Текст книги "Последняя телеграмма"

Автор книги: Владимир Востоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

XIII

На следующий день к Егеру наведался профессор. Егер никак не мог отделаться от мысли, что он где-то его видел. Но где? Профессор был вежлив и предупредителен. Он тщательно осмотрел Егера, проверил давление, прослушал сердце и пульс, помял живот, постучал пальцем по коленкам. И чем тщательнее он старался познать состояние больного, тем больше Егер мучился вопросом: где он мог видеть профессора? Этот характерный взлет бровей, слегка с горбинкой нос, глаза навыкате и... бакенбарды. Бакенбарды?! И вдруг словно молния обожгла его. Он вспомнил: ведь это вылитый портрет, нарисованный Лоттом, Да, да, Лоттом. Это тот самый «профессор», который, очевидно, выполняя задание гестапо, имел подход к Лотту. От этой догадки у Егера сильнее забилось сердце. Что это все означает? Старый прием гестапо или же простое, хотя и странное, совпадение, которое не должно волновать Егера?

– У меня к вам несколько вопросов, господин штандартенфюрер, – наконец сказал «профессор». – При каких обстоятельствах вы получили контузию?

Егер понял направленность вопроса «профессора», ответил:

– Выполняя задание, наскочил на мину, и меня подняло воздушной волной. Очнулся только в госпитале. И с тех. пор меня преследуют адские головные боли, вплоть до потери сознания.

– Понятно. Что вы принимали? – «Профессор» внимательно осмотрел все лекарства, которые показал ему Егер, и сказал: – Мне добавить к тому, что у вас имеется, нечего. Могу только порекомендовать постоянно бывать на воздухе и избегать острых эмоций.

– Благодарю вас, профессор. Я так и поступаю.

– Вот вам мой телефон, и я всегда к вашим услугам. Правда, через неделю я отбываю, но время еще есть.

Однако «профессор» не спешил уходить.

– Впрочем, я выпишу вам рецепт, в трудную минуту это лекарство облегчит ваше состояние. – «Профессор» начал ощупывать свои карманы, разыскивая ручку. – Куда же она запропастилась?! Позвольте воспользоваться вашей? – обратился он к Егеру.

– Пожалуйста.

«Профессор» проворно подошел к столу, взял авторучку, выписал рецепт.

– Прекрасная ручка, – не удержался он от похвалы.

– Перо немного барахлит. Между прочим, приобрел здесь, – откликнулся Егер. – Никогда бы не подумал, что в такой провинции может оказаться «Паркер».

– Вам повезло, – откликнулся «профессор».

– Почему? – удивился Егер.

– Магазин закрыт, владелец, говорят, скрылся.

– Выходит, обанкротился. Жаль, а я только собрался заменить ручку.

«Профессор» ничего на это не ответил. Молча откланялся и ушел.

XIV

Генерал Фролагин сидел у себя в кабинете, когда полковник Марков доложил ему по телефону о том, что от Аиста получено срочное сообщение.

– Заходите ко мне, – сказал генерал и положил трубку на аппарат.

Марков не заставил себя долго ждать. Войдя в кабинет, сразу же положил на стол начальника отдела зеленую папку.

– Вот это сообщение...

Генерал неторопливо прочел, какое-то время сидел задумавшись, потом встал из-за стола, прошелся по кабинету.

– Молодец Аист, – наконец сказал он. – Вот, что значат опыт, умение и дерзость... Как ваше мнение, Владимир Александрович?

– Да, но и Жаворонок сделал свое дело, иначе и Аисту пришлось бы туго.

– Разумеется. Кстати, пригласите его ко мне, вместе обсудим создавшуюся ситуацию.

Через минуту Марков вернулся, вместе с Жаворонком.

– Здравствуйте, Анатолий Афанасьевич! Как здоровье? – приветствовал генерал вошедшего.

– Здравствуйте, товарищ генерал. На здоровье пока не жалуюсь.

– Вот и отлично. Прочтите.

Жаворонок принял от генерала папку с документом, надолго углубился в чтение.

– Могу только позавидовать, – наконец сказал он.

– Без вашей работы еще не известно, как бы сложились дела... Итак, каково будет мнение? С каким предложением будем выступать? – обратился генерал к присутствующим.

– Раз Аист докладывает, что другой возможности нет... придется согласиться с его предложением, – первым высказался Марков.

– Придется, – заметил Жаворонок.

– Такой ценой?! Анатолий Афанасьевич, скажите, действительно никак нельзя иначе подступиться к этому бензохранилищу?

– Фашисты умеют охранять, а потом, мне говорили, что «молокозавод» расположен в таком месте, куда сам черт не проникнет... Если только с неба, на парашюте...

– Да... А время не ждет. Сегодня опять звонили, торопили... Воздушная разведка отмечает активную переброску горючего к фронту с этого направления... Хорошо! Владимир Александрович, срочно подготовьте на доклад телеграмму о согласии с предложением Аиста. Особо подчеркните, чтобы он зря не рисковал жизнью... По возможности.

– Телеграмма подготовлена. Ваше указание об обеспечении безопасности семьи Гофмана тоже исполнено.

– Хорошо. Ну, как говорится, с богом.

XV

Брауэр ушел от Егера со смешанным чувством. Вроде бы его встреча с ним прошла нормально, если не считать двух моментов. Во-первых, ему показалось, что Егер не сразу признал своего знакомого – Очкарика. Переспросил. Правда, на первый взгляд, здесь ничего противоестественного нет. Можно и забыть. Тем более когда речь идет о давно минувшем времени. Но Брауэра смутили интонация голоса, с какой было произнесено слово Очкарик, и настороженный взгляд. В них он уловил тревогу. Второе, что бросилось ему в глаза, – авторучка. Такие ручки продавались в магазине Лотта. Он послал своего осведомителя к Егеру, так, на всякий случай, проверить, как тот будет реагировать. Судя по сообщению осведомителя, Егер не скрывал, что купил ручку в магазине Лотта и при разговоре вел себя естественно и непринужденно. Разве это криминал? Конечно, нет. Однако в данной ситуации все может иметь значение. И оставлять этот факт без внимания нельзя, тем более что ручка является паролем, с которым должен появиться разыскиваемый им вражеский связник. Надо проверить все до конца, чтобы не было никаких сомнений.

Брауэр был человеком действия и не любил ничего откладывать на завтра. Первым делом он позвонил своему коллеге Гансу Клиберу, который когда-то учился с Егором,

– Ганс? – спросил Брауэр, когда ему ответили на другом конце провода.

– Хайль! Ты чего хотел? – услышал он в трубке голос Ганса.

– Только что встречался со штандартенфюрером Отто Егером. Он передает тебе сердечный привет и просит немедленно приехать, так как послезавтра уезжает в Берлин и больше не вернется сюда.

– Уезжает?! Совсем?! Черт возьми, что же делать, я очень занят, у меня же комиссия. Значит, не судьба.

– Он бы сам к тебе подъехал, но плохо себя чувствует. Отпросись на денек, ничего за это время не случится. Кстати, ты и мне очень нужен, хочу кое о чем с тобой посоветоваться. Слышишь?

– Слышу. Ладно, попробую. Жди меня в пятнадцать ноль-ноль.

– Жду, – последовал ответ Брауэра.

Положив трубку, Брауэр задумался. «Может быть, зря я заварил эту кашу? Впрочем, чем я рискую? Ничем. Наоборот, устрою приятную встречу двух друзей, глядишь, и мне будет польза...»

Эта мысль окончательно его успокоила.

XVI

Полковник Шульц сидел у себя в кабинете, разбирая очередную почту, когда вдруг раздался телефонный звонок. «Кто бы это мог быть? В выходной день не дают покоя», •– подумал, поморщившись, Шульц, беря трубку телефона,

– Вы у себя, господин полковник? – услышал он в трубке голос штурмбанфюрера Брауэра.

– А где же мне еще быть? – сухо ответил Шульц.

– Есть интересные новости, – не обращая внимания на холодный тон Шульца, сказал Брауэр.

– Новости?! – оживился Шульц. – С фронта?

– Касательно штандартенфюрера Егера.

– А-аа. Очень важные?

– Да.

– Жду вас у себя.

Через полчаса Брауэр с загадочным видом появился в кабинете полковника Шульца.

– Что случилось? – встретил Шульц Брауэра, как только тот переступил порог кабинета.

– Вы как-то проявили интерес к дядюшке Егера... Так вот мною получен ответ. – И при этих словах Брауэр полез в карман.

– Любопытно.

– Извольте познакомиться. – Брауэр положил перед Шульцем сложенный пополам лист бумаги. Это была расшифрованная телеграмма из Берлина.

Полковник Шульц развернул телеграмму. Наступила минутная пауза. Оторвавшись от бумаги, Шульц посмотрел на Брауэра.

– И что вы думаете? – спросил он Брауэра, возвращая ему телеграмму. Ему как опытному в прошлом контрразведчику было интересно послушать выводы и рассуждения гестаповца.

– Хватать надо его – и в камеру.

– Хватать? – поморщился Шульц.

– А что? Ведь ясно, что он никакого отношения к герцогу Егеру не имеет. Какой он к черту его племянник, когда тот находится в госпитале. Шпион он как пить дать. Я нюхом чувствую.

– Вы забыли о его звании... Хватать... В камеру... Грубо, Брауэр. Больше выдержки и терпения. Если он, как вы говорите, шпион, то шпион умный и смелый. Ваша обязанность перехитрить его, выявить связи и не дать нанести ущерб нашей империи. Подумайте, как это сделать. Можете на меня рассчитывать.

– Понятно. Благодарю вас. У меня есть идея. Поехали сейчас к нему! Прижмем его к стене, и все тут.

– Не торопите события... Вам не надо показываться на глаза, хватит того, что вы уже его однажды посетили. Теперь очередь моя. – И Шульц посмотрел на часы. – Пожалуй, сейчас и время. – Он встал из-за стола, сладко потянулся. – Я вспомнил, где встречался с герцогом Егером, и кое-что мне тоже удалось. Вам рекомендую установить плотное агентурное наблюдение за Егером. Подумайте об использовании хозяев дома, где он остановился. Ну да не мне вас учить. Действуйте.

Брауэр слушал Шульца и удивлялся профессиональным навыкам, которые обнаруживал в своих рассуждениях армейский офицер полковник Шульц. Брауэр не знал, что Шульц работал в контрразведке абвера...

Когда Матильда, запыхавшись, поднялась наверх к Отто Егеру и сообщила ему о приходе полковника Шульца, тот не удивился его визиту и хладнокровно принял известие. В условиях захолустья, затерянного в горах заштатного городка, где, кроме единственного ресторана «Жозефина», нигде больше не было возможности провести время, тяга к общению с равными по положению людьми была особенно притягательна и естественна. Так рассуждал Отто Егер. Будучи развечиком, он был начеку и приход Шульца рассматривал прежде всего как попытку прощупать его.

– Матильда, идите к себе и приготовьте угощение для Шульца.

Когда Матильда ушла, Егер вынул из чемодана конверт с фотографиями, положил его на видное место. Вскоре раздался стук в дверь.

– Войдите, – последовал ответ..

– Хайль! – произнес Шульц, входя в комнату.

– Хайль! Рад вашему приходу, господин Шульц.

– Извините за внезапное, вторжение. Проезжал мимо и решил воспользоваться вашим приглашением.

– Правильно сделали. Жаль, конечно, что внезапность лишает возможности угостить вас как подобает хозяину, но не обессудьте...

– Что вы, как можно.

– Ну и отлично. Присаживайтесь и будьте как у себя дома.

– Благодарю вас.

Шульц обошел комнату. Остановился около стены, где висели две фотографии. Вот Ганс – хозяин дома... А вот... вторая фотография. Он уставился на нее и долго не мог никак оторваться. На фотографии был снят Отто Егер и его дядюшка герцог Егер в кругу семьи. Отто Егер подошел к Шульцу.

– Встретили знакомого? – спросил Егер.

– Да... Нет... Не то чтобы знакомого, но... с герцогом Егером мне приходилось кое-где встречаться... Славный человек... Ничего не скажешь... «Чуть было не влип в историю. Черт бы побрал этого Брауэра», – подумал Шульц.

– Дядюшка и вправду правильный человек. К сожалению, часто болеет. Сдает. Возраст.

– От природы никуда не денешься, – подтвердил Шульц, приходя в себя окончательно. – Хорошая комнатка у вас.

– Не жалуюсь.

– И хозяева – милые люди.

– И хозяева, – подтвердил Егер. – Может быть, перекусим чем бог послал.

– Охотно.

– В таком случае, извините, я сейчас распоряжусь. – Егер вышел из комнаты.

Егер возвратился минут через десять. Бросив незаметно взгляд на конверт с фотографиями, обрадованно отметил, что он был Шульцем просмотрен. Конверт оказался чуть смещенным с едва заметной сделанной им контрольной отметки.

Вошла Матильда с подносом, уставленным бутылками и закусками.

– Прошу вас к столу, – обратился Егер к Шульцу.

Шульц, не скрывая радости, тут же последовал за Егером.

За столом Шульц не упускал случая поухаживать за Егером, к которому он проникся особым уважением, после того как просмотрел фотографии, где Отто Егер был в числе свиты Гитлера.

Свое намерение прощупать Отто Егера Шульц отложил до более подходящего случая. Сейчас не стал испытывать судьбу. Фотографии отбили у него всякую охоту. Это дело Брауэра, пусть усердствует, а он на время выходит из игры. Может быть, на этом Брауэр сломает себе голову, туда ему и дорога, а он посмотрит, чем все это кончится. Шульц как профессиональный контрразведчик понимал, что любые подозрения, даже касающиеся самого высокого лица, если они возникли по каким-либо причинам, должны быть обязательно исследованы и изучены до конца. До конца. Он знал немало случаев, в том числе из своей практики, когда самые невероятные подозрения подтверждались и, наоборот, казалось бы вполне обоснованные оказывались мыльным пузырем. И в любом случае надо не спешить с выводами и проявлять долготерпение. Только долготерпение.

За столом поддерживался обычный светский разговор, никого и ни к чему не обязывающий. Пили за здоровье хозяев дома, за их благополучие и успехи. Никто из присутствующих не вспомнил о войне, о Гитлере. Ни Егер, ни Шульц ни разу не коснулись служебных тем, и от этого у них обоих было радостно на душе.

– Мне было очень приятно провести с вами время, а то, знаете, здесь совсем можно закиснуть, – сказал, прощаясь, Шульц.

– Мы всегда будем вам рады, – первой откликнулась Матильда.

Шульц благодарно улыбнулся. Рассыпаясь в любезностях, он покинул гостеприимный дом Гофманов.

«Надо, пожалуй, предупредить костолома Брауэра, чтобы он был все же поделикатнее с Егером, а то как бы не наломал дров, чего доброго, и с меня могут спросить», – решил окончательно Шульд, садясь в машину. Его мыслями вдруг завладела Матильда. Какая славная девушка. Кажется, она была с ним любезна и где-то даже игрива. А ее слова «Мы всегда будем вам рады» вселяли надежду на повторную встречу. Он решил уделить Матильде внимание. Что он, хуже Ратнера, что ли?

Приехав к себе, Шульц подошел к телефону, набрал нужный номер, но ему никто не ответил. Положил трубку. Подошел к окну. Задумался.

XVII

Брауэр не привык откладывать дела на потом. Сейчас или никогда. Таков был его девиз. Его мысли лихорадочно работали над предложением Шульца использовать семейство Гофмана в изучении Отто Егера. «Черт возьми, и как я это упустил, – досадовал он на себя. – С кого начать? С Эльзы или с Матильды? Самому или через подставное лицо искать подходы к ним? Самому – не слишком ли откровенно будет? А подослать кого-то – потребуется немало времени. А что, если подключить Ратнера? Ратнер... Уж больно ненадежный человек, да к тому же может и не пойти на это, ведь он влюблен в Матильду, а та, по всему видно, симпатизирует Егеру и может ему рассказать. Нет, здесь надо действовать наверняка. Может быть, вызвать Матильду в гестапо и принудить ее к слежке за Егером? Если будет отказываться, пригрозить. Куда ей деваться?» Брауэр не любил длительных размышлений, особенно, когда речь шла о горячих делах. И на сей раз он все больше склонялся к варианту прямого выхода на Отто Егера.

Приняв решение, Брауэр направился в ресторан «Жозефина». Он сел за столик, который обслуживала Матильда. Она принесла заказанные им блюда и выпивку. Он не спеша принялся за еду. Когда подошло время рассчитываться, он решил разыграть небольшую сценку.

– Извините, забыл деньги. Если не возражаете, я бы с вами рассчитался у себя на работе, – обратился он к Матильде, которая принесла ему счет.

– А вы разве вечером не будете у нас?

– К сожалению, нет. Я жду вас, Матильда.

– Это что – приказ?

– Ну, как можно... Значит, договорились?

Матильда растерянно кивнула головой.

После ухода Брауэра у Матильды все валилось из рук. Она понимала, что Брауэр не случайно приглашал ее в гестапо. Значит, что-то серьезное случилось, раз она потребовалась ему. Зачем? И сколько ни ломала она голову, ни н чему определенному не могла прийти.

Не дождавшись окончания своей смены и получив разрешение у шефа, Матильда направилась в гестапо.

Брауэр встретил Матильду широкой и радостной улыбкой,

– Благодарю вас, Матильда, что пришли. Извините меня за мою рассеянность. Вот долг. Пожалуйста. Я звонил в ресторан и хотел предупредить, что вечером я буду у вас. Но мне ответили, что вы закончили работу и ушли.

«Врет», – мелькнуло в голове Матильды, когда она брала деньги у Брауэра.

– Раз уж вы пришли, прошу, присаживайтесь и расскажите о ресторанных новостях, – обратился Брауэр.

– О ресторанных?!

– Да. О ресторанных.

– А что говорить? Одно и то же каждый день. Кухня и зал. Зал и кухня.

– Что народ говорит о войне, о фюрере?

– Некогда слушать... Вертишься, как белка в колесе.

– Ну уж так и некогда? Вы неоткровенны, Матильда.

– Почему же?

– Не может быть такого, чтобы вы ничего не слышали. Сейчас только и говорят о войне.

– Не без этого, – согласилась Матильда.

– Расскажите.

Матильда задумалась на несколько секунд.

– Всякое болтают. Право, мне не хочется повторять глупости.

– А вы не стесняйтесь. Это важно. Мы должны бороться с теми людьми, которые распространяют провокационные слухи. Вы подумайте об этом и потом мне скажете. Хорошо?

В ответ Матильда кивнула головой.

– Ну вот и договорились, – с удовлетворением произнес Брауэр. – Вы свободны. Передавайте привет штандартенфюреру. Кстати, как он себя чувствует?

– Не очень важно. Контузия головы дает о себе знать, – ответила Матильда.

– Ему надо чаще бывать на свежем воздухе. Надеюсь, он сполна пользуется нашим горным воздухом?

– Да как вам сказать...

– А вы возьмите над ним шефство... Помогите ему скрасить одиночество. Знакомых-то у него здесь, кроме вас, никого нет, так ведь?

Матильда в ответ промолчала.

– Итак, до встречи. Благодарю вас.

Матильда в расстроенных чувствах ушла от гестаповца. Тревога в душе не утихала. Что это все значит? Зачем она понадобилась гестаповцу? Неужели она должна доносить на своих товарищей, что они думают и говорят о гитлеровцах. Нет. Никогда. Заботу, проявленную об Отто Егере, она восприняла как должное и естественное. Рассказать обо всем Егеру или нет? «Не буду расстраивать его», – решила Матильда.

За ужином Матильда была задумчива. Ее состояние не осталось незамеченным.

– Вы себя плохо чувствуете? – обратился к Матильде Егер, когда они вышли из-за стола.

– Так, – неопределенно ответила Матильда.

– Я ничем не могу быть вам полезным?

– Благодарю вас. – Матильда задержала дольше обычного свой взгляд на Егере. «Сказать или нет», – мелькнула мысль.

– Друг мой, что-нибудь случилось?

– Случилось. Давайте, Отто, выйдем в сад.

В саду Матильда рассказала о своем разговоре с Брауэром.

Отто Егер внимательно выслушал Матильду и, взяв ее руку в свою, с тревогой спросил:

– Матильда, скажите, почему вы сразу не хотели мне об этом рассказать. Неужели до сих пор я не внушал вам доверия?

– Что вы, Отто, как можно: Я боялась вас расстроить.

– Друг мой, давайте договоримся: вы не должны от меня ничего скрывать. Поверьте, это очень важно. Понимаете, очень – и для вас, и для меня. – Егер крепко сжал ее руку. – Обещаете?

– Хорошо, Отто. Извините меня. Вы расстроены моим сообщением?

– В принципе нет. Только я не думал, что так скоро будут развиваться события.

– Я не собираюсь шпионить за своими товарищами.

– А за мной?! – улыбаясь, спросил Отто Егер.

– Как вам не стыдно? – возмутилась Матильда.

– Извините. Я пошутил. Вы славная девушка. Отец может гордиться вами. Настанет час, когда я вам смогу сказать кое-что важное. А сейчас прошу меня внимательно выслушать. Многое из того, что я сообщу вам, касается и вашего с мамой будущего.

XVIII

Эльза Гофман ждала Матильду с работы. Ждала с большим нетерпением и тревогой. Убирая комнату Егера, она увидела фотографию, где тот был снят в окружении высших чинов Главного управления имперской безопасности. Эльзу охватила смутная тревога. Она долго и мучительно рассматривала фотографию, узнавая на ней известные всему миру лица фашистских руководителей, и впервые задумалась всерьез, кто же на самом деле их постоялец Отто Егер? Отъявленный фашист, эсэсовец, судя по званию, которое он имел, или... И какая действительно связь между мужем и им? Мог ли ее любимый Ганс, так ненавидевший фашистов, иметь дело с гитлеровским офицером Егером? Сколько ни думала Эльза, сколько ни рассуждала по этому поводу, она так и не могла прийти к успокоительному выводу. От ее материнского взгляда не могла ускользнуть вспыхнувшая симпатия ее дочери к загадочному офицеру рейха. Эльза терялась в догадках, как ей вести себя, как быть со все усиливающейся привязанностью дочери к Егеру? Материнское чувство подсказывало ей принять какие-то защитные меры. Какие, она не могла еще решить.

Постоянно посматривая на часы, она ждала Матильду. Время, как назло, тянулось медленно. Эльза не находила себе места. Ей вдруг стало страшно за Матильду, за ее судьбу. И почему она раньше не задумывалась, кто живет в ее доме, почему письмо от Ганса ослепило ей разум, заставило забыть о бдительности? Да и было ли письмо действительно от мужа? Это внезапно появившееся подозрение молнией пронзило ее душу, и она тут же бросилась в свою комнату за письмом. Внимательно вчитываясь в его содержание, тщательно изучала до боли знакомые прыгающие буквы. Когда ее Ганс находился в подполье, скрываясь от властей, он иногда писал ей письма, которые приносили ей его товарищи по борьбе. Ей бросилась в глаза заглавная буква «М» с характерными завитушками и виньетками. Так мог ее украсить только Ганс. Эльза прочла все письмо. Она начала немного успокаиваться. Конечно, это писал Ганс... Тут не было никакого сомнения. Аккуратно сложив письмо, она прошла в свою комнату и спрятала его в потаенное место. Так, на всякий случай. Береженого бог бережет. Этому ее научила совместная жизнь с Гансом. Она до сих пор не могла забыть унизительный обыск, который произвела местная полиция, когда задержала ее Ганса. Тогда единственная обнаруженная листовка антиправительственного содержания, которую она не успела хорошо спрятать, сыграла роковую роль. Эльза не могла себе этого простить. С тех пор она многому научилась.

Эльза посмотрела на часы. Матильда задерживалась. Подошла к окну и увидела идущих по дорожке Матильду и Отто Егера. «Уже успели встретиться», – подумала она. Впервые ей стало не по себе.

– Мама, мы голодны. Чем ты нас сегодня будешь удивлять? – крикнула Матильда, как только появилась в двери дома.

Эльзе не понравилась веселость Матильды. Ничего не ответив, она пошла на кухню. Матильда и Егер молча переглянулись. Настроение Эльзы передалось и им. За столом ели молча.

Отто Егер, поблагодарив за ужин, поднялся к себе в комнату.

Эльза, как только ушел Егер, подала знак Матильде пройти с ней в ее половину дома.

– Что случилось?! – не вытерпев игры в молчанку, спросила Матильда, когда вошла в комнату матери.

– Тише, – предупредила загадочно Эльза.

Плотно закрыв дверь комнаты, усадив против себя Матильду, она сказала:

– Убирая его комнату, я обнаружила фотографию, где он снят с фашистскими главарями. Выходит, и Егер заодно с ними. Тогда как он оказался вместе с нашим папой? Я боюсь за тебя, пусть он съезжает от нас, как бы не было какой беды.

– Мама, что ты говоришь, подумай, что ты говоришь? Отто – наш верный друг. Поверь мне... А что касается фотографии, мало ли с кем он когда-то фотографировался, Он – друг нашего папы, а папа...

– Что папа? – насторожилась Эльза.

– Папа в... – остановилась на полуслове Матильда.

– Ну, говори же, не тяни за душу.

– Папа в... России, – сказала Матильда и, испуганно посмотрев наверх, замолкла.

– В Рр-о-сс-ии, – протянула Эльза, не веря своим ушам,

– Мамочка, милая, только это между нами, только между нами! Понимаешь, как это серьезно?

– Вот оно что... А Отто? Кто же он наконец?!

– Он – друг папы...

Они еще долго шептались в комнате, обсуждая волнующие их проблемы.