Текст книги "Стихотворения (1927)"

Автор книги: Владимир Маяковский

РАЗМЫШЛЕНИЯ О МОЛЧАНОВЕ ИВАНЕ И О ПОЭЗИИ

 
Я взял газету
и лег на диван.
Читаю:
           «Скучает
Молчанов Иван».
Не скрою, Ванечка:
скушно и нам.
И ваши стишонки —
скуки вина.
Десятый Октябрь
у всех на носу,
а вы
       ухватились
за чью-то косу.
Люби́те
             и Машу
и косы ейные.
Это
      ваше
дело семейное.
Но что нам за толк
от вашей
               от бабы?!
Получше
               стишки
писали хотя бы.
Но плох ваш роман.
И стих неказист.
Вот так
            любил бы
любой гимназист.
Вы нам обещаете,
скушный Ваня,
на случай нужды
пойти, барабаня.
Де, будет
                туман.
И отверзнете рот
на весь
            на туман
заорете:
             – Вперед! —
Де,
     – выше взвивайте
красное знамя!
Вперед, переплетчики,
а я —
         за вами.—
Орать
          «Караул!»,
попавши в туман?
На это
           не надо
большого ума.
Сегодняшний
                      день
возвеличить вам ли,
в хвосте
              у событий
о девушках мямля?!
Поэт
        настоящий
вздувает
              заранее
из искры
              неясной —
ясное знание.
 

ПОНЕДЕЛЬНИК – СУББОТНИК

 
Выходи,
             разголося́
песни,
          смех
                  и галдеж,
партийный
                  и беспартийный —
                                                вся
рабочая молодежь!
Дойди,
            комсомольской колонны вершина,
до места —
                   самого сорного.
Что б не было
                       ни одной
                                     беспризорной машины,
ни одного
               мальчугана беспризорного!
С этого
            понедельника
ни одного бездельника,
и воскресение
                       и суббота
понедельничная работа.
Чините
            пути
                    на субботнике!
Грузите
             вагоны порожненькие!
Сегодня —
                  все плотники,
все
      железнодорожники.
Бодрей
            в ряды,
                        молодежь
комсомола,
                  киркой орудующего.
Сегодня
             новый
                       кладешь
камень
           в здание будущего.
 

АВТОБУСОМ ПО МОСКВЕ

 
Десять прошло.
                         Понимаете?
                                             Десять!
Как же ж
              поэтам не стараться?
Как
      на театре
                     актерам не чудесить?
Как
      не литься
                      лавой демонстраций?
Десять лет —
                      сразу не минуют.
Десять лет —
                      ужасно много!
А мы
        вспоминаем
                            любую из минут.
С каждой
               минутой
                             шагали в ногу.
 
 
Кто не помнит только
переулок
              Орликов?!
В семнадцатом
                         из Орликова
выпускали голенькова.
А теперь
              задираю голову мою
на Запад
              и на Восток,
на Север
               и на Юг.
Солнцами
                окон
                       сияет Госторг,
Ваня
        и Вася —
иди,
       одевайся!
 
 
Полдома
              на Тверской
(Газетного угол).
Всю ночь
               и день-деньской —
сквозь окошки
                      вьюга.
Этот дом
               пустой
орал
        на всех:
– Гражданин,
                      стой!
Руки вверх! —
Не послушал окрика,—
от тебя —
                мокренько.
Дом —
            теперь:
                        огня игра.
Подходи хоть ночью ты!
Тут
      тебе
              телеграф —
сбоку почты.
Влю-
        блен
                весь-
                         ма —
вмес-
         то
             пись-
                      ма
к милке
            прямо
шли телеграммы.
На Кузнецком
                      на мосту,
где дома
              сейчас
                         растут,—
помню,
           было:
пала
        кобыла,
а толпа
            над дохлой
голодная
               охала.
А теперь
              магазин
горит
         для разинь.
Ваня
        наряден.
Идет,
         и губа его
вся
      в шоколаде
с фабрики Бабаева.
 
 
Вечером
              и поутру,
с трубами
                 и без труб —
подымал
              невозможный труд
улиц
        разрушенных
                             труп.
Под скромностью
                            ложной
                                        радость не тая,
ору
      с победителями
                                голода и тьмы:
– Это —
               я!
Это —
          мы!
 

БЫЛО – ЕСТЬ

 
Все хочу обнять,
                           да не хватит пыла,—
куда
       ни вздумаешь
                              глазом повесть,
везде вспоминаешь
                                то, что было,
и то,
        что есть.
От издевки
                  от царёвой
глаз
       России
                   был зарёван.
Мы
      прогнали государя,
по шеям
              слегка
                         ударя.
И идет по свету,
                          и гудит по свету,
что есть
             страна,
                        а начальствов нету.
Что народ
                трудовой
                               на земле
                                             на этой
правит сам собой
                            сквозь свои советы.
Полицейским вынянчен
старый строй,
                      а нынче —
описать аж
                  не с кого
рожу полицейского.
Где мат
             гудел,
                       где свисток сипел,
теперь —
               развежливая
                                   «снегирей» манера.
Мы —
          милиционеры.
Баки паклей,
                    глазки колки,
чин
      чиновной рати.
Был он
            хоть и в треуголке,
но дурак
              в квадрате.
И в быт
             в новенький
лезут
         чиновники.
Номерам
               не век низаться,
и не век
             бумажный гнет!
Гонит
         их
             организация,
гнет НОТ.
Ложилась
                тень
                       на все века
от паука-крестовика.
А где
        сегодня
                     чиновники вер?
Ни чиновников,
                        ни молелен.
Дети играют,
                     цветет сквер,
а посредине —
                        Ленин.
Кровь
         крестьян
                       кулак лакал,
нынче
          сдох от скуки ж,
и теперь
              из кулака
стал он
            просто – кукиш.
Девки
          и парни,
помните о барине?
Убежал
            помещик,
раскидавши вещи.
Наши теперь
                     яровые и озимь.
Сшито
           село
                   на другой фасон.
Идет коллективом,
                              гудит колхозом,
плюет на кобылу
                           пылкий фордзон.
Ну,
     а где же фабрикант?
Унесла
            времен река.
Лишь
         когда
                  на шарж заглянете,
вспомните
                 о фабриканте.
А фабрика
                 по-новому
                                  железа ва́рит.
Потеет директор,
                           гудит завком.
Свободный рабочий
                                льет товары
в котел республики
                               полным совком.
 

ГИМНАЗИСТ ИЛИ СТРОИТЕЛЬ

 
Были
         у папочки
дети —
            гимназистики.
На фуражке-шапочке —
серебряные листики.
В гимназию —
                        рысью.
Голова —
                турнепсом.
Грузит
           белобрысую —
латынью,
               эпосом.
Вбивают
              грамматику
в голову-дуру,
мате-ма-тику
и
литературу:
«Пифагоровы штаны
на все стороны равны…»
«Алексей,
                Гордей,
                            Сергей,
Глеб,
         Матвей
                     да Еремей…»
Зубрят
           Иловайских,
                               приклеив к носу,
про Барбароссов
                           и
                              про Каноссу.
От новых
               переносятся
                                   к старым векам,
перелистывают
                         справа налево;
дескать,
             был
                    мусью Адам,
и была
            мадам Ева.
В ухо —
             как вода,
из уха —
              как водица,
то,
    что никогда
и никому не пригодится.
В башку
             втемяшивают,
годы тратя:
«Не лепо ли
                   бяше,
братие…»
Бублики-нули.
                       Единицы ле́са…
А сын
         твердит,
                       дрожа осиной:
«Пой,
         о богиня,
                        про гнев
                                      Ахиллеса,
Пелеева сына».
Зубрит —
                8 лет! —
                              чтобы ему дорасти
до зрелости
                    и
                       до премудрости.
Получит
              гимназистик
аттестат-листик.
От радости —
                       светится,
напьется, как медведица.
Листик
            взяв,
положит
              в шкаф,
и лежит
             в целости
аттестат зрелости.
И сказки
              про ангелов,
                                  которых нет,
и все,
         что задавали
                              – до и от —
и все,
         что зубрили
                            восемь лет,—
старательно
                    забывают
                                    в один год.
И если
           и пишет
                        – ученый и прыткий,—
то к тете,
              и только
                           поздравительные открытки.
Бывшие гимназисты —
                                     в дороге,
                                                   в и́збранной,
кому
        понадобился
                             вздор развызубренный?!
 
 
Наши
         не сопели
                         ни по каким гимназиям,
учились
             ощупью,
                           по жизни лазая,
веря
        в силу
                   единственной науки —
той,
      что облегчает
                             человечие руки.
Дисциплина машин,
                                электричество,
                                                        пар
учат
        не хуже
                     учебников и парт.
 
 
Комса́
          на фабрике
                            «Красная нить»
решила
             по-новому
                              нитки вить.
Ночами
             она
                   сидит над вопросом:
как лучше
                укладывать
                                   нитки по гроссам?
Что сделать,
                    чтоб ящики
                                      с ниткой этой
текли
         по станку
                        непрерывной лентой?
На что
          по селам
                         спрос настоящий —
большой продавать
                               или маленький ящик?
С трудом
               полководя
                               чисел оравою,
считают
              и чертят
                            рукою корявой.
Зубами
            стараются
в гранит вгрызаться,
в самую
             в «раци-
онализацию».
И вот,
         в результате
                              грызенья гранита —
работы меньше
                         и
                            больше ниток.
Аж сам
           на комсомолию эту
серебряным
                    глазом,
                                моргая сквозь смету,
глядит
           пораженный
рубль сбереженный.
Остались
                от старого
                                 ножки да рожки,
но и сейчас
                   встречается дядя
такой,
          который
                       в глупой зубрежке
науки
         без толку
                        долбит, как дятел.
Книга – книгой,
а мозгами
                двигай.
Отжившие
                 навыки
                            выгони, выстегав.
Старье —
                отвяжись!
Долой
          советских гимназистиков!
Больше —
                 строящих
                                 живую жизнь!
 

БАКУ

I

 
Объевшись рыбачьими шхунами до́сыта,
Каспийское море
                           пьяно от норд-оста.
На берегу —
                    волна неуклюжа
и сразу
            ложится
                         недвижимой лужей.
На лужах
               и грязи,
                           берег покрывшей,
в труде копошится
                              Баку плоскокрыший.
Песчаная почва
                         чахотит деревья,
норд-ост шатает, веточки выстегав.
На всех бульварах,
                               под башней Девьей,
каких-нибудь
                     штук восемнадцать листиков.
Стой
        и нефть таскай из песка —
тоска!
Что надо
              в этом Баку
                                 Детерди́нгу?
Он может
               купить
                         не Баку —
                                         а картинку.
Он может
                купить
                          половину Сицилии
(как спички
                 в лавке
                             не раз покупали мы).
Ему
      сицилийки не нравятся?
                                             Или
природа плохая?
                           Финики, пальмы!
Не уговоришь его,
                             как ни усердствуй.
Сошло
           с Детерди́нга
                                английское сэрство.
И сэр
         такой испускает рык,
какой
         испускать
                         лабазник привык:
– На кой они хрен мне,
                                     финики эти?!
Нефти хочу!
                    Н е ф т и!!!
 

II

 
Это что ж за такая за нефть?
Что за вещь за такая
                                 паршивая,
если, презрев
                      сицилийских дев,
сам
      Детердинг,
                       осатанев,
стал
       печатать
                     червонцы фальшивые?
Сила нефти:
                    в грядущем бреду,
если сорвется
                       война с якорей,
те,
    кто на нефти,
                         с эскадрой придут
к вражьему берегу
                             вдвое скорей.
С нефтью
                не страшны водные рвы.
Через волну
                    в океанском танце
на броненосце
                       несетесь вы —
прямо
          и мимо угольных станций.
Уголь
         чертит опасности имя,
трубы эскадры задравши ввысь.
Нефть —
               это значит:
                                 тих и бездымен
у берегов
               внезапно явись.
Лошадь што?!
                      От старья останки.
Дом обходит,
                     вязнет в низине…
Нефть —
               это значит,
                                 что тракторы,
                                                       танки —
аж на рожон
                   попрут на бензине.
Нефть —
               это значит:
                                 усядься роскошно,
аэрокрылья расставив врозь.
С чистого неба
                        черным коршуном
наземь
           бомбу смертельную брось.
Это
      мильонщиком стал оголец,
если
        фонтан забьет, бушуя.
Нефть —
               это то,
                         за что горлец
друг другу выгрызут
                                 два буржуя.
Нефть —
               это значит:
                                 сильных не гневайте!
Пожалте, колонии,—
                                 в пасть влазьте!
Нефть —
               это значит:
                                 владыка нефти —
владелец морей
                          и держатель власти.
Значит,
            вот почему Детердингу
дайте нефть
                    и не надо картинку!
Вот почему
                   и сэры все
на нефть
               эсэсэрскую лезут.
От наших
               Баку
                      отваливай, сэр!
Самим нужно до зарезу.
 

Баку, 5/XII-27 г.

СОЛДАТЫ ДЗЕРЖИНСКОГО

Вал. М.

 
Тебе, поэт,
                 тебе, певун,
какое дело
                 тебе
                        до ГПУ?!
Железу —
                 незачем
                               комплименты лестные.
Тебя
        нельзя
                   ни славить
                                     и ни вымести.
Простыми словами
                               говорю —
                                               о железной
необходимости.
Крепче держись-ка!
Не съесть
                врагу.
Солдаты
              Дзержинского
Союз
        берегут.
Враги вокруг республики рыскают.
Не к месту слабость
                                 и разнеженность весенняя.
Будут
          битвы
                    громше,
                                 чем крымское
землетрясение.
Есть твердолобые
вокруг
          и внутри —
зорче
         и в оба,
чекист,
           смотри!
Мы стоим
                с врагом
                              о скулу скула́,
и смерть стоит,
                         ожидает жатвы.
ГПУ —
           это нашей диктатуры кулак
сжатый.
Храни пути и речки,
кровь
         и кров,
бери врага,
                  секретчики,
и крой,
           КРО!
 

Комментарии

Стабилизация быта. Впервые – газ. «Известия ЦИК», М., 1927, 16 января.

…хожу из «Известий» и в «Известия»… – Активное сотрудничество Маяковского в этой газете относится к 1926 – началу 1927 года; в этот период на ее страницах почти ежедневно появлялись произведения поэта.

…две дамы расплылись в стончике… – Один из многочисленных примеров использования Маяковским гоголевских образов. Ср. у Гоголя в «Мертвых душах»: «Да, поздравляю вас: оборок более не носят… на место их фестончики… фестончики, все фестончики…»

…перед плакатом «Медвежья свадьба»… – Имеется в виду кинокартина «Медвежья свадьба», снятая по сценарию А. В. Луначарского; в главной роли – популярный киноартист К. В. Эггерт.

…Товарищ, Гольцман из «Москвошвея» обещает «эпоху фрака…» – В журнале «Экран» № 2 за 1927 год была напечатана «Анкета о нашей моде и ее будущем». Зав. плановым отделом Москвошвея Гольцман, отвечая на эту анкету, писал: «Мы идем прямо в объятия смокингов и фраков».

…Восхваляет комсомолец товарищ Сотников толстовку и брючки «дудочку». – Секретарь МК ВЛКСМ Сотников писал, отвечая на «Анкету о нашей моде и ее будущем»: «…исходить из уже установившихся у нас в Союзе в послереволюционное время элементов одежды: простая русская рубашка, брюки дудочкой, пиджак и кепка» (журнал «Экран», № 2, 1927).

«Даешь изячную жизнь». Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 9, март. Номер журнала вышел под общим заголовком «Специальный номер» – «Даешь изящную жизнь!».

Стихотворение тематически объединяется с написанными одновременно стихотворениями «Ответ на «Мечту», «Маруся отравилась», «Письмо к любимой Молчанова…», «Размышления о Молчанове Иване и о поэзии» (см. ниже).

Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели. Впервые – журн. «Молодая гвардия», М., 1927, № 3, март.

Впервые прочитано 22 февраля 1927 года в Харькове.

Шенгели, Георгий Аркадьевич (1894–1956) – поэт, переводчик, автор книг «Практическое стиховедение» (1926), «Как писать статьи, стихи и рассказы» (1926). Маяковский характеризовал эти книги как «беспринципные и вредные руководства» («А что вы пишете?»). В 1927 году Шенгели выпустил злобный пасквиль о поэте – «Маяковский во весь рост».

Бумажные ужасы. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 3, январь, с подзаголовком «Ощущение Владимира Маяковского». В дальнейших прижизненных публикациях подзаголовок был снят.

По городам Союза. Впервые – журн. «Молодая гвардия», М., 1927, № 4, апрель.

Стихотворение написано под впечатлением от поездки (с лекционными целями) по городам Поволжья, состоявшейся в январе 1927 года. Первоначально предназначалось для публикации в газете «Известия ЦИК». Сохранился корректурный оттиск стихотворения, набранного для этой газеты 7 февраля 1927 года, но не появившегося в печати (ЦГАОР). Возможно, это связано с тем, что 28 января 1927 года в «Известиях» была напечатана статья М. Ольшевца «Почему «Леф»?», резко направленная против Маяковского. 25 и 27 февраля в той же газете появилась статья Вяч. Полонского, озаглавленная «Заметки журналиста. Леф или блеф?». Эти выступления положили начало ожесточенным нападкам на поэта. Комментируемым стихотворением заканчивается, по существу, сотрудничество поэта в газете «Известия».

Нашему юношеству. Впервые – журн. «Новый Леф», М., 1927, № 2, февраль.

В статье «Корректура читателей и слушателей» (журн. «Новый Леф», 1927, № 3) Маяковский писал: «Во втором номере «Лефа» помещено мое стихотворение «Нашему юношеству». Мысль… ясна: уча свой язык, не к чему ненавидеть и русский, в особенности если встает вопрос – какой еще язык знать, чтоб юношам, растущим в советской культуре, применять в будущем свои революционные знания и силы за пределом своей страны».

В этой же статье, отвечая на обвинения некоторых критиков в «москвофилии», якобы выразившейся в стихотворении «Нашему юношеству», Маяковский привел многочисленные высказывания читателей, опровергавшие эти надуманные обвинения. По просьбе читателей поэт внес («с удовольствием и благодарностью») в текст ряд исправлений и дописал конец стихотворения, начиная со строчки «Три разных истока во мне речевых». Полностью стихотворение опубликовано в сб. «Но. С.» (Новые Стихи). М., изд-во «Федерация», 1928.

Фабриканты оптимистов. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 11, март.

Стихотворение написано в Саратове. Поэт побывал здесь в конце января 1927 года, находясь в лекционной поездке по городам Поволжья.

«За что боролись?» Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1927, 27 марта и в журн. «Новый Леф», М., 1927, № 3, март.

Выступая на диспуте «Упадочное настроение среди молодежи (есенинщина)», состоявшемся в Москве, в Коммунистической академии, 13 февраля и 5 марта 1927 года, Маяковский сказал: «Конечно, причины возникновения упадочных настроений чрезвычайно глубоки, и форма проявления этого упадочничества чрезвычайно различна…

По вопросу об есенинщине я глубоко убежден, конечно, что Есенин сам по себе не так страшен и не мог бы быть так страшен, как есенинщина…».

Стихотворению, в отличие от публицистических выступлений поэта на эту тему, свойственна раздумчивая, размышляющая интонация. Автор выступает как полпред поэзии, говорящий от имени государства и народа.

Вместо оды. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 8 марта.

Посвящено Международному женскому дню.

Февраль. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 12 марта.

Написано в связи с десятилетней годовщиной свержения самодержавия.

Корона и кепка. Впервые – газ. «Молодой ленинец», М., 1927, 12 марта (одновременно – в ряде провинциальных изданий).

Написано в связи с десятилетней годовщиной свержения самодержавия.

Первые коммунары. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 13 марта.

Посвящено дню памяти Парижской коммуны (1871 г.).

Лучший стих. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 23 марта.

В основу стихотворения положен реальный факт: газета «Северный рабочий» (Ярославль, 1927, 23 марта) сообщала о выступлении Маяковского на вечере в городском театре 21 марта 1927 года: «После одного из перерывов Владимир Маяковский сообщил радиограмму «Северного рабочего» о взятии Шанхая, встреченную громом аплодисментов…» (См. стихотворение «Мрачный юмор».)

Не все то золото, что хозрасчет. Впервые – журн. «Новый Леф», М., 1927, № 4, апрель.

Щеголяет Толстой, в истории ряженый… – Имеется в виду пьеса А. Н. Толстого и П. Е. Щеголева «Заговор императрицы», шедшая в те годы во многих театрах.

Леф – журнал «Новый Леф», выходивший под редакцией В. Маяковского в 1927–1928 годах.

Рифмованные лозунги. Впервые – журн. «За грамоту», М., 1927, № 1, апрель.

Маленькая цена с пушистым хвостом. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 14, апрель.

Гевлок Вильсон («Тактика буржуя проста и верна…»). Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 13 апреля.

Этой же теме посвящены стихотворения, написанные в том же году: «Мощь Британии» и «Гевлок Вильсон» («Товарищ, вдаль за моря запусти…»).

Мрачный юмор. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 15, апрель.

Номер журнала посвящен событиям в Китае.

«Ленин с нами!». Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 16 апреля.

Таков и в Питер ленинский въезд на башне броневика. – Имеется в виду возвращение В. И. Ленина из Финляндии, где он находился в эмиграции, в Петроград 16 апреля 1917 года.

И я привожу вам просто цитаты из сердца и из стиха… – В стихотворении строки в кавычках представляют собою цитаты из поэмы «Владимир Ильич Ленин».

Лена. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 17 апреля.

Написано к 15-й годовщине Ленского расстрела. На эту же тему Маяковским были написаны в 1923 году стихотворения – «17 апреля» и «Крестьянин, – помни о 17 апреля!»

Мощь Британии. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 20 апреля.

Товарищу машинистке. Впервые – «Наша газета», М., 1927, 22 апреля.

Написано в связи с конкурсом на лучшую машинистку, проводившимся редакцией «Нашей газеты».

Весна. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 17, май.

Сердитый дядя. Впервые – газ. «Труд», М., 1927, 5 мая.

Негритоска Петрова. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 19, май.

Венера Милосская и Вячеслав Полонский. Впервые – журн. «Новый Леф», 1927, № 5 (вышел в июле).

Написано после поездки в Париж (май 1927 года).

Полонский (Гусин), Вячеслав Павлович (1886–1932) – критик, редактор журналов «Новый мир», «Красная нива», «Печать и революция».

В статье «Ездил я так» Маяковский писал: «Чего это Лувр Полонскому втемяшился – Полонскому с него даже займа нет», и разъяснял, что «хвалить Париж – правительственное дело. Он им (правительствам. – А. К.) займы дает».

Радимов, Павел Александрович (1887–1967) – советский поэт.

АХРР – Ассоциация художников революционной России (1922–1932).

Осторожный марш. Впервые – газ. «Рабочая Москва», М., 1927, 31 мая, под заглавием «Иди по республике тревожная весть: фронта нет, но опасность есть!».

27 мая 1927 года в «Правде» было опубликовано сообщение о разрыве дипломатических отношений СССР с Англией. Этому предшествовал ряд провокационных действий со стороны английского правительства, в частности – налет 10 мая полиции на помещение Торгпредства СССР и Аркоса (Англо-русской торговой компании) в Лондоне.

Глупая история. Впервые – журн. «Бузотер», М., 1927, № 21, июнь.

Господин «народный артист»[4]4
  Примечания к стихотворению «Господин «народный артист» составлены В. Макаровым.


[Закрыть]. Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1927, 2 июня.

Парижские «Последние новости» пишут… – Маяковский приводит в качестве эпиграфа текст из эмигрантской газеты, издававшейся в Париже.

Известие о том, что Шаляпин пожертвовал белогвардейцам 5000 франков, очень взволновало В. В. Маяковского. Он откликнулся на него стихотворением «Господин «народный артист». «В день его опубликования кто-то из молодых поэтов, встретив Маяковского в коридоре редакции «Комсомольской правды», стал ему сыпать… восторженные комплименты, которые закончил так:

«Владимир Владимирович! А как изумительно получились у вас строки:

 
И песня,
              и стих —
                             это бомба и знамя,
и голос певца
                       подымает класс,
и тот,
         кто сегодня
                            поет не с нами,
тот —
          против нас.
…С барина
                  с белого
                                сорвите, наркомпросцы,
народного артиста
                              красный венок!»
 

Нетерпеливо дослушав… комплименты, Маяковский… поморщившись, с дрожью в голосе, возмущенно, с сарказмом воскликнул:

– А как бы получилось великолепно, если бы отсутствовала причина и необходимость писать все это не о ком-нибудь, а о Шаляпине!

– Владимир Владимирович! А вы бы пошли теперь слушать Шаляпина?

– А вы отказались бы от хлеба только потому, что его ест и буржуй? – вопросом на вопрос ответил Маяковский и продолжал:

– Нельзя отказаться послушать Шаляпина. Нельзя не ценить, не гордиться его мастерством, еще никем не превзойденным. Я хочу «подраться» за него, как мы деремся за урожай хлеба. Я вот пытаюсь правдивыми словами и жестким требованием заслуженного им наказания воздействовать на Шаляпина. Иногда ведь сильнодействующее средство очень оздоровляет и гораздо лучше помогает. А если так и будет, я первый в клочья порву понравившееся вам стихотворение и с большим удовольствием воздам Шаляпину самые высокие почести за мужество и исправление поступка, такого недостойного для чести нашего гражданина» (Г. Краснощеков. «О Маяковском», Воспоминания, ГММ).

См. также примечания к стихотворению «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому».

Дела вузные, хорошие и конфузные. Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1927, 7 июня.

Написано по материалам, напечатанным в газете 28 мая 1927 года.

Славянский вопрос-то решается просто. Впервые – газ. «Рабочая Москва», М., 1927, 8 июня. Здесь же напечатай очерк Маяковского «Немного о чехе».

Крамарж, вождь чехословацкой народной партии (фашистов)… – Рассказывая о виденном на рабочей сцене Праги представлении «Синей блузы» под названием «Слезы Крамаржа», Маяковский так разъяснял его содержание в очерке «Немного о чехе»: «Чешский «твердолобый» Крамарж плачет над дачей, отнятой большевиками у него в Крыму».

И в другом очерке («Чешский пионер»), говоря о своих впечатлениях от пребывания в Праге, вновь повторяет содержание представления «Слезы Крамаржа» (здесь – «Плач Крамаржа») в речи чешских пионеров: «Крамарж этот раньше русским буржуем был. Большевики у него в Крыму дачи отобрали и на дачах санатории да дома отдыха устроили. Крамарж обиделся, уехал в Прагу, свою партию фашистов собрал – ругает теперь советскую республику на чем свет стоит, агитирует здесь, чтоб большевиков не признавали, да о потерянных дачах с женой по вечерам плачет…»

Езжу Польшею, по чехам, по словакам… – Маяковский совершил поездку в Польшу, Чехословакию, Францию, Германию – в период с 15 апреля по 22 мая 1927 года. В очерке «Ездил я так» Маяковский писал: «Я выехал из Москвы 15 апреля. Первый город Варшава… На другой день с представителем ВОКС’а в Чехословакии… выехали в Прагу».

Не вылажу здесь из разговора вязкого об исконном братстве племени славянского… – В очерке «Ездил я так» Маяковский писал: «Утром пришел бородатый человек, дал книжку, где уже расписались и Рабиндранат Тагор и Милюков, и требовал автографа, и обязательно по славянскому вопросу: как раз – пятидесятилетие балканской войны. Пришлось написать:

 
Не тратьте слова́
на братство славян.
Братство рабочих —
и никаких прочих».
 

Да или нет? Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1927, 9 июня.

В это же время созданы стихотворения на тему борьбы с международным империализмом: «Слушай, наводчик!», «Ну, что ж», «Призыв», «Голос Красной площади».

…застрелен товарищ Войков… – Войков, Петр Лазаревич (1888–1927) – полномочный представитель СССР в Варшаве, был зверски убит 7 июня 1927 года.

Мы терпим Шанхай… – 12 апреля 1927 года в Шанхае произошел контрреволюционный переворот.

Стерпим Аркос. – Имеется в виду налет полиции в Лондоне 10 мая 1927 года на помещение Аркоса (Англо-русской торговой компании).

Слушай, наводчик! Впервые – газ. «Рабочая Москва», М., 1927, 9 июня.

«Вчера на варшавском вокзале убит советский полпред» – см. выше примечания к стихотворению «Да или нет?».

Ну, что ж! Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1927, 12 июня. Помещено на «Литературной странице», посвященной «Неделе обороны», проводившейся в стране 10–17 июля 1927 года.

Призыв. Впервые – газ. «Комсомольская правда». М., 1927, 12 июня.

Про Госторг и кошку, про всех понемножку. Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1927, 12 июня.

Стихотворение представляет собой подпись к сатирическому рисунку «Похороны безвременно погибших кошек», помещенному в подборке, озаглавленной «Выносить ли сор из избы? Совячейка Госторга в борьбе с бюрократизмом».