Текст книги "Обвиняется терроризм"

Автор книги: Владимир Устинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Со стороны властей Дагестана переговоры вели представители правительства и парламента этой республики. В настоящее время я затрудняюсь вспомнить имена и фамилии лиц, которые участвовали в переговорном процессе с дагестанской стороны. Помню только, что сами переговоры шли очень тяжело. От меня требовали освободить всех заложников и со всеми боевиками покинуть Кизляр. Я соглашался, но требовал гарантий нашей безопасности при прохождении по территории Дагестана, например, чтобы нас сопровождало в качестве заложника первое лицо этой республики. В конце концов, мы пришли к соглашению, согласно которому власти Дагестана предоставляют нам письменные гарантии безопасности, подписанные председателем Госсовета РД Магомедовым, автотранспорт, а также 10 руководителей республики для сопровождения до конечного пункта в Чечне. Мы, в свою очередь, обязались разминировать здание больницы, отпустить из больницы всех заложников и покинуть город.

Сначала выезд был назначен на вечер 9 января, но затем по каким-то причинам по вине федеральной стороны перенесен на утро 10 января 1996 года.

Вопрос: Покажите, в каких условиях содержались заложники, захваченные боевиками в ходе проведения операции по захвату Кизляра?

Ответ: Насколько мне известно, они содержались в нормальных условиях. Во всяком случае, так мне докладывал Нунаев, в функции которого, как военного коменданта, входило решение всех вопросов, связанных с содержанием и питанием заложников.

Вопрос: Покажите, при каких обстоятельствах боевиками были убиты три сотрудника милиции, охранявших здание больницы 9 января 1996 года?

Ответ: По этому вопросу ничего показать не могу, так как мне никто не докладывал, что при захвате больницы были убиты милиционеры.

Протокол допроса мной прочитан лично. С моих слов записано правильно. Дополнений и поправок не имею.

(Радуев С. Б.)

Защитник: (Нечепуренко П. Я.)

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России подполковник юстиции Л. В. Баранов

И еще такой момент. Радуев всегда говорил, что при выезде из Кизляра брать заложников, кроме руководителей Дагестана, не планировалось. О том, что заложников все-таки взяли, он узнал уже в автобусе. Решение было принято без него. Он якобы вновь ни при чем. Между тем это утверждение опровергается видеозаписью, на которой Радуев запечатлен еще в больнице. Из звукозаписи следует, что он говорит: «Кроме десяти представителей дагестанского правительства, решено взять с собой и часть заложников…» И взяли. Многих. Всех, кто попадал под руку. Вернее, под дуло автомата. 160 человек.

Обстоятельства нападения на Кизляр и удержания бандой заложников полностью подтверждаются показаниями участников захвата. Они, в отличие от своего главаря, все знали и все заявили, что выполняли приказ Радуева захватить заложников и водворить их в больницу. Исмаилов и Такалашев, например, показали, что участвовали в захвате милиционеров Новосибирского УВД на блокпосту у села Первомайское.

На мой взгляд, у суда было более чем достаточно доказательств насильственного удержания заложников в Первомайском. В подтверждение этому вот что заявил житель Кизляра потерпевший Магомедов: «9 января захвачен боевиками и до утра следующего дня находился в больнице.

…В 6 часов утра 10 января вместе с пятью другими заложниками поехал в Первомайское, и там видел, как на блокпосту разоружили милиционеров.

В этом селе заложников разместили группами по разным домам. Захваченных на блокпосту милиционеров боевики держали отдельно. С 11 по 15 января ночью их выводили рыть окопы».

Такие же показания дали Цымпаев, Алисултанов, Иванов и другие.

Радуев не признал своей вины в совершении злодеяний в отношении сотрудников милиции Новосибирского УВД и в хищении у них оружия. Между тем на следствии он показал, что когда колонна въехала в Первомайское, замыкающее ее подразделение Атгириева вошло на блокпост и разоружило новосибирцев. Разоружение прошло без «эксцессов». Первоначально все изъятое оружие милиционеров было складировано в одном из находившихся на блокпосту вагончиков… Но что означает изъятие оружия у представителей власти? Ответ один – уголовное преступление. Вернемся вновь к протоколам допросов на предварительном следствии, к показаниям С. Б. Радуева.

ПРОТОКОЛ допроса обвиняемого Радуева С. Б.

Город Москва 22 мая 2000 года

Допрос начат в 12 часов 50 минут.

Допрос окончен в 14 часов 10 минут.

Вопрос: Покажите, каким образом был выработан маршрут движения боевиков с заложниками из Кизляра в Новогрозненское?

Ответ: В ходе переговоров с представителями властей Дагестана вопрос о маршруте выдвижения нашего отряда из Кизляра возник одним из первых. По моему указанию с нашей стороны переговоры по этому вопросу вели Нунаев Лом-Али и Долгуев Хасан, которые, как я уже ранее показывал, хорошо знали граничащие с Чечней западные районы Дагестана. Согласно их докладам, мне известно, что дагестанская сторона предлагала маршрут движения через станицы Бороздиновская, Каргалинская и т. д., то есть тот путь, по которому мы прибыли в Кизляр. Свою позицию они мотивировали тем, что уже через несколько километров мы будем находиться в Ичкерии. Нас этот вариант не устраивал, так как в Шелковском районе, по территории которого нам предлагали передвигаться, мы не имели сильной социальной опоры среди населения. А это обстоятельство облегчило бы федеральным силам проведение против нас специальной операции по освобождению заложников.

Нунаев и Долгуев, в свою очередь, предлагали маршрут движения в Новогрозненское через город Хасавюрт или через населенные пункты Новолакское и Зандак, так как там проживало много наших сторонников, что значительно облегчило бы передвижение отряда. Представители дагестанской стороны выступили категорически против этого, боясь, что в пути к нам присоединятся вооруженные чеченцы-аккинцы, и могут произойти «эксцессы» с российскими войсками.

В конце концов, был выработан компромиссный вариант – через село Первомайское на Новогрозненское. Когда Нунаев и Долгуев доложили мне об этом маршруте, я согласился, так как они заверили, что он для нас вполне приемлем.

…Как я уже показывал, выезд нашего отряда, согласно договоренности с дагестанской стороной, должен был состояться вечером 9 января 1996 года. Однако по вине федеральной стороны был перенесен на утро 10 января.

Примерно в 5 часов 30 минут 10 января к зданию больницы прибыла колонна автотранспорта. Если мне не изменяет память, в нее входили примерно 10 автобусов и грузовой автомобиль марки «КАМАЗ», в который мы планировали загрузить имевшееся в нашем распоряжении оружие и боеприпасы. Сопровождали колонну 10 представителей властей Дагестана во главе с первым заместителем министра внутренних дел этой республики Беевым, имя и отчество которого не помню. Среди них были министр по делам национальностей правительства Дагестана Гусаев Магомедсалис, министр финансов Дагестана Гамидов Гамид, заместитель Председателя Народного собрания Дагестана Алиев Абакар, депутат Народного собрания РД Чергисбиев – чеченец по национальности, а также ряд других членов правительства, депутатов и представителей администрации Хасавюртовского района, фамилии которых в настоящее время вспомнить затрудняюсь. Они предоставили мне письменный документ, подписанный Председателем Госсовета РД Магомедовым. Он гарантировал нам беспрепятственный проезд не только по территории Дагестана, но и до поселка Новогрозненский включительно.

После этого началась погрузка боевиков вместе с убитыми и ранеными, а также вооружения на предоставленный автотранспорт. Руководили погрузкой по моему указанию Нунаев и Долгуев. Примерно через час-полтора они мне доложили о готовности к выезду. Я вместе с Исрапиловым последним покинул здание больницы и сел в один из автобусов. В нем уже находились бойцы нашего отряда, представители властей Дагестана, а также заложники из больницы, точное число которых я в настоящее время вспомнить затрудняюсь.

Я по-чеченски спросил у Долгуева, почему взяли заложников, ведь это противоречило достигнутой с дагестанцами договоренности. По его словам, это было необходимо для большей нашей безопасности в пути следования, так как он поместил их в каждый автобус, рассадив на сиденья у окна, а также якобы этот вопрос согласован с представителями Дагестана. Я посчитал его доводы разумными и согласился с принятым решением. Скорее всего, последнее заявление Долгуева не соответствовало действительности, так как после того, как колонна двинулась, представители властей Дагестана, кто конкретно сейчас не помню, предъявили мне претензии в связи с невыполнением этого пункта соглашения.

Вопрос: Вы лично, узнав о взятии заложников из больницы, уточняли этот вопрос у представителей дагестанской стороны?

Ответ: Нет, с этим вопросом я к дагестанцам не обращался. Но, хочу особо отметить, никто из представителей властей Дагестана не предъявил мне по этому поводу ультиматума во время погрузки. Как мне показалось, они хотели поскорее увезти нас с территории города, поэтому в тот момент не стали заострять на этом внимания. Уже в пути следования кто-то из них задал вопрос, почему я не выполнил условия соглашения и взял заложников из больницы. Я ответил, что сделал это для большей безопасности не только нас, боевиков, но и их самих, напомнив, как в 1993 году был расстрелян Белый дом, в котором находились депутаты Верховного Совета России. При этом пообещал отпустить всех заложников, как только мы приедем в Чечню. Мой ответ их удовлетворил.

…Таким образом, колонна с боевиками и заложниками отъехала от больницы примерно в 7 часов утра 10 января 1996 года. Ее движением по рации руководил первый заместитель министра внутренних дел Республики Дагестан Беев, который в автобусе сидел рядом со мной.

Когда мы выехали из Кизляра, то увидели, что параллельно дороге, по которой двигалась наша колонна, расположено большое количество боевой техники федеральных сил: танки, самоходные установки, бронетранспортеры и т. д. Стволы орудий были направлены на нас, но стрельба не открывалась. В небе постоянно кружили вертолеты Вооруженных сил Российской Федерации. В настоящее время я затрудняюсь точно по карте показать маршрут нашего движения, так как не участвовал в его разработке и сейчас уже не помню, какие населенные пункты проезжала наша колонна. Могу только с полной уверенностью утверждать, что ехали мы на небольшой скорости, примерно 35–40 километров в час, по территории Дагестана вдоль административной границы с Чечней.

В пути следования мы неоднократно приостанавливали движение. Дело в том, что при выезде из Кизляра застрял один из автобусов с боевиками и заложниками, и я дал команду временно остановиться. Несколько раз нас под различными предлогами останавливали представители федеральных сил, однако после их переговоров с Беевым мы продолжали путь. Хочу отметить, что наши рации были настроены на частоту, на которой работал Беев, поэтому мы полностью контролировали ситуацию.

Примерно в 11 часов, более точно время вспомнить затрудняюсь, мы проехали блокпост федеральных сил, расположенный около села Первомайского, и направились на территорию Чечни. Нам оставалось только пересечь мост через реку Терек, находящийся прямо на административной границе между Дагестаном и Чечней. Но в это время по рации было получено сообщение, что мост взорван. Колонна по распоряжению Беева остановилась, и он дал команду сопровождавшей нас милицейской автомашине проверить эту информацию. Указанная автомашина двинулась, но, не проехав и 10–15 метров, была обстреляна ракетами с вертолета. Стало ясно, что ситуация выходит из-под контроля. Тогда Беев дал команду вернуть колонну в село Первомайское. Мне точно известно, что именно Беев дал эту команду, так как я постоянно находился при нем и лично присутствовал при этом. После того, как вся колонна въехала в село, замыкавшее ее подразделение Атгириева Турпала вошло на блокпост и разоружило находящихся там бойцов Новосибирского ОМОНа…

Первоначально все изъятое вооружение милиционеров было складировано в одном из находящихся на блокпосту вагончиках. Это решение было мной принято не случайно. Дело в том, что в тот момент, то есть 10 января 1996 года, я еще надеялся на предоставление нам федеральной стороной «коридора» для выхода на территорию Чечни. В качестве одного из условий в ходе переговоров я планировал использовать возвращение изъятого у омоновцев вооружения в целости и сохранности. Однако, когда к концу дня стало ясно, что российские военные намерены силой освободить захваченных нами в Кизляре заложников, а сами переговоры используют только с целью выиграть время для подготовки к штурму, я приказал распределить изъятое вооружение между подразделениями нашего отряда, а бойцов новосибирского ОМОНа взять в заложники. Помимо них в заложники были взяты также водители автотранспортных средств, на которых мы приехали в Первомайское.

Беев не оставлял попыток продолжения движения колонны на территорию Чечни, постоянно связываясь по рации с представителями федеральных сил и руководством Дагестана. По его словам, для решения создавшейся критической ситуации к нам выехал сам Председатель Госсовета этой республики Магомедов. Однако когда я увидел, что в непосредственной близости от нас с вертолетов высаживается десант российских войск, то понял, что огневого соприкосновения избежать не удастся. Поэтому мной была дана команда занять оборону как на самом блокпосту, так и в близлежащих жилых домах села.

Все захваченные нами заложники были распределены в жилых домах села Первомайского и охранялись боевиками. Помимо них в домах никто не находился, так как жители села покинули его еще до того, как мы в него вошли. Что касается добровольных заложников из числа представителей властей Дагестана, то всех их я отпустил для ведения переговоров с командованием федеральных сил. Хочу отметить, что это было именно мое решение, так как остальные полевые командиры, в том числе и Исрапилов, выступали категорически против этого.

На предоставленной мне копии карты я указал примерный маршрут движения нашего отряда с заложниками из города Кизляра до села Первомайское 10 января 1996 года. Ее я прошу приобщить к настоящему протоколу допроса.

Протокол допроса мной прочитан лично. С моих слов записано правильно. Дополнений и поправок не имею.

(Радуев С. Б.)

Защитник: (Нечепуренко П. Я.)

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России подполковник юстиции Л. В. Баранов

Комментарий. Смотрите, какое «джентльменство»: Радуев сам, без согласия сообщников, добровольно отпустил заложников, искал подходы к переговорам с федералами. Далее. Он (Радуев) планировал использовать предложение о возвращении изъятого у милиционеров вооружения в качестве одного из условий выхода из окружения. Однако к концу дня он приказал распределить изъятое вооружение между подразделениями своего отряда, а новосибирцев взять в заложники. (Подчеркиваю: именно в заложники.)

Отказываясь от своих прежних показаний, Радуев, видимо, забыл, что к уголовному делу приобщена видеокассета. На ней записано его выступление в Первомайском. Там он говорил, что им разоружен блокпост, захвачено много оружия и целый склад боеприпасов, которые будут использованы во время боя.

Все «джентльменство» разлетелось в пух и прах. Доказательством его вины служат и показания подсудимого Атгириева.

Факт хищения оружия в ходе разбойного нападения подтверждается и другими доказательствами. Свидетель Гончаров показал, что к нему подошел подполковник милиции Умаханов и сказал, что блокпост разоружен бандитами, оружие похищено, а находившиеся на блокпосту милиционеры взяты в заложники.

Сам Умаханов – сотрудник МВД Республики Дагестан утверждал, что 10 января 1996 года, приблизившись к посту, он увидел оружие милиционеров, кучей лежавшее на земле. Сами милиционеры стояли в стороне под дулами автоматов боевиков. Он переговорил с Радуевым по этому поводу, а затем отлучился. Когда вернулся, блокпост был полностью занят боевиками. Ни милиционеров, ни оружия больше там не было. Тогда он вновь переговорил с Радуевым. Тот сказал, что их собираются атаковать федералы. Поэтому оружие боевики забрали себе, а новосибирцев сделали заложниками…

Старший инспектор дорожно-патрульной службы Хасавюрта Атавов нес службу на блокпосту вместе с новосибирскими милиционерами. Он видел, как боевики двинулись в сторону блокпоста, заняли его и начали отбирать оружие. Слышал, как Радуев дал команду одному из боевиков о разоружении милиционеров и сам отобрал у одного из них автомат. Основываясь на этих фактах, Радуеву было вменено в вину похищение сотрудников органов внутренних дел и захват их оружия. Чистой воды уголовщина!

Другой эпизод обвинения.

Свидетель Хизриев – сотрудник Хасавюртовского РОВД рассказал, что 14 декабря 1996 года, примерно в 2 часа 30 минут, со стороны Чечни подъехала колонна автомашин с вооруженными людьми в камуфлированной форме. Выяснилось, что это группа под командованием Салмана Радуева двигалась в Хасавюрт на съезд чеченцев-аккинцев. В связи с тем, что вооруженными этих людей на территорию Дагестана не пропустили, они окружили сотрудников Пензенской милиции, разоружили и увезли на территорию Чечни.

Об этом же поведали сотрудники Хасавюртовского райотдела – Шушаев, Батыргиреев, Джакавов, Баймурадов.

Командир отряда милиции Зотов, признанный по этому эпизоду потерпевшим, рассказал об обстоятельствах похищения более подробно: «Отряд, которым он командовал, был вооружен двадцатью автоматами и пулеметом. Когда прибыла вооруженная группа вместе с Радуевым, он отказался пропустить их на территорию Дагестана. На это было специальное указание штаба оперативной зоны. После длительных переговоров Радуев согласился ехать на двух машинах с небольшой вооруженной охраной. Увидев в небе вертолеты федеральных сил, он скрылся. Но перед этим передал на чеченском языке какой-то приказ Руслану – своему подчиненному.

Со слов Руслана, Радуев приказал напасть и перестрелять всех милиционеров на посту и чтобы от самого поста не осталось «камня на камне».

Отдавал ли он такой приказ? Да, отдавал. Радуев сам это признал в телеинтервью. Перед камерой он заявил, что служба собственной безопасности «армии генерала Дудаева» выполнила поставленную перед ней задачу. Без единого выстрела пленены 21 сотрудник милиции. Оружие захвачено в качестве трофеев. Выходит, задача перед «службой безопасности» стояла. А поставить ее мог только он, Радуев…

…Выполняя приказ Радуева, боевик по имени Руслан предложил командиру отряда милиции Зотову два варианта. Первый – война и не «оставить от поста камня на камне». Второй – сдача оружия без боя и захват в заложники.

Принимая решение о сдаче оружия, Зотов учитывал следующее: к посту в это время подтянулись еще боевики. Их стало 150, а милиционеров вместе с ним – 21. Но самое главное – у поста накопилось приблизительно 50–60 человек гражданского населения. Если начнется бой, могут пострадать и мирные люди. После этого все подчиненные Зотова вместе с похищенным оружием и военным имуществом были увезены на территорию Чечни. Освобождены они были только 18 декабря 1996 года. Оружие им не отдали.

О том, как были освобождены милиционеры, поведал Радуев, в очередной раз красуясь перед телеобъективом. С его слов, 11 милиционеров были обменены им на столько же моджахедов (термин, применяемый Радуевым). И здесь же он подчеркнул: не будь договоренности об обмене – все заложники были бы расстреляны.

При этом он не отрицал, что оружие сотрудников пензенской милиции осталось у боевиков. Правда, объяснял он это тем, что никто у него возвращения оружия так и не потребовал, а сам он инициативы не проявил. Но тем не менее факт открытого похищения оружия у сотрудников Пензенского УВД сомнения не вызывает, а будучи руководителем банды, он, следовательно, нес всю тяжесть ответственности за совершенные ею преступления. И не одного только этого преступления. А вот что показал Радуев еще до суда на допросе у следователя о событиях 14 декабря 1996 года.

ПРОТОКОЛ допроса обвиняемого

Город Москва 09 октября 2000 года

Следователь следственной группы Генеральной прокуратуры Российской Федерации капитан юстиции Юсуфов A. M., в служебном кабинете Следственного управления ФСБ России № 326, с соблюдением требований ст. ст. 17, 46, 150–152 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, с участием адвоката юридической консультации «ВЕРДИКТ» г. Москвы Нечепуренко Павла Яковлевича, допросил в качестве обвиняемого Радуева Салмана Бетыровича.

Русским языком владею в совершенстве, как устной, так и письменной речью. В услугах переводчика не нуждаюсь. Желаю давать показания на русском языке.

(Радуев С. Б.)

Допрос начат в 10 часов 08 минут.

Вопрос: Расскажите об обстоятельствах вашей поездки 14 декабря 1996 года на съезд чеченцев-аккинцев в Республике Дагестан?

Ответ: В начале декабря 1996 года я получил приглашение от организаторов съезда чеченцев-аккинцев, проживающих в Республике Дагестан, для присутствия в качестве почетного гостя на съезде, который должен был пройти в городе Хасавюрте 14 декабря 1996 года. На мое имя пришло официальное письменное приглашение, кто конкретно привез – не помню. Меня никто не уполномочивал ехать на съезд, меня пригласил оргкомитет съезда для участия в работе съезда. Начальник штаба Северо-Восточного направления Ваха Джафаров согласовал мою поездку с администрацией президента Чечни Яндарбиевым, после получения согласия было решено выехать на съезд. Джафаров подготовил все необходимые организационные меры. В первую очередь, стояла проблема об обеспечении моей личной безопасности, так как на границе между Чеченской Республикой и Республикой Дагестан стояли российские войска. Джафаров мне доложил, что все организационные вопросы отработаны, войска препятствовать моему проезду в Дагестан не будут, беспрепятственно пропустят на съезд. Чтобы не было недоразумений на границе, мы решили взять милицейское сопровождение. По плану, мы должны были доехать до дагестано-чеченской границы, где нас должны были встретить представители Дагестана и провести до Хасавюрта.

Вопрос: Согласовывался ли вопрос о вашем участии в работе указанного съезда с руководством Республики Дагестан и военным командованием? Если да, то с кем именно и в какой форме был согласован этот вопрос?

Ответ: Всеми вопросами о моем участии в работе съезда занимался начальник штаба Северо-Восточного направления Ваха Джафаров. С кем он именно согласовывал этот вопрос – мне не известно, но я уверен, что он согласовал этот вопрос на высоком уровне, договорившись как с представителями Республики Дагестан, так и с военными.

Вопрос: Кто входил в группу вооруженных лиц, сопровождавших вас на съезд? Каким оружием и боеприпасами были вооружены?

Ответ: Я не знаю, кто входил в группу вооруженных лиц, сопровождавших меня, так как состав эскорта постоянно менялся, в колонне было около 10 машин, вместе с милицейским сопровождением. Вооружены они были стрелковым оружием, автоматами, пистолетами, на указанное оружие имелось официальное разрешение, выданное министром внутренних дел Чеченской Республики. Лично у меня оружия не было. Я не мог появиться на съезде с оружием. Я был одет в парадную генеральскую форму и собирался выступить с речью на съезде.

Вопрос: При каких обстоятельствах 14 декабря 1996 года были разоружены и захвачены в заложники сотрудники милиции, находившиеся на службе на блокпосту «Герзельский мост»? Какова роль каждого из участников нападения?

Ответ: Мы подъехали 14 декабря 1996 года к контрольно-пропускному пункту «Герзельский мост». В колонне у нас было приблизительно до 10 машин. Я сам ехал на автомашине марки «ГАЗ-3102» черного цвета, номеров автомашины я не помню. В машине со мной ехали водитель и трое сопровождавших меня из личной охраны. Имен их я не помню, так как они постоянно менялись. Подъехали мы к контрольно-пропускному пункту «Герзельский мост» днем. Машина, на которой я ехал, находилась в центре колонны. Глядя из окна машины, я увидел, что на посту находилось большое количество сотрудников милиции и российских военнослужащих. Подробностей я не знаю, так как я вообще не выходил из машины. Все вопросы проезда через пропускной пункт решал Джафаров. О чем он говорил с военнослужащими, мне не известно, так как я все время находился в машине. При нас были портативные рации, но мы ими не пользовались, так как российские военные могли прослушать наш разговор. Спустя час после того как мы подъехали к пропускному пункту, к моей машине подошел Ваха Джафаров и сообщил мне о том, что он перехватил разговор, происходивший между блокпостом и их руководством. Суть заключалась в том, чтобы блокпост как можно дольше продержал Радуева с людьми, затем пропустил бы его с минимальной охраной на территорию Дагестана. К тому времени на территории Дагестана шла подготовка к операции по моему уничтожению или захвату. Выслушав Джафарова, я принял решение вернуться назад на своей автомашине. Водитель развернул автомашину, и мы уехали назад. Что происходило на посту в дальнейшем, я не видел и подробностей не знаю. Слышал только, что несколько часов там еще шли переговоры, после чего начальник штаба Ваха Джафаров был вынужден, чтобы не допустить кровопролития, арестовать личный состав блокпоста с их оружием. Мне не известна роль каждого из участников нападения, но я могу сказать, что оно было спровоцировано российской стороной. Жертв при этом не было. Подробности мне не известны, как я уже показал, к тому времени я вернулся на территорию Чеченской Республики.

Вопрос: Давали ли вы указания на разоружение и захват сотрудников милиции, если да, то кому конкретно и в какой форме?

Ответ: Никаких указаний на разоружение и захват сотрудников милиции я не давал. Как я ранее показал, за несколько часов до разоружения личного состава блокпоста в целях личной безопасности я был вывезен с места, где происходили указанные события. И разоружение личного состава происходило без моего присутствия. Все решения принимал на месте начальник моего штаба – Ваха Джафаров.

Вопрос: Каким образом захваченные в качестве заложников работники милиции были доставлены на территорию Чеченской Республики; где, в какой период и в каких условиях они удерживались вами?

Ответ: Каким образом захваченные заложники были доставлены на территорию Чеченской Республики, мне не известно. Со слов Джафарова, они содержались в одном из сел Нажаюртовского района Чечни, где конкретно, я не помню. Удерживались они несколько дней. Удерживались они не мной, руководил их задержанием Джафаров, он проинформировал меня, что содержатся заложники в нормальных условиях. Со слов Джафарова, в плен были захвачены пензенские милиционеры в количестве 22 сотрудников.

Вопрос: С кем конкретно из российской стороны велись переговоры об их освобождении?

Ответ: Через посредничество первого чеченского вице-премьера Бейбулатова Хусейна мы вели переговоры с российскими военными, фамилии которых я сейчас не помню. Переговоры шли два-три дня через представителей, напрямую со мной они не встречались. Президент Ичкерии Яндарбиев официально уполномочил Хусейна Бейбулатова для урегулирования вопросов по освобождению пензенских милиционеров и передаче их российской стороне в лице заместителя секретаря Совета Безопасности России Бориса Березовского. В день освобождения военнослужащих я встретился с Березовским в селении Гордали, его сопровождали Бейбулатов и несколько военных руководителей. Состоялась пресс-конференция, в присутствии журналистов мы объявили об освобождении военнослужащих, без каких-либо условий. Было подписано соглашение об освобождении военнопленных между мной и заместителем секретаря Совета Безопасности Борисом Березовским. Данная пресс-конференция проходила в присутствии журналистов, секретаря Совета Безопасности Республики Дагестан Толбоева, муфтия Чечни Кадырова. После пресс-конференции пензенские милиционеры были вывезены на границу с Дагестаном, и вблизи селения Герзель их передали представителям военного командования. При передаче присутствовали Бейбулатов, Березовский, Толбоев, Кадыров, Джафаров. Фамилий, имен милиционеров я не знаю, при их передаче российским военным я видел их впервые. Передача милиционеров состоялась приблизительно 17 декабря 1996 года.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах сотрудники Пензенского СОМ МВД были освобождены и переданы российской стороне, почему при этом не было возвращено изъятое у них оружие и спецсредства; какова их дальнейшая судьба и где они находятся в настоящее время?

Ответ: Я уже показал, как происходил процесс освобождения и передачи пензенских милиционеров. Что касается захваченного у них оружия и спецсредств, мне ничего не известно. Почему при передаче они не затронули вопрос о том, что им не вернули оружие и спецсредства? Мне не известно, какое оружие у них было захвачено, вернули оружие им или нет, где находится на данное время захваченное оружие. Всеми этими вопросами занимался Джафаров.

Вопрос: Принимали ли вы участие в нападении 30 декабря 1994 года на пост ГАИ и палаточный городок внутренних войск РФ, расположенных в районе Гребенского моста, на границе между Республикой Дагестан и Чеченской Республикой?

Ответ: Я понятия не имею о нападении 30 декабря 1994 года на пост ГАИ и палаточный городок внутренних войск РФ. Я об этом нападении ничего даже не слышал, поэтому ничего показать не могу.

Вопрос: С какой целью и по чьему приказанию было совершено это нападение? Кто входил в состав руководимой вами вооруженной группы и какова роль каждого из участников нападения?

Ответ: Как я уже показал, я об этом нападении ничего показать не могу, так как ничего о нем не слышал.

Допрос окончен в 13 часов 10 минут.

Протокол допроса мной прочитан. Записан верно. Замечаний, дополнений не имею.

(Радуев С. Б.)

Защитник: (Нечепуренко П. Я.)

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России капитан юстиции А. М. Юсуфов

Особая статья – обвинение Радуева в угрозе совершения террористических актов в российских городах. Это обвинение основывается на показаниях самого Радуева. Он не отрицал, что в средствах массовой информации неоднократно делал заявления о своей причастности к взрывам в российских городах. Угрожал он совершить и другие акты терроризма. Все эти заявления им были сделаны якобы для привлечения внимания общественности к ситуации в Чечне и к собственной персоне. Правда, он считал эти заявления едва ли не баловством и полагал, что реально его угрозы никто не воспринимал. Так ли это? Нет, далеко не так. Корреспондент газеты «Сельская жизнь» Ефремов расценил подобные заявления как акты психологического терроризма.