Текст книги "Марс - планета кошмаров (СИ)"

Автор книги: Владимир Никитюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

  Петрович посмотрел на Свету и немного успокоился. В глазах девочки было радостное понимание. Ну, слава Богу! Значит, главная цель лекции достигнута!

  Правда, какие-то сомнения в глубине души всё равно оставались... Но внучка быстро развеяла их, подбежав к нему в радостным криком:

   – Спасибо, дедуля! Теперь я точно получу пятёрку!

  И крепко обняла его в избытке чувств.

  Ольга смотрела на отца и радостно улыбалась.

  Вот и ещё одна проблема решена! Теперь дочка не получит в школе плохой оценки. Так что у неё будет немалый шанс окончить семестр без троек...

  Как всё-таки хорошо, что отец теперь живёт вместе с ними!

  От этого выиграли все члены семьи, но Света, пожалуй, больше всех! Ещё год назад она была типичной троечницей, а теперь, глядите, – явная хорошистка! Если так дальше пойдёт, то ещё через годик она и отличницей станет. Ещё и школу с медалью окончит.

  А у медалиста после школы дорога ясная и надёжная. По новым законам он сдаёт упрощённый вариант вступительных экзаменов. А ещё, имеет при поступлении дополнительную попытку... В общем, чтобы иметь медаль и никуда не поступить, надо очень постараться...

  'Ладно, какая там медаль? – одёрнула себя Ольга. – 'Пока что Свете до медали – как пешком до Сатурна!'.

  Но это было чисто логическое рассуждение. Сердцем Ольга понимала, что с её старшей дочкой в конце концов всё будет хорошо.

  Лишь бы дедушка был рядом...

  Денис сидел на диване, потрясённый.

  Слова, сказанные тестем, полностью выбили его из колеи.

  Вот уже лет десять Денис считал себя вполне успешным человеком.

  Хорошая работа, приличная квартира, автомобиль у него и у жены, возможность отдыхать раз в год почти в любом месте земного шара, отсутствие крупных долгов, очень неплохой запас денег 'на чёрный день'. Разве это не признаки благополучия?

  И с медициной у него, вроде бы, всё было в порядке. Все члены семьи имели очень приличные медицинские полисы. Даже если что случится – первоклассное лечение обеспечено!

  Но оказалось, что в глобальном плане Денис находится в самом низу. Вместе в безработными и бомжами.

  Ведь у него, как и у них, не было даже Оздоровления...

  Маша очень внимательно слушала дедушку.

  Кое-какие тонкости она, конечно, не уловила. Но главное поняла: благодаря современной науке люди могут жить гораздо дольше, чем раньше.

  И это было просто замечательно! Особенно из-за дедушки.

  Маша знала, что ему уже семьдесят четыре года. Вот-вот на пенсию пойдёт. А пенсионеры, к сожалению, долго не живут...

  Но теперь всё будет по-другому! Современная наука позволит дедушке жить долго-долго!

  Правда, девочка поняла, что возможность продления жизни существует не для всех. Только для самых-самых лучших.

  Но ведь дедушка так много знает! И когда он что-то начинает делать, всегда у него всё получается на 'отлично'! Трудно даже представить, какие нужные и важные вещи он делает на своей работе!

  Нет, у дедушки, конечно, есть одна из этих оздоровительных программ! Но какая? Самая лучшая, или, может быть, чуть похуже?

  Об этом Маша и спросила с подкупающей детской наивностью.

  И была просто потрясена, когда узнала, что никакой оздоровительной программы у дедушки нет!

  Её реакция на эти слова была неожиданно эмоциональной. Девочка подбежала к Петровичу, обняла его и со сдавленным рыданием спросила:

  – Как же так, дедушка? Значит, ты скоро умрёшь?

  Все присутствующие растерялись – настолько эта сцена была бурной и неожиданной.

  Ольга хотела сказать дочке, что говорить человеку о его собственной смерти – ужасно нетактично. Но сообразила, что сейчас любая нотация является неуместной. Машу сейчас бесполезно было ругать. Её надо было успокаивать.

  Потому что у девочки была настоящая истерика. Она закрыла лицо руками и горько рыдала, не обращая ни на что внимания.

  Петровича в первый момент шокировали слова, сказанные внучкой. А потом он просто растерялся. Совершенно не представлял, как её успокоить.

  Как ни странно, нужные слова нашёл Денис. Подойдя к Маше, он взял её за руки, прижал к себе, погладил по голове и тихо произнёс:

  – Успокойся, доча! Ты будешь хорошо учиться, устроишь на хорошую работу, сделаешь что-то очень-очень нужное для людей... И тогда сумеешь подарить дедушке Долголетие!

  Всхлипывания стали тише, а потом и совсем кончились. Кажется, Маша всё-таки успокоилась. Похоже, она о чём-то задумалась.

  А потом девочка в отчаянии воскликнула:

  – Папа! Что же ты такое говоришь? Ведь я же не успею!

  И рыдания возобновились с удвоенной силой!

  Действительно, что-что, а считать Маша умела. У неё была какая-то прирождённая способность к математике. Уже год Петрович учил её сначала арифметике, а в последние два месяца даже алгебре. И не сомневался, что, когда внучка пойдёт в школу, её учителей ждёт большой сюрприз.

  Так что нет ничего удивительного, что Маша сразу же просчитала, что, когда она станет взрослой и добьётся первых серьёзных успехов в работе, помогать дедушке, скорее всего, будет уже поздно. Ведь до ста лет естественным образом мало кто доживает.

  В комнате повисло тягостное молчание.

  И тут на помощь взрослым пришла Света. Слегка приобняв младшую сестру, она тихо сказала:

  – Не волнуйся, малышка! Не успеешь ты – успею я!

  Машенька оценивающим взглядом посмотрела на старшую сестру, которая через два года должна была закончить школу, и, постепенно успокаиваясь, улыбнулась:

  – Ты? Да, ты, скорее всего, успеешь!

  Ольга стояла, опустив глаза вниз. На душе было горько и пусто.

  Как больно осознавать, что собственные дети считаю своих родителей неудачниками!

  Вот, Свете даже не пришла в голову мысль, что Ольга или Денис смогут добиться в жизни чего-то серьёзного. На них, мол, даже теоретически нельзя рассчитывать...

  'Да кто она сама такая? – раздражённо подумала Ольга. – Сама недавняя троечница!'

  Но в глубине души молодая женщина понимала несправедливость такой характеристики. Да – недавняя троечница. Но одновременно – будущая отличница. Уж дедушка постарается!

  К счастью, Ольга тягостным мыслям предавалась совсем недолго. Потому что разговор в комнате опять повернул в неожиданном направлении.

  – А я и не думал, что всё так страшно! – задумчиво проговорил Денис. – Пока что большинство людей не понимают до конца существующую ситуация. А вот когда поймут... Думаю, тут может кончиться всем чем угодно – вплоть до революции!

  – Увы! – развёл руками Петрович. – Причём её участникам будет казаться, что они борются за продление собственной жизни. Ну, и жизни своих близких, само собой... А на самом деле они лишатся даже тех немногих шансов на долгую жизнь, которые есть сейчас.

  – Не любишь ты, папа, революционеров! – грустно улыбнулась Ольга.

  – А за что их любить? – огрызнулся Петрович! – Революционер похож на хирурга, пытающегося сделать операцию не острым продизенфицированным скальпелем, а заляпанным грязью тупым топором!

  – Б-р-р! – передёрнула плечами Ольга. – Ну и сравнение!

  – Но что же делать? – опять вмешался Денис. – Смириться с вопиющей несправедливостью, о которой вы нам только что рассказали?

  – Смириться с ВРЕМЕННОЙ несправедливостью! – ответил Петрович, делая акцент на предпоследнем слове. – И не надо демонизировать современные власти, особенно в нашей стране. Они делают всё, чтобы человечество вышло с честью из этой непростой ситуации.

  – Что самое несправедливое в теперешней ситуации с продлением жизни? – начал Петрович. – То, что это продление можно тупо купить за деньги. Правда, за очень большие. Так вот – в цене для частных лиц примерно шестьдесят процентов составляют специальные налоги 'компенсирующего' характера.

  – Нашли чем удивить! – подал реплику Денис. – Что хорошего в том, что государство обдирает частных лиц, как липку?

  – Хорошего тут как раз очень много! – возразил Петрович. – Во-первых, этот налог не распространяется на тех, кто получает продление жизни из рук государства. То есть, грубо говоря, тем, кто получает продление жизни за какие-нибудь заслуги, сделать это гораздо легче, чем тем, кто просто имеет большой кошелёк. Как вы думаете, справедливо это с точки зрения простого человека?

  – Чисто теоретически, конечно, да! А практически – вряд ли. Для простого человека нет особой разницы, кто получает эту потрясающую привилегию – обычный богач или высокопоставленный чиновник.

  – Ну почему сразу чиновник? – не согласился Петрович. – Продление жизни из рук государства очень часто получают учёные, изобретатели, деятели искусств.

  – Да, но это всё равно элита, которой простой человек вряд ли сочувствует.

  – Ладно, пусть будет так! Но вот то, на что идёт этот специальный налог, простому человеку вполне может понравиться.

  Во-первых, на дополнительные исследования, способствующие удешевлению всех этих технологий. А удешевление означает, что всё большему количеству людей будет 'по карману' продление жизни. Как вы думаете, хорошо это или плохо?

  – Для кого как... – задумчиво протянул Денис. – Для представителей среднего класса, конечно, хорошо, – у них появляется шанс. А вот бедняков это никак не утешит – им при любой разумной цене продление жизни будет недоступно. Кстати, а на что ещё идёт этот налог?

  – На решение очень важной проблемы, связанной с продлением жизни. Правда, проблема эта носит не научный, а социальный характер.

  – Дело в том, что если сейчас резко увеличить продолжительность жизни людей, то это вызовет большие социальные проблемы. 'Лишним' людям надо где-то жить. Им надо где-то работать. Их надо обслуживать. Всё это очень непростые задачи, требующие больших денежных вложений. Часть указанных средств как раз и берётся из налога 'на продление жизни'.

  – Ну и как, успехи здесь есть?

  – Думаю, что да. Например, дома-супербашни, которые начали строить в некоторых городах. Да и программа колонизации других планет в определённой степени решает озвученную демографическую проблему.

  – Ну что ж, будем надеяться на лучшее – вздохнул Денис.

  Ольга заметила, что разговор иссяк, и решила вмешаться. Вопрос у неё был не отвлечённого, а чисто практического характера.

  – Послушайте! – сказала она, – если Света расскажет всё, как есть, не скрывая социальных проблем, то её выступление будет выглядеть слишком мрачно. Вряд ли она за него пятёрку получит.

  Петрович задумался.

  – Сделаем так! – наконец сообразил он. – Начать нужно с того, что я говорил. Но упор делать на позитивные моменты. На то, как всё это здорово с чисто медицинской точки зрения. А на то, что эти технологии дорогие и доступны не всем, внимания не акцентировать. Упомянуть об этом, конечно, надо, – но без каких-либо мрачных глобальных выводов. А вот про усилия правительства компенсировать возникающие проблемы сказать, конечно стоит. Понятно?

  Света кивнула головой. Но беспокойный дедушка заставил её сделать нечто вроде репетиции – рассказать обо всём так, как будто перед ней учителя.

  Света так и сделала. У Петровича было несколько замечаний, с учётом которых девочка повторила ответ ещё раз.

  Совместные усилия дедушки и внучки не пропали даром. Теперь замечаний не было.

  Глава пятая. Разговор с завучем

  На следующий день Ольга с самого утра была как на иголках. Ещё бы – у Светы был такой ответственный день! Показательный урок – это ведь не шутка...

  Новости появились во второй половине дня. Где-то в полвторого на Ольгин личфон пришёл видеовызов.

  С экрана ей улыбалась Света – весёлая и довольная.

  Оказывается, во время показательного урока представительница роно пригласила к доске добровольца – рассказать про современные медицинские технологии. Само собой, кроме Светы, желающих не нашлось.

  Поставили ей пятёрку. А после этого ещё долго-долго хвалили.

  – Вот ещё что, мама! – продолжала Света. – Тебя приглашают в школу – поговорить с завучем. Очень советуют не тянуть.

  Ольга тут же позвонила в школу и договорилась о встрече.

  В следующую же субботу, около десяти часов утра, Ольга вошла в двери школы, где училась Света. Показав охраннику родительский пропуск, молодая женщина поднялась на второй этаж. Именно там находились административные помещения – в том числе и кабинет завуча.

  Хозяйка кабинета встретила Ольгу приветливо. И сразу же взяла 'быка за рога'.

  – Я имею удовольствие сообщить вам, – торжественно сказала она, – что ваша дочь Светлана внесена в районный список перспективных учащихся.

  Ольга даже как-то от неожиданности опешила. А потом задала довольно естественный в данной ситуации вопрос:

  – А чем это нам грозит?

  Завуч посмотрела на Ольгу весело и даже как-то иронично. И ехидно произнесла:

  – Вопрос сформулирован некорректно. Вам следовало бы спросить 'А что мы с этого будем иметь?'. Вот на этот вопрос я отвечу подробно и с большим удовольствием!

  – Во-первых, вы абсолютно ничего не теряете. А приобрести можете очень много. В определённой ситуации,

  – А можно как-то поконкретнее? – заинтересовалась Ольга. – Без иносказаний и намёков!

  – Можно и без намёков, – с подчёркнуто деловым видом продолжала завуч. – Для максимальной наглядности я рассмотрю четыре разных варианта.

  Вариант один. Ваша дочка продолжает учиться, как сейчас – не лучше и не хуже. То есть остаётся стабильной, твёрдой хорошисткой. В этом случае наличие в списке никак на неё не повлияет – ни в плохую, ни в хорошую сторону.

  Вариант два. Светлана постепенно становится отличницей. Тут место в списке ей очень поможет. Защитит от всяких неприятных неожиданностей.

  – Ну и каких же, например? – заинтересованно спросила Ольга.

  – Хотя бы от учителя, который станет относиться к вашей дочке необоснованно строго. Чтобы травить ученика, находящегося в 'перспективном' списке, надо быть форменным самоубийцей. Уверяю Вас, что среди учителей нашей школы самоубийц нет.

  – Хорошо! А третий вариант?

  – О, третий вариант, – самый интересный!

  – Вы слышали про новые законы о школьниках-медалистах?

  – Да! – кивнула головой Ольга. – Что-то слышала. Требования к золотым и серебряным медалистам ужесточаются. Зато вводятся бронзовые медали. Кроме того, льготы у медалистов увеличиваются.

  – И, надо сказать, довольно сильно увеличиваются! В наше время получить в школе медаль – великая удача! И буквально зелёная дорога при поступлении практически в любой ВУЗ!

  – Всё это, конечно, здорово, – но причём здесь Света?

  – Очень даже причём? Вы никогда не задумывались, от чего зависит получение школьной медали?

  Ольга даже как-то растерялась от такого странного вопроса.

  – Ну это же очевидно... – неуверенно произнесла она. – От уровня знаний ученика. От чего же ещё?

  Если говорить честно, Ольга прекрасно представляла, от чего ещё зависит получение медали. Но её понимание не очень годилось для озвучивания в кабинете завуча.

  Но хозяйка кабинета пришла ей на помощь и с обезоруживающей улыбкой перечислила всё, о чём Ольга сама постеснялась бы сказать.

  – Во-первых, кроме знаний как таковых, важна форма, в которой эти самые знания преподносятся. Сколько бывало случаев, когда ученик отвечал по сути правильно – но не совсем так, как говорил на уроке учитель. И в результате вместо пятёрки получал четвёрку. А иногда и кое-что похуже... Сами-то вы о таких случаях наверняка слышали?

  Удивлённая Ольга молча кивнули головой.

  – Во-вторых, получение медали – хитрый и сложный процесс. И организует этот процесс администрация школы. А вот представьте себе, что эта самая администрация имеет на потенциального медалиста, как говорят, 'большой зуб'. Как вы думаете, найдутся ли у неё способы помешать этому замечательному событию?

  И тут Ольге ничего не оставалось, как молча согласиться.

  – В-третьих, зло затаить может не только администрация школы, но и любой из учителей. Ведь вы прекрасно понимаете: испорченные отношения даже с одним учителем могут грозить ученику и его родителям большими неприятностями!

  И, наконец, четвёртое, – самое последнее. Ваша дочка может начать учиться хуже. Это невероятно обидный вариант. Примерно то же самое, если бы вы выиграли в лотерею, а потом разорвали на мелкие клочки выигрышный билет. Я надеюсь, что до такой бессмыслицы вы не дойдёте.

  Завуч замолчала. В кабинете повисла неловкая пауза.

  Наконец Ольга собралась с духом и тихо сказала:

  – Ход ваших мыслей мне понятен. Непонятно лишь одно: зачем вы мне всё это говорите?

  Завуч вздохнула. И начала объяснять:

  – Дело в том, что в данной ситуации мы оказываемся в одной лодке. Но при этом ваше положение гораздо лучше, чем моё.

  Ваш 'приз' гораздо больше. Если ваша дочка получит медаль, перед ней откроются практически все дороги. Это ли не мечта для любого нормального родителя?

  Меня в этом случае тоже отметят – врать не буду. Дадут повышенную премию. Нарисуют дополнительный 'плюсик' в карьерном плане. Но это всё, согласитесь, не так масштабно, как у вас.

  А вот если у вашей дочки не получится резко улучшить свою успеваемость... Вам-то что, вы останетесь при своих. Разве что о потерянных возможностях пожалеете. А вот на моей карьере, боюсь, придётся поставить крест. Не простят мне, что не сумела я такой перспективной ученице с учёбой помочь.

  Так что главная моя надежда – в том, что вы проникнетесь серьёзностью момента. Вот поэтому я так с вами и откровенничаю.

  Ольга, если говорить честно, была просто потрясена речью завуча. И даже немного растеряна.

  Но потом она взяла себя в руки. Если их семье выпал такой великолепный шанс – глупо его упускать.

  И, задумчиво кивнув головой, молодая женщина тихо сказала:

  – Благодарю вас за откровенный разговор и подробную информацию. Я действительно прониклась...

  Уфф! Легче десять контрольных проверить, чем один раз с чьим-то родителем поговорить!

  Людмила Геннадьевна подошла к окну своего кабинета и стала внимательно смотреть на парадный школьный вход. Её ожидание не оказалось напрасным: через три минуты из дверей школы вышла Светина мама и, бросив по сторонам задумчивый взгляд, торопливо пошла в сторону своего дома.

  Очень хотелось бы верить, что она попытается использовать выпавший их семье шанс. И главное, соответствующим образом настроит свою дочку.

  А если нет, Людмиле Геннадьевне придётся переходить в другую школу. На должность рядовой учительницы.

  Глава шестая. В школе всё по-новому

  Эти хитрые штучки – районные списки перспективных учащихся – появились всего несколько месяцев назад. Списки формировались в роно. Попасть в них можно было десятками разных способов. Проявить себя на показательном уроке, победить в инфонет-олимпиаде, выиграть конкурс на литературном сайте... Да мало ли ещё как...

  Общим было одно: занесение в список никак не зависело от администрации и учителей школы, где учился новоявленный перспективный учащийся.

  В самом начале большинство работников школ не восприняли это нововведение особенно серьёзно. Ну, появилась в родном министерстве очередная блажь... Как появилась, так и пройдёт! А забивать себе этим голову? Нет уж, увольте!

  Людмила Геннадьевна, на своё счастье, к этому большинству никогда не принадлежала. Завучем престижной школы она стала абсолютно честно: без подхалимажа, протежирования и дутых оценок.

  Во-первых, она была очень хорошим учителем. Во-вторых, умела видеть то, что происходит вокруг. И при этом понимать не только внешнюю канву событий, но и, в какой-то степени, то, что за ними скрывается.

  Так что она не могла не заметить, что года два назад политика в области образования резко изменилась. На самом высоком уровне. Причём изменения эти были исключительно позитивными.

  В школах полностью прекратились неконтролируемые поборы с родителей.

  Нет, право собирать с родителей деньги у школ не отобрали. Просто теперь эти пожертвования стали исключительно добровольными и тщательно учитывались.

  Каждому родителю выдавали книжку учёта спонсорских взносов, куда тщательно заносили все выплачиваемое им в пользу школы. А если сумма пожертвований превышала определённый предел, указанный родитель автоматически вводился в попечительский совет школы. И тем самым получал при этом права контролировать, как именно школа тратит полученные пожертвования.

  Попечителями могли стати не только родители, но и 'люди со стороны'. Правда, для них вводились более жёсткие ограничения. Требовалось представить три специальные рекомендации. Да и минимальный взнос для 'чужих' был гораздо больше, чем для родителей.

  Экзамены и контрольные теперь перестали быть внутренним делом школ. Теперь в экзаменационной комиссии обязательно присутствовали дополнительные члены.

  Хм, дополнительные. На самом деле главную скрипку играли именно они.

  Во-первых, члены роно или даже гороно. Ну, это-то как раз можно понять.

  Во-вторых, представители от вузов и колледжей. Им же надо проконтролировать, как будущих абитуриентов для них готовят!

  В третьих, представители власти. Ну, это тоже как-то можно понять...

  А вот то, что к экзаменам допускались представители родителей и попечителей – это у работников школы вызывало решительный протест. Потому что вообще было нарушением всех основ.

  Правда, родители и попечители допускались не всякие, а лишь те, кто имел соответствующее образование. Но этот факт работников школ не утешал. Ведь образованные 'чужаки' были вдвойне опасны, поскольку хорошо понимали, что происходит на экзамене.

  Для чего всё это делалось? Ну, этого никто скрывать не собирался.

  Прежде всего – чтобы учителям было труднее в массовом порядке оценки завышать. Ведь высокие оценки – это признак того, что школа хорошо работает. А значит – дополнительные премии и плюсики для карьеры. Правда, новое препятствие не было уж совсем непреодолимым. Просто надо было быть осторожнее. Например, не ставить, как раньше, вместо слабеньких четвёрочек пятёрки. А вот поставить вместо сильных четвёрок пятёрки можно было и сейчас. Только не стоило это делать слишком часто.

  А вот индивидуальную 'накрутку' оценок (проводимую, само собой, не задаром) теперь стало делать гораздо труднее. Ведь тут надо было, как минимум, превращать в четвёрки тройки с минусом и даже двойки. С экзаменами, проводимыми по новой форме, такие фокусы стали просто опасными.

  Главное, что теперь стало гораздо труднее 'гнобить' неугодных учеников. Если годовая оценка была ниже, чем экзаменационная, это вызывало у комиссии нешуточный интерес и могло вызвать серьёзное расследование.

  В общем, работников школы теперь поставили в очень жёсткие рамки. Правда, зарплату им чуть-чуть повысили – но мороки в работе стало гораздо больше.

  Правда, существовала вероятность, что экзамены, проводимые такими многочисленными комиссиями, повсеместно превратятся в что-то вроде базара. Но вот недавно закончился учебный год с завершающими экзаменами – и выяснилось, что 'дополнительные' члены комиссий хорошо проинструктированы и по пустякам не вмешивались. Но уж если в процессе экзамена обнаруживалось что-то непонятное – тут эти странные люди оказывались на коне и сразу начинали импровизированное расследование. И очень часто раскрывали какое-нибудь серьёзное безобразие.

  Правда, потом оказалось, что не так всё плохо. И что тем учителям, которые работают честно, бояться абсолютно нечего. По существу, им стало работать гораздо легче.

  А вот тем, кто привык использовать школу как источник нетрудовых доходов, стало совсем трудно. Кислород им перекрыли не на шутку...

  Были и другие новшества. Например, усилена охрана школ. Причём теперь этим занимались специальные охранные предприятия. И финансировались они государством – даже в частных школах.

  Вход в школу теперь производился исключительно по пропускам. Были они разных видов: учительские, ученические, родительские, попечительские. Даже для того, чтобы внести в школу какой-то груз, требовался пропуск – но только разовый.

  Вот против этого никто особенно не спорил. Все понимали, что безопасность – дело серьёзное. А вот всё остальное...

  Так что первые пару месяцев учительские коллективы Российской Федерации буквально кипели от возмущения.

  Потом, правда, всё как-то устаканилось. Большинство школьных работников привыкло к новым условиям. А, привыкнув, обнаружили, что новая ситуация им даже нравится. Соблюдай правила игры – и работать становится даже легче.

  Те, кто имел на своей работе маленький бизнес, тоже как-то приспособились. Поскольку завышать оценки стало труднее, стоить эта услуга стала дороже. Так что 'накрутки' стали гораздо скромнее, а платить за них стали в среднем даже больше.

  Даже 'прижимать' неугодных учеников как-то научились. Плавно снижали оценки в течение года, а перед самым экзаменом каким-либо способом старались вывести из себя. Это срабатывало не всегда, но довольно часто.

  Могло показаться, что, раз к этим новшествам в конце концов приспособились, то они оказались совершенно бесполезными. Но это было бы несправедливым преувеличением. Да, злоупотребления полностью не исчезли, – но их стало гораздо меньше. Да и их масштаб стал несравнимо скромнее.

  А чтобы позитивный эффект стал ещё больше, поток нововведений не иссякал. Таким образом и появились эти самые районные списки перспективных учащихся.

  Вначале их восприняли не очень серьёзно. Подумаешь, списки! Не экзамены ведь...

  Людмила Геннадьевна, правда, сразу заподозрила, что эта штука посерьёзнее, чем экзамены. И оказалась абсолютно права.

  Взять хотя бы то, что произошло в соседней школе...

  Там в 'перспективный список' был занесён один из учащихся – Андрей Семёнов. Трудолюбивый и талантливый, но с очень независимом характером.

  Он ухитрился 'наступить на мозоль' сразу трём учителям. Да и со школьной администрацией у него были нелады.

  И парня начали 'прижимать'. Вместо заслуженных им пятёрок четвёрки ставить. А иногда и тройки.

  Так что до золотой медали ему было как до пояса астероидов на велосипеде...

  Увидев, что ему ставят оценки вызывающе несправедливо, Андрей обратился за помощью к родителям. Те как раз были инженерами и в школьной программе ориентировались неплохо. Так что разобраться в ситуации и грамотно сформулировать претензии к школе им было раз плюнуть.

  Вот только их мнение в школе никого не интересовало. Ведь с кем в первую очередь считаются учителя? С богатыми людьми. С большими начальниками. С представителями 'весомых' профессий (с работниками милиции, прокурорами, адвокатами и т. д.).

  Родители несостоявшегося отличника не относились ни к одной из этих категорий. Да их семья была вполне обеспеченной. Но всё-таки не богачи... Да, и отец, и мать не были рядовыми сотрудниками. Но и большими начальниками они тоже не были... А насчёт общественной значимости их профессии говорить было даже смешно. Кому интересен инженер? Ни вреда от него, ни пользы...

  Так бы и окончил этот ученик школу с грехом пополам, если бы не победа в территориальной олимпиаде по информатике.

  Территориальные олимпиады тоже были одним из недавних нововведений. Их отборочный этап проходил под эгидой роно. Школы в этом процессе совершенно не участвовали.

  В обычных-то олимпиадах ему давно ничего не светило. Всегда находились какие-то формальные зацепки, мешавшие ему пройти отборочный этап. Ведь этап этот проводился в школе, и значит был под плотным контролем учителей и администрации.

  А тут он легко вышел на районный уровень и показал очень неплохой уровень. Да что неплохой – великолепный. И сразу же был занесён в списки 'перспективных'.

  В школе этот факт поначалу восприняли недостаточно серьёзно. А зря!

  Выпускная сессия в предпоследнем (девятом) классе, где учился этот непокорный товарищ, начиналась с экзамена по химии. Вот на этом экзамене ему и решили показать 'кузькину мать'.

  Поначалу затея казалась абсолютно безопасной. И вполне реальной.

  Безопасной потому, что списки по информатике, а экзамен-то по химии! Разные это предметы! Очень разные. И 'ас' по информатике вполне может получить в этой ситуации четвёрку, а то и тройку. Подозрительно это выглядеть не должно.

  А реальной потому, что юный вундеркинд химию знал не блестящее. На 'отлично', но не блестяще. А если в данной ситуации человека немного подтолкнуть, то он вполне может оступиться и споткнуться. Образно, конечно, выражаясь.

  Способ подталкивания был выбран очень простой. В школьной канцелярии немного 'побаловались' с базами данных. Как бы случайно ошибку сделали. В результате за неделю до экзамена неугодное администрации лицо вдруг узнало, что к экзамену по химии оно не допущено.

  Потом-то, конечно, ошибка была обнаружена и устранена. За день до экзамена.

  Что ж, справедливость вроде восторжествовала? Как бы не так! А кто вернёт пять потерянных дней, когда приходилось готовиться к экзамену, не будучи уверенным, попадёшь ты на него или нет?

  В результате всех переживаний экзаменумый оказался невыспавшимся и вообще 'выбитым из колеи'. По билету он ответил очень неудачно. Даже до четвёрки не дотягивал.

  И это было связано не только с его состоянием. Экзамен принимала школьная учительница по химии, и делала она это не очень дружелюбно. Придиралась к словам, перебивала, не давала сформулировать мысль до конца.

  А потом на арену вышли 'сторонние' члены экзаменационной комиссии...

  Сначала были заданы дополнительные вопросы по билетам. И с каждым ответом экзаменуемый волновался всё меньше и отвечал всё лучше. Ответы на последние пять вопросов вообще совершенно чётко тянули на 'отлично'.

  Если действовать формально, надо было ставить за экзамен 'четвёрку' – и считать инцидент исчерпанным. Но тут один из членов комиссии – преподаватель Политехнического института – предложил другое решение. Устроить повторный экзамен.

  Это был один из предусмотренных законом вариантов. Когда результаты экзамена выглядели вызывающе противоречивыми, один из членов экзаменационной комиссии мог поставить на голосование вопрос о повторном экзамене. Причём проходить этот экзамен был должен, как правило, в начале следующего рабочего дня. Чтобы быть уверенными, что переэкзаменуемый показал на повторном экзамене свой имеющийся уровень, а не выучил что-то ещё в течение дополнительных дней.

  А почему не в тот же день – тоже понятно. Сдавать два экзамена подряд тяжело и физически и психологически.

  После того, как экзаменуемого отпустили, к нему подошла самая молодая из членов комиссии (как оказалось позже, аспирантка одного из городских вузов). И сказала, что до окончания сессии её назначили временным куратором всех повторно сдающих экзамены в этой школе. И дала свой номер телефона, заявив, что если ему из школы поступит какая-то информация, он обязательно должен позвонить ней по телефону. Это, мол, очень-очень важна.