Текст книги "Последняя телеграмма"

Автор книги: Владимир Востоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Владимир Востоков
Последняя телеграмма

I

Когда полковнику Шульцу сообщили, что его вызывает шеф, он повеселел. «Значит, снова нашли мне дело», – не без гордости подумал он. Высшая награда рейха, полученная из рук самого Гитлера, разжигала в нем желани идти на новое опасное задание. Шульц энергично открыл дверь и вошел в кабинет. К его удивлению, шефа за столом не оказалось. Он стоял, устало сгорбившись, у карты Европы, заложив руки за спину, и молчал.

Шульц с минуту смущенно переминался с ноги на ногу, не понимая причин молчания шефа. Нет, не так он представлял себе эту встречу.

– Подойдите ко мне, полковник, – наконец, нарушив молчание, глухо произнес шеф. Несмотря на то, что в кабинете было прохладно, жирный затылок шефа был влажен.

«Что-то произошло», – с тревогой подумал Шульц.

– Завтра вы должны быть здесь, – шеф сердито ткнул пухлым пальцем в карту, – и навести там порядок,,.

Шульц пытался зафиксировать точку на карте, куда ему придется ехать, но голова шефа закрывала ее.

– Вам предоставляется полная свобода действий для обеспечения безопасности стратегического хранилища горючего. – И он ладонью накрыл на карте место, где оно находилось. – Абсолютной безопасности – такой приказ фюрера. – Шеф сделал паузу, снова заложил руки за спину, сцепил пальцы в замок, затем повернулся к Шульцу. – От вашего усердия и расторопности зависит не только ваша судьба, но и моя. Подробные инструкции получите в отделе. Желаю удачи. Хайль!

Шульц молча кивнул и, щелкнув каблуками, покинул кабинет. Он всего мог ожидать, но то, чтобы его, заслуженного контрразведчика абвера, каким он по праву считал себя, назначили сторожем вонючего бензина, не укладывалось в его сознании. Он шел по коридору, не замечая приветствий младших чинов. Зашел в отдел, нашел нужного человека и молча выслушал его инструкции по объекту, где он должен был навести порядок. И чем дальше он слушал, тем больше жгучая обида заполняла душу, готовая вылиться в открытый протест – отказ от задания. И только упоминание шефа о личном приказе фюрера заставило взять себя в руки. Покинув отдел, Шульц направился в ресторан. Впервые за долгие годы работы он позволил себе расслабиться и на какое-то время забыться.

II

Отто Егер без особого труда отыскал адрес семьи Гофман. Это был небольшой чистенький двухэтажный особняк на утопающем в зелени участке земли. Все здесь дышало миром и сладостным покоем. На звонок открыла хозяйка. На вид ей было лет пятьдесят. Небольшого роста, полная, рыжеволосая, со следами веснушек и былой красоты.

– Мне нужна фрау Гофман. Она здесь проживает?

– Я вас слушаю, – сказала фрау, с тревогой присматриваясь к незнакомцу. – Что вам угодно?

– У меня есть для вас кое-какие новости. Если позволите...

– Я вас слушаю.

– Они касаются вашего мужа...

Фрау Гофман не дала договорить Егеру:

– Только одно слово – он жив?

– Да.

Она в радостном порыве схватила Егера за руку и, забыв об этикете, чуть ли не силком потащила его в дом.

– Ганс жив! Какая радость, Ганс жив! – повторяла фрау Гофман, по-прежнему не отпуская руки Егера.

Они вошли в дом. Егер очутился в чисто убранной, скромно обставленной комнате.

– Садитесь, пожалуйста. Я вас слушаю... господин...

– Извините, я не представился – Отто Егер. Прибыл сюда по случаю ранения, на отдых.

– Ничего, ничего. Меня зовут Эльза. Я слушаю вас, пожалуйста, – сгорая от нетерпения, произнесла хозяйка дома.

– Ваш муж просил меня передать вам вот это письмо. Здесь все сказано. – И Егер вынул из кармана конверт, положил его на стол перед Эльзой.

Эльза долго вчитывалась в строки письма. Казалось, она забыла о существовании гостя. Егер терпеливо сидел в ожидании, когда же посыплются на него вопросы хозяйки.

В это время открылась дверь и в комнату вошла молодая красивая девушка. Увидев незнакомого человека, она остановилась в нерешительности.

– У нас гость?! – изобразив на лице улыбку, спросила она. – Здравствуйте! – Но, увидев на глазах у матери слезы, в испуге бросилась к ней: – Что случилось?!

– Все в порядке, доченька, все в порядке. Я плачу от счастья. Вот молодой человек, Отто Егер, привез от нашего палы письмо. Почитай, пожалуйста. – И фрау Эльза начала вытирать платком лицо. – Это моя дочь, Матильда.

Отто Егер, молча наблюдавший эту сцену, поднялся и галантно кивнул Матильде. Девушка же, не обращая внимания на гостя, выхватила из рук матери письмо.

– Читай вслух, пожалуйста, – попросила мать и пояснила Егеру: – Она очень любит отца. Он для нее идеал в жизни.

– Это хорошо, – с удовлетворением ответил Егер.

Через пять минут Матильда справилась с волнением.

– «Мои любимые и дорогие Эльза и доченька Матильда! – с гордостью начала читать дочь. – Пишу вам издалека по случаю представившейся оказии. У меня все в порядке, я жив и здоров, того и вам желаю. Так что за меня не беспокойтесь. Податель сего письма, Отто Егер, – мой верный товарищ, которому я многим обязан. Он нуждается после ранения в отдыхе, и я очень прошу вас принять его по всем правилам гостеприимства нашего дома. Помните одно: я рад своей судьбе. И. еще одна просьба. Если в чем-то будет нуждаться мой товарищ, помогите ему всем, чем сможете. До свидания, мои милые. До встречи, которую жду с огромным нетерпением. Горячо обнимаю и целую. Ваш Ганс».

Матильда, закончив читать письмо, изучающе посмотрела на Егера, словно решая, как вести себя дальше. Егер с улыбкой выдержал пристальный взгляд девушки, тем самым как бы приглашая ее в союзники. Матильда не ответила.

– Слава богу, с папой все в порядке. Скажите, где он, что делает? Ведь столько прошло времени. Мы тут с Матильдой измучались, -нарушила молчание Эльза.

– Он там, где должен быть солдат, – на переднем крае. И вы вправе гордиться своим мужем и отцом.

Матильда встрепенулась, посмотрела на мать.

– Ну вот и хорошо. Пожалуйста, Отто, располагайтесь. Вам с дороги надо отдохнуть, а я пока приготовлю ванну. Матильда, собери на стол, – засуетилась Эльза и вышла из комнаты.

Матильда вслед за ней молча покинула комнату.

«С характером»,– подумал Егер, поднимаясь наверх в отведенные ему покои. Небольшая уютная комната с балконом, выходящим в сад, располагала к отдыху. Он поставил на пол чемодан, прилег на диван и сразу уснул, точно провалился в омут.

III

Генрих Шульц прибыл к месту нового назначения. На аэродроме его встречал помощник – майор Ратнер,

– Ну и погода, льет как из ведра, – хмурясь, заметил Шульц, когда закончилась официальная церемония встречи,

– Приезд в дождь – хорошая примета, господин полковник, – услужливо произнес Ратнер.

– Посмотрим. Пока вам радоваться нечему.

Некоторое время они шли с аэродрома к автомашине молча. Черный «мерседес» ждал их у служебного помещения аэровокзала.

Ратнер предупредительно открыл переднюю дверцу машины, но Шульц сел на заднее сиденье.

«Плохи мои дела», – подумал Ратнер, запуская мотор,

– Куда меня везете?

– В гостиницу, господин полковник.

– На объект, – отрезал Шульц.

В просторном кабинете секретного объекта, куда Ратнер привез Шульца, было тепло и уютно. Ратнер распорядился разжечь камин, накрыть стол.

– Сперва о деле, – поморщился Шульц.

– Слушаюсь, – ответил Ратнер. «Никак ему не угодишь», – с неприязнью подумал он.

– Доложите обстановку, – так и не сняв намокшего плаща, произнес Шульц.

– Несколько дней назад, господин полковник, в запретной зоне был схвачен один субъект с фотоаппаратом. Бывший шеф при его допросе переусердствовал, и тот унес с собой тайну своего появления в зоне. Я настаивал, чтобы его передали гестапо, а он...

– Мне это известно, – перебил словоохотливого подчиненного Шульц. – Что известно о задержанном? – Ратнер ему не понравился с первого взгляда, а почему, он пока не мог себе объяснить. Может быть, потому, что и его считал косвенным виновником своего назначения в это богом забытое место.

– Сейчас делом фотографа занимается гестапо, господин полковник.

– Не хватало, чтобы вы им занимались... Ну и что?

– У задержанного никаких документов не оказалось... только фотоаппарат...

– Надо было бы, чтобы он имел при себе паспорт... Болваны!

– Виноват... – растерянно согласился Ратнер.

– Ну и провинция здесь, – бросил Шульц, пытаясь несколько смягчить тон разговора.

– Веселого мало, господин полковник. Однако при желании и здесь можно неплохо провести время, – ответил Ратнер, подобострастно заглядывая Шульцу в глаза.

– Я приехал сюда не веселиться, а выполнять свой долг перед фюрером, – оборвал Шульц неуместный намек своего подчиненного.

– Извините, господин полковник. Я к слову... «Опять невпопад», – подумал Ратнер, чувствуя, как замирает его сердце.

Шульцу определенно чем-то был неприятен Ратнер.

– Покажите мне схему охраны, – сказал Шульц.

Ратнер принес папку, вынул из нее сложенный вчетверо большой ватманский лист, развернул схему перед Шульцем,

– Сколько всего постов? – опросил Шульц, не отрываясь от схемы.

– Тридцать пять, из них пять подвижных.

– Ограждение, рвы, контрольная полоса и прочие атрибуты в порядке?

– Так точно.

– Так точно, – передразнил Шульц. – Где патрулируют подвижные посты?

– Вот по этим маршрутам. – Ратнер начал пальцем водить по красным пунктирам, нанесенным на схеме,

– Где он проскочил?

– Задержали его на высоте 353. Вот здесь. – Палец Ратнера вновь уткнулся в схему.

– Как далеко проник! – удивился Шульц. – Каким образом?

– Сами удивляемся, как могло это произойти. Казалось, мышь здесь не проскочит, а тут такое случилось...

– Значит, кошки потеряли нюх. Придется кое-кому натереть нос, – сердито заметил Шульц. – Завтра с утра покажете мне объект. Выезд в девять ноль-ноль. А теперь в гостиницу.

– Слушаюсь, господин полковник. Может быть, с дороги по рюмочке... Есть «наполеон», – решил в последний раз попытать счастья Ратнер.

– Я, кажется, ясно сказал, – последовал ответ.

«Все, это конец», – решил Ратнер.

На следующий день после тщательного осмотра охраняемого объекта, которому Шульц посвятил весь день, он пригласил к себе в кабинет начальника местного гестапо Брауэра. С немецкой педантичностью тот появился ровно в назначенное время. Шульц внимательно изучал стоявшего перед ним штурмбанфюрера СС – человека крупного телосложения, с глубоко спрятанными глазами, узким лбом и мясистыми губами. Планка орденов красовалась на его груди и говорила сама за себя.

Они представились друг другу.

– Я прибыл сюда с широкими полномочиями, прошу ознакомиться. – Шульц протянул гостю бумагу.

Брауэр внимательно прочел предписание.

– Я в вашем распоряжении, – ответил он, улыбаясь.

– Прошу вас, штурмбанфюрер, информировать меня об оперативной обстановке.

– Я не захватил... документы... разрешите...

– Прошу вас хотя бы в общих чертах, – мягко произнес Шульц, а сам подумал: «Хорош гусь, без бумаг ничего не помнит». Однако он отчетливо понимал, что ссориться с офицером гестапо ему нет никакого резона.

– Оперативная обстановка за последнее время заметно осложнилась, – докладывал Брауэр. – В город прибывают раненые офицеры. Их навещают жены, родственники. Все труднее и труднее стало держать в тайне истинное назначение объекта...

– А вы ставили вопрос о закрытии въезда в этот район?

– Нет.

– Почему?

Брауэр опустил глаза.

– Хорошо. Подумаем. Еще не поздно это сделать и сейчас. Продолжайте.

– Последний случай с задержанным фотографом, о котором вам, должно быть, известно, говорит о многом. Я принимаю все зависящие от нас меры...

– Кстати, о задержанном... – оживился Шульц. – Скажите, штурмбанфюрер, что-нибудь новое о нем удалось узнать?

– Есть основания утверждать, что он из иногородних. Идет активный поиск всего, что связано с фотографом. Получен сигнал. Накануне задержания его видели в городе у владельца магазина канцелярских товаров Лотта. Его опознал наш агент по фотокарточке. Появилась 'ниточка, которую будем тянуть.

– А что представляет собой Лотт?

– Приезжий торговец. Пока ничего сомнительного...– После некоторого раздумья Брауэр продолжал: – В нашем квадрате зафиксирована работа радиопередатчика... Кое-что нашим специалистам удалось расшифровать... Проверили на Лотте... Не клюнул. Выходит, не он... Одно ясно: кто-то должен к кому-то прийти на связь.

– А не поторопились с Лоттом?

– Обстановка складывалась так, что пришлось рискнуть.

– Выходит, агент работает под боком.

– Так точно.

– Сколько у вас пеленгаторов?

– Один.

– И вы с одним думаете поймать вражеского агента? Немедленно запросите дополнительные силы за моей подписью.

– Слушаюсь, господин полковник.

– Фотограф что-нибудь в магазине купил?

– Уточняем...

– Выходит, ничего существенного у вас в руках нет? – сухим голосом произнес Шульц. – Что еще можете доложить?

– Еще?! – переспросил осевшим вдруг голосом Брауэр. – Под агентурным наблюдении находятся несколько человек из близлежащего села. Ведем активную работу. О результатах буду сообщать, – закончил Брауэр.

Он сказал «сообщать», а не «докладывать». От внимания Шульца это не ускользнуло.

– Большое село?

– Не очень.

– Может быть, выселить его, и дело с концом?

– Опять пойдет шум... Только разогреем любопытство.

– Тем не менее внесите мотивированное предложение, в том числе и об отдыхающих. Время не ждет, а война, между прочим, не бывает без шума.

– Хорошо, господин полковник.

– Скажите, штурмбанфюрер, а как выглядят в ваших глазах мои подчиненные?

– Извините, но позвольте мне обобщить данные и сообщить о них чуть позже.

– Я хочу знать сейчас. Или вы не владеете обстановкой?

– Почему же... Мне хотелось в письменном виде... Но раз вы настаиваете, я отвечу... Думаю, что на своих подчиненных в основном вы можете положиться... Правда, после курских событий настроение несколько снизилось, кое у кого появился пессимизм, но в целом люди вполне надежные. Заслуживает упрека разве только ваш помощник – майор Ратнер. Увлекается шнапсом и падок на женщин. Сейчас очередное увлечение одной официанткой из ресторана. Не очень разборчив в связях.

– Кто она? Хороша собой?

– Недурна. Очень недурна. Вроде бы из благонадежной семьи. Отец ее ушел добровольцем на восточный...

– Благодарю вас за доклад. Буду признателен, если вы с ним будете приходить три раза в неделю. А теперь, штурмбанфюрер, слушайте, что я вам скажу. – Шульц выдержал короткую паузу, а затем официальным тоном произнес: – Берлин недоволен положением с охраной объекта и в том числе... вашей работой. Как вы догадываетесь, нельзя нам с вами дважды испытывать судьбу. К завтрашнему дню прошу вас подготовить мне докладную записку об оперативной обстановке и о мерах по усилению секретности объекта. Пользуйтесь случаем, штурмбанфюрер, укрепить свой аппарат. – Шульц посмотрел на часы. – На сегодня все. Где тут можно прилично поужинать?

– Единственное место – ресторан «Жозефина», – охотно откликнулся Брауэр.

– Может быть, вы составите мне компанию?

– Сочту за честь, господин полковник, – радостно ответил Брауэр, расплываясь в улыбке, и тут же подумал; «Посмотрим, что за птица приехала».

IV

На следующий день Егер был приглашен Эльзой на завтрак.

Почему-то именно в эту минуту Егеру пришли на память слова генерала Фролагина, напутствовавшего его в дорогу. «Главное для вас – установить и уничтожить объект. – И после небольшой паузы он добавил: – Любой ценой... Как это сделать – определите на месте».

Матильда ушла на работу, и они остались вдвоем. Говорили о разном: о погоде, о том, что в магазинах стало трудно с продуктами, скоро ли кончится война... Потом Егер спросил:

– А где работает Матильда?

– В ресторане «Жозефина», официанткой.

– Довольна?

– Как вам сказать? И да и нет. Боюсь я за нее. Знаете, какое сейчас время. Каждый офицер привык командовать, а она у меня с характером.

– Я это заметил, – улыбаясь, сказал Егер. – Но вы не волнуйтесь, если что, я не дам ее в обиду...

Поблагодарив за завтрак, Егер вышел на улицу. Он долго бродил по улицам города, приглядывался к прохожим, побывал в кинотеатре, заглядывал в магазины, вступал в разговор с незнакомыми людьми. В кафе развернул купленную в киоске газету, просмотрел заголовки, Привлекла внимание одна фотография. На него смотрел лысый мужчина с большим круглым лицом. «Разыскивается опасный преступник, При нем был фотоаппарат «Кодак». Кто опознает его и сообщит в гестапо, получит большое вознаграждение». Далее следовали приметы преступника и описание одежды, сообщалось, что разыскиваемый якобы принадлежит к левым партиям.

В кафе он узнал, где находится интересующая его улица, и не спеша направился к намеченной цели. Егер остановился у магазина канцелярских принадлежностей, огляделся, затем зашел вовнутрь. Он сразу узнал стоявшего за прилавком Лотта. Фотокарточка, изученная им в Центре, была точной копией оригинала. Егер купил авторучку и, не произнеся ни слова, вышел.

Пришел он к Лотту на следующий день, прямо к открытию магазина.

– Вчера я купил у вас авторучку, а она не пишет. Посмотрите, – обратился он к владельцу магазина, передавая ему авторучку.

– О! Это редчайший случай. Любопытно, что это с ней произошло? – расплылся в улыбке Лотт и, вырвав из блокнота лист, принялся чертить на нем круги. Ручка не писала. – А она заправлена? – спросил Лотт.

– Конечно.

– Позвольте заменить ее другой. Извините. – И Лотт, виновато пожав плечами, вручил Егеру новую ручку. Покупатель проверил ее. Все было в порядке.

V

В полдень того же дня в глухом лесу, у подножия скалы, встретились два охотника. Они молча расцеловались и надолго застыли в объятиях, горячо похлопывая друг друга по плечу.

– Неужели я должен уехать? – спросил тревожно Лотт, освобождаясь от объятий Егера.

– Таков приказ Центра. Ну что же, Анатолий, здравствуй. Прими сердечный привет от всех наших сотрудников, от жены и друзей.

– Здравствуй, Николай... Наконец-то.

– Как дела, Жаворонок?

– Как в окопе перед атакой, – переводя дыхание, ответил Лотт,

Они расстелили коврик на земле. Лотт вынул из охотничьей сумки продукты, пригласил к трапезе.

– Твоей работой в Центре довольны, особенно генерал Фролагин, – сказал Егер. – Просил передать тебе горячий привет... Да, а что нового произошло после случая с фотографом? Почему так долго молчал? Центр в недоумении.

Лотт сообщил, что гитлеровцы резко усилили режим и охрану зоны, проверку жителей. Произвели принудительное отселение крестьян из сел, которые находятся близко к охраняемой зоне. Все это началось с прибытием нового шефа – полковника Шульца. Говорят, наделен большими полномочиями...

– А молчал по одной причине – гестапо имело ко мне подход, – пояснил Лотт. – После этого я работал только на прием.

– Расскажи подробнее, – попросил Егер.

– Однажды ко мне подошел один тип и пытался установить со мной контакт... Я понял, что фашисты сумели кое-что расшифровать из нашего кода...

– Когда это было и где?

– Два месяца назад, двадцать первого мая... – Лотт передохнул. – В тот вечер я ужинал в ресторане «Жозефина». Ко мне подсел средних лет мужчина, невысокого роста, широкоплечий, спортивного вида. Правильные черты лица. Бакенбарды. Нос с горбинкой. Да вот его портрет, я его нарисовал по памяти. – И Лотт передал рисунок Егеру. – Сперва мы молчали. Потом он немного выпил, заговорил. Разговор был на общие темы – о войне, о женщинах, о медицине. После ужина, уже на улице, он вдруг попросил у меня телефон и полез за ручкой, хотел записать мой номер, да пожаловался: «Купил авторучку... и не знаю, что с ней делать, не пишет». Это был наш пароль, но в нем недоставало нескольких слов. Я чуть было не растерялся. Предложил ему свою ручку.

– Кто он?

– Не знаю. Сказал, что находится здесь проездом по медицинским делам.

– Вот видишь, а ты сомневаешься, должен ли ты уехать! В Центре твое молчание расценили неслучайным, но предполагали худшее... Впрочем, обстановка острая, и мне предстоит... А в общем, поживем – увидим. Где рация?

– Я ее зарыл в лесу.

– Правильно сделал. Покажи место. На всякий случай я привез свою, вместе с новым кодом.

– И надо же было этому фотографу забрести ко мне и купить светофильтр, как будто их нет в других магазинах! – поморщился Лотт и даже сплюнул от досады. – А вдруг это была все же чистая случайность?

– Чистая случайность, которая может стать роковой. И с этим нельзя не считаться, – заметил Егер.

– Конечно, гестапо может это установить, но не рано ли меня списывать? – продолжал размышлять Лотт. – Ведь сам по себе заход фотографа в магазин и покупка им светофильтра еще ничего не означают и не могут меня компрометировать. Народу у меня бывает немало, – пытался он убедить Егера в том, во что, по сути дела, сам мало верил.

Егер понимал состояние Лотта, его искреннее желание быть на передовой. Но интересы безопасности и судьба операции требовали однозначных и категорических решений.

– Ты исходишь из того, что посещение магазина фотографом может остаться не замеченным для гестапо. Ну, а если они этот факт установили и, больше того, если вдруг фотограф вообще находился под их наблюдением? Ведь он принадлежит к левым организациям, как утверждают газеты, и его портрет не сходит со страниц хроники. И последнее, самое важное. Подход к тебе со стороны гестапо разве случаен? Гестапо умеет идти по следу, ты это знаешь. Нет, Анатолий, тебе надо немедленно уезжать. Немедленно. – Егер ласково обнял Лотта за плечи.

– Понимаю. Жаль, не смог главного выяснить: что же, в конце концов, так тщательно охраняют здесь фашисты? Ходят слухи, будто бы молоко. Смешно, а?

– То, что не успел сделать ты, доделают другие. Скажи, Анатолий, Рыжий на месте?

– Ратнер-то? Да, на месте. Он заслуживает особого внимания.

– Знаю. Читал твои сообщения.

– Он задолжал мне десять тысяч марок. Женщины и удовольствия требуют больших затрат. Сейчас он увлекся официанткой Матильдой Гофман из ресторана «Жозефина».

– А ты ее знаешь?

– Только по ресторану.

– И какое впечатление?

– Хорошее. Симпатичная. Строгая,

– Понятно... Деньги Ратнеру давал под расписку?

– К сожалению, нет, но это запечатлено на фотографиях в момент их вручения. – Лотт протянул Егеру конверт, обернутый в целлофановый пакет.

– Хорошо, – с удовлетворением произнес Егер.

Они договорились обо всем, что нужно было для немедленного ухода Лотта и остающегося здесь Егера,

Егер благополучно возвратился в город. Для пущей видимости он проехался по улицам, зашел в несколько магазинов, кое-что купил и, только убедившись, что ничего подозрительного не обнаружил, подъехал к дому.

Эльзу Гофман он застал на кухне. Время было обедать, Егер поднялся к себе наверх. И по дороге к городу, и посещая магазины, и сейчас он думал об одном: о Ратнере и Матильде, об их знакомстве. Насколько оно серьезно и основательно. И как ему быть? Оставаться здесь или же лучше съехать? Но, сколько ни ломал голову, ни приводил доводов «за» и «против», он так и не пришел к окончательному выводу. Решил сперва поговорить с Матильдой, осторожно выяснить характер взаимоотношений ее с Ратнером и почему она в числе своих знакомых не назвала его.

С этим решением Егер и спустился вниз. Зашел на кухню. Эльза, раскрасневшаяся, хлопотала у плиты.

– Вкусно пахнет, фрау Эльза.

– Вы как-то сказали, что любите грибной суп,

– О, да! Благодарю вас. А где Матильда?

– У себя.

– Я позволю себе побеспокоить ее.

– Пожалуйста.

Матильду он застал в комнате за книгой.

– Чем мы так увлеклись? – спросил Егер, входя в комнату.

– Хочу понять психологию Гитлера, каким образом он сумел так... – Запнувшись на полуслове, Матильда настороженно бросила взгляд на Егера.

– Интересно. Ну и к какому выводу вы пришли?

– Еще не пришла. – Матильда помолчала. Судя по всему, этот разговор был ей не очень приятен.

– Я вам не помешал? Ведь вам скоро на работу.

– Вы мне не мешаете... в данном случае,

– Только в данном?

Матильда на это ничего не ответила.

– Что нового у вас в ресторане? Как кормите доблестных офицеров рейха? Много жалоб приходится. выслушивать? – начал, пошучивая, Егер.

– Всякое бывает. Веселятся... Бравируют перед женщинами своими заслугами...

– Похоже, это вам не по душе?

Матильда отложила в сторону книгу Гитлера «Майн кампф», подчеркнуто громко сказала:

– По душе.

– Фрейлейн Матильда, извините, но у меня складывается впечатление, что вы мне в чем-то не доверяете.

– А вы?!

– Вы дочь моего друга, и поэтому я доверяю вам вполне.

–. Тогда почему вы не расскажете, где он и что делает?

– Он же в письме, по-моему, ясно все написал,

– Скажите, Отто, кто вы?

– Штандартенфюрер СС.

– А если серьезно?

– Друг вашего отца. Разве этого мало?

В ответ Матильда пожала плечами.

Егер задумался, затем сказал:

– Есть вещи, милая Матильда, о которых не говорят до поры до времени. Разве не так?

– Пусть будет так.

– Вот и прекрасно. Скажите, фрейлейн Матильда, вам нравится работать в ресторане?

– Не очень.

– Такой интересной девушке, наверное, легко обслуживать клиентов. Всякий норовит сесть за ваш столик...

– И при удобном случае не только ущипнуть вас, но и предложить вместе весело провести время, да? – перебила Егера Матильда.

– И много таких?

– Один Ратнер чего стоит.

– Ратнер? Что-то знакомая фамилия. Кто это?

– Один из офицеров рейха с молокозавода.

– Офицер на молокозаводе?! – удивился Егер.

– Да. А что? Где-то в горах фашисты построили молокозавод, и он там помощник шефа. Так, во всяком случае, он мне говорил.

– Интересно. А мне так необходимо горное молоко...

– Хотите, я познакомлю вас с Ратнером? Может быть, он после этого от меня отстанет.

– Вам он неприятен?

– Да.

... После этого разговори прошло совсем немного времени. Однажды Егер хотел было напомнить Матильде о Ратнере, но она вдруг заговорила о нем сама.

– Вы как-то проявили интерес к Ратнеру, – начала Матильда. – Сегодня он показал мне своего нового шефа – полковника Шульца, а я и не подозревала, что обслуживала столь важную персону.

– А что стало с прежним шефом?

– Якобы отстранили от дел за плохую охрану молокозавода.

– Разве молоко охраняют? – изумленно поинтересовался Егер.

– Да еще как. Мне рассказывала подружка, что ее парня забрали и отправили на восточный фронт только за то, что он случайно оказался в запретной зоне и стал спрашивать у часового, что они так тщательно охраняют.

– Значит, мне это не угрожает. Я только что оттуда, – заметил Егер.

Матильда сначала не поняла шутку Егера, а когда слова постояльца дошли до ее сознания, она с сожалением покачала головой и в смущении произнесла:

– Я не имела в виду вас...

– Я так и понял. Что еще интересного рассказывал ваш Ратнер?

– Ничего особенного. Он зачастил в ресторан. Не дает мне прохода. Набивается в гости... Боюсь я... Надоело все это. Решила уйти из ресторана, – вдруг заявила она Егеру.

Егер внимательно посмотрел на Матильду. Ему она нужна была именно там, в ресторане, а ее знакомство с Ратнером – особенно. Егер думал над тем, как бы убедительнее объяснить Матильде о необходимости оставаться в ресторане, и не только поддерживать, но и развивать свое знакомство с Ратнером. Открыться перед ней, учитывая обстоятельства конспирации, он пока что не мог, не имел права.

– Сегодня в газетах, – осторожно начал Егер, – опубликовано сообщение о расстреле гестаповцами двух местных патриотов.

– У нас в ресторане об этом говорили и были возмущены.

– И вы в их числе?

– Я стыжусь, что мне приходится обслуживать... – И, не закончив фразы, Матильда испуганно посмотрела на Егера.

– Не обижайтесь, Матильда. Но если говорить серьезно, то– настоящий патриот может и должен быть полезен своей родине на любом посту, где бы он ни работал. Надеюсь, вы согласны?

В ответ Матильда молча кивнула.

– И не только одним возмущением, – улыбаясь, добавил Егер. – Ну, а что касается вашей работы, то я не советую вам уходить из ресторана и тем более категорически отвергать ухаживания Ратнера. Он – офицер рейха, человек, по всему видно, влиятельный и может пригодиться. Только по-умному держите его от себя на расстоянии. Думаю, вы с этим справитесь.

Наступила минута молчания.

– Хотите чашечку кофе? – спросила Матильда.

– С удовольствием.

Матильда вышла на кухню. Приготавливая кофе, Матильда думала о Егере. Кто же он на самом деле? Друг или враг? Можно ли ему доверять или нет? Этот вопрос не раз возникал перед Матильдой. С одной стороны, Егер произвел на нее благоприятное впечатление. Обходительный, степенный, чуткий, лояльный, можно сказать, демократически настроенный человек. Этим он нравился и вызывал симпатии. С другой стороны, служба Егера в гестапо смущала ее и порой ставила в тупик. Чем занимается гестапо, известно каждому ребенку. И как после этого совместить дружбу отца, активного подпольщика и революционера, с фашистом? После долгих раздумий, помня рекомендацию отца и следуя собственной интуиции, Матильда решила в конце концов поверить Егеру.

Пока Матильда готовила кофе, Егер подошел к висевшему на стене портрету. Он сразу узнал отца Матильды. Перед его глазами невольно всплыли эпизоды, предшествовавшие его поездке сюда.

...Вот кабинет в доме на Лубянке.

– Товарищ генерал, майор Серов прибыл по вашему приказанию.

– Здравствуйте, Николай Максимович. Садитесь. Познакомились с делом Ганса Гофмана?

– Да.

– Человек он надежный. Сегодня вам организуют с ним личную встречу. Используйте ее, как говорят, на всю катушку.

...Вот он с Гансом Гофманом на даче. О многом говорят. Ганс рассказывает ему о своей жизни в Австрии, о семье, об участии в демократическом движении, о борьбе с фашизмом.

– Когда фашисты подошли к Курску, я твердо решил пойти добровольцем на восточный фронт и тут же отдать себя в распоряжение советских товарищей, – говорит он глуховатым голосом. (Серов слушает его внимательно, хотя об этом ему уже известно из дела Гофмана.) – И вот случай представился, и сейчас я счастлив, что в антифашистском комитете военнопленных вношу посильную лепту в разоблачение фашизма, его сути и целей. Я понимаю, что этого мало, может быть, ничтожно мало, но, если меня позовут, я не пожалею и своей жизни ради уничтожения коричневой чумы...

– Отто, кофе готов. Вы слышите меня? – вернул его к действительности голос Матильды.

– Извините, я немного размечтался...

Как и условились, Матильда пришла вместе с Ратнером. Сегодня она была свободна от работы, однако, зная, что Ратнера можно найти в ресторане, пошла туда, чтобы попасться ему на глаза. Расчет удался. Как только Ратнер увидел Матильду, он тут же подошел к ней.

– О! Фрейлейн Матильда. Добрый вечер! Как я рад вас видеть. – Ратнер галантно отвесил ей поклон.

– Извините, господин Ратнер, но я спешу. У меня дома гость, он болен и ждет меня, – ответила Матильда.

– Гость? Когда же он успел появиться? Смотрите, Матильда, я не переживу этого. Кто он? – Ратнер погрозил Матильде волосатым пальцем.