Текст книги "Король и спящий убийца"

Автор книги: Владимир Гриньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ну все, – сказал президент. – Теперь зовите того, – кивнул на дверь. – План такой: разоружаем его и объявляем об отставке.

– Так ведь начнет стрелять! – сказал моложавый.

А Буряков опять стремительно бледнел. Неожиданно для него события повернулись так, что ему теперь предстояло принять участие чуть ли не в государственном перевороте. Он едва успел осознать этот факт, как президент сказал ему:

– Разоружать ты будешь!

А вызванный моложавым прежний начальник охраны уже входил в кабинет, еще не догадываясь об уготованной ему участи, и поздно было что-либо менять. Бурякова, наверное, совсем оставили силы, потому что он сидел на стуле как приклеенный.

– Ну что же ты! – зашипел на него президент. – Давай! Пусть сдаст оружие!

– Сдайте оружие! – обмирая, хриплым голосом пробормотал Буряков, не имея сил встать со стула.

Моложавый тем временем зашел начальнику охраны в тыл, и это придало Ивану Ивановичу немного смелости.

– Оружие! – выкрикнул он. – Сдать!

– Как же так? – обиженно сказал начальник охраны, обращаясь к президенту.

– А так! – ответил тот желчно. – Ты уже не начальник охраны! Подчиняйся! Сдай пистолет полковнику Бурякову!

– Ха! – воскликнул низложенный начальник охраны. – Как же! Он всего лишь полковник, а я кто! Как я могу сдать пистолет младшему по званию?

– Да, – подтвердил моложавый. – Неувязочка.

– Что же делать? – растерялся президент.

– Можно, например, полковнику Бурякову присвоить звание генерала армии, – подсказал моложавый.

Президент вскинулся и протестующе замахал руками.

– Временно, – поспешно пояснил моложавый. – А сразу после того, как он заберет оружие, тут же вернуть ему звание полковника.

– Вот это хорошо, – одобрил президент. – Ты – генерал армии, – это уже Бурякову. – Выполняй приказ!

– Сдайте оружие! – окрепшим голосом приказал генерал армии Буряков.

Бывший начальник охраны беспрекословно подчинился.

– А теперь – вон! – распорядился президент.

Когда сникший неудачник скрылся за дверью, президент сказал, обращаясь к Ивану Ивановичу:

– Ты подготовь потом приказ на него – чтоб ему определили какое-нибудь место. Чтоб и должность небольшая, и в то же время чтоб дети его не голодали. Все-таки служил человек, старался. Достоин.

– Может, в учреждение его какое? – подсказал моложавый. – В министерство.

– Я же сказал – чтоб дети не голодали! – нахмурился президент.

– Тогда в гаишники! – подал голос Буряков.

– В гаишники? – задумался президент. – А что? Хорошая идея. Только ведь он генерал! – спохватился он. – Представляете картину? Стоит на дороге генерал и машет жезлом.

– Можно разжаловать.

– Жалко! – не согласился президент. – Не по-людски это.

– Ну и пусть генерал! – сказал Буряков. – Можно в хорошем каком-нибудь месте поставить. У Кремля, например. На Красной площади.

– Ну ты загнул! – развеселился президент. – У Кремля! Да что ж он там заработает? Ты думай, что говоришь!

– А на Тверской? – высказал предположение Буряков. – Хорошее место.

– Хорошее, – согласился президент. – Вот только где его поставить? Может, у «Макдональдса»?

– Можно ему отдать всю Тверскую, – задумчиво сказал моложавый. – Все-таки вы правильно заметили: человек старался, заслужил.

– И везде знаки повесить! – вскинулся Буряков.

– Какие знаки?

– Запрещающие! «Остановка запрещена»! По всей Тверской! По обеим сторонам!

– Это идея, – согласился президент. – Так он, конечно, заработает. Ты подготовь-ка указ. И чтоб завтра по всей Тверской уже знаки висели.

Иван Иванович с готовностью кивнул. Кажется, он совершенно потерял чувство реальности. Не так ли теряют разум люди, прорвавшиеся к власти? Еще вчера здравомыслящие и рассудительные, они вдруг меняются. Вот как сейчас Буряков.

Оператор обернулся ко мне и покачал головой. Я ободряюще кивнул ему в ответ. Материал мы отсняли преотличнейший. Если Алекперов не испугается и пустит это в эфир, наш рейтинг попросту зашкалит. Это сюжет, о котором будут говорить все.

Я развернулся, чтобы пройти в директорский кабинет. Оператор умоляюще посмотрел на меня – хотел, чтобы эта комедия продолжалась как можно дольше, но я думал иначе. Пора было вести историю к финалу, пока Буряков не уверовал окончательно в правдоподобность обрушившегося на него счастья. Если он привыкнет к этой мысли, то возвращение к действительности будет для него слишком уж тяжелым.

Я вошел в кабинет. Буряков резко обернулся. Что-то проступило в его лице, но это еще не было узнаванием.

– Здравствуйте! – сказал я. – У меня для вас сюрприз, Иван Иванович.

– Черт побери! – пробормотал он.

Кажется, признал. Я объявил ему о том, что мы, съемочная группа программы «Вот так история!», договорились с нужными людьми о его, Бурякова, работе в приемном пункте стеклотары. Приступать к работе можно хоть с завтрашнего дня. Он не знал, огорчаться ему или радоваться. Как легко и стремительно взлетают некоторые люди. И как больно им потом падать.

13

Естественно, у нас возникли сложности. В первые дни, пока мы монтировали отснятое, все было тихо, но когда кассету передали на просмотр Алекперову, разразилась буря. Он позвонил мне сам и предложил зайти. Говорил он ровным, негромким голосом, но я понял, что это пока цветочки. И я не ошибся.

Алекперов был в кабинете один. Когда я вошел и поздоровался, он лишь кивнул в ответ и сразу же включил видеомагнитофон. На экране телевизора я увидел наш сюжет с президентом.

– Вы действительно считаете, что это может пойти в эфир?

– А что, есть какие-то проблемы? – со всей возможной кротостью осведомился я.

Алекперов посмотрел на меня полным подозрительности взглядом, но не смог, наверное, ничего прочесть на моем лице.

– Качество съемки неважное? – продолжал я. – Или хронометраж не выдержан?

Он понял наконец, что я валяю дурака.

– Я не выпущу это в эфир! – сказал он жестко.

– Без объяснения причин?

– А разве надо объяснять?

– Ну конечно!

– Это безобразие! – сказал с чувством Алекперов.

Он заметно нервничал, чего за ним никогда не замечалось прежде, и это было связано не с нашей программой, а с событиями последнего времени. Когда вас пытаются взорвать, вы ведь будете немножко нервничать, не так ли?

– Это безобразие! – повторил он. – Глумление над президентом!

– Это не глумление над президентом, – запротестовал я. – Это глумление над мифами, которыми пропитана атмосфера вокруг нас.

Во взгляде Алекперова опять полыхнула подозрительность, но сейчас я не шутил.

– Вы оглянитесь вокруг! – сказал я. – Любые события тотчас обрастают шлейфом слухов, и наступает момент, когда людям уже не нужны факты, они считают, что и сами все знают. И становятся заложниками этих мифов.

Я ткнул пальцем в экран, где разворачивалось разыгранное нами действо.

– Что люди знают вот о той жизни, жизни на самом верху? Что президент любит выпить. Что государственные вопросы решаются кое-как, на ходу. Что люди, еще вчера ничего собой не представлявшие, вдруг в одночасье делают головокружительную карьеру.

– Вы будете с этим спорить? – ухмыльнулся Алекперов.

– Вот! – торжествующе сказал я. – И вы туда же! Я же говорю: мифы опутали нас, и нет, наверное, ни одного человека, который не находился бы под их влиянием. Вот он, – я ткнул пальцем в экран, где как раз был Буряков, – на этом и попался! Он давно выстроил в своем мозгу этот мир, мир власти, и когда мы смоделировали для него кусочек той жизни, жизни наверху, он и действовал в соответствии со своими представлениями. Ну с чего это ему взбрело в голову, что он, человек без образования, без какой-либо более-менее складной биографии, вдруг в одночасье может стать начальником президентской охраны? А его подписи под президентскими указами? Он же совершенно потерял чувство реальности! Мифы общества – это болезнь…

– Ну почему же болезнь? – пожал плечами Алекперов.

– Болезнь! Потому что общество коллективно начинает терять чувство реальности. Оно живет не действительностью, а мифами.

– И вот эту мысль вы и хотели донести до зрителя, – понимающе сказал Алекперов.

– Да!

– Чудесно. Но только не надо к этому примешивать президента.

– Уж с этим мы как-нибудь сами разберемся, – дерзко сказал я.

Алекперов на мою дерзость не обратил ни малейшего внимания.

– Я как руководитель канала тоже, как вы понимаете, имею право голоса.

– Я готов выслушать ваше мнение.

– В таком виде программа не выйдет на вверенном мне канале.

– Значит, она выйдет на канале, вверенном другому человеку.

Повисла пауза. Алекперов только сейчас, наверное, вспомнил, что договор между нашей компанией и его телеканалом до сих пор не подписан и мы в общем-то свободные птицы. Но нельзя было сказать, чтобы он так уж сильно испугался.

– Я не уверен, что так будет, – сказал он, глядя на меня глазами умудренного житейским опытом человека.

Хотел сказать, что никто не пожелает сломать себе шею – нас повсюду просто вежливо завернут.

– Ну и что? – пожал я плечами. – Во-первых, это еще надо проверить. А во-вторых, если даже все откажутся, все равно вы будете первым из тех, кто отказался. Сомнительное лидерство.

Алекперов невесело засмеялся.

– Вы многому научились у Самсонова, – признал он.

Для меня это было похвалой.

– Но сути дела это не меняет.

Я в ответ только пожал плечами – воля ваша, но я тоже остаюсь при своем мнении.

– И еще я хотел поговорить с вами о Демине.

Я насторожился.

– Какие функции он выполняет в вашей программе?

– Те же, что и при Самсонове – административные.

– Ну и как? Справляется?

– Вполне.

– Хотите, я дам вам хорошего администратора?

– Это еще зачем? – изумился я.

Алекперов задумчиво посмотрел в окно.

– Я хочу вас от него обезопасить, – медленно произнес он.

– Я вас не понимаю.

Он обернулся и посмотрел мне в глаза.

– Он очень опасен. Его роль в деле Самсонова…

– У него там не было никакой роли! – жестко сказал я.

– Вы уверены?

– Да! Его проверяли и в конце концов отпустили…

– А вы не задумывались, почему его отпустили?

Это был уже явный поклеп.

– Потому что он невиновен! – сердито сказал я.

– Вот как? – вроде бы даже изумился мой собеседник. – А у меня совсем другие сведения.

– Сейчас вы можете говорить все, что вам заблагорассудится!

Подразумевалось, что я не поверю ни единому его слову. И он это понял.

– Хорошо, – согласился Алекперов. – Оставим этот разговор и вернемся к нему позже.

– Мы к нему никогда не вернемся!

– Вернемся, – уверенно сказал Алекперов. – Я к тому времени заполучу кое-какие бумаги. Поверьте, вы получите огромное удовольствие, читая эти документы.

– Какие документы?

– Дело в том, что вы многого не знаете о Демине.

– А вы знаете!

– Знаю, – подтвердил Алекперов. – И буду рад поделиться своими знаниями с вами. А пока…

Он демонстративно взглянул на часы. Я понимающе кивнул и поднялся.

– Да, кстати, – вспомнил Алекперов. – Вот это возьмите. – Он протянул мне почтовый конверт. – Письма на вашу передачу приходят даже на мое имя, – сказал он. – Завидую вашему успеху, если честно.

– Что там? – кивнул я на конверт. – Нас ругают? Или, наоборот, хвалят?

– Ни то, ни другое. Просто родители предлагают разыграть их сына. Я думаю, это можно расценивать как одобрение вашей работы.

И я понял, что он попытается удержать нас на своем канале до последнего. Может быть, сюжет с президентом и пройдет по другому каналу, но все новые выпуски Алекперов хотел бы оставлять за собой.

– Мы с вами еще встретимся, – пообещал он. – Надо оформить договор. Я вам позвоню.

14

Он действительно позвонил. Это произошло через два дня после того разговора. Мы вчетвером – я, Светлана, Демин и Дима – сидели в кабинете, служившем нам штаб-квартирой, и обсуждали план ближайшей съемки. Из-за неожиданно возникших сложностей с сюжетом о президенте мы попали в цейтнот – мы только начинали, и у нас ничего не было в запасе. Теперь предстояло быстро отснять что-то, что могло бы заменить отвергнутый Алекперовым сюжет.

– Пошел он к черту! – мрачно сказал Демин. – Нельзя позволять ему диктовать условия!

– Спорить с ним сейчас бессмысленно, – пояснил я. – Сначала нужно закрыть образовавшуюся в эфире брешь. Если в программе телепередач стоит наша «Вот так история!», то она и должна выйти в эфир в назначенное время. Когда мы это обеспечим, сможем вернуться к сюжету о президенте.

– Женя прав, – поддержала меня Светлана.

– Он у тебя всегда прав, – огрызнулся Демин.

– Ты ревнуешь?

– Если честно – да, – усмехнулся Демин.

– Хорошо, когда-нибудь я соглашусь и с тобой.

– То-то же.

– Что там у нас на очереди, Илья?

– Сцена в бандитском притоне.

– Ты уже занимаешься подготовкой?

– Да.

– Сколько дней еще понадобится?

Он пожал плечами:

– Да там почти все готово.

– Неужели? – удивился я.

– Да ты что, в натуре, нам не веришь? – глухим голосом осведомился Дима, делая пальцы веером. По сценарию он должен был изображать местного авторитета, лидера преступной группировки. Все засмеялись.

– Хорошо, – кивнул я. – Этот сюжет и снимаем. И сразу после него – еще один. И опять про бандитов, пока вы из образа не вышли. Чтоб быстрее было. Нам надо наверстать время, чтобы вырваться из цейтнота.

– А сценарий? – подал голос Демин.

– А что сценарий? Давайте возьмем одну из тех жутких историй, которые рассказывают о бандитах, да и отснимем ее. Например, вот это: рядовой автолюбитель на своей колымаге врезается в бандитскую иномарку. Бандиты, не долго думая, назначают ему сумму отступного. Такую, что бедолага в жизни в руках не держал. Думаю, получится неплохо.

– Как бы его кондратий не хватил, – сказал Дима. – Нашего-то героя.

– Молодого кого-нибудь возьмем. С крепкими нервами и характером мягкого – чтоб он нас потом не покалечил.

– Героя найдем, – пообещала Светлана. – У меня есть на примете.

И вот тут позвонил Алекперов.

– Евгений Иванович? – осведомился он. – Как насчет встречи?

– В любое время! – ответил я и шепнул, прикрыв трубку рукой: – Алекперов!

– Давайте встретимся сегодня вечером в неформальной обстановке. В каком-нибудь ресторанчике, в стороне от больших дорог. Например, в «Филадельфии».

– В «Филадельфии»? – наморщил я лоб, вспоминая.

– Не знаете?

– Мне расскажут.

Он все-таки продиктовал мне адрес.

– Сегодня в восемь, – предложил Алекперов. – Вас устроит?

– Вполне.

– Подпишем договор, – продолжал он. – И к тому же я привезу кое-какие бумаги.

– Какие бумаги? – не понял я.

– По Демину.

Я непроизвольно бросил на Демина быстрый испытующий взгляд. А он как раз смотрел на меня. Хорошо хоть, что не слышал слов Алекперова.

– А, это, – пробормотал я. – Ну хорошо!

На этом мы и расстались. Я на всякий случай поинтересовался у своих, как мне лучше доехать до ресторана «Филадельфия». Дима мне все в подробностях объяснил. Демин при этом хмуро смотрел на меня, будто догадался, что в недавнем телефонном разговоре речь шла о нем. Я чувствовал себя несколько неловко и старательно отводил взгляд. Я надеялся, что сегодня вечером мы с Алекперовым закроем эту тему.

В «Филадельфию» я приехал за полчаса до назначенного времени. Это оказалось не просто тихое, а забытое всеми место, – из посетителей здесь не было никого, кроме супружеской четы – обоим было под сорок – и сильно нетрезвого парня за угловым столиком. Я сел лицом к двери, чтобы увидеть Алекперова, как только тот войдет, и заказал себе кофе. Наверное, мой скромный выбор несколько обескуражил официанта, но внешне он это ничем не продемонстрировал. Принес кофе и даже смахнул со скатерти невидимую пылинку, Парень в углу пьяно забормотал что-то нечленораздельное. Я слышал, как официант украдкой вздохнул.

Алекперов появился в восемь, как и обещал. Сначала в зал вошел один из его телохранителей – я видел его раньше, – обвел взглядом присутствующих и, успокоившись, скрылся, а через минуту появился и сам Алекперов. Его сопровождали двое, но их роль вряд ли была ясна стороннему наблюдателю – охранники держались скромно и даже, я бы сказал, неприметно.

Алекперов направился ко мне, и в ту же секунду ударили выстрелы. Я резко обернулся. Они одновременно – «супружеская чета» и «пьяный» – палили из трех стволов, и при такой плотности огня у Алекперова и его сопровождающих не было ни малейшего шанса уцелеть.

Я непроизвольно привстал за столом, и тут «пьяный» обернулся. Нас с ним разделяли каких-нибудь пять – семь метров. И я вдруг понял, что чувствует человек, который через секунду должен умереть. Парень поднял руку с пистолетом и выстрелил.

– Уходим! – услышал я чей-то вопль, раздавшийся сразу за грохотом выстрела, и упал.

Я слышал топот убегающих, которые на ходу переворачивали стулья. И вдруг понял, что раз я все слышу, значит, живой. Тогда я открыл глаза. Надо мной высилась стена, и в ней, примерно на уровне моего роста, темнело крохотное отверстие. Это был след пули, предназначавшейся мне. У киллера дрогнула рука, и это спасло мне жизнь.

15

Милицейский наряд прибыл на удивление быстро. Уже через несколько минут после случившегося трое в форме и с автоматами ворвались в ресторан. Алекперов и два его охранника лежали на полу, залитом кровью. Все они были мертвы. Еще один алекперовский охранник, как оказалось, был убит на улице. Когда в ресторане началась стрельба, его застрелил внезапно выскочивший из припаркованных у входа «Жигулей» парень. На тех же «Жигулях» вся четверка киллеров и скрылась.

Прибывшие милиционеры ничего особенного не предпринимали, только тщательно обыскали меня и работников ресторана, а по-настоящему нами занялась уже следственная бригада, которая прикатила минут через сорок. Выяснилось, что я являюсь единственным непосредственным свидетелем происшедшего. В момент расстрела никого из официантов в зале не было. Невысокий неулыбчивый человек показал мне жестом – следуйте за мной! – и мы прошли в кабинет директора ресторана. За нами направились двое его товарищей. В кабинете расселись так, что я оказался один напротив всей этой троицы. Я не психовал, но нервы были напряжены.

Поначалу шли обычные вопросы: фамилия, имя, отчество. Я уже знал, что за чем будет следовать: год назад, когда меня многократно допрашивали по самсоновскому делу, я приобрел немалый опыт в этом вопросе. Я рассказал, как все случилось. Мой неулыбчивый собеседник заносил показания в протокол, иногда задавая уточняющие вопросы. Двое его товарищей до сих пор не проронили ни слова. Сидели и смотрели на меня не отрываясь. Этакий своеобразный детектор лжи. Ждут, когда я дрогну и в чем-нибудь проявится моя неуверенность – так, наверное, следовало понимать.

– А как вы здесь оказались? – спросил неулыбчивый, глядя в свои записи.

– Мне назначили встречу.

– Кто? – все так же без видимого интереса осведомился он.

– Алекперов.

И тогда он вскинул голову. Воззрился на меня так, будто я сказал что-то очень неприличное.

– Интересно, – произнес он после паузы, и сейчас у него был совершенно другой тон.

А двое его товарищей переглянулись между собой.

– Вы были друзьями?

Я даже усмехнулся, настолько нелепым показался мне этот вопрос. Я и Алекперов – друзья? Это было бы что-то.

– Нет.

– Но вы его знали, – подсказал неулыбчивый.

– Ну конечно. Наша программа выходила на его канале. Так что мы коллеги. Товарищи по работе, как обычно говорят.

– И часто вам доводилось встречаться?

– Несколько раз.

– И это всегда происходило в ресторане?

– Нет, что вы.

– Сегодня в первый раз? – уточнил неулыбчивый.

– Да.

Он почему-то отложил в сторону ручку и поинтересовался, заглядывая мне в глаза:

– А какова была цель вашей сегодняшней встречи?

Я не сразу ему ответил, потому что непросто было сформулировать ответ так, чтобы сказать главное, отсеять то, что совершенно моего собеседника не касалось.

– Мы должны были обсудить некоторые пункты договора, – сказал я после паузы.

О Демине я умолчал, хотя и понимал, что это несколько рискованно. Если Алекперов действительно вез на встречу со мной какие-то бумаги, касающиеся Демина, то эти бумаги, конечно, обнаружат, и меня непременно спросят, как это следует понимать. Все-таки Демин работал со мной, а у Алекперова обнаружится какой-то компромат, при этом сам Алекперов уже мертв – очень нехорошая получалась цепочка. Но мой опыт бесед под протокол подсказывал мне, что говорить о чем-либо надо лишь тогда, когда тебя об этом спрашивают, а инициативу проявлять не надо, потому как это потом аукнется. Поэтому я и промолчал.

По просьбе своего собеседника я рассказал, что за договор мы собирались обсуждать и как получилось, что это должно было происходить в ресторане. Потом неулыбчивый ушел, а два его товарища остались. Они все так же молчаливо сверлили меня взглядами. От этих взглядов мне уже становилось тошно. Через четверть часа неулыбчивый вернулся. Сейчас он был еще более хмур. Наверное, свидетелей было немного, и он переживал за ход расследования. Или же на место происшествия прибыл какой-то большой начальник и устроил всем разнос.

Мой собеседник принес с собой стопку каких-то листков. Несколько листков он протянул мне:

– Посмотрите, пожалуйста, вы говорили об этом договоре?

Мне достаточно было лишь взглянуть, чтобы подтвердить:

– Да.

Неулыбчивый внимательно прочитал текст, как будто надеялся обнаружить там ответ на вопрос, где искать преступников. Наверное, ничего так и не нашел, потому что отложил листки в сторону, взял следующие из стопки. Я не знал, что за бумаги он держит в руках, мне только показалось, что это ксерокопии каких-то документов. Читал он все так же внимательно и, похоже, опять ничего не обнаружил. Закончив чтение, поднял голову.

– А ведь вашу программу, кажется, создавал Самсонов? – вдруг спросил он.

– Да.

– Вы тогда, до его гибели, с ним работали?

– Да.

И он оживился. Как в тот раз, когда я сказал, что в этом ресторане я должен был встретиться с Алекперовым.

– Значит, знали некоего Демина?

Все-таки какие-то бумаги Алекперов с собой привез! Мне понадобилось некоторое усилие, чтобы хотя бы внешне сохранять спокойствие.

– Знал, – подтвердил я. – И сейчас знаю. Мы ведь с ним работаем.

Мне показалось, что я ступил на непрочный мосток без перил. Одно неверное движение – и головой вниз.

– Этот Демин, он по самсоновскому делу проходил свидетелем?

Я кивнул.

– А что это за история с прикарманиванием больших сумм?

Я демонстративно проявил удивление, и мне показалось, что мой собеседник едва сдержал вздох сожаления. Еще бы не расстроиться – он, наверное, думал, что я ему все сейчас выложу. Я и рад бы был, но пока и сам ничего не знал.

– Вы что, ничего не слышали?

– О чем? – уточнил я.

– О том, что в отношении этого самого Демина проводилось расследование. Его подозревали в хищении денег.

– Но ничего не доказали, насколько мне известно, – осторожно сказал я.

– А вы-то сами как думаете?

– О чем?

– Демин воровал?

– Не знаю.

Я вдруг понял, в чем состоит интерес моего неулыбчивого собеседника. Ему сейчас нужны версии. И он готов включить в круг подозреваемых любое количество людей. Я оказался в момент убийства в ресторане? Подозрительно, надо проверить. В бумагах убитого обнаружились какие-то документы, где упоминался Демин? И это сгодится.

– Вы спрашиваете меня о том, о чем я не знаю и знать не хочу, – проявил я неудовольствие.

– А я у вас ничего лишнего и не спрашиваю, – бесстрастно ответил неулыбчивый. – Ознакомьтесь, пожалуйста, с протоколом, и подпишите.

Я прочитал протокол. Только теперь узнал фамилию своего неулыбчивого собеседника – Орехов. А в протоколе не было ничего такого, чего бы я не говорил. Поэтому подписал бумагу со спокойным сердцем. Но для этого мне пришлось подойти к столу, за которым сидел Орехов. Я ставил подпись, а сам косил взглядом на лежавшую рядом стопку листков. Сверху действительно были ксерокопии. Мне понадобилось лишь мгновение, чтобы прочесть шапку. Это была ксерокопия протокола допроса Демина годичной давности.

Привез с собой Алекперов бумаги по Демину, как и обещал. Много бы я дал за то, чтобы ознакомиться с их содержанием.