Текст книги "Чёрное Солнце"

Автор книги: Владислав Битковский

Соавторы: Владимир Талалаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 14

«– Ныне ты сам равен королям Арты. Вот твой трон, Хурин, сын Галдора. Будешь ныне ты всеведущ и всевидящ как бог. Моими глазами тебе отныне смотреть, мой слух – твой слух. Вся боль Арты будет ведома тебе, как и мне. Смотри на деяния всех. Смотри и суди, Человек, и да не будет ничто скрыто от тебя…»

«На чёрный скальный трон на вершине горы усадил Саурон нуменорца и сказал глухо:

– Моими глазами будешь видеть ты, моими ушами слышать, и ничто не будет скрыто от тебя. Смотри и слушай.

И содрогнулся Хелкар: в эльфийских хрониках читал он историю Хурина и хорошо помнил, кто произнёс эти слова тогда.

Помнил это и Саурон, и страдание исказило черты его. И он ушёл, оставив Хелкара одного.

И Хелкар смотрел и слушал. Видел он людей Востока и Юга; и были они мудрее, чем Избранники Валар. Видел он деяния нуменорцев в Средиземьи: там, где проходили они, оставались пожарища вместо городов, пустыни вместо пашен и пастбищ, рабы вместо свободных. Так шли они, по колено в крови, не щадя никого: что за дело высшим до низших людишек! И гордые женщины становились игрушками победителей, и кровь их детей лилась на алтарях во славу Валар, и мужья их сгорали на кострах, посылая проклятья высшим…»

Эти слова из «Чёрных Хроник Арты» впечатывались в память, и, раз прочтя, более их не забыть… Вот и теперь вспомнились они Тиму. Интересно, что же привидится на том самом троне простому севастопольскому школьнику? Мальчишке, который никогда не верил валарам, потому что не верил он и в валар. Мальчишке, на чьих руках нету крови народов. Не Хурину и не Хелкару, а простому школьнику Тиму с Земли… Пусть даже и умеющему читать по-эльфийски.

Скалы по-прежнему громоздились вокруг, а Тим всё шагал и шагал. Он шёл босиком, как того требовал Ритуал. И совершенно не боялся израниться. Артагорт сказал перед самым Испытанием:

– Вообще-то раньше считался важным сам факт восхождения… Чего это они выдумали с босыми ногами – ума не приложу! Впрочем, нанароботы в организме никому не дадут пораниться об эти вот самые скалы. Так что – давай свои лапы!

И с этими словами литератор намазал ступни Тима густой массой, напоминающей ту, в городских чанах.

– Теперь это тебя защитит. И вместе с тем это не обувь, ты идёшь босиком… так что – давай!

И перед самым закатом поднялся мальчишка к вершине, и на чёрный скальный трон на вершине горы уселся, как до этого не раз в папино кресло – с ногами, скрестив их по-турецки. Камень был тёплым, приятным наощупь, кажется – даже немного мягким. Одна беда – осмотреться вокруг Тим так и не успел: мгновенно накативший сон сковал его и не отпускал до утра.

Утром же, перед дальней дорогою вниз, Тим огляделся вокруг. Камни, теснины, вдали – города. Каменная пустошь на юге, утыканная столбами-призраками, которых давно уже нет. Материк по ту сторону мира, и поныне недобрый, чуждый всему, что войдёт в эти земли. Города, потерявшие в беге за свободой свою самобытность… Было бы чему удивляться! Тоже мне – откровения! Это же можно и не взбираясь сюда по телевизору посмотреть! Звезда в небе – и то интереснее будет!

Словно повинуясь, она приблизилась скачком, и стало видно, что не звезда это, а астероид, на котором стоит мальчишка, сжимающий в руках здоровенный стальной факел. И вокруг астероида уже услужливо мерцали координаты. Астрономическая навигационная цифирь с точностью до долей секунды и до микронов пути. И – снова только звезда вдалеке.

Видение запомнилось, вытеснив кусок сна, а первые лучи солнца напомнили Тиму, что пора б и в обратный путь… Дорога-то долгая, длиною в день…

Когда на закате сошёл он в долину, к нему подошёл лишь Артагорт. Взглянул и спросил тихо:

– Ты что увидал?

– Я спал… Просто спал, и мне снился сон… Ты хочешь услышать его?

– Ну, если кроме сна ничего не увидел ты с Трона – тогда расскажи мне свой сон. Если желаешь, конечно.

– А чего мне скрывать? – Тим присел прямо на землю и начал.

«Начало я помню плохо… Но затем – затем мы выбрались к Вокзалу. Собственно – странному Вокзалу, заброшенному и с единственной колеёй…

… И вот из прошлого прибывает по тонкой ниточке сверкающих в тумане и зыбком лунном свете рельсов кораблик. То ли ладья, то ли бригантина, то ли плот – каждый воспринимает посланца по своему. Экипаж – мальчишки и девчонки из минулого столетия. Среди них – неимоверно конопатый худенький парнишка с медно-рыжими встрёпанными волосами. О чём говорили новоприбывшие – не помню, за всем не уследишь… Но – одна странность: по мере приближения… Нет, это уже во время разговора они становились всё прозрачнее и прозрачнее, а когда их спросили, что случилось, то конопатый ответил, что будущее их прошлого осталось нереализованным, и потому они как бы не совсем существуют, они – лишь память о том, как это всё могло бы быть… И тогда я схватил его за руку, и он мгновенно стал настоящим, таким же, как и мои друзья. И тогда мы с ним влезли в пустующий корабль и помчались далее в будущее, и мне лично наш корабль в тот момент казался плотом, идущим под яхтным парусом, и кильватерной струёй убегали из-под него рельсы.

И приплыли мы к стене, вдоль которой ехали, как обычно поезд дефилирует вдоль вокзала. А на стене висели портреты с рыжими мальчишками. И лица у мальчишек были злыми или свирепыми. И под каждым значилось одно и то же имя, а под именем – пояснение, кем он стал и каким вырос. Тот – убийца, тот – гопник, тот – подонок, иной – предатель. И вдруг в самом нижнем правом углу стены мелькнуло человеческое лицо. Доброе, с открытым, честным взглядом. И под портретом значилось: «Неудачник, который так ничего за всю жизнь и не добьётся в своём мире.»

– Ну и что, что неудачник! – горячо возразил конопатый, споря с надписью. – Зато – единственный честный и добрый человек среди всех!

И он, протянув руку, коснулся портрета, как я ещё недавно коснулся его самого. И все остальные портреты стали просто высохшими полуобсыпавшимися фресками, а этот вдруг ожил, и рыжий мальчишка с добрым лицом шагнул со стены прямо к нам на плот…

Конопатый взъерошил волосы новичка и сказал:

– Ну что же, можем познакомиться. Я – твой дед, когда был таким же, как ты сейчас… А это, – парнишка кивнул на меня, – Твой отец. Папа… Когда был мальчишкой.

Я пожал руку своему будущему сыну. И наш плот устремился вдаль, но краем глаза я успел заметить, как добавилась строчка под опустевшей портретной рамкой: «Но он был добрым и порядочным, несмотря на зло и жестокость его эпохи, и он писал книги, и их…» Дальше я разобрать не успел. Гудели-постукивали под днищем парусника рельсовые стыки. Выбор есть всегда, даже когда колея без стрелок…

…Возвращались мы нескоро, и наш парусник казался мне теперь яхтой. И, не доезжая до стены, сошёл с палубы в траву рыжий мальчишка с добрым лицом:

– К стене не надо, ведь я уже родился… Мне надо остаться тут… Я очень хотел бы быть с вами, но кто-то же должен прожить здесь, чтобы будущее не захлебнулось войной. Я просто хочу, чтобы мой Город остался жить… Мы ещё встретимся, хотя вы и будете тогда повзрослей…

Мы уходили в туман, и вскоре его фигурка растаяла в мареве грядущего.

А затем сошёл с палубы я, и у штурвала стал один из полупрозрачных мальчишек из прошлого. Такой же полупрозрачный, как и его парусник, на этот раз – бригантина с наполненными попутным ветром парусами.

– Кто-то же должен сделать наше прошлое настоящим… – сказал мне на прощание конопатый… Мой папа…

Наши родители уплывали в туман, и по мере отдаления их силуэты становились всё чётче и чётче, возвращая свою материальность. Они шли делать реальным своё время. Своё время. Наше прошлое. Чтобы мы могли родиться и дать будущее своим детям…

И только с тревогой вспоминался какой-то отрывок из далёкого-далёкого полустанка впереди, который посетили только мы. Смотритель Полустанка возил пальчиком по рассыпанной на столе вате, постепенно складывая из неё портрет Первого Хранителя, и приговаривал:

– Червячки… Их память не чета людской. И когда отгремят снаряды – инженеры червячков восстановят, воссоздадут планы Города, и пришедшие следом возродят мирный лик нашего Города. А когда что-то не упомнят – расспросят у червячков. Червячки много помнят, почти всё… Они ведь со многими гениальными людьми успели пообщаться у последней черты. И они хранят эту память лучше, чем люди… Расспроси червячков, когда придёт час, и они поведают Время…

Он говорил, а палец его складывал из ошмётков ваты рукав. Левый рукав на мундире Хранителя…»

– Вот на этом я и проснулся… Начала сна не помню совершенно. Просто был Город, был Писатель в нём, и было что-то, прочно забытое… А вот потом мы вышли к заброшеной станции с одной единственной колеёй – и вот тогда-то из стелющегося тумана и появилась Яхта Времени с моим отцом и его друзьями… – Тим вздохнул. – Жаль, что я не видел его таким, каким он был в детстве, на самом деле. Хотя и читал о нём в книге, написанной тем самым Писателем…

– Ты знаешь, Тим, я боялся других снов для тебя… не стану даже пытаться разгадать этот сон, одно лишь скажу – перед Артой ты чист, а значит – Первое Испытание ты прошёл более чем успешно. Сон же свой запиши, может – когда пригодится…

Глава 15

– Тим, ну и что ты этим доказал?! – Артагорт был то ли рассержен, то ли просто обескуражен. – Ты же сумел пройти Второе Испытание! так зачем же, зачем было это упрямство в Третьем?

– Ничего, Арт… Зато посмотрел на Ханатту. Согласись – землянам моей поры и этого не светило…

– Не утешай меня…

– А зачем? Зачем утешать? Всё вышло так, как вышло. Если я оказался неготов – то к чему торопить события? Когда-нибудь, возможно, я и захочу повторить Третье Испытание. А пока… Пока что-то ещё не в порядке с моим будущим…

– Будущим? – опешил Артагорт.

– А типа ты не понял назначение кругов! Первый – прошлое. Второй – настоящее, а третий – будущее. Если где-то что-то не в порядке – там круг и не загорится. В прошлом – стоит попытаться исправить ошибки минувшего или отречься от своего прошлого. В настоящем – задуматься, как живёшь, чтобы потом не стало бы стыдно. А вот будущее как исправлять – я не знаю… А ты?

– И я…

Спутники погрузились в молчание. О чём думал Арт, я не знаю. А Тим вновь переживал Последние Испытания.

Он трижды взбирался на Одинокую Башню. Арт предложил ему светящийся состав, которым следовало мазнуть себя и крышу вокруг. Тогда при свете восходящего светила краска сама воссияет от лучей, и фигура сидящего на куполе не отбросит тени. Так и делали последние тысячу лет все жрецы. Но Тим отказался от краски. После «прогулки» к Креслу-На-Горе и обратно ему расхотелось обманывать даже самого себя, пусть сей обман и является частью исполнения ритуала.

И дважды с восходом солнца он честно отбрасывал тень, как это делают все, кроме призраков. И дважды не мог почувствовать восходящую пылающую звезду, хотя и старался слиться с ней воедино.

А в третий… В третий раз он просто замечтался и пропустил момент восхода. Он сидел, глядя на огни ночной Ханатты, и вспоминал Мальчишку и Факел, увиденных с каменного трона. И сравнивал их со сказкой. Как хорошо было бы, если бы Факел горел сам собой! Чтобы пламя его разносилось бы по мирам, никого не стесняя и не привязывая к себе. Чтобы не было одиночество в космосе – жертвой искупления во имя… Пусть даже и во имя спасения всей Вселенной. Или целой кучи Вселенных. Стоит ли одиночество одного-единственного мальчишки счастья этих миров? Не жестоко ли пламя Факела, за которое такая странная плата – потеря друзей и свободы идти меж Мирами?..

Тим зримо представил себе это пламя, взмывающее из Чаши Факела, и стало светло и нестерпимо жарко. И – шумно. Кричали внизу. Кричали в изумлении, словно ангел спустился с небес!

Оглядеться.

Кричит Верховный Жрец. Удивлённо. Кричит и машет руками Артагорт. Радостно. Кричат люди. Какие они маленькие с этой высоты… И тени от них разбегаются прямо от башни… Во все стороны… Ой!

Тим светился! Солнце словно вошло в него, и теперь он не просто слился с ним и не отбрасывал тени, он теперь сам светился, и от его света предметы вокруг раскидывали свои серые тени. Он светился даже ярче, чем солнце. Неужели это Свет Факела? Вошёл на мгновение в Тима, чтобы помочь ему пройти Второе Испытание?! Долгое мгновение – от восхода и до спуска с позолоченного купола на землю. Даже в сумеречных коридорах Башни Тим светился, заливая сияющей радостью всю постройку.

Вот тогда-то, войдя в Храм, Тим и отказался поджигать фальшивую «воду».

Верховный Жрец вынес бутыль и начал громко читать полагающуюся формулу задания: «В Храме на полу наливаются три круга Освящённой воды. И надо все эти три круга поджечь одной спичкой. Сама по себе вода, разумеется, не горюча, и только принявший Служение всей душой сможет это сделать. Если не загорится хоть один круг – то Посвящение не пройдено.»

И – откупорил бутыль. М-да, дохнуло оттуда так, что и на ногах устоять трудно! Спирт! Чистый спирт! Разумеется – такое загорится и от одной спички! Сейчас им заполнят три окружности на полу и преподнесут Тиму спичку. Интересно, а что преподносили в старину? Когда спички ещё не были изобретены? И почему кругов именно три? Уж не по трём же Эльфийским Кольцам, надеюсь? Хороша водичка… Такой не только в книжках Булычёва охмелеешь… Опять, не знаючи, фразой попал в цель! Как тогда, с «Тари» и «Ночью над Ханаттой» у Арта дома. Кто ж знал, что это реальные напитки из его бара?

– Стойте! – Тим словно со стороны услышал собственный голос. – Стоп! Всегда ли это лилось в качестве Освящённой Воды?

– Тысячу лет… – ответствовал Жрец.

– А раньше?

– Где ж я теперь возьму настоящей Освящённой воды-то? – старик потерянно опустил руки. – Её уже лет с пару тысяч как никто и не помнит, как производили. Соглашайся на эту. С гарантией…

– Нет… – Тим вздохнул. – Я хочу настоящую поджигать. Если б не Башня, а до этого – если б не Трон – я бы поджёг этот спирт, и дело с концом. В конце-концов, сперва для меня это всё было просто забавой. Но теперь я понял, что это – всерьёз. Так что уберите спирт, пожалуйста. И поищите – может, в запасниках Храма найдётся хотя б бутылёк настоящей Освящённой воды?

– Увы… Чего нет – того нет… Не знаем мы, как её делать. И того, кто знал бы, как делали её встарь, мы тоже не знаем… Наверное – все они вымерли, и секрет унесли на тот свет, в Чертоги.

– Ну почему же? – продолжая опираться на стену, вмешался в беседу Артагорт. – Я знаю рецепт. Вам сколько её надо сделать? Бутыль? Два? Десять?..

…В бутыле была странная жидкость. То сумрачная, как вечер перед грозой, то прозрачная, как белое небо пустыни, то мерцающая, словно маяк в ночи. А когда Арт добавил последний компонент – жидкость мгновенно стала на вид самой обыкновенной водой, вот только светящейся в сумраке Храма, словно в стеклянную посудину налили немножечко солнца.

– Вот это и использовали в Храме давным-давно, – пояснил журналист. – Одна беда – без веры эта-то смесь не загорится, будьте уверены. Она негорючая, не то что тот гхаш спиртовый…

В ложбинки-круги налили полбутыли. Тимка взял спичку. Вздохнул. Расслабился, как тогда, на крыше, и мысленно воззвал: «Хранитель Факела, помоги!»

Вспыхнул огонёк, и мальчик осторожно поднёс его к кругам. Первый. Пламя лизнуло поверхность и побежало по ней, замыкая круг. Второй. Чуть подумало – и тоже зазмеилось и запылало… Третий. Огонёк спички словно втянуло в бездну. Вода третьего круга поглотила его, сорвав с деревянного стерженька, и осталась холодной и безучастной.

– Увы – испытание не пройдено! – провозгласил Жрец. – Мне жаль, но таковы Правила Испытания. Впрочем – как и во втором случае, Вы можете попробовать вновь в любой день, кроме сегодняшнего. Например – завтра. Кто знает, когда Вы окажетесь полностью готовы, Прошедший Два Испытания…

– Я ещё не готов, – ответил тогда Тим. – Вот когда буду готов – приеду и пройду. Так что вы воду пока не выливайте, пожалуйста… Настоящую…

Город встретил их, как заботливый проголодавшийся тиранозавр встречает крохотного птерозаврика: слопал и не заметил, поглотил в свои урбанистические джунгли.

Несостоявшийся Саурон тут же кинулся к компьютеру, чтобы набрать всё, что приключилось в Ханатте. Увы – прийдётся с этим повременить: на экране мигал зуммер вызова.

– Арт, тут тебя по КОСМОНЕТу… – начал Тим, нажимая клавишу приёма. И – отпрянул: прямо на него смотрел с экрана Полуэкт Каплан, ничуть не изменившийся за эти годы…

Глава 16

Тим отскочил от экрана быстро, но недостаточно, чтобы звонивший не рассмотрел его. Но, на удивление, Каплан не окликнул его. Зато хмыкнул, обращаясь к Артагорту:

– Что, Арт, клонами пробавляемся теперь?

– А что, нельзя? – парировал журналист. – И ради этого вопроса Вы загружаете Алмазный Канал?

– Что поделать, если на вызов по Золотому чей-то автоответчик регулярно огрызается мне фразой «Древнее золото редко блестит, древний коннект – гадкий…»?

– А Вы модем побыстрее поставить не пробовали? – огрызнулся Артагорт.

– Ещё чего! Казённой технике в разъёмы не смотрят. К Вам же теперь у меня два вопроса, хотя пока я звонил – думал, что один. Первый. Арт, ну что Вам неймётся! Какого лешего Вы опубликовали эту кучу гадостей про меня?

– Ерофея.

– Чего?!

– Вы ж спросили, какого именно лешего. Я ответил. Правда, вообще-то говоря, он был не лешим, а домовым, кажется, но как по мне – всё равно разновидность земных гномов.

– Вы и про Ерофея уже раскопали!

– Ну, это-то не секрет! Про это даже книгу написали, «Правнук Дракона», кажется… Ничего не путаю?

– И всё же – при чём тут мой давно покойный сослуживец к тому, что Вы затеяли в Сети публикации против меня?!

– Так, аналогия напросилась… Сперва Ерофей, погибший во имя Ваших интересов. Затем Загорский. После Ерофея остались дневники, породившие «Сдавайся, Гремлин!»… После Яромира Савельича тоже осталось небольшое литературное наследие… Вот в память о невинноубиенном в реакторе Яромире я и готовлю постепенно к публикации его записки. Увы – не готово ещё и половины…

– То есть, я так понял, от публикаций Вы не воздержитесь.

– Нет, разумеется. И более того – меня поддерживают правительства Арды, Итана и Лиесса. Так что я не советовал бы пытаться оказать на меня давление… – с этими словами Арт достал из ящика стола два прозрачных жетона с золотой готической буквой «К» и начал задумчиво вертеть их в руках, словно нечем занять пальцы.

Пётр Петрович сделал вид, что не рассмотрел эти зловещие предметы в руках своего оппонента и задал второй вопрос:

– Ладно. А теперь вот что. Если публикации дневников Загорского Вы назвали подарком мне ко Дню Первомая, то напоминание мне о первом моём провале – это будет подарок к какой дате?

– О провале? – деланно изумился Артагорт.

– Оставьте эти недомолвки! – поморщился Фельдмаршал Иванов. – И Вы, и я прекрасно понимаем, о чём речь! Я про этого мальчишку, которого я упустил давным давно, ещё в 1999 году! Мне потом было долго больно об этом вспоминать! Какой-то сопляк, так и не раскрывший мне местонахождение Портала Миров, более того – при бегстве уничтоживший одного из лучших моих агентов – Вокиала Нагашевича! Вампира со стажем и дворянской родословной! А теперь вот Вы с вашими технологиями телопревращений придаёте кому-то эту внешность. Не спроста, а? На меня подействовать собираетесь?

– Только напоминать… – холодно ответил Арт. – Я буду путешествовать вместе с ним по мирам, а Вы каждый раз, когда захотите мне сделать пакость, будете видеть его и вспоминать, что и Вы не всесильны. И это будет Вас отрезвлять. Мы договорились?

– Я не готов с вами спорить… – Пётр Петрович посмотрел на часы и деланно вздохнул: – Моё время на Алмазном Канале исчерпано. Позвольте откланяться. Вы ведь вряд ли понизите порог скорости по Золотому Каналу?

– Увы, – не менее деланно вздохнул Артагорт, – Лицензионные автоответчики я не вскрываю, даже для перенастройки…

– Тогда – до свидания, – официально кивнул Фельдмаршал СБ Системы и добавил: – Только помните: драконы бывают не только в сказках…

– Сказал Смог, падая в озеро… – невинно добавил Арт в меркнущий экран. Затем выключил комп и повернулся к мальчишке.

– Ну, Тим, принеси-ка тари из початой бутылки, а то у меня голова пошла кругом. И плюхайся рядом, разговор предстоит долгий…

Тим принёс бутылку и два бокала. Мальчишка так и не решил, можно ли считать тари алкогольным напитком. С одной стороны – запах немного спиртной, да и пьянит, если выпить сверх меры. Но с другой стороны – никогда не бывает похмелья, даже голова поутру не болит… А в таком настроении – тари лишним не будет…

– Арт, откуда Каплан так быстро нашёл меня?

– От верблюда! Тим, он не тебя, а меня нашёл, это раз. И таки через семнадцать дней, как мне один из моих знакомых и предсказал. Это два. Далее, он не Каплан, а Фельдмаршал, глава Службы Безопасности Солнечной Системы Пётр Петрович Иванов, по прозвищу Дракон. Это три. А вот какое отношение ты к нему имеешь – это мы сейчас и посмотрим. Сперва по каталогам Савельича, а затем уже – расскажешь всё, что останется непонятным. О’кей?

– Ладно. И всё таки я боюсь, что теперь он снова, как и двенадцать дней назад, начнёт преследовать меня.

– Хе! Наивная военно-морская свинка! Во-первых, он принял тебя за дубль! В смысле – за клон, который я сделал, чтобы очередной раз достать его! Сейчас я посмотрю, что же это была за неприятность у него с тобой там, в прошлом, и которая так вовремя всплыла, хоть и нечаянно. Для тебя вовремя. Теперь он и дальше будет считать тебя только лишь двойником.

На экране появилось досье на Фельдмаршала.

И если раньше Тим сомневался, что это не Полуэкт Каплан, то теперь надпись под фото развеивала сомнения:

«Иванов, Пётр Петрович. Глава СБ Системы».

– Та-а-ак. Ясно… – Арт перелистнул несколько виртуальных страниц. – Под именем Полуэкта Каплана провалил задание по локализации и уничтожению портала в районе Улицы Стекольщиков в г.Севастополе, в сентябре 1999 года н.э., упустив единственного свидетеля, знающего месторасположение межпространственной аномалии. Свидетелю, несовершеннолетнему Тимофею Тимофеевичу Селю, удалось скрыться, ликвидировав по ходу приставленного к нему спецагента-вампира из 13-го Отдела, за что П.П.Иванов, возглавлявший тогда 13-й Отдел, оказался в немилости у тогдашнего Фельдмаршала. Возможно – это стало первым толчком к дальнейшему противостоянию Иванова и Фельдмаршала.

Потом литератор повернулся к Тиму и заинтересованно спросил:

– Слушай, а чем ты вампира-то извёл? Осина? Солнечный свет?

– Бред! – вскинулся Тим. – Я его и пальцем не трогал! Да и за что? Он мне не вредил, даже пирожки принёс…

– С горохом?

– С горохом… – подтвердил мальчик.

– Это ж надо – такой затяжной пук! – рассмеялся вдруг Артагорт. – Пирожки съесть в тысяча девятьсот девяносто девятом году, а воздух ими отравить только в две тысячи пятьсот седьмом! Пятьсот восемь лет терпел!

– Пятьсот восемь?! – Тим только сейчас осознал, что часы в компе при переводе на русскую знаковую систему, показывали таки 2507 год! – Ну меня и занесло!.. Это что же – никого из моих пра-пра-пра… – всё равно нету в живых?

– Могу поискать, – хмыкнул Арт. – Но потом. А пока ответь мне всё же, что случилось с вампиром? Мне это важно!

– Да не знаю я! Когда я к цветку кинулся, он за мной был, жив-здоров, ещё советы давал, чтобы я про клад загадал! А когда я в цветок провалился – то уже не до вампира было. И тут он не появлялся…

Арт отхлебнул из бокала:

– Тогда остаётся только предположить, что дворянское нутро возобладало у него над службистской поверхностной шелухой и он, наплевав на шефа и работу, сам подался сквозь Цветок в поисках идеального мира.

– А что, идеальные миры бывают? – удивился Тим.

– Не-а. По крайней мере, я раньше о таких никогда не слыхал. Но, если подумать, то мир, абсолютно неидеальный для большинства, может оказаться идеальным для кого-то конкретного, особенно если сравнивать этот «идеальный мир» не с идеалом, а с тем миром, откуда сюда сбегаешь… Так что, возможно, есть свой рай и для вампиров…

– Тогда хорошо бы, чтобы он его нашёл…