Текст книги "Сказки по мотивам русского фольклора"
Автор книги: Владимир Воробьев
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Владимир Воробьев
СКАЗКИ ПО МОТИВАМ РУССКОГО ФОЛЬКЛОРА
ЗОРЬКА, ВЕЧОРКА, ПОЛУНОЧКА – БОГАТЫРИ
В одном царстве-государстве жил-был царь-государь. И было у него три дочери, друг на дружку похожие, как три ягодки.
Ни царь, ни даже мамки с няньками отличать их друг от друга не могли. И чтобы не было путаницы, приказал царь дочерям носить на пальчике по колечку.
Одна носила колечко медное, другая – серебряное, третья – золотое. Царь любил каждую дочь одинаково, всех вместе – без меры, без памяти. А чтобы с ними какой беды не случилось, держал царевен в потайных комнатах, за семью замками, у всех дверей стража. И нигде отроду царевны не бывали, света белого не видали.
Вот как-то раз приступили царевны к отцу в три голоса, залились слезами в три ручья:
– Отпусти, государь батюшка, нас хоть в сад погулять.
Царь на слезные уговоры сдался, отпустил дочек на время короткое в сад погулять. Выбежали сестры в сад и от радости обмерли, не знают, на что глядеть, что ухватить.
Увидели цветочки лазоревые, кричат:
– Ах, диво дивное!
И ну в охапки цветы собирать!
Подбежали к яблоньке, кричат:
– Ах, чудо чудное!
И ну яблоньку трясти, сбирать яблоки!
Целый день царевны резвились, всему дивились, а как стал день к вечеру клониться, повели их мамки с няньками домой. И только они на крылечко – вдруг раздался гром. Покатило, завертело, налетел Черный Вихрь, положил деревья плашмя, мамок-нянек раскидал. А царевен подхватил высоко-высоко! И умчал далеко-далеко! Неведомо куда.
Царь день горевал, два тосковал, а на третий объявил князьям и боярам:
– Кто царевен найдет, из беды вызволит, тому в жены их отдам и все царство поделю натрое.
Поскакали князья и бояре во все стороны царевен искать. Все царство и вдоль и поперек объездили – не нашли. С тем и к царю вернулись.
Тогда царь повелел клич кликнуть: не возьмется ли кто из простых людей царевен отыскать, из беды вызволить?
А в то время жила в одной деревеньке бедная вдова. И было у нее три сына – могучих богатыря. Все они родились в одну ночь: старший с вечера, средний в полночь, а меньшой на ранней утренней заре. И назвали их потому Вечорка, Полуночка, Зорька.
Как прослышали они царев клич, отправились в столицу. И матушку с собой взяли.
Вот пришли они к царю и говорят:
– Мы царевен пойдем искать, а ты, государь, нашу матушку к себе возьми. Одну ее на беду-нужду мы не оставим.
Царь ответил:
– Будь по-вашему. А чем вас еще на дорогу пожаловать?
– А еще нам надобны кони по нраву и оружие по силе-сноровке.
– Будь по-вашему, – отвечал царь. – Возьмите коней из моих табунов, из моих кладовых оружие, какое кому по силе-сноровке.
Выбрал Вечорка из царских табунов коня серого, Полуночка – вороного со звездой во лбу, Зорька выбрал коня белого с гривой до земли.
Взял Вечорка из царских кладовых острый меч, Полуночка – тяжелую палицу, Зорька – тугой лук с калеными стрелами.
Потом обнялись братья с матушкой, поклонились царю и отправились в путь-дорогу, царевен отыскивать.
И свое государство обширное проехали богатыри из конца в конец, и другие многие королевства из края в край. И везде добрых людей спрашивали:
– Не промчался ль тут Черный Вихрь? Не проносил ли трех царевен с собой?
В одних местах отвечали им:
– Промчался Вихрь, поломал сады, загубил хлеба, а царевен с ним не было.
В других местах жаловались:
– Пронесся Вихрь, разметал стога, разогнал стада, а царевен при нем не видали.
В иных царствах люди плакались:
– Пролетел Вихрь, кораблей потопил бессчетно. А царевен, однако ж, с ним не было.
Едут, едут Вечорка, Полуночка, Зорька. На все стороны поглядывают.
Вот проехали они степь широкую и лес дремучий, увидели возле речки избушку.
– А не пора ли нам, братцы, отдохнуть? – сказал Вечорка.
И пот со лба рукавом утер.
– А не пора ли и выспаться? – сказал Полуночка.
И в рукав зевнул.
– Самый раз, братцы, выкупаться! – сказал Зорька.
И сладко в седле потянулся.
Сошли братья-богатыри с коней. Вошли в избушку. Там нет никого. Стали сами хозяева и дали себе сроку три дня отдыхать.
В первый день младший брат, Зорька, говорит среднему, Полуночке:
– Ты, брат, оставайся дома, а мы вдвоем пойдем на охоту.
Так и сделали.
Вечорка с Зорькой на охоту ушли, а Полуночка завалился спать. Да не успел Полуночка первый сон досмотреть, как вдруг застучало, загремело, отворилась дверь, и вошел старичок. Сам с ноготок, борода с локоток.
Глянул старичок на Полуночку, закричал сердито:
– Как ты смел в моем доме хозяйничать! Как посмел на моей лавке спать!
Отвечал ему Полуночка:
– Ты прежде вырасти, а то тебя от земли не видать.
– Я мал, да удал! – вскричал старичок с ноготок, борода с локоток.
И прыг на стол.
– Экий удалец-молодец выискался! – стал смеяться над ним Полуночка. – Если бы щи были, я бы тебя во щах утопил. Если б каша была – с кашей съел!
А старичок с ноготок прыг Полуночке на голову, да как хватит кулачком в темя! Богатырь – с лавки на пол и лежит без памяти.
Очнулся Полуночка, глядит: нет старичка. А у самого голова болит, раскалывается. «Старичок с ноготок не во сне мне приснился», – рассудил Полуночка.
Пришли с охоты Зорька с Вечоркой, видят: Полуночка все за голову держится.
– Ты что, брат, за голову держишься? – спрашивают они.
Полуночка правду сказать стыдится, отвечает:
– Заспался я, братцы. Оттого, наверное, голова болит.
На другой день Полуночка с Зорькой на охоту пошли, Вечорку дома оставили, обед варить. Зорька в лесу стрелы пускал, Полуночка дичь подбирал. А Вечорка тем временем в избушке хозяйничал: печь истопил, мясо сварил. И завалился спать.
Не успел Вечорка второй сон досмотреть, как вдруг застучало, загремело, отворилась дверь, и вошел старичок. Сам с ноготок, борода с локоток.
Глянул старичок на Вечорку, закричал сердито:
– Как ты смел в моем доме хозяйничать! Как посмел на моей лавке спать!
Отвечает ему Вечорка:
– Прежде вырасти, а то тебя от земли не видать.
– Я мал, да удал! – вскричал старичок с ноготок, борода с локоток.
И прыг на стол.
– Смотри, какой удалец нашелся! – стал Вечорка над ним потешаться. – Вот потяну носом – втяну в ноздрю, а чихну – тебя ветром сдует!
Старичок с ноготок прыг Вечорке на голову да как хватит кулачком в темя! Богатырь – с лавки на пол и лежит без памяти.
Очнулся Вечорка, глядит: нет старичка. «Вот отчего у Полуночки голова болела», – смекнул Вечорка.
Когда братья с охоты вернулись, глядят: у Вечорки голова тряпицей повязана.
– Ты что, брат, голову обвязал? – спрашивают они.
А Вечорка тоже правду сказать стыдится, отвечает:
– Эх, братцы, топил я печку, да, знать, от великого жару разболелась у меня головушка. Давайте завтра мы с Полуночкой пойдем на реку рыбу ловить, а Зорька пусть дома останется.
Назавтра отправились Вечорка с Полуночкой рыбу ловить, а Зорька тесто завел, печь истопил, пирогов напек на сегодня и впрок: скоро ведь опять в поход пускаться – царевен искать.
И только Зорька управился, как вдруг загремело, застучало, отворилась дверь, и вошел старичок. Сам с ноготок, борода с локоток.
Глянул старичок на Зорьку и закричал сердито:
– Как ты смел в моем доме хозяйничать!
Зорька ему говорит:
– Прости, дедушка великан, что я без спросу у тебя в избе хозяйничал. Кабы знал, позволенья у тебя спросил.
Старичок с ноготок на стол вскочил и кричит:
– Ты смеешься или правду говоришь?
Зорька ему отвечает:
– Не до смеху мне, дедушка великан. Ты меня, если вздумаешь, в муку сотрешь, в пирог запечешь. Вон ты какой сильный!
А старичок с ноготок опять кричит:
– Ты смеешься надо мной или правду говоришь?
Зорька отвечает ему:
– Не до смеху мне, дедушка великан, как бы и у меня головушка не разболелась.
Тут старичок с ноготок весело глянул, бороду погладил и говорит:
– А ты, видать, догадливый! Сказывай, куда с братьями путь держите.
Зорька и говорит ему:
– Наших царевен Черный Вихрь утащил. Едем их вызволять, да не знаем, где искать.
– Ладно! Я тебя научу, где царевен искать, – сказал старичок с ноготок и спросил: – Ты стрелой в муху попадешь?
– Попаду, – отвечает Зорька.
Старичок тогда и говорит:
– Поезжай с братьями на восток. Да глядите во все глаза. Увидите в небе коршуна. Он Черному Вихрю служит, добро его сверху сторожит. Вихрь ему за это три жизни дал. Станет коршун над вами кружить. Ты ударь его стрелой. Обернется коршун вороном. Ударь стрелой в ворона. Обернется ворон мухой. Ударь стрелой в муху. Где муха упадет, там будет яма, а из ямы в три неведомых царства ход. В тех неведомых царствах три чудища живут. Они Черному Вихрю служат, добро его снизу сторожат. У них по одной жизни только. Если чудищ одолеете – царевен вызволите, а не одолеете – сами там навеки останетесь.
И только старичок с ноготок, борода с локоток эти слова договорил – мигом скрылся, как в щель провалился.
Дождался Зорька братьев и смеется:
– Знаю теперь, отчего у вас головушки болели!
И рассказал им, о чем старичок с ноготок ему поведал.
На другой день чуть свет оседлали богатыри коней и поехали на восток.
Вот едут они и день и два. Устали на небо глядеть. Да вдруг увидели: тень черная по земле перед ними бежит. Подняли головы – коршун в небе над ними кружит.
Натянул Зорька тугой лук, пустил стрелу в коршуна. Она в коршуна ударила – обернулся коршун вороном. Ударил Зорька стрелой в ворона – обернулся ворон мухой. Ударил Зорька стрелой в муху – раздался гром. Где муха упала, разверзлась земля ямой.
Спустились братья в яму. Много ли, мало ли прошли они под землей, не считали, не меряли, а только вдруг очутились в царстве неведомом.
Осмотрелись, пригляделись богатыри. Видят: куда ни ступи, за что ни возьмись – все из меди. Трава медная не колышется. Земля медная под ногой гудит.
– Экое, братцы, богатство! – сказал Вечорка. – Сколь из всего этого медных пятаков наделать можно!
Только у братьев на душе невесело. Не слыхать тут птичьего пения, не доносится ничьего дыхания. Не видать ни одной живой души. Небо тяжелое, медное, а в нем солнце медное тускло светится.
Вот попались на пути мужики-косари. Подошли к ним, а они медные! Стоят медные мужики с медными косами на отлет и не шевелятся.
Потом повстречали детишек с лукошками. Детишки застыли медные. В медных лукошках у них медные ягоды.
Затосковали братья-богатыри в медном царстве. Так и пошли бы отсюда прочь, да нельзя: надо царевен сначала вызволить.
Вот увидели они медный шалаш. Только хотели к нему подойти, вдруг откуда ни возьмись – перед ними чудище: змей не змей, зверь не зверь. На змеиной голове рога звериные. Из пасти дым с огнем валит. Глазища горят пожарищем. Хвост добела каленый вьется кольцами, сыплет искрами.
– Ну, хоть этот живой! – обрадовались братья. – Отдай, чудище, царевен или биться будем!
– Со-ожг-у-у-у! – загудело, завыло чудище.
И на богатырей двинулось.
Шагнули братья ему навстречу. Зорька лук тугой натянул – ударил стрелами в глаза чудищу. Угасло в глазах пожарище. Вечорка острым мечом махнул – отрубил рога звериные. Полуночка тяжелой палицей разбил голову змеиную. В последний раз огнем пыхнуло чудище – и нет его. Лишь кострище на том месте тлеет.
А царство медное живым вдруг обернулось. Мужики-косари живехоньки. Машут косами быстрехонько. Зеленую травушку косят. И ребятишки бегут, смеются. В лукошках у них земляника.
А из шалаша травяного царевна идет, только-только ото сна. У нее на пальчике колечко медное.
Царевна богатырей спрашивает:
– А где мои сестры?
Зорька и говорит:
– Ты, царевна, нас здесь подожди. А мы пойдем за твоими сестрами.
Послушалась царевна, ушла в шалаш. А Зорька, Вечорка и Полуночка дальше отправились.
Много ли, мало ли они прошли – очутились вдруг в царстве серебряном: куда ни ступи, что ни возьми – все из серебра.
Трава серебряная не колышется. Земля серебряная под ногой звенит.
– Экое, братцы, богатство! – воскликнул Полуночка. – Сколь изо всего этого серебряных рублей наделать можно!
Только у братьев на душе невесело. Не слыхать тут птичьего пения, не доносится ничьего дыхания. Не видать ни одной живой души. В небе холодном солнце серебряное мертво светится.
Вот попалось им на пути озеро. Подошли – а оно серебряное.
Застыла в серебряном озере ладья серебряная. В ней рыбаки серебряные будто сети вытягивают, а сами не шевелятся. На берегу ребятишки застыли серебряные. Будто брызжутся они водой, а брызги серебряные над ними висят, не падают.
Затосковали братья-богатыри в серебряном царстве. Так и пустились бы отсюда прочь, да нельзя: надо царевен сначала вызволить. Вот увидали они домик серебряный. И только хотели подойти, вдруг откуда ни возьмись – чудище! Зверь не зверь, рыба не рыба. Пасть звериная, глаза рыбьи. Лапы звериные, хвост рыбий. И все брюхо в костяной чешуе.
– Ну, хоть этот живой! – обрадовались богатыри. – Отдавай царевну, чудище, или биться будем!
– Сожру-у-у! – завыло, загудело чудище.
И на богатырей двинулось.
Шагнули братья ему навстречу. Зорька лук тугой натянул – ударил стрелой в рыбий глаз чудища. Вечорка острым мечом махнул – рассек брюхо в костяной чешуе. Полуночка тяжелой палицей хватил по звериной пасти. Шевельнулось чудище в последний раз – и нет его. Только груда костяной чешуи на том месте лежит.
А царство серебряное живым, озерным обернулось. Мужики-рыбаки живехоньки. Тянут сеть в ладью быстрехонько. Ребятишки возле бережка плещутся, брызги над ними летят.
А из домика царевна идет, только-только ото сна. У нее на пальчике колечко серебряное.
Царевна богатырей спрашивает:
– А где мои сестры?
Зорька ей и говорит:
– Ты, царевна, нас здесь подожди. Скоро ты со своими сестрами свидишься.
Послушалась царевна, ушла в дом. А Зорька, Вечорка и Полуночка дальше отправились.
Ни много, ни мало они прошли и очутились в царстве золотом: куда ни ступи, что ни возьми – все из золота. Золотая трава не колышется. Золотая земля под ногой звенит.
– Экое, братцы, богатство! – вскричали Вечорка с Полуночкой. – Сколь изо всего этого золотых монет наделать можно!
Только у братьев на душе невесело. Не слыхать тут птичьего пения, не доносится ничьего дыхания. Не видать ни одной живой души. А с желтого неба рыжее солнце недобро глядит. Вот попались им на пути мужики-лесорубы. Подошли – а они золотые. Стоят с топорами золотыми на отлет и не шевелятся.
Потом повстречали детишек с лукошками. Детишки стылые, золотые. А в золотых лукошках у них золотые грибы.
Затосковали братья-богатыри в золотом царстве. Так и бросились бы отсюда, да нельзя: надо третью царевну вызволить.
Вот увидели они золотую избушку под золотым дубом. И только хотели к ней подойти, вдруг откуда ни возьмись – перед ними чудище! Змей не змей, зверь не зверь. И рыба не рыба, и птица не птица, а все сразу тут: голова змеиная, пасть звериная. Глаза птичьи, хвост рыбий. На задних лапах чудища когтища, на передних – копытища. А по бокам туловища костяные крылья.
– Ну, хоть этот живой! – обрадовались братья. – Отдай, чудище, царевну или биться будем!
– Проглочу-у-у! – завыло чудище.
Шагнули братья ему навстречу. Зорька лук тугой натянул – пустил стрелу в птичий глаз чудища. Вечорка острым мечом махнул – отсек костяные крылья. Полуночка тяжелой палицей ударил в голову. Упало чудище – и нет его, только куча кожи на том месте смердит.
А царство стылое, золотое живым, лесным обернулось. Мужики-лесорубы живехоньки. Топорами машут быстрехонько – зеленые дубы рубят. Детишки бегут с лукошками. В лукошках у них грузди!
А от избушки царевна идет, только-только ото сна. У нее на пальчике колечко золотое.
Царевна богатырей спрашивает:
– А где мои сестры?
Зорька ей и говорит:
– Ступай, царевна, с нами. Тебя сестры ждут, и батюшка ждет не дождется.
Обрадовалась царевна, лесное царство скатала в яичко и пошла с богатырями. Да ходить подолгу она не умела. Зорька взял ее на руки.
Вот зашли за царевной с колечком серебряным, потом за царевной с колечком медным. Они царства луговое с озерным скатали в яички и с собой взяли.
Прошло времени ни много ни мало – выбрались богатыри с царевнами из ямы на белый свет. А там их кони ждут, землю копытами бьют: серый – Вечоркин, вороной – Полуночкин, белый – Зорькин, богатыря.
Сели братья на коней, сестер-царевен подхватили: Вечорка – царевну с медным колечком на пальчике, Полуночка – царевну с колечком серебряным, Зорьке досталась с колечком золотым.
И как ни долго они ехали, а домой в свое царство приехали.
Царь увидел дочерей – чуть от радости не помер. Тотчас к свадьбе приказал готовиться. А братьям-богатырям велел в жены выбрать сестер, кому какая понравится. Да вот задача: как из них выбирать, если они друг на дружку похожи, будто три ягодки?
А царевны были с лукавинкой. Руки за спину поскорей спрятали и стоят посмеиваются: выбирайте, мол, как знаете.
Ну, да матушка сыновей выручила. Она стала позади одной царевны и украдкой пятак медный показала. За другой показала рубль серебряный. А за третьей – золотую монетку.
Тут братья-богатыри и смекнули, какое у которой колечко на пальчике. Каждый выбирал ту, которую на руках нес да в седле вез. Они друг дружке еще в пути приглянулись.
После свадьбы не пришлось царю делить свое царство натрое. Раскатали царевны три царства из яичек – луговое, озерное и лесное. В них и стали богатыри с царевнами жить-поживать, а матушка с царем в гости к ним наезжать.
Кто в тех царствах бывал, тот видал: тамошний народ все нет-нет да на небо поглядывает. Вихря Черного боится.
СКАЗКА О МОЛОДЦЕ-УДАЛЬЦЕ И ЖИВОЙ ВОДЕ
Жил-был царь-государь с тремя сыновьями-царевичами. Один царевич – Алексей. Другой царевич – Евсей. А третий – Иван-царевич.
Во всем царстве умней царевича Алексея никого не было. Даже сам государь с боярами ему в рот глядели, совета спрашивали.
Во всем государстве хитрей царевича Евсея никого не было. Даже купцы-лавочники, менялы-обиралы жаловались:
– У царевича Евсея от хитрости в глазах сине!
А про Ивана-царевича братья его говорили:
– Он у нас дурак.
Это потому, наверно, что Иван-царевич вина не пил, старших братьев не хвалил, красных девиц пряниками не одаривал.
Так бы и жили все: царь с боярами сидел бы на пирах, старший брат ходил бы в мудрецах, средний – в хитрецах, Иван-царевич – в дураках. Да случилась в царстве беда. В одночасье все колодцы высохли. Все ручьи и реки утекли. Родники в землю ушли.
Непоеная скотина ревмя ревет. У бочек с квасом драка идет.
А как пиво и квас выпили, стал народ разбегаться кто куда. А бежать-то и некуда. Везде сухо!
Царь с боярами к царевичу Алексею пошли, говорят ему:
– Спасай, царевич, царство! Придумай что-нибудь. Ты у нас умный!
Царевич палец ко лбу приставил и придумал:
– Копать колодец три сажени вширь, три версты вглубь. Непременно до воды доберемся.
Приказал царь рыть колодец прямо на площади. А сам на крыльцо сел, и бояре тут.
Народу сбежалось на площадь видимо-невидимо! Нашлись и охотники небывалый колодец рыть. Все силачи, ловкачи, работнички. В три дня выкопали колодец – три сажени вширь, три версты вглубь. А воды в нем нет!
Тогда бросились царь с боярами к царевичу Евсею:
– Спасай, Евсеюшко, царство какой ни на есть хитростью. Ты у нас хитрый!
Царевич Евсей прищурился и говорит:
– Надо свое царство сухое продать, а другое, хорошее, купить.
Призадумались царь с боярами: «Государство можно и продать, да куда людишек девать? Им есть-пить все равно надо!».
А тем временем скотина непоеная ревмя ревет. Возле царского трона драка идет: бояре последний ковшик квасу делят.
Выпили квас – принялись за вино.
Глядя на бояр, и народ стал вино пить, скотину и птицу домашнюю вином поить. Пить-то ведь все равно больше нечего.
А как напились все вина хмельного – повалились спать кто где был. Кто в дому, кто в хлеву, кто прямо на улице.
Все царство вповалку лежит. До самого неба храп стоит. Тут не хочешь спать, так уснешь. Повалились царь с хитроумными сыновьями-царевичами прямо на трон и тоже уснули. Друг на дружку повалились бояре, спят. Царь с царевичами посапывают, бояре им во сне подсвистывают.
Только Иван-царевич вина не пил и спать не стал. Вышел он, сел на крыльцо и пригорюнился. Горько на сухое царство смотреть, а на пьяное и вовсе бы глаза не глядели!
И вспомнил тут Иван-царевич про черного ворона.
Побежал Иван-царевич в царские покои. Там в клетке черный ворон сидел. Его недавно охотники изловили. Просил ворон охотников человеческим голосом его на волю отпустить. «Мой, говорит, старший брат в беду попал, его злой колдун в коня заколдовал. Надобно мне его выручить». А охотники говорящую птицу не выпустили, отнесли царю, чтобы он их деньгами наградил.
Человеческими словами просил ворон царя на волю его пустить: «Мой старший брат в беду попал, надо мне его выручить». А царь ворона не отпустил, велел в золотую клетку его посадить, чтобы перед послами иноземными говорящей птицей хвастаться. Разобиделся тогда черный ворон на всех людей и больше ни слова не вымолвил, как его царь ни просил, чем ему ни грозил.
Вот прибежал Иван-царевич к черному ворону, говорит:
– Ворон, ворон, мудрая птица! Вымолви слово. В нашем царстве беда. Все реки с ручьями утекли, все озера высохли, родники ушли в землю. Скоро все помирать начнем.
Ворон черным глазом на Ивана-царевича зло взглянул, ничего не сказал.
А Иван-царевич его опять просит:
– Ворон, ворон, мудрая птица! Вымолви слово, научи, как воды добыть, как народ от гибели избавить.
Черный ворон еще злее на Ивана-царевича черным оком глянул, ни полслова не вымолвил.
Тогда Иван-царевич и говорит:
– Знаю, ворон, ты на людей в обиде. Так и быть, отпущу тебя на волю. Зачем тебе с нами помирать!
И открыл дверцу золотой клетки.
А черный ворон из клетки вышел, крылья расправил и человеческим голосом сказал:
– Ты, царевич, добрый. Как беду избыть, как воды добыть, тебя мой старший брат научит. Он триста лет живет, все на свете знает. А сейчас возьми меч-кладенец, садись на коня и скачи на дальние болота. Да спеши, а то меня не застанешь.
Ворон глазом сверкнул, крылом махнул и вылетел в окошко.
Иван-царевич меч-кладенец взял, хотел в царской конюшне коня выбрать, а они все вином напоенные лежат вверх копытами.
У Ивана-царевича с досады из глаз слезы брызнули. Ударил он шапкой оземь и во весь дух припустил бегом.
Прибежал царевич на дальние болота – ноги подкосились, в ушах звон, из носу кровь. А на болотах от гама птичьего стон стоит. Высохли болота, собрались птицы улетать. Собралось их тут черным-черно, белым-бело. Тут и гуси серые, и лебеди белые, и черные грачи. И утки с куликами, и цапли с журавлями. А на высокой кочке ворон сидит, воеводой глядит, на всех покрикивает.
Ворон Ивана-царевича похвалил:
– Ты, царевич, молодец! Без коня, а поспел.
И велел ему сеть из болотной сухой травы поскорей сплести.
Принялся Иван-царевич за дело не мешкая. Плетет он сеть, а у самого слезы на глазах: руки работать не умеют, болят. Однако сеть Иван-царевич сплел, а ворон его похвалил:
– Ты, царевич, молодец! Без привычки, а с работой управился.
Потом крикнул ворон птицам водяным по-птичьему, а царевичу велел в сеть забраться. И только Иван-царевич в сеть травяную влез, опустилась стая серых гусей слева, стая белых лебедей справа. Подхватили птицы сеть с Иваном-царевичем и взмыли в небо.
Со страху царевич и глаза закрыл. А как осмелился вниз взглянуть – весело ему стало. Города и села – будто на ковре вышиты, домишки крохотные, людишек едва видать.
Коротко ли, долго ли несли птицы Ивана-царевича, а только солнышко два раза слева вставало, справа опускалось.
И вот, наконец, сели птицы перелетные неведомо где, в незнакомой стороне, на озерах многоводных, в зеленых берегах.
Иван-царевич из травяной сети выпростался, стал ворона звать. Прилетел к нему ворон и говорит:
– Пойдем, царевич, на большую дорогу. Дождемся, когда витязи мимо поедут. Ты добудь у них коня. Только не бери коня ни серого, ни белого, ни буланого. А возьми коня черного, в золотой сбруе.
Пришел Иван-царевич на большую дорогу, сел под придорожный дуб. Ворон – на сук. Ждут.
Вот едут четыре витязя.
Первый витязь – с длинным копьем, алым пером, на белом коне.
Второй витязь – с длинным копьем, белым пером, на сером коне.
За ним витязь с длинным копьем, зеленым пером, на буланом коне.
Позади витязь с длинным копьем, черным пером, на вороном коне. А к седлу белый лебедь приторочен.
Иван-царевич этому витязю дорогу заступил и говорит:
– Отдай, витязь, мне своего коня или биться будем.
И меч-кладенец из ножен достал.
Три витязя коней придержали, а этот на Ивана-царевича копьем уставился. Взмахнул царевич мечом-кладенцом, рассек древко пополам.
Взялся витязь за меч, хотел Ивана-царевича конем стоптать, мечом изрубить. Не стал конь топтать Ивана-царевича, а меч выбил царевич из рук витязя. Тот гневом вскипел, поднял палицу тяжелую. И быть бы Ивану-царевичу мертву, да он от палицы увернулся и витязя в седле мечом достал.
Упал витязь с вороного коня. Медный шлем откатился, отлетело черное перо. Да только глядит Иван-царевич: вместо витязя убитого дохлый боров лежит. Вместо черного пера головешка чадит. А конь черным вороном обернулся и взлетел на дуб. А белый лебедь, как оземь ударился, обернулся девицей небывалой красоты. Коса русая до пят, глаза – омуты синие, брови – стрелами вразлет.
Оглянулся Иван-царевич – трех витязей нет как не было. А черный ворон говорит Ивану-царевичу:
– Ты, царевич, сам того не зная, великое дело сделал: от этого колдуна царь-девицу спас и ее советчика – брата моего старшего. Злой колдун царь-девицу в лебедя обратил за то, что замуж она за него не пошла. А брата моего старшего обратил в коня за то, что был ее советчиком.
– А где витязи? – спросил Иван-царевич.
– Да их и не было, – ответил старший ворон. – Колдун их выдумал и впереди себя пустил.
Подошла тут к Ивану-царевичу царь-девица и говорит:
– Чем тебя благодарить?
А у Ивана-царевича и язык отнялся. Никогда еще он красы такой не видал.
Тогда младший ворон и говорит:
– У царевича беда великая. В его царстве реки утекли, озера высохли. Родники в землю ушли. Надобно царевичу живой воды добыть, сухое царство оживить.
Улыбнулась царь-девица светло и сказала ласково:
– А вот мы советчика моего, ворона старого, спросим. Он все на свете знает.
Старый ворон сказал:
– Далеко, царевич, живая вода. За семью лесами, за семью морями, за горючей рекой, в потайном роднике. Но добыть ее можно, если две волшебные горошины тебе царь-девица даст.
На такие слова своего советчика, ворона старого, царь-девица отвечала:
– Дам я тебе, царевич, две горошины. Только должен ты за это у меня погостить.
Махнула царь-девица платочком – и мигом очутились все на широком лугу, в царь-девицыном царстве. На лугу войско стоит. Все войско, и конное, и пешее, – из одних девиц. И все как одна красавицы. А оружие у них легкое – у кого веник, у кого помело.
– Пожалуй, царевич, в мою столицу, – сказала царь-девица.
А там уж превеликий праздник. Народ бежит царь-девицу встречать. Одни других спрашивают:
– Кто царь-девицу от злого колдуна отнял?
Им говорят:
– Вон царевич Иван со своим вороном-советчиком!
А Иван-царевич едет удивляется: мощены улицы серебром, крыты крыши золотом.
Вот привела царь-девица Ивана-царевича в свой дворец, и началось веселье. Известное дело: где девицы в царицах, там и танцы с музыкой.
Хочешь не хочешь, а пришлось Ивану-царевичу три дня и три ночи плясать. А после и говорит ему царь-девица:
– Не хочешь здесь гостем быть, оставайся хозяином. Я за тебя замуж выйду.
– Не до свадьбы мне, – ответил Иван-царевич. – В моем царстве беда.
Видит царь-девица, что царевича ей не переломить, залилась слезами и всему войску плакать велела.
А потом дала она Ивану-царевичу две горошины и сказала:
– В чистом поле брось горошину – и очутишься за семью морями, за семью лесами. Другую горошину брось, когда станет тебе хуже некуда.
Поклонился Иван-царевич царь-девице, попрощался с ее войском девичьим и старым вороном-советчиком.
А черный ворон, младший брат, расстаться с Иваном-царевичем не захотел.
– Поедем, – сказал он, – за живой водой вместе.
Не стал ждать Иван-царевич, когда серебряные мостовые от слез высохнут – поскакал в чистое поле. Там бросил он горошину и очутился неведомо как, неведомо где, за семью морями, за семью лесами.
Теперь надо было реку горючую переплыть.
Озирается Иван-царевич, оглядывается – не видать никакой реки. Только лес вокруг стоит, деревами шумит.
– Полетай, ворон, окрест, погляди, не увидишь ли реку горючую, да посмотри, где перевоз, – сказал Иван-царевич.
Поднялся ворон выше леса и назад летит, Ивану-царевичу говорит:
– Не видать нигде ни реки, ни перевоза, а стоит невдалеке избушка.
Вот приехали они на поляну, видят: на курьих ножках избушка стоит, из окошка Баба Яга глядит. Увидала Баба Яга гостей незваных, выбежала на крыльцо, да как клюкой каменной застучит, ногой костяной затопает! Космами седыми она трясет, зубами железными звенит!
Даже конь под Иваном-царевичем в страхе попятился.
А потом вдруг села Баба Яга на крылечко и спрашивает:
– Или я, царевич, не страшная?
Иван-царевич ей в ответ:
– Не возводи на себя, красавица, напраслину. Я царь-девицу видал – на что хороша, а до тебя ей далеко!
Баба Яга как сидела – так и свалилась от хохоту. И каталась она по земле, и смеялась она до слез, до икоты, до слезливого шепоту.
Иван-царевич, на нее глядя, и сам смеяться стал.
– Ух, насмешил! – сказала Баба Яга. С земли поднялась, глаза вытерла и говорит: – Про твою беду мне ведомо. Только живой воды тебе не добыть, сухое твое царство не спасти.
– Отчего так? – спросил Бабу Ягу Иван-царевич.
– Оттого, что потайного родника с живой водой не отыщешь. Я сама на три сажени в землю вижу, а найти его не сумела.
– Ничего, красавица, – говорит Иван-царевич, – скажи тогда, где горючая река течет.
– Поезжай, царевич, прямо, – ответила Баба Яга. – Сразу за лесом и увидишь горючую реку. Течет она смолой, горит жарким пламенем. Самому тебе ее не переплыть, ищи перевозчиков.
На прощанье Баба Яга костяная нога сказала:
– Ты со мной пошутил – и я с тобой пошучу. Обернется твой конь жеребенком, а ворон вороненком.
Погрозила кривым пальцем и в избушку убежала.
Вот едет, едет Иван-царевич на коне, с черным вороном на плече, невеселую думу думает. Как-то там, в сухом царстве? Все ли живы или все померли?
Наконец приехал к реке горючей. Течет река смолой, горит жарким пламенем. На берегу перевозчиков толпа стоит.
Ворон к перевозчикам пригляделся и сказал Ивану-царевичу на ухо:
– Ты, царевич, ни с кем не говори, а говори с тем, который в сторонке стоит, посмеивается.
Подбежали тут перевозчики.
– Здравствуй, добрый молодец! – кричат.
