Текст книги "Чёрное Солнце"

Автор книги: Владислав Битковский

Соавторы: Владимир Талалаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 22

Наутро Тим и сам не мог уже различить, где был рассказ Артагорта, а где в него вплёлся сон. Слишком уж необычно было отречься от мысли, что последнее Кольцо – Всевластное, и что именно в нём – СИЛА Саурона, а не его слабость и обречённость…

– Самый страшный вирус для Средиземских Кольцевых сетей – ВанХалфлинг (One Halfling)! Не верите?! У Фродо спросите!.. – выдал Тим, одинаково рассмешив этим и друга, и двойника.

Прошли ещё сутки – и Тим с Артагортом вышли из убежища и пошли по улицам города к Стальной Таверне. А настоящий Тим остался в глубине этого тайного зала…

Впрочем – он не скучал в одиночестве. Казалось – зал был живым. А может – оно так и было… «Живость» эта, правда, ощущалась весьма своеобразно: вы когда-нибудь пытались подружиться с гигантским плотоядным спрутом и путешествовать по водному миру в его желудке, одновременно осознавая, что он не собирается вас переваривать?

Зал давал Тиму практически всё, что он просил. А в моменты одиночества иногда и сам чего-нибудь предлагал. Как в том случае, когда Тим заскучал по играм со своими севастопольскими друзьями, и получил тортик с кремом. В лицо. Это не то, чтобы заменило собой друзей, но от грустных мыслей отвлекло надолго и наверняка!

Сколько прошло времени – Тим и сам не мог осознать. Часы то останавливались, то прыгали на час в минуту. При этом минутная стрелка оставалась неподвижной, а часовая спешила завершить круг на шестьдесят секунд. И порой даже опережала.

Успев записать всё, что взбредало в голову, на возникающем тут же компьютере, Тим потерял всякий интерес к словотворчеству, и машина немедленно растворилась в пространстве, чтобы не надоедать ему.

Только сны вносили разнообразие в эти дни. Конечно, разнообразны были и изменения в зале, но привыкнув к ним, Тим перестал их воспринимать, считая уже естественными. Ко всему привыкает человек, если пожелает сам… А сны… Снами Тим управлять так и не научился, поэтому они всегда были неожиданны и тревожны.

Вот и сейчас – он летел по космосу, петляя меж обломков какой-то планеты, пока его взору не предстал маленький астероид. Ослепительно-оранжевый маячок звал его к себе, пылая невысоко над поверхностью. Даже сквозь дебри сна Тим понял – Факел. Там, невдалеке, мальчишка сжимал древний артефакт, даруя мирам жизнь.

Поговорить! Отвлечь! Избавить от грусти хоть на несколько часов!

Тим медленно подлетал к астероиду, как обычно летают во снах. Ни от чего не отталкиваясь и ни к чему не притягиваясь, ни на что не опираясь, он летел, ведомый лишь собственным желанием. Мальчишка всё ближе. Ближе. Уже видно пальцы, намертво вцепившиеся в металл. Волосы, которые почему-то слегка колышутся, хотя в космосе и не бывает ветров.

Тим подлетал сзади, но теперь облетал Звёздного Рыцаря, чтобы приземлиться перед ним. Чтобы коснуться астероида своими ногами пред взором мальчишки.

Но что это?! Лицо… На Тима смотрел он сам. Он сам, сжимающий Факел, стоящий среди пустоты космоса на крохотном обломке скалы с чужой планеты…

Тим проснулся. Глухо колотилось сердце. Вокруг – неожиданное тепло. Открыть глаза… Так и есть: за ночь кресло, в котором он задремал, превратилось в каменный трон, нагретый солнцем. Тот самый трон, с вершины горы…

– А вот возьму – и полечу! – решил вдруг мальчишка. – Надо только подготовиться! Так… Хочу скафандр для нахождения в космосе и портал, ведущий к тому самому астероиду!

Впервые за столько дней в зале ничего не изменилось. Он словно не услышал Тима.

Сконцентрировавшись получше, Тим повторил своё желание. Снова ничего…

Тогда он просто прокричал в пустоту: – Мне нужен скафандр и портал!

– Зачем искать то, что тебе не нужно, и то, что здесь и так уже давным давно есть? – мягко спросил кто-то из-за спины.

Тим обернулся, и долгую секунду не мог решить, краснеть ему или нет: за его спиной в просторной хрустальной ванне лежал какой-то человек. Взрослый. Поразмыслив, Тим решил не краснеть: незнакомец плавал в ванне одетым, в чёрном деловом костюме и даже туфлях. Весь этот набор завершали чёрные очки на глазах и сигарета в зубах. Очевидно, ванна была заполнена кипятком – от неё клубами шёл пар.

– Привет, – продолжил незнакомец. – А я тут прохлаждаюсь… слегка…

– Давно?

– Относительно… В нашем мире всё относительно… – он сделал ударение на слове «нашем».

– Так если относительно моего прибытия сюда? – не унимался Тим.

– Минут пять до того, как ты проснулся… В один из дней, когда засыпал…

– Ты и есть тот третий?

– Не знаю… Смотря кого считать вторым и первым… – человек улыбнулся, и его сигарета упала в воду. Поморщившись, он достал её и выбросил на пол. На удивление – сигарета разлетелась на тысячи маленьких колючих осколков.

– Азот, – буднично пояснил купающийся. – Жидкий.

Тим отступил на шаг. Просто чтоб не обжечься о холодное содержимое ванны.

Чтобы не утруждать Тима разговором на расстоянии, хаосит вылез из мгновенно впитавшейся в пол ванны и подошёл к мальчишке.

– Ты действительно решился на этот поступок? Потом… может быть поздно… Иногда за мимолётное желание приходится платить и раскаиваться целую вечность.

– Я знаю… Меня всё равно не ждёт никто из тех, кто был моими ровесниками… А Арт… Ему будет даже спокойнее без меня… Пойми – ТАМ я буду на месте. Считай – я давно решил, просто только сегодня – решился.

– Я знаю. Просто нужно было спросить. Для формальности.

– Так вы дадите мне скафандр?

– Скафандр тебе не нужен. Ты и так напичкан нанароботами, нечего было по камням босиком прыгать… А портал – зачем тебе ещё один портал? Он и так всё это время тут… Только попроси – и он перенесёт тебя, куда пожелаешь…

– Спасибо…

– Да, ещё… Это от меня… От нас… – незнакомец протянул Тиму прозрачные, словно ледяные, часы. – На дорожку…

Тим осторожно коснулся их… Однако часы были не горячими и не холодными. Как и рука хаосита, словно он и не лежал только что в жидком азоте.

– Не используй их слишком часто – привыкнешь… Только в трудную минуту… Когда станет особенно грустно и тоскливо – взгляни на часы, и всё то время, что ты проведёшь там, в пустоте, тебе покажется считанными секундами, словно ты всего лишь в начале этого тяжёлого пути и ещё не успел устать. Главное в этот момент – не думай о грядущем, у каждой палки есть второй конец…

Тим шагнул в щупальца портала, чтобы через мгновение оказаться на астероиде посреди бездн космоса. Прямо у потухшего вулканчика. Он таки возник за спиной мальчишки, и теперь с облегчением осознавал, что у того волосы цвета спелой пшеницы, и ни фигурой, ни одеждой он не похож на Тима. Разве что ростом…

Обойдя вокруг, Тим поздоровался.

– Ну – привет, если не шутишь… – последовал ответ. Казалось, факельщик не удивился визитёру. – Ты поболтать?

Тим вздохнул. Он представлял себе, как подойдёт к стоящему на астероиде и скажет: «Привет! Я пришёл сменить тебя!» А теперь все слова застряли в горле и показались пошлыми и банальными, как дешёвый телесериал.

Тим присел возле мальчишки на каменный осколок и вдруг спросил:

– А хочешь, я расскажу тебе сказку… про Нашествие!..

– Я и сам могу рассказать тебе такую сказку, и не одну, – тихо улыбнулся мальчик. – Хочешь послушать?

И, не дожидаясь ответа, начал:

– Тихая влажная ночь нависала над Великой Китайской стеной. Казалось, само спокойствие поселилось вокруг. И только тихие уверенные шаги часовых – несмолкаемым маятником. Внезапно тишина разорвалась свистом острого крыла, и с диким криком пронёсшаяся птица сбила у дозорного с головы шлем. От неожиданности тот схватился за голову, словно не веря, что какая-то хищная пернатая пакость напала на него. Взглянул на усевшуюся на вершине башни птицу. Снова дикий крик пернатой, и словно по её команде через стену перелетела верёвка и зацепилась стальной кошкой за каменный зубец. Броситься к краю стены, увидеть, кто пересекает границу, перерубить верёвку… Поздно! Сотни верёвок в воздухе. Сотни сотен. Уклониться, кинуться вверх, крича на ходу: «Это вторжение! Зажечь костры!». Из двери башни уже ломятся сильные могучие воины. Гунны! Подпрыгнуть, оттолкнуться от уже падающей, перерубленной мечом лестницы, вскочить на вершину башни и схватить факел. Из тьмы ночи надвигается в освещённый круг массивная фигура, глаза которой поблескивают из-под низко надвинутого капюшона. За спиной болтается меч. Птица сорвалась со шпиля и села на правое плечо неизвестному воину. Крикнула в третий раз. Больше не теряя ни секунды, Страж Стены опустил факел, поджигая сигнальный огонь в чаше. Вслед за этим вспыхнул второй костёр, на соседней башне. Третий. Четвёртый. И вскоре с перекличкой «Зажечь костры!», пронёсшейся в ночи от башни к башне, пылала сигналами вся Стена. С сознанием выполненного долга можно выдохнуть в лицо оглянувшемуся на цепь огней врагу: «Теперь весь Китай знает, что вы здесь!». Так же холодно и равнодушно вторженец протянул руку к закреплённому на башне знамени, легко, словно лучинку, переломил древко и сунул расписанный драконом шёлк в пламя. Посмотрел, как осыпается чёрным пеплом стяг и ровно, как о само собой разумеющемся, сказал только одно слово: «Прекрасно…».

– Это ты про вторжение Шань Ю рассказываешь? – не утерпел Тим.

– Слышал, значит?

– Конечно! Я даже мультфильм по этой сказке смотрел! «Мулан» называется.

– Мультфильм?! – удивился факельщик. – Хотел бы я его посмотреть. Интересно, а дракончик Му Шу похожим на меня нарисован, или нет?

Тим рассмеялся:

– Что-то похожее есть! Мелкий, наглый и язвительный. Как и ты…

– Такой же горячий парень?

Невольно вспомнился возглас дракончика:

– Правда я горячий парень? Как бы не обжечь кого ненароком! – и жиденький плевок огоньком, меньше, чем от карманной зажигалки. Но самомнение – на десяток Каменных Драконов хватит!..

– Такой же горячий! – рассмеялся Тим. И враз посерьёзнел. Вздохнул: – Но я хотел тебе про другое Нашествие рассказать. Тысячи пчёл, несущих смерть душам и памяти…

Перебивая его, мальчишка начал другую историю. Кажется – с середины:

– В узких окнах зала тоже сгущалась темнота. Алька стоял у окна, забравшись на опрокинутого льва: «Смотрите, что случилось!» Все бросились к окнам. Яр увидел плавный изгиб высокого берега, улицы и деревья. Над ними вставала угольно-чёрная туча с ровным, будто обрезанным краем. На её фоне подымались светлые спиральные вихри. «Ох и грянет сейчас», – подумал Яр. Грозовая стена с нарастающей скоростью двигалась над городом, прямо к крепости. С дальних деревьев в единый миг сдуло листья. Не было ни молний, ни грома, но вдруг яркой свечкой загорелся на берегу деревянный домик. Яра кто-то рванул от окна. Это был Чита. «Отойдите! – Он отбросил от окон Данку, Игнатика, Альку. – Отойдите! Надо вниз! Это нашествие!»

Тиму эта история показалась знакомой. Что-то полузабытое, но близкое и родное. И – совершенно не имеющее отношение к золотоликому божеству. Кажется, здесь насекомые будут тусклые и свинцовые… Мальчик тем временем продолжал:

– Яр спросил: «Что такое нашествие?» «Разве ты не знаешь?» – со слезами отозвалась Данка. «Это туча,» – сказал Алька. «Что за туча? Гроза? Тайфун? Или пепел от вулкана? Что?» «Говорят, она живая, – прошептал Игнатик. – И всех убивает.» – Он опять сидел рядом с Яром. И каждой клеточкой, каждым нервом Яр ощутил, как Игнатик боится. «Это как нападение врага, – сумрачно объяснил Чита. – Она всё сжигает молниями или превращает в крошки и шлак…» Яр больше не решился приставать с расспросами. Ребята и так были перепуганы. Чита, видимо, догадался, что Яру по-прежнему ничего не ясно. «Что это за тучи, никто не знает, – сказал Чита. – И откуда они берутся, толком не известно. А мы тем более не знаем. Последний раз нашествие случилось, когда нас на свете не было.» «Я уже была, – всхлипнула Данка. – Только я ничего не помню.» Яр посмотрел вверх. Отверстие под потолком выделялось, как бархатный чёрный кружок на слабо освещённых камнях. «И долго длится нашествие?» – спросил Яр. «Говорят, недолго, – ответил Чита. – Как гроза… Только после этого целые сутки нельзя высовываться из убежища, потому что остаётся электричество. Между домами молнии проскакивают… И ещё рассказывают, что часть тучи оседает и живёт…» «Как это?» «Не знаю…»

– Стоп! – перебил его Тим. – Это же «Голубятня на жёлтой поляне»! Я читал эту книгу!

– Ну вот, – вздохнул факельщик. – И тут название переврали… Как и с мультфильмом. Правильно было бы «Голубятня в Орехове»… По крайней мере я, когда рассказывал, так эту сказку-сон называл…

– Моё Нашествие другое…

– Твоё?! – усмехнулся мальчишка.

– Ну… не моё… – смутился Тим, – Но то, про которое я тебе хотел рассказать…

– Ну, рассказывай… А я продолжу… Я ведь, на свою беду, всезнающ… Так что наверняка знаю, что произошло потом, после того как твоя история закончилась… Оно ведь только в сказках с победой над злодеем кончается сказка. А на самом деле вслед за этим начинается не менее длинное, но не в пример более приятное – Дорога Домой! Дорога сквозь штормы, бури и тайфуны…

Глава 23

Штормы, бури, тайфуны… Только в книжках история кончается с победой над врагом. В жизни же ещё остаётся не менее долгое, но куда более приятное: Дорога Домой…

Вдоль бортов шелестел камыш. А из-за горизонта выдвигался, рос, словно грибы после дождя, Город. Словно давний знакомый вышел на берег, чтобы встретить возвращающихся из дальних странствий друзей.

Небо распахнулось над ним ослепительным ультрамариновым шатром, и щебет птиц заставлял плясать облака.

Но на душе странников было тревожно: жив ли Город, или только пустые стены картонной декорацией встретят вернувшихся? Что с горожанами? Вспомнят ли они… нет, не морских бродяг, а хотя бы друг друга? Далёкие дни, проведённые среди волн и вольного ветра, отдалили этот Городок, оставили лишь приятным воспоминанием о самых светлых минутах, промелькнувших среди старых, добрых стен уютной провинции, где нет и не может быть зла и беды. Но теперь, вырастая и накатывая, Город будил и иную память: серебряные зомби и капли ртутной отравы Единого. Птицы опомнились, вон как поют. Но люди – не птицы. Илюшка говорит, что дети опомнились. Но надолго ли этого хватило? И как сейчас чувствуют себя взрослые? Да и чувствуют ли они что-нибудь вообще?! О Эру, за что ты так обозлился на всех?! Маньяк нападает, потому что чем-то неудовлетворён! Но ты-то, Единый, Вездесущий, Всемогущий! Тебе-то чего не хватало!!! При чём тут Город Детства?! Чем он тебе насолил?!. Не ответишь ты больше, Единый! Но пало ли с тобой и твоё проклятье?!

Страшно… До чего же страшно ступить на берег… Так и хочется остаться на яхте и никуда не ходить. А то – ещё лучше развернуться и плыть в Океан, навсегда бежав от страшного места, от страшной неизвестности. Неизвестность… Но разве она исчезнет, если бежать он неё? От тайн и неизвестности, как и от себя, не сбежишь…

Сколько бы так сидели ребята – неясно, но подчёркнуто холодный в последнее время Мельтор резким толчком швырнул своё атлетическое тело на дощатую пристань и потянулся, зевнув.

Крылатый снова сменил себе тело, и поэтому сейчас красовался в бордовом пиджаке и вельветовых бриджах до колен. Моднячие пёстрые кроссовки дополняли совершенство картины.

Причал поскрипывал, ненавязчиво постукивали носами о доски привязанные лодки, глухо толкнулась о прибрежную твердыню яхта.

Поборов нерешительность, ребята ступили на берег. Город их не встречал…

– В принципе – не вижу пока ничего странного, – Мельтор чуть заметно пожал плечами, – Мы не радировали на берег о своём прибытии, не посылали ни почтовых голубей, ни салютных ракет, не отправляли ни писем, ни телеграмм. Даже с землянами вести не передали! Так с чего же нам ожидать бурную встречу?! Вот пройдёмся по улицам – тогда и станет видно, есть ли хоть какой повод для паники. Договорились?

– Договорились – в смысле пройти по улицам?

– Я разве предлагал что-то другое?..

И тут Мишель вдруг почувствовал, что хочет пройтись по Городу один. Чтобы никто и ничто не помешало бы ему увидеть то, что творится вокруг. Казалось – он то ли боится, что кто-то что-то не то узнает, то ли стесняется вдруг чего-то. Или просто хочет отдохнуть ото всех среди городской суеты? А если – тишины?.. Это невозможно было передать словами – такое тонкое, хрупкое и путанное было это чувство, словно паутинка на ветру.

Но и Илька, похоже, испытал то же самое. Он потёрся о горячее плечо друга и тихонечко попросил:

– Миш, ты не сердись, но если ты не против – я хотел бы пройтись сам. Ладно?

– Ты – куда?

– Сбегаю домой. А потом – к Саньке.

– Отлично, там и встретимся. Я сразу к нему…

– Ребята, – подал вдруг голос Мельтор, – Вы там побегаете по своим делам, а я хочу прогуляться по улочкам Города, полюбоваться им. И если не против – я бы воздержался идти к вашим друзьям. Может – есть ещё какое место встречи? Приметное.

– Кафе «Ромашка», – не сговариваясь хором ответили пацаны. И рассмеялись. То ли от такой синхронности, то ли сообразив, что даже творец этого мира вряд ли найдёт в городке это кафе.

Однако объяснить, где находится кафе, оказалось делом несложным, и вскоре Майкл уже шагал по пыльным дощатым тротуарам, ощущая почти уже забытую упругость под ногами.

Вокруг сновали люди, спеша по своим делам. Кажется, весь Город разморозился: осмысленные взгляды, улыбки и смех… И всё-таки было в нём что-то не то. То ли от серебристых жестяных корон, что сверкали на головах большинства горожан, то ли от чего-то ещё, неуловимого и неясного. Казалось, приглядись – и заметишь это нечто, но оно ускользало, словно смеялось над мальчиком.

Санькин дом оказался пустым. Нет, не безлюдным, а просто покинутым прежними своими обитателями. Синий особнячок кто-то перекрасил в зелёный цвет, и на входе в парадное красовались теперь две таблички: «Средняя школ N13» и «Филиал N2 завода по производству шлакоблоков». И люди в доме были под стать табличкам…

Пройдя мимо самодовольных откормленных рож управленцев, Мишель подошёл к пацанам-школьникам:

– Ребята, а где прежние жильцы этого дома?

– Жильцы?! – хлопцы посмотрели на него, как на марсианина, а девчата прыснули в кулачки. – Тут всегда была школа. По крайней мере – в этом веке. Или ты – путешественник во времени? Тогда ты ошибся лет так на сто-двести…

Фыркнув в ответ что-то неразборчивое, Майкл побрёл в переулок, размышляя, что же стряслось. Неужели Чертоги Единого оказались сродни Авалону, где время останавливается для смертного и день на Острове равен столетию на Земле?! Но – почему ж тогда почти не изменился сам городок? Интересно подойти б к тому месту на берегу, откуда свалился в реку, спасаясь от Нашествия. Но, впрочем… Забор одинаково успеют починить как за век, так и за год. Вековые деревья – тоже не подсказка: веком больше, веком меньше – по шершавым их стволам не определить… Они и тогда были уже ветеранами, ровесниками Города.

Встретить бы хоть кого-то знакомого. Хоть кого-то!.. Кого-нибудь, кого можно вспомнить. Или кто тебя вспомнит… Вспомнит!!! Стоп! А вот, кажется, и ответ! Они же, кажется, позабывали почти всё, что было до Нашествия! Если не вообще ВСЁ! Ну да, откуда же им помнить, что в этом доме до них кто-то жил! Те, что первыми вернули себе память, отхватили себе особняк, и, разумеется, позаботились внушить остальным вспоминающим, что всё так и было всегда.

Невольно изумляясь ловкости вечных служителей бюрократии, Мишель миновал Дом Культуры и остановился возле жёлтого двухэтажного домика, невольно улыбнувшись увиденному: в одном месте штукатурка облупилась, обнажив кирпичную стену, и образовавшееся пятно здорово напоминало сытого откормленного кота, нежащегося на солнышке. А рядом с пятном на балконе сидел такой же откормленный серо-рыжий котяра и жмурился от солнечных лучей. Он словно любовался перед всеми и говорил: «Посмотрите на меня и на мой портрет на стенке! Правда, похож?»

По улице мимо Майкла со звоном прокатили на велосипеде двое мальчишек. Передний, раскинув ноги в обе стороны, оседлал раму, а задний, сидя в седле, сосредоточенно нажимал педали, улыбаясь каким-то своим мыслям. Оба пацана были в одних только плавочках, и их загорелые тела шоколадно блестели под солнцем. Тот, что сидел на седле, выглядывал на дорогу через плечо друга, тот же, что впереди, жмурился на лету.

Именно на лету! Майкл моргнул. Снова. Наваждение не пропало. Вместо колёс у странного велосипеда были два обода с горизонтальными винтами, спереди и сзади. Сияющие круги, подчиняющиеся нажатию на педали…

Море блаженства от полёта было на лицах этих двоих, промелькнувших мимо Мишки под шуршанье винтов над гравием и позвякивание лёгкой «двухколёсной» машины.

Пожалуй, кроме Мишеля никто так и не обратил внимания на эту парочку. Неужели – обыденное зрелище?!

Пролетев над потрескавшимся асфальтом, «велосипедисты» свернули на улицу Гончара, направляясь к Санькиному дому.

Следующий переулочек… Тихий, уютный дворик.

На скамейке у дома, спиной к игровой площадке и полуразрушенному туалету, сидели рядом с дремлющим мужичком двое босоногих пацанов с чёрными от въевшейся пыли узкими ступнями. Тот, что постарше – в полосатой красно-зелёной футболке – увлечённо играл в ручной «тетрис», а младший с интересом за ним наблюдал, изредка незаметно почёсываясь.

Надо сказать, тетрис после того, как угодил под Нашествие, совсем перестал ломаться и даже никогда не требовал более смены батарейки. Правда, был в его новом состоянии и недостаток – звук у него теперь тоже никогда не отключался. А когда один из пацанов попробовал было тиснуть кнопку «Sound OFF», то в ответ из динамика хриплый голосок продребезжал: «Это нарушение прав и свобод личности! Кричу где хочу!». Пришлось оставить его в покое. Тем более что в остальном он разумность свою никак не проявлял, а порою в затруднительном положении даже подкидывал нужные фигуры для заполнения «стакана», подозревая, видимо, что иначе игрок в досаде может грохнуть хрупкой коробочкой о камни, совсем позабыв о хранящемся в ней интеллекте…

Малыши увлечённо играли, совсем не обращая внимания на то, что происходит у них за спиной…

Майкл прошёл мимо них. Затем переулочками вышел под сваренную из тонких чугунных трубочек арку, крашеную в ядовито-зелёный цвет, и неторопливо вошёл в кофейню, прикидывая, сколько ему теперь ждать Мельтора.

– Явился! – прогремел в тесном помещении знакомый голос. – И что ты обо всём этом думаешь?!

Мишель не торопился с ответом. Он не спеша подошёл к прилавку, взял парочку заварных пирожных, стакан уныло пахнущего карамельками лимонада «Буратино», переместил их за столик и уселся напротив айнура в бордовом пиджаке, повернувшись боком к электрокамину, абсолютно бесполезному в это тёплое время, но всё равно уютно мерцающему в углу. Отхлебнул пузырящуюся жижу, закусил пирожным и задумчиво так произнёс:

– А хочешь, один стишок расскажу? Слушай…

Как многое блекнет под грузом утерянных лет,

Стираются даты, уходят события, лица…

А знаете, в чём нашей памяти первый секрет?

Чтоб что-то запомнить – нам надо сперва удивиться!..

Снова вздохнул, глядя на отблески пламени в импровизированном камине. Зябко передёрнул плечами и задумчиво протянул:

– Когда-то это звучало не так. Немного не так. Но я забыл случайно встреченное в журнале стихотворение и теперь воссоздал его по памяти. Как смог. И ведь правда – запомнилось оно мне потому что удивило, и немало, своим простым откровением…

– Но ты не за этим рассказал его мне.

– Воистину. Просто Городок в центре мира изумил меня куда больше, чем всё увиденное за все мои прежние странствия.

– Тогда?

– Нет, сейчас, когда мы вернулись с острова Чертогов Единого.

– Это не Чертоги. На острове просто стоял старый храм, поставленный моему вечному оппоненту и отцу. А Чертоги совершенно в другом месте…

– Всё равно. Это не важно, я ведь говорю не про Чертоги, а про Город! Тогда Город был просто красивой провинцией, этаким ожившим воспоминанием о детстве. А сейчас, после Нашествия и массово-помешательного склероза…

– Но ты видел подобное и раньше…

– Но не в такой степени. Всё познаётся в сравнении…

– Не кипятись, – Мельтор поправил сползающие очки, – Они же… Ну, как бы это проще сказать… Ну, они просто забыли, как надо, как было принято, и в результате всё смешалось и превратилось в эту труднорасхлёбуемую кашу…

– Возможно… Жаль только, что Илька куда-то запропал. Уж Видящий бы разобрался в причинах этого бардака.

– Ты другого боишься…

– Да! – голос Майкла сорвался на крик, но никто не обратил на них никакого внимания. – Да, я боюсь, что в этом тихом спокойствии его раздавит первая же волна равнодушия! Ведь никому нет ни до кого никакого дела! Совсем никакого дела! Это сонное царство, где даже сбей кого на улице грузовик – окружающие будут глазеть на это зрелище, как в кино, как перед телеэкраном, и даже не догадаются позвонить в «Скорую» или вызвать лекаря! Я идиот, что отпустил его одного! Но я же не знал тогда ещё, что тут всё ТАКОЕ!!!

– Тем более не кори себя. Мне кажется, что минут через пять он будет уже тут… Раньше, – добавил айнур, углядев в дверном проёме зарёванного Илюшку, вцепившегося в дверной косяк.

Опрокидывая стол и расшвыривая попавшиеся на пути стулья, Мишель метнулся к другу и, обняв его за плечо, выдохнул:

– Кто!?!

Недвусмысленный вопрос. А в ответ…

– Никто. Никто… Я дома был… А родители… Они там… Прямо на лестнице… И никому дела нет! Ну что нам стоило на неделю раньше явиться сюда! Мы могли бы успеть!.. – он не договорил и снова зарыдал, всхлипывая и дёргая остренькими плечами, горячими под тоненькой, выгоревшей на солнце сиреневой маечкой.

Мишель повёл его к столу, уже поставленному их спутником на место.

– С первым боевым? – блеснули зеркальные стёкла.

– С разочарованием… – огрызнулся Майкл.

– Похоже, взрослые нашли, чем сломать лёд памяти?..

– Не-а, – Илюшка кулачком вытер глаза, помусолил палец и, глядя в зеркало очков, размазал следы слезинок. – Они не нашли. Более того – они разучились и удивляться, и сочувствовать…

– Это догадка или Знание? – Мишель насторожился.

– Увы, догадка. Знание почему-то молчит. Просто заметил кое-что. А ты не приметил ничего странного?..

– Нет, а что именно я должен был заметить?

– Да все, кто самые равнодушные – они без корон…

– Так откуда же коронам у них взяться? Если они были тормознутыми, то когда бы успели сделать их, я уж не говорю – услышать про короны?..

– Лат с ребятами сделали короны всем.

– Ты видел Лата?! Где он?

– Нет, не видел. А короны он сделал ещё до того, как я отправился за тобой. Всем жителям Города!..

– Эх, что с ним сейчас.

– Не знаю. Он просто исчез. И он, и все его ребята. Я никого из них так и не встретил, хотя и оббегал почти что весь Город. Но мы отвлеклись. Мне кажется, что кто-то сознательно поснимал с них короны. А затем, вновь размагнитивши, внушил им то, что было ему больше всего выгодно. Сам что-то скрыл, а у них это осталось. Насовсем…

– Ты на кого-то намекаешь?

– Пока только чувствую, что это, увы, недалеко от истины… Новый Враг Мира…

– Майкл, на нас наезжают! – вмешался в разговор Мельтор. – А по мне – так лучше неумение удивляться, чем предопределённость Единого.

– Терпимость – может, и хорошо, а равнодушие под видом терпимости – чем оно лучше позолоты Единого?! Чем они отличаются сейчас от обычных зомби?

– На это и я тебе отвечу, – Мишель взглянул прямо в глаза своего друга, – Я видел пролетавших мимо меня ребят на велолёте, так они… В общем, ни один зомби не будет испытывать наслаждения от полёта, а эти ребята были по-настоящему счастливы. Они действительно НАСЛАЖДАЛИСЬ!.. И потом, – Майкл улыбнулся, вспомнив друзей-пилотов, – ни один зомби не обладает раскрепощённой фантазией и даром изобретателя…

Илюшка глубоко вздохнул и уткнулся острым своим подбородком в скрещённые на столе руки…

Тим слушал факельщика, и картины трагедии, оставленной им позади, расстилались перед его взором.

Тем временем мальчишка сменил тему, вернувшись на скалистый островок посреди океана. Прошли сутки с того момента, как Арт с Тимом покинули руины храма Единого. Шло 24 сентября 2509 года.