Текст книги "Обвиняется терроризм"

Автор книги: Владимир Устинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Его радиопозывные «Филин»

Он отзывался на радиопозывной «Филин» и, несмотря на то что на процессе держался как бы в тени Салмана Радуева, сыграл одну из основных ролей в кизлярской драме, как и во многих других действиях боевиков.

До первой чеченской войны 25-летний Турпалали Атгириев был обычным милиционером. Родился в горном селе Аллерой на юго-востоке республики. Там окончил школу и оттуда был призван в ряды Советской Армии. Служил в спортроте, увлекался восточными единоборствами. После службы устроился инспектором в Грозненскую ГАИ.

В декабре 1994 года федеральные войска вошли в Чечню, и Турпалали Атгириев вступил в так называемый Наурский батальон под командованием Мусы Чараева. Очень быстро Атгириев стал его заместителем, известным человеком не только в своем «батальоне», но и в других формированиях. Летом 1995 года на мирных переговорах между Анатолием Романовым и Асланом Масхадовым он был назначен сопредседателем совместной наблюдательной комиссии (СНК) в Шелковском районе, где боевых действий не велось. Боевики использовали этот равнинный район как госпиталь. Больших затруднений работа в СНК у Атгириева не вызывала, он проводил твердую линию Аслана Масхадова, создавал сельские отряды самообороны, рассматриваемые сепаратистами как первоочередной резерв.

После покушения на генерала Романова и срыва переговоров в октябре 1995 года Атгириев стал единоличным хозяином Шелковской. Район по-прежнему считался мирным. В правительстве Дудаева Турпалали Атгириев официально считался комендантом Шелковского района.

После кизлярских событий и захвата Первомайского Атгириеву было предъявлено обвинение в участии в вооруженной банде и совершенных ею преступлениях, терроризме, захвате заложников, разбойном завладении чужим имуществом.

Он, подобно Радуеву, свою вину не признал и категорично заявил, что себя бандитом не считает. Он если чем и руководил, то Шелковской «зоной ответственности».

Из его показаний следовало, что о прибытии Радуева в станицу Шелковская он узнал 8 января 1997 года. В тот же день его пригласили на совещание, в котором принимали участие Радуев и Исрапилов. Там же ему сообщили о наличии приказа Дудаева напасть на российский город и о том, что он (Атгириев) должен принять участие в этом нападении.

Атгириев собрал около 40 вооруженных человек и прибыл на административную границу Чечни и Дагестана, где ему предоставили автомашину «ЗИЛ-131» с оружием. Боевая задача состояла в том, чтобы доставить это оружие в город. Куда конкретно было необходимо доставить это оружие, он, понятно, тоже не знал. Маршрут был известен назначенному Радуевым проводнику. При объявлении Радуевым нападения на Кизляр он (Атгириев) не присутствовал. Точно так же не присутствовал он и при постановке задач командирам о захвате заложников, больничного комплекса, нападении на другие объекты. «Я – не я». Прием известный.

В пути машина сломалась, и ему пришлось, как он «деликатно» выразился, привлечь проезжающий транспорт. При этом автомобилей он не похищал и водителей в заложники не брал. Во всяком случае, он лично такой команды не давал, к силе и угрозам не прибегал. Водители сами оставались за рулем своих автомобилей.

Пулемет РПК и пистолет Макарова, а также боеприпасы к ним были его табельным оружием, выданным еще в 1994 году.

Обвинения в терроризме Атгириев отрицал, ибо взрывов, поджогов и иных действий, которые создавали бы опасность для жизни людей и причиняли бы имущественный ущерб, он не совершал. В цели и задачи операции Радуев его не посвящал. Заложников он не захватывал и не удерживал. Водителей захваченного транспорта он по прибытии в больницу Кизляра сразу отпустил. Все время нахождения в Кизляре он со своим отрядом провел в здании роддома. Приведенных туда 50 заложников он не удерживал. Они туда были приведены даже не его людьми. Так в чем же он виноват?

Что же касается бойцов из новосибирского отряда милиции, то они сами сложили оружие. В плен (все-таки в плен) они были захвачены не им и в его отсутствие. Находившиеся у милиционеров боеприпасы и оружие он не брал. Поэтому к хищению оружия отношения не имеет.

Кроме того, из показаний Атгириева следовало, что ни в Кизляре, ни в Первомайском с 9 по 18 января 1996 года он своего оружия не применил ни разу. Спрашивалось: зачем тогда с оружием он входил в Дагестан? А затем, чтобы «Совет полевых командиров Ичкерии» причислил его к «пантеону героев чеченского народа», а Аслан Масхадов после Хасавюртовских соглашений наградил его специальными «командирскими» часами.

Видимо, ему, как и Радуеву, тоже хотелось быть «во всем белом». Но, встав под радуевские знамена, Атгириев стал членом банды «в черном» со всеми вытекающими правовыми последствиями.

Все заявления Атгириева о защите независимости «Республики Ичкерия» – не более чем демагогия и обман. Лгал он и на следствии, и на суде откровенно и беззастенчиво: не посвящал, дескать, Радуев его в замысел операции. Нет, посвящал. Достаточно вспомнить, какой ответ получил Атгириев на свой уточняющий вопрос: «Мы идем воевать?» «Только воевать!» – без обиняков заявил ему Радуев. И Атгириев не мог пропустить мимо ушей этот дерзкий ответ. Разве после этого у него могли остаться какие-то сомнения относительно целей и характера предстоявших действий?! Знал Атгириев, чем придется заниматься. Знал и все понимал.

И когда у него сломалась машина, он и его группа, не раздумывая, применили оружие. Они остановили проезжающие автомобили, выкинули из кабин водителей и пассажиров, взяв их потом в качестве заложников. В суде он с иронической улыбкой убеждал: водители, мол, сами, добровольно остановились. За рулем остались тоже по своей воле. А по прибытии в Кизляр сразу взяли и уехали. Вот, оказывается, как все было просто.

Известная восточная мудрость гласит: «Не верь улыбке волка».

Потерпевшие Мамедов, Дурсунов, Алиев, Антоненко рассказали суду об истинных обстоятельствах разбойного завладения машинами, о том, как все произошло на самом деле. И им было не до улыбок…

Житель поселка Рыбалко Тамарилаев показал, что 9 января 1996 года на своем автобусе «ПАЗ-672» он выехал в город Кизляр. В районе второго моста через Старый Терек на проезжей части увидел стоящий автомобиль «ЗИЛ-131». При объезде ЗИЛа его остановили вооруженные боевики. Он попытался уехать, но один из боевиков сделал несколько выстрелов из автомата и попал в стекло автобуса. Когда он остановился, его вначале «порядком» избили, нанося удары прикладами, а потом под дулом автомата (именно – под дулом автомата) посадили за руль.

Боевики препроводили водителя в больницу, и там его удерживали под охраной среди других заложников. Самой техникой распоряжались уже боевики.

В качестве информации. Технических средств погибало много. Но хищение техники – дело другое, особое. На январь 1996 года стоимость похищенных в ходе разбойного нападения автомобилей составила: ПАЗ-672 – 38,1 млн, ГАЗ-53 – 27 млн, КАМАЗ – 128,6 млн рублей.

Но продолжим. По версии Атгириева, в Кизляре он не бесчинствовал. Будучи якобы непосвященным в детали нападения на город, он не знал вообще об идее Радуева захватить заложников. А когда увидел их в больнице, даже поругался с Салманом. Комментировать это не станем: свежо предание, да верится с трудом. Ворон ворону глаз не выклюет.

Проанализируем действия Атгириева и его группы в Кизляре. Бывший милиционер и он же заместитель Масхадова утверждал, что в знак протеста против действий Радуева по захвату в заложники гражданских лиц он ушел со своей группой в пустое здание роддома. Но зачем только? Известны показания медперсонала, рожениц и больных, находившихся тогда в родильном отделении. Они рассказывали, как бесцеремонно и грубо, под крики и автоматные очереди сбрасывали беременных женщин с коек и родильных столов. Как перепуганные до смерти матери без разбору, лишь бы спасти, хватали своих и чужих младенцев. Как женщин, раздетых, босиком, гнали в главный корпус больницы… Этого Атгириев, конечно, не видел?! Этого даже не могло быть! Но это было, было, было…

Теперь о другой логике мышления. Если Атгириев действительно был противником террористического акта, захвата и удержания заложников, кто и что мешало ему освободить их? Ведь Радуева не было рядом. В роддоме хозяйничал он, сам руководил действиями боевиков. Кто мешал ему освободить водителей и пассажиров захваченных его группой автомобилей? О стремлении Атгириева показать себя чуть ли не противником Радуева и, как следствие, уйти от ответственности за бандитское нападение, терроризм и удержание заложников говорят многие исследованные в суде факты и доказательства. И они – не в пользу Атгириева.

Для освобождения оказавшихся в руках террористов более двух тысяч горожан руководители Республики Дагестан предложили в заложники себя. Однако достигнутое соглашение боевиками было нарушено. Вместе с членами Правительства, депутатами, министрами республики боевики, при известных суду обстоятельствах, в момент отъезда из Кизляра прихватили еще почти 160 заложников. Их посадили в автобусы у окон.

Что помешало Атгириеву отказаться от дополнительных заложников в той ситуации? Почему, если он был против Радуева, не потребовал выполнения всех условий соглашения? Нет, он не был против. Он был с ним в одной банде.

Приведу выдержку из показаний только одного свидетеля, который передал боевикам гарантийное письмо Председателя Госсовета Дагестана Магомедова Магомедали Магомедовича и условия выезда из Кизляра. Это показания заместителя министра внутренних дел республики Омарова:

«…была достигнута договоренность, что боевиков будут сопровождать представители Правительства Дагестана, но при условии, что всех заложников освободят. Однако при посадке в автобусы каждый боевик стал выходить с заложником. Когда мы указали на нарушение условий, именно Атгириев стал возмущаться, что они не должны покидать Кизляр, пока не выведут войска из Чечни».

Вывод один: Атгириев захватывал и удерживал заложников, чтобы диктовать свои условия законным властям. Его утверждения о непричастности к захвату – несостоятельны и полностью опровергаются.

Опровергаются заявления Атгириева, помимо приведенных доказательств, и показаниями участников террористической операции. Все допрошенные участники банды, которые освобождены от ответственности по амнистии, подтвердили, что Атгириев находился среди них. Подтверждали этот факт и многочисленные видеозаписи, сделанные боевиками как в Кизляре, так и в Первомайском.

О том, как в действительности относился Атгириев к заложникам, можно судить всего по одной его короткой фразе: «Чтобы заложники в живых были? Об этом даже мечтать не надо. Всем головы оторвем». Комментарии излишни.

В судебном заседании Атгириев утверждал, что при налете на Кизляр провел все время со своими людьми в роддоме и, естественно, не стрелял. Однако потерпевший Додух показал, что из роддома велась интенсивная стрельба, в том числе из пулемета. Эти показания объективно подтверждаются оглашенным протоколом осмотра места происшествия. В палатах роддома обнаружены стрелянные гильзы, гранаты, тротиловые шашки.

Атгириеву не удалось уйти от ответа и за участие в банде, и за совершенный террористический акт, и за захват и удержание заложников, и за применение оружия, и за угрозу оружием…

Особый момент – захват заложников из числа сотрудников УВД Новосибирской области, обвинения в хищении у них огнестрельного оружия и боеприпасов путем разбойного нападения. Атгириев, как и Радуев, пытался убедить суд, что к захвату милиционеров никакого отношения не имел. Но вот показания начальника райотдела внутренних дел Новосибирского УВД Лихачева многое разъясняют.

Лихачев был тогда командиром отряда. 10 января 1996 года около 10 часов колонна боевиков с захваченными заложниками проследовала через их блокпост. Ему была дана команда беспрепятственно пропустить колонну, огонь не открывать ни при каких обстоятельствах. Оставив на посту 12–13 человек, он приказал подчиненным отойти на дальние позиции. Заняли оборону около блокпоста, стали ждать развития событий. Вдруг появились боевики. Его заместитель Миненко доложил, что оставленные на блокпосту бойцы захвачены и разоружены. Один из боевиков по имени Турпал сказал, что во избежание кровопролития надо сложить оружие. В противном случае захваченные заложники будут расстреляны.

Опасаясь гибели заложников (автобусы с ними находились в 5–6 метрах) и учитывая значительное численное превосходство бандитов, пришлось сложить оружие.

Потом Турпал сказал, что милиционеров выведут из расположения блокпоста в село Первомайское, где они будут находиться под охраной. При этом он предложил передать руководству, что если боевикам не дадут возможности проехать на территорию Чечни, то начиная с 19 часов они будут расстреливать по два милиционера через каждые 15 минут.

Обстоятельства захвата были озвучены в показаниях Семенова, Горбачева, Карпова, Колупаева. Это акты явного терроризма.

Другой сосед Радуева по скамье подсудимых в Кизляре – Алхазуров. Ему предъявлено обвинение в участии в устойчивой вооруженной банде и совершенных ею нападениях, а также незаконном приобретении, ношении, хранении и передаче оружия и боеприпасов. Вину свою в судебном заседании он признал частично: он, видите ли, тоже не бандит, он защитник своего народа.

Согласно его показаниям, 10 января 1996 года на митинге в станице Шелковская он узнал о событиях в городе Кизляре. Пошел в селение Первомайское для оказания – обратите внимание! – медицинской помощи боевикам Салмана Радуева. Он хотел воевать, защищать свободу и независимость чеченского народа. Но, удивительное дело, почему все происходило на территории Дагестана! Что, плохо с географией, или не знал, где границы?! Или путал пулеметную ленту с медицинским бинтом?!

…Когда он пришел, автобусы с боевиками Радуева и заложниками находились у селения Первомайское. В одном из автобусов боевики дали ему оружие – автомат АК-74 и два снаряженных магазина. В селение Первомайское он пришел добровольно, также добровольно получил оружие и боеприпасы. (Не медицинскую сумку с медикаментами, а автоматный подсумок с патронами.)

Исполняя приказ, он с 10 по 18 января охранял милиционеров сводного отряда УВД Новосибирской области. Оружие находилось при нем. На боевых позициях он не был и по российским военнослужащим не стрелял. Вместе с милиционерами-заложниками он участвовал в прорыве позиций российских войск и не знает, как остался жив.

Находясь в банде Радуева, он никого из числа заложников и военнослужащих не убивал. Во время прорыва нес на себе раненого и поэтому не стрелял. После прорыва оружие – автомат АК-74 и патроны вернул Долгуеву и больше участия в банде Радуева и других бандах не принимал.

Но вернемся к фактам. Кроме собственного признания, участие Алхазурова в банде засвидетельствовали и подтвердили другие собранные доказательства: видеозаписи и исследованные в суде протоколы их просмотра. На видеозаписи, сделанной в Первомайском, он находился среди боевиков банды Радуева и был вооружен автоматом Калашникова.

Не алиби для подсудимого его «скромная» роль в банде и утверждение о том, что он на боевых позициях не был и по военнослужащим не стрелял. В банде у каждого своя функция. Не всем же быть Радуевыми или Атгириевыми. Кому-то было поручено и заложников охранять. Но и это – тяжелое уголовное преступление.

Четвертому подсудимому – Гайсумову – предъявлено обвинение в участии в устойчивой вооруженной банде и совершенных ею нападениях, терроризме и незаконных действиях с оружием.

В ходе судебного заседания он показал, что в ноябре 1995 года узнал о наборе в вооруженные силы Чеченской Республики и добровольно решил в них вступить. В горном селе Аллерой записался в «Наурский батальон». В начале января 1996 года ему выдали оружие и, ничего не объясняя, вместе с другими доставили в село Новогрозненское. Оттуда – в Шелковскую.

8 января, как только стемнело, они выехали. Куда ехали, он не знал. Спустя какое-то время добрались до населенного пункта, где была слышна стрельба и взрывы. Они находились уже в Кизляре…

Там по приказу Радуева он вместе с другими боевиками поднимал больных и медперсонал из палат и других помещений на третий этаж. В числе боевиков охранял заложников. Затем спустился на первый этаж больницы, чтобы на случай штурма принять бой. Но сначала он узнал, что в больнице Исрапилов застрелил милиционера. Сам он видел, как один из боевиков произвел выстрел из гранатомета по БТРу, подъехавшему к зданию больницы. Иллюзий на мирный исход не было и не могло быть.

Следующим утром вместе с заложниками покинул Кизляр. В автобусе, в котором он ехал, находились две женщины-заложницы. В Первомайском он вместе с ними прятался в подвале дома. Во время прорыва был ранен и участия в бою не принимал. Ни в Кизляре, ни в Первомайском оружие не применял и никого не убивал. Такова краткая суть показаний Гайсумова. А что было на самом деле?

В суде он тщательно подбирал слова. Рассказывал, что почти как сестра милосердия выводил больных и медперсонал из палат, как «заботливо» охранял привезенных заложников.

Однако мы уже знали из показаний свидетелей и потерпевших, как сгоняли с больничных коек тяжелобольных, как кричали на рожениц, как били людей, как набивали ими коридоры и помещения больницы, как прятались за ними, превратив их в «живой щит», как устанавливали мины-ловушки…

Напомним и другое: в каком «батальоне» банды «служил» Гайсумов? По его собственному признанию – в Наурском. А этому бандитскому подразделению была, как известно, поставлена задача захватить территорию воинской части, уничтожить охрану, взять в плен как можно больше военнослужащих. Так что очень неискренен был Гайсумов, юлил и лукавил, говоря о своем скромном месте и неактивных действиях в банде. Кроме участия в бандформировании, он должен был ответить и за террористический акт, который банда осуществила в Кизляре. Гайсумов, как установлено, был одним из исполнителей этого преступления. Во время бандитского налета на Кизляр, захвата и удержания заложников Гайсумов был вооружен автоматом, имел при себе гранаты. Как видим, не с миртовой ветвью они шли на Кизляр…

В результате бандитского налета жителям Кизляра причинен значительный имущественный ущерб. До сих пор сказываются, как привыкли выражаться юристы, иные тяжкие последствия.

Я приведу лишь малую толику свидетельств. Потерпевший Алиев– житель города Кизляра: «Рано утром 9 января к нам ворвались вооруженные чеченцы-боевики и, угрожая оружием, приказали всем выходить из дома, а сами стали искать деньги, вещи и ценности. Боевики забрали все, что нашли ценного в доме».

Потерпевшая Бейрумова: «Мою квартиру обстреляли чеченские боевики и начался пожар. Огонь уничтожил все имущество».

Потерпевшая Бутаева – жительница села Кордоновка Кизлярского района. Утром 9 января она, муж и сестра поехали на своей машине в Кизляр на рынок. На перекрестке улиц Махачкалинской и Победы их обстреляли чеченские боевики. Муж был убит, а она ранена в живот, руку и ноги. После того как машина остановилась, к ней подошел вооруженный боевик в маске и приказал выходить. Она видела, как на их машину наехал КАМАЗ, управляемый боевиками…

О масштабах разрушений и имущественных потерях, помимо показаний очевидцев, можно судить по десятку томов уголовного дела. В них содержатся протоколы осмотра помещений, автомобилей, коммуникаций и другого имущества, разрушенных при нападении террористов. В деле собраны исследованные судом документы, подтверждающие стоимость нанесенного ущерба.

В ходе нападения банды Радуева на Кизляр многим гражданам были причинены различные телесные повреждения, которые относятся к тяжким последствиям терроризма. Например, Долбня Ирина. Ее боевики захватили в заложники и привели в больницу. От сильного волнения у нее произошел выкидыш на седьмом месяце беременности. Кто за это в ответе?

Дергачева– заведующая родильным домом Кизлярской больницы. Увидев, как в здание роддома ворвались вооруженные боевики, она испугалась, выпрыгнула в окно на улицу. При падении сломала ногу. Боевики стали стрелять в ее сторону из автоматов, захватили в заложники…

Нужны ли еще свидетельства преступлений? Их сотни, тысячи. Совокупность представленных доказательств дает основание утверждать об обоснованности предъявленного подсудимым обвинения. Но прежде чем перейти к юридической квалификации содеянного каждым подсудимым, необходимо отметить еще одно важное обстоятельство. Бандитской вылазкой Радуев якобы хотел привлечь внимание мировой общественности к тому, что происходит в Чеченской Республике. Допустимо ли такое? Это – лицемерное утверждение. Но и способ, который избрал Радуев и его подручные для привлечения внимания «мировой общественности», заслуживает того, чтобы на нем остановиться подробнее. И это – не заявления в средствах массовой информации, не обращения к международным организациям или к парламентам государств, это не голодовка, наконец, самого Радуева.

Это был бандитский налет, убийства, уничтожение имущества, надругательство над братским народом. (Хотя, повторяю, какие братья могут быть у бандитов?!)

Что отличает этот налет или, как его называет Радуев, акцию по привлечению внимания «мировой общественности» от террористической акции в сентябре 2001 года Усамы бен Ладена? Ничего!.. Терроризм остается терроризмом. Гибель, ранения, увечья людей – вот тяжкие последствия, которые служат квалифицирующими признаками совершенных подсудимыми преступлений. Они сродни извергам бен Ладена.

Теперь о самом процессе в Махачкале, о моей обвинительной речи. Я не буду рассказывать о тех чувствах, которые буквально обуревали меня. Это эмоции. Единственным же моим деловым компасом, жестким неукоснительным советником был и остается только свод законов Российской Федерации. Действия Радуева, сопряженные со сбором в декабре 1995 года вооруженных боевиков для нападения на Дагестан, последующим руководством ими в Кизляре и Первомайском, захватом и похищением сотрудников милиции Новосибирского и Пензенского УВД, а также руководством так называемой «армией Дудаева», в которую были вовлечены Дадашева и Таймасханова, я квалифицировал по ч. 1 ст. 209 УК Российской Федерации. Это – создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан, организации, а равно и руководство такой группой (бандой).

Почему предлагал квалификацию по статье нового Уголовного кодекса России, а не по статье 77-й УК РСФСР? (Ведь в 1995–1996 годах, когда Радуев создал свою банду, действовала именно эта статья.)

Во-первых, потому, что главарем банды он продолжал оставаться и в 1997 году, и вплоть до самого задержания. То есть после вступления в силу нового Уголовного кодекса. А статья 209-я содержит квалифицирующий признак – «руководство бандой».

Во-вторых, понятие «организация банды» как квалифицирующий признак в старом Уголовном законе и понятие «руководство бандой» – в новом, близки по своему смысловому, фактическому и, следовательно, правовому содержанию.

Действия Атгириева, Алхазурова, Гайсумова, входивших в состав банды и участвовавших в совершенных ею преступлениях, квалифицировались по ч. 2 ст. 209 Уголовного кодекса Российской Федерации. То есть участие в устойчивой вооруженной группе (банде) и совершаемых ею нападениях.

Сомнений в вооруженности банды, полагаю, ни у кого не было. Нет сомнений и в ее устойчивости. Об этом свидетельствовали продолжительность ее существования, конкретное распределение ролей и функций участников, планирование ее деятельности, долгосрочность и определенность целей. Использование бандитами военной терминологии, как я уже говорил, хотя и выглядело опереточно, но вместе с тем еще раз подтверждало устойчивость банды и ее насильственную направленность. Думаю, что вся эта аргументация важна не только для юристов и всех российских граждан, но и для широких кругов международной общественности, которая особенно после событий 11 сентября 2001 года по-иному стала смотреть на процессы, происходящие в Чечне.

Действия Радуева с оружием, поскольку они продолжались в составе бандитского формирования и в 1997 году (то есть и после вступления в силу нового УК), я квалифицировал по ч. 3 ст. 222 Уголовного кодекса Российской Федерации. Как незаконное приобретение, ношение, хранение, перевозка, передача оружия, боевых припасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, совершенные неоднократно организованной группой. А что говорит по этому вопросу сам Радуев? Что заявлял он на предварительном следствии? Поднимем документ.

Протокол допроса обвиняемого РадуеваС. Б.

Город Москва 14 июля 2000 года

Допрос начат в 11 часов 15 минут.

Допрос окончен в 13 часов 30 минут.

Вопрос: Желаете ли вы давать показания на сегодняшнем допросе без участия адвоката?

Ответ: Я согласен давать показания на данном допросе без услуг адвоката.

Вопрос: Где конкретно дислоцировались на территории Чеченской Республики подчиненные вам боевые подразделения, какова их численность, кто ими командовал?

Ответ: В период первой российско-чеченской войны мне подчинялось непосредственно подразделение Северо-Восточного фронта вооруженных сил Чеченской Республики. Главнокомандующим вооруженных сил до апреля 1996 года являлся Джохар Дудаев, затем с 1996 года по январь 1997 года – Яндарбиев, с января 1997 года по настоящее время Масхадов. Вооруженные силы Чеченской Республики насчитывают пять направлений: Северо-Западное направление (командующий Ваха Арсанов), Юго-Западное направление (командующий Гелаев Руслан), Центральное направление (командующий Шамиль Басаев), Юго-Восточное направление (командующий Х. Исрапилов, который погиб зимой 2000 года в боях за Грозный), Северо-Восточное направление, командование которым непосредственно осуществлял я.

В Северо-Восточное направление входила территория города Аргун, Ленинского района города Грозного, Гудермесский район (полностью), часть Ножаюртовского района и Шелковской район (полностью). Северо-Восточное направление было создано в октябре 1995 года, до этого был единый Восточный фронт. Все указанные фронты были созданы в целях отражения агрессии со стороны российских оккупационных войск. В состав моего направления входило две бригады, четыре полка и отдельных батальона, несколько отрядов ополчения. Общая численность подразделения вместе с ополчением составляла до 10 тыс. человек. Было несколько баз, расположенных в лесных массивах Ножаюртовокого района, в районе сел Гансол-Чу, Шуани и районе моего родового села Гордали, более подробно я не могу показать, где они находились, так как не помню места. В указанных районах непосредственно располагались учебно-тренировочные полигоны, склады вооружения, тыловые службы. Там проживали бойцы, обслуживавшие базы подразделений, комендантская служба, служба охраны. Личный состав постоянно находился на боевом задании, на период подготовки диверсионных операций проходили обучение, отдыхали. Жили в палатках, блиндажах. Командовал этим направлением непосредственно я, начальником штаба был полковник Джафаров Ваха. Главным штабом ВС Чечни командовал Масхадов. Эти базы были в период первой российско-чеченской войны. На данный момент от полигонов и баз ничего не осталось.

В период с августа 1996 года по 2000 год у меня был единый центральный штаб в городе Грозном, по адресу: площадь Революции дом 18/67. Это был многоэтажный дом, штаб размещался на первом этаже. На данное время от дома ничего не осталось, кроме руин, он полностью разрушен в результате штурма Грозного зимой 2000 года. Там же размещались боевые подразделения. Количество людей не регулировалось, так как все жили в своих квартирах, постоянно перемещались. Начальником штаба и моим первым заместителем был Ваха Джафаров. (Он погиб во время инцидента на телевидении в городе Грозном, в июне 1998 года. Ныне его семья проживает в селении Ведено.)

Это был непосредственно штаб Северо-Восточного направления «вооруженных сил Чеченской Республики». На том же этаже размещалось общество ветеранов Первомайского сражения. Некоторые условно называли организацию «армия генерала Дудаева», на самом деле у нас была такая организация, которая официально была зарегистрирована в министерстве юстиции Чеченской Республики как национально-освободительное движение «армии генерала Дудаева». Но все это было условно, на бумаге, определенных боевых подразделений, входящих в состав «армии генерала Дудаева», не было, так как эта организация была военно-политической, основной задачей была организация политической борьбы за независимость Чечни. В «армию генерала Дудаева» мог вступить любой патриот республики как индивидуальный член движения, иных структур в армии, в том числе боевых подразделений, не было. В состав «армии генерала Дудаева» и Северо-Восточного направления входили одни и те же люди, кроме того, в «армию генерала Дудаева» как в военно-политическую организацию входили как военные, так и гражданские лица. Несколько боевых подразделений, входящих в состав Северо-Восточного направления, располагались в селении Новые Гордали Гудермесского района, в здании незавершенного торгового комплекса в центре села. В указанном месте располагался комендантский батальон (300–400 человек), они следили за дисциплиной в подразделениях Северо-Восточного направления, охраняли объекты, военную технику. На вооружении у них состояло стрелковое оружие, пулеметы, гранатометы. Командиры менялись каждые три месяца, поэтому я не помню конкретно имен и фамилий. Финансировались они за счет средств штаба.

Еще одно подразделение располагалось в Ножаюртовском районе у селения Гансол-Чу, в лесном массиве. Там непосредственно дислоцировался горно-стрелковый полк численностью 700–800 человек. Основная задача была всегда находиться в боевой готовности, на случай отражения агрессии извне. Стрельбы проводили там же в лесных массивах, выезжали в ложбины, брали с собой мишени и стреляли, в определенное время принимали у бойцов зачеты по стрельбам. Финансировалось Северо-Восточное направление за счет централизованных средств правительства, из источников международных исламских фондов. Бойцам выплачивалась заработная плата по схеме, которую устанавливал штаб. Основные деньги выделялись на проведение митингов, транспорт, политические цели, на организацию жилищных условий, на обеспечение продовольствием, вносились пожертвования. Во второй российско-чеченской войне бойцы Северо-Восточного фронта принимали участие в боях за Грозный. Я участия не принимал, так как был на лечении, затем находился на послеоперационной реабилитации в горах Чечни. Бойцы Северо-Восточного направления, в том числе и я, участия во вторжении в августе 1999 года в Республику Дагестан не принимали.