Текст книги "АПРК «Курск». 10 лет спустя"

Автор книги: Владимир Шигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

К этому моменту уже пришел в Видяево „Курск“, и его первый командир Рожков уволился в запас по болезни. Старший помощник у него был не допущен и потому командирскую должность предложили Гене. Естественно, он согласился. На „Курске“ у него были тесные связи с Руцким, и благодаря этому Гена много сумел сделать для корабля и экипажа».

Мы сидели с Сергеем Ежовым на десятом этаже штаба ВМФ. Из окна его кабинета, казалось, была видна вся Москва, и даже не верилось, что где-то далеко-далеко в стылой глубине лежит разорванный в куски атомный крейсер. Некоторая первоначальная напряженность быстро прошла, и Сергей рассказывал о своем друге все, что запечатлелось в его памяти.

«Гена был удивительно целеустремленный и дотошный человек. Дело ему было до всего. Будучи старшим помощником, умудрялся дойти до каждого матроса. Был очень педантичным. С Ириной они были очень хорошей парой. Дружили еще со школы, за одной партой сидели. Гена сам из простой рабочей семьи, а Ирина из потомственной морской. Ее отец еще на Соловках в войну юнгой был. Так будущий тесть его в моряки и сагитировал. Семья у Лячиных была очень дружная и хорошая. Гена был прекрасным семьянином. Он умудрялся даже иногда в обеденный перерыв примчаться домой и сготовить жене и детям обед. Ирина преподавала в школе и возвращалась поздно. Очень много имел знакомых. Мы часто общались семьями, хотя ходить к друг другу в гости удавалось не всегда, служба есть служба. Вообще Гена был чрезвычайно контактным человеком, однако, если требовала обстановка, становился весьма жестким и требовательным. Командиром он был настоящим».

Из разговора с офицерами в штабе 7-й дивизии:

«Очень негативно относился к любителям спиртного. Всех, кто к этому делу был привержен, держал строго на контроле. Кто не вышел на службу, сразу же за таким посылался корабельный „собр“, доставлявший виновника на ковер, после чего у виновника надолго пропадала всякая охота к горячительным напиткам. Не видели за свою службу ни одного командира, кто так бы относился к своим матросам срочной службы, как Гена. Постоянно занимался тем, как его „бойцы“ накормлены, помыты, есть ли теплое белье (не дай бог застудятся!), когда последний раз писал домой и что пишут из дома. По переписке был знаком со всеми родителями своих матросов. Никогда не кичился тем, что стал командиром крейсера. Никогда не питался у себя в каюте, а всегда со своими офицерами в кают-компании».

Об этой удивительной заботе о подчиненных говорит и личное дело Геннадия Петровича. Такого, честно говоря, я никогда не встречал за время своей службы. В каждой из характеристик и аттестаций обязательно есть следующая фраза: «Проявляет особую заботу о подчиненных». Поверьте, это многого стоит!

А вот история, рассказанная мне родителями одного из офицеров «Курска». Во время учебы экипажа в Обнинске компания корабельной молодежи отправилась погулять в местный ресторан. Ближе к закрытию заведения ребята из-за чего-то повздорили с местной милицией. Произошел инцидент. Вошедшие в раж милиционеры пытались арестовать подводников, те тоже были не лыком шиты и без боя не сдались. Когда утром командир прибыл для разбирательства в отделение милиции, перед ним выложили на стол бумагу с подсчетом нанесенных заведению убытков. Сумма была для лейтенантов более чем приличная – около полутысячи долларов. В том, что мальчишки, вырвавшись на свободу из корпуса, немного пошалили в ресторане, возможно, и нет ничего особенно предосудительного. Кто из сегодняшних адмиралов и капитанов 1-го ранга может, честно положа руку на сердце, сказать, что он сам не прошел этот веселый и неизбежный этап флотской офицерской жизни?

Однако что должен был делать в данной ситуации командир корабля? Формально он мог просто-напросто отослать всех виновников с «волчьими билетами» обратно в Видяево, удержав с них астрономическую сумму убытков. Но Лячин поступил иначе. Наказав негодников своей властью, он одновременно бросил клич по экипажу на сбор денег и сам первым сделал свой взнос. Так мудро и по-отцовски создавал он боевой организм, который зовется кратким, но емким словом – экипаж.

Не менее интересную характеристику дали Лячину молодые офицеры соседней подводной лодки: «Был очень серьезный, требовательный. Когда был старпомом, то говорят, что лучшего старпома не было за всю историю дивизии. Все всегда разложено по „полочкам“. Никаких отступлений от устава. Всегда подумает и только потом скажет. Никогда не кричал, но и не повторял дважды. Не любил, чтобы кто-нибудь кричал и оскорблял своих подчиненных. Внушал уважение уже своим внешним видом: такой большой, даже несколько вальяжный. Любил, находясь в море, туда-сюда расхаживать по центральному посту. Незадолго до гибели был у нас на приготовлении (нашего командира вызвали куда-то на инструктаж). Наш командир БЧ-5 начал кого-то отчитывать за недоработки. Лячин слушал-слушал его крики, а потом подозвал к себе и говорит: „Механик! Не надо орать, лучше объясните людям, что и как им следует делать!“ Тот сразу сник и больше никого уже не оскорблял. Не любил Лячин, когда кто-нибудь в экипаже сидит без дела. Очень не любил подхалимов и не имел любимчиков. Все для него были равны. Кто провинится в экипаже, с тем всегда беседовал сам. Практически никогда не наказывал, а учил. Самое главное, что Лячину верили и с ним не боялись идти в море. Именно из-за этого многие из нас мечтали служить на „Курске“».

10 августа Геннадий Лячин вывел свой атомный подводный ракетный крейсер в море. Этот обычный плановый выход должен был продолжаться всего каких-то три дня. Однако вышло совсем иначе, трехдневный выход в море оказался походом в вечность.

26 августа 2000 года капитану 1-го ранга Геннадию Петровичу Лячину за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, было присвоено звание Героя Российской Федерации, увы, уже посмертно.

…В дальнем углу Ура-губы и сегодня стоит его старая дизельная подводная лодка, давным-давно выведенная из боевого состава, но все-таки пережившая своего последнего командира.

Глава третья
ОФИЦЕРЫ ШТАБА

Уже на второй день после известия об аварии «Курска», будучи в управлении кадров ВМФ, я познакомился со списком личного состава, находившегося на его борту. И почти сразу взгляд остановился на одной из фамилий. Год рождения – 1958-й. Мой год! Место рождения – Севастополь. Мой город, моя родина! Два сына… Даже зовут Владимир, как и меня! Отцы у обоих служили в ВМФ. Значит, мы в одно и то же время бегали мальчишками по одним улицам, прыгали в воду с одних и тех же херсонесских скал. Затем оба пошли в военно-морские училища, плавали, стали капитанами 1-го ранга. Так я впервые узнал о Владимире Багрянцеве, начальнике штаба 7-й дивизии. Тогда же я твердо решил, что, будучи в Видяеве, обязательно побываю в его семье.

Дом, где живут Багрянцевы, последний на улице Заречной. Дальше – сопки, удивительно красивые своей особой северной красотой. Стояли первые дни осени, и покрывавший их лес еще только начинал окрашиваться в желто-красные тона.

Екатерину Багрянцеву приехали поддержать подруги из Западной Лицы, где прошла большая часть их совместной с мужем службы. Мне показали домашнюю библиотеку. И, едва взглянув на тесные ряды книг по исторической и военно-морской тематике, я сразу же понял, что нам было бы о чем поговорить с их хозяином. Глядя на портрет хозяина дома, я невольно ловил себя на мысли, что когда-то и где-то уже видел это лицо. И вспомнил! Владимир Багрянцев удивительно похож на известного русского киноартиста Виктора Степанова – кто не помнит его в роли Михаилы Ломоносова в одноименном телевизионном фильме или в роли начальника милиции в знаменитом «Холодном лете пятьдесят третьего»! Такое же богатырское сложение, высокий лоб и прямой взгляд. Я твердо уверен, что схожесть внешняя почти всегда подразумевает и схожесть внутреннюю. Хорошо известно, что Степанов – большой патриот России. Таким же патриотом своего Отечества был и Владимир Багрянцев.

В Видяеве Багрянцевы прожили всего три года после академии. С лейтенантских лет Владимир Багрянцев на «Гранитах». На них прошел все ступени службы. Их считал самыми лучшими в мире подводными лодками. Он был по-настоящему влюблен в море и больше всего на свете любил свои атомоходы. Он писал научные работы об использовании подводных лодок в современных условиях, коллекционировал вымпела и медали. Он был поистине увлеченным человеком.

Екатерина Багрянцева угощала меня удивительно вкусными домашними пирожками и рассказывала: «Мой Володя – очень сильный человек, он всегда все брал на себя. В жизни для него существовали прежде всего подводные лодки и семья. Был он очень большой, громкий и очень семейный. Для него всегда было особенно важно, чтобы его ждали дома. Сейчас вспоминается, что он никогда не хотел быть старым и болеть. Обладал каким-то обостренным чувством патриотизма. Очень любил Россию. За нее и погиб…»

Летом Екатерина Багрянцева с младшим сыном отдыхала в Севастополе. Буквально за день до выхода в море на «Курске» Владимир позвонил ей. Сказал, что очень устал, сходит последний раз в море и после этого немного отдохнет. Сын Игорь, поговорив с отцом по телефону, расплакался:

– Я очень соскучился по папе!

В доме Багрянцевых всюду иконы. У одной из них горит лампада. И это не случайно. Капитан 1-го ранга Владимир Багрянцев был глубоко верующим человеком. Еще учась в военно-морской академии, он часто посещал церковь, что в Петербурге на Черной речке. Исповедовался там и причащался. Духовным отцом Владимира был настоятель храма Серафима Саровского протоиерей Василий Ермаков. В церковь Багрянцевы всегда ходили всей семьей. Незадолго до своего последнего выхода в море Владимир сказал жене:

– Знаешь, очень бы хотелось, чтобы в нашем гарнизоне был приход и батюшка!

Уже после гибели «Курска» было принято решение привезти разборную деревянную церковь из Костомукши.

Из воспоминаний бывшего начальника электромеханической службы 7-й дивизии лауреата Государственной премии капитана 1-го ранга Виктора Бурсука: «Владимир Тихонович по характеру был очень веселый. Увлекался историей флота, много экспериментировал в вопросах совершенствования тактики подводных лодок. Мечтал сходить старшим на боевую службу на „Курске“ в октябре 2000 года в Средиземное море. Поэтому рвался выйти в море именно на этом проекте. Идти на „Курске“ добился перед самым выходом корабля».

Из воспоминаний бывшего сослуживца капитана 3-го ранга Андрея Румянцева: «Я больше 10 лет служил на подводной лодке с Владимиром Тихоновичем Багрянцевым и жил с ним на одном этаже… В восьмидесятых мы оба начинали лейтенантами… У него было всегда такое хорошее, здоровое стремление к карьере, настоящий талант моряка. Призвание, ничего не скажешь. Здоровяк от природы, сильный, общительный, смелый… С нашей базы ушел в свой последний рейс „Комсомолец“. Когда он погиб, многие перепугались, но только не Владимир – он моряк от бога. Хотя ведь тоже – жена, дети, мог бы и поберечь себя. Но тогда это был бы уже не Багрянцев».

Служебные характеристики капитана 1-го ранга В. Багрянцева говорят о том, что на всех ступенях службы он увлекался научно-исследовательской работой, работал над книгой о стратегии и тактике применения атомными подводными лодками оружия в неординарных условиях, изучал проблемы космоса. Был награжден медалью Королева. Это более чем удивительно: профессионал земного гидрокосмоса, он мечтал о космосе вселенском!

Общаясь с офицерами 7-й дивизии, я, разумеется, расспрашивал их и о начальнике штаба. Все сразу же начинали говорить о высочайшем интеллектуальном уровне капитана 1-го ранга Багрянцева, о его профессионализме. Знавший подводницкое дело в совершенстве, начальник штаба был нетерпим к некомпетентности и разгильдяйству, но зла при этом никогда не таил, говорил все честно и открыто в лицо и так же быстро «отходил».

Судьба как в рулетку сыграла жизнями офицеров штаба дивизии. На учения уходили две лодки, и командование с флагманскими специалистами до последнего момента не знали точно, кто и на какой именно лодке выйдет в море. Первоначально на «Курск» был расписан заместитель комдива капитан 1-го ранга Виктор Кобелев, а Багрянцев – на другую лодку. Но в самый последний момент они поменялись местами… Что здесь скажешь? Может, и вправду у каждого своя судьба…

В штабе дивизии мне показали кабинет Владимира Багрянцева. Деловая, аскетическая обстановка. Ничего лишнего. Брошенная на спинку стула тужурка, стопка служебных документов, в углу стола открытая недочитанная книга адмирала Касатонова «Записки командующего флотом» с дарственной надписью автора. Кажется, что хозяин кабинета вышел по делам на какую-то минуту и вот-вот вернется…

У Владимира Багрянцева осталось два сына. Старший, Дмитрий, пошел по стопам отца – летом 2000 года он перешел на второй курс военно-морского училища. Игорь еще школьник. Отец очень любил обоих. У мужчин были свои особые «секреты». Вместе с отцом в нечастые выходные сыновья ходили на лыжах. Когда случилось несчастье, одиннадцатилетний Игорь встретил его как настоящий мужчина. Плачущую мать он успокаивал:

– Мамочка, ты только держись!

Как отец и старший брат, Игорь тоже хочет быть военным моряком. Что ж, так, наверное, и должно быть, чтобы сыновья заступали на вахту вместо отцов. Тем и только тем жив наш российский флот!

* * *

Будучи на «Воронеже», я увидел запись в книге почетных посетителей, сделанную буквально за несколько дней до меня: «Были на экскурсии на атомной подводной лодке „Воронеж“. Впечатляет! Увидела, что условия для проживания хорошие. Убедилась, что служат на лодке настоящие, влюбленные в свою работу люди, романтики. Храни вас Бог, родные! Желаю вам быть здоровыми, обласканными солнцем и правительством. Вы того заслуживаете. Мать своего сыночка Байгарина Мурата Ихтияровича, капитана 3-го ранга, который всегда мечтал о море, и оно его не отпустило от себя…»

Рассказывает бывший начальник электромеханической службы 7-й дивизии лауреат Государственной премии капитан 1-го ранга Виктор Бурсук: «Мурат Байгарин был на „Курске“ со стапеля. Профессионал высшего класса. По характеру большой педант, все инструкции всегда выполнял буква в букву, а потому я уверен, что вины БЧ-3 в катастрофе быть не могло. В море пошел, чтобы подстраховать старшего лейтенанта Иванова-Павлова на стрельбу, ведь сам всегда выполнял торпедные стрельбы только на „отлично“. Капитан 3-го ранга Мурат Байгарин никак не должен был оказаться на „Курске“. Летом 2000 года он поступил в военно-морскую академию и вернулся в Видяево, чтобы оформить документы и забрать семью в Питер. „Курск“ уходил всего на три дня. На нем предстояла торпедная стрельба, и опытный торпедист Мурат Байгарин не мог отказать в просьбе командованию…

* * *

Вместе с экипажем ушел навсегда в море и капитан 2-го ранга Василий Исаенко. Службу свою он начинал на титановых лодках. Много лет прослужил „киповцем“ (специалистом по контрольно-измерительным приборам) на лодке. Несколько комиссий по ядерной безопасности выдержал на „отлично“, а это было весьма и весьма не просто! По характеру был очень деловым и трудолюбивым человеком, все всегда делал сам, не ожидая ничьих указаний. В штабе застать его было невозможно, так как все рабочее время проводил на лодках, обучая, воспитывая и помогая.

Из письма родных В. И. Исаенко: „Единственное, что Василий не признавал в людях никогда, так это некомпетентность и непрофессионализм. Он был хорошим, любящим отцом, сыном, мужем и братом. С детства Вася во всем был лидером. У всех преподавателей он всегда был любимым учеником. В старших классах руководил радиорубкой школы. Затем учился в промышленном техникуме, заведовал фотолабораторией. Кстати, и техникум окончил с „красным“ дипломом. Играл в городском ВИА на бас-гитаре. Затем учился в Севастопольском приборостроительном институте. Там познакомился со своей будущей женой Галиной. В Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище поступил в 1982 году и был старше своих однокурсников на четыре года. С третьего курса был заместителем командира роты по учебе, и несмотря на то, что почти год в этой самой роте командирами были только офицеры, назначаемые временно, рота считалась одной из лучших по учебе на всем курсе. На третьем курсе Василий был Ленинским стипендиатом, а само училище окончил с золотой медалью.

В сентябре 1987 года по прибытии на Северный флот его назначили инженером группы автоматики главной энергетической установки и сразу же отправили на боевую службу. При этом его должность на атомоходах только вводилась, пришлось во всем разбираться самому и в самые кратчайшие сроки. Василию предлагались, насколько мы знаем, различные должности на берегу, но он любил корабли. Золотая медаль давала ему право поступления без экзаменов в академию, но он и здесь не торопился, считал, что надо еще набраться опыта. Таким уж он был, всегда служил по принципу: не где легче, а где нужнее“.

Своими воспоминаниями о капитане 2-го ранга Исаенко делится его непосредственный начальник капитан 1-го ранга Виктор Бурсук: „Пришел он к нам в Видяево еще курсантом 5-го курса на стажировку. Сразу был виден хороший специалист, а потому мы сделали на него запрос и взяли к себе. Василий отличался прекрасным знанием электроники и был идеальным инженером-киповцем“. Быстро сдал на допуск. Пытались продвинуть по службе – ни в какую: „Хочу только инженером автоматики!“ За отличную службу на должности капитан-лейтенанта присвоили ему капитана 3-го ранга. Был этому очень рад. Когда началось повальное сокращение, Василий остался единственным грамотным инженером КИП, а потому из морей не вылезал. Как офицер-наставник ходил на всех лодках. Это и предопределило его переход в штаб на должность помощника начальника электромеханической службы по физическим полям. Однако в основном занимался все той же автоматикой, только теперь уже организацией ее эксплуатации. Отличный профессионал. Пользовался большим уважением и доверием представителей науки и промышленности. Попав в штаб дивизии, быстро вписался в коллектив. На „Курске“ пошел в море потому, что я должен был переводиться в Москву, на мое место назначался Белогунь, а Исаенко мы хотели подготовить, чтобы он мог ходить старшим. Для этого нужно было время, так как он не прошел должность командира БЧ-5. Именно поэтому они и пошли в море с Белогунем».

Буквально за день до выхода на «Курске» Василию Исаенко вручили погоны капитана 2-го ранга. Сфотографироваться в новом звании ему уже не было суждено.

Брат Василия Александр, капитан-лейтенант и бывший инженер-подводник, после смерти брата подал рапорт о восстановлении на военной службе. Служить он хочет, как и Василий, только на лодках и только в Видяеве.

Офицером ВМФ решил стать после смерти отца и сын Василия Сергей, поступивший в Нахимовское училище. А потому можно с уверенностью сказать, что военно-морская династия Исаенко будет жить!

* * *

Вместе с Василием Исаенко пошел на «Курске» и заместитель начальника электромеханической службы дивизии по ядерным установкам Белогунь. Раньше служил на «Воронеже». Его очень ценили и начальники и подчиненные. Хотели назначить НЭМСом дивизии. В июне было отправлено представление на эту должность.

Из биографии капитана 2-го ранга Виктора Белогуня: родился в I960 году в городе Марганец Днепропетровской области. Отец – горный инженер, мать – техник-строитель. В 1971 году закончил музыкальную школу по классу фортепиано. В 1977 закончил среднюю школу на «отлично». В том же году поступил в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. В 1981 году женился. В 1982 году родилась дочь Аня, а два года спустя – сын Артем. С 1983 года на Северном флоте. С 1993 года – командир электромеханической боевой части гвардейского подводного крейсера «Воронеж». В 1993 году капитан 2-го ранга. С 1998 года заместитель начальника электромеханической службы 7-й дивизии подводных лодок. Заочно учился на пятом курсе Воронежского государственного университета на юридическом факультете. Сын Виктора Артем пошел по стопам отца. Ныне он курсант Санкт-Петербургского военно-морского института.

Родителям Виктора, проживавшим в маленьком украинском городке Марганец, о беде сообщила из Видяева его жена Галина. Как могла, успокаивала, мол, Витя просто помогает в спасательных работах… О том, что их сын на «Курске», родители узнали из телевизионных новостей.

– Мы думали, что у нас разорвется сердце! – рассказывал позднее отец Виктора Михаил Зиновьевич.

Говорит мама Виктора Раиса Владимировна: «Все у него в жизни складывалась так хорошо: служба, жена, семья. Росли внуки, сын занимался любимым делом. Раскованный, обаятельный, остроумный… Как мы все им любовались, когда он приезжал в отпуск! Единственное, что волновало, – это постоянная тревога за сына. Когда Виктор был помоложе, все говорил: „Мама, что ты плачешь, ты должна гордиться, а ты плачешь…“ Чтобы лодка не казалась чудовищем, сын однажды устроил нам со свахой на нее экскурсию. Сваха тогда, увидев эту махину изнутри, сразу занервничала, словно почувствовала опасность. А я, честно признаюсь, испытала не страх, а чувство гордости за человеческий разум. Вы знаете, я подумала: какая мощь, какое совершенство, ведь это почти как космический корабль, и люди этим управляют! Но когда увидела атомный реактор, стало не по себе. Я подошла к нему и попросила: „Ты уж Витюшечку не подведи…“»

Из воспоминаний офицера штаба 7-й дивизии капитана 2-го ранга Сергея Ковалева: «Виктор пришел в штаб с „Воронежа“. Не помню случая, чтобы он отказал кому-нибудь в какой-то просьбе. Всегда дотошный, всегда вникал в мельчайшие детали. Очень большой любитель живой природы. Придя в штаб, первым делом в свой кабинет принес живые цветы. В любое время года, даже под вой метели любой пришедший в кабинет Виктора попадал в настоящее лето. Это, конечно, деталь, но деталь, характеризующая внутренний мир этого человека. Работы никогда не боялся. Засиживался в штабе до позднего вечера. Для меня Витя – человек, на которого всегда можно было положиться как на самого себя».

Мой собеседник – капитан 1-го ранга Виктор Бурсук, непосредственный начальник Виктора.

– Основной чертой Вити Белогуня была фанатичная приверженность механической службе, – рассказывает Виктор Иосифович. – Доходило до того, что вечером домой выгонял его чуть ли не в приказном порядке. Помню, как-то я обеспечивал ввод ядерной установки. Он тоже рядом со мной. Говорю ему: «Зачем сидеть вдвоем? Иди домой». В ответ: «Нет, я тоже погляжу что и как». Прекрасно рисовал, окончил в свое время музыкальную школу. В дружбе был очень искренен и надежен. Ради друга готов на все. В связи с моим переводом должен был занять мое место. Виктор был готов возглавить электромеханическую службу дивизии, но, увы, этого так и не произошло.

Все отмечают исключительно высокие профессиональные и деловые качества Белогуня, трудолюбие, жесткость во всем, что касалось дела, и справедливость. Зря никого никогда не ругал и не наказывал. До самого последнего момента не знал, на какой из подводных лодок идти в море. Его звали сходить на «Данииле Московском», но, подумав, капитан 2-го ранга Виктор Белогунь сказал:

– Нет, пойду-ка я на «Курске»! «Батоны» мне как-то ближе!

У него были на «Курске» какие-то дела. Говорят, хотел посмотреть в море молодых лейтенантов, насколько они готовы к предстоящей боевой службе. Кроме этого, он давно был очень дружен с командиром электромеханической боевой части «Курска» Юрием Саблиным…

* * *

Флагманский ракетчик 7-й дивизии капитан 2-го ранга Юрий Шепетнов тоже пошел в тот роковой поход на «Курске». Его жена Людмила вспоминает, что в апреле в штабе дивизии офицеры собрались на поминальный вечер по «Комсомольцу». Дело в том, что «Комсомолец» входил в состав дивизии, подводные лодки которой после очередного реформирования вошли в состав 7-й дивизии. Именно поэтому память о трагедии у острова Медвежий в 1989 году, о погибших товарищах всегда здесь была особенно свята. Вечером домой Юрий пришел в каком-то необычном состоянии. Он был очень возбужден и говорил о том, что обязательно должен как можно больше ходить в море.

– Пойми меня, я ведь морская душа! – говорил он Людмиле. – Я не могу жить без моря и подводных лодок!

Из всех своих одноклассников по училищу к 2000 году Юра был единственным, кто еще служил на боевых кораблях. Однокашники без всяких разговоров всегда отдавали ему пальму первенства как настоящему моряку. Его душа рвалась в море, и море приняло к себе его мятежную душу…

Родом Юрий Шепетнов был из Севастополя, а потому с первого вздоха ему был родным воздух, напоенный ветрами далеких просторов и солоноватым привкусом волны. Отец Юры Тихон Макарович старшиной 2-й статьи в далекие 50-е служил на линкоре «Новороссийск». В ту страшную октябрьскую ночь он был на корабле. Вместе со всеми до конца находился на борту «Новороссийска», и только когда линкор начал тонуть, прыгнул в воду. И сегодня Тихон Макарович отчетливо помнит, как медленно и неотвратимо, словно в замедленной съемке, переворачивалась огромная черная туша «Новороссийска», словно огромное живое существо, умирая, уходило в пучину. Тихону Шепетнову тогда повезло и он выжил, удержавшись на киле перевернутого линкора.

Трагедия «Новороссийска» не отвратила старшину 2-й статьи от моря, и потому, уволившись в запас, он остается в Севастополе, становится рыбаком. За всю свою жизнь, вплоть до ухода на пенсию, Шепетнов-старший проплавал, наверное, по всем океанам планеты. Морскими офицерами стали и оба его сына: старший Александр и младший Юрий. Сейчас Тихон Макарович уже четыре года как прикован к постели после перенесенного инсульта…

Мама Юры Екатерина Марковна показывает мне школьную характеристику сына, где сказано: «По характеру общителен, но скромен, ответствен за порученное дело, очень добрый и отзывчивый. В коллективе пользуется уважением и признанием. Учится на „отлично“. Как лучшему комсомольцу школы, Юре было доверено нести почетную вахту на посту № 1 у мемориала защитников Севастополя».

– Его все любили, – вспоминает Екатерина Марковна. – Людям он всегда улыбался, на него никто не был в обиде. Юра помогал нам всем, чем мог. При последней встрече, прощаясь, он посмотрел на меня каким-то особенно долгим взглядом и сказал: «Мама! Я знаю, как тебе будет трудно, но постарайся поднять отца на ноги!» Как будто все забрали! До сих пор не верится, что Юра уже никогда не приедет к нам!

Мы листаем старые семейные альбомы. На фотографиях разных лет Юра в окружении друзей, вместе с женой Людой, дочерью Олей. И только на маленькой фотографии для документов он в одиночестве, на обороте надпись: «А это – я сам!»

После окончания училища имени Нахимова Юра попал на Северный флот на АПРК «Воронеж». Именно с «Воронежем» у него были связаны самые светлые и добрые воспоминания о службе. Здесь остались его товарищи, те, с кем служили и дружили семьями. Именно на «Воронеже» Юра Шепетнов прошел путь до командира ракетной боевой части. На свадьбе своего друга по службе на «Воронеже» он познакомился и с Людмилой. Три года они писали друг другу, а затем состоялась скромная, но веселая офицерская свадьба. У Шепетновых была счастливая и дружная семья. По словам Люды, Юра был «отчаянный» домосед. Очень любил их шестилетнюю Ольгу. Когда однажды сидел дома «на больничном», научил ее читать, чем очень гордился.

– Мы за десять лет совместной жизни ни разу не поссорились! – рассказывает Людмила. – Я об этом никогда и никому не говорила, боялась сглазить. Теперь уже можно!

Вспоминает друг Юры командир АПРК «Воронеж» Олег Якубина: «Скажу честно, мне Юры очень и очень недостает! Он всегда был где-то рядом. Вместе отмечали праздники. Юра очень выделялся „мозгами“, был очень умный парень, когда служили вместе, всегда помогал советом. Второго такого уже не будет!»

Что любил, чем увлекался Юрий Шепетнов? Как и большинство мужчин, любил рассказывать о фантастических рыболовных удачах, любил читать книги о приключениях и моряках. Прекрасно готовил. По воскресеньям в семье был традиционно его «кухонный день». По воспоминаниям друзей, у Юры были золотые руки. И сейчас у него дома стоят подсвечники удивительной красоты, сделанные его руками без всяких токарных станков, буквально на коленях с помощью одного ножа. А еще он мечтал отделать резным деревом кухню, превратить ее в настоящий теремок для своих любимых девчонок.

Из воспоминания офицера штаба 7-й дивизии капитана 2-го ранга Сергея Ковалева: «Юра всегда спокойный, всегда рассудительный, всегда готовый подставить свое плечо. В короткое время влился в штабной коллектив. Проявил себя прекрасным наставником и воспитателем. Оба наших ракетных крейсера и 150-й экипаж ежегодно выполняли призовые ракетные стрельбы. По итогам 1999 года 150-й экипаж завоевал приз Главкома ВМФ, а в 2000 году его взял „Курск“. Юра Шепетнов был настоящим офицером флота России».

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Виктора Бурсука: «Юра Шепетнов по характеру был очень спокойным и скромным. Тихо, без ажиотажа делал всегда свое дело. Все всегда решал самостоятельно. Был хорошим профессионалом. Очень любил ходить в море. Не было ни одной ракетной стрельбы, которую бы он не обеспечивал. Дважды завоевывал приз главкома по ракетной стрельбе: первый раз на „Воронеже“, второй – на „Курске“. Согласитесь, это чего-нибудь да стоит!»

В последний раз Людмила видела Юру 24 июля. В тот день он возвращался из отпуска в Видяеве, а Люда еще оставалась с дочкой у мамы на Украине. Сейчас она вспоминает, что, прощаясь с ней на киевском вокзале, муж все никак не хотел уходить, когда поезд уже тронулся, он ее крепко поцеловал и, заскочив на ходу в вагон, еще долго махал рукой. Господи, как же хотелось ему продлить эти последние мгновения счастья!

О трагедии «Курска» Людмила услышала из телевизионных новостей. Она знала «Курск», ведь это была лодка из их дивизии. Немедленно позвонила в штаб дивизии. Спросила, где ее Юра.

– Не беспокойтесь, – ответили ей. – Он в море на «Данииле Московском».

Но она все равно поспешила в гарнизон. Ей так хотелось поддержать мужа в эти трудные минуты. Когда ехала, даже не допускала мысли, что ее могли обмануть, плакала, ей так жалко было девочек с «Курска». Она недоумевает и сейчас: зачем это сделали, лучше бы сказали все сразу! Правду она узнала на мурманском вокзале, где встречали семьи экипажа погибшей лодки.