Текст книги "Первое знакомство (сборник)"

Автор книги: Владимир Орлов

Соавторы: Яков Длуголенский,В. Родников,А. Юсупова,Таисия Астапенкова,Василий Калинкин,Алексей Сочев,Алексей Льдов,Константин Лагунов,А. Мандровский,М. Лепилина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Урожай

Петя ещё не успел вдоволь насладиться торжеством победителя, как новые события в жизни села оттеснили всё на второй план – началась уборка урожая.

А урожай в этом году выдался особенно богатый. День и ночь косили комбайны, гремели машины, перевозя зерно. Но машин уже давно не хватало, а хлеб лился и лился сплошным золотым потоком. Вот он заполнил все амбары, лёг громадными горами под навесы, а затем и просто под открытое небо. Казалось, этот неудержимый поток затопит всё село.

Для перевозки зерна на элеватор были собраны все подводы, а ребят назначили возчиками.

Колька подвёл Петю к конюху и, изо всех сил стараясь казаться посолидней, заметил таким тоном, словно всё зависело только от его решения:

– Кузьма Васильевич, нужно и этому парню дать упряжку.

Конюх через плечо взглянул на Петю и коротко ответил:

– Чужим коней не даём.

– Да какой же он чужой! – обиделся Колька. – Это ж внук деда Стогова.

– Я это и без тебя знаю. А что он понимает в конях? Напоит горячих да и поставит в стойло, а мне отвечай.

– Вы думаете, Петька не знает, что после водопоя горячему коню на месте стоять нельзя! – возмутился Колька при одной мысли, что Петю могли заподозрить в незнании таких простых вещей.

Но конюх остался непреклонным, и Петя, чувствуя, что его нижняя губа начинает предательски подёргиваться, а глаза туманиться от слёз, уныло поплёлся домой.

– Случилось что? – спросил дед, продолжая прилаживать крышку улья.

– Да так… ничего…

Петя сел на завалинку под хатой, склонил голову. И всегда у него получается не так, как у других ребят! Почему так, почему?

Но обидней всего было то, что его Зорька попала в Гаврюшкину упряжку. А он, Петя, так привык к ней, полюбил, да и лошадь знала его голос и всегда вопросительно посматривала на него. Ну, чем, мол, сегодня угостишь?..

Во двор донёсся грохот подвод – Петя бросился к забору. По улице игривой рысцой мчалось шесть упряжек. Впереди, конечно, Гаврюшка. Он размахивает кнутом и хитро поглядывает на Петю. Вот стегнул Зорьку, нарочно стегнул…

Петя сердито насупился, сжал кулаки, точно готовясь к бою. К нему подошёл дед, понимающе усмехнулся в пышные усы.

– Не дали упряжки? – спросил он с сочувствием.

– Я и не просил… Всё равно не дадут…

– Отчего не дадут? Ты ж коней не боишься.

Петя молчал. Если он сейчас упомянет о своей Зорьке, то слёзы сами польются из глаз. Дед ободряюще взъерошил на голове внука выгоревший чуб и посоветовал:

– А ты не отступай, добивайся своего.

– Тебе хорошо сказать – добивайся. А если конюх со мной и разговаривать не хочет!

– Пойди к старшему конюху, к бригадиру, доберись до самого председателя колхоза.

Петя смахнул непрошеные слёзы и с надеждой посмотрел на деда:

– Ты бы сходил, тебе и конюх не откажет.

– А у тебя языка нет за себя похлопотать?

– Думаешь, председатель разрешит?

– Смотря как ты сумеешь попросить.

Вечером Петя с Колькой отправились в правление колхоза поджидать председателя. Петя сидел на крыльце бледный и молчаливый. Он то и дело глотал слюну, тяжело вздыхал и в сотый раз обдумывал свою речь. Но речь произносить так и не пришлось – председатель очень торопился, и Петя, шагая рядом с ним, спешил рассказать обо всём, пока тот не вошёл в свой кабинет.

– А с лошадьми ты обращаться умеешь? – спросил председатель, уже взявшись за ручку двери.

– Это я-то не умею?! – искренне возмутился Петя и, позабыв о своём страхе, воинственно заявил: – Да я на состязаниях в чемпионы вышел, а там и верховая езда была.

– И ты скакал верхом? – с интересом спросил председатель.

Пете очень хотелось сказать, что он скакал верхом, но лгать он не умел, поэтому, покраснев, мальчик признался честно:

– Нет, скакал Мишка Щука.

– Верно. Хорошо, что сказал правду. Мне Мишка о тебе рассказывал. Тебя Петей зовут?

– Ах да, Мишка ваш сын! – только сейчас вспомнил Петя, и, чтобы сказать что-нибудь приятное Мишкиному отцу, который, вероятно, знает, что из-за Мишки чуть не проиграли состязание, он прибавил утешающе: – Ничего, верхом он скачет неважно, зато плавает лучше всех. Его даже Щукой за это прозвали. – И тут же жалобно прибавил: – Дяденька, так распорядитесь, чтоб мне дали упряжку.

– Чемпиону отказать трудно, – развёл руками председатель. – Ладно, позвоню сейчас, авось конюх подобреет.

– Спасибо! Большое вам спасибо! – восторженно выпалил Петя и вихрем вылетел из правления.

Домой он мчался так, что даже Колька с трудом поспевал за ним.

Утром дед и внук отправились на колхозный двор. Дед о чём-то переговорил с конюхом, затем вынес из конюшни упряжь и вывел пару лошадей.

– А как же Зорька? – невольно вырвалось у Пети.

– Будет и Зорька. Сначала запрягать выучись. Ну-ка, давай разберёмся в этой премудрости.

Петя с готовностью присел возле упряжи, с удовольствием вдыхая незнакомые ему запахи дёгтя, кожи и конского пота.

Дед несколько раз запрягал и распрягал лошадей, всё подробно объясняя и давая возможность мальчику самому испробовать, как затянуть ту или другую пряжку или надеть уздечку, заправить удила. Для этой работы Петины руки были ещё слабоваты, но он так старался, что даже вспотел от усердия. Дед легко, только одной рукой помогал внуку и гудел удовлетворённо:

– Так, казак, подпругу затягивай потуже, потуже тяни её. Да ткни кобылу кулаком в живот, а то она, видишь, нарочно надувается, чтобы подпругу не затянули крепко… Вот теперь ладно будет…

А когда Петя, вспотевший и измазанный, насквозь пропахший дёгтем и лошадиным потом, наконец-то самостоятельно запряг коней, дед весёлыми прищуренными глазами посмотрел на внука и пригладил усы.

– Теперь ты настоящий казак, раз с конём справиться можешь. Приходи завтра сюда и получай свою упряжку. А насчёт Зорьки я с конюхом договорился.

– А ты придёшь?.. – в нерешительности спросил Петя.

– Я тебе уж не нужен, без няньки справишься. А теперь айда на речку купаться. Представляю, если б твоя маменька тебя сейчас увидела. Вот ахнула бы!

– Ей бы не пришлось ахать, – ответил Петя, смущаясь за свою мать, – она меня и близко к лошадям не подпустила бы.

На другой день рано утром Петя въехал на бестарке к себе во двор. В упряжке была его любимая Зорька и ещё одна лошадь, со смешной кличкой «Тихоня».

Дед внимательно осмотрел сбрую, бричку, проверил, правильно ли заправлены лошадям удила, немного подтянул подпругу и только после этого обратился к внуку:

– Ну, Пётр Лексеич, доверили тебе серьёзное дело. Смотри не осрамись. С Колькой в паре держись, он парнишка шустрый, в трудную минуту поможет.

Петя был горд сознанием, что ему доверили настоящее дело и что он уже не просто Петюша, над которым всегда вздыхала мама, а помощник, можно сказать – работник. Ему, как и всем взрослым, даже трудодни будут записывать. Теперь-то он уже не станет носиться по двору и, как маленький, с криком сбивать палкой головки репейника, не испугается грозы и не станет хныкать за столом по пустякам. Как вспомнишь, каким он сюда приехал, просто стыдно становится. Ну, да ничего, что прошло, то никогда не вернётся.

Вот с узелком в руке к подводе спешит бабушка:

– Петюшка, я тебе пирожков с вишнями да малосольных огурчиков завернула, ты их любишь.

В голосе бабушки послышалось что-то очень напоминающее маму, когда та начинала кормить Петю. Это неприятно покоробило мальчика, он поправил на голове брыль и спросил возможно суровей:

– Это ещё зачем? Что я, на стане не пообедаю?

– Да, может, там не такое.

– Как все, так и я! – Петя хотел солидно сплюнуть – до чего же это здорово получается у Гаврюшки! – но слюна попала на кнутовище, и это смутило его.

– Ну, бывайте здоровы! Вон и Колька едет. – Петя дёрнул вожжи, лошади дружно влегли в хомуты.

Мальчик встал, вытянул руки и лихо присвистнул. Бричка весело затарахтела по дороге.

Ребята затянули песню. Старую боевую казачью песню, с залихватским припевом и присвистами, песню, с которой когда-то уходили в походы их прадеды. Петя тоже пел, пел с наслаждением, впервые в жизни ощутив и раздолье степей, среди которых так вольно и легко дышится, и радостное волнение, рождённое в сердце хорошей песней.

Прошло несколько дней. Теперь Петя вставал на рассвете вместе с дедом, завтракал и отправлялся на колхозный двор, где уже собирались ребята. Отсюда все вместе ехали на ток, грузили в бестарки зерно и везли его на элеватор.

Обычно ребята ждали, пока нагрузят пять-шесть подвод, и тогда ехали вместе целым обозом. Но однажды Гаврюшка, нагрузив свою бестарку, стегнул лошадей и выехал на дорогу.

– Куда ты? – закричали ему. – Сейчас и мы…

– Нету дураков! – Гаврюшка ещё что-то крикнул, но его не расслышали.

В этот день Гаврюшка больше не ездил в колонне. Его встречали несколько раз, когда он возвращался с пустой бричкой, удивляясь его изворотливости. А вечером все были поражены: Гаврюшка успел сделать восемь ходок вместо пяти обычных.

– Вот вам и рекорд! – хвастливо пыжился он. – Пока вы друг за дружкой тянетесь, умные люди дважды успевают обернуться.

– Так ты ж, умница, на элеваторе норовишь без очереди проскочить! – горячились ребята. – Ты на это мастер!

– Я на все дела мастер! – зубоскалил Гаврюшка. – Не то что вы, пентюхи!

– Что тут спорить, Гаврюшка прав, – серьёзно заметил Колька. – Мы все повадились на один ток, очередь к весовщику создаём, а ведь можно возить сразу с трёх токов – нагрузился и пошёл.

– Посмотрите, наш Подсолнух иногда умные речи говорит! – насмешливо выкрикнул Гаврюшка. – Может, ещё соревноваться со мной станешь?

– Ты уж раз с нами соревновался, – уколол Колька Гаврюшку. – Но я тоже восемь ходок берусь сделать.

– Ты! Восемь ходок! – Гаврюшка даже присел от радости: вот момент отплатить Кольке за своё поражение. – Постой, постой, а то ты сейчас отнекиваться начнёшь! – закричал он. – Хлопцы, вы все слыхали – Подсолнух восемь ходок обещает! Будьте свидетелями!

Колька слегка прищурился, что-то обдумывая, затем уверенно протянул руку:

– Идёт! Спорим, что не меньше восьми дам!

Гаврюшка крепко хлопнул по Колькиной ладони.

Остальные ребята не спорили, но каждый про себя решил не отставать от этих двоих. Эх, жаль, что сразу об этом не додумались, – и трудодней больше бы заработали, и пользу колхозу принесли.

Петя переживал не только за себя, но и за Кольку.

Теперь каждый вечер, когда садились ужинать, дед обычно спрашивал у Пети, совсем как у взрослого:

– Ну как, Пётр Лексеич, сегодня работалось? Сколько ходок успел?

– Семь, а Гаврюшка десять.

– Не гонит ли он лошадей? Парнишка он отчаянный.

– Нет, мы за этим следим: если кони придут мокрые, знаешь как влетит! Гаврюшка просто пролаза – везде без очереди поспевает. А на току ему Митька грузить помогает.

– Ничего, семь ходок тоже хорошо. А я сегодня пятый улей закончил. Мы с пчеловодом решили двадцатирамочные делать. Они насчёт леса экономнее.

Пете было приятно, что дед с ним советуется, наверное, точно так же, как он советовался с колхозным пчеловодом, и, чтобы казаться более взрослым, мальчик отвечал не сразу, солидно хмурил брови и старался говорить баском.

„Молодец, Петька!“

Пожалуй, на всю жизнь запомнится Пете этот день. Вечером он вместе с ребятами ходил в клуб, в кино, поэтому уснул едва ли не в полночь, а на рассвете нужно уже вставать. Да к тому же и день выдался такой жаркий, что всё вокруг выглядело сонным.

Нагрузив бестарку, Петя лёг в горячее зерно, накрыл голову и плечи широкополым брылем и тронул вожжи. Лошади уже хорошо знали дорогу, и следить за ними было не нужно.

Тихонько поскрипывают колёса, монотонно стучат копыта лошадей по накатанной дороге, лёгким облачком за подводой клубится пыль, Петя вспомнил город, свой дом и приятелей, маму… Как бы она удивилась, увидев его сейчас! Ведь он сразу нарушил целую кучу запретов: управляет лошадьми, находится на солнцепёке, уехал далеко от дома…

Задумавшись, Петя не заметил, как к нему подкрался сон. Голова сама опустилась, глаза закрылись… А подвода скрипит, скрипит, скрипит…

Лошади, не чувствуя вожжей, зашли в тень придорожной посадки и остановились.

Проснулся Петя от хохота, прерываемого лихим свистом. Возле стояла подвода, в ней, качаясь от смеха, стоял Павка Сидорчук и выкрикивал противным писклявым голосом:

– Эй, Петька, какую ходку делаешь? Ого-го-го! Вот расскажу на стане, то-то смеху будет!

Петя как ужаленный вскочил на ноги и стегнул лошадей.

«Вот влип так влип! – в растерянности думал он. – Теперь хлопцы проходу не дадут. А дед? Что он скажет, если узнает, что его внук уснул в такую горячую пору!»

Сдав на элеваторе хлеб, мальчик решил не возвращаться в стан, где сейчас обедают, а потом лягут отдохнуть. Если он за время обеденного перерыва наверстает упущенную ходку, то и говорить будет не о чём.

Петя сам нагрузил бестарку, разыскал весовщика, который только что улёгся в тени скирды, получил от него квитанцию и тронулся в дорогу.

– Но-о, ледащие!.. – сердито покрикивал он на лошадей, будто они были виноваты в его оплошности. – Хватит, отстоялись!

Отдохнувшие лошади шли бодро, но всё же Петя видел, что до конца обеденного перерыва вернуться не успеет. Вот если б проскочить через балку – дело другое. Но там крутизна, с гружёной бестаркой спускаться трудно. На элеватор дорога шла в объезд, далёкая, но ровная, обратно же, налегке, ребята возвращались через балку, сокращая путь чуть ли не вдвое. Петя растерялся: рискнуть ли? А вдруг лошади не удержат?..

От напряжения сердце у мальчика громко билось, а ладони вспотели так, что их пришлось несколько раз вытирать о штаны. Вот и развилка дороги. Ну, куда же: направо или налево? Ладно, пусть лошади сами выбирают… Но, когда лошади по старой привычке начали сворачивать влево, мальчик, обманывая самого себя, тихонько потянул за правую вожжу.

«Ладно, раз уж так получилось – рискну. Да это и не очень опасно, особенно если хорошенько затормозить…»

Петя храбрился. Но, когда, подъехав к гребню крутого спуска, он подкладывал под колесо тормозную колодку, руки у него дрожали.

«Может, лучше вернуться?» – всё настойчивей вертелось у него в голове. И, точно испугавшись, что эта мысль может его остановить, мальчик торопливо вскочил на подводу и щёлкнул кнутом.

Сначала всё шло хорошо, но, как только спуск пошёл круче и подвода начала наседать на лошадей, те упёрлись, задрали головы и испуганно захрапели. Испуг лошадей передался и Пете.

– Держите, миленькие! Зоренька, держи!.. – шептал он побелевшими губами. – Ещё немного, ещё…

Вдруг раздался скрип, резкий толчок, подвода рванулась вперёд – лошади не могли больше её удержать.

«Тормоз сорвало!» – обмер Петя. Эта страшная мысль так поразила его, что он совсем растерялся. Первой мыслью было выпрыгнуть из брички, пока она ещё не набрала страшной скорости. Бросив вожжи, Петя даже встал на борт бестарки – ещё мгновение, и он будет вне опасности. Точно прощаясь, мальчик в последний раз скользнул глазами по лошадям.

Зорька бежала, склонив голову и испуганно прижав уши. Её грива, так тщательно расчёсанная Петей, развевалась по ветру. Никем не управляемые, лошади взяли слишком влево, и подвода теперь катилась по широкой обочине, а внизу дорога взбегала на бревенчатый мост через глубокую канаву.

– Погибнут кони! – ужаснулся Петя. – Куда же они!

Не будучи в силах подавить свой страх и одновременно чувствуя, что он не сможет бросить лошадей, мальчик опять ухватился за вожжи и закричал тонким, срывающимся голосом:

– Держи-и-и, Зоренька-а-а! Держи-и-и!..

Вот и мостик, он совсем близко. Только бы успеть свернуть на него. Петя тянет за правую вожжу, все его силы, вся жизнь в этом напряжении. Лошади резко берут вправо и почти в ту же секунду колёса грохочут по бревенчатому настилу моста…

Как только опасность миновала, Петя обессиленно сел в зерно и закрыл лицо руками.

Дорога пошла положе, лошади начали замедлять бег, а через несколько минут, и вовсе остановились.

– Петька! Слышь, Петька! – вдруг раздался чей-то голос.

Мальчик поднял голову и оглянулся. Возле стояла подвода, в ней сидел Гаврюшка. Он ловко перескочил в Петину бестарку и сочувствующе заглянул ему в лицо:

– Ты плачешь?

Петя испуганно провёл по лицу рукой, оно было мокрое от слёз.

– Нет… Это я вспотел… – забормотал он, боясь, что Гаврюшка сейчас расхохочется и начнёт дразнить его.

Но Гаврюшка совсем неожиданно обнял Петю за плечи и вздохнул с облегчением.

– Ох, и передрейфил же я за тебя!

Петя всё ещё с недоверием заглянул Гаврюшке в глаза. Отчего он так бледен и в глазах испуг? Перед Петей был совсем другой Гаврюшка, обеспокоенный и подобревший. Голос у него совсем иной. Куда исчезли злые и насмешливые нотки?

И Петя вдруг неожиданно для самого себя сознался:

– Напугался я, Гаврюшка, до смерти… Ты ж видел…

– Видел… Когда ты к мосту летел, я аж глаза закрыл… Ну, думаю, всё!.. А ты!.. Здорово вывернулся и лошадей спас. Молодец, Петька!

– Ничего не помню… Всё как во сне…

– Это точно – бывает такое…

Ребята минутку помолчали, затем Гаврюшка толкнул Петю в бок и сказал повеселевшим голосом:

– А ты парень что надо! Сначала я тебя за размазню принял. Хочешь, дружить будем? Я таких люблю.

Петя давно улавливал Гаврюшкино расположение к себе, да его и самого тянуло к этому находчивому и весёлому пареньку. Но как Гаврюшку примирить с Колькой? Сейчас эта мысль была первой.

– А Колька как? – спросил Петя. – Ты ж с ним воюешь.

– Да я со всеми воюю и со всеми дружу, – весело махнул Гаврюшка рукой. – Характер у меня такой ежовый. А на Подсолнуха я сердит за то, что он меня перед пионерской дружиной опозорил.

– Так он же был прав. Если б ты его тогда послушался, не было б переэкзаменовки.

– Кто его знает… – Гаврюшка слегка задумался, затем ловко прихлопнул у Пети на плече овода и согласился: – Ладно, помирюсь и с Подсолнухом. Да я и воевал с ним так, только из спортивного интереса, чтоб скучно не было.

– Вот и хорошо! – обрадовался Петя и, стараясь не упустить удобного момента, предложил Гаврюшке то, что уж давно хотел сказать, но не решался: – Хочешь, мы с Колькой тебе поможем? У меня по математике всегда было пять.

Сначала чёрные брови у Гаврюшки сурово сдвинулись, затем он широко улыбнулся и добродушно толкнул Петю кулаком под рёбра:

– Идёт, чёрт с вами! У самого что-то плохо клеится, а через две недели экзамен.

– Ого, совсем мало времени осталось! Придётся тебя крепко на буксир брать.

Взгляд у Гаврюшки опять стал колючим и насмешливым.

– Хм… на буксир! Что-то не нравится мне это слово, я не привык тащиться в хвосте у других.

«А в учёбе?» – хотел сказать Петя, но промолчал. С Гаврюшкой всё время нужно быть начеку.

– Значит, сегодня вечером встретимся в моём шалаше? – спросил он.

– Это в том самом, где у вас будильник из медного таза был сконструирован? – не выдержал Гаврюшка и сразу прибавил примиряюще: – Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Но знайте, сам я к вам не приду.

– Почему?

– Уж очень я гордый. Так что, если хотите помочь, приходите, я не прочь принять вашу помощь.

Петя невольно расхохотался. Получалось, что не они делали Гаврюшке одолжение, а он им. Но что с таким упрямым поделаешь? И Петя, соглашаясь, кивнул головой:

– Хорошо, придём.

Гаврюшка уехал. Петя слез с брички, осмотрел сбрую – ничего не оборвалось ли? – затем прицепил на место тормозную колодку. Всё в порядке, как будто ничего и не случилось.

Лошади тронули. А Петя, испытывая после всего пережитого необыкновенное облегчение, запел вполголоса.

Экзамен

В классе очень жарко. Но не только поэтому Гаврюшка так потеет, что то и дело приходится доставать из кармана платок и вытирать лицо. Потеет он больше от волнения и страха. А вдруг он сейчас провалится и останется на второй год? Прежде он как-то проще смотрел на эти вещи. Двойка – и ладно, будущему физкультурнику нужно уметь работать руками и ногами, а головой не обязательно. Но, получив переэкзаменовку, Гаврюшка вдруг почувствовал огромную тяжесть. Неловко было перед товарищами, и сам он становился вроде неравноправным среди них. Одним словом – переэкзаменовщик. Ну и плевать он хотел на всех, обойдётся без друзей. Он даже всем им объявил войну, чтоб не думали, что он в них особенно нуждается. Вскоре Гаврюшка понял свою ошибку – без друзей не обойдёшься, но мириться первому ему мешала гордость, а многие бывшие приятели вроде Кольки Подсолнуха, незаслуженно обиженные Гаврюшкой, тоже не собирались идти к нему на поклон.

Вот почему, когда приехал Петя, Гаврюшка сразу предпринял несколько попыток познакомиться с ним, но делал это по старой привычке вызывающе. Вот и случилось, что Петя подружился с Колькой, а тот в первую же минуту брякнул самое обидное: «Молчи, переэкзаменовщик!»

Н-да-а… Неважно всё получилось…

Ну, да что об этом вспоминать. Не подвести бы хоть сейчас ребят. Они каждый день долбили вместе с ним эту математику, даже на речку некогда было сбегать. Только бы не подвести…

Гаврюшка достаёт платок и ещё раз вытирает лицо. Страшно… ещё и потому, что он один, совсем один на всю школу. А учительница что-то всё пишет и пишет, даже на доску не взглянет. Может, он всё неверно решает? Точно в пустыне – один на один с этой головоломной задачей. Написав решение, Гаврюшка чего-то испугался, схватил тряпку и всё стёр. Не так… А как иначе?

Мальчик с тоской отворачивается от доски, смотрит в окно. Вдруг лицо его дрогнуло в радостной улыбке.

На ветвистом дубе, прямо против окна, сидели Колька и Петя. Петя, вытянув шею и рискуя свалиться с тонкой ветки, заглядывает на доску. Гаврюшка быстро пишет, оглядывается на приятеля, тот радостно кивает головой. Ну конечно, эту задачу иначе и решать невозможно! Гаврюшка сразу воспрянул духом, он уже не чувствует себя одиноким и беспомощным; мел бойко стучит по доске, крошится.

Наконец учительница подняла голову от тетради. Она взглянула на доску, на возбуждённое Гаврюшкино лицо, затем в окно, и морщинки на её лице стали добродушными, улыбчатыми…

– Ну, вижу, что знаешь, вижу, – сказала она. – Можешь отправляться на речку, а то приятели заждались на дереве.

Гаврюшку точно сквозняком вынесло из класса.