Текст книги "Там, где фальшивые лица"

Автор книги: Владимир Торин

Соавторы: Олег Яковлев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Лишь только путник миновал небольшую площадь, открывшуюся сразу за главными воротами, и выехал на широкую улицу с плотно стоящими по сторонам домами, как гнедой конь резко остановился. Всадник в синем плаще с лилией, вместо того чтобы поторопить вставшее животное, замер в седле и повел носом, словно принюхиваясь к месту, в котором оказался.

В ноздри ему ударило множество запахов – по большей части незнакомых, отталкивающих, душных. В городском воздухе витали вонь помоев и людской пот, запахи тухлой рыбы и подгнившего мяса, раскаленной на солнце черепицы, переспелых овощей, свалявшейся шерсти и вездесущей пыли. И еще в уши проник шум. Он шел отовсюду: сцепились языками уличные торговки, громко спорили двое зевак, нищие выклянчивали подаяние, истошно лаяли собаки. Точно злобные карлики, скрипели флюгера на крышах, колеса карет им подыгрывали, а кони подпевали пронзительным ржанием. Где-то выла труба и кричали глашатаи. Чудовищная соната потоком рвалась в уши, она походила на некую мерзкую тварь со множеством глоток, оканчивающихся вовсе не ртами, а присосками, которые мертвой хваткой вцепились путнику в уши. Огромный город встречал гостя. Пощечиной. Здесь было очень много всего, даже слишком много, и совсем ничего из того, к чему привык странник. Столько людей…

Чужак закашлялся, ему показалось, что он начинает задыхаться. Внутри стен, посреди каменного мешка серых домов не чувствовалось дуновения ветра, здесь было сухо, пыльно, шумно и тесно. Некоторые из горожан, спешившие до того по своим делам, начали озираться на необычного гонца, что никак не мог прийти в себя, остановившись посреди улицы. Странник напрягся, словно пружина в хитром часовом механизме. Что-что, а читать устремленные в затылок взгляды он умел в совершенстве. Там, откуда он прибыл, подобное чутье не раз выручало его, помогая распознать очередную ловушку, увидеть опасность, обойти вражескую засаду или вовремя заметить направленный в спину кинжал. Здесь все было так же, ведь это земля врага. Рука в черной перчатке стала нетерпеливо ощупывать продолговатый сверток, притороченный к седлу сбоку. Прохладная рукоять будто сама просилась в ладонь, а на клинке в вороненом металле незримые оку появились губы, начавшие шептать, молить, клясть, лишь бы его освободили. Гонец тронул лазурную ткань, но лишь сильнее натянул ее на сверток. Проверил завязки… Меч все еще продолжал молить… Нет. Ни в коем случае. Он не освободит его. Только не сейчас. Его миссия слишком важна. И здесь не вражеский лагерь и не чужие солдаты вокруг. Это он сам здесь чужой.

Где-то совсем рядом ударил колокол. Странник вздрогнул от такого звука – он никогда еще не слышал его вблизи. Первой реакцией было: спрыгнуть с коня, отступить к стене и выхватить меч, приготовившись защищаться. Но за одним ударом последовал второй, третий. Никто не спешил на него нападать, никто не выкрикивал воинственных кличей и не выпрыгивал из окон окружающих домов с оружием. Выпущенная стрела не торопилась пропеть прощальную песнь над ухом. С каждым новым ударом звон колокола все больше сливался с биением сердца, пока спокойствие и холодный расчет не вернулись к всаднику окончательно. Что это с ним? Обнажить меч посреди этого сброда? Ради чего? Что может быть хуже, чем выдать себя, едва появившись в городе?

Гнедой конь неспешно двинулся вперед, мерно стуча копытами по мостовой. Прохожие и зеваки тут же потеряли интерес к странному всаднику, а тот – к ним.

* * *

Это был небольшой кабинет, выполненный без лишней помпезности, – совсем необычное место для любого, привыкшего к вычурной роскоши Асхиитара. Знак Хранна: стебель розы, переходящий в клинок меча, был вышит на багровой драпировке, висевшей на стене по левую сторону от входа. В стене, что располагалась по правую сторону, было пробито высокое стрельчатое окно, и давно не ремонтировавшуюся кладку прикрывала пара выцветших гобеленов. Несколько напольных подсвечников выстроились, словно почетные стражи, по обе стороны прохода к широкому столу и единственному во всем помещении креслу.

За столом, облокотившись и уперев ладони в собственный необъятный подбородок, сидел плотного вида лысеющий человек в желто-синей ливрее, расшитой львами и лилиями, – старший дворцовый камергер, в чьи обязанности входило в том числе и принимать посетителей. Само собой, по вопросам не столь важным, чтобы напрямую затрагивать интересы государства (это уже к королю и его министрам), но в то же время и не рядовых просителей. Господин камергер скучал. Он вовсе не горел интересом вдаваться в беды всех и каждого.

– Нет-нет, и не просите. Возможно, кто-нибудь из Военного Совета сможет уделить вам время. Скорее всего, на следующей неделе. Или через месяц. Да, да, приходите через месяц.

– Мне не нужен «кто-нибудь». Еще раз повторяю, у меня срочное послание для Первого военного министра. Лично ему в руки.

По глубокому убеждению сидящего за столом, этот гонец с «тремя крестами» проявлял совершенно излишнюю настойчивость, как будто не желал понимать, что его вопрос уже решен и вовсе не подлежит обсуждению.

– Увы, увы. Ничем не могу помочь. Сегодня это никак не возможно.

– Вы это видите? – На столешницу лег запечатанный конверт, украшенный с лицевой стороны тремя косыми крестами, если как следует присмотреться, напоминавшими лилии. – Мне нужен граф де Нот. Здесь крайне важные для него сведения.

Доставивший срочное послание гонец так и не удосужился откинуть на плечи свой капюшон и показать лицо. Впрочем, господину старшему камергеру было плевать на все эти шпионские штучки – он не слишком-то любил тайную стражу да и к самому Прево, главе этой стражи, симпатии не испытывал. Как и к графу де Ноту. Нынешняя ситуация, можно сказать, доставляла ему определенное удовлетворение. Подходящее время посчитаться с напыщенным вельможей, который ни во что не ставит его обязанности и службу, за старые обиды. Де Нот, говорите? Хе-хе… Кое-кому это может быть интересно.

– Послушайте, господин, эээ…

– Митлонд.

– Господин Митлонд. Таких, как вы, здесь каждый день тридцать три десятка. И у каждого… у каждого, представляете, непременно оказывается дело исключительной важности, и чуть ли не к самому королю. Уж не считаете ли вы, что такие люди, как граф де Нот, станут лично беседовать с каждым? Тем более сейчас, когда это просто невозможно в сложившейся ситуации.

– В какой еще ситуации? Что здесь происходит?! – Гонец угрожающе упер ладони в край стола, наклонившись вперед. На миг из-под капюшона показалось его лицо – жуткие рубцы, пересекающие щеки и нос; блеснули ярко-синие глаза. Господин старший камергер невольно отпрянул, откинувшись на спинку своего кресла, – упаси Хранн увидеть подобное еще раз!

– О, я и так сказал вам больше, чем это возможно. – Похоже, страшный облик незнакомца все же поспособствовал повороту беседы в нужном для того ключе. – Смею заверить, граф де Нот сейчас в несколько… эээ… щекотливой ситуации. Просто так вам к нему на прием не попасть, да и, поверьте, ни к чему это.

– Может, золото поможет открыть тайные двери? – В обтянутых черной атласной перчаткой пальцах блеснула пара увесистых монет. Здесь срочный гонец допустил большую ошибку – сиди перед ним некто поумнее господина королевского камергера, его вмиг бы раскрыли. Но сегодня, должно быть, ему очень везло, и толстяк, затаив дыхание и ни о чем не задумываясь, глядел на то, как желтые кругляши покатились по столу, закружившись в столь привлекательном танце. До сей поры этот метод действовал безотказно, позволив страннику проделать безостановочный путь до самого Гортена.

– Нет, нет… Прошу вас! – Было видно, как алчно заблестели глаза и даже выступил пот на лбу у сидящего за столом человека, но взять золото он не посмел – чего-то боялся. – Я ничем не могу вам помочь. Вы ведь приезжий, да? Ну, так снимите комнату на постоялом дворе, вроде… скажем «Меча и Короны». Пересидите день-два, скоро все само разрешится. Потом еще благодарить меня будете! И… деньги ваши. Заберите. Очень прошу.

Пребывая в полном недоумении и едва сдерживая бушующую внутри ярость, королевский посланец вышел из кабинета и, так и не получив желаемого, покинул Асхиитар. Брошенное золото осталось сиротливо лежать на столе, и только это обстоятельство спасло странного гонца от немедленного ареста – господин старший камергер действительно очень боялся. Боялся, что у него найдут это треклятое золото и тем самым обвинят в соучастии. Хуже того – могут уличить в тайных связях с графом де Нотом. Он так и не решился позвать специально для такого случая карауливших в смежной комнате людей Тимоса Бланта и указать им на подозрительного «гонца», но при этом в точности выполнил поручение, данное ему человеком, с которым лучше никогда не спорить.

* * *

Как ни странно, человек в синем плаще все же принял решение последовать полученному при столь странных обстоятельствах совету. Разъезжать и дальше по улицам города в броском наряде гонца означало привлекать к себе излишнее внимание и вызывать ненужные подозрения, что отнюдь не входило в его планы. Следовало где-то оставить коня, вещи, переодеться и привести себя в порядок с дороги. Проделав извилистый путь по городским улицам, внимательно осматриваясь по сторонам, он наконец нашел то, что искал.

Большая таверна называлась «Меч и Корона» и располагалась в двух кварталах от внутренней стены. На деревянной табличке значилось: «Лоссоу, 9. Старый город. Привяжи своих коней, есть перины – для костей». Оставив лошадь в местной конюшне, чужак вошел в общий зал. В помещении было относительно чисто (если не считать залитых элем столов и валяющихся обглоданных костей на полу) и, по местным меркам, наверное, даже уютно. В отличие от тех постоялых дворов, где странник останавливался по пути в Гортен, здесь, к счастью, не наблюдалось нетрезвых менестрелей, что режут слух неумелой игрой на расстроенных инструментах и скрипят пропитыми голосами нескладные песни. Любителей подраться и поломать мебель здесь тоже не жаловали – судя по целым столам и крепко стоящим на своих ногах лавкам и табуретам. Словом, вполне тихое и спокойное место, заключил путник, что, в общем-то, ему и требовалось, чтобы снять комнату и узнать местные новости, не привлекая к своей персоне излишнего внимания.

Владелец «Меча и Короны» окинул королевского гонца заинтересованным, но в то же время подозрительным взглядом: мол, знаем мы вас, разных проходимцев на государственной службе, желающих поесть да поспать забесплатно. Пусть сначала деньги покажет.

– Рад видеть вас в «Мече и Короне», господин, – прищурился трактирщик. – Надолго к нам?

– Еще не знаю. Я только прибыл в Гортен. – Путник положил на стойку пять золотых – гораздо больше, чем платил за ночлег на тракте. – На сколько этого хватит?

– Седмицу смело можете жить у нас, – просиял хозяин, шустро сгребая со стола деньги. – Комната номер шесть ваша, это на втором этаже. Будет желание – спускайтесь сюда, подадим обед. Кстати, наш эль самый знатный из всех, что можно встречать…

– Не люблю эль, – коротко ответил посетитель. – И настоятельно рекомендую меня не беспокоить.

– Как тебя записать, странник? – спросил трактирщик, передавая новому постояльцу ключ. Из-под стойки появилась толстая засаленная книга учета расходов, навара и постояльцев.

– Митлонд, – коротко представился незнакомец чужим именем и, не сказав более ничего, повернулся и пошел к лестнице. От пытливого взгляда хозяина не ускользнул длинный меч, обернутый лазурной тканью. Его край торчал из большого дорожного мешка гостя.

– Странность и прибыльность, – проворчал себе под нос старик свое любимое выражение. – Всегда полагал, что скороходы обитают под кровом королевской службы «Крестов», но уж коли золотые сами просятся в руки…

А незнакомец тем временем поднялся наверх и не появлялся около часа, а потом вновь спустился в общий зал, где под вечер уже начинал собираться веселый народ. Желто-синие королевские цвета – облачение гонца – странник успел сменить на красивый длинный камзол черного бархата с высоким воротником и широкими рукавами; на оторочке манжет вился вышитый серебряной нитью ветвистый орнамент; такой же узор был и на черных штанах, которые странник заправил в высокие кожаные сапоги. Наряд довершал темно-зеленый дорожный плащ, в котором удобно чувствовать себя в любую погоду. К тому же он должен был скрыть меч. Новоявленный постоялец, не решившись оставить верное оружие в комнате, взял его с собой, закрепив на перевязи. Лица мнимый гонец так и не показал, пряча его под капюшоном.

Митлонд устроился в самом дальнем от входа углу трактира, после чего позвал хозяина и заказал себе жареной оленины и полкувшина воды – качество местного вина новый постоялец испытывать не желал. Затем он задул свечи, стоявшие на столе, словно их огоньки были слишком яркими для его глаз. Трактирщик лишь пожал плечами от недоумения – и то верно, кто ж пьет воду, когда есть эль, да и оленина намного преснее тех же ароматных кабанчиков с трюфелями (сегодняшнего главного блюда), но заказ выполнил.

Странный постоялец так и сидел в темном углу, ни с кем не общаясь, пока его внимание не привлек один из вошедших посетителей.

– Здрав будь, Наин! – воскликнул трактирщик, едва завидев в дверях низкорослую бородатую фигуру; его добродушный смех эхом разлетелся по залу. – Как же это старый Глойн тебя отпустил? Он-то, помнится, грозился спалить «мою треклятую дыру» до основания!

– И тебе привет, Холл. Неужто никого из наших еще нет? – К дубовой стойке подошел коренастый гном в богатом красном плаще, каштановая борода покоилась на широкой груди. Большой живот свидетельствовал о том, что туда может много чего поместиться.

– Их сегодня не будет, слышал же, что в городе творится…

– А что? – простодушно улыбнулся гном.

– Как это что? А то ты не знаешь…

– Да не знаю я! Со вчерашнего дня в голове эль шумит.

– Да ну… – ухмыльнулся трактирщик. – Это куда ж Глойн-то смотрит… Хе-хе…

– Смотри не сболтни, – пригрозил гном, – и вообще, выкладывай уже, в какую там штольню наши запропастились и что там такое в городе происходит?

– Так об этом весь Гортен судачит! Проклятый душегуб Ильдиар убил девять человек этой ночью. Никого не пощадил, даже детей! А еще граф и военный министр, зверюга! Эх, распоясались знатные лорды, управы на них нет, коли у короля в друзьях. Но ничего… Тайная стража скоро повесит его на первом же фонарном столбе, что на углу, – туда ему и дорога! Недолго-то ему бегать от петли-сестрицы, душегубу!

– А… так ты про это… – нахмурился гном – всю его веселость как рукой сняло. – Тоже мне, новость – борода до пят. При чем тут мой старик Глойн и все мои друзья?

– Да при том! Шепчутся, мол, Высокий Орденский Трибунал созывают для душегуба проклятущего. А заказ на отделку кресел для их зала во дворце, угадай, кто получил?

– Эх, и редкостный же мерзавец мой батюшка! – Гном яростно стукнул кулаком по стойке. – Нигде выгоды не упустит – умеет блох подковывать. Все ж хорошо, что меня там не будет, вот, веришь ли, не поднимется у меня рука супротив сэра Ильдиара…

Чужак молча сидел в противоположном углу зала и внимательно слушал. Нужно сказать, слух у него был отменный, куда как лучше, чем у остальных посетителей. Услышав, что разговор зашел об Ильдиаре де Ноте, Митлонд слегка тронул капюшон, натянув его еще ниже. Это не могло быть простым стечением обстоятельств! Как подобное могло совпасть с его появлением здесь? А ведь до этого момента все, казалось, шло по плану.

В самом начале своего пути постоялец, сидящий сейчас в темном углу общего зала «Меча и Короны», понимал, что ни за что на свете не должен быть узнанным в чужом краю, иначе вся его миссия окажется под угрозой. Если бы он рискнул представиться собственным именем, то все двери тут же закрылись бы перед его носом, а его жизнь перестала бы стоить и ломаного гроша. Ему требовалась личина: облик, имя и жизнь того, чья внешность не вызовет подозрений, кто неотличим от других в толпе и кого ни разу не окрикнут.

Когда человек с черным мечом только появился на восточной границе Ронстрада, он выжидал и следил. Крепости северо-восточной оборонной цепи (уцелевшие после атаки эльфов) жили своей жизнью, и ему пришлось понять эту жизнь. Прошло около трех дней, прежде чем он смог разобраться в происходящем и придумать план.

Вскоре он решился действовать. Из одной крепостной башни, шпоря коня, выехал человек в синем плаще с вышитой желтой лилией на спине. На лентах его скакуна чернели странные знаки, назначения которых чужак не знал. И все же ему уже приходилось видеть людей в подобном облачении, он замечал, как перед их лошадьми расступаются все: и солдаты, и стражники, и простые жители, уступая дорогу. Это было как раз то, что нужно. Срочный посланец. В родном краю чужака послания передавали птицы-мартлеты, но в этом хмуром небе они, кажется, были редкими гостями. Что ж, так даже лучше. Оставалось только подкараулить этого королевского гонца и поймать его, что путник с черным мечом и сделал. Новоявленного пленника звали Уейломом Митлондом, и он оказался весьма недалеким и жутко болтливым типом. После первой же минуты разговора с ним чужак сильно пожалел о том, что слепой безжалостный случай предоставил ему подобное знакомство. Пленник отчего-то недооценивал серьезности ситуации, в которой оказался, и принялся беспечно болтать, болтать и еще раз болтать… Когда гонец отошел от страха за свою жизнь – на это он потратил не более минуты, то тут же пустился в жалостливое сетование на собственную неудачу, перемежающееся подробным, до последней нитки, рассказом о своей горемычной жизни, весьма утомительными историями обо всех своих родственниках, о глухой (как ей, однако, посчастливилось) бедняжке-невесте, о своей тяжелой службе, когда зад от жесткого седла и беспрерывного конского галопа превращается в нечто походящее на деревянный чурбан.

Впервые в жизни у владельца черного меча началась мигрень. И это не от какого-либо ранения, не по причине возможного удара чем-то тяжелым – голова взяла и просто разболелась. И что самое ужасное – чужак ничем не мог заткнуть своего пленника. Из всего того нагромождения слов, историй и жалоб он понял, что кресты на лентах коня гонца показывают срочность послания. Что плащ с лилией – это символ королевской службы, из-за него гонца и пропускают всюду, не смея задержать. То письмо, которое он вез, предназначалось Военному Совету в Гортене, столице королевства. Управляет Военным Советом военный министр Ильдиар де Нот. Но самым важным было то, что Ильдиар де Нот обладает сведениями обо всех солдатах (действительных и в отставке), об их перемещениях и месте нахождения – а это чужаку и требовалось. Несмотря на свою ужасную, как дыхание Про́клятого, любовь поболтать, королевский гонец оказался весьма полезен. На основе его слов человек с черным мечом теперь знал, что ему предпринять дальше. Закрепив на упряжи своего коня белые ленты с «тремя крестами», переодевшись в синий плащ с желтой лилией, взяв письмо и связав как следует излишне разговорчивого пленника (и как только ему доверяли доставку писем, благо, что он вез их запечатанными), чужак сам превратился в королевского гонца, и даже имя пришлось впору – Митлонд. С того дня он стал точно покрашенным в алый цвет куском стекла, затерянным среди россыпи рубинов – ни за что не отличишь. Перед ним лежала дорога…

Соблюдая всевозможные меры предосторожности, мнимый Митлонд преодолел половину королевства, и все лишь для того, чтобы встретиться с этим человеком – министром де Нотом – единственной личностью, если верить давешней болтовне гонца, способной предоставить ему нужные сведения. И что в результате? Запечатанное магической печатью письмо с «тремя крестами» оказывается никому не нужным, аудиенцию он не получает, а тут еще выясняется, что кто-то в Гортене плетет интриги и пытается устранить нужного ему человека. Словно специально для того, чтобы не допустить их встречи. Но кто? Кто из врагов мог вызнать о его миссии, кто был настолько влиятелен, чтобы протянуть свои руки до самой столицы Ронстрада? Нет, не может такого быть, если только… Нет. Должно быть другое объяснение. Кто-то обвиняет де Нота в зверском убийстве. Пусть. Митлонд непременно выяснит правду, прежде всего чтобы убедиться в отсутствии собственного следа за всем происходящим. Нет сомнений, что это все какой-то обман. Он видел этого человека, Ильдиара. Видел, как тот сражается. Странник мог с легкостью определить, что собой представляет воин, лишь по тому, как тот ведет себя в бою – война всегда открывает истинную сущность любого, кто сжимает в руках оружие. В тот день граф де Нот, Белый Рыцарь, показался ему благороднейшим человеком из всех, кого он знал. А знал он многих людей. Проклятие, как же это все некстати! И здесь интриги, ложь и предательство, а правды не больше, чем в его родном краю. В Гортене странник не собирался без лишнего на то повода общаться с горожанами, он рассчитывал просто найти графа де Нота, узнать все, что нужно, и без промедления продолжить путь – не тут-то было…

Тем временем гном и трактирщик уже закончили обсуждать произошедшее со злокозненным графом.

– Так что сегодня тебе придется посидеть в компании… лишь эля и кабанчиков, – заметил хозяин. – Но постой-ка… – Он вдруг обернулся и шумно потянул носом в сторону приоткрытой кухонной двери. – Ты чувствуешь, чувствуешь это?! Да, это он – превосходный запах жаренных в масле трюфелей, твоих любимых!

– Моих любимых… – словно зачарованный, протянул гном. – Но ты знаешь, дорогой Холл, кушать трюфели стоя – как-то неправильно! – Гном потрясенно достал из-за пояса два серебряных тенрия. – Все места заняты, и мне придется идти к «Хайму» или в «Три Ножа». Все понимаю, канун праздника и прочее… Но жалко-то как!

Трактирщик усмехнулся, не отводя взгляда от монет.

– Тебе повезло, дружище, – заняты не все. – Он кивнул в сторону арки, в самый темный и дальний угол. – Вон одно место осталось.

– Где? Рядом с тем дворнягой непутевым? – Гном имел в виду высокого незнакомца в темно-зеленом плаще. В ответ трактирщик лишь кивнул.

– Эх, звать-то его хоть как?

– Митлондом прозывают, – ответил старик и добавил: – Неразговорчивый мрачный парень, но что тут поделаешь… Хлое сейчас принесет твой ужин, даже заскучать не успеешь.

– Эх, совсем не ценишь ты дорогих посетителей, Холл, – проворчал Наин и, расталкивая остальных завсегдатаев локтями, направился к арке под лестницей.

Добравшись туда, гном плюхнулся на свободную лавку напротив незнакомца в капюшоне.

– Здоров. – Низкорослый протянул руку. – Ты Митлонд будешь, верно?

Незнакомец никак не отреагировал на приветствие. Наин удивленно уставился сперва на него, затем на свою руку, нелепо висящую в воздухе. Бородач посчитал, что опустить ее поскорей будет наиболее уместно.

– Да чего ты? Эля хочешь? Я плачу… А может, в «кости»? – На широченной ладони гнома появились пять костяных кубиков с черными точками. – Вообще, вне ярмарочных дней «кости» запрещены, но Холл позволяет, тем более мне…

– Гном, оставь меня, – сурово бросил Митлонд. – Я не хочу ни эля, ни глупых игр в «кости».

– Эх, странный ты человек… Ну ладно, расскажи мне хоть что-то новенькое, ты, я вижу, издалека прибыл, а я из Гортена не вылезал со времен путешествия к Ахану с Ильдиаром.

Едва он это сказал, как незнакомец весь встрепенулся и подался вперед.

– Ты ходил к Ахану с Ильдиаром де Нотом? – оживился Митлонд.

– Ну да, а чего тут? – не успел удивиться Наин, как к нему подошла старшая дочь Холла и поставила перед ним еду и эль. – Вот и ужин! – обрадовался гном, с неподдельным удовольствием оглядывая целую кабанью ногу и огромную, размером с бочонок, кружку пенящегося эля. На небольшом вертелке, также поданном на стол, были нанизаны большие черные грибы.

– Ты знаешь этого человека? – резко спросил странник. – Знаешь графа де Нота?

– Ну да, говорю ж: ходили с ним… Постой, а какой тебе в этом толк? Ты, случаем, не из тайной стражи? – Наин отставил кружку и подозрительно взглянул на незнакомца, что так и сидел в капюшоне.

– Нет… я вообще не из этих мест.

– Да я уж заметил, – плюнул на все подозрения гном. – Ты откуда: из Дайкана или Реггера, может, Теала? Ведь видно же, что с востока.

– Почти, – не стал уточнять Митлонд. – Так что ты думаешь, гноме, насчет тех обвинений, коим подвергся Ильдиар?

– Могу тебе смело сказать, даже будь ты хоть трижды из тайной стражи: все это ложь! Грязная ложь! Подставили, эля не проси, нашего графа. Еще и поединок этот…

– Поединок?

– Так он же завтра бьется с бароном Джоном Бремером из Теала. Эх, неспроста это, ой, неспроста, не иначе как Бремеры-то, Братья-Из-Теала, все и подстроили. – Гном испуганно огляделся по сторонам, зажав рот рукой. Излишняя болтливость уже не раз грозила довести его до беды. Но сейчас вроде бы никто не начал засовывать руку под плащ, нащупывая оружие, или принимать стойку изготовившегося к прыжку убийцы с намерением навеки избавить Нор-Тегли от необходимости когда-либо говорить. За пределами стола его не услышали. – Ну не мог Ильдиар так поступить. Не мог! Поверь, я его хорошо знаю: и хлеб делили дорожный, и дрались бок о бок.

– Мы с ним тоже дрались бок о бок… – задумчиво проговорил Митлонд.

– Надо же, и где? – полюбопытствовал гном.

– Под Дайканом.

– Эгей, славная там была свалка. Борин Винт… хе-хе… болван Дор-Тегли… даже угробил там свой летучий корабль, уж я-то ничего бы не пожалел, чтобы это увидеть. Да и все наши до сих пор спорят, как это было… Огонь, битва – это да! А у меня лишь золото и торговля, товары и гильдия. Отец, сам понимаешь…

– Послушай, гноме, – Митлонд перебил разговорчивого гнома, – ты знаешь кого-нибудь из этих… Бремеров?

– Олафа, что ли? – еле слышно проговорил Наин. – Этого сына блудливой козы и вшивой собаки? Этого сморчка теальского?

Гном явно не уважал всю эту семью, правда, свое презрение отваживался выражать лишь шепотом.

– Это который из них?

– Младшенький… Да вот же он – это ж надо так совпасть, как проклятие облысения для волосатого тролля. – Нор-Тегли указал на только что вошедшего в общий зал человека в бордовом камзоле, расшитом золотом.

– Вон тот? С короткими черными волосами? А рядом кто?

– Дрикх Великий, да это же сам Танкред! – прошептал Наин.

– Что еще за Танкред? – недоуменно спросил Митлонд – то выражение, с каким представил гном вошедшего, ему очень не понравилось.

– Ты не знаешь, кто такой Танкред Огненный Змей? – удивился Наин. – Да это же средний брат Бремер собственной персоной. Вечно мутит воду и строит заговоры. Говорят, что у него на короля зуб, и зуб этот вовсе не молочный, это между нами. Короче, мрачная личность и жестокая. К тому же маг, а от магов и вовсе добра не жди. Не хотелось бы однажды переступить ему дорогу. К счастью, его здесь нечасто можно увидеть…

В это время вошедшие братья сели за один из враз освободившихся столов у входа. Точнее, сел только Олаф, Танкред положил ему руку на плечо и негромко сказал:

– Ты ведь помнишь о деле?

– Помню. Но было бы просто грех не выпить здешнего эля! – Олаф вольготно развалился в принесенном специально для него кресле, всем своим видом показывая, кто именно здесь хозяин.

– Это еще Холлу повезет, если теалец что-нибудь заплатит за ужин, но то, что бедняга-трактирщик лишится сегодня нескольких стульев, это точно, – прошептал Митлонду Наин.

– Хорошо, я знаю, где тебя искать. Позже подойду, – ответил брату Танкред, презрительным взглядом окидывая помещение. Общий зал с появлением Бремеров затих: если кто-то что-нибудь и говорил, то обязательно шепотом, даже беспрерывное чавканье стало каким-то незаметным, а перестук «костей» так и вовсе куда-то пропал.

Своим выражением лица средний Бремер хорошо показал, что он ни на секунду не собирается «позже подходить».

– Ну ладно, как знаешь, – сказал Олаф. – Эй, трактирщик!

Толстый Холл суетливо подбежал к младшему Бремеру, выказывая всевозможные почести, льстя так, что даже каменная статуя залилась бы багрянцем, но Олафу, кто бы сомневался, было приятно. Танкред же скривился от отвращения и покинул таверну. Вслед за магом из общего зала выскользнула высокая фигура в длинном темно-зеленом плаще с капюшоном.

– Так что, знамо дело, личность это препоганая, – сказал гном, повернувшись к своему собеседнику, но того уже и след простыл. Наин на всякий случай заглянул под стол – никого. До чего же странно…

– Эй, красотка! Здесь свободно!

Болтливый Нор-Тегли уже совсем забыл о Митлонде, когда к нему подсела молодая девушка, судя по всему, цыганка. Красивая, но опасная…

* * *

– Нарл, мерзавец, ты же знаешь, что не должен был приходить, – черноволосый маг в богатом, подбитом собольим мехом плаще словно разговаривал сам с собой. Он стоял возле невзрачной стены одного из бедняцких домов в переулке Дир, что в Старом городе. На улице были лужи после дождя, а хмурое ночное небо показывало, что оно еще не выплакало всех своих слез. Рядом с Танкредом будто бы никого не было, но вдруг неизвестно откуда раздался хриплый ответ:

– Знаю, господин, но слухи… – Шепелявый и трескучий, словно у змеи, голос невидимки был таким, словно кто-то когда-то пытался отрезать ему язык, но не довел своего дела до конца.

– Тебя это не должно волновать, – сердито отрезал маг.

– Но, господин, вы не говорили, что собираетесь подставлять графа де Нота. Королевские ищейки рыщут по всему городу. Агенты и шпионы подняты на ноги. Но это еще не все…

– Что еще? – устало вздохнул Огненный Змей. Сейчас в силу вступал его собственный план, и нужно было все провести четко до мгновения и с осторожностью танца на лезвии меча. Никто, кроме него самого, не знал, что весь разговор накануне в доме на аллее Ганновер полностью был обманом. Джон пусть тешится мыслью, что вскоре Теал станет его личной вотчиной и королевский налог уйдет в прошлое, иерофанты – что Танкред Бремер будет подыгрывать чьему-то чужому плану, вместо того чтобы все делать по-своему, а Олаф… что же до Волка, то он, как известно, ни о чем не задумывается по причине редкостной глупости.

– Тайные агенты трона, – тем временем отвечал Нарл. – Они повсюду ищут своего господина.

– Черного Пса? – усмехнулся Танкред. – Они его не найдут.

– Но его люди почти подобрались к нашему логову, – залепетал наемник. – Орков удерживать очень…

– Да тише ты! – прорычал Огненный Змей, опасливо оглядываясь по сторонам, но переулок был так же пуст, как и в то время, когда он здесь появился.

– …Орков держать на привязи очень тяжело, они порываются выйти в город и убить кого-то, а королевские ищейки все вынюхивают и подслушивают. Я сам видел одного, он что-то заподозрил, стоя у дверей…