответила девушка. – Так будешь учить?

– Ты бы лучше Крохара самого попросила, больше пользы в обучении было бы, – попытался уклониться парень.

– Я просила, он наотрез отказался, сказал, что женщина должна рожать, а не убивать.

– Правильно сказал.

– Значит, и ты отказываешься?

– Нет, я не отказываюсь, конечно, буду тебе всё показывать.

Но, однажды, летом прошлого года, они решились на то, что бы пробраться в деревню и забрать спрятанный в кузне кинжал Ядрея.

Это было рискованное предприятие, но кузня стояла заброшенной с того самого дня, как соратники Сигурда выволокли оттуда парня и потащили в лес на расправу. С того дня деревня осталась без последнего кузнеца, а найти замену в этих краях оказалось не так-то просто, да и учеников у старого Крохара не было, если не считать Ядрея. Не спешил Родгар приставлять к кузнецу учеников, видимо ждал подходящего человека, таким человеком, по мнению Родгара, стал Ядрей, и получилась бы отличная замена старому кузнецу, если бы…

Время от времени молодые парни пытались разжечь горн, и сделать хоть что-то, но ремесло не давалось без науки. Это только на первый взгляд казалось, что тут сложного? Бери заготовку, суй в раздутый горн, потом побей её молотком, вот и получится меч или кинжал, а на самом деле не так всё и просто. Пробовали, они пробовали, да и закинули окончательно все попытки, приобщиться к кузнечному делу. Всего лишь один паренёк, совсем ещё молоденький смог выковать мало-мальски приличный нож, но такая работа для него была непосильной, уж больно тяжёл, оказался молот, да и меха не просто было раздувать, так и забросил он свои эксперименты. Но кузнецкое дело ему понравилось. Он частенько прибегал в заброшенную кузню и долго сидел возле остывшего горна, представляя себя взрослым кузнецом.

Парнишку звали Вилянд, хотя до четырнадцатилетия и наречения ему ещё было далеко. Он и раньше, когда здесь работал Крохар, а потом появился Ядрей, часто приходил на кузню, садился в уголке и наблюдал, как работают мастер с подмастерьем. Приглядывался к тому, какого цвета должен быть металл, как правильно держать молот и молоток, как и с какой силой, бить по наковальне. Мальчуган оказался смышлёным, и, не смотря на то, что кузнец с подмастерьем ему специально ничего не показывали, и не рассказывали, он ловил отдельные фразы, отдельные движения.

Вот и в этот день он прибежал в кузню далеко за полдень, сел в привычный для него угол и начал вспоминать, как работали Крохар с Ядреем. Вспоминал, вспоминал, да так и заснул в своём уголке.

Ядрей и Синга подошли к деревне ближе к полуночи, они пробрались на окраину, именно там, где стояла кузня и потом ещё долго лежали в кустарнике, на опушке леса, присматривались и вслушивались в тишину. Ночь на севере летом совсем короткая и не такая тёмная, как в родных краях Ядрея, поэтому нужно было спешить. Кузня, как и прежде, выглядела совсем заброшенной, за то время, пока они наблюдали ни огонька, не загорелось внутри. Ни кто не подходил к ней и, ни кто не выходил из неё. Наконец парень решился.

– Я пойду, а ты лежи здесь и жди, если что-то пойдёт не так, и меня поймают, уходи на болота, они за тобой точно не пойдут, да и дороги ни кто не знает. – Прошептал он на самое ухо девушке.

– Ядрей, а может не надо? Может ну его этот кинжал?

– Нет, я должен забрать его, пока они не развалили кузню и не нашли клинок.

– Но зачем он тебе? Ты же можешь сделать точно такой сам.

– Синга, он ко мне пришёл. Ты помнишь? Сам пришёл. Этот кинжал сделал для меня дед и подарил мне на совершеннолетие, я не могу бросить его здесь.

– Хорошо, иди, – согласилась девушка, – только будь осторожен.

– Я быстро, но ты, если что уходи.

– Хорошо.

Ядрей поднялся с земли и крадучись направился к кузне. Он постоянно останавливался и оглядывался, реагировал на каждый шорох и посторонний звук, а таких в летней ночи бывало множество. Но наконец, он добрался до дверей кузни, легонько потянул их, двери поддались и приоткрылись без скрипа, мысль о том, что петли кто-то постоянно смазывал, промелькнула, но не задержалась надолго. Парень лёгкой тенью проскочил в образовавшуюся щель и тут же направился в дальний угол кузни, за горн, туда, где он спрятал кинжал. Тайник оказался не тронутым, клинок лежал на месте. Ядрей достал его и присев на топчан, где провёл далеко не одну ночь, стал рассматривать нож. Лезвие отливалось холодным белым сиянием в тонком луче лунного света, проникавшем через небольшое окошко, над самым топчаном. Луч скользил по металлу, преломляясь на гравировке и отражаясь от неё.

– Что же такое дед Горазд, начертал на тебе? – Прошептал Ядрей, спрашивая скорее себя, чем клинок. – Ведь не просто узор это, слова здесь какие-то, да вот только не разобрать мне, что за слова, не наша это речь, а и буквы не наши. Откуда старый Горазд знал эти слова? А может и не ведал вовсе, что писал? Может так предвиделось ему это? – Тут Ядрею показалось, что на последние вопросы, клинок как-то по-особенному подмигнул ему лунным светом, как будто отвечал. – Что рассказать мне что-то хочешь? – Спросил он, обращаясь к кинжалу, тот вновь мигнул и как будто засветился уже не отражённым, а своим, внутренним светом. – Нет, брат, ты просто кусок железа, пускай хорошо сделанный, но всё-таки кусок железа и не можешь ничего мне говорить. – От этих слов кинжал обиделся, и стал совсем чёрным, теперь от него не отражалось ни единого блика. – Что не нравятся такие слова? – с удивлением в голосе спросил парень. Ладно, пускай, не стану с тобой сейчас спорить, пошли домой.

Он протёр клинок и положил его за голенище мягкого сапога. Поднялся, и собрался было, уходить, когда какой-то шорох в углу возле горна остановило его. Выхватив кинжал, он сгруппировался и медленно, крадучись пошёл в направлении звука.

Вилянд проснулся неожиданно, он заметил, что чёрная тень проскользнула мимо, не увидев его в темноте кузни, и направилась в дальний угол, за горн. Мальчишка замер, испугавшись и не зная, что делать. Тень очень походила на духа старого кузнеца, которого, как он полагал, убили в тот день, когда убили и Родгара. А ещё говаривали, что его не просто убили, а ещё и сожгли в этом самом горне. Он сидел, боясь не то чтобы пошевелиться, а даже дышать.

«Нужно просто дождаться рассвета, – решил мальчишка, – тогда дух уйдёт восвояси, и можно будет выбраться отсюда, что бы больше никогда не приходить в эту кузню. – Но тут парень услышал тихий разговор, – этот тихий голос не похож на голос Крохара, Или мертвецы говорят чужими голосами? Но я точно слышал этот голос с говором не нашим, – подумал парень, вслушиваясь в тихую речь, – да он немного изменился, но его можно узнать, это подмастерья Крохара. Но ведь люди говорили, что зимой его тоже убили и бросили на окраине леса, а потом труп куда-то пропал. Так вот значит, чей дух посещает кузню. Нет, – вновь подумал паренёк, – от этого мне точно не сдобровать, он ненавидит весь наш род, если Кохара ещё можно было уговорить, не причинять мне зла, то этот точно выпьет всю мою кровь. Нужно бежать, – решил парень, услышав, что Ядрей поднимается и собирается уходить».

Он поднялся, ноги были ватными и не слушались его, но паренёк решил уйти, во что бы то ни стало. Именно этот шорох услышал Ядрей, выпрыгивая из-за горна, он увидел тень, метнувшуюся к двери. Одним прыжком он настиг мальчишку, сбил с ног и навалился, сверху занося кинжал для смертельного удара. Щуплый мальчуган показался настолько маленьким, что Ядрей сразу даже не понял, кого поймал. Он перевернул паренька лицом вверх, на него смотрели округлившиеся от страха глаза, не способного сопротивляться ребёнка. Ему знакомы были эти глаза, только в те времена они были не испуганными, а любопытными, он частенько замечал парня в кузне, как тот приходил и сидел в уголке, внимательно наблюдая за работой мастеров. Тогда он вспоминал себя, маленького, как вот так же прибегал в кузню к деду Горазду и часами смотрел за его работой.

– Вилянд, ты? Что ты делаешь здесь ночью?

– Не убивай мастер, не пей мою кровь, я просто пришёл посидеть, и видать заснул. Я не делал ничего плохого, я наоборот следил за твоей кузней, я даже петли дверные смазывал, чтобы не скрипели, – дрожащим голоском ответил паренёк.

– Да не бойся, не стану я тебя убивать, а тем более кровь твою пить, поднимайся, – Ядрей освободил парня и дал подняться на ноги.

– Так ты не дух? – Спросил парень, его испуг сменился интересом.

– Нет, не дух, с чего ты взял?

– Говорили что тебя тогда убили, а потом тела не нашли, сказали, что чёрные боги забрали его с собой в преисподнюю.

– Кто это такое сказал?

– Сигурд.

– Значит, все думают, что я убит?

– Да.

– А я вот живой. Ну да ничего, это даже хорошо, что все так думают, значит, долго жить буду.

– Так ты меня точно не убьёшь?

– Нет, не бойся, но не убью я тебя только теперь, и если ты мне поклянёшься, что не расскажешь никому, о том, что меня здесь встретил.

– Я поклянусь, мастер Ядрей, конечно поклянусь, теперь даже если меня убивать будут, я никому не скажу.

– Ну, если будут убивать, то можешь сказать. Однако, думаю, что никто у тебя и пытать не станет, ежели, конечно ты сам не проболтаешься.

– Я не проболтаюсь, Вилянд умеет хранить секреты, я никому не проболтаюсь.

– Вот и молодец. Но учти, если только кто в деревне дознается, что я живой, не сносить тебе головы, найду и заколю, вот этим самым кинжалом, – Ядрей покрутил перед глазами парня клинком, отчего тот вновь зловеще сверкнул, а мальчишке снова стало жутко. – Всё, теперь сиди здесь, а я пойду, сиди и жди рассвета, можешь снова спать, больше в кухню ни кто не придёт и тебя не потревожит.

– Да, нешто, теперь заснуть, страху то понагнал ты на меня мастер Ядрей, теперь мне до самого утра не уснуть.

– Это уже дело твоё, самое главное, что бы ты из кузни не выходил, а я пойду, мне пора. Ночь уже скоро закончится.

– Ночь, почему ночь? – Не понимая, переспросил Вилянд.

– Потому, что днём нет мне пути, – зловеще произнёс Ядрей, решив напоследок ещё припугнуть паренька, – только ночью, как безжалостны и как коротки они летом.

Глаза на лице парнишки вновь округ лились от страха. А Ядрей тихонько рассмеялся и лёгкой тенью выскользнул из кузни.

– Ну, что там? – Встретила его вопросом Синга. – Забрал?

– Да, вот, – он достал и показал ей кинжал.

– А что так долго?

– Да собрался уже уходить, когда шорох…

– И что?

– Да не что, а кто. Представляешь, там, в кузне Вилинд был, он спал там.

– Ты его убил?

– Нет. А надо было?

– Он теперь нас выдаст.

– Нет, не выдаст, я его очень сильно напугал, не выдаст, да и парен он хороший, я его прекрасно помню, он часто в кузню приходил и смотрел, как мы с Крохаром работаем.

– Ты уверен? Времена-то изменились, Сигурд свои порядки ввёл, его все боятся. Может и этот напуган, сейчас же побежит докладывать, а если не доложит сразу, то сболтнёт кому-нибудь. От этого не легче.

– Да, уверен я, что он не побежит, а вот что сболтнёт, конечно, возможно, да только не сунутся они на болота, нас искать, боятся они болот и дорог не знают, пошли.

– А коль прознают дорогу? Нет, нужно вернуться и убить его.

– Синга, если мы его убьём, и труп найдут в кузне, сразу задумаются, кто был, что искал? Это тем более насторожит Сигурда. А так, если и сболтнёт парень ненароком, так ему мало кто поверит, его же в деревне считают немного ненормальным, блаженным, слегка. Так, что не нужно его убивать, он нам ещё пригодиться может.

– Возможно, ты и прав, – согласилась, наконец, девушка, – ладно пошли.

* * *

Было это прошлым летом. А теперь все собрались вокруг стола, за которым сидела старая колдунья, она позвала своих гостей, видимо, хотела сказать что-то очень важное.

– Что вы стоите, как вкопанные? – Спросила бабка скрипучим голосом, оглядев всех собравшихся, – чай не в гостях, присаживайтесь. Ты Синга чай подай, разговор нас с вами долгий будет.