Текст книги "Последняя телеграмма"

Автор книги: Владимир Востоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

XIX

Егер принял в назначенный час передачу из Москвы и, расшифровав ее, надолго задумался. Москва высоко оценила его усилия, одобрила предложенное им решение, но просила действовать по обстоятельствам и зря не рисковать жизнью. Егер сидел, глубоко погрузившись в кресло, поглядывая на часы. Сегодня решался главный вопрос – принесет Матильда пропуск или нет.

В комнате было душно. Даже открытая дверь балкона не давала желанной прохлады. Егер расстегнул ворот рубашки, чувствуя, как его смаривает сон.

– Вы спите, Отто? – неожиданно услышал он голос Матильды.

– Я?! Ах да, немного вздремнулось, здесь такой аромат, – в растерянности ответил Егер.

– Пропуск у меня. Действителен он только на сегодня. Ратнер рассказал, что едва у него не сорвалось, пришлось пойти на крайность. Шульц на месте, – выпалила одним духом Матильда и передала Егеру конверт.

– Большое спасибо, – произнес Егер, сдерживая охватившее его радостное волнение. – Поспешим, а то Ратнер подумает, что его обманули.

– Я готова. Только возьму сумочку.

– И я пока переоденусь. Готовность – десять минут, – объявил, улыбаясь, Егер.

Через десять минут они встретились в саду, Егер был в форме штандартенфюрера СС,

– Какой вы нарядный! – не удержалась Матильда.

– Вы сегодня особенно прелестны.

На этот раз Матильда вела машину сама. Бетонное шоссе все дальше уходило в лес, к горам. Егер за это время не обронил ни слова, был задумчив и серьезен. Изредка посматривал в сторону Матильды, любуясь ее красивым профилем. Она чем-то неуловимым напоминала ему жену Наташу. И почему-то именно сейчас пришло на память их первое знакомство. Состоялось оно при драматических обстоятельствах. Было это осенью, когда он, студент пятого курса иняза, глубокой ночью возвращался с вечеринки домой. Шел полутемным, глухим переулком, когда вдруг услышал женский крик, зовущий о помощи. Подбежав к месту происшествия и увидев троих ребят, раздевающих какую-то женщину, не раздумывая, набросился на них с кулаками. Однако силы были неравны, и ему крепко досталось. Две недели он пролежал в больнице. На второй день к нему пришла Наташа, та самая Наташа, на которую напали грабители, и до его выздоровления она не отходила от него. Вскоре они поженились. На свадьбе он сказал:

– Я свое счастье завоевал кулаками.

Случай в глухом переулке пошел на пользу. Он поступил в секцию по борьбе самбо и боксу.

– Вы что-то мне сегодня не нравитесь, – неожиданно сказала Матильда. – О чем вы думаете?

– Вспомнилась золотая пора юношества, – застигнутый врасплох, ответил он.

– Скоро приедем, – сказала Матильда.

– Хорошо... Вы все помните, о чем мы договорились?

– Да, – грустно откликнулась Матильда.

– Торопитесь, вас ждут. Остановитесь здесь, дальше я пойду пешком.

Машина затормозила недалеко от объекта. Егер открыл дверцу.

– Разрешите вас поцеловать... – И Матильда, заливаясь румянцем, обняла Егера, крепко поцеловала в губы. – Успеха вам, Николай... Я вас не забуду никогда... Надеюсь, мы скоро встретимся.

– Благодарю вас, мой дорогой друг, благодарю. И я тоже надеюсь.

XX

Автомашина, в которой сидел гауптштурмфюрер СС Клибер, мчалась по шоссе. Вдали мелькнули очертания города, и через несколько минут Ганс Клибер остановился около здания гестапо.

– Как доехал? – спросил Брауэр, поднимаясь навстречу гостю.

– Нормально. Не до церемоний. Времени в обрез.

– Поехали. Дорогой поговорим, – охотно согласился Брауэр.

Они вышли из здания, сели в машину Клибера.

– Понимаешь... какое дело... – начал Брауэр, едва машина тронулась, и замолк.

– Пока ты думаешь, посмотри на эту фотографию. – Клибер вынул из папки снимок, не без гордости передал его Брауэру.

Брауэр долго рассматривал фотографию, тщетно пытаясь определить, где же на ней Егер.

– Покажи, где он.

– Вот, – ткнул пальцем Клибер. – Не похож?

Брауэр продолжал рассматривать фотографию.

– Когда ты видел его в последний раз? – наконец спросил Брауэр.

– Давно. Лет десять назад. Нет, больше, пятнадцать. А что?

– Нет, ничего. Хорошо иметь такого однокашника.

– Пока никакого толку не вижу. Ведь он долгое время был за границей. – Куда мы едем?

Брауэр назвал адрес Гофмана. Машина вскоре остановилась у названного дома. Пассажиры вышли из машины, подошли к калитке. Брауэр нажал на кнопку звонка. Однако на звонок никто не откликнулся. Клибер посмотрел на часы.

– Очень жаль, – с сожалением произнес он.

– Ничего, подождем.

– А что мы будем здесь жариться, поехали, где-нибудь перекусим, а потом вернемся.

– Могу предложить ресторан «Жозефина», – согласился Брауэр с тайной надеждой встретить там Матильду. Тревога у него в душе росла: на школьной фотографии Егер выглядел иначе.

Вскоре они подъехали к ресторану. Матильды там не оказалось. Она сегодня не работала, отпросившись по каким-то своим делам.

Перекусив в ресторане, Брауэр и Клибер вновь поехали к Гофманам.

XXI

Егер спокойно прошел все проходные и, когда попал на территорию хранилища, скрытого в лесном массиве, увидел перед собой двухэтажное, окрашенное в зеленый цвет здание. Во время последней проверки документов часовой особенно внимательно изучал пропуск, прежде чем возвратить его Егеру. Отто поднялся на второй этаж, остановился у двери под номером «1», вошел в приемную. При виде его дежурный вскочил с места.

– Один? – спросил Егер, показывая дежурному на дверь кабинета Шульца,

– Так точно, штандартенфюрер. Как прикажете доложить?

– Не беспокойтесь. Я сам, – ответил Егер и открыл дверь.

Полковник Шульц сидел у себя за столом и пил кофе. Увидев перед собой штандартенфюрера СС Егера, он от удивления даже привстал со стула.

– Как вам удалось проникнуть сюда, штандартенфюрер? – спросил, часто мигая, Шульц.

– Вы же не догадались меня пригласить. Я и решил проявить инициативу. Так что принимайте незваного гостя, который к тому же имеет к вам сугубо конфиденциальный разговор. Но прежде, полковник, с вашего позволения, я закрою дверь, – произнес, улыбаясь, Егер. – Он опустил кнопку замка, поставив его на предохранитель, затем подошел к столу, за которым продолжал стоять опешивший Шульц. – Мне нужно с вами поговорить тет-а-тет по одному щекотливому делу, касающемуся вашей персоны, – начал Егер, стараясь как можно мягче произносить слова. – Но прежде...

– Скажите наконец, как вам удалось... – перебил Шульц Егера.

– Этим вы, господин полковник, займетесь после моего ухода... Но прежде необходимо выполнить кое-какие формальности. – С этими словами Егер выхватил пистолет и, наставив его на растерявшегося Шульца, решительно произнес: – Ни с места! Руки на стол!

Не успел Шульц опомниться, как оказался в наручниках.

– Что вам н-надо? – пролепетал он растерянно. – Как вы п-посмели? По какому п-праву?

– Тише, Шульц. Права я предъявлю потом, а сейчас предупреждаю: при малейшей попытке позвать на помощь – пуля в лоб. Для начала отдайте распоряжение, чтобы к вам никого не впускали и не беспокоили. Только смотрите, без шуток. – Егер ткнул пистолетом в бок Шульцу.

Шульц беспрекословно выполнил команду, передав ее по телефону в свою приемную.

– Отлично, Прошу встать и занять место вон в том кресле.

Шульц выполнил и эту команду.

– Объясните, в ч-ем-м д-д-ело? Что з-за ком-м-медия?

– Теперь вопросы задавать буду я, – отрезал Егер. – Если вам дорога жизнь, а я в этом только что убедился, не будем терять времени. Где ключ от сейфа?

– Какой ключ?

– Шульц, я пришел к вам не в прятки играть, надеюсь, вы это усвоили. Где ключ?

Шульц задумался, потом, приняв решение, неожиданно бросился головой на Егера, целясь ему в живот, но тот был начеку. Отскочив в сторону, Егер резким ударом ребром ладони полоснул Шульца по шее, и тот распластался на ковре.

– Я предупреждал – без шуток. Смотрите, Шульц, еще одна попытка – и... А теперь встаньте.

Шульц неуклюже поднялся, морщась от боли, тяжело опустился в кресло.

– Дайте воды, – попросил он обреченно,

– Я жду ответа, – напомнил Егер.

– Неужели не видите, что сейф открыт? – презрительно выдавил из себя Шульц.

– Меня интересует не этот сейф, тот... Понимаете?

Шульца как взрывной волной подняло с кресла. Он что-то пытался сказать, но кроме нечленораздельных звуков, ничего нельзя было понять.

– Что... вы... хотите сд-д-елать?.. – Шульца трясло, словно в лихорадке.

– Ключ! – спокойно повторил Егер.

– Клянусь фюрером, я не дам его. Но даже если он будет у вас, вы ничего не сможете сделать. Нужен второй ключ, а он находится у Брауэра.

– Звоните Брауэру, и немедленно, – приказал Егер, но, вспомнив, что Шульц в наручниках, подошел к телефону и набрал номер Брауэра. Телефон молчал. Снова набрал. Снова молчание. – У нас мало времени. – Егер подошел к окну. Во дворе около железобетонной ниши в хранилище находились несколько цистерн с надписью «Молоко». Егер подошел к стене, снял висевший на ней автомат, проверил его готовность к действию и положил оружие около открытого окна. Егер вновь посмотрел на часы. По его расчетам и договоренности с Матильдой, ей с матерью нужно примерно часа два, для того чтобы успеть собраться и оказаться в безопасности. Сейчас прошло всего полчаса,

– Скажите, господин Егер, кто вы?

– Какое это имеет значение?

– У меня к вам имеется предложение... Скажите, какой смысл умирать в расцвете сил и во имя чего? Я не знаю, какой вы разведке служите: английской, американской или русской. Да это сейчас не имеет значения. Но зачем вам умирать так рано? Только варвары бессмысленно и бездумно преждевременно расстаются с жизнью... Я же, не выходя из этого кабинета, дам вам столько золота и бриллиантов, что их хватит на несколько жизней. Швейцарская граница недалеко – и вы свободны. Впереди вас ждет безбедная жизнь, к примеру в Латинской Америке. Я все устрою на высшем уровне... Кроме меня, никто не будет об этом знать... – Шульц, переведя дыхание, выжидательно посмотрел на Егера. – В критическом случае, если он когда-либо наступит, скажете своему шефу, что полученное задание не смогли выполнить по причине, от вас не зависящей. Подумайте. Такого шанса больше не будет, – закончил Шульц.

– При других обстоятельствах я с великим удовольствием прихватил бы вас с собой...

– Значит, вы согласны?! – вскрикнул от радости Шульц,

XXII

Брауэр и Клибер долго нажимали на кнопку звонка, но никто к ним не вышел. Они несколько минут молча стояли у калитки, решая, как им поступить. В это время из соседнего дома вышла женщина.

– Вы случайно не знаете, куда подевались Гофманы? – обратился Брауэр к женщине, когда она проходила мимо них.

– Эльза уехала в город к племяннику, а Матильда на работе, где же ей еще быть. А вы кто будете?

– Благодарю вас.

– Пожалуйста, – пожав плечами, ответила женщина.

Когда она скрылась из виду, Брауэр обратился к Клиберу:

– Не нравятся мне эти отсутствия. Знаешь что, давай рискнем, не упускать же такой случай.

– Не понимаю, о чем речь? – ответил Клибер,

– Заглянем в дом Гофманов, а?

– Не понимаю...

– Потом поймешь. Будь в засаде, В случае опасности – звони в дом. – Не успел Клибер опомниться, как Брауэр перепрыгнул через забор.

Дверь в дом была открыта. Это насторожило Брауэра. Мягко ступая, он обошел комнаты, кругом царил беспорядок. По всему видно, хозяева собирались к отъезду. Но почему не закрыта была дверь? «Забыли в спешке», – решил Брауэр, поднимаясь наверх в комнату, где жил Егер. В этой комнате был прежний порядок, который он отметил при своем первом посещении Егера. На всякий случай он открыл окно, выглянул в сторону калитки. Тихо. С профессиональной ловкостью Брауэр стал обыскивать комнату. Открыл чемодан, аккуратно перевернул лежавшие там вещи, но ничего интересного для себя не нашел и разочарованно опустил крышку. В платяном шкафу, кроме гражданского костюма, нескольких рубашек и пары туфель, ничего больше не было.

Когда начал осматривать письменный стол, тут было от чего ахнуть. В одном из ящиков он увидел фотокарточку. Увидел и не поверил своим глазам. На побледневшего Брауэра в упор смотрели фашистские главари, и среди них – Отто Егер. С нервной дрожью в руках перевернул фотокарточку. Размашистым, волевым почерком по всей ширине фотографии шла надпись: «Отто Егеру. За верную службу великой Германии и фюреру. Хайль!» – и подпись: «Гиммлер. 20 июня 1943 года».

Брауэр на какое-то мгновение застыл в нерешительности, соображая, что ему делать. Затем лихорадочным движением положил на место фотокарточку, бросился вниз, забыв даже закрыть окно.

– Все тихо? – почему-то шепотом спросил Брауэр Клибера, когда очутился около него.

– Да.

– Слава богу, – облегченно произнес Брауэр.

– На тебе лица нет. Что случилось?

– Ничего.

Брауэр и Клибер вернулись в гестапо.

Брауэр решил оказать внимание Ратнеру, поскольку тот был в хороших отношениях с Егером. Позвонил ему на работу. Ему ответили, что он еще здесь не появлялся. Позвонил на квартиру. Молчание. Позвонил Шульцу. «Вот я его сейчас ошарашу», – мелькнуло в голове Брауэра, и он улыбнулся от. удовольствия. Телефон Шульца молчал. Брауэр в сердцах бросил трубку:

– Черт возьми. Поехали.

– Куда?

– К Шульцу.

Пока они ехали, Брауэр перебирал в мыслях все, что было связано с Отто Егером. И впервые Брауэр почувствовал угрызения совести. Где-то он перегнул палку, заподозрив своего же коллегу черт знает в чем. Опять излишняя подозрительность чуть не подвела его. Впрочем, он действовал во имя безопасности рейха и в случае чего сможет этим обстоятельством прикрыться. Так, успокаивая себя, решил Брауэр и тут же подумал: «А как быть с той бумагой, где племянник герцога Егера, Отто Егер, лежит в госпитале, а этот Егер спокойно разгуливает здесь? Банальная ошибка, допущенная по небрежности. А если все же не ошибка? – вдруг снова поползли в голове подозрения. – На всякий случай заполучу фотокарточку и пошлю для опознания. За это меня никто не убьет, – окончательно успокаиваясь, решил Брауэр. Его мысли затем вернулись к Ратнеру: – Везет пьянице. Как же он вышел на Егера? Ах да, через Матильду». При воспоминании о Матильде его снова охватила тревога. Вспомнились детали разговора с ней, он вроде бы себя вел не очень навязчиво и вряд ли, даже если она рассказала Егеру, тот что-либо заподозрил.

По пути Брауэр заехал на квартиру к Ратнеру. Однако, сколько ни звонил в квартиру, ему никто не ответил. Дернул дверь. К его удивлению, она открылась. В дальней комнате он застал Ратнера, распластавшегося на ковре. «Опять нализался», – с презрением подумал было Брауэр, но тут же усомнился в этом: лицо Ратнера было залито кровью. На ковре валялась пустая бутылка коньяка, рядом – пистолет – парабеллум. Брауэр медленно подошел к столу, обнаружил на нем записку. «Виноват во всем сам. Прощайте!» – прочел Брауэр.

Он долго вертел записку в руках. Внимательно осмотрел письменный стол, но ничего подозрительного больше не обнаружил. Тогда он судорожно схватил телефонную трубку. Абонент не отвечал. Брауэр набрал номер дежурного офицера.

– Где господин Шульц? – рявкнул Брауэр в трубку.

– Кто его спрашивает?

– Брауэр, черт возьми.

– Хайль! Он у себя, штурмбанфюрер,

– Немедленно соедините меня.

– Приказано не беспокоить его, – последовал ответ.

– Свинья! – И Брауэр со злостью бросил трубку.

Он бегом, как только мог, спустился со второго этажа и, запыхавшись, резко дернул дверцу машины.

– Быстро к Шульцу! – приказал он.

– Мне пора возвращаться, – робко произнес Клибер.

– Пока не повидаешься с Егером, никуда тебя не отпущу.

– Ты можешь мне сказать, что происходит? – спросил Клибер, трогая с места машину.

– Я многое бы отдал, чтобы это знать. Давай нажимай на газ. Быстрей!

Охраняемый объект находился в двадцати километрах от города. Единственное шоссе, ведущее к объекту, было забито молокоцистернами. У подножия гор паслись крупные стада коров.

Ныряя между цистернами, машина мчалась к объекту. Через полчаса она остановилась у ворот.

– Подожди здесь. Я сейчас вернусь, – сказал Брауэр, выходя из машины.

Он предъявил пропуск часовому, направляясь к главному зданию. При появлении Брауэра дежурный офицер вскочил с места, ожидая распоряжений.

– Кто у господина Шульца?

– Штандартенфюрер Егер.

– Давно? – переводя дыхание, спросил Брауэр.

– Полтора часа, – ответил адъютант, взглянув на часы.

– Телефоны переключены на вас?

– Никак нет.

– Я звонил полковнику, но его телефон не отвечает. Почему?

– Не могу знать.

– Адъютант должен все знать, на то он и адъютант, – буркнул недовольным голосом Брауэр. – Доложите, что я прибыл по срочному вопросу,

– Он приказал... – начал было адъютант.

– Доложите, – потребовал Брауэр.

К удивлению шефа гестапо, дверь кабинета Шульца оказалась заперта.

– Постучите, – раздраженно сказал Брауэр,

– Не положено, – ответил адъютант.

Брауэр, зло глядя на адъютанта, постучал в косяк костяшками пальцев.

– Кому там не терпится? – раздался голос за дверью.

– Господин Шульц, это Брауэр. У меня срочный вопрос.

– Подождите, – последовала команда.

Брауэр сел на диван, заметив на лице офицера потухающую улыбку. «Скотина», – подумал он.

Минут через десять в приемной раздался звонок.

– Прошу вас, господин Брауэр, – сказал адъютант, предупредительно распахивая дверь.

– Как раз вас-то и не хватало, – улыбаясь, заметил Егер, закрывая дверь за Брауэром.

XXIII

Генерал Фролагин сидел в своем кабинете. На столе перед ним лежал лист бумаги. Он, словно завороженный, не сводил с него взгляда. Глубокая складка перерезала лоб. В кабинете почти беспрерывно звонили телефоны. Он не отвечал. Сейчас было не до них. Перед его глазами предстал разведчик – подполковник Серов. Как будто это было вчера. Вот здесь, в этом кабинете, он вручал ему орден Красного Знамени за успешно проведенную операцию в оккупированной фашистами Чехословакии, и здесь же состоялся с ним последний разговор перед его отъездом к Жаворонку...

– Ну что, Николай Максимович, надеюсь, ты понимаешь срочность и сложность стоящей перед тобой задачи? – обратился тогда генерал к Серову.

– Понимаю и сделаю все от меня зависящее, – ответил Серов,

– Обстановка на фронте серьезная. Сейчас дорог каждый день, каждый час, – продолжал Фролагин. – Фашисты хотя и разгромлены под Курском и отступают, неся большие потери, но хребет им еще не сломлен. Перед нами поставлена задача как можно больше обескровить гитлеровскую армию, и мы должны ее выполнить. Вот почему, Николай Максимович, надо не спеша поторапливаться. Будьте осторожны. Впрочем, не мне вам об этом говорить. – Генерал сделал паузу. – Есть ко мне вопросы?

– Нет, я все понял и готов.

– В таком случае благополучного тебе приземления, Аист, удачной встречи с Жаворонком и успешного выполнения задания.

– Благодарю, товарищ генерал...

Воспоминания генерала Фролагина прервал вошедший секретарь.

– Товарищ генерал, к вам по срочному делу полковник Марков.

– Зовите, – усталым голосом распорядился Фролагин.

Секретарь молча удалился. Марков вошел в кабинет, посмотрел на Фролагина и... сразу понял, что тот в курсе событий, ради которых он так спешно попросился к нему на прием.

– Георгий Иванович, два дня назад зафиксирован мощный взрыв в районе, где действует Аист. Контрольное время выхода в эфир Аиста истекло. – Марков замолчал, опустив голову.

– При вас дело на него? – спросил Фролагин,

– Да.

– Давайте еще раз проанализируем его сообщение о хранилище, – предложил генерал.

Полковник Марков открыл дело, перелистал страницы, нашел нужную и посмотрел на шефа.

– Читайте вслух, только помедленнее.

Марков перевел дыхание и начала читать:

– «Место хранилища скрыто в одном из естественных глухих ущелий. Оно представляет собой выемку, не имеющую выхода в долину. Выемку окружают отвесные гранитные скалы большой высоты. Переброшенная через ущелье громадная маскировочная сеть полностью исключает обнаружение его с воздуха. Цистерны с бензином расположены в специальных штольнях, пробитых в горе. Над штольней не менее пятисот метров гранита. Недалеко от этой выемки серпантином проходит через туннель железная дорога. Именно это обстоятельство было использовано для строительства молочного завода, который удачно маскирует местонахождение бензохранилища. Все подступы к хранилищу перекрыты надежной охраной. Охрана ведется тщательно и строго. Крестьяне близлежащих сел выселены. Лишь для отвода глаз оставлены три хутора. Вокруг бензохранилища в горах создана особая зона, окруженная несколькими рядами колючей проволоки под током высокого напряжения. Подходы к хранилищу заминированы. По внутреннему периметру фланируют подвижные посты с собаками. Установлена строжайшая пропускная система. Обслуживающий персонал живет в черте зоны. Разрешение посторонним на пребывание непосредственно в зоне не выдается.

Из рассказа Рыжего вытекает, что осуществить с внешней стороны проникновение непосредственно в зону, к хранилищу, невозможно.

Учитывая, что время не ждет, предлагаю следующий вариант. Попытаться через Рыжего проникнуть на объект непосредственно к Шульцу (есть надежда, что он может организовать пропуск) и взорвать бензохранилище. Жду решения завтра в двадцать два ноль-ноль. С приветом. Аист».

Марков закончил читать, закрыл дело, посмотрел на генерала. Наступила минута тягостного молчания.

– Георгий Иванович, в этих условиях иного решения не могло быть... – нарушил молчание полковник Марков.

– А где его последняя телеграмма?

Найдя ее, Марков прочитал:

– «Пропуск получил. Иду на задание. Ничего не пожалею для его выполнения. Прощайте. С приветом, Аист».

– «Ничего не пожалею для его выполнения. Про-щай-те», – повторил в раздумье генерал Фролагин.

– Любая потеря невосполнима, а эта для меня... – Марков опустил голову.

– Понимаю ваше состояние, Владимир Александрович, ведь столько лет вас связывала дружба с семьей Серовых... Если в течение недели не поступит известий от него, готовьте представление на Николая Максимовича к высшей правительственной награде.

– Есть, готовить представление.

Фролагин поднял глаза на Маркова:

– Звонили из Генерального штаба, благодарили за успешную операцию. Воздушная разведка подтвердила место взрыва. Поступление бензина оттуда прекратилось...

Известие от Егера поступило, но не через неделю, а через месяц. И поступило оно от Матильды, которая была частично посвящена Егером в его дела. Это был конверт с фотографией жены и сына подполковника Серова – Отто Егера и запиской, адресованной полковнику Маркову.

«Я всегда думал о вас. Вам никогда не придется краснеть за своего мужа и отца. Будьте счастливы», – гласила надпись на обороте фотокарточки.

В записке Серов писал:

«Дорогой Владимир Александрович!

Сейчас иду на задание. Отчетливо сознаю, что это последний, наверное, экзамен на мужество и отвагу.

Я долго шел к этому рубежу, вдохновляемый нашей дружбой, и думаю, уверен, что не подведу, чего бы это мне ни стоило. В такие ответственные минуты, когда на карту поставлен гамлетовский вопрос «Быть или не быть?», невольно вспоминается прошлое. Я всегда гордился тем, что в нашу семью вошел и прочно в ней обосновался такой высоконравственный человек, которым были Вы, дорогой Владимир Александрович. Я всегда помню Вашу заботу, Ваши наставления, Ваше внимание ко мне. Помните, как когда-то Вы сказали, что «жизнь надо прожить так, как ее прожил Ф. Э. Дзержинский». И я изо всех сил старался быть достойным его бойцом. Где-то я преуспел, где-то еще надо было дожать. Там, в Чехословакии, была первая проба на зрелость. Кажется, мне тогда кое-что удалось. И не только орден, но и Ваша похвала для меня были большой наградой. Сейчас другое дело. Сейчас... Что сейчас? «Быть или не быть?» Не знаю почему, но я не испытываю никакого страха, никакой робости. Надо, – значит, надо. Как само робой разумеющееся. Есть ли шанс остаться живым? Он всегда есть, должен быть, во всяком случае, так думает всякий человек. Думаю и я так. Есть. Очень маленький, но есть. Ну, а если... И на это я готов. Пусть это будет моей скромной лептой в общую копилку Победы над страшным злом человечества. Извините за банальность. Пишу эти строки и смотрю в окно на березку, ветви которой так и просятся в комнату. Вспомнил нашу последнюю поездку в лес. Помните поляну, усеянную чудо-ромашками. И Вы, сорвав одну из них, в шутку начали гадать... Как было тогда весело и беззаботно. Кажется, я ударился в сантименты... Через десять минут я выезжаю. Пожелайте мне удачи, как тогда с ромашкой на лугу. Оглядываясь назад, мне кажется, я что-то недоделал, не успел. А что, никак не могу сообразить. Несколько слов о семье Гофман. Матильда и Эльза – хорошие люди. На них можно положиться. Матильда мне очень помогла, и неплохо было бы ее как-то отметить. Передайте привет Гансу. Та фотокарточка, что сделал Саша, пригодилась. Спасибо ему.

Вот, пожалуй, все. Так много хотелось сказать и ничего из этого не получилось.

И последнее. Ратнера не следует упускать. Он может еще понадобиться. Все. Позаботьтесь о семье. Желаю всем и во всем удачи. Обнимаю. Ваш Николай».

Полковник Марков прочел письмо и надолго задумался. Звонок генерала по прямому телефону вывел его из оцепенения.

– Иду, – ответил Марков и, захватив с собой полученные от Серова записку и фотографию, покинул кабинет.