Текст книги "Три зигзага смерти"

Автор книги: Владимир Белобров

Соавторы: Олег Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

обещал Петлису, что не стану устраивать над вашим мужем самосуд и я

выполню последнюю просьбу покойного, кем бы он не был!

При слове "покойный", Нина зарыдала еще сильнее и уткнулась лицом в

колени.

– Не надо так убиваться, – сказал я и похлопал ее по спине.

– Вы не понимаете! Еще два часа назад мы находились в объятиях друг друга,

а теперь... – Нина всхлипнула, – Эдика больше нет!

– Ну полно, полно вам, – я еще похлопал ее по спине. – Все мы там, как

говорится, будем... Я надеюсь, что ему теперь хорошо, гораздо лучше, чем

нам... Тем более, после того, как он узнал, что его использовали, он и сам

не хотел больше жить... Я, как ученый, его понимаю. Настоящие ученые

чувствуют большую ответственность перед человечеством за свои дела... А

Петлис был настоящий ученый!... – Сказал я, чтобы сделать приятное Нине,

последний раз затянулся и выкинул окурок в окошко. – Вот я, например,

создал замечательный клей, который нравится всему человечеству, и за это

человечество отблагодарило меня положением в обществе, деньгами и славой.

А если бы я изобрел для человечества электрический стул, то наверняка бы

повесился и каждый последний человек имел бы полное моральное право прийти

и плюнуть мне на могилу!

– Вы подонок! – сказала Нина. – Вы знаете, в каких мы были с ним

отношениях, вы видите в каком я состоянии после того, что произошло, и вы

смеете говорить, что люди будут приходить и плевать Эдику на могилу!

– Успокойтесь! Вы не поняли... Я сказал, что если бы Я изобрел

электрический стул, то ко МНЕ бы приходили люди и плевали на МОЮ могилу...

К тому же ваш Эдуард Витольдович умер мученической смертью, а, говорят,

что мучеников сразу берут в рай.

– Да, мученической! Он умер так же, как умерли все ваши жертвы. Всем им

перерезали горло! Вы рассуждаете про рай, а сами всех режете! Вы монстр!

– Опять двадцать пять! Сами вы монстр!.. Вы еще монстров не видели!..

Говорю же вам, что я его не убивал! Я вообще никого не убиваю! Я ? жертва

роковых обстоятельств, которые сложились таким образом, что меня обвиняют

в преступлениях, которые я не совершал! Именно поэтому, мы теперь едем к

вашему мужу, и я подозреваю, что именно он является виновником всех моих

злоключений! – Я вытащил из пачки последнюю сигарету и нервно закурил.

Нина замолчала и долго сидела, глядя мокрыми глазами в окно, за которым

шел мелкий дождь. Наконец она повернулась ко мне и сказала:

– Я вам все равно не верю.

– Ну и не верьте! От вас этого и не требуется! – Я снова хотел закурить,

но сигарет больше не осталось.

58

Я притормозил у ближайшего киоска. Было уже утро и немногочисленные

прохожие под зонтиками направлялись на работу.

– Куплю сигарет, – сказал я и вышел.

Я подошел к киоску и просунул в окошко помятую купюру.

– Пачку "Житана", – сказал я и поглядел в сторону машины.

– У вас деньги рваные. Я такие не беру, – ответил киоскер.

– Какого черта! – сказал я в окошко. – На них есть номер и все знаки

достоинства!

– Ну и что! У меня такие никто не возьмет! Не себе же мне их брать!

– Это не мои проблемы, дядя! Давай сигареты, я тороплюсь!

– Давай другие деньги, получите сигареты.

Я плюнул и пошел к машине.

– Нина, – спросил я, открыв дверь, – у вас не найдется немного денег мне

на сигареты. Бюрократ киоскер не хочет брать у меня слегка надорванную

купюру! Безобразие!

– Ну так застрелите его! – ответила Нина.

– Я вам серьезно говорю, дайте денег.

– Какой вы деликатный преступник! Хама продавца вам застрелить жалко, а

отбирать деньги у слабой женщины вы не гнушаетесь.

– Кто у вас отбирает?! Я прошу вас, поменять одну купюру на другую и все!

– А я не желаю оказывать вам такие услуги! Я вам не сберкасса!

– Черт с вами! – я начал залезать в машину, чтобы ехать дальше.

– Ладно уж, нате, – Нина протянула деньги.

– Нет уж, – я отодвинул от себя ее руку, – теперь не надо!

– Да ладно, возьмите!

– Нет, не возьму!

– Ну возьмите же, вам говорят!

– Не возьму и все!

– Что вы, как мальчишка, себя ведете? Берите деньги, последний раз говорю!

– Нет!

– Не хотите?.. Как хотите. Ну и глупо!

– Ладно, уговорили, – я взял купюру. Конечно, не нужно было брать, но уж

очень курить хотелось из-за нервов.

Я вернулся к киоску и просунул в окошко руку с деньгами.

– Вот тебе, дядя! Давай сигареты!

Вдруг я почувствовал, как на запястье защелкнулись наручники.

– Гражданин Пирпитум, вы арестованы! – сказали изнутри.

59

Я подумал, что пока я вел препирательства с Ниной, киоскер, узнавший меня,

успел вызвать милицию, но увидел, что в киоске сидит все тот же

невооруженный продавец, что и раньше, который, по-видимому, решил проявить

собственную инициативу. К тому же наручники теперь свободно продаются в

каждом киоске.

Киоскер гнусно улыбался и воображал, наверное, что завтра его фотография

появится во всех газетах рядом с моей. Этот бдительный гражданин

пристегнул меня к прилавку.

– Узнал меня, человек-анхимия?! – спросил он.

Я присмотрелся и узнал. Это был тот самый рыбак-пенсионер, у которого я

одолжил резиновые сапоги.

– Я тебе сразу не поверил, – продолжал киоскер, – что ты никакой не

спортсмен. Ты ? душегуб и украл мои сапоги!

– Отстегни наручники, дед, а то хуже будет, – сказал я.

– А вот я сейчас милицию вызову и ты узнаешь, кому будет хуже! Постой пока

тут, отдохни.

Дед вышел из киоска и пошел за милицией.

Свободной рукой я выхватил из кармана пистолет и выстрелил в наручники. Но

с первого раза не попал. Я выстрелил еще и на этот раз перестрелил их.

Освободившись, я схватил пачку "Житана" и побежал к машине.

Из-за угла, размахивая дубинками, выскочили милиционеры.

Я бросился к машине, но прямо перед моим носом машина рванула с места и

уехала.

Кажется, я пропал.

Я быстро вытащил из кармана тюбик с клеем и размазал клей по асфальту, а

сам отбежал за киоск. Я вытащил второй пистолет и, дождавшись, когда

милиционеры добегут до намазанного клеем асфальта, открыл из-за угла

беспорядочную стрельбу поверх голов.

Милиционеры плюхнулись на асфальт.

Я не прекращал стрельбу еще с пол-минуты, не давая им подняться, а когда

они приклеились, я выскочил из укрытия и, обходя их сзади, бросился к

дороге, надеясь остановить какой-нибудь транспорт.

60

Мимо ехал трамвай.

Я вскочил на подножку и ворвался внутрь. Пассажиров в вагоне было немного.

– Всех перестреляю! Я – Пирпитум! – закричал я и выстрелил в воздух.

Всем очистить помещение! Считаю до пяти!

Пассажиры не заставили себя долго ждать. Трое молодых людей спрыгнули с

подножки довольно ловко. За ними, ойкая, выпрыгнули две девушки. Потом,

разбежавшись, прыгнул упитанный мужчина средних лет и приземлился на

клумбу. Последней прыгала старушка с палочкой. Она упала не доходя до

ступенек и поползла в их сторону. Я поднял ее и помог спуститься, а потом

скинул ее сумку с продуктами.

Затем я забежал в кабину, приставил пистолет к виску водителя и сказал:

– Гони без остановок, шеф!

Шефом была молодая симпатичная девушка.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Тамара, – ответила девушка, дрожащим от страха голосом.

– А меня Борис Пирпитум. Слыхала обо мне?

Тамара кивнула.

– Тамара, все, что ты про меня слышала, это вранье! Но сейчас за мной

гонится милиция и если меня поймают, то мне будет очень сложно доказать

им, что я ни в чем не виноват! Поэтому, гони, Тамара, на всю железку! Я не

хочу, чтобы тебя задела шальная пуля.

Трамвай быстро мчался по рельсам, не останавливаясь на светофорах.

Выдалась минута подумать. Хотел я вернуть деду сапоги, – подумал я а

теперь – черта с два он от меня дождется! Поменьше бы таких активистов

побольше было бы порядка!

Вдруг, я увидел впереди машину Петлиса.

– Поднажми, Тамара! Мы должны догнать вон ту иномарку!

Я вышел из кабины и встал на подножку. Из-под колес сыпались искры. Еще

чуть-чуть... еще немного... ну... ну... Мы поравнялись с иномаркой. Ну,

Пирпитум, давай! Я прыгнул и приземлился на крышу автомобиля, ухватившись

руками за края открытого люка. Не теряя времени, я головой вниз

проскользнул в него и упал между задним и передним сидениями. Я не очень

удачно приземлился и не сразу смог поднять голову вверх, а ноги опустить

вниз.

– Вот видишь, Нина, – крикнул я угрожающим голосом, – от меня не уйдешь!

Я уже было вылез, но тут машина резко затормозила и я снова застрял.

Наконец я перевернулся как надо.

– Что же ты... – я запнулся.

61

На меня смотрело дуло пистолета, а вместо Нины сидел незнакомый мужчина.

– Руки вверх! – приказал он.

Я узнал этот голос. Этот голос я слышал в первый раз, когда сидел в бочке

в подвале дома Пулеплетова, а второй раз я слышал его, искаженный

мегафоном, когда милиционеры окружили кафе "Летающие тарелки". И снова я

слышал его, когда нас с Машей взяли в кольцо. Этот голос принадлежал

капитану или майору милиции! Я попался! Я запрыгнул не в ту машину!

– Между прочим, – сказал я, не поднимая рук, – у меня тоже есть пистолет и

я держу его в руке.

– Покажи, – сказал милиционер.

Молниеносным движением, я выхватил из карманов оба пистолета и поднес к

лицу капитана-майора.

– Вот! Даже два!.. Кто кого?!

Мы замерли с наставленными друг на друга пистолетами, пристально

вглядываясь друг другу в глаза и напряженно ожидая той доли секунды, когда

у одного из нас не выдержат нервы и он не нажмет на безжалостный холодный

спусковой крючок.

Время практически остановилось и не известно сколько мы так сидели, пока

наконец капитан-майор не сказал:

– Опусти свои пушки, парень, и давай поговорим спокойно.

Сам же он пистолета не опускал. И я тоже не стал опускать.

– Я вижу, что ты крепкий парень, – продолжал говорить майор. – Но после

того, что ты устроил в тюрьме во время побега, каждый милиционер считает

своим долгом застрелить тебя при задержании. И ты должен благодарить Бога,

что тебе попался именно я. Никто другой не стал бы ждать, пока ты вылезешь

из-под сидения, а уложил бы тебя сразу. Я очень тебе советую сдать оружие

и поехать со мной куда надо. Даю тебе слово, что я доставлю тебя живым и

здоровым и передам порядочным следователям.

– Спасибо за заботу, – ответил я, – и за то, что вы не стали стрелять мне

в спину, но мы с вами, кажется, в данную минуту находимся в одинаковом

положении и даже, – я потряс двумя пистолетами, – у меня есть некоторое

преимущество. Так что неизвестно – кто кому должен диктовать условия.

– Брось, Пирпитум! – сказал капитан. – Ты натворил столько всего, что

теперь за тобой гоняется вся муниципальная и вся федеральная милиция и

тебя все равно поймают. Но в следующий раз у тебя не будет такой

возможности. В следующий раз тебя просто прикончат при задержании.

– Прошу прощения, – сказал я, – но чем я обязан такому хорошему с вашей

стороны отношению? Почему это все хотят меня пристрелить, а вы нет?

– Сам не пойму, но чем-то ты мне симпатичен. Может быть тем, что один смог

навести такой переполох. Такие шухеры я видел только в кино и всегда

думал, что только в кино такое и бывает.

– Ну хорошо, раз вы такой благородный, – сказал я, – то давайте разойдемся

мирно, чтобы у нас друг о друге остались наилучшие воспоминания.

– Нет, так не выйдет. Я потомственный сыщик... Если я тебя отпущу, то я

предам память своих предков, а хуже этого ничего нет.

– Понимаю, – сказал я, оценив по достоинству благородство этого толстого

человека. – Но и вы должны меня понять. Даже если вы доставите меня к

хорошему следователю, меня все равно убьют. Какая мне разница умирать

при задержании или после того, как надо мной поиздеваются в тюрьме?..

Только находясь на воле я, может быть, смогу распутать этот клубок и

узнать, кто является настоящим виновником всех преступлений, в которых

обвиняют меня!

– Ты хочешь сказать, что это не ты перерезал столько человек?!

– Не я! Клянусь честью!

Майор пристально на меня посмотрел и после небольшой паузы сказал:

– Я очень долго работаю с криминальными элементами и за это время научился

по глазам распознавать – врет человек или нет. Почему-то мне кажется, – он

задумчиво посмотрел на пистолет, – что ты говоришь правду. И в то же

время, мне трудно поверить в то, что ты совсем уж чист перед законом.

– Разумеется, совершенно чистым перед законом я быть не могу, ответил я,

– я думаю, вообще не существует людей совершенно чистых перед законом...

Например, вы выпиваете на службе.

Майор удивился:

– Откуда вы знаете? – он неожиданно перешел на вы.

– Когда вы с вашими коллегами выпивали в подвале у Пулеплетова, я сидел в

бочке.

– Как вы там оказались?

– Вы все равно не поверите. Я бы, во всяком случае, вам не поверил, будь

вы на моем месте.

– А вы попробуйте.

– Хорошо, – сказал я, подумав. – Но прежде, давайте уж уберем тогда наши

пистолеты.

– Согласен.

Мы спрятали пистолеты. Я вытащил сигарету, закурил и сказал:

– История долгая. Не лучше ли нам отъехать куда-нибудь в сторонку, чтобы

не привлекать к себе лишнего внимания.

62

Мы доехали до тихой набережной, вышли и сели на скамейку. Вокруг никого не

было, если не считать игравших у воды детей.

Над водой кружились чайки, иногда ныряя в воду и выныривая из нее с

серебристой рыбешкой в клюве. На подстриженных тополях сидели вороны и

галки. Вороны громко каркали. Медленно проплыла мимо баржа "Инженер

Киргизов". На палубе матрос играл на баяне и пел:

Обезьяну одну

Я словил на охоте

Долго плакала в клетке

Моя шимпанзе

Когда я увозил

Ее на пароходе

Из родимого края

От верных друзей

Когда я увозил

Ее на пароходе

Из родимого края

От верных друзей

И однажды она

Левой заднею лапой

Прутья клетки погнула

И спрыгнула прям в океан

И в пучине морской

Потонула макака

И рыдали матросы

И честь ей отдал капитан

И в пучине морской

Потонула-а-а-а-а макака

И рыдали матросы

И честь ей отдал капита-а-ан

Неслась над рекой песня.

Мы закурили.

– Кстати, мы с вами до сих пор не познакомились, – сказал я. – Борис

Андреевич Пирпитум.

– Приходько Михаил Иванович.

– Если не секрет, в каком вы звании?

– Капитан.

– Я так и подумал.

– Почему это вы так подумали?

– Не знаю, – я развел руками, – но когда я вас увидел, я сразу подумал

либо вы капитан, либо майор.

– Был майором, – Михаил Иванович затянулся и выпустил дым. Разжаловали.

– За что?

– За это дело, – он вздохнул.

– Понятно... Вы женаты?

– Был.

– И я тоже был. Одному, конечно, тяжело, но все-таки проще.

– Тем более при моей работе, – кивнул Михаил Иванович и вздохнул. Жена

вот не выдержала и ушла... Все время, говорила, ты дежуришь, и днем и

ночью, а семья у тебя на втором месте.

– И у меня тоже самое, – сказал я. – Ревновала меня к науке. Или, говорит,

я или твоя дурацкая наука. Вот я науку и выбрал. С тех пор ни на ком не

женился... Так... – я покрутил ладонью, – случайные связи...

– Они самые, – Приходько покачал головой.

Я затушил каблуком окурок.

– Так вот, Михаил Иванович... Произошло со мной вот что...

63

Я начал рассказывать. По тому, как Михаил Иванович реагировал, я понимал,

что он мне верит. Он крякал, вскакивал с лавки, расхаживая взад-вперед, в

нужных местах смеялся, а в других делался очень серьезным.

На всякий случай, я не стал рассказывать ему про мою первую встречу с

демонами, потому что это выглядело уж очень неправдоподобным. Но когда я

дошел до места, где я с помощью демонов освобождаюсь из тюрьмы, я понял,

что не рассказать этого никак нельзя, иначе мне придется признаться, что

это я перекусал всех охранников за шею.

Михаил Иванович помрачнел.

– Ну знаете ли!.. – сказал он. – До сих пор я вам верил, но теперь

извините! Теперь мне кажется, что зря я вас сразу не арестовал.

– Не верите? – я прищурился и поднял руку. – Вот оно это кольцо.

– Ну и что?! Я за свою жизнь перевидал тысячи таких колец!

– Хотите вызвать демонов?

Михаил Иванович посмотрел на меня как на идиота.

– Это как у Высоцкого? – хмыкнул он.

– Что у Высоцкого?

– В песне про джинна. Высоцкий вызывает джинна и просит его раздобыть

вина. А джинн ему говорит – только, говорит, могу морды бить, а больше

ничего не могу.

– Неплохая идея, – сказал я и потер перстень один раз.

Воздух завибрировал и перед нами появился пингвин-кровосос. Он сложил на

животе крылья, поклонился и сказал:

– Кар!

Михаил Иванович вытаращил глаза и открыл рот.

– Рекомендую, – сказал я, – пингвин-кровосос. Говорить по-человечески не

умеет, но все понимает.

Я потер кольцо еще раз и перед нами появилась кровавая балерина.

Балерина сделала реверанс.

– Здравствуйте, хозяин, – сказала она и спрятала за щеки свои острые

клыки.

Михаил Иванович потянулся за пистолетом.

– Не стоит, – остановил я его руку. – Во-первых, свинцовыми пулями их не

убьешь, а во-вторых они не причинят нам никакого вреда, пока я владею

кольцом. А теперь я хочу представить вам самого интеллигентного субъекта

из этой компании.

Я потер кольцо в третий раз и вызвал маркиза Бербезиля.

Маркиз приложил шляпу к сердцу.

– Салют, милорды! – сказал он.

– Здравствуйте, маркиз, – сказал я.

Михаил Иванович рассеянно кивнул.

– Уважаемый Бербизиль, – продолжал я, – вот Михаил Иванович не верит, что

я вышел из тюрьмы с вашей помощью. Он думает, что это я перекусал всех

охранников. Скажите ему.

– Ну, Михаил Иванович?! – Бербезиль развел руками. – Да как же вы можете

не верить Борису Андреевичу?! Как же вы можете так думать?! Разве Борис

Андреевич из таких?! Это все мы покусали, вурдалаки несчастные! А Борис

Андреевич не такой!

Михаил Иванович вытащил из кармана носовой платок и промокнул им

вспотевшее лицо.

– Вы видите, – сказал я, показывая на вспотевшего капитана, Михаилу

Ивановичу жарко, он хочет выпить. Не могли бы вы, господа, сбегать в

магазин и принести нам коньяку, – я вытащил из кармана рваную купюру и

протянул маркизу.

– Будет исполнено, – сказал маркиз. – Але-гоп!

Монстры перевернулись в воздухе, превратились в трех забулдыг и

отправились в магазин.

64

Приходько долго не мог прийти в себя. Он всему поверил. После того, как

капитан увидел вампиров, он больше ни в чем не сомневался. Слишком уж

сильный был у меня козырь. Он дослушал меня до конца, а когда я закончил,

как раз вернулись из магазина вампиры с двумя бутылками армянского

коньяку.

Маркиз Бербезиль находился в приподнятом настроении.

– Вот ваши деньги, – он протянул мне ту же самую купюру. Представляете,

Борис Андреевич, продавщица не хотели принимать у нас купюру! Они нам

говорят: У вас купюра рваная. А я им говорю: А у вас халат рваный! Они

посмотрели на свой халат, а у них в животе дырка насквозь! Ха-ха-ха!

Засмеялся Бербезиль загробным смехом.

А пингвин подпрыгнул и каркнул.

– Гипноз! – маркиз поднял вверх палец. – Они в обморок упали, а мы забрали

две бутылки за их такое хамство!

– Мандарины, – сказала балерина, протягивая кулек Михаилу Ивановичу.

Видно было, что Михаил Иванович побаивается брать мандарины из рук

балерины. Я принял кулек сам.

– Спасибо, друзья, – сказал я. – Можете испаряться.

Монстры растворились в воздухе.

– Черт! – спохватился я. – Нужно было их попросить стаканчики. – Я хотел

потереть кольцо еще раз, но Михаил Иванович меня остановил.

– Не нужно, – сказал он. – У меня есть, – и вытащил из кармана складной

металлический стакан с крышечкой.

Я откупорил бутылку и уже собирался разливать, когда услышал детский крик.

– Тону! Тону! Помогите!

65

Один из мальчишек, игравших у берега, упал в воду и беспомощно барахтался.

Я сунул бутылку Михаилу Ивановичу, разбежался и прыгнул в воду. Голова

мальчишки скрылась под водой. Я нырнул. Вода была мутная. Мимо меня

проплыла огромная щука. Я доплыл до дна и подхватил лежавшего в водорослях

мальчишку. Мне едва хватило воздуха, чтобы всплыть.

Вытащив ребенка на берег, я сделал ему искуственное дыхание, а Михаил

Иванович растер мальчишке грудь коньяком, чтобы тот не простудился.

– Вам тоже не помешает, вы весь мокрый, – Приходько протянул мне стакан.

Я залпом выпил.

– Ты, Борис, настоящий человек! – растроганно сказал он, переходя на ты.

Клянусь, что я сделаю все, чтобы помочь тебе выкарабкаться. А теперь, я

предлагаю не ждать, когда придут родители и узнают в спасителе своего

ребенка знаменитого убийцу, а поехать ко мне домой. К тому же, тебе нужно

переодеться в сухое.

Мы сели в машину и поехали к Михаилу Ивановичу.

– Если хочешь, – предложил Приходько, – налей себе еще.

– А ты? – спросил я, наливая стакан.

– А я за рулем не пью, – отрезал капитан.

66

Михаил Иванович Приходько жил в старом, послевоенной постройки, доме на

улице Песчаной, недалеко от кинотеатра "Ленинград". У него была

однокомнатная квартира на третьем этаже. Типичная холостяцкая квартира.

В комнате стояли письменный стол, платяной двустворчатый шкаф, телевизор с

усами на тумбочке, железная кровать и два обшарпанных стула. На

подоконнике торчал засохший кактус.

Михаил Иванович достал из шкафа махровый халат и предложил мне переодеться

в него, пока моя одежда будет сохнуть.

Я переоделся в халат и мы прошли в кухню.

В кухне, кроме плиты, стояли стол, холодильник "Саратов", пара табуреток и

одинокий буфет. Стены были выкрашены салатовой краской. Над столом висел

прошлогодний отрывной календарь.

– Вот так и живем, – сказал Михаил Иванович, развешивая мою одежду на

веревку.

Я сел на табурет. Михаил Иванович зажарил глазунью, достал из холодильника

банку шпрот, колбасу, помидоры, порезал хлеб. Ополоснул два стакана.

Мы выпили.

– Лихо тебе пришлось, – сказал он. – Я за свою жизнь повидал многое... но

чтоб такое... – Михаил Иванович опустил вилку, положил мне руку на плечо и

посмотрел серьезно. – Теперь ты не один... Вместе мы размотаем этот клубок

и ты снова заживешь жизнью, которой должен жить.

– Спасибо тебе, Миша, – ответил я, растрогавшись. – Если у нас получится

бросай свою работу и мы с тобой будем делать научный бизнес. У меня

недавно появились новые идеи и наработки. Если все получится, то

заработаем не хуже, чем на клее.

– Спасибо, Боря, но не могу я работу бросить. Я же тебе говорил – у нас

династия. Четыре поколения работы в угрозыске. Мой прадед, Павел Борисович

Сизов, Камо арестовывал.

– Ну?! Это, которого в тюрьме иголками протыкали, чтобы проверить, что он

сумасшедший?

– Ага. Хитрый был. Мазохист. Они ему иголки под ногти и ждали, что он

страдать будет. А он кайфовал. Сидит себе, кайфует. Патологический,

Приходько покрутил у виска пальцем.

– Ну смотри, – я проткнул вилочкой шпротину. – А то, может, надумаешь?

– Ладно, посмотрим, – Михаил Иванович завернул в рот огромный кусок

яичницы и проглотил. – Замечательное блюдо. Сколько его ем, не надоедает.

– Неплохое.

Вдруг Михаил Иванович поперхнулся и засмеялся.

– Если б мне кто-нибудь вчера сказал, что Пирпитум сам прыгнет ко мне в

люк и мы с ним еще коньяки распивать будем, я бы не поверил!

– А если б тебе сказали, что мы монстров за бутылкой пошлем? – я тоже

засмеялся.

– Даааа, – хохотал Михаил Иванович.

Наконец мы успокоились и он сказал:

– Отставить ха-ха. Поговорим о деле.

Мы разлили остатки коньяка.

– Как я думаю, – сказал капитан, – в самое ближайшее время меня должны

вызвать на место твоего последнего преступления в квартиру Савинкова.

Поступим так, ты ложись отдыхай, а я поеду. Как разузнаю что, приеду,

расскажу. А дальше – по обстоятельствам.

Зазвонил телефон.

– О! – Михаил Иванович поднял палец.

Он вытер руки об занавеску и снял трубку:

– Приходько слушает!.. Так... Так... Да... Где это было?.. Так...

Приклеил?.. Трупы есть?.. Нет?!.. Ну и ну!.. Во дает!.. Ну, раз трупов

нет, то, я думаю, вы там сами разберетесь. А деда-киоскера завтра ко мне!

Ну все... Конец связи. – Михаил Иванович положил трубку. – По поводу

перестрелки на площади Тельмана.

– Я понял.

– Между прочим, ты Тельману отстрелил нос.

– Это еще вопрос – кто отстрелил Тельману нос – я или милиция. В случае

чего, на мой клей элементарно приклеивается.

– Я про твой клей много слышал, но сам никогда не пользовался... Камень

клеится очень паршиво и я думаю, что даже твой клей не поможет. Твердые

материалы клеются хреново.

– А что, Михал Иваныч, стекло, по-твоему, твердый материал?

– Твердый.

– Смотри, – я взял два стакана, его и мой, склеил их на манер бинокля и

отдал ему. – Попробуй.

Михаил Иванович попытался разодрать их, но у него ничего не вышло.

– и-мое! – сказал он, разглядывая стаканы на просвет. – Буду внукам

показывать. Память от серийного убийцы.

– Пользоваться клеем "Суперпирпитумс" может каждый, – я протянул Михаилу

Ивановичу тюбик, – а не только серийный убийца. А что касается стаканов

очень смешно, когда придут гости, приклеить их донышками к столу.

– Ха-ха! Я понял! Сначала налить туда, они стаканы хватают, а стаканы

приклеены! Ха-ха! Обязательно так сделаю!

Зазвонил телефон.

– Приходько слушает!.. Так... Так... Труп в ванной?!.. Так... Кто

сообщил?.. Дежурный по подьезду?.. Так... Какой адрес?.. Улица

Изумрудная?.. Еду! – Михаил Иванович положил трубку. – Ага! Убийство в

ванной на Изумрудной! Понял? Я поехал.

– А мне что делать?

– Ложись спать, а я приеду, все тебе расскажу.

67

Приходько взял пистолет и уехал.

Только теперь я почувствовал, как устал. У меня буквально подкашивались

ноги и слипались на ходу глаза. Я с трудом добрался до кровати, засунул

под подушку пистолет и забылся глубоким сном.

Проснулся я от того, что в прихожей хлопнула дверь. Было уже темно.

– Михал Иваныч! – окликнул я.

Дверь в комнату приоткрылась и на пороге я увидел силуэт мужчины.

– Михал Иваныч, это ты?

– Я. А кто же еще?

– Ну как дела?

– Как дела?! – переспросил Михал Иваныч угрюмым голосом. – Наделал ты,

Борис, делов, нечего сказать!

– Ты это про Тельмана?

– Тельман! Сам ты Тельман! – Приходько тяжело вздохнул. – Ты нам, Борис,

всем поперек горла встал! Я только что от начальства. Ты нам все

показатели сбил. Кривая преступности из-за твоих похождений резко поползла

вверх.

– Да ты что, Михал Иваныч, рехнулся?! Ты же прекрасно знаешь, что я ни в

чем не виноват!

– Шутишь, Борис Андреевич! Не виноват он, а у нас целый отдел без премии

останется! Сотрудникам не платят... Сотрудники без штанов... Ты, Борис, не

обижайся, но я должен тебя арестовать.

– Да что с тобой, Михал Иваныч?! – я нащупал под подушкой пистолет и

вскочил с кровати.

– Брось оружие! – Приходько вытащил откуда-то мегафон. – Дом окружен!

Сопротивление бесполезно! – закричал он в него.

Я ногой вышиб мегафон из руки Михал Иваныча и рукояткой пистолета ударил

его в лоб. Приходько закачался, сделала несколько шагов назад и упал

навзничь.

Я включил свет и остолбенел. У Михаила Ивановича от уха до уха было

перерезано горло.

Нужно быстрее убираться отсюда. Я бросился в кухню, где на веревке сохла

моя одежда.

На веревке, вместо моей одежды, висели дамские платья, юбки и лифчики. Я

схватил красное платье и натянул на себя.

Зазвонил телефон...

68

Я вздрогнул и проснулся.

Телефон продолжал звонить.

Я снял трубку.

– Але! Але! – услышал я в трубке голос Михаила Ивановича. – Борис, это

ты?! Это я, Михаил! Але! Але!

– Але, – не сразу ответил я.

– Ты что, спишь?

– Да... Мне приснился страшный сон, что ты пришел меня арестовывать...

– Ха-ха-ха! – засмеялся Приходько. – Если хочешь знать, я только что от

начальства и там мне сказали, что если наш отдел тебя поймает, все получат

премию, а мне вернут майора! Так-то вот!

Мне стало неприятно.

– ... Какие новости? – спросил я после неловкой паузы.

– Был на площади Тельмана, беседовал с потерпевшими и свидетелями. Потом

поехал на квартиру к Савинковым. Зрелище не для слабонервных! После

происшедшего, Нина на квартире не появлялась. Допрашивал дежурного,

дежурный полностью уверен, что Петлиса убил ты. Но тем не менее, я по

закону должен допросить хозяев квартиры. Сейчас звоню на работу Савинкову

и вызываю его на допрос. Всех лишних я отсюда отправил, так что собирайся

и приезжай сюда на Изумрудную.

– Как же я приеду? – удивился я. – Меня же весь город в лицо знает!

– У меня в шкафу лежит милицейская форма, накладные усы и темные очки.

Надевай это все и дуй сюда. – Приходько повесил трубку.

69

Я умылся и побрился. Переоделся в милицейскую форму, наклеил усы, надел

темные очки и фуражку. Подойдя к зеркалу, я подумал, что этого

недостаточно и перевязал челюсть бинтами, как будто у меня флюс. Вот

теперь хорошо. Я отдал в зеркало честь, положил один пистолет в кобуру, а

другой сунул в карман, погасил свет и пошел.

70

На улице я подумал, что несмотря на маскировку, в метро ехать небезопасно.

К тому же, я просто привык ездить на машинах.

Я вышел на дорогу и поднял руку. Милицейская форма – лучшая форма для

успешного автостопа. Первая же машина резко притормозила рядом со мной.

За рулем сидел интеллигентного вида мужчина в очках и шляпе.

– В чем дело, товарищ? – спросил он обиженным голосом. – Я, кажется,

ничего не нарушил.

– Ваши документы, – сказал я, сам не зная зачем и козырнул.

Мужчина полез во внутренний карман.

– А в чем дело-то? – он протянул мне документы.

Я полистал.

– Вот что, гражданин, – сказал я, возвращая документы, – мне понадобится

ваша машина.

– Как это так понадобится?! – вскинулся автомобилист. – Это частная

собственность! Вы не имеете права!

Я потрогал забинтованную щеку:

– Кто не имеет права?

– Вы не имеете права! – отчаянно вскрикнул мужчина и скрестил на груди

руки.

– Я не имею права?! – Я снял с него шляпу и швырнул ее на проезжую часть.

Мужчина открыл рот и хотел что-то произнести, но от волнения у него изо

рта ничего не получалось.

– Что вы сидите? – сказал я. – Бегите скорее за шляпой, а то ее сейчас

раздавят. Шагом марш!

Мужчина вылез и побежал.

Я сел за руль и поехал.

71

Я ехал в сторону центра. Возможно, сегодня все выяснится, – думал я.

Я включил приемник и настроил его на волну тяжелой металлической музыки.

Такая музыка теперь была мне необходима, чтобы разбудить внутри зверя...

– Падибу-дабу! Падибу-дабу! Дадибу-даб-даб-даб-даб-даб!

Падибу-дабу! Падибу-дабу! Дадибу-даб-даб-даб-даб-даб!

Я приеду к Савинкову и прижму его. Я буду избивать его резиновой дубинкой,

пока он не расскажет все. Я видел в кино, как это надо делать. Я поставлю

его лицом под углом к стене и врежу ему сначала по почкам. Потом, когда он

упадет на колени, я стукну его по голове. А потом я заставлю его встать

опять под углом и повторю все сначала. А если он и после этого не захочет

говорить, я приклею ему к носу стакан и буду наливать в него воду, чтобы у

него отвис нос как у слона. А если он и после этого не захочет говорить,

то я... то я... то я заклею ему уши и он оглохнет на всю жизнь. А если он и

тут не заговорит, то я ему просуну руку под коленом и приклею ее к щеке.

Тогда-то он уж точно заговорит!

Я бы никогда не стал этого делать, но меня вынуждали обстоятельства.

Я так увлекся, что не заметил красного света светофора и сбил женщину!..

72

Женщина через капот перекатилась на крышу и упала на багажник. Я