Текст книги "Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода"

Автор книги: Владимир Марочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

«Если бы не было окриков со стороны райкома партии, горкома и ЦК партии, многие вещи мы сделали бы на совершенно ином уровне, – говорит Андрей Поденок. – Союз композиторов тоже всё время против рока выступал. И позиция Ельцина мне непонятна. Он орал, что мы льём воду на мельницу империализма. Чего только в нашей жизни не было! Если по всем другим досуговым делам к нам привозили делегации, чтобы обмениваться опытом, то все наши рок-дела оценивались как негатив. Но даже когда сверху звонили и говорили: „Нельзя!”, было настроение всё равно сделать по-своему, так, как я считал нужным. И так или иначе, но весь наш рок-сегмент остался в истории».

Ещё не улеглись страсти по «Рок-панораме-86», а рок-клуб при немаленькой помощи Гагаринского райкома уже начал готовить следующий фестиваль.

«Петя Павлов ходил по партийным инстанциям, пробивая „Рок-панораму– 87”, – вспоминает Маргарита Пушкина. – А мы – Мелик-Пашаев, Векштейн, Градский и я – отбирали исполнителей. На вторую „Панораму” у нас уже были просмотры, которые проходили на „Войковской” в Доме охотника и рыболова. Мы с Градским были всюду вместе, и нам вслед говорили: „Ленин с Крупской приехали!” Впереди, как Ленин, шёл Градский, а я – за ним. Видимо, многие тогда ощущали революционность ситуации, поэтому прозвище, которое нам дали, было явно не случайным».

Поскольку фестиваль принял уже всесоюзный размах, то его организация была передана Московском горкому комсомола. Тем не менее Гагаринский райком оказывал посильную помощь, помогая расселять прибывающих музыкантов по гостиницам.

Венцом всех усилий стал настоящий праздник рока, который состоялся во Дворце спорта в Лужниках с 7 по 13 декабря 1987 года. На «Рок-панораму-87» собрались практически все лучшие рок-группы страны: «АВИА», «Автограф», «Антис», «Ария», «Браво», «Бригада С», «Круиз», «Лотос», «Мистер Твистер», «Наутилус Помпилиус», «Рок-ателье», «Чёрный Кофе» – всего около пятидесяти ансамблей.

Московская рок-лаборатория получила в своё распоряжение целый день, в ходе которого выступили группы «Алиби», «Альянс», «Ва-Банкъ», «Вежливый Отказ», «Нюанс», «Тяжёлый День», «Крематорий».

Гран-при «Рок-панорамы-87» завоевала любительская группа «Алиби». Это было очень справедливо, так как Сергей Попов, лидер этой команды, был одним из тех, кто начинал рок-движение в нашей стране ещё в 1960-х годах.

Но, несмотря на успех, на всеобщее ликование, на восторженные статьи в прессе, на огромные тиражи пластинок с записью фестивальных концертов, ситуация вокруг организаторов «Рок-панорамы-87» сложилась довольно напряжённая.

Зам. начальника Главного управления культуры исполкома Моссовета Олег Витальевич Беликов получил инфаркт после того, как ему пришлось объяснять ребятам из идеологического отдела ЦК КПСС, что означают слова «скованные одной цепью» из песни «Наутилуса Помпилиуса».

По поводу деятельности руководства Гагаринского райкома ВЛКСМ на ниве рок-н-ролла был созван специальный пленум райкома комсомола, который должен был закончиться показательной поркой. Однако всё случилось вопреки планам, разработанным хулителями рока.

«Меня хотели освободить от занимаемой должности и выгнать с работы, но пленум райкома комсомола не дал этого сделать, – рассказывает Андрей Поденок. – Это был уникальный случай, когда пленум райкома ВЛКСМ попросил руководителей райкома партии освободить трибуну, чтобы они не мешали проведению нашего пленума. Впрочем, выговорёшник за превышение полномочий на „Рок-панораме– 87” они нам тогда всё же влепили…»

Однако через несколько дней Андрею Поденку позвонили знакомые из КГБ и сообщили, что в горкоме партии на него вырос зуб, и посоветовали уйти работать в ЦК комсомола. «Там тебя не достанут», – сказали они. А спустя пару дней Андрей Поденок действительно получил предложение пойти на работу в ЦК ВЛКСМ.

«И тогда я дал согласие уйти в штаб Студенческих строительных отрядов (ССО), – говорит Андрей Поденок, – потому что это – исторически серьёзная хозрасчётная организация при комсомоле, которая давала студентам возможность заработать».

Спецслужбы спасли Андрея Поденка от расправы, но история и «Рок-панорамы», и московского рок-клуба на этом закончилась.

«Планы у нас были далеко идущие, – вспоминает Маргарита Пушкина. – К нам приезжала Нина Борисовна Жукова, замминистра культуры, расспрашивала: „Ребята, а чего вам не хватает?” Саша Монин тогда сказал, что нам не хватает аппаратуры. Нам всё обещали.

Мы собирались основать рокерское объединение, которое занималось бы гастролями.

Смеясь, хотели создать пансионат для престарелых рокеров. Мы шутили над Валерием Гаиной, рассказывая, как будем ввинчивать ему иголочки, делать массажик, возить его в инвалидной колясочке…

Но ничего из наших далеко идущих планов не получилось…»

После августовского путча, когда комсомол был распущен, здание Гагаринского райкома заняла какая-то госструктура, управляющая образованием…

* * *

Певец Вячеслав Малежик до сих пор живёт на Юго-Западе, в Раменках. Его сын Иван пошёл по стопам отца, тоже стал музыкантом и с успехом выступает по столичным клубам с группой Weloveyouwinona. Можно сказать, Иван продолжает семейную традицию. В его вокале есть интонации и его отца, и некоторых наших вокально-инструментальных ансамблей, на песнях которых он, видимо, вырос, и этот синтез очень оригинален.

Однажды жарким летним вечером 2012 года я позвонил Вячеславу Малежику, чтобы договориться о встрече и задать несколько вопросов о творчестве Ивана. Малежик согласился сразу же: надо полагать, ему было приятно поговорить о сыне.

– Разумеется, приятно, – подтвердил Вячеслав, когда мы гуляли по парку на Юго-Западе. – Потому что Иван занимается моим делом. А ведь когда ему было десять лет, преподавательница фортепиано сказала, что у него нет никаких способностей и нечего парня мучить. Но я её попросил: «Пусть он не делает уроки, но два раза в неделю поиграйте ему Бетховена, Грига – парня эта музыка просто воспитает». И это дало свои плоды. Когда к нам домой приходили корреспонденты, они непременно спрашивали у Ванечки, какую музыку он любит, ожидая, видимо, что он назовёт какую-нибудь ерундень типа «Руки Вверх!» или «Ласкового Мая», но Ваня вдруг говорил: «Я люблю Моцарта!» – чем повергал в шок корреспондентов, которые никогда не занимались в музыкальной школе, а потому Моцарта знали только по рингтонам. Директриса школы, где учился Ваня, однажды решила устроить музыкальный спектакль и пригласила меня принять в нём участие. В первом отделении концерта должен был играться мюзикл, а во втором выступил бы я со своими песнями. Ваню, которому тогда было 11 лет, не взяли играть в этом спектакле, на что он очень обиделся. Но он действительно пел кое-как, не попадая в ноты. И тогда я высказал главное условие моего участия в мюзикле: я хотел, чтобы мой сын там тоже участвовал. Я сказал, что сам с ним всё разучу и даже запишу фонограмму. Эти песни мы записывали в студии у басиста Виктора Шаповалова, с которым я тогда работал, и он мне сказал: «Знаешь, а у парня довольно оригинальный голос. Ты обрати внимание!» И тогда мы решили записать мою старую песню «Всё мне кажется», но у меня не хватило времени, чтобы позаниматься с Ваней и сделать так, как я хочу. И он спел так, как он чувствовал, и это явилось откровением и для меня, и для жены, потому что в голосе 11-летнего мальчишки вдруг проклюнулся явный сексуальный посыл. В 12 лет он увлёкся музыкой Литл Ричарда, Элвиса Пресли и Пола Анки, и в результате написал кучу рок-н-роллов со своими стихами. Я был ошарашен и говорю: «Вань, может, пластинку запишем?» Я пообещал ему придумать музыку, но при этом был поставлен в сложные условия: поскольку музыкально Ваня был ещё не сильно образован, мне приходилось быть лаконичным и не очень растекаться в гармониях. В то же время песни должны были звучать ярко и не слишком авангардно. На мой взгляд, получилась интересная пластинка.

– Альбом «Иван № 1» у меня есть. Более того, иногда я с удовольствием слушаю эту пластинку.

– А Ваня её очень стесняется. Он считает, что она портит его имидж, и поэтому открещивается от неё всеми силами! А я считаю, что он в этом не прав.

– Ощущает ли Иван, что продолжает дело отца?

– Мне нравится, что та высокая планка, которую он себе задал или я ему поставил своей фамилией, заставляет его двигаться. Но для него это больной вопрос: он считает, что фамилия Малежик ему вредит, так как он хотел бы, чтобы его успехи никак не путались с моими успехами, поэтому у него было даже несколько псевдонимов. «Ваня, – говорю я ему, – это хорошо, что ты носишь фамилию Малежик, это поможет тебе сделать первый шаг, войти в какой-нибудь кабинет на радио или на телевидении, пообщаться с людьми, которые на сегодняшний день определяют направления этого пресловутого шоу-бизнеса. Они к тебе прислушаются хотя бы из-за того, что у тебя такая фамилия. А уж дальше ты сам должен будешь их убеждать». Его первый ансамбль был очень любопытный. Он тогда наслушался Джеффа Бакли и стал играть в неожиданном составе: он сам на гитаре плюс барабанщик. Я был очень удивлён, потому что не знал, как бы это выглядело, если бы я с одним только барабанщиком вышел на сцену. А у него всё получалось довольно лихо. Но мне совершенно непонятно, как он, не зная толком ни нот, ни нотной грамоты, не зная, что такое тоника, доминанта и субдоминанта, умудряется сочинять красивые мелодии. Иногда я его спрашиваю, как это у него получается. Он отвечает, что сам не знает. Просто мелодия тащит его за собой – и всё! Мы недавно с его барабанщиком Глебом, окончившим музыкальное училище по классу скрипки, разбирали одну из песен, которую Иван написал в Англии: так там он вообще в тонику не приходит. На эту тему есть замечательная история про Иоганна Себастьяна Баха. Один из его детей – а у него была куча детей, – занимаясь на фисгармонии, взял неразрешённый аккорд и ушёл. Бах, который уже почти заснул, услышав этот неразрешённый аккорд, настолько измучился, что встал с кровати, разрешил этот аккорд и только после этого снова лёг в постель. Вот и у Ваньки была такая пьеса, в которой он разрешения не сделал, но тем не менее всё у него складно получилось. Когда же я предложил ему помочь с аранжировкой или музыкальной композицией, он твёрдо ответил: «Нет!» – «Почему?» – спросил я. «Тогда это будешь ты!» – «Да мы никому не скажем!» – «Но я-то буду знать! А потом, я ещё молодой парень, а ты – взрослый дядька, и наши энергии могут образовать стоячую волну, которая, наоборот, всё погасит».

– Тебе не кажется, что в вокале Ивана есть и твои интонации, и интонации «Весёлых Ребят», в составе которых тебе довелось выступать и на песнях которых он, видимо, вырос?

– Я думаю, что если ты этот вопрос задашь ему, то он от этого открестится. Но, поскольку эта музыка постоянно звучала в доме, она отложилась у Ивана на подсознательном уровне.

– А как ты оцениваешь его движение в сторону Англии, где у него теперь есть даже свой продюсер? Есть шанс, что у него там что-то получится?

– Мне бы хотелось, чтобы он там состоялся. Я очень много радости получил от музыки и от своей профессии. И я хотел бы, чтобы он тоже цеплял такие радости. Иногда я сравниваю свой график движения с его, и мне кажется, что он меня даже чуть-чуть опережает, по крайней мере, в 20 лет я ещё не записывался в Англии.

– Какие чувства ты испытываешь, когда бываешь у сына на концертах?

– Когда-то на записи программы «Шире круг» я наблюдал, как Юрий Маликов смотрел на своего сына Диму, исполнявшего новую песню. Папа просто светился счастьем. Я думал: вот счастливый Юрий Фёдорович, который видит, как записывается его сын. И вот я дожил до того момента, когда мой ребёнок даёт мне такие же сильные эмоции. Я проживаю с ним вторую жизнь в искусстве.

Вот так Юго-Запад и сейчас продолжает воспитывать новое поколение рок-музыкантов.

Москва и «Москвичи»

Рассказывая о Москве рок-н-ролльной, нельзя не вспомнить бит-группу «Москвичи», которая появилась на свет в доме № 6 по Университетскому проспекту, в квартире, где жили братья Шаповаловы: Виктор, Владимир и Валерий.

Старший брат Виктор в 1950-х годах стал стилягой. Именно он рассказал младшим братьям-близнецам Владимиру и Валерию о том, что такое джаз, научил танцевать рок-н-ролл, твист и буги-вуги.

Для многих советских людей с ритмами джаза тогда были связаны счастье мирной жизни и радостное преображение любимого города. Много лет семья Шаповаловых прожила в районе Красная горка на Пресне в девятиметровой комнате деревянного одноэтажного дома: мама, папа, бабушка и трое братьев. А в декабре 1957 года они получили ордер и переехали на Университетский проспект в новый восьмиэтажный дом цвета восходящего солнца. Для братьев это счастливое событие происходило под звуки новой ритмичной музыки, потому что в том же году родители купили радиоприёмник «Байкал», и старший брат Виктор стал слушать по ночам джаз, который передавала радиостанция «Голос Америки», а поскольку все трое братьев жили в одной комнате, то волей-неволей младшие тоже слушали джаз и постепенно начали понимать эту музыку.

Лето братья проводили за городом, в военном городке близ Балашихи. Однажды знакомый парень пронёс на территорию воинской части транзисторный радиоприёмник «Спидола». Валерий Шаповалов до сих пор с восторгом вспоминает, как мальчишки, столпившись вокруг этой «Спидолы», слушали твисты, изгибаясь в такт, а мимо шёл вооружённый автоматами патруль – разводящий и за ним ещё пятеро постовых. Солдаты остановились и тоже немного потвистовали начищенными до матовой черноты сапогами. И только потом помаршировали дальше…

Наслушавшись джаза и рок-н-ролла, братья Вова и Валера отправились во Дворец пионеров и записались в знаменитый детский Ансамбль песни и пляски В. С. Локтева. Они успешно выдержали вступительные экзамены, после чего им на двоих выдали духовой инструмент альт. Для начала ребята, как было велено, начистили его зубным порошком, после чего приступили к занятиям с преподавателем. Но тогда уже входила в моду бит-музыка, и братья, разумеется, принялись искать возможности научиться играть на гитаре.

«Когда я услышал битловскую песню „Can’t buy Me Love”, то чувства, которые охватили меня, описать невозможно! – рассказывает Валерий Шаповалов. – Когда гитара начинала там играть соло, кровь у молодого парнишки закипала. И я уже ничего не мог воспринимать, кроме этого».

Бит-группа «Москвичи»

«Москвичи» на репетиции

И вот однажды дома у Шаповаловых появилась настоящая электрогитара. Старший брат Владимир тогда работал в НИИ автомобильного транспорта (НИИАТ), и у них в самодеятельности имелись кое-какие инструменты. С работы домой он принёс электроакустическую семиструнную гитару с регулировкой тембра, с металлическими струнами и проводом, который включался в радиоприёмник производства МЭФМИ – Московской экспериментальной фабрики музыкальных инструментов. Вова и Валера сразу же бросились осваивать свою первую в жизни гитару. Каждому хотелось поскорее научиться играть, и они порой даже ссорились из-за того, чья очередь на ней заниматься.

«Некоторое время нам пришлось её делить на двоих, – вспоминает Валерий Шаповалов. – Впрочем, мы не делили её вовсе. Мы её изучали. В нашей школе № 2, что до сих пор стоит на пересечении Ленинского с Университетским проспектов, были предприимчивые мальчишки, которые где-то доставали иностранные журналы, перефотографировали их и продавали карточки по 20 копеек. Мы покупали эти фотографии и смотрели, как „Битлы” зажимают аккорды. Мы тоже зажимали струны, как у них на фотографии, и – дрынь! И слушали, как это звучит».

Разумеется, на первых порах у ребят мало что получалось. Но среди дворовой шпаны объявился знаток по кличке Чайник и рассказал братьям, что рокешники играются на шестиструнной гитаре. Он показал, как перенастроить семиструнную гитару так, чтобы на ней можно было исполнять битловские песни. Научившись извлекать модные звуки, Валерий уговорил своего одноклассника продать ему гитару.

«Мне долго пришлось его уговаривать, – вспоминает Валерий, – но в конце концов он не выдержал моего нытья и согласился продать мне её за пять рублей. Это была небольшая гитарка, у которой я ножовкой выпилил рог. Ну, сначала нарисовал, конечно, как выпиливать, а потом взял пилу и выпилил. Затем отпиленную часть я перевернул и вставил так, чтобы она и дырку закрывала, и чтобы рог получился. Заклеил, закрасил…»

Затем братья решили сделать себе электрогитары-доски, чтобы все было как положено в биг-бите! Смастерили рычаги (Tremolo) собственной конструкции, покрыли гитары чёрным целлулоидом, который купили у одного знакомого, работавшего на баянной фабрике… Правда, пока они мастерили новую гитару, Валера повздорил с братьями и решил самостоятельно сделать себе инструмент. Позже он вспоминал, что у Вовки, которому помогал старший брат, гитара получилась лучше, зато свою гитару он полностью сотворил собственными руками.

Первая группа, которую собрали братья Шаповаловы, называлась The Hills, то есть «Каблуки». Тогда многие ребята ходили в ботинках с титановыми набойками, чтобы каблуки не стирались. Чиркаешь набойкой по асфальту – искры летят! Красота!

Потом группа получила новое название – «Восход». Это было очень модно, ведь так назывались космические корабли, на которых летали отважные советские космонавты Владимир Комаров, Константин Феоктистов, Борис Егоров, Павел Беляев, Алексей Леонов и другие.

И только позже появилось название «Москвичи».

«Был какой-то филармонический ансамбль, который назывался то ли „Сибиряки”, то ли „Омичи”, мы увидели его афишу и придумали назваться „Москвичами”, – вспоминает Валерий Шаповалов, – ведь мы жили в Москве».

В то время «Москвичи» играли отнюдь не песни любимых ими The Beatles, а инструментальную бит-музыку типа The Shadows и The Ventures. Ребятам больше нравилось играть, чем петь, у них даже был такой девиз: «Лучше хорошо играть, чем плохо петь!» Поскольку Валера «вёл соляк», то и весь репертуар группы формировался в зависимости от того, какую пьесу он разучит. Старший брат Виктор «сидел за кухней», то есть играл на ударных, а Владимир держал ритм, или, как тогда говорили, «косил ритма». Играли, включая гитары сначала в радиоприёмник «Байкал», который тайно от родителей таскали из дому на школьные вечера, а потом Виктор смастерил самопальный усилитель, который по тем временам звучал вполне прилично.

«На басовке стоял», то есть играл на бас-гитаре, сосед братьев по подъезду Вова Иванов. Кстати, он тоже играл на инструменте, который сделал Виктор Шаповалов. Басуха была такой изящной формы, что и сегодня смотрелась бы достаточно современно. К сожалению, у Иванова отсутствовал музыкальный слух, и, когда группа репетировала, он постоянно играл «по соседям», поэтому в конце концов с ним пришлось расстаться.

«Вообще с баасистами была проблема, и на бас-гитаре у нас перепробовало играть столько народа, что всех уже и не вспомнить, – говорит Валерий Шаповалов. – Басисты менялись по причине, которая очень точно характеризует то время, то есть 1960-х годах: большинство пацанов-битломанов осваивали гитары, а на бас-гитаре мало кто хотел играть. И это была наша головная боль, потому что каждого нового басиста нужно было сначала найти, потом ввести в репертуар, а это – репетиции и репетиции. И часто бывало так, что только разучишь с новым басистом программу, как или родители ему запрещали играть в группе, или ещё что-то случалось – и опять ищи нового. Так что басист в 1960-х годах – птица редкая!»

Поскольку репетировать с барабанами дома было невозможно, так как это мешало соседям, которые регулярно жаловались на громкую музыку, то «Москвичам» пришлось искать себе репетиционную базу. В результате они нашли взаимопонимание с дирекцией клуба московской текстильной фабрики «Красная Роза», располагавшейся на улице Тимура Фрунзе, 11, близ метро «Парк культуры». За возможность репетировать группа обязалась по праздникам бесплатно играть на танцах для работников фабрики.

Зал, где «Москвичи» репетировали, находился на первом этаже, летом окна были всегда открыты, и на улице собиралась местная молодёжь, которая с удовольствием танцевала под модную музыку. Эти ребята навсегда остались самыми преданными поклонниками «Москвичей».

В состав группы тогда входил ещё клавишник Владик, фамилия которого уже затерялась в истории, он играл на электрооргане «Юность». Для того времени звук у этой «Юности» был очень стильный. «Первый раз, когда я услышал этот орган, – вспоминает Валерий Шаповалов, – мне показалось, что это нечто космическое. У него там снизу была ручка „вибрато”, и, когда нажимаешь клавишу и начинаешь крутить эту ручку, почему-то менялся тон…»

«Москвичи» много играли на школьных и студенческих вечерах. На первом этаже дома, где жили братья Шаповаловы, находилась столовая, из которой местные комсомольцы по традиции того времени сделали молодёжное кафе. Там «Москвичи» тоже выступали несколько раз.

Почти все деньги, заработанные на вечерах, братья потратили на покупку настоящих гитар – гэдээровских «Музим». Теперь они были полностью готовы к прыжку к славе. И это прыжок они вскоре совершили.

…Когда Валерий Шаповалов был ещё школьником, он всегда недоумевал, почему его старший брат-стиляга, уходя гулять, натирал свои штиблеты ваксой до блестящей черноты, а когда возвращался с прогулки, его ботинки бывали красного цвета? Разгадать эту тайну он смог лишь десять лет спустя, в 1968 году, когда ансамбль «Москвичи» стал выступать в кафе «Времена года» в Парке Горького. Оказалось, что дорожки в парке были посыпаны крошкой красного кирпича, поэтому ботинки Виктора по возвращении из парка и превращались из чёрных в красные.

«Москвичи» играли во «Временах года» почти каждый день, и вскоре молва о группе разнеслась по всей Москве. На выступления «Москвичей» собиралось до пятисот человек ежедневно. Иногда сюда заглядывали и музыканты других московских групп. «Их было видно сразу, – вспоминал Валерий Шаповалов, – патлатые, не танцуют, внимательно смотрят в сторону сцены, о чём-то перешёптываются».

Символом растущей популярности группы стало приглашение выступить на вечере в главном бит-клубе столице – в кафе «Молодёжном». «Москвичи» удивили своих «соплеменников» тем, что вышли на сцену, одетые в строгие тёмные костюмы и белые рубашки с галстуком. «Когда в начале выступления мы стали играть красивые мелодии в стиле The Shadows, – вспоминает Валерий Шаповалов, – то некоторые музыканты скривились: мол, вот это и есть хвалёные „Москвичи”? Но когда после нескольких „сладких” произведений в нашей программе зазвучали более жёсткие вещицы в стиле The Ventures, публика перестала посмеиваться. А когда мы заиграли нашу главную, можно сказать, козырную инструменталку, которую назвали „Степь”, некоторые музыканты просто вскочили и подбежали к сцене, встав прямо перед нами. Играть импровизацию, когда тебя вплотную обступают любопытные музыканты, согласитесь, довольно сложно. Но я, чувствуя ответственность за группу, взял себя в руки и сыграл, как мог. Когда мы закончили, все долго аплодировали нам. Потом было обсуждение нашего выступления. Нас хвалили за то, что мы умеем слушать друг друга и играем с нюансами…»

(Кстати, надо отметить, что с братьями Шаповаловыми тогда играл бас-гитарист Алексей Цейтлин, сын известного поэта-песенника Юрия Цейтлина. Он оставался в составе группы вплоть до того дня, когда в 1971 году ушёл работать в ВИА «Самоцветы»…)

Всё было бы хорошо, если бы не почти ежедневные драки, которые во «Временах года» регулярно затевали местные бандюки, чувствуя свою полную безнаказанность. «Идёт драка, в зале люди кидают друг в друга стульями, а мы стоим на сцене и играем, прямо как в ковбойском вестерне, иногда уворачиваясь от летящих стеклянных пепельниц, которые, разбиваясь о стены, рассыпались стеклянным дождём! Ужас! – говорит Валерий Шаповалов. – И очень часто нормальный человек, пришедший послушать нашу группу, больше никогда не появлялся в баре из-за того, что становился свидетелем, а иногда и жертвой тех чудовищных драк».

Иностранцы, приходившие туда, восклицали:

– И музыка у вас такая же, как у нас, и танцы те же самые! Всё клёво! Только драки у вас ужасные. У нас, если кто-то с кем-то хочет подраться, уходят куда-нибудь подальше, чтобы – не дай бог! – полиция не увидела! И так – по щеке друг другу дадут и расходятся. А у вас просто убивают на глазах! Кровища льётся!

– Ну, у нас же все – ковбои! – отвечал Валерий Шаповалов. А что он мог ещё сказать?

Когда музыканты устали наблюдать за бесконечными драками, они просто ушли из «Времён года». Группа к тому времени была уже настолько известна, что администрация кинотеатра «Октябрь» была рада предоставить «Москвичам» время для выступлений. Но драчуны из «Времён года» вскоре перебрались туда вслед за группой, и драки теперь начались в «Октябре». Перед музыкантами встал вопрос: либо искать новый бар, либо… идти на большую сцену?

Они выбрали большую сцену и отправились на Каланчёвку, где тогда размещался Москонцерт. Там ансамбль приняли с распростёртыми объятиями: главная концертная организация Москвы нуждалась в людях, умеющих играть модную музыку. Правда, сразу же выяснилась неприятная деталь: в Москонцерте уже существовала группа, которая называлась «Москвичи», и руководил ею Юлий Слободкин, дядя Павла Слободкина, основателя ВИА «Весёлые Ребята». Впрочем, в те времена не было принято держаться за какое-либо название, братья Шаповаловы были брендом сами по себе, и вскоре они уже отправились на гастроли как аккомпанирующий состав популярной певицы Марии Лукач. Позже они стали сопровождать в поездках певца Ивана Суржикова. Те, кому довелось посмотреть эти концерты, говорят, что братья Шаповаловы устраивали там уморительные шоу-представления.

Но это уже совсем другая история, не совсем московская, ведь гастроли ансамблей, в которых играли братья Шаповаловы, проходили по всей стране…