Текст книги "Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта"

Автор книги: Владимир Корнилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Для решения этой проблемы 1–2 сентября в Харькове была созвана областная конференция Советов. Однако ввиду корниловского мятежа ее работа была скомкана, а саму конференцию было решено считать «совещанием»[130]130
  Борьба за власть Советов в Донбассе, стр. 126.


[Закрыть].

II областной съезд Советов Донецко-Криворожского бассейна удалось собрать 6 октября, когда в промышленных регионах уже превалировали большевики, а в Донбассе обострилась борьба рабочих Советов с казаками, устраивавшими карательные операции против бастовавших шахтеров. Представители РСДРП(б) в итоге уже были в относительном большинстве на съезде (из 130 делегатов 47 были большевиками, 41 – меньшевики, 34 – эсеры, 8 делегатов были беспартийными). Усилили свои позиции ленинцы и в обкоме. Но поскольку они вновь не получили там большинства, продолжали блокировать его работу. Советские историки поясняли это тем, что якобы при формировании состава съезда меньшевики выдали своим сторонникам 50 «незаконных» мандатов[131]131
  Поплавський, Дисертація, стр. 73; Кихтев, стр. 148.


[Закрыть].

Большевик М. Жаков (будущий нарком ДКР) так обрисовал первые месяцы работы обкома после переформатирования: «На первых же заседаниях Областного комитета мы столкнулись с тем, что фракции меньшевиков и с. – p., благодаря представительству от партийных центров получили преобладание, в то время как на съезде большинство в один голос было обеспечено нам. Это парализовало работу Областного комитета. Мы не могли при таком положении разрешить ни одного принципиального вопроса и занимались только вермишелью»[132]132
  Стенограмма IV Съезда Советов Донецкого и Криворожского районов.


[Закрыть].

Артем на II съезде также выступил с резкой критикой обкома: «Я критикую Областной комитет не за бездеятельность, а за деятельность, направленную против рабочего класса. Комитет был канцелярией министерства труда». А делегат от Юзово – Макеево-Петровского района обвинил обком в том, что тот занимался исключительно партийной работой: «В своей работе вел однобокую политику, рассылал рабочим литературу, восхвалявшую соглашателей Церетели и Чернова»[133]133
  Кихтев, стр. 148–149.


[Закрыть].

После октябрьского переворота в Петрограде ситуация в областных органах Советов Донкривбасса еще больше усугубилась. Большевики требовали реальной власти в обкоме и поставили на повестку дня его перевыборы, а соответственно – и новый съезд Советов. Тщетно меньшевики и эсеры призывали ленинцев к компромиссам на местном и на общероссийском уровне (сразу после Октября Донецко-Криворожский обком издал воззвание к Ленину с призывом выработать общую линию поведения с другими социалистическими партиями России[134]134
  Friedgut, стр. 305.


[Закрыть]).

23 ноября 1917 г. большевистская фракция обкома обнародовала свое воззвание «К рабочим Донецкого и Криворожского бассейнов», в котором потребовала переизбрания областного комитета: «Прошлый, II съезд Советов дал большинство в Областном комитете не нам, а тем, кто против политики нашей партии. В результате, сейчас, в момент полного развала власти в нашем бассейне мы должны бессильно опустить руки. Власть революционного правительства рабоче – крестьянской революции большинство нашего Областного комитета отказалось признать, власть Киевского правительства Рады только саботирует возможность действия. От власти Советов Областной комитет отказался. Этим вся власть над жизнью горнорабочих и над их свободой отдана в руки капиталистов и их союзника Каледина… Мы не уходим из Областного комитета. Мы просто говорим вам: боритесь, но не рассчитывайте на Областной комитет… И попытайтесь выбрать на конференцию тех, кто сумеет из Областного комитета сделать орган борьбы против капиталистов»[135]135
  Большевистские организации Украины, стр. 459.


[Закрыть].

После этого, по словам Жакова, «Областной комитет окончательно умер»: «Фактически даже вермишель рассматривалась только большевистским по составу президиумом, ибо никто на заседания Областного комитета после трех раз не являлся». Хотя Голубовский возражал на обвинения Жакова: «Меньшевики и эсеры… не желали пользоваться большинством. Областной комитет вообще был неработоспособен, и был бы таким, если бы там было даже только 2 меньшевика»[136]136
  Стенограмма IV Съезда Советов Донецкого и Криворожского районов.


[Закрыть]. Тем самым даже глава обкома вынужден был признать резонность заявлений большевиков о неэффективности данного органа власти вплоть до января 1918 года.

Справедливости ради надо заметить, что при всей неэффективности Областного комитета Советов и его президиума, занимавшегося «вермишелью», другие органы власти в регионе к осени 1917 г. вообще прекратили свое существование. С Октябрем исчезли и номинальные представители центральной власти. А местная выборная власть в лице городских дум уже мало кем праздновалась. Посему, скажем, решение пленума Харьковского городского Совета от 11 декабря 1917 г. о роспуске «реакционной Думы» даже противники большевиков восприняли с облегчением: мол, отмучилась[137]137
  Земля и Воля, 12 декабря 1917 г.


[Закрыть].

Таким образом, к концу 1917 г. большевики уже были мощной политической силой в рамках Донецко-Криворожского региона. Как же так получилось, если еще летом 1917 г. шахтеры Донбасса на коленях клялись бороться с большевизмом? Как маргинальная политическая сила буквально за несколько месяцев превратилась в столь влиятельного игрока на региональном уровне? Как популярные в момент Февральской революции социалистические партии так растеряли свое преимущество перед более радикальными союзниками?

АРТЕМ: РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ

Действительно, к периоду Февральской революции 1917 г. функционировавшая в подполье РСДРП(б) в рабочих регионах Юга России представляла собой довольно печальное зрелище. Лишенные лидерства, ярких личностей, единой организационной структуры, большевики Донбасса пребывали в постоянном ожидании редких и довольно непродолжительных наездов агитаторов из Петрограда или Москвы. Таким, например, был небезызвестный Лазарь Каганович, к началу 1917 г. нелегально проживавший в Юзовке под именем Бориса Кошеровича и работавший вплоть до апреля на обувной фабрике «Новороссийского общества». Будущий глава СССР, а тогда простой рутченковский слесарь Никита Хрущев позже признавался, что именно пламенные речи Кошеровича вдохновили его на политическую деятельность: «Мы с ним познакомились буквально в первые дни Февральской революции. Он тоже работал в Юзовке и выступал на первом же митинге, который проводили тогда в Юзовке, а я на нем присутствовал… Потом вторично, через неделю – две, мы собрались в Юзовке, там же был Каганович. Он прибыл от Юзовской организации и довольно активно вел себя на этих совещаниях… Кагановичу я не только доверял и уважал его, но, как говорится, и стоял горой за него»[138]138
  Хрущев, стр. 34.


[Закрыть].

Один из юзовских рабочих, вспоминая позже Хрущева в первые дни после Февральской революции, признавался, что горняки и металлурги тогда ничего не знали о РСДРП(б): «Многие товарищи из рабочих не понимали тогда хорошо, кто такие большевики, и Никита Сергеевич популярно объяснил им, что большевики – это значит долой войну, долой министров – капиталистов, а шахты, заводы – все это будет наше, рабочих»[139]139
  Рассказ о почетном шахтере, стр. 36.


[Закрыть]. Для уточнения надо бы заметить, что Хрущев вступил в партию большевиков лишь в феврале 1918 г. (то есть будучи уже жителем ДКР), но данные воспоминания наглядно демонстрируют, на каком уровне тогда велась агитация большевиками в рабочих поселках. Неудивительно, что на протяжении всех первых месяцев после Февраля петроградский штаб РСДРП(б) был завален просьбами с мест, в том числе и с Юга, о присылке опытных ораторов.

Одним из таких ораторов, внесших заметный вклад в организацию большевистских ячеек на Юге России и, в частности, в Донбассе, был популярный в рабочей среде екатеринославец, бывший депутат Госдумы Григорий Петровский. Не менее яркой личностью был луганец Юрий Лутовинов, которого Фридгут называет «прекрасным примером разъезжего продавца революции»[140]140
  Friedgut, т. 2, стр. 224.


[Закрыть] (позже Лутовинов станет одним из наркомов второго состава правительства ДКР и сыграет в ее судьбе роковую роль). Тот еще в январе 1917 г. объездил Екатеринослав, Одессу и Николаев с тщетной попыткой созвать нелегальную конференцию большевиков всего Юга.

Однако все эти попытки не приводили к должному результату – РСДРП(6) довольно долго оставалась маргинальной силой в рабочих регионах Южной России (исключение составлял разве что Луганск). Как пишет Фридгут, «большевики Донбасса начинали свое легальное существование как маленькая, невлиятельная, непопулярная группка»[141]141
  Там же, стр. 246.


[Закрыть].

Первую легальную конференцию большевиков, которую можно было бы назвать координирующей, удалось собрать уже 5 марта 1917 г. в Екатеринославе, пытавшемся претендовать на роль регионального партийного центра. Но представляла она всего 334 большевика самого Екатеринослава и несколько организаций Донбасса, насчитывавших всего лишь 500 членов партии[142]142
  Большевистские организации Украины, стр. 694.


[Закрыть].

Многие мемуары старых донецких большевиков наполнены жалобами на то, что их немногочисленные митинги постоянно освистывались толпой, которая не брезговала и тем, что порой побивала ленинцев. По этому же поводу жаловался на VI съезде РСДРП(6) в июле 1917 г. и секретарь Екатеринославской парторганизации Яков Эпштейн: «Донецкая область имеет исключительное значение для России. Это – нерв, центр всей промышленной жизни России. Работа же в этой области поставлена хуже, чем где – либо… Наши агитаторы даже избиваются, и приходится нередко спасаться от самосуда толпы»[143]143
  Шестой съезд РСДРП(б), стр. 92.


[Закрыть].

Лутовинов Юрий (Иван) Хрисанфович

Родился в 1887 г. в Луганске. Выходец из крестьян. Токарь Луганского патронного завода. С 17 лет – большевик.

Профессиональный революционер, который так и не смог найти себе иного применения после свершения дела своих рук.

В общей сложности 9 раз арестовывался, 5 лет провел в тюрьмах, дважды приговаривался к ссылкам и оба раза бежал. С 1916 г. пытался координировать работу большевистских организаций в Донбассе. Солженицын в «Красном Колесе» вспоминает эти попытки Лутовинова: «А – дельный парень Лутовинов. А – свой. – Слушай, а не взять тебе в руки весь Юг, а? Давай прихватывай Воронеж, Харьков, Северный Кавказ, а? Давай вот думать, кто у нас из тех городов, или связан, и сколько человек надо?»

Был избран делегатом Всероссийского Учредительного собрания. В 1918 г. назначен заместителем главы правительства Донецко-Криворожской республики.

Во время Гражданской войны – вновь на подпольной работе в оккупированной немцами Украине. После войны стал видным деятелем профсоюзного движения, членом президиума ВЦСПС, где также продолжил свою оппозиционно – подпольную деятельность. В 1920 г. наряду с Шляпниковым стал одним из лидеров «рабочей оппозиции» в партии, требовал передать контроль за всей промышленностью «всероссийскому съезду производителей» (видимо, пример съездов горнопромышленников вдохновил луганчанина). В 1921 г, был послан в советское торгпредство в Берлине, где стал устраивать скандалы и интриговать, за что вскоре был оттуда отозван.

Роман Гуль приписал Лутовинову слова: «И революция наша сволочная, и революционеры наши сволочь… все возвращается к старому. Честным людям ни жить, ни работать нельзя».

Был ненавистником нэпа настолько, что 7 мая 1924 г. пустил себе пулю в лоб в знак протеста против экономической политики и «бюрократизации» партии.

Свои жалобы Эпштейн, как и многие большевистские деятели Донбасса в тот период, сопровождал мольбой о присылке в регион опытных ораторов и организаторов: «Достаточно одного – двух работников, чтобы наше влияние было обеспечено… В массе есть склонность к большевизму, но очень мало работников. О партийной работе большинство не имеет никакого представления… Даже в крупных городах нет пропагандистско – агитаторских коллегий… В наш район нужно послать старых, опытных партийных работников»[144]144
  Там же, стр. 92–93.


[Закрыть].

На том же съезде делегат из Никитовки обратился к руководству партии с письменной просьбой прислать хотя бы самую мелкую сошку для агитации на рудниках (сохраняем стиль послания): «Товарищи, прошу вас от имени партии пришлите нам в Донецкий бассейн работника, а именно Щербиновский, Нелеповский и Никитовский рудники страшно нуждаются в работниках для партии, так как я незначительный работник и еще не могу решить задачи 2×2, и то приходится работать на три рудника, и я каждое время боюсь, что наша партия рассыплется, потому что у эсеров и меньшевиков есть лекторы и туда многие члены нашей партии стремятся, еле приходится удерживать от распада, уговариваем только обещаниями, что вот приедет лектор. Поэтому прошу вас, пришлите хотя незначительного, когда не желаете, чтобы распалась организация». Этот крик души свидетельствует о серьезных проблемах в рядах большевиков к лету 1917 года[145]145
  Там же, стр. 358.


[Закрыть].

Засилье меньшевиков и эсеров в Советах – это была не менее популярная тема в жалобах донбасских большевиков в первой половине 1917 года. Вплоть до осени эти две политические силы, наводнившие край опытными агитаторами из числа ветеранов социал – демократического движения, прочно удерживали свои позиции в большинстве органов новой власти. А на лисичанском заводе «Донсода» председателем Совета рабочих депутатов даже стал кадет – неслыханное дело для того периода![146]146
  Кихтев, стр. 24.


[Закрыть]

О соотношении сил в регионе красноречиво говорят следующие цифры: к лету 1917 г. в Харькове местная организация меньшевиков насчитывала 4500 членов, эсеров – 3 тыс., а большевиков – всего лишь 150 человек. Даже к осени, когда популярность большевиков заметно подросла по всей стране благодаря июльскому политическому кризису и провалившемуся корниловскому мятежу, в пролетарском Донецком бассейне соотношение членов меньшевистской и большевистской партий составляло 29 тыс. против 16 тыс. Причем большей частью организации РСДРП(6) были разрознены и управлялись напрямую из Петрограда, с которым вопросы согласовывались порой неделями. Как сказал будущий нарком ДКР Жаков, характеризуя ситуацию с партстроительством в бассейне, «слабость и сепаратизм – характерные черты нашего существования»[147]147
  Михайлин, стр. 329; Большевистские организации Украины, стр. 344.


[Закрыть].

Преодолеть этот «сепаратизм» (то есть разрозненность партийных организаций) пытались большевики Екатеринослава. 28 июня 1917 г. они постановили созвать 13 июля у себя на ул. Упорной (ныне– улица Глинки) областную партийную конференцию Донецкого бассейна и Криворожского района, на которую были приглашены, помимо местной, организации Харькова, Луганска, Горловки, Юзовки и др. На этой конференции екатеринославские большевики намеревались создать у себя областной партийный центр всего региона. Один из местных большевистских лидеров Н. Копылов (он же Мартын) по этому поводу писал: «Имея областной центр и орган, наша партия в этом районе смогла бы широко развить свою деятельность и поставить агитационно – пропагандистскую работу… Местные организации обычно испытывают острый недостаток в идейных руководителях и пропагандистах. Отсутствие связи по области не дает возможности использовать агитационные силы из других районов»[148]148
  Большевистские организации Украины, стр. 197.


[Закрыть].

Екатеринославские большевики недвусмысленно давали понять своим товарищам по партии в Донбассе, что вопрос о будущем региональном центре уже предрешен. Так, местная большевистская газета «Звезда» накануне открытия областной конференции сообщала: «Особо мы обращаемся к комитетам Донецкого района. Наше издательство будет обслуживать не только Екатеринослав, но и весь Донецкий бассейн»[149]149
  Там же, стр. 209.


[Закрыть].

Однако этим планам не суждено было сбыться. С самого на чала им противились большевики Харькова, аргументируя свою позицию гем, что раз уж их город стал официальным центром Донецко-Криворожской области, местом проведения областных съездов Советов и месторасположением Областного комитета, то логично было бы партийный центр разместить именно там. Соперничество между большевиками Харькова и Екатеринослава вынудило вмешаться ЦК РСДРП(б), причем последний явно склонялся к мнению екатеринославцев. Но в конце концов вмешался фактор сильной личности – у большевиков в регионе появился человек, который моментально стал их непререкаемым лидером и восполнил дефицит на яркие фигуры в плеяде местных ленинцев. В Харькове в начале июля 1917 года объявился Федор Артем – Сергеев.

Газета «Эхо Австралии», издававшаяся Артемом

Называются разные даты приезда Артема в Харьков – и май, и июнь. В. Астахова с большой долей вероятности установила, что скорее всего Артем появился в будущей столице ДКР 3 июля 1917 г. Точно известно, что 1 мая он еще был в Австралии – в этот день в г. Дарвин им был организован многолюдный первомайский митинг. Спустя несколько дней он двинулся в долгое путешествие домой. 3 июля его разместили на временную ночевку в Рабочем клубе на ул. Петинской (ныне – ДК «Металлист» на Плехановской, 77).

Эта ночь запомнилась Артему на всю оставшуюся жизнь. Елизавета Репельская рассказала В. Астаховой, что именно в вечер приезда Артема она, молодая большевичка, познакомилась с ним, своим будущим мужем. Судя по ее рассказам, в этот вечер она довольно поздно вышла из Рабочего клуба после митинга, на котором выступала. И в сквере за клубом на нее набросились какие – то хулиганы. Артем, устраивавшийся на свою первую ночевку в родном Харькове, услышав шум, выскочил на улицу и затащил девушку. Поскольку нападавшие разбили ее очки, ему пришлось проводить ее домой, благодаря чему он узнал адрес своей будущей жены.

Рабочий клуб, в котором Артем провел первую ночь после возвращения в Харьков

А уже 4 июля в театре Муссури на ул. Благовещенской (многострадальное здание на ул. Карла Маркса, 28, приходящее ныне в полную негодность) Артем выступал со своей первой публичной лекцией на тему «Война и рабочее движение в Австралии»[150]150
  Астахова, стр. 9–10.


[Закрыть].

Театр Муссури, в котором Артем выступал на следующий день после возвращения в Харьков

Появление Артема наглядно демонстрирует, насколько в политической борьбе важно наличие яркого харизматического лидера. Вокруг этой фигуры моментально стали организовываться разрозненные и доселе грызшиеся между собой партийные структуры большевиков, благодаря чему в кратчайшие сроки в России появился еще один мощный большевистский центр. Артем собрал вокруг себя и целый ряд других незаурядных деятелей, вскоре составивших костяк руководства ДКР.

34–летний Артем на тот момент был уже известной в регионе личностью, своего рода местной легендой. Харьковцы помнили, что именно он, будучи совершенным юнцом, возглавил в городе вооруженное восстание в декабре 1905 г. (в память о тех событиях бывшая Конная площадь Харькова до сих называется площадью Восстания), а затем местная пресса писала о его дерзких побегах из тюрем и ссылок. После Февраля возвращались из эмиграции и из Сибири многие социал – демократы, поэтому возвращение Артема в Харькове также ожидалось.

Самое интересное, что он первоначально не планировал появляться в рядах большевиков, о чем официальная пропаганда в период, когда имя Артема фактически причислили к лику советских святых, старалась не упоминать. 25 июня 1917 г. телеграмма возвращавшегося «блудного сына» была опубликована в меньшевистской газете «Социал – демократ»: «Возвращаясь из Австралии, шлю привет товарищам и соратникам в борьбе за освобождение рабочего класса от всякого гнета и эксплуатации. Надеюсь скоро быть в вашей среде. С братским приветом когда – то Артем, а ныне Ф. А. Сергеев»[151]151
  Артем на Украине, стр. 151.


[Закрыть].

Артем (Сергеев) Федор Андреевич

Родился 7 (19) марта 1883 г. в селе Глебово Курской губернии. Выходец из крестьян. Член РДСРП с 1901 г.

Без всякого сомнения, самая яркая личность в истории Донецко-Криворожской республики, чью бурную биографию можно смело брать за основу сценария для остросюжетного телесериала.

Детство провел в Екатеринославе, где в 18 летнем возрасте окончил реальное училище. В 1901–1902 гг. учился в престижном Московском техническом училище, откуда был отчислен за революционную деятельность. Первый раз арестован в возрасте 19 лет.

В 1902 г. эмигрировал в Париж, где сблизился с анархистами и прослушал курсы лекций в Русской высшей школе общественных наук.

В 1905 г. возвращается в Россию и, работая машинистом в Харькове, организует там вооруженное восстание. Несколько раз арестовывается и бежит. В итоге приговаривается к пожизненной ссылке в Сибирь, откуда также бежит.

В эмиграции ведет не менее бурную жизнь. Работая грузчиком, чернорабочим, через Китай и Индию добирается до Австралии, где принимает британское подданство и обзаводится британской супругой. Там же создает австралийскую социал – демократическую партию и газету «Австралийское эхо» для русских политэмигрантов.

После Февральской революции 1917 г. возвращается в Харьков, где вскоре возглавляет ДКР. Активный участник Гражданской войны. В ходе обороны Царицына сближается со Сталиным, с которым они жили в одном штабном вагоне. На фронт Артем прибыл со своей второй женой – харьковской большевичкой Елизаветой Репельской.

Во время и после войны пытается воссоздать ДКР, но в конце 1919 г. отзывается партией в Башкирию, а затем – в Москву, где возглавляет столичный комитет ВКП(б).

24 июля 1921 г. Артем погиб возле станции Серпухов при загадочней обстоятельствах во время испытания чуда техники – аэровагона. Его сын Артем стал приемным сыном Сталина, дослужился до звания генерала, командовал дивизией ПВО. Он упоминал, что Сталин сомневался в случайном характере гибели отца, говоря: «Если случайность имеет политические последствия, то к такой случайности нужно присмотреться».

Поскольку Артем погиб «вовремя», то оказался не замазанным будущими сталинскими репрессиями и не стал их жертвой. Вполне мог бы претендовать на роль «украинского Че Гевары», однако ныне имя Артема стараются вычеркнуть из истории Украины. Недавно киевские власти решили улицу Артема переименовать в честь сечевых стрельцов.

Именно в редакции этой газеты и в штабе меньшевиков Артем появился в первый день после своего приезда. Понятно, что, живя на другой стороне планеты и занимаясь созданием австралийской социал – демократической партии, британский подданный Федор Сергеев был не очень хорошо осведомлен о партийных раскладах текущего периода и ему требовалось какое – то время на то, чтобы найти свое место в новых политических реалиях. Без сомнения, его популярность хотели использовать различные социал – демократические партии, поэтому меньшевик и сразу предложили Артему место в своих рядах.

Ветеран партии большевиков В. Моргунов, в квартире которого на Ивановке проживал первые недели после возвращения Артем, вспоминал появление того в Харькове: «Товарищ Артем сразу понял, что не туда попал и направился в Харьковский комитет большевиков. Большинство товарищей в комитете лично не знало тов. Артема. Мне приходилось много раз встречаться с топ. Артемом еще в 1905 г., но теперь я с трудом узнал его»[152]152
  Харьков в 1917 году, стр. 11.


[Закрыть].

Сложно сейчас сказать, что повлияло на решение Артема примкнуть именно к большевикам, тогда менее популярным в крае, чем зазывавшие его меньшевики. Возможно, это был осознанный идеологический выбор вечного революционера. А возможно, решающим фактором стало именно отсутствие у харьковских большевиков ярких личностей, в то время как местные меньшевики и эсеры не испытывали тогда дефицита в ветеранах российской социал – демократии, хорошо известных далеко за пределами региона. Артему среди них было бы тесно.

Как бы то ни было, но уже 10 июля (то есть всего через неделю после своего возвращения из эмиграции) Артем, устроившийся к тому времени работать на завод Русско – французского общества на станции Основа, принимает самое активное участие в Харьковской общегородской конференции РСРДП(б), которая делегирует его, Матвея Муранова (не менее известного большевика, нывшего депутата Госдумы) и Сергея Буздалина на областную «Южно – Русскую конференцию» – именно так было записано в протоколе собрания. При этом отдельным пунктом было отмечено: «Делегатам на конференцию поручено отстаивать, чтобы областной центр был в Харькове»[153]153
  Артем на Украине, стр. 154.


[Закрыть]. Таким образом, харьковские представители ехали в Екатеринослав со своим особым мнением по поводу размещения партийного регионального центра, расходящимся с мнением организаторов мероприятия.

Споры о партийной столице большевиков Донецко-Криворожского региона стали основным камнем преткновения на первой Южно – Русской областной партконференции, прошедшей в Екатеринославе 13–15 июля. Обращает на себя внимание географическое происхождение делегатов, представлявших 13648 членов партии: Екатеринослав, Харьков, Юзовка, Ростов, Таганрог, Новочеркасск, Луганск, Бахмут, Мариуполь, Горловка, Макеевка, Енакиево, Кривой Рог и ряд шахт Донбасса. Таким образом, большевики края, как и горнопромышленники, выстраивали свою структуру вне зависимости от административных границ губерний, привлекая организации промышленных районов соседней Области Войска Донского. Те, в свою очередь, организовались в августе в окружную организацию, сохраняя подчинение областному комитету Донецко-Криворожской области[154]154
  Кихтев, стр. 44–46.


[Закрыть]. Практически в этих границах позже создавалась и Донецко-Криворожская республика.

Областную конференцию первоначально хотели провести в два дня, обсудив массу вопросов. Однако склока из – за месторасположения партийного центра вынудила растянуть мероприятие еще на день и свести всю повестку дня фактически к пункту о партийном строительстве областной структуры. Вот как описывает ход мероприятия луганская газета «Донецкий пролетарий»: «По вопросу о партийном строительстве было решено создать областной комитет в Харькове. Вопрос этот вызвал прения, ибо были сторонники образования областного комитета в Екатеринославе, но Харьков взял перевес по своему местоположению». Стоит отметить, что данное решение было принято незначительным большинством – 14 против 11 голосов, притом что в момент голосования 4 екатеринославских делегата по каким – то причинам отсутствовали[155]155
  Большевистские организации Украины, стр. 212; Борьба за власть Советов в Донбассе, стр. 79.


[Закрыть].

Таким образом, партийный центр большевиков разместился в Харькове, уже бывшим на тот момент фактической столицей Донецко-Криворожской области. Это способствовало врастанию партии в структуры региональной власти и дальнейшему овладению этой самой властью.

Наверняка при принятии данного решения сыграли свою роль авторитет Артема и его талант убеждения. Во всяком случае, он сам был сразу же избран секретарем Областного комитета партии, в который помимо него вошли еще шесть человек: В. Быстрянский (Ватин), А. Залмаев, А. Каменский, Э. Квиринг, Н. Копылов, М. Острогорский. Помимо этого, было принято важное решение о создании областного печатного органа партии – газеты «Донецкий пролетарий». Как мы убедимся ниже, это решение также сыграло важную роль в организации ДКР.

На этом споры об областном партийном центре прекратились, однако екатеринославцы явно были уязвлены тем, что их обошли харьковцы. Несмотря на то что лидеры екатеринославской организации Квиринг и Ватин были включены в руководящий орган областной организации, в октябре на пленуме обкома отмечалось: «Екатеринослав же обособился в особую единицу и области не помогает»[156]156
  Большевистские организации Украины, стр. 357.


[Закрыть]. Некоторая обособленность Екатеринослава от процессов, происходивших в регионе, чувствовалась и далее.

В результате этого объединения к VI съезду РСДРП(б), начавшемуся в Петрограде 26 июля, родился крупный региональный центр большевиков, руководимый Артемом. Сам Артем выступил с трибуны съезда как уже признанный региональный лидер и был моментально включен в президиум съезда и в состав ЦК РСДРП(б). А главный «орговик» партии Яков Свердлов, открывая съезд, радостно сообщил публике: «На прошлой конференции были представлены только две области: Север и Урал. В настоящее время благодаря содействию ЦК мы имеем еще одну область – Донецкий бассейн»[157]157
  Шестой съезд РСДРП(б), стр. 38.


[Закрыть].

Численность организаций РСДРП (б) к концу июля 1917 г., чел.
Москва	50000
Петроград	41000
Урал	25000
Донецко-Криворожский бассейн	16000
Прибалтика	14000
Поволжье	13 000
Финляндия	12000
Сибирь	10000
Киев	10000
Кавказ	9000
Одесса и Крым	7000
Минск	4000
Военная организация	26000

Как уже говорилось выше, к этому времени в регионе насчитывалось 16 тысяч членов большевистской партии, что в своем докладе подтвердил Свердлов. С одной стороны, на фоне меньшевиков и эсеров это выглядело не очень внушительной цифрой, но по сравнению с другими региональными парторганизациями РСДРП(б) численность большевиков Донкривбасса выглядела солидно (см. таблицу)[158]158
  Там же, стр. 36.


[Закрыть].

За короткий срок Артем провел колоссальную работу по структурированию большевистской партии в регионе, налаживая связи нового областного центра с местными ячейками. Моргунов вспоминал о первых шагах своего постояльца: «Он обратил внимание на недостаточную связь с Донбассом, и этот пробел был устранен. Тов. Артем лично объехал шахты Донбасса». Сами харьковские большевики признают, что до появления Артема местный партком «раздирался внутренними и подчас носившими личный характер несогласиями»[159]159
  Харьков в 1917 году, стр. 11, 143.


[Закрыть]. Новый лидер умудрился все эти конфликты если не погасить, то во всяком случае минимизировать.

Процесс формирования большевистских структур в различных регионах края шел, конечно же, разными темпами и напрямую зависел от целого ряда объективных и субъективных факторов. К первым стоит отнести наличие или отсутствие крупных промышленных предприятий с большой концентрацией рабочих. Ко вторым относится все тот же личностный фактор, наличие или отсутствие харизматических политиков на местном уровне.

Роль личности в революционное время наглядно проявилась в Луганске, куда в марте 1917 г. после нескольких лет подпольных скитании, арестов и ссылок вернулся местный лидер Климент Ворошилов, позже также сыгравший значительную роль в создании и управлении Донецко-Криворожской республикой. Он умудрялся эффективно заниматься подготовкой вооруженного переворота в Петрограде (на момент Октябрьской революции Ворошилов был комиссаром Петроградского военно – революционного комитета) и одновременно руководить луганскими большевиками, постоянно находясь в движении и разъездах.

Климент Ворошилов

Ворошилову посвящено много восхвалений (в советские времена) и ругани (в последние годы), однако незаурядность этого политика подтверждается хотя бы тем фактом, что в августе 1917 г. он умудрился стать легально избранным главой Луганского Совета и Луганской городской Думы – очень редкий для большевиков случай! Ленинцы задолго до Октябрьского переворота абсолютно демократическими методами взяли под свой полный контроль органы власти в Луганске, получив в августе 29 из 75 мест в городской Думе (результаты остальных партий: эсеры– 18, группа домовладельцев– 11, блок меньшевиков, Бунда и украинцев – 10, кадеты – 2, Еврейская трудовая группа – 2, Еврейский общественный комитет – 1, «Просвита» – 1, народные социалисты – 1). А уже в сентябре на выборах в Луганский совет организация Ворошилова добыла 82 из 120 мест[160]160
  Борьба за власть Советов в Донбассе, стр. 85; Куромія, стр. 139–140.


[Закрыть].

В октябре, накануне переворота в Петрограде, Ворошилов докладывал о положении в Луганске: «Эсеры и меньшевики у нас вымирают, как осенью мухи». А ведь еще в июле секретарь местной парторганизации Абрам Каменский, характеризуя ситуацию в Луганске, кратко, но смачно доложил VI съезду: «В Луганске – кучка солдат. Настроение дрянное»[161]161
  Кихтев, стр. 125; Шестой съезд РСДРП(б), стр. 53.


[Закрыть].