Текст книги "Секс-тур в юность (СИ)"
Автор книги: Владимир Шарапановский
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Тут Ирочка дернулась, чтобы отстраниться, но я мягко удержал, и продолжил.
– С другой стороны, в том же кодексе есть положение, что семья это основная ячейка общества и надо всемерно её крепить. А они едут воссоединиться со своими родственниками. Но на собрании все должны были гневно заклеймить отступников. Вот и ответь, чему верить?
Ирочка стояла, несколько, ошалев от таких слов, но подумав ответила.
– Но их здесь больше, и бабушка могла бы приехать к ним. Жить с ними. В чем проблема?
Мне было что ответить, даже не раздумывая.
– Все это так. Но она там прожила длинную жизнь и у нее там большой дом и много денег. А здесь ей дадут однокомнатную квартиру. И чтобы купить дефицитную вещь, будет очередь на её приобретение в ближайшие годы. Нет, не захочет она перебираться на передовую. Здесь нет – привычного ей комфорта.
Девушка прервала меня.
– Ну, ты говоришь о комфорте, и о мещанских ценностях. Хотя, ведь не это главное в жизни. Главное стремление к высоким идеалам, к достойным свершениям, к служению обществу.
Я её прервал, вставив – своих пять копеек.
Вот ты опять заговорила об идеалах, а следует и о морали, которая и является их объединением. А у той старушки есть своя мещанская мораль. Об этом замечательно сказано в 'Белом солнце пустыни' – 'Хорошая жена, хороший дом – что еще надо человеку, чтобы встретить старость?!' Вот ответь ты против такого, чтобы к тебе в дом приезжали внуки и дети?
Ирочка на этот раз зависла надолго, но все-таки рванулась в бой.
– Все это замечательно и никак не противоречит нашим принципам от каждого по возможностям каждому по труду. Заработаем своим трудом и получим все это.
Я усмехнулся такой наивной вере, и стал продолжать.
– Все тобой сказанное правильно, но кто-то хочет получить все это сразу, и такое у нас не отвергается, например наследство. Получил и пользуйся, все законно. А ведь, получивший, не вложил ни толики труда, чтобы заработать это. Опять противоречие. Да в этом можно найти пережиток прежних времен и буржуазных отношений. Для меня, самым созвучным, являлся отрывок из второго письма революционного бойца Сухова своей любимой Екатерине Матвеевне, о встрече с которой мечтает весь фильм – 'так что ноги мои бегут теперь по горячим пескам в обратную сторону, потому как долг революционный к тому нас обязывает' Но Суховых мало – это штучный товар. И, как раз, задача коммунистического воспитания молодежи – сделать, чтобы таковыми стало подавляющее большинство. Ведь правильно я говорю?
Ирочка подумала и произнесла.
– Да наверно, так и должно произойти в будущем. Чтобы все вдохновлялись светлыми идеалами и меньше думали о приземленном и низменном.
Я прервал её и усмехнулся.
– А ведь ты почти процитировала устав какого-нибудь монашеского ордена. Только про умерщвление плоти забыла. Правда, жили они все в большинстве своем – совсем иначе. Да и тьфу сто раз, не желаю я становиться монахом.
И дальше продолжил забивать гвозди.
– А вспомни, когда Сухов предложил Верещагину пойти вместе, но Павел Артемьевич отказался под давлением жены и дома, которые его цепями приковывали к прошлым устоям. Сухов не заставлял, а всего лишь отметил: 'Павлины, говоришь? Хех.'. Это и показало его отношение к мещанской морали. Но, заметь, – боец Сухов ведет за собой, а не посылает массы перед собой. В этом его коренное отличие, он идейный борец за светлое будущее. Вот что он пишет в первом письме – 'И пришел мне черед домой возвратиться, чтобы с вами вместе строить новую жизнь в милой сердцу родной стороне'. Он собирается сам строить, а не верховодить построением. И только за таким лидером, пошел, в конечном счёте, даже Верещагин. А, присутствовавшие сегодня представители, не ведут своим примером, а заводят массы, чтобы те делали, что им нужно. Манипулируют светлыми идеалами молодежи, а сами отсиживаются в тылу, где хорошая жена, огромная пятикомнатная квартира, спецраспределитель с дефицитными товарами. Разве не так? Вот ответь мне?
На сей раз, молчание было очень длительным и видно было, что девушка зависла. Но потом она все же ответила.
– Ну, сейчас, еще не все могут пользоваться такими благами, считается, что они заслужили это – служением стране и народу.
Я усмехнулся и почти насмешливо заявил,
– И ты этому веришь, быть может – ты еще и в Деда Мороза со Снегурочкой веришь?
Ирочка дернулась, но я удержал и продолжил.
– Они не совершили открытий, как видные академики, не разработали прорывных технологий или не изобрели новых конструкций, как лауреаты Ленинской премии, не осваивали крупных месторождений в суровых условиях. Они просто произносили зажигательные речи, и карабкались по служебной лестнице к вершинам власти. Именно они и эксплуатируют самые светлые идеалы нашего советского народа. И они сами назначают себе привилегии, которых нет у ранее мной перечисленных достойных людей. Вот и подумай, как мы назовем клопа пьющего кровь? Наверно – паразитом. Вот кучка этих паразитов, по недоразумению именуемая элитой и манипулирует нами, эксплуатируя, повторю, самые светлые идеалы.
Девушка стояла, задумавшись, и хмуря лоб и брови, было видно, что ей не понравилось услышанное, но ответ ей никак не удается найти. И я решил проехаться по мозгам и ударить по самому больному, чтобы у неё появился шанс очнуться.
– Я тоже в какой-то мере манипулировал, самым дорогим для тебя – верой в чистую и вечную любовь, и в стремление к счастью. Три песни привели к тому, что абсолютно невозможно представить для девушки, что на первом свидании парень держит тебя в объятьях, и не чинясь целует в губы.
Тут и произошел взрыв, из глаз полыхнули молнии, и она попыталась оттолкнуть меня и вырваться из объятий. Но я с силой удержал, чтобы продолжить говорить. Но, в следующее мгновение, уже лежал на ковре, корчась и держась за пах, весь раздираемый болью и пуская слюни и сопли на ковер. Осталось только свернуться калачиком и постанывать, пока Ирочка гневно перешагнула через меня и поспешила в коридор. Я услышал, как зашуршала куртка, потом дверь открылась, а затем захлопнулась, и быстрые шаги стали удаляться по лестнице.
Сидя на кухне и прижимая к паху, обернутый в полотенце кусок мороженого мяса в пакете (льда, банально, не оказалось), я думу думал о делах своих скорбных,
– Да уж, творю всякую хрень в последнее время. Одну девушку – опозорил перед всей школой, когда старому кобелю бес в ребро ударил. А другую – лишил идеологической девственности, влив в юную душу – изрядную долю старческого цинизма. И когда только – стану думать, умудрённой опытом башкой, а не членом? Ну, да ладно, не об том разговор. Надо поднапрячь серое вещество, и попытаться исправить ситуацию. А для этого надо двигаться – 'ведь жизнь – это движение'. Сопли жевать, сидя дома, некогда, вот еще посижу малость, вроде и не больно уже, и займусь исправлением кармы.
И тут, меня от мыслей оторвал телефонный звонок, мелкими шажками, придерживая пакет, посеменил к телефону, думая,
– Неужто Ирочка? Что-то не верится. Разве, чтобы сказать мне – какой я гад. Может всёж удастся извиниться?
Но звонил Игорь и спрашивал, готов ли я на тренировку. Пришлось отнекиваться,
– Знаешь, у меня что-то живот побаливает. Наверно съел что-то не то. Так что идите без меня, от меня сегодня мало проку, – а сам подумал, вешая трубку,
– Да уж бегун из меня сегодня ещё тот. Разве что – в раскоряку, а о прыжках – и не говорю. Нет уж, другим разом.
И посеменил на кухню, посидеть – унять боль. Да крепко она меня, и поделом старому хрычу – за то, что лишил юность идеалов. Но, богу слава, что не Ленка, та К.М.С. по легкой, и был бы там омлет. А так пройдет через пол часика. А пока продумаю план действий. Через час пошел на троллейбус и поехал в город. Благо, и там, и там – не более квартала идти. А в городе пошел к книжному, где заведующим работала мать одноклассника. Книга, она – лучший подарок. Прошел в её кабинет, и поздоровался,
– Добрый день, Алла Николаевна. Я к Вам с большой просьбой, уж помогите, если можете. Нужен подарок. Девушке, я тут накосячил вчера. Не знаю, Юра рассказывал ли Вам?
– А, это ты про случай на перемене, когда Аллочка надавала тебе пощечин? Конечно, слышала. И как это – ты ухитрился заработать?
Ага, сейчас я буду все рассказывать и увел разговор в сторону.
– Вы же знаете, что она занимается в художественной школе и хорошо рисует. Мне бы красочный альбом, какого-то известного художника. У вас ведь, наверно, есть такие в магазине? Часто же спрашивают для подарков к праздникам? Уж, помогите. Очень надо извиниться, а просто прости – при такой обиде недостаточно.
Алла Николаевна посмотрела и говорит,
И где ты научился так выпращивать? Тебе бы на вокзал идти, и там канючить – 'Сами мы не местные...', но все же помогу, и то больше, для Аллочки. Хорошая девочка, всегда вежливо здоровается, когда встречаемся возле дома. Сейчас посмотрю, был у меня один альбом – берегла для особого случая.
И вышла в соседнюю комнату. Вернувшись, несла в руках большую книгу, и, протягивая, сказала,
– Это – 'Дюрер и его эпоха', Тут не только, его картины и гравюры, но и творения его современников.
Я благодарно поклонился и проворковал,
– Вы просто волшебница, я и не мог даже рассчитывать на такое. Мне очень нравятся его 'Четыре всадника Апокалипсиса', 'Адам и Ева', 'Рыцарь и смерть' и автопортреты. А для художника это просто находка. Огромное спасибо. А можно завернуть красиво? Все-таки подарок.
Алла Николаевна еще раз проницательно посмотрела на меня, и сказала.
– Взрослеешь, а давно ли вас с Юрой прорабатывали на педсовете, и родителей вызывали в школу?
– Ну, с проработкой, то это мне скоро предстоит. Да, вы знаете? Рита уезжает в Израиль, сегодня собрание класса было. А, помните, как Юра в шестом классе ей из авторучки заляпал чернилами блузку на спине? Вас еще тогда к директору вызывали? А ведь она ему нравилась – раз обращал внимание таким образом.
Алла Николаевна еще раз посмотрела и произнесла,
– Ладно, иди – заболтались мы тут с тобой. Да, на кассе попроси, чтобы завернули, и скажи, что я разрешила.
Я раскланялся, еще раз поблагодарил, и пошел в зал к кассе. Там книгу красиво упаковали, и я отправился обратно. Сойдя с троллейбуса, сразу отправился к дому Аллочки. Зайдя в подъезд подошел к двери квартиры, прислонил книгу к двери, и позвонив, отошел от двери метра на три вниз по ступенькам. Открыла двери – Аллочка, и книга упала через порог в коридор квартиры. Аллочка, испуганно, вздрогнула, но разглядев сверток, посмотрела на меня и сказала,
– Ты похоже, без того чтобы напугать не можешь?
– Ну да, шок – это по-нашему. Я вообще-то пришел извиниться, и всё. Потому и не хотел стоять у двери. Вдруг опять пощечину засветишь. Мне и отсюда – все хорошо видно. Девушка быстро осмотрела халатик и быстро бросила,
– Дурак, без ёрничанья не можешь?
– Да нет, я серьезно вид обалденный! Вся такая домашняя, уютная, что и не верится, что так умеешь засветить по мордасам. Ты извини, вчера по-дурацки всё получилось, наверно моча в голову вдарила, или все силы ума ушли на ответ по английскому, а для остального ни капелюшки не осталось. Специально захочешь, такое не получится, и тут роковое стечение обстоятельств. Извини, я пойду.
И повернулся к дверям подъезда. Но она остановила.
Постой, уж если зашел – проходи в квартиру, не разбираться же на лестничной клетке, чтобы весь подъезд слышал.
Когда я аккуратно прошел в квартиру, Аллочка потребовала
Разувайся и проходи, не говорить же в коридоре, и зашла в комнату. Я снял куртку, и, разувшись, прошел вслед за ней. Она стояла у письменного стола и разглядывала книгу. Заметив, что я вошел, сказала,
– Присаживайся, вон на стул, – а сама присела на диван, и продолжила 'А я думала, что это конфеты, но больно тяжелая и посмотрела. Книга хорошая, но это не значит, что я тебя простила. Такое не скоро можно забыть. Но ты прав, надо придерживаться одной линии рассказа. Итак, меня за вчера и сегодня раз сто спросили.
И посмотрела на меня в ожидании, что отвечу. Я и не замедлил.
– Понимаешь, наверно, я в какой-то мере виноват, что тебе пришлось столько отвечать, потому что сам вообще ничего не говорил. Зачем, чтобы были прорехи шитые белыми нитками?
Аллочка глянула, и насмешливо спросила,
И что, никому-никому не похвастался? Не поверю. Всегда потом всем растрезвониваете. А то я не знаю.
– Вот те истинный крест ни слова, кроме учительской.
– Ой, верующий, какой нашелся. Давно ли в церкви был?
– Не, мне можно. Я не комсомолец, и могу хоть в церковь, хоть в синагогу. Мне позволительно, я отсталая часть советской молодежи.
– Вот и кто тебя за язык тянул на собрании, теперь всех будут песочить, из-за твоего недержания речи.
Ну, спасибо! В ход пошли мамины медицинские термины, Кстати, что ты ей рассказала? Мне её дальней стороной обходить? А то поставит ведёрную клизму с песочком? А вы с Серёжкой держать будете, чтобы не рыпался.
– А отца – забыл?
И я сразу заговорил голосом Карлсона.
– Папа? А что папа? Да? Ну, я полетел.
Аллочка улыбнулась,
– Нет, ну ты – точно балбес. Вот, что бы тебе не повзрослеть. Девятый класс уже. А ума, как у первоклашки.
А я только кивал головой в такт, как китайский болванчик. И девушка немного оттаяла.
– Ладно, иди домой – чучело гороховое. Мне заниматься надо.
– А давай я помогу, если что неясно, в качестве искупления вины. Мне на завтра – только математику написать осталось, а там всего с десяток задачек из Зверева.
– Ничего – всего. Это же сборник для поступающих в ВУЗы. Там приходится долго думать, их же на вступительных дают.
– Не так страшен черт, как его малюют. Ефим Наумович с седьмого класса – оттуда дает и ничего, вот если бы еще не рвал моих тетрадок, из-за клякс или что – накалякано абы как. А так все уже привыкли. Да в этом году стал давать больше на домашние задания, но так класс то физико-математический. А зачем ты пошла в него – все кто хочет в медин поступать – пошли в параллельный. Там было бы проще заниматься, и уделить больше внимания нужными предметами – биологии с химией. Я, понимаю, что в классе осталось большинство из нашего класса, но некоторые ведь – перешли в параллельный.
– Так я, и не пойду в медицинский, а на архитектурный в политех.
Я, аж, присвистнул,
– Ой, извини нельзя в доме свистеть, денег не будет. Но, тогда математику надо отлично знать. Там много прочностных расчётов. И сопромать его. А давай я объясню, что непонятно.
Так что задержался надолго, даже чая попили, к нам присоединился Серёжка, который прибежал с улицы распаренный, они мальчишками в футбол гоняли на стадионе. Потом я откланялся и пошел домой. И уже, нормальной походкой. Пока объяснял математику, всё и утихло, опять же исправление кармы – благотворно влияет.
Дома быстро разобрался с уроками, так как все залачки решили. Осталось только в тетрадке записать. Благо уже разрешили пользоваться шариковыми ручками, и не стало клякс, да и мне привычнее писать. Вскоре пришла мама с работы, и мы стали ужинать, потом прибежала и голодная сестра из Универа. Мы посидели за столом на кухне, обсуждая текущие проблемы. Рассказал о сегодняшнем собрании, и об отъезде Риты в Израиль. Сказал, что выступил там и пожелал им счастливого пути, и чтобы хорошо устроились на новом месте. А то все клеймили позором Риту, и исключили из комсомола.
Мама сказала,
– Зря ты выступал, и теперь нас, скорее всего, вызовут в школу.
На что я не преминул отметить,
– Это итак неизбежно, а семь бед один ответ. Я сегодня постарался загладить, вину за вчерашнее. Так что – совесть почти чиста. А говорить гадости тому, кто уезжает, или слушать их – мне противно. Это их выбор, и если это им кажется правильным, то пусть едут, значит им милее Страна Дураков из 'Хищных вещей века'. Там они будут смотреть свои бесконечные мыльные оперы, и решать проблемы, что бы еще приобрести, чтобы не хуже чем у соседей. Меня к такому не тянет, да и вас тоже – иначе бы – так не воспитывали. Но вот на собрании те, кто устроил за народный счет себе замечательный жизнь здесь, требовали, чтобы мы клеймили позором, тех – кто едет буржуазно разлагаться туда. Нет, не перебивайте, я не говорил на собрании этого, зачем произносить, очевидные вещи? Я только всего лишь пожелал счастливого пути однокласснице. Вот если бы всех этих секретарей принудительно выслать на этот самый Запад. Так будут же суки сразу на нашу страну испражняться по всяким голосам, как и Аллилуева. И кто после этого, ответьте честнее?
Сестра прервала, мое выступление,
– Остынь, а то раскипятился. Чего ты нас тут взялся агитировать за советскую власть? Просто, не стоит высовываться – никому и ничего не докажешь. Что тут поделаешь?
– Что, что? Отменить все привилегии и забрать власть, которую используют вопреки закону. А оставить только тяжелый и кропотливый труд на благо партии, Тогда вся эта сволочь из партии разбежится, как тараканы при включении света. Вот тогда и появятся в райкомах, горкомах и выше – настоящие коммунисты и комсомольцы. А, сбежавшую сволочь – выслать, как Троцкого, Пусть образуют свой пятый интернационал нахлебников. Вот кстати хочешь послушать стихи? Или давай я спою, мне летом парень в Каменке напел. Он участвовал в съемках фильма, где будет эта песня. Сейчас, схожу за гитарой.
Принеся, я сел поудобнее и запел, -
'Я сегодня до зари встану.
По широкому пройду полю.
Что-то с памятью моей стало:
все, что было не со мной, помню.
Бьют дождинки по щекам впалым.
Для вселенной двадцать лет – мало.
Даже не был я знаком с парнем,
обещавшим: «Я вернусь, мама!..»
А степная трава пахнет горечью.
Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны.
Обещает быть весна долгой.
Ждет отборного зерна пашня.
И живу я на земле доброй
за себя и за того парня.
Я от тяжести такой горблюсь.
Но иначе жить нельзя, если
все зовет меня его голос,
все звучит во мне его песня.
А степная трава пахнет горечью.
Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны'
– Это на стихи Роберта Рождественского и называется 'За того парня'. Так прямо на площадке и сочинился анекдот.
– 'Молодежь подхватила почин из песни – работать за себя и за того парня. И вот по цеху идет комиссия, и спрашивает у рабочих, кто и сколько перевыполнил? Один ответил, что сорок процентов за того парня, второй – двадцать, третий двадцать пять, а потом подходят к разряженному, холёному и спрашивают. А вы товарищ сколько? Он посмотрел и отвечает, А я и есть – тот парень, за которого работают'.
Мама с сестрой помолчали, и мама обеспокоенно спросила,
– Кому ты еще этот анекдот рассказал? Небось, всем друзьям растрепаться успел?
– Да, ни словом. Они, еще не готовы такие анекдоты слушать.
– Так вот никому и не рассказывай, впредь. Когда ты за языком научишься следить? Горе луковое. Понятно в кого уродился, но и думать головой то – надо.
Отец вернулся поздно и сказал, что снова не удалось дозвониться до Алексея.
– Нет его на месте. Я несколько раз звонил, а каналы не всегда свободны и приходилось вклиниваться.
Я успокоил, сказав,
Да это дело терпит, и письма я сложил в нижнем ящике стола. Если будет оказия, и без меня можно передать. Но только с надежным человеком, вам я не даю читать, а то могут быть проблемы. Так ты, впрочем, лучше меня понимаешь. У тебя же – первая форма допуска. А как там было на плакате,
– Молчи! Болтун – находка для шпиона! Я и сам бы лучше не знал такое. Ладно, я пошел заниматься, а то места на кухне маловато, а ты садись – поешь, не греть же дважды. Приятного аппетита.
И пошел в комнату, решив не грузить отца своими проблемами. Мама знает, надо будет – скажет. А то итак отец на работе и днюет, и ночует.
В комнате проверил в дневнике, все ли приготовил на завтра и сел записать несколько новых пунктов на завтра. Надо действовать, и для этого все подготовить, и лучше бы без сюрпризов, а то они мне все больше не нравятся. А когда уже собирался лечь спать, зашла сестра и спросила,
– Ты уже спать собираешься? Я не поздно? А то только вспомнила. Скоро седьмое Ноября, надо начинать стенгазету делать, А многие старшекурсники закончили Универ, а молодежь, которую дали, кто их знает на что они способны? Так что, как у тебя – сможешь помочь?
– Без вопросов, у нас каникулы и перед ними не задают много, так что – да! Когда думаете начинать? Что там Коля говорит? Он ведь почитай старшим остался, ну вашего Гесса – не считаю. Он только ветер создает, да за дисциплиной бдит. Ну да, ладно, его назначили от парторганизации курировать, так то, он особо не мешает, опять же функции надсмотрщика выполняет. Он все-таки, свой брат студент, хоть и старше некоторых преподов. Хоть водку пьянствовать, и безобразия нарушать не запрещает. А то, иначе, какая стенгазета? Как там – у Стругацких, газету выпускали в 'Понедельнике'. Очень напоминает, точно хоть один из братьев участвовал, и притом не единожды – такое выдумать невозможно.
Таня фыркнув сказала,
– А ты помнишь статью Ильвицкого в последней?
– Ну да, мне её и не помнить, я же её резал и правил. Такой ахинеи давно не приходилось читать.
– Так он прибегал в партком ругаться, что его статью – подменили. Нас вызвали на разборки, и мы все дали честное комсомольское, что никто её из нас даже рукой не касался. В общем, он ругался, и ушел сильно обиженный.
– Да и черт с ним, его в цирке можно показывать вместо коверного, он зарывает талант в землю. Правда, зарплата у него наверно значительно много больше. Да и научный дарвинизм понесет невосполнимую потерю.
Таня засмеялась и ответила.
– Это точно. Он всегда умел колебаться вместе с курсом партии. Начинал как лысенковец, и громил вейсманитов-морганистов, потом переметнулся и стал дарвинистом, а надо будет – еще десяток раз перекрасится.
Я подхватил,
– А помнишь – как наши немцы удивлялись, как такого препода допустили лекции читать? А они еще не всю шутку юмора понимают, из-за трудностей освоения устоявшихся оборотов русского языка. Там же с других факультетов прибегают послушать это чудо. В кинокомедии, говорят, такого не увидишь. Немцы то они привыкли что препод – это профессор, и значит – заслужил научными достижениями уважение. Но они – уже, похоже, перевоспитываются, и в последний раз Мартина – начала шутить уже по-нашему. Растут ребята. Да, они что-то в газету напишут? А то мне же править, и лучше с ними обговорить, чтобы не было испорченного телефона. Или они сами забегут на редколлегию?
– Да, еще неизвестно, вот Коля завтра всё расскажет нам с Иркой, и тогда будет ясно. Так ты как, готов поучаствовать?
– Естественно я же всецело за! Нужен же кто-то молодой – бегать за колбаской и сыром на бутерброды. Не сидеть же голодными до 11-12 ночи? В общем, завтра позвонишь. И интересно будет познакомиться с молодежью. Они же всего на год, полтора старше меня, в отличие от вас старичков и старушек.
Когда сестра замахнулась
– Ладно, не бей, я пошутил, все вы еще совсем юные. Всё я ложиться спать буду. Завтра тяжёлый день. Да и тебе на занятия сутра.
Когда за сестрой закрылась дверь, я подумал, что новых то ребят – я прекрасно помню, и знаю, где от них будет больше всего пользы. Надо будет аккуратно влезть в распределение и помочь старшим товарищам с этим нелегким делом. А вообще молодежь придет хорошая и талантливая, другие просто уходили – не понимая, что горбатиться над выпуском стенгазеты – может и есть самое интересное в студенческой жизни. Общение с интересными и увлеченными людьми, которым хорошо трудиться над общим делом. Не выпячиваясь, а сознавая, что лучшее рождается из взаимодействия всех участвующих.
Проснулся, как и обычно под стрёкот будильника. Ох, и не зря он столько падал, не дает поспать еще секундочку. Но, ведь не отвяжется – железяка хренова. Надо вставать, на сегодня планов – громадьё. Все не переделать, одно приятно греет душу, все хозяйство функционирует как заведённое. Значит, как и думал, отделался – только легким испугом, да моральными ушибами. Но впредь, надо хоть мозжечок подключать, прежде чем что-либо отчебучу. И залеживаться нечего, сегодня надо выйти пораньше, чтобы пройти в школу до основной массы учащихся, а то от ненужных вопросов – ухи завянут, и язык отвалится – отвечать на них. Всё, побегу умываться, – на старт, внимание, марш! Забег на длинную дистанцию сегодняшнего дня, начат успешно. Приступим к водным процедурам.
Быстро умывшись и одевшись, заскочил на кухню и застал маму. Подскочил, поздоровался, чмокнул в щеку и спросил,
– Скоро идешь на работу? Честное-пречестное я постараюсь сегодня не влипать в истории, если они, конечно, не притянутся сами. Так что, спокойно работай. Давай, – хорошего дня.
– С тобой, да и спокойно? Каждый день, что-либо новое. Уж и не могу придумать, что бы ты еще не вытворил в школе. Ой, уже засиделась и ухожу, а то на автобус опоздаю, а следующий более полный, и к заводу поспевает впритык, так что приходится бежать к проходной.
Еще раз расцеловались, и мама убежала, только послышался звук закрывающейся двери. Быстро постарался позавтракать, пока не подошла очередь сестры. Она, увидев, что я уже позавтракал, спросила,
– Что так рано? На пробежку? Или в школу пойдешь?
– В школу побегу, чтобы ребята вопросами не закидали. А то будут спрашивать – что и зачем. А еще, и договориться надо. А до тех пор гитару пристроить. Не таскаться же с ней, как дурень с писаной торбой, по классам.
– А ну ясно, иди, исполняй свои таинственные планы.
– Да нет ничего таинственного, просто хочу одну песню на английском исполнить, а без аккомпанемента – никак. Вот и тащу. Там есть, кому подыграть. Ну, всё, некогда говорить, а то еще ключи надо взять от кабинета в учительской. Все меня уже нет – одна нога здесь, а другая в школе.
Пришел в школу почти за пол-часа до занятий, и, зайдя в учительскую, попросил ключ от кабинета физики. Там у нас ключи от кинопроекторской. Туда гитару и устроил. А чтобы время не пропадало – навел порядок, и полил цветы на подоконниках в кабинете. Этим, правда, девочки занимаются, но мне не сложно. Дежурному сегодня после уроков будет меньше работы. Запер двери и отнес ключи обратно. На счастье Людмила Михайловна была уже там, и я, подойдя, поздоровался, и попросил выйти в коридор на пару минут. Сам вышел и подождал, кода выйдет преподаватель. А потом начал извиняться,
– Людмила Михайловна, уж и не знаю, как такое произошло. Может быть я перенапряг умственные способности на уроке, но в голову втемяшилась абсолютная ерунда. Вот и произошло то, что произошло. И следующий урок Вам наверно сорвал. Так как эти мальки, небось, весь урок – только и болтали о произошедшем на переменке, а не об английской грамматике. Уж, извините. Так вышло. Но я бы хотел еще одно попросить. Мне летом, один парень напел отличную песню на английском языке. Он каскадер и участвует в съемках фильмов. А сам пишет стихи и музыку. У них должен был сниматься фильм посвященный погибшему во время войну конвою PQ-17. Он написал песню, но фильм отменили. Там история о парне – механике судна и девушке – медсестре. И они на судне познакомились, и в плавании полюбили друг друга. Но конвой практически полностью погиб, судно было торпедировано, девушку усадили в шлюпку. Она искала его глазами, но он был в котельном отделении, и погиб. И вот, есть песня на английском. Не могли бы вы просмотреть текст, – и я протянул листок с текстом, который еще дома положил в карман, – а после на уроке девочки могут разучить текст и спеть. Я принес гитару, и подыграю. Это может быть неплохим номером на Новогоднем концерте. Я к Вам обратился, так как надо очень хорошо поставить произношение. У нас школа с углублённым изучением языка, и было бы стыдно спеть с ошибками. Вы посмотрите и текст, все-таки и там – тоже могут быть ошибки.
Потом стал ждать ответа. Людмила Михайловна пробежала глазами текст, и спросила,
– А кто писал? Подчерк незнакомый.
– Я писал, – признался я – только я очень старался – ведь потом мои каракули другим разбирать. Я еще два листка подготовил для девочек. Это песня для девичьего голоса, да и от лица героини песни.
– Теперь если будешь сдавать плохо написанные работы, буду рвать тетрадки, как Ефим Наумович. Я же думала, что у тебя подчерк такой.
– Людмила Михайловна, а знаете анекдот про врачей. В младших классах учитель раздает прописи по чистописанию, и говорит. 'Вот прописи для обыкновенных учеников, а вот – для будущих врачей'.
Людмила Михайловна улыбнулась, но строго ответила,
– Ты мне зубы не заговаривай, тоже мне, будущее светило медицины нашелся. Требовать буду хорошо написанных заданий. Ты, – понял? Ступай, а то на урок опоздаешь.
И я пошел на первый урок.
А что? Историю я выдал – даже, покруче Титаника. А съёмочные эффекты – рёв сигнала тревоги, топот ног по палубе и трапам, крики и ругань на разных языках, взрывы торпед, лучи прожекторов шарящие по волнующимся валам волн. Срёкот пулеметов с немецких U-ботов. Оскара мне сюда, и срочно! Камерон, небось, еще в пеленки гадит. Вот и надо предложить нашим, действительно, снять фильм с подобным сюжетом, и обыграть вечную любовь медсестры к судовому механику. И классовый подход будет соблюден. Всякая комиссия Госкино пропустит такой сюжет.
Пока мысленно занимался снятием шкуры с неубитого 'Оскара', дошел уже и до класса, где и увидел почти всех на местах. Они же, увидев меня, немного поутихли. А я глазами поискал в первую очередь Ирочку.
Не думаю, что она очень-то откровенничала про вчерашнее, разве что Лире немного рассказала. Они подружки с первого класса, и та не станет распускать слухи по классу.
