Текст книги "Обвиняется терроризм"

Автор книги: Владимир Устинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Более последовательно решен вопрос соотношения в сфере противодействия экстремизму функций Межведомственной комиссии СБ по конституционной безопасности и Комиссии по противодействию политическому экстремизму при Президенте РФ.

Последняя – консультативный орган по аналогичным вопросам, что отражается, прежде всего, на ее составе и компетенции, характере принимаемых решений.

Третье направление – общая тактическая (в отличие от политической и стратегической) координация деятельности по борьбе с терроризмом, осуществляемая в соответствии с Законом о прокуратуре.

Такая координация осуществляется как в процессе расследования конкретных уголовных дел террористической направленности, так и в рамках надзорных функций прокуратуры – за исполнением правоохранительными органами уголовного и уголовно-процессуального законодательства в ходе предупреждения, выявления и пресечения террористической деятельности, а также за исполнением всеми исполнительными органами субъектов Федерации и органами местного самоуправления требований Федерального закона «О борьбе с терроризмом» и иных нормативных актов, регулирующих этот вопрос.

В ходе осуществления этих функций органами прокуратуры неоднократно указывалось на взаимосвязь между низкой раскрываемостью преступлений террористического характера и недостатком необходимой оперативной информации и обмена ею между заинтересованными ведомствами. Во многом по причине отсутствия единого статистического учета преступлений террористического характера затруднено ведение аналитической работы, изучение существующих проблем, отслеживание развивающихся процессов, а следовательно, и подготовка предложений по их блокированию.

И наконец, еще один уровень координации – разграничение полномочий и координация деятельности на уровне самих субъектов контртеррористической деятельности. Так, МВД и ФСБ России разработан приказ о разграничении компетенции органов Федеральной службы безопасности и органов внутренних дел Российской Федерации в сфере борьбы с терроризмом, которым определены объекты ответственности при проведении контртеррористических операций.

Как правило, многоаспектная система координации деятельности различных органов власти, участвующих в борьбе с терроризмом, повторяется и на региональном уровне.

Собственно региональная система ведомств, задействованных в сфере противодействия экстремизму и терроризму, была апробирована еще четыре года назад в Северо-Кавказском регионе, когда ряд федеральных ведомств создали здесь специальные региональные подразделения, чья компетенция распространялась на все субъекты Федерации, расположенные в регионе. Вспомним, что происходило это в условиях резкого обострения ситуации в регионе, особенно в Дагестане, а также кризиса доверия местного населения к республиканской власти.

В связи с этим силовые ведомства федерального уровня пришли к выводу о необходимости постоянного присутствия в регионе своих оперативных групп, управлений, представительств и штабов. И первой такой форпост на Северном Кавказе создала Генеральная прокуратура России, образовав специальное управление по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и национальных отношениях на Северном Кавказе. Одновременно была создана специальная межведомственная следственно-оперативная бригада (ее возглавил заместитель министра внутренних дел).

Как показало время, деятельность таких региональных структур была эффективна.

Одна из наиболее положительно зарекомендовавших себя форм взаимодействия в раскрытии преступлений – совместные межведомственные следственно-оперативные группы и оперативные штабы. Такая работа проводилась по совершенным терактам в республиках Дагестан, Северная Осетия-Алания, Карачаево-Черкессия, Ставропольском крае, Ростовской и Волгоградской областях, Москве. В ходе нее за преступления террористической направленности из числа объявленных в розыск только в 2000 году задержан 31 человек. Продолжается розыск 93 преступников. В основном это лица, участвовавшие в нападении на Цумадинский, Новолакский и Карамахинский районы Дагестана. Все они объявлены в федеральный и международный розыск.

Говоря о координации борьбы с терроризмом применительно к Северо-Кавказскому региону, особо следует отметить влияние на нее военной составляющей контртеррористической операции.

Напомню, что еще Постановлением Правительства РФ от 9 декабря 1994 года «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа» была создана специальная военно-милицейская система органов, на которую возложены соответствующие задачи. Однако необходимо признать обоснованность претензий по поводу нечеткого разграничения компетенции и несогласованности действий субъектов контртеррористической деятельности, а также фактического отсутствия единой функциональной системы таких субъектов в ходе первой чеченской кампании. Учтя прежние ошибки, руководство страны в ходе текущей операции по защите конституционного строя и восстановлению законности на территории Чечни последовательно определило порядок координации действия субъектов данной операции.

В частности, Президентом России была четко обозначена позиция о поэтапном выводе войсковой группировки из Чечни и переносе акцента на специальные адресные операции.

Вместе с тем ни совершенствование правовой базы, призванной обеспечить контроль над терроризмом, ни специальная подготовка органов, ответственных за осуществление противодействия угрозам терроризму, не смогут создать полноценную систему защиты государства и общества от террористических проявлений, если только государством не будет определена приоритетность соответствующей деятельности и на эти цели не будут выделены надлежащие средства. Эффективная система противодействия угрозам терроризма очевидно несовместима с остаточным принципом ее финансирования, что важно учитывать при разработке любых, самых совершенных контртеррористических стратегий.

Глава вторая
Кизлярский «котел»

Судебный процесс в Махачкале – эпилог кровавых трагедий

В предыдущей главе я сознательно уделил особое место правовым политическим и практическим вопросам борьбы с терроризмом, дал юридические оценки феномену внутригосударственного и международного терроризма, всех его видов, аспектов и оттенков с тем, чтобы, анализируя все то, что произошло в Кизляре и Первомайском, смогло бы стать словно наглядной Белой книгой, на страницах которой вскрывались бы истоки чеченской трагедии, терроризма и экстремизма, вылившихся в чудовищные кровавые преступления против человечности, против как военнослужащих России, так и мирных жителей Дагестана. С. Радуев и его подельники понесли заслуженное наказание. Вердикт вынесен на махачкалинском судебном процессе.

Итак, обо всем подробно, поэтапно, документально. На основе материалов следствия и суда в Махачкале.

…«Процесс в Махачкале над Салманом Радуевым и его тремя сообщниками – «звездный» час Генерального прокурора Российской Федерации Владимира Устинова, важнейшее дело всей его жизни и вообще самый «громкий» судебный процесс начавшегося так бурно и беспокойно XXI века…»

К таким формулировкам и оценкам я уже успел привыкнуть и отвечаю, что вообще в жизни не склонен к преувеличениям, не приветствую и не разжигаю ничье тщеславие, тем более свое собственное, считаю это человеческое качество – тщеславие – большим недостатком, помню знаменитый совет из литературной классики: «хвалу и клевету приемли равнодушно» и переношу суть этого афоризма на многочисленные характеристики и оценки моей практической, профессиональной и научной деятельности. Но скрывать не стану: процессу в Махачкале я отдал много сил, энергии, времени и знаний. Точнее, ровно столько, сколько потребовалось для успешного и логичного завершения суда. Суда, закончившегося не просто обвинением и вынесением справедливого приговора подсудимым, о которых речь пойдет ниже, но и осуждением всего явления в российской и международной жизни – терроризма, ставшего зеркальным отражением и выражением фашизма в его современной форме, облике и значении, фашизма, таящего в себе угрозу для дела мира и безопасности на Земле.

Суд над опасными чеченскими террористами стал еще одним убедительным доказательством принципиальности и непримиримости России в борьбе с внутренним и международным терроризмом, носящим особо тяжкий характер и по количеству жертв, и по жестокости, и по общественной нетерпимости.

Дело Радуева – это не простое уголовное дело, здесь нужно как можно шире смотреть на проблему: весь мир, все российские граждане должны еще раз убедиться, что мы боролись, боремся и будем бороться с терроризмом в любых его формах и проявлениях не только силой оружия, силами автоматов, но главное – силой Закона. Именно поэтому я выступал, и знаю, что был прав, прося суд о максимальной открытости при проведении процесса. Речь шла о тысячах свидетелей, о тысячах потерпевших, о воздании памяти всем погибшим, о материальном, моральном и психологическом уроне, нанесенном народу нашей страны конкретными фигурантами из бандформирований, конкретными боевиками в конкретном эпизоде, на конкретной территории Российской Федерации. Таким образом, обвинялся криминал. В преступлениях, за которые несли ответ подсудимые, не было и нет никакой политики, как это тщетно пытались представить на суде Радуев, Атгириев и K°, а также их сторонники в стране и за рубежом. На процессе юридически решался важный вопрос правовой оценки преступлений, совершенных в Кизляре, Первомайском, Пятигорске – повсюду на территории России, где предпринимали и предпринимают свои преступные вылазки террористы разных мастей и формаций. Наша стратегическая задача, а тактика заключалась в том, чтобы в ходе судебного расследования представить самые полные доказательства неопровержимой виновности подсудимых. Думаю, что поставленные задачи были выполнены.

…Я повторял и повторяю: в действиях Радуева и его банды никакой политики не было. Чем отличаются по своей сути действия Радуева от того теракта, который совершил 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, в США, Усама бен Ладен? Ничем! Это «обыкновенный» фашизм современности. В одной из его жесточайших варварских форм проявления. Каким бы «борцом» – «благородным и милосердным» – ни желал бы себя представить сам Салман Радуев – террорист № 2, солидаризировавшийся с террористом № 1 – бен Ладеном в условиях Чечни, России, на мировой арене, его подлинный облик убийцы, экстремиста, разжигавшего национальную рознь, вскрыт.

И если даже на одном поле этой новой непримиримой схватки с врагами России меня кто-то из журналистов неожиданно сравнил с Михаилом Илларионовичем Кутузовым, то я это воспринимаю с гордостью и офицерской честью. Для меня процесс в Махачкале – словно выстрел в «десятку».

До начала процесса бытовали разные мнения о возможной продолжительности суда. Одни склонялись к точке зрения, что процесс обязательно затянется, если будут заслушаны все свидетели (их более трех тысяч) и тысячи потерпевших. Другие вообще желали любыми способами сорвать подготовку и ход процесса в Махачкале. Вышло так, как планировалось: первое заседание суда состоялось 15 ноября 2001 года, а последнее – 25 декабря 2001 года, когда председательствовавший судья Б. М. Унжолов от имени Российской Федерации зачитал приговор подсудимым. Замечу, что перед началом процесса (дело состояло из 129 томов) даже судья Унжолов предсказывал, что суд продлится не менее двух месяцев. А как подметил московский корреспондент итальянской газеты «Коррьере делла сера», заседания шли столь уверенно, что весь процесс, следуя, будто локомотив по верному пути, уложился почти точно к Рождеству Христову (католическому). Участники заседаний работали без выходных, предоставляя время для отдыха лишь обвиняемым.

Без накладок и протокольно-юридических проблем прошли дни подготовительной части процесса. Все поступившие ходатайства со стороны защиты обвиняемых были неукоснительно рассмотрены, выдержаны все требования процессуального закона. В частности, были дополнительно допущены два защитника обвиняемых. Со стороны обвинения никаких ходатайств заявлено не было.

Конечно, не все потерпевшие смогли принять участие в суде. Подавляющее большинство из них – более двух тысяч – сделали письменные заявления о том, что не прибудут на процесс, поскольку для многих из них – это мучительное напоминание о страшном, о пережитом; это, возможно, новая психологическая травма и боль. С точки зрения закона, такое неучастие в процессе вполне допустимо. Буду откровенным: была и другая причина. Многие не пришли на заседания из-за того, что желали услышать от суда лишь один вариант приговора – смертная казнь за все совершенные преступления. Но они сознавали, что в связи с мораторием на применение смертной казни на территории Российской Федерации такого даже гипотетического предложения прокурор внести не мог.

В речи на процессе я подчеркнул, что дагестанский народ уже вынес свой приговор Радуеву и другим бандитам, и этот приговор однозначный – он не совместим с жизнью этих людей.

Вместе с тем сила Закона российского позволила и мне, и суду вынести лишь один приговор – пожизненное заключение. И здесь не надо, как говорится, осуждать или не осуждать нас – ни меня, ни суд. Мы действовали, действуем и будем действовать строго в рамках Закона. Если мы будем выходить за рамки Закона, тогда мы уподобимся Радуеву и ему подобным. А нам и всем правоохранительным органам удалось посадить на скамью подсудимых столь махровых террористов. Главный вывод таков: сколько веревочке ни виться, все равно будет конец. И это должно быть предостережением другим террористам, руководителям бандформирований. Конец у них будет тяжелый.

Хочу сразу выделить и другое: обозначилась важная позитивная тенденция, она четко проявилась на суде. Террористам не удалось ничего сделать, чтобы разделить русских и дагестанцев. Этого они не добились ни во время кизлярских событий, ни на суде, ни после процесса, ни теперь, когда в Чечне шаг за шагом, пока еще медленно, но уже целенаправленно и ощутимо, стабилизируется и нормализуется жизнь. Но еще так многое предстоит сделать. Впрочем, вся жизнь – впереди… Но пока о том, что достигнуто.

Очень важный камень юридической практики и судопроизводства в отношении террористов Радуева и K° был заложен на процессе в Махачкале. Большие разногласия в печати и в юридических кругах возникли из-за того, стоило ли Генеральному прокурору России самолично поддерживать обвинение по делу Салмана Радуева и K°. Сорок лет Генеральные прокуроры СССР и России не занимали место за столом обвинения. Эта роль отводилась только рядовым прокурорским работникам. И вот по делу террориста № 2 обвинение поддерживал прокурор № 1. Считаю, что такое решение было вполне обоснованным, сделано точно и своевременно. И не следовало ставить «противовесы». Считаю правомерным сравнить нынешнюю обстановку в России и мире с временами после Второй мировой войны, эпохой Нюрнбергского и Токийского процессов, с временем суда над Пауэрсом в 1961 году.

Думается, все логично и закономерно, учитывая современное положение и приоритеты в борьбе за интересы России.

Участие в судебном процессе в Махачкале обвинителя № 1 – это веление времени, требование целой эпохи. Это было настоятельно необходимо. И не потому, что задумывался некий спектакль, показательное шоу для российского и международного общественного мнения, а потому, что под обвинением находился один из самых известных террористов, чьи действия приобрели в свете последних событий, скажу без преувеличения, общепланетарный характер и самую широкую известность в мире до событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке.

Но была и другая немаловажная причина. Сорок лет назад был суд над военным преступником, летчиком-шпионом, совершившим свой полет в разгар «холодной войны», и гособвинителем выступал Роман Андреевич Руденко. Тогда Москве надо было действительно и показать свою военную силу, и продемонстрировать юридическую справедливость, умение отстаивать свой суверенитет и территориальную целостность. А здесь? В нынешнем случае обвинялся терроризм – варварский и циничный, приведший к гибели мирных жителей.

Казалось бы, сам факт пленения Салмана Радуева не вызвал особого резонанса в мире – арест как арест, не более. Можно было бы «посудачить» в прессе, да и то – не сенсационный повод. Но вот суд над террористом – как прямое следствие событий 11 сентября 2001 года в США и захвата кизлярской больницы, привлек всеобщее внимание, заставил мир посмотреть на события в Чечне несколько другим, более объективным и разумным взглядом. Четко обозначилась значимость общественных последствий криминальных преступлений банды Радуева, необходимость совершения правосудия с присущими ему процедурами и гарантиями. (Все по процессуальному протоколу и юридическому порядку.) В этих условиях роль государственного обвинителя высшего ранга приобретала особо важное, принципиальное значение. При этом следовало особо показать миру те стороны преступлений чеченских террористов, которые так упорно скрывала или сознательно переиначивала западная печать.

Повторю важное: наша страна одной из первых приняла на себя удар современного терроризма (и это первым зафиксировал и подчеркнул, выступая в Вашингтоне, Президент России Владимир Путин). Мы боролись с терроризмом, внутренним и международным, только своими силами. Сегодня образовалась широкая коалиция стран, готовая противостоять этой угрозе. Причем эта коалиция не ведет борьбу ни с одним государством и ни с одним народом. Для нее не существует никаких врагов, кроме террористов.

И эти позиции проявились во время предварительного следственного процесса, судебных заседаний в Махачкале, при подготовке и вынесении окончательного приговора. Конечно, мы очень тщательно готовились к процессу, понимали, какие ставки делали подсудимые и их сторонники далеко за пределами Чечни, Дагестана – России в целом. И мы пришли к процессу во всеоружии, твердо отдавая себе отчет в том, что требует от нас закон, время, Отечество, интересы международного мира. Мы юридически определили и место Радуева, расценивая его по «заслугам», – как закоренелого и оголтелого преступника, матерого опытного главаря бандформирований, одного из тех, кто под разными псевдонимами действует не только в Чечне, на Среднем и Ближнем Востоке, но и в Европе, Америке, в самых разных регионах мира. «Радуевы», как и «Дудаевы», «Басаевы», «Хаттабы» и K°, и «бен Ладены» становятся именем нарицательным, превратились в криминальный террористический феномен, характеризующий конец XX – начало XXI века. Террор на Северном Кавказе и террористические вылазки Аль-Каиды в США, война в Афганистане, вооруженные шайки наркодельцов в Колумбии, бандитские операции на Филиппинах, в малайзийских водах, кровавые преступления «красных бригад» в Италии и т. д. – все это, в конечном счете, одна преступная связка. В десятках стран мира живут и действуют мини– и макроаналоги «генералов армии Дудаева», и успешно бороться с ними международное сообщество может только сообща, объединяя и координируя все свои усилия.

Кто такие террористы? Они внешне выглядят по-разному, уровень подготовки и культуры у них тоже может быть самый различный. Среди них и люди с примитивным начальным образованием и имеющие университетский диплом. Но это-то и еще опаснее, ибо криминальные отморозки уже не удовлетворяются применением простых методов уничтожения людей – стрелкового оружия, гранатометов и мощной взрывчатки, ныне они тянутся к технологическому – бактериальному, химическому и ядерному оружию. И для борьбы с таким терроризмом необходима выработка и принятие мировым сообществом всеобъемлющей концепции, программы единых действий правоохранительных, полицейских и судебных органов, таможенных, финансовых и специальных служб, вплоть до армейских подразделений, ВВС и ВМС, координации информационной политики, обмен банками данных (включая и раскрытие личных финансовых счетов) террористов и их подельников.

О Радуеве мы знали буквально все задолго до процесса. Салман Радуев родился 13 февраля 1967 года в Гудермесе. Там же учился в средней школе № 4, которую закончил с отличием. В марте 1985 года устроился работать штукатуром в строительную организацию местного Горторга. Отсюда он был призван в Советскую Армию. Служил водителем, рос по общественной линии, был секретарем комсомольской организации воинской части. После демобилизации в 1987 году был выдвинут на пост освобожденного секретаря комитета комсомола СПТУ № 24 Гудермеса. Вступил в КПСС, и в ноябре 1988 года стал инструктором обкома ВЛКСМ Чечено-Ингушской АССР, затем директором Гудермесского центра добровольного трудового объединения. Одновременно учился на заочном отделении Ростовского института народного хозяйства. Будущая специальность – планирование промышленности. После распада СССР и провозглашения так называемой независимости Чечни, пользуясь родственными связями (он был женат на племяннице генерала Дудаева), стал префектом Гудермеса.

Тогда же он создал отряд «Президентские береты», чьи «бойцы» занимались «наведением чистоты и порядка на железных дорогах» – точнее, «чистили», совершали грабежи пассажирских и товарных составов. Затем из числа наиболее доверенных «гвардейцев» он сформировал элитный батальон «Борз» («Волк»), который явился основой так называемой «армии генерала Дудаева». В ней сам Салман Радуев стал командующим и бригадным генералом. В этой должности и звании (впрочем, его еще называли и «полковником» при Дудаеве) Радуев совершил налет на Кизляр и село Первомайское и к своим «старым» регалиям добавил еще один «ранг»: он стал называться в России «террористом номер два». Федеральные власти объявили о его розыске, шесть раз сообщали о его гибели, сам он пережил несколько покушений, но оставался жив, хотя голова его и была «собрана по частям». В 1998 году Радуев ушел в оппозицию Масхадову, считая, что только он может нести знамя «независимой Чечни». (Чтобы у читателя не сложилось впечатления об «однобокости», об одностороннем прокурорском суждении, создании априори негативного облика «злодея-террориста», здесь и далее я буду приводить стенограммы и протоколы допросов Радуева, его ответы на предварительном следствии.) Начну с того, что и как он рассказывал о самом себе.

Протокол допроса обвиняемого

Город Москва 16 марта 2000 года

Следователь по особо важным делам Следственного управления ФСБ России подполковник юстиции Л. В. Баранов, с участием защитника – адвоката юридической консультации «Вердикт» гор. Москвы Нечепуренко Павла Яковлевича, в своем служебном кабинете, с соблюдением требований ст. ст. 17, 46, 150–152 УПК РСФСР произвел допрос обвиняемого

Радуева Салмана Бетыровича, 13 февраля 1967 года рождения, уроженца г. Гудермеса ЧИ АССР, чеченца, гражданина Российской Федерации, с высшим образованием, в 1992 году окончившего Гудермесский филиал Махачкалинского института управления бизнеса и права, по специальности экономиста, «командующего Северо-Восточным фронтом вооруженных сил ЧРИ», женатого, имеющего на иждивении двух сыновей, проживающего по адресу: Чеченская Республика, г. Гудермес, ул. Пархоменко, дом 42, ранее не судимого.

Мне разъяснено, что согласно ч. 1 ст. 51 Конституции Российской Федерации никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников.

(Радуев С. Б.)

Русским языком владею в совершенстве, как устной, так и письменной речью. В услугах переводчика не нуждаюсь. Желаю давать показания на русском языке.

(Радуев С. Б.)

Допрос начат в 11 часов 40 минут. Допрос окончен в 14 часов 30 минут.

Вопрос: Вам объявляется, что уголовное дело в отношении вас передано для дальнейшего расследования в Следственное управление ФСБ России и принято к производству следователем по особо важным делам Следственного управления ФСБ России подполковником юстиции Барановым Леонидом Васильевичем. Имеются ли у вас основания для отвода указанного следователя?

Ответ: Никаких оснований для отвода следователя по особо важным делам подполковника юстиции Баранова Леонида Васильевича у меня нет. Отвода я не заявляю.

Вопрос: Вам представляется приглашенный вашими родственниками для участия на предварительном следствии и судебном разбирательстве по настоящему уголовному делу в качестве вашего защитника адвокат юридической консультации «Вердикт» Нечепуренко Павел Яковлевич. Имеются ли у вас основания для отвода указанного выше защитника?

Ответ: Отвода защитнику Нечепуренко Павлу Яковлевичу я не заявляю, оснований для отвода у меня не имеется. Я согласен, чтобы он защищал мои интересы в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства по настоящему уголовному делу.

На поставленные следователем вопросы обвиняемый Радуев С.Б. показал следующее (эту информацию мы уже знаем, но приведем ее еще раз в версии, записанной следователем Барановым и заверенной самим Радуевым. – Авт.):

Родился я 13 февраля 1967 года в городе Гудермесе в семье рабочих. Отец – Радуев Бетыр, 1937 года рождения, работал начальником строительного участка Горторга г. Гудермеса. Мать – Радуева (Абуезидова) Умисат, 1940 года рождения, работала там же, где и отец. В настоящее время они на пенсии и проживают по адресу: город Гудермес, улица Пархоменко, дом 42. В нашей семье было 9 детей. У меня один брат – Сулейман, 1965 года рождения, и семеро сестер: Малика, 1961 года рождения; Яхита, 1963 года рождения; Йисита, 1969 года рождения; Айна, 1970 года рождения; Аминат, 1974 года рождения и две близняшки – Залила и Зульфия, 1978 года рождения. Яхита погибла в 1996 году во время артобстрела. Остальные мои братья и сестры в настоящее время живы и проживают со своими семьями.

С 1974 по 1984 годы я учился в средней школе № 4 города Гудермеса, после окончания которой поступил на работу в Гудермесский горторг, где работал строителем в бригаде своего отца. В период с 1985 по 1987 годы проходил срочную службу в артиллерийской бригаде (в/ч 22313), которая дислоцировалась в городе Лепель Витебской области. Уволился я с должности старшины роты материального обеспечения.

Во время срочной службы вступил в ряды Коммунистической партии Советского Союза. После увольнения занимался коммерческой деятельностью в фирме «БТ», которая экспортировала цемент за границу, в основном в Болгарию. В 1988, находясь в Болгарии, окончил Высшую академическую школу менеджеров в городе Варна.

В 1989 году вернулся домой и продолжал работать в упомянутой выше фирме. В 1990 году три месяца работал в Чечено-Ингушском обкоме ВЛКСМ инструктором Центра общественного призыва молодежи в отделе работы с сельской молодежью. После одного из моих выступлений на пленуме обкома ВЛКСМ, которое не понравилось руководству, меня попросили уволиться по собственному желанию. После увольнения я опять уехал в Болгарию, где продолжал свою коммерческую деятельность.

В начале 1991 года вернулся в Чечню и в марте месяце был избран депутатом Городского Совета города Гудермеса. Работал в аппарате горсовета до ноября 1991 года.

В ноябре 1991 года к власти в Республике пришел генерал Джохар Дудаев, который распустил все городские Советы. В декабре 1991 года я был назначен Д. Дудаевым префектом Гудермесского района и являлся им до 1994 года.

В 1993 году женился на Ахмиевой Лидии Бекмурзаевне, 1968 года рождения. Она является родной племянницей Джохара Дудаева, то есть дочерью его сестры – Дудаевой Эльбики. У нас двое детей: Ахмед, 1996 года рождения, и Мухамед, 1997 года рождения.

После начала боевых действий в 1994 году я был назначен Д. Дудаевым представителем главнокомандующего вооруженных сил Чечни в восточной зоне обороны. В апреле 1995 года был назначен руководителем военной администрации президента ЧРИ. В октябре 1996 года я был назначен командующим Северо-Восточным фронтом.

3 марта 1996 года я был вызван в резиденцию Джохара Дудаева, которая располагалась в селении Гойты Урус-Мартановского района. По пути следования наша автомашина попала в засаду, организованную спецслужбами России. В ходе обстрела я получил ранение в область лица. Пуля попала в правую сторону носа и вылетела около левого уха. Когда меня доставили в больницу г. Урус-Мартана, я был в состоянии клинической смерти. В больнице мне сделали первичную операцию, а дальнейшее лечение я проходил в Германии, где-то недалеко от г. Мюнхена. Точный адрес назвать затрудняюсь. Всего в разное время мне было сделано восемь операций. После этого ранения я потерял левый глаз и периодически испытываю головные боли, так как получил тяжелую черепную травму. Однако я нахожусь в здравом уме, отдаю полный отчет своим действиям и все хорошо помню.

21 апреля 1996 года был убит генерал Д. Дудаев. В июне того же года из бойцов его гвардии и подразделений резерва была создана «армия генерала Дудаева». В июле 1996 года я вернулся на территорию Чечни и был избран главнокомандующим этой армии. «Армия генерала Дудаева» насчитывала до 10 тысяч человек. Это был полнокровный военный механизм, в который входили две бригады численностью примерно по 500 человек, пять полков примерно такой же численностью и 10–15 батальонов по 300 человек каждый, а также отряды ополчения, как резерв главнокомандующего. Более подробно по этому вопросу я покажу в ходе следующих допросов.

Вопрос: Покажите, при каких обстоятельствах вас задержали в поселке Новогрозненский Гудермесского района 12 марта 2000 года?

Ответ: Дело в том, что помимо должности главнокомандующего «армии генерала Дудаева» я являлся председателем общественно-политической организации «Общенациональный конгресс чеченского народа». Моим помощником в деятельности этой организации является Яхьяев Лом-Али. Мне необходимо было с ним встретиться и решить текущие вопросы деятельности Конгресса. Через нарочного я сообщил ему об этом и попросил определить место встречи через Тутаеву Тамару, которая в мою бытность префекта г. Гудермеса работала в администрации города. В доме, где меня задержали, проживала семья родной сестры Тамары, имя которой я не знаю. Кроме того, также через нарочного я вызвал на встречу своего родственника – Муситова Шамиля. Он должен был помогать Лом-Али в решении общественных проблем. Прибыл в пос. Новогрозненский я вечером 11 марта. Тогда же туда приехали Лом-Али и Шамиль.