Текст книги "Ментовские оборотни"

Автор книги: Владимир Гриньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Женщина довела слепого инвалида до автобуса и помогла добраться до водительского места, на пути к которому дядечка в очках споткнулся на ступеньках и упал, поскольку ни черта не видел.

– Ничего-ничего! – приговаривала женщина. – Все будет очень хорошо!

При этом голос ее был так лживо бодр, что понятно было – она самой себе не верит.

Пассажиры обеспокоенно переглядывались. Никто не верил в то, что подобное возможно, но жить хотелось всем. И оставалось лишь кому-то первому свои страхи озвучить вслух.

Но пока говорила только женщина. Она уже усадила своего подопечного в водительское кресло и инструктировала его напоследок:

– Руль, педали, тут все просто. Налево крутанул – налево едешь. Направо крутанул – совсем наоборот. Сплошная автоматика – и никаких проблем.

– А побибикать где? – спросил азартно мужичок.

– А вот! – показала женщина.

Мужичок побибикал. Ему явно понравилось. Он еще побибикал. Был счастлив, как дитя.

– Ну ладно! – сказала женщина. – Еще наиграешься! Пора на маршрут выезжать!

– Э-э-эй! – загомонили разом несколько голосов. – Какой маршрут? Что происходит?

И к водительской кабине выдвинулись активисты с явным намерением во всем разобраться и навести порядок.

Женщина нервно улыбнулась.

– Щас едем! – клятвенно заверила она, загораживая собой водителя-слепца.

– Не надо ехать! – крикнул писклявым от возмущения голосом мужчина с толстым бабьим лицом. – Что это за чучело?

– Где? – очень натурально удивилась женщина и стала демонстративно озираться, сознательно при этом игнорируя слепца.

– Да вот! – указал толстяк.

– Где? – продолжала удивляться женщина.

– Немедленно вот это уберите! – требовал нервно пухлолицый.

– Что убрать? – пыталась сдержать его напор женщина.

– А вот то, что за рулем у вас сидит!

– А за рулем у нас сидит что надо! – парировала женщина.

– Кому надо? – возмущался толстяк. – Мне оно не надо, например!

– Женщина! Чего вы так кричите? – вдруг попенял слепец писклявому мужчине.

– Он же слепой! – взвыл униженный толстяк.

– И вовсе нет! – сказала женщина. – С чего вы взяли?

– Он женщиной меня назвал!

– А это он специально!

– Зачем же специально!

– Чтоб вас побольнее уколоть! Что же он, не видит, что ли, что вы мужчина?

– Ага, – подтвердил слепец. – Это я нарочно. Чтоб ты не задавался.

– Да он врет! – крикнул толстяк. – Я же вижу! Ну посмотрите на него! – обратился он за поддержкой к пассажирам.

По салону пробежал давно ожидавшийся ропот. Опекавшая слепца женщина сказала осуждающе:

– Ну чего вы привязались? Вам ехать надо? Щас едем! В Японии вон роботы за рулем – и то никто не боится!

– Да он же слепой! – продолжал истерику толстяк.

– Слепой немножко, – вынуждена была признать женщина. – Ну и что? Он же не так, чтобы уж совсем. Он же видит на уровне вполне. Сколько пальцев, Паша, три я тебе показываю?

Женщина подняла над головой ладонь, демонстрируя три пальца не Грише, а пассажирам в салоне.

– Три, – сказал сообразительный Паша.

– Молодец! – констатировала женщина. – Ну, убедились? И не надо нагнетать! – посоветовала она, обращаясь персонально к толстяку. – Мы ж не виноваты, что у нас законодательство такое! Что если инвалиды в штате – тогда в налогах послабления. Хотите инвалида – вот вам инвалид! – ткнула она пальцем в незрячего Пашу.

– Не хотим мы инвалида! – сказал толстяк, ожесточаясь.

– Да не вы хотите, – поморщилась женщина. – А государство хотит… Хочет… Или как там правильно? Вы поймите, если без инвалидов – тогда мы налоги по полной программе. И вам цена поездки – уже дороже, чем в такси. Доехали до Онежской – отдали ползарплаты. Оно вам надо? Если надо, так выходите из автобуса, такси ловите и езжайте.

– А я не хочу в такси! – сказал толстяк капризно. – Я в автобусе хочу! Я заплатил – имею право!

– Заплатил – сейчас поедешь, – пообещал Паша. – Ну что, отправляемся?

– Пусть он уйдет! – завопил толстяк. – Эй, ты, уйди из-за руля!

– Щас! – оскорбился Паша.

– Я с ним не поеду! – объявил толстяк.

– Ну вы человек или вы зачем? – взмолилась женщина, уже едва не плача. – Разочек можно потерпеть? Контроль на линии – вы это понимаете? Налоговая проверяет! Стоят на Кронштадтском бульваре! Сейчас мы инвалида им предъявим, а дальше уже как прежде поедете, с обычным нашим водителем!

– Ну поехали уже! – крикнули в салоне. – Сколько можно! Полчаса стоим!

– А я не хочу! – упрямился толстяк.

– Тогда на выход! – лопнуло терпение у женщины.

– Верните деньги за проезд!

– Щас! – снова сказал Паша, и вид у него был самый что ни на есть мстительный.

– Толстый! Выходи! – заорали в салоне.

– Без денег не уйду! – заупрямился тот.

– А мы по рогам настучим! – пообещали ему и уже пробирались по салону два малолетних хулигана в бело-красных спартаковских шарфах.

– Ладно, я еду, – тут же передумал толстяк и с озабоченным видом посмотрел на часы, будто он давно уже опаздывал, да только сейчас об этом вспомнил.

– Спасибо за понимание! – сказала пассажирам женщина. – Дай бог вам счастья! Чтоб вас дети слушались! Да мы же к вам со всей душой! Счастливого пути, родные вы мои!

Она послала присутствующим воздушный поцелуй, сделала всем ручкой и покинула салон, наказав отстраненному от управления Витале присматривать за Пашей.

– А чего ж, – пробормотал Паша. – Промчимся с ветерком.

Пассажиры затихли в недобром ожидании. Я никогда не думал, что концентрация пофигизма в умах народонаселения так велика. Или волю всех парализовало известие о том, что деньги за проезд не возвращаются?

Паша с удовольствием и яростно газанул. По железному телу автобуса пробежала дрожь испуга. Судно потенциальных смертников отчалило от остановки и неуверенно направилось к припаркованному в стороне автобусу, намереваясь протаранить его бок.

– Вправо! – зашипел Виталя. – Вправо руль крути!

– Ага! – проявил завидное послушание Паша и крутанул руль влево.

– Он нас убьет! – завопил толстяк. – Я же говорил, что он слепой!

– Правее! – умолял Виталя.

– Правее!!! – визжали пассажиры.

– Это я сейчас, я мигом, – добродушно отвечал им Паша и неспешно вращал руль.

С автобусом они разминулись только чудом, но зато нагнали так некстати оказавшуюся на пути маршрутку и ударили ее в корму. С верхней точки, из гостиницы, таран выглядел эффектно.

– Не гони! – вопил Виталя. – Держи по курсу!

– Я выйду! – верещал толстяк. – Мне деньги не нужны! Я на такси! Остановите!

Автобус несся по разделительной полосе Кронштадтского бульвара, рыская из стороны в сторону, как будто за рулем был пьяный, и аварий не случалось только потому, что дорога оказалась на удивление пустынной, и это было странно, если не знать о том, что по нашей просьбе гаишники перекрыли ее на всем протяжении. Но без аварий было нам никак нельзя, и навстречу автобусу-убийце уже неслась подержанная «Волга» с каскадером за рулем.

– Машина!!! – поднялся общий крик в автобусном салоне. – Впереди!

– Да вижу я этот грузовик, – пытался успокоить Паша вверенный ему пассажирский коллектив, направляя автобус «Волге» прямо в лоб.

– Какой грузовик? – стенал все понявший толстяк. – Я же говорил, что он слепой!!!

– Паша! Правее!

– Да куда же правее!

– Правее, я тебе сказал!

Ведомая опытным каскадером «Волга» все же увернулась, но и без потерь не обошлось. Сидящие слева по ходу пассажиры автобуса видели, как «Волга» обтерла весь левый борт их транспортного средства от носа до кормы, теряя при этом на ходу бампера, фары, двери и даже крышку багажника. «Волгу» к съемкам мы готовили специально, и потому железки отлетали от нее так здорово, что любо-дорого было смотреть.

– Остановку проехали! – верещал толстяк. – Мне здесь выходить!

– На следующей! – крикнул Паша, впавший в раж. – Не мешайте, женщина, рулить!

– Я не женщина! – скулил мужчина.

– У вас все равны! – вещал Паша. – Все вы пассажиры! Заплатил за проезд – получи услугу!

– Я не хочу услугу! – паниковал толстяк.

– Паша, милиция! – предупредил Виталя. – Инспектор впереди!

– Милиция! – крикнул толстяк торжествующим голосом человека, приговоренного было к смерти, но только что помилованного.

– Милиция! – радостно завопил автобус, ожидая, что весь этот ужас наконец-то прекратится.

Все тянули головы, чтобы рассмотреть получше. А впереди, перегораживая дорогу, действительно стояла машина дорожно-патрульной службы с включенной красно-синей «люстрой» на крыше, и инспектор с перекошенным от ярости лицом бежал навстречу автобусу, зло грозя полосатым жезлом.

– Милиция! – предупреждал Виталя.

– Да вижу я их всех троих! – огрызнулся Паша, хотя милиционер на дороге был один.

– Слепой он! – выл толстяк. – Ну почему вы мне не верили!

– Тормози!!! – требовали пассажиры.

– Щас! – отвечал им Паша, сослепу нажимая вместо тормоза на газ.

Инспектор благоразумно покинул пределы дороги. Автобус отбросил в сторону милицейскую машину, как пушинку, и помчался дальше.

– Что это было? – заинтересовался Паша, вертя головой.

– Я тебе позже расскажу! – посулил Виталя.

– Остановите! – бесновался автобус. – Мы все выходим!

– А впереди-то! – крикнул толстяк, обмирая.

И все увидели это одновременно с ним. На дороге стояли два строительных вагончика, и рабочие в касках и ярких жилетах выставляли прямо на асфальте запрещающие всякое движение дорожные знаки, поскольку начинались здесь серьезные ремонтные работы, судя по количеству выстроившейся вдоль дороги строительной техники. Здесь были и бульдозеры, и экскаватор, и три самосвала «КамАЗ». Вот почему гаишник пытался автобус завернуть, наверное. Вся техника стояла на обочине и никак проезду автобуса не препятствовала, но объехать стороной вагончики нельзя было бы ни за какие коврижки. Они перегораживали дорогу и выглядели совершенно непреодолимым препятствием, о столкновении с которым мог мечтать только потенциальный самоубийца.

– Все! – сказал Виталя с чувством. – Приплыли!

Он уже не знал, как ему совладать с этим чертовым Пашей, и самоустранился от исполнения обязанностей Пашиного наставника и опекуна.

– Держитесь крепче!!! – завопил толстяк.

Слепой Паша уже нащупал нужную педаль, но было поздно. Хотя автобус и начал тормозить, расстояние до препятствия было слишком мало. Дорожные рабочие бросились врассыпную. Автобус опрокинул выставленные ими заграждения, врезался в вагончики и, рассыпав их в хлам, остановился наконец. В реальной ситуации при таком столкновении пострадал бы сам автобус, и его пассажирам досталось бы по полной программе, но эти вагончики специально были собраны нами так, что они могли бы развалиться даже при сильном порыве ветра, а уж от удара автобуса они и вовсе сложились, как карточный домик.

– Виталя! – позвал Паша, глядя в никуда. – Чего-то я не понял!

– Сейчас тебе все объяснят! – озлобился Виталя. – Я же тебя предупреждал, что гнать не надо!

– А что – случилось что-то? – невинным голосом спрашивал Паша посреди учиненного им разгрома.

– Пошли смотреть! – сказал Виталя мрачно. – Одна надежда – что ты никого не убил!

– Может, я тут пока посижу? – предложил струхнувший Паша.

– Пошли, водила! – зло сказал Виталя и выдернул слепого горемыку из-за руля.

– Я же говорил! – обрел наконец дар речи толстяк. – Я предупреждал, что добром не кончится!

Потрясенные случившимся пассажиры ответили ему гробовым молчанием.

– Всем спасибо, все свободны, – вздохнул толстяк и вышел из автобуса.

Следом потянулись и остальные пассажиры.

Увиденная ими картина учиненного разгрома впечатляла. От строительных вагончиков остались одни руины. Казалось, что автобус увяз в строительном мусоре, вываленном кем-то на дорогу то ли по преступной халатности, то ли по злому умыслу. И никто не мог понять, как им удалось уцелеть в этой мясорубке.

Примчался гаишник. Судя по его разъяренному виду и по тому, что он прибыл к месту дорожно-транспортного происшествия пешком, это именно его машину протаранил автобус пару минут назад.

– Совсем офонарели! – бесновался сержант. – Я вас всех закрою!

Остановилась проезжавшая по каким-то своим делам машина «Скорой помощи». Женщина-врач обеспокоенно спрашивала, требуется ли кому-нибудь помощь, и предлагала вызвать по рации дополнительные экипажи.

– Не нужно ничего! – злился сержант. – На них вон ни царапины нет ни на ком! Сюда не врачей нужно, а милицию!

Но женщина-врач все-таки исполнила свой долг, опросила пассажиров и даже всем дала успокоительное – чтобы снять стресс. Самый сильный стресс, как оказалось, испытали мужчины. Они просили увеличить им дозу успокоительного, быстро разобравшись, что антистрессовый препарат изготовлен на основе спирта. Врач понимающе улыбалась и не отказывала никому.

Тем временем место событий оцепили омоновцы, которые якобы случайно проезжали мимо, да вот пришлось им здесь подзадержаться. Мы предусмотрительно ввели их в игру, чтобы отсечь от места событий любопытствующих, число которых постепенно увеличивалось.

Оставшийся без машины гаишник ходил по развалинам строительных бытовок и качал головой, будто поражаясь тому, насколько разрушительная штука, оказывается, автобус, не хуже танка, если разобраться. Кто бы мог подумать!

– Да-а-а! – протянул гаишник мрачно. – Тут штрафом не отделаются! Или даже лишением, к примеру, прав! Тут уголовное дело! Гарантированно! С возмещением ущерба в полной мере и вообще! Иди сюда, красавец! Водила недоделанный! – пригласил он с недоброй палаческой улыбкой.

Никто к гаишнику не вышел.

– Кто за рулем был? Иди сюда, родимый! – снова пригласил гаишник. – Набедокурил – отвечай!

Пассажиры с беспокойством озирались.

– Где водитель? – спрашивал инспектор.

– А нет его! – ответил чей-то сильно удивленный голос.

А их действительно не было видно – ни Паши, ни Витали. Исчезли. Испарились.

– Как это – нет? – нахмурился инспектор.

– Нету! – клятвенно заверили его. – Сбежал, наверное!

– И один, и другой! – подсказали из толпы.

– В смысле? – подозрительно глянул инспектор. – Их сколько было?

– Двое.

– Два водителя на рейсовом автобусе? – засомневался инспектор. – Один везет от «Водного стадиона» до «Савеловской», а другой – в обратном как бы направлении? Сколько работаю – первый раз такое слышу. Или они вообще вдвоем одновременно за руль держались? – пошутил он несмешно. – А?! – вдруг обратился он к стоявшему ближе всех человеку, и тот вздрогнул от неожиданности.

– Нет, – сказал пассажир. – За рулем был один.

– Он здесь есть? – окинул толпу хищным взглядом инспектор, и толпа отшатнулась.

– Он сбежал, – сказал пассажир. – Нету его.

– А как он выглядит? – озабоченно спросил инспектор и доставал уже блокнотик, чтобы записать приметы оставившего место ДТП водителя.

– Он слепой, – сообщил пассажир.

– В смысле? – нахмурился инспектор и не стал ничего записывать в блокнот, ожидая разъяснений.

– Слепой, – повторил пассажир. – В очках и с тросточкой.

– С тросточкой? Он хромой, что ли?

– Да вроде нет, – сказал пассажир неуверенно.

– А тросточка тогда зачем?

– Я же говорю – слепой! Такая тросточка, знаете, с какими слепые ходят. Стук-стук по дороге, стук-стук, – пробормотал пассажир упавшим голосом.

– Вы хотите сказать, что он слепой натурально? – не поверил сержант.

– Да!

– И вот слепой… с тросточкой… сел за руль… и вас повез…

– Да!

– Шутки шутим, – догадался наконец инспектор. – А я очень даже не советую шуточки со мной шутить! Потому как не одного уже такого шутника я под статью подвел! За лжесвидетельство!

– Я же не лже! – испугался пассажир. – Я все, как было, вам сказал! Вот и товарищи подтвердят! – призвал он в свидетели остальных пассажиров.

Но никто не рвался подтверждать. Видеть-то они все видели, как дело было, а на словах история выглядела довольно диковатой, тут товарищ сержант был абсолютно прав. И если того слепого не найдут – тогда и вовсе непонятно, чем все закончится. Сегодня скажешь, что автобус вел слепой, а завтра загремишь за лжесвитедетельство на нары.

– Я в последний раз вас по-хорошему спрошу, – сказал инспектор пассажиру. – Что за человек был за рулем?

– Маленький, – пробормотал пассажир дрогнувшим голосом.

– Ростом маленький?

– Ага.

– Хорошо, дальше!

– Худенький такой…

– Дальше!

– С тросточкой, – продолжал пассажир, обмирая.

– Т-а-ак! – хмурился инспектор.

– В очочках, – через силу выдавливал из себя пассажир.

– В каких таких очочках? – на глазах мрачнел сержант.

– В черненьких, – отвечал его собеседник, чуть не плача, и озирался по сторонам, ища поддержки.

Толпа трусливо безмолвствовала.

– А чего же это он очочки такие нацепил? – ехидно уточнял инспектор.

– А слепой он потому что! – отчаянно выкрикнул пассажир.

Тут сержант вдруг что-то уловил, потянулся к собеседнику, втянул носом воздух и объявил обличающее:

– Да вы пьяны!

Он даже испытал облегчение, как могло показаться. Ему долго голову морочили, а оно вон что оказалось.

– Кто пьян?! Я?! – оскорбился пассажир.

– Вы! – подтвердил буднично сержант. – Или будете оспаривать?

– Я никогда!..

– Будете оспаривать, – догадался сержант. – Ну и напрасно, – попенял он, одновременно шаря по карманам своих форменных брюк. – У нас все по науке. Научный эксперимент. Лабораторные исследования как бы. В общем, будем в трубочку дышать.

И он действительно извлек из кармана стеклянную трубку, какими гаишники на дорогах проверяют водительскую трезвость.

– Я не хочу в трубочку! – трепыхнулся пассажир.

– А чего это мы так испугались? – дурашливо округлил глаза инспектор. – Значит, я был прав и гражданину есть чего бояться?

Слово «гражданин» на пассажира подействовало. Потому что как-то сразу вспоминалось про протокол, милицейский «обезьянник» и недозволенные методы ведения следствия.

– Хорошо! – передумал пассажир. – Я согласен!

– Сюда вот дуем сильно, – с невозмутимым видом инструктировал сержант. – И ежели в выдохе присутствуют пары алкоголя – этот вот порошочек в трубочке меняет цвет.

Пассажир послушно дунул в трубку. Порошок предательски позеленел.

– Все понятно, – констатировал сержант с видом человека, который ничего другого и не ждал. – А я и думаю, чего это водителей вдруг двое и один из них в тросточке и с очками. То есть, тьфу ты! В очках и с тросточкой, конечно.

– Но он и правда был слепой! – в отчаянии воскликнул пассажир. – Вот хоть кого спросите! – указал он на своих недавних попутчиков.

– Всех опросим, всех проверим, – сказал невозмутимо сержант. – А то, может, еще кому-то два водителя за одним рулем померещились.

И он достал из кармана целую горсть этих чертовых стеклянных трубочек, которых у него оказалось на удивление много.

– А вы, гражданин, проедете с нами, – сообщил он нетрезвому пассажиру голосом, не предвещающим ничего хорошего. – Для выяснения обстоятельств, так сказать.

Пассажир испугался. Все это видели. Таким образом, подготовительная работа не пропала даром. И увильнуть от освидетельствования на наличие паров алкоголя никто даже не пытался. Все дули в трубочки, и у всех результат был одинаков.

– Э-э-э, – протянул озадаченный сержант, наблюдая за результатами эксперимента. – Да что же это такое! Пьет страна! Еще только полдень, а уже ни одного трезвого!

– А у вас, наверное, трубочки бракованные! – трусливо вякнул кто-то.

– Это кто сказал? – грозно глянул сержант. – Тоже небось двоих водителей видел?

Смельчак затих и более не проявлялся.

– Странная какая-то картина, – говорил задумчиво сержант. – Целый автобус пьяных! Вы откуда едете вообще? С банкета? Сослуживца, наверное, провожали на пенсию?

– Да мы вообще случайно вместе! – ответили ему.

И все закивали, подтверждая.

– Как-то согласованно вы друг от друга отказываетесь, – все больше укреплялся в своих подозрениях сержант. – Вы, может, банда?

– Да как же банда! – испугались пассажиры.

– А это вот кто натворил? – сказал инспектор рассудительно и указал на учиненные автобусом разрушения. – Может, это и вовсе теракт, предположим?

И он уже смотрел на своих подопечных совсем другими глазами.

– И главное – пьяные, – качал он головой и сильно удивлялся. – Поголовно!

– Так это врачиха! – вдруг осенило кого-то.

– В смысле? – строго глянул сержант.

– Врачиха нам давала успокоительное!

Тут прорвало.

– Правильно!

– На «Скорой помощи»!

– Женщина в белом халате!

– Всем наливала!

– А я же чувствую, что спирт!

– Ага! А я еще добавки попросил!

Всеобщий галдеж инспектор оборвал одним-единственным вопросом:

– А где?

И все замолкли.

– Какая такая врачиха? – конкретизировал вопрос сержант.

А никакой машины «Скорой помощи» уже и не было. Давно умчалась по своим неотложным делам.

– Вы мне голову тут не морочьте! – сказал сержант, сердясь. – А то я заморочу так, что мало не покажется!

– А может, вот? – неуверенно предположил кто-то. – Здесь вот эта врачиха?

К омоновскому оцеплению подкатил микроавтобус. Толпа заинтересованно ждала. Но это были телевизионщики. Из микроавтобуса извлекли видеокамеру и микрофон. Толпа заскучала и расстроилась, потому что понятно было, что приехали снимать сюжет для вечернего выпуска сводки дорожных происшествий, и никому не хотелось там светиться.

– Чего случилось, Ген? – по-свойски поинтересовалась у сержанта девушка-репортер. – Жертвы есть?

– Нет.

– Без жертв – это плохо, – оценила девушка. – А может, покалечило кого?

– Все вроде целы.

– Да что же это такое! – расстроилась девушка. – Ну что за день такой сегодня гадкий! У меня, Ген, вот поверишь, если за день меньше трех трупов получается отснять – я вся больная потом хожу!

– Да, без трупов – это не жизнь, – сочувственно кивнул сержант. – Но тут сегодня есть что поснимать, – сказал он с явным намерением вернуть своей собеседнице хорошее настроение. – Ты погляди! Взбесившийся автобус устроил тут разгром. Перед тем таранил мой автомобиль, что очень впечатляет, согласись. И плюс ко всему экспертиза показала, что весь автобус в стельку паяный!

– Да ты что! – заинтересовалась девушка.

– Ага! – сказал инспектор радостно.

– Ну надо же! – на глазах оживала девушка и уже отдавала распоряжения членам своей съемочной группы. – Ребятки! Картинку пишем быстренько! Стендапчик мы потом доснимем! Гена, взял рулетку в руки и изображаешь замеры на дороге! Участники аварии, теснее в кучку и лица понесчастнее!

«Участники» попятились, пряча лица. Девушка, взяв в руку микрофон, пыталась взять у кого-нибудь интервью. От нее шарахались, как от чумной. И все как-то просмотрели тот момент, когда подъехал еще один микроавтобус. И только когда распахнулась дверь и из микроавтобуса выскочил человек, толпа возроптала и воспряла духом.

– А-а, вот он, товарищ сержант! Явился! Мы же говорили! Держите его! Держите, а не то уйдет!

Это был невесть куда запропастившийся Виталя, но скрываться сейчас ни от кого он явно не собирался и даже бежал к автобусу, как к отходящей от платформы электричке. А следом за ним бежала растревоженная женщина, та самая, которая усаживала за руль слепца, – и им вдвоем с Виталей теперь уже не отвертеться было. Развязка приближалась.

Виталя домчался до образовавшихся не без его помощи руин и выдохнул, пытаясь совладать со сбившимся дыханием:

– Ну, слава богу!

– Вы кто? – спросил инспектор.

– Я водитель, товарищ сержант.

– Водитель? – переспросил инспектор, и его глаза загорелись кровожадным охотничьим азартом.

– Водитель! Водитель! – поспешно подтверждали пассажиры.

– У меня автобус угнали, – сообщил Виталя, бесстыже глядя в глаза сержанту.

– Кто? – спросил инспектор, настораживаясь.

– Пассажиры, – нагло врал Виталя.

– Та-а-ак! – протянул сержант недобро.

– Он все врет! – коллективно возмутились беспардонным поклепом пассажиры.

– Не врет! – не побоялась засвидетельствовать женщина, прибежавшая вместе с Виталей. – Я диспетчер, я все видела!

– Ах-х-х ты-ы-ы!!! – неприятно поразилась толпа. – Да она же сама за руль его и сажала!

– Кого? – сердито уточнила женщина.

– Слепого!!!

– Какого слепого? – очень натурально удивилась женщина.

– Они вот говорят, – сказал сержант, указывая на пассажиров, – что автобус вел слепой.

– Какой слепой? – старательно валял ваньку Виталя.

– Настоящий, – сказал сержант с издевкой. – В черных очках и с тросточкой. За рулем сидел.

– Ну вы шутите, товарищ сержант? – произнес осуждающе Виталя. – Мы взрослые люди с вами или куда? То есть, где это вы такое чудо видели?

– А я и говорю! – сказал сержант и поправил висевшую у него на боку кобуру с пистолетом. – Очень странной мне эта история с самого начала показалась. Сначала два водителя у них было. Потом один водитель и вовсе оказался слепой. А после – весь автобус пьяный!

– За все ответят! – сказал Виталя мрачно. – Это ж надо было учудить! Водителю уже нельзя и на минутку отлучиться!

– А я смотрю, – всхлипывала женщина-диспетчер, – Виталя от палатки с сигаретами идет, а его автобус – ту-ту! – отправляется!

– Да врут они, товарищ милиционер! – волновалась толпа.

– Зато ваш рассказ про слепого выглядит правдоподобно, – ухмылялся сержант. – И вообще приятно побеседовать с людьми, среди которых нет ни одного трезвого. В общем, задерживаю я вас всех. На трое суток. Для выяснения обстоятельств дела.

– Мы ж не виноваты! – коллективно ужаснулась толпа.

– Вот и разберемся! – сказал инспектор мягко.

Конечно, разберутся. За трое суток. Нормально так прокатились на автобусе. Как раз через трое суток все домой и доедут. Это все равно как в булочную в домашних тапочках за хлебушком выскочить на две минуты и через три дня прийти обратно. То-то родственники удивятся.

– Автобус для задержанных давайте! – командовал тем временем сержант. – Везем всех в отделение! Дактилоскопируем! Фотографируем! Допрашиваем и анализируем! Чтоб по закону все и никакого произвола!

Последнюю фразу он демонстративно прокричал в сторону подъехавшего «Мерседеса» с синими милицейскими номерами. «Мерседес» был такой шикарный, что всем стало понятно – прибыло высокое милицейское начальство. Да и с чего бы это сержант вдруг вспомнил про законность и про права человека, да еще и честь отдавал подъехавшему авто с таким рвением, будто ему этой чести и вовсе не жалко было?

Распахнулась дверца «Мерседеса», и я вышел из машины – красивый, молодой и в генеральской форме. Но только на мне еще были черные очки и по асфальту я постукивал тросточкой. Всеобщий шок. Понимали, что так не бывает. Подвох какой-то.

– Колодин? – неуверенно сказал толстяк с писклявым голосом.

– Молодец! – оценил я и снял очки. – Вам за догадливость – специальный приз от нашей передачи.

– Очки? – спросил толстяк.

– Нет.

– Месячный проездной на автобус? – засмеялся неуверенно толстяк.

– Уже теплее. Мы дарим вам двухнедельный автобусный тур по Европе!

Все засмеялись. Уф-ф-ф! Ну вот и славненько! Тут ведь главное – вовремя обстановку разрядить. А иначе мы имеем три десятка разгневанных пассажиров и большой скандал.

* * *

Рабочие торопливо освобождали проезжую часть дороги от останков разбитых строительных вагончиков.

– Хорошее, кстати, место для съемок, – говорил Илья Демин, у которого ничто и никогда не пропадало впустую. – Тут еще можно снимать и снимать. Дорога перекрывается на раз, потому есть пути объезда. Жилые дома на некотором удалении, так что зеваки не очень досаждают.

Он, как рачительный хозяин, все примечал и складывал в копилку своей памяти.

– А знаешь, жалко, что «подставы» мы снимать теперь не будем, – сказал он неожиданно.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Ну, после того случая, – сказал он. – Помнишь?

Я кивнул. Конечно, помню. Двух наших артистов застрелил на дороге киллер.

– То есть ты, конечно, не захочешь, – сказал Демин как о чем-то само собой разумеющемся.

Только теперь я догадался, что это он меня проверяет. Прощупывает, а не соглашусь ли я отснять еще одну «подставу».

– Ты не юли! – сказал я. – Чего ты хочешь?

– Я бы снял такой сюжетец про запас, – мечтательно произнес Демин.

Значит, все правильно я понял.

– Понимаешь, Женька, – продолжал он. – Потом ведь так уже не почудишь. Когда у всех страховки будут, в смысле. Ну вот вляпался он в подстроенную тобой аварию – и что? Он же ничего не боится! – сказал Демин с явным осуждением. – Все застраховано, и за него заплатят! И выходит он из своей машины спокойный, как слон. Как на Западе, знаешь – улыбнулись друг другу, обменялись визитками и разъехались, – досадовал Илья. – Получается, со всех сторон он защищен. И розыгрыш с подставой уже устраивать бессмысленно.

– Ну почему же? – пожал я плечами. – У нас не Запад, слава богу. У нас и застрахованного можно так пронять, что он не будет знать, куда деваться.

– Ты знаешь способ? – недоверчиво осведомился Демин.

– Пока нет. Но что-нибудь придумаю, – пробормотал я, наблюдая за тем, как направляется в нашу сторону Светлана.

Она была не похожа на саму себя. Серая невзрачная тень прежней Светки. Так выглядят люди, у которых все очень плохо.

Демин проследил за моим взглядом, тоже увидел Светлану и вздохнул.

– Пропадает девка! – сказал он.

Я был с ним согласен.

Светлана дошла до нас и попыталась натянуть на лицо улыбку. Лучше бы она этого не делала. Больно смотреть на человека. Казалось, что она не улыбается, а плачет.

– Какие планы на сегодня, Женька? – спросила она у меня неестественно беззаботным голосом, который никак не вязался с ее убитым видом.

– Хлопотная съемка, – сказал я. – Устал, как собака. Хочу отдохнуть и чтобы никакого города вокруг. Возьми меня в свое Воронцово, напои меня там водкой – и я буду тебе благодарен по гроб жизни.

Как приятно делать человека счастливым! Светка просто расцвела, я это видел. Она чмокнула меня благодарно и сказала:

– Ты настоящий друг, Колодин! Я тебе этого никогда не забуду!

* * *

Мы приехали в Воронцово поздно вечером. Роилась в свете фонарей мошкара. Улицы были пустынны и таинственны, так что можно снимать кино, в котором нет сюжета, есть лишь атмосфера – все выглядит несколько ненатурально, загадочно и немножко жутковато.

– Давай пригласим гостей, – предложил я Светлане.

И она с готовностью подхватила мою идею, при этом совершенно ее переврав.

– Давай! Андрей Михайлович и Нина Николаевна будут очень рады!

Вообще-то, я совсем других соседей имел в виду. Я хотел увидеть Никиту и его родителей. Но Светка все испортила. И невозможно было отыграть назад. Теперь мне стоит только заикнуться о том, кого бы я хотел увидеть, я буду вынужден объяснять, зачем мне эти люди. А как я объясню и что скажу?

– Вот и хорошо, – пробормотал я. – Я очень рад, что мы договорились.

Мы тут же заехали к соседям и пригласили их на ужин. Наше приглашение было принято на ура. И Светлана заметно повеселела. Эти посиделки отвлекали ее от неприятных дум.

В своем тереме Светлана занялась столом. Андрей Михайлович ей помогал, одновременно рассказывая о секретах турецкой кухни. Я бы тоже с удовольствием его послушал, но вместо этого решил поговорить с Ниной Николаевной – пока Светлана отвлеклась и можно было разговаривать без оглядки на нее.