Текст книги "Зарево над Припятью"

Автор книги: Владимир Губарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Длинный коридор. Блестит покрытый пластиком пол, белые стены, прозрачные стекла. На наши халаты больно смотреть – они просто сияют.

Нет, здесь совсем не жарко. Здесь более опасный противник, чем жара. Сюда поступают отработанные в реакторе СМ твэлы, начиненные отходами ядерной реакции, с огромным количеством всевозможных радиоактивных изотопов.

– Это самая крупная в Европе радиохимическая лаборатория. – Юрий Ефремов выжидающе смотрит на меня: произвело ли впечатление? Убедившись, что слова достигли цели, продолжает: – Мы получаем вещества с радиоактивностью до 100 тысяч кюри. Из них нужно выделить трансурановые элементы...

– В реакторном зале уже знакомая нам процедура повторяется. Сослуживший свою службу твэл с помощью устройства с дистанционным управлением вынимается из активной зоны и помещается в малый контейнер, тот – в другой, значительно больший.

Чтобы отправить груз в соседнее здание, приходится пользоваться железной дорогой, хотя расстояние какихнибудь 100-200 метров. Но "упаковка" твэла настолько тяжела (вес его самого ничтожен по сравнению с контейнерами), что другим способом доставить его в распоряжение радиохимиков трудно.

Железнодорожная платформа въезжает в помещение радиохимической лаборатории. Тотчас же появляется кран, извлекает малый контейнер и перемещает его дальше. Через раскрывающуюся крышку контейнер медленно опускается в первую камеру.

Естественно, обязательная принадлежность каждой камеры – манипуляторы. Демонстрируя их на ВДНХ, оператор вынимал из коробка спичку, чиркал ею о коробок, и, ко всеобщему удовольствию, спичка вспыхивала ярким пламенем. Кстати, при известном навыке это сделать довольно просто. Пользуясь манипуляторами лаборатории, можно добиться значительно более ювелирной работы. Они сильно отличаются от известных ранее. Вопервых, вдвое легче, а следовательно, более послушны.

Во-вторых, значительно изменена их конструкция, что облегчило управление.

– А вот таких манипуляторов всего два-три, – сказал Юрий Ефремов, который, присев за пульт управления, показывал мне, как действуют "механические руки". – Это я говорю, чтобы подчеркнуть, что наша лаборатория оборудована по самому последнему слову техники, а вовс? не для того, чтобы похвастать. "Горячим" камерам существовать много лет, устареть они не должны.

И поэтому все делается на высочайшем уровне.

Твэл, поступающий с реактора СМ-2, прежде всего нужно разделить на части. Эта обязанность возлагается на станок во второй камере. В принципе он напоминает своих собратьев с любого машиностроительного завода, но, как и стены камер, сделан из нержавеющей стали.

Предусмотрен и регулярный обмыв станка, чтобы удалить осаждающиеся при резке остатки радиоактивных веществ.

Итак, твэл разрезан на несколько частей. Теперь предстоит самое трудное – нужно разделить изотопы, выделить необходимые.

За дело принимаются химики. Сначала они растворяют образец. Второй этап – экстракция. Это довольно оригинальный способ очистки. Радиоактивный водный раствор смешивается с органическим, не растворяющимся в воде. Элементы не остаются "равнодушными": одни из них предпочитают воду, другие более склонны образовывать соединения с органическими веществами. Проходит некоторое время. Так как органическая фаза легче водной, она поднимается, раствор постепенно расслаивается. В слоях – "свои" изотопы. Например, америций и кюрий – элементы, очень интересующие физиков, – находятся в верхней части раствора.

Теперь уже проще "выловить" изотопы из органики или воды. Химическая обработка продолжается.

По транспортеру, соединяющему все "горячие" камеры, или по трубопроводам элементы попадают в хроматографическую лабораторию, которой и руководит Владислав Николаев. Здесь изотопы окончательно разделяются.

В специальной емкости раствор строго дозируется и направляется в хроматографическую колонну. Это своеобразный фильтр, наполненный смолой. Протекая через колонну, элементы "прилипают" – смола притягивает, словно магнит. Благодаря незначительной разнице в свойствах их вымывают оттуда. После этого остается только распределить по сосудам. А затем – перевести в удобные для дальнейшего использования химические соединения.

По сравнению с остальными этот этап работы – самый радостный. В предыдущих "горячих" камерах нельзя было видеть конечный результат процесса. Получили раствор, передали тоже раствор. Из последних камер выходят уже готовые изотопы. Они нужны на заводах в роли контролеров, они помогают ученым в их исследованиях, они приходят в больницы, чтобы лечить людей, они все больше вторгаются в различные отрасли нашей промышленности и сельского хозяйства.

Чернобыль. Первые дни аварии

В Киев прибыла группа иностранных журналистов, которые 8 и 9 мая знакомились с положением в столице Украины и области. Среди них представители крупнейших информационных агентств, газет, телевидения из социалистических стран и США, Швеции и Японии, Италии и Канады, Кувейта и Франции, Финляндии и ФРГ.

Им предоставлена возможность встретиться с руководителями республики, специалистами, учеными и теми иностранными гражданами, которые работают и учатся в Киеве. Наши зарубежные коллеги побывали в одном из районов области, куда были эвакуированы жители из опасной зоны.

Журналисты побывали и в Совете Министров УССР.

Здесь прошла встреча с Председателем Совета Министров Украины А. П. Ляшко, председателем Государственного комитета СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды Ю. А. Израэлем, вице-президентом АМН СССР Л. А. Ильиным, министром здравоохраненияУССР А. Е. Романенко, руководящими работниками Киева и области.

Беседа с журналистами шла долго. Разговор завершился лишь после того, как на все вопросы были даны подробные ответы и разъяснения. А начался он с такого сообщения:

– Мне только что позвонили из Чернобыля, – сказал А. П. Ляшко, – и передали ситуацию на этот час.

Температура в реакторе снизилась до 300 градусов, а это значит, что процесс горения прекратился. Радиационная обстановка улучшается.

– Ваши главные заботы сегодня?

– Это – обеспечение безопасности людей, проживающих в зоне вокруг Чернобыльской АЭС, – говорит А. П. Ляшко. – Мы стараемся принять все меры к тому, чтобы оказать максимум помощи потерпевшему населению. Те, кто серьезно пострадал от радиационного поражения, были доставлены сразу же в Москву, где им оказывается медицинская помощь. Люди с выраженными признаками заболевания немедленно госпитализируются.

В районах, прилегающих к 30-километровой зоне, развернули медицинское обслуживание 230 бригад, прибывших сюда из Киева и других областей республики. Те, кто находится на трудовых постах, обслуживая агрегаты АЭС, а также эвакуированное население, прошли медицинскую проверку на предмет выявления заболеваний.

Отвечая корреспондентам, А. П. Ляшко обстоятельно и убедительно говорил о том, что сообщение об аварии на Чернобыльской АЭС было передано сразу же, как только авторитетнейшие специалисты, прибывшие из Москвы в Чернобыль, поставили "диагноз". В таком серьезном деле не может быть спешки, недопустимы скоропалительные выводы. В лживости мифа о мертвом Киеве западные журналисты смогли убедиться сами, проезжая по его многолюдным, залитым ярким солнцем улицам.

– Начнет ли станция работать и когда?

– Мы считаем, что ликвидация аварии идет успешно, – ответил А. П. Ляшко. – Как только будет обеспечена полная безопасность, станция возобновит работу. Я имею в виду, конечно, первый, второй и третий блоки, а четвертый будет захоронен. Хотя его машинный зал не пострадал и вполне работоспособен, но его использовать нецелесообразно.

– Какова дальнейшая судьба атомной энергетики в республике?

– Конечно, нужно сделать выводы из этого случая, но затормозить прогресс нельзя. Гений человека поставил атомную энергию на службу людям. И этим благом мы не можем не пользоваться. В СССР работает 41 энергетический блок. Из них 10 – на Украине. Будущее – за атомной энергией. Разным странам надо сотрудничать, обмениваться опытом, в том числе и безопасного использования этого энергетического потенциала. Одновременно мы должны понимать, какие огромные силы таятся в атомной энергии. Значит, применять их надо только в мирных целях. События в Чернобыле еще раз напоминают – необходимо ликвидировать ядерное оружие на планете.

– Сколько людей находится в зоне АЭС?

– На эту встречу мы приехали из Чернобыля, – говорит вице-президент АМН СССР Л. А. Ильин. – На промплощадке сейчас работает много людей. Одни обслуживают первый, второй и третий блоки, другие ликвидируют последствия аварии на четвертом, третьи уже начали дезактивацию станции. Это рабочие и инженеры, физики и химики, военнослужащие и медики. Ведется постоянный дозиметрический контроль. Все, кто находится в зоне АЭС, обеспечены средствами индивидуальной защиты. Как председатель Национальной комиссии по радиационной безопасности, могу со всей ответственностью сказать, что мы ведем жесткий контроль, исключающий переоблучение персонала и всех, кто сейчас в Припяти.

– Какова радиационная обстановка в зоне?

Отвечает председатель Государственного комитета СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды Ю. А. Израэль:

– Там не везде радиация одинаковая. В большинстве районов она не превышает допустимых норм. Но задача состоит в том, чтобы надежно обеспечить безопасность людей, поэтому они были эвакуированы из зоны. В Киеве органы контроля работают постоянно, причем не только во время аварии, но и до нее. Фон несколько повышался, но ни разу – подчеркиваю: ни разу! – уровень радиации не приближался к тем значениям, которые угрожали бы здоровью человека. Аналогичная картина в Гомеле. За последние дни радиоактивность уменьшилась в 2,5-3 раза.

– Я могу добавить, – говорит Л. А. Ильин, – что все уровни радиации, которые фиксировались в Киеве и других городах, по воздействию на человека совершенно безопасны. Каждый из нас при рентгеноскопии зубов или желудочно-кишечного тракта получает несравненно большую дозу.

– Когда люди вернутся в свои дома?

– После всех работ по ликвидации аварии, – отвечает А. П. Ляшко. Необходимо провести дезактивацию почвы, домов, квартир и так далее. Это очень большая работа. Она уже началась, но когда именно завершится, пока трудно сказать.

– Существует ли опасность загрязнения Днепра и Черного моря?

– Даже в районе Припяти уровень находится в пределах нормы, – отвечает Ю. А. Израэль. – Контроль мы ведем тщательно, пробы берутся каждый час. Это ситуация на сегодняшний день. На случай дождей обваловываются берега: насыпается вал, укладывается торф для фильтрации воды. Очень многие работы в зоне ведутся с целью предотвращения самых разных ситуаций. Да, это подстраховка. Но речь идет о безопасности. А следовательно, лучше сделать больше, чем что-то упустить.

Днепр на всем протяжении и, конечно же, Черное море не получили никаких радиоактивных добавок.

...Встреча в Совете Министров Украины помогла журналистам из многих стран по-новому увидеть события па Чернобыльской АЭС. Они убедились, что борьба с ликвидацией аварии ведется не только мужественно, но и продуманно. Неожиданности, непредвиденности ситуации теперь уже не должно быть...

Вновь с Михаилом Одинцом и Альбертом Назаренко – моими коллегами по "Правде" – поехали в штаб по ликвидации аварии. Встретились там с академиком Е. Велиховым.

– Реактор поврежден. Его сердце – раскаленная активная зона, она как бы "висит", – пояснил ученый. – Реактор перекрыт сверху слоем из песка, свинца, бора, глины, а это дополнительная нагрузка на конструкции.

Внизу, в специальном резервуаре, может быть вода...

Как поведет себя раскаленный кристалл реактора? Удастся ли его удержать или он уйдет в землю? Никогда и никто в мире не находился в таком сложном положении: надо очень точно оценивать ситуацию и не сделать пи единой ошибки... Направление борьбы с разбушевавшимся реактором было выбрано верно. Вода из-под реактора откачана, пробурены скважины, создана "зона охлаждения", которая отбирает тепло у реактора. Идет подготовка к его захоронению. Неожиданностей уже не предвидится...

Город реакторов (репортаж второй)

Своим рождением «Арбус» (Арктическая блочная установка) «обязан» северной тундре, таежным дебрям, всем тем местам, что удалены от крупных промышленных центров и где живет пока очень немного людей.

Лишь одинокие поселки разбросаны в тайге и тундре. И вовсе не потому, что мало природных богатств хранит в себе земля. Нет железных дорог, пет надежной связи, огромпые пространства еще недостаточно изучены.

И нет самого главного – электроэнергии, которая не только дарит человеку тепло и свет, но и дает жизнь технике, а без нее осваивать новые районы сегодня невозможно.

Да, на севере страны вырастут электрические гиганты, заводы и комбинаты, появятся новые города, но все это начинается сегодня, в наши дни в почву бросаются семена, которые должны дать богатые всходы в будущем.

А пока первопроходцы уходят в тайгу, лишенные мощного оружия электроэнергии. Правда, кое-где есть крохотные электростанции, работающие на жидком топливе.

Они вполне оправданны, но "пища" для них обходится слишком дорого, так как нередко ее доставляют на самолетах.

Атом, вездесущий добрый атом, и здесь произносит свое веское слово.

– Это первая в мире атомная электростанция с органическим теплоносителем, – ведет рассказ начальник "Арбуса" Василий Дмитриевич Тетюков.

Мы стоим на реакторе, и ученый говорит медленно, рисуя на клочке бумаги схемы:

– Около года действовал "Арбус". После самых различных исследований, естественно, обнаружились недостатки. Установка новая, простительно. Я уверен, что она явится прототипом атомных электростанций, которые будут строить в "крайних точках" страны. Почему? По некоторым показателям другие АЭС безоговорочно уступают ей... "Арбус" сравнительно легкий, весит 365 тонн.

Это немного. Самый тяжелый блок – 20 тонн. А это значит, что "Арбус" можно перевезти любым видом транспорта практически в любое место. Если добавить, что он надежен, легко собирается из блоков, прост, удобен, то понятно, почему везде, где требуется не столько много энергии, станция, аналогичная "Арбусу", станет незаменимой...

– Но ведь известно, что АЭС достаточно громоздки, требуют большого труда. Как же удалось сделать "Арбус" легким, компактным?

– Большинство АЭС работает по пароводяному циклу. Вода проходит через активную зону, нагревается и следует в теплообменник, где отдает свое тепло воде второго контура, которая превращается в пар и уже используется для получения электроэнергии. Но вода, "соприкасаясь" с реактором, становится радиоактивной, поэтому весь первый контур приходится окружать биологической защитой. Усложняются конструкции, повышается стоимость атомной электростанции.

– Почему же здесь, на "Арбусе", я не вижу бетонных стен и стальных дверей, так хорошо знакомых каждому, кто хоть раз побывал на атомной установке? Неужели их нет?

– Нет, – подтверждает Василий Дмитриевич, – и не должно быть. Первый контур нерадиоактивен. Даже когда станция включена на полную мощность, это помещение ничем не отличается от остальных. В этом и заключается важная особенность нашего первенца.

В реакторе, казалось бы, все подвержено облучению.

А если есть такое вещество, которое ему не поддается?..

Физики долго пытались найти "безопасный" теплоноситель. Трудились настойчиво, кропотливо, искали несколько лет. И нашли! У признанных ветеранов-теплоносителей – воды, расплавленных металлов и газов – появился соперник: газойль (газовое масло), знакомый нам как дизельное топливо. Оказывается, он почти не активируется при мощной радиации. Конечно, прежде чем направить в реактор, газойль нужно очистить от примесей, в особенности от серы.

Как подчас трудно прийти к довольно простым решениям! Газойль топливо, его назначение – сгорать.

И очень странно, что горючее посылается в самое пекло – к активной зоне, где полыхает "ядерный огонь".

Но как ни парадоксально, газойль выполняет роль прямо противоположную охладителя. Пожарники с опаской посматривали на "Арбус", держа наготове свое снаряжение. Они замучили ученых, излишне часто устраивая тренировки. Но, ко всеобщему удовольствию, установка проработала год и в противопожарном отношении оказалась безупречной...

Итак, нужен чистый газойль. После путешествия по реактору он так же безопасен, как и в начале пути.

И сразу же атомная электростанция приобрела иной вид.

Биологическая защита первого контура исчезла. Если на обычной АЭС трубопроводы из нержавеющей стали, специальные насосы, арматура, то здесь ничего подобного пет. Требования к оборудованию не превышают тех, которых придерживаются на обычном нефтеперегонном заводе. Более того, это оборудование серийно изготовляется промышленностью. Первый контур "Арбуса" собран из деталей, при взгляде на которые и химик, и энергетик признают их своими. А если учесть, что давление паров в 20 раз меньше, чем на водяных АЭС, отсутствует коррозия, то попятно, почему в экономическом соревновании станций небольших мощностей "Арбус" выигрывает.

Значит, такие АЭС очень выгодны, почему же их не строят?

– К сожалению, мощность станций на органическом теплоносителе ограничена. – отвечает В. Д. Тетюков. – Это связано с тем же теплоносителем. Тот самый газойль, который сослужил нам добрую службу, превращается во врага. В нем образуются полимеры. И чтобы теплоноситель не терял своих замечательных качеств после выхода его из реактора и перед тем как он отправится туда вновь, нужно эти полимеры или удалить, или опять превратить в газойль... В первом контуре появился блок регенерации – чтобы после обучения возвращать газойлю его прежние "антирадиоактивные" свойства...

Небольшое отступление в прошлое и за пределы напей страны, в Америку. Ученые США давно подступались к такого типа атомным электростанциям. Более того, даже начали строительство первой АЭС с органическим теплоносителем. Но ничего не могли поделать – он разлагался. Попробовали восстанавливать, используя метод дистилляции, но электроэнергия все равно стоила очень дорого. Американцы вынуждены были прекратить эксперименты.

Вторыми стартовали советские физики. В августе 1963 года в помещении старого склада НИИАР атомная электростанция начала действовать! Регенерация, разработанная нашими учеными, выдержала экзамен. Только после того как американцы узнали об этом, они вернулись к исследованиям, интенсивно наверстывая упущенное. Теперь у них есть аналогичный реактор "Пику а"...

Для "Арбуса" в год требуется несколько тонн газойля. За это же время сжигается два килограмма урана.

Подобной же мощности дизельная установка потребляет около 1500 тонн топлива. А если учесть, что одной зарядки реактора горючим хватает на два года, то легко подсчитать, насколько выгодна такая электростанция где-нибудь на Севере.

Ядерный реактор не только стал "полярником". Сегодня он приобретает еще одну профессию – превращает соленую воду в пресную, ту самую, которая утоляет жажду...

Но прежде чем рассказать об этом, вернемся к тем дням, когда самолет прославленного французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери потерпел аварию в Сахаре. В книге "Земля людей" есть такие строки:

"Здесь можно прожить лишь девятнадцать часов без воды. А что мы пили со вчерашнего вечера? Несколько капель утренней росы! Но северо-восточный ветер господствует по-прежнему и немного замедляет испарение влаги из наших тел. Эта завеса способствует образованию туч высоко в небе! О! Если бы они спустились к нам, если бы пошел дождь! Но в пустыне никогда не идут дожди...

Вода!

Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое! Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты – сама жизнь. Ты наполняешь пас радостью, которую не объяснишь нашими чувствами. С тобой возвращаются к нам силы, с которыми мы уже простились. По твоей милости в нас вновь начинают бурлить высохшие родники нашего сердца.

Ты самое большое богатство на свете, но и самое прихотливое, ты самая чистая в чреве земли. Можно умереть возле источника с водой, отравленной окисью магния. Можно умереть в двух шагах от соленого озера.

Можно умереть, несмотря на два литра росы, которая содержит остаток некоторых солей.

Ты не приемлешь никаких примесей, ты не выносишь порчи, ты – пугливое божество...

Но с тобой вливается в нас бесконечно простое счастье".

Живительная влага спасла Сент-Экзюпери и его механика. За те несколько часов, которые им пришлось провести в пустыне, они узнали ;настоящую цену воде.

На две трети покрывает Землю Мировой океан. Если бы марсианин облетел нашу планету на космическом корабле, он непременно сообщил бы своим соотечественникам, что это очень странная планета, пожалуй, единственная в Солнечной системе, на которой так много воды.

Но он ошибся бы, потому что воды и много*, и очень мало. Много – она занимает огромную площадь, мало – так как пресной воды всего лишь два процента из общего запаса. А именно без нее человек не может прожить более трех суток.

Но даже не количество пресной воды смущает ученых. Сказать по совести, ее достаточно, чтобы удовлетворить нужды около четырех миллиардов человек, живущих на Земле. Ведь в гидросфере почти полмиллиона кубических километров пресной воды. Драгоценного "питьевого полумиллиона" хватило бы, если бы... если бы пресная вода была равномерно распределена по планете.

Множество районов на земном шаре обделено природой: Ближний и Средний Восток, Северная и Центральпая Африка, Южная и Северная Америка, колоссальные пространства Азии... Недаром вода ценится там на вес золота. Ничто не может выдержать палящих лучей солнца: мертвая земля, нет растительности. Можно проехать сотни километров и не встретить ни одного человека.

Но стоит лишь где-то прорваться наружу ручейку и появиться крохотной речке или озерцу, как сразу же рядом возникают поселения. Причем размеры источника строго регламентируют число жителей. Мало воды – их мало, вода в избытке – и рядом уже сверкает огнями неоновых реклам огромный город.

Большая беда, если в стране не хватает пресной воды. Но с природы взятки гладки. И надо исправлять то, что она не предусмотрела. Бывает, что "лимиты" вызываются и другими причинами.

Развитие промышленности, сельского хозяйства, увеличение населения все, что присуще современной цивилизации, неизбежно приводит к недостатку воды. Ее потребляется все больше и больше, но естественные запасы не увеличиваются. Вот и встает вопрос: как быть?

Советский Союз не испытывает такого "водного голода", как, скажем, в Аравии, где люди подчас не подозревают о существовании дождевого плаща. Увидев, как мы прячемся от ливня, они пришли бы в недоумение. На подавляющем большинстве территории нашей страны пресной воды в избытке, ее будет достаточно и нашим далеким потомкам через сотни лет. Однако в некоторых местах вода все еще дефицитна.

Мы помним по книгам и кинофильмам, как в Средней Азии существовала торговля водой, как, пользуясь тем, что источник воды находится на его земле, бай безжалостно эксплуатировал крестьян. Известно и о том, что между Каспием и Аральским морем тоже нет воды.

В Донбассе вода есть. Но в шахтах она засолена и потому непригодна. Ученым приходится ломать головы, как проложить два канала. Один – чтобы отводить засоленные воды и сбрасывать их в Сиваш, другой – для транспортировки пресной воды в Донбасс.

Вода есть и под землей. Во многих случаях она очень хороша: пить ее одно наслаждение. Но в подземных кладовых таятся и другие источники засоленные.

Пробираясь на поверхность, они не способствуют развитию жизни, растительности, а, напротив, убивают ее.

Почвы засолоняются. Бело-голубоватые пятна на лице земли – как лишаи, и сеять, например, там нельзя. Нет и эффективных способов борьбы с засоленностью. Выход один: заставить воду превратиться из соленой в пресную.

Необходимость в этом ощущается везде, на любом континенте, практически в каждой стране, особенно в той, которая примыкает к океану или морю.

И поэтому не удивительно, что сотни ученых мира занимаются одним: как удалить из морской воды соль.

Самый простой способ – получить из нее лед. Одна из величайших загадок природы – такое превращение.

Никто по может достаточно убедительно объяснить, почему при замерзании соленая вода так меняет свои свойства. Но факт остается фактом. В Ледовитом океане из соленой воды образуется пресная лишь в твердом состоянии.

Северяне издавна пользуются этим. Однако обеспечить пресную воду для снабжения крупного города таким способом невозможно.

Другой способ – ровесник первому. Но им пользуются только южане.

Известно, что, фильтруясь через грунт, вода обессоливается, притом настолько сильно, что становится годной к употреблению.

Рядом с соленым источником выкапывают лунку. Через некоторое время там появляется вода. Слой почвы "отбирает" соли, и при известной привычке эту воду можно пить. Разумеется, она не столь приятна, как в московском водопроводе, но выбора нет, если изнываешь от жажды.

Оба этих дедовских метода, конечно же, не удовлетворяют жителей XX века. На помощь человеку пришли достижения науки, в частности химии. Пропуская морскую воду через специальные фильтры, обрабатывая ее различными химическими составами, в принципе можно пз соленой воды сделать дистиллированную. Но даже для того, чтобы лишь незначительно обессолить ее, приходится затрачивать столько сил и средств, что стоимость такой "искусственной" воды баснословно высока. И снизить ее пока не удается.

Более перспективна дистилляция, или перегонка, которая напоминает своеобразную "цепную реакцию".

Соленая вода нагревается, и часть ее переходит в пар.

Пар охлаждается, и вновь образуется вода, только солей в ней значительно меньше, потому что они остались в первичном растворе. Так повторяется несколько раз, и от ступеньки к ступеньке вода делается все чище и чище, пока не станет пресной. Превращение завершилось.

Схема проста. Однако и она обходится "в копеечку".

Па испарение всего одного литра воды затрачивается много энергии, а следовательно, топлива. Для города с десятитысячным населением за сутки нужно сжечь около тысячи тони угля. Целый железнодорожный состав!

А что, если в пресной воде нуждается город с миллионным населением? (Вопрос не риторический, потому что в мире немало больших городов, особенно в США, сидящих на "голодном пайке"). Очевидно, станции только и принимали бы товарные поезда с топливом для опреснительных установок. К тому же стоимость топлива и без транспортных расходов высока. Опять-таки невыгодно...

Проблема казалась бы неразрешимой, если бы не было атомной энергии.

А нельзя ли попробовать поймать двух зайцев сразу, то есть получать электроэнергию, а тепло пускать на опреснительную дистилляционную установку?

Горючего АЭС потребляет немного, можно обойтись самолетом. Город, на окраине которого поставят атомную электростанцию, окажется в выгодном положении – он будет одновременно снабжаться и электроэнергией, и пресной водой.

В отличие от известной поговорки два зайца действительно ловятся. Преимущества очевидны: опреснение несравнимо понижается в цене. Реактор на быстрых нейтронах тепловой мощностью чуть более двух миллионов киловатт сможет, кроме дешевой электроэнергии, давать почти двести тысяч тонн воды в сутки. Стоимость каждого кубометра не превысит двух-трех копеек!

Одна атомная электростанщш плюс одна опреснительная установка такой мощности, соединенные воедино, могут полностью обеспечить город, насчитывающий 500 тысяч жителей!..

Нетрудно предположить, что большие АЭС двойного назначения станут "обслуживать" огромные территории.

И не покажется удивительным, если на месте Сахары возникнет плодородная долина с виноградниками и садами. Море напоит землю пресной водой. Именно сейчас наступило время, когда за словами "превратим пустыни в сады" стоят трезвые инженерные расчеты...

Можно удовлетворить нужды и Донбасса, и Урала.

И почему бы атомным опреснительным установкам не вытеснить каналы и трубопроводы...

"Когда же это будет?" – спросит нетерпеливый читатель.

В 1964 году в Закаспии советские ученые и инженеры начали строительство реактора на быстрых нейтронах. Его тепловая мощность – свыше миллиона киловатт. Этот реактор – двухцелевого назначения: он работает как электростанция на 150 тысяч киловатт, а тепло направляется на опреснительную установку производительностью до 150 тысяч тонн воды в сутки. Атомный гигант дает пресную воду большому промышленному городу Шевченко.

* * *

Записка из зала. «Не могли бы вы сказать: кто был главным конструктором реактора в Чернобыле?»

Зодчие атомного века. Конструктор реакторов

Деревья расступаются лишь возле дома. Когда солнце появляется из-за туч, оно высвечивает скамейку, что пристроилась у цветочной клумбы, и сказочный теремок, сооруженный для дочки. Она уже выросла, а когда-то проводила тут многие часы. Она любила сказки... И не только она. Если приезжал Борода, он обязательно направлялся к теремку: мог играть с девочкой долго, но жаль, у него всегда было мало свободного времени. Однажды так и сфотографировались у теремка: дочка, Игорь Васильевич Курчатов – Борода и хозяин этого дома – Николай Антонович Доллежаль.

Эта фотография висит в кабинете, она возвращает к тем трудным, но прекрасным годам жизни, о которых все чаще хочется вспоминать.

Молодые ученые и специалисты просили о встрече со своим директором. Конечно же, он согласился. Но о чем с ними говорить, что их волнует в первую очередь?

Он привык готовиться к таким встречам. Да и не только к ним – к любым: будь то разговор с коллегой или деловое совещание. Казалось бы, немало прожито, опыт огромен, память бережно хранит события, на которые столь щедр XX век и свидетелем и участником которых довелось быть, но тем не менее он не имеет права позволить себе несерьезно отнестись к беседе, где его будут внимательно слушать и на которой он обязан отвечать на любые вопросы. Просто не имеет права отшучиваться или говорить не по существу. Не привык.

Лучше всего думать в глубине леса. Там, на изгибе тропинки, идущей вдоль забора, еще одна скамейка. Две березки склонились над нею, а перед глазами – уходящие ввысь сосны. Здесь думается легко, да и на помощь приходят друзья: о чем только с ними не переговорено под этими березками!

Более тридцати лет живет здесь, под Москвой, Николай Антонович. Чувствует себя на даче как-то свободнее, да тут легче и выкроить время, чтобы поразмыслить о грядущей встрече с молодежью, о новых реакторах, о будущем. А забот у академика, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий СССР Николая Антоновича Доллежаля хватает.