Текст книги "Три зигзага смерти"

Автор книги: Владимир Белобров

Соавторы: Олег Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Я сдержался...

Похоже было, что Катя не врет. Я слишком хорошо ее знал и изучил

досконально все ее повадки.

– Кто они такие?

– Не знаю.

Я присел на край стола и закурил.

– Допустим, – сказал я, выпуская синий дым, – это так... Что им от меня

надо?

– Не знаю. Мне сказали познакомить тебя с ним и все.

– За домом наблюдают? – я затянулся.

– Думаю да. Когда мы подьезжали к гаражу, я видела, что кто-то сидит в

кустах.

– Понятно... Они вооружены?

– До зубов, – Катя показала зубы.

– Ясно, – я докурил окурок и потушил его в чашке чая Сергея Засукина.

Что ж, приступим к дознанию, – подойдя к Засукину, я перевернул его на

спину.

22

Засукин смотрел на меня глазами полными тоски.

Я вытащил из кармана клей "Суперпирпитумс" и показал Засукину.

– Надеюсь, ты знаешь что это такое? А я знаю это даже очень хорошо, потому

что я его изобрел... Так вот... После того как я сейчас замажу тебе

"Суперпирпитумсом" одну ноздрю, то, принимая во внимание твой заклеенный

рот, у тебя останется только одна маленькая дырочка, соединяющая тебя с

жизнью.

Глаза Засукина наполнились диким ужасом. Он часто заморгал и задышал

носом, как будто стараясь надышаться впрок.

Я отвинтил колпачок и, глядя Зусукину в глаза, понюхал клей.

– Ах! Пахнет очень хорошо... Хочешь забалдеть? – я криво улыбнулся.

Засукин напрягся и перевернулся на живот.

– Если тебе так удобнее – ради Бога, – я сел Засукину на спину, за волосы

поднял его голову от пола, оттянул ее к спине, вставил тюбик в ноздрю и

надавил. Засукин задергался, как уж на сковородке. Я вытащил тюбик, нажал

пальцем на обработанную ноздрю и стал считать вслух до десяти.

– Раз, Сергей Исаакович, два, Сергей Исаакович... Вам не тяжело?.. Три,

Сергей Исаакович... Уж и не знаю, как вы потом будете нос расклеивать. Мой

клей клеит так, что потом не оторвешь... четыре, пять... Жалко, что когда

вас найдут, не сразу обратят внимание на эффективное воздействие клея

"Суперпирпитумс", который делает свою работу внутри вашего организма. Я

думаю, что не мешало бы для красоты и определенного эффекта замазать клеем

вам глаз или ногу к спине приклеить... шесть, семь, восемь, Сергей

Исаакович... Почти все... девять... девять с половиной... десять. Все!

Готово. Теперь у вас осталась только одна ноздря. – Я отпустил палец.

Нос у Засукина перекосило на одну сторону.

– Теперь, – сказал я, – я ненадолго отлеплю скотч от твоего рта и ты мне

расскажешь кто вы такие и что вам от меня надо. А если не захочешь

рассказывать, я снова заклею твой вонючий рот и твою последнюю ноздрю.

Я медленно отклеил липкую ленту.

– Говори!

– Не клейте больше, Борис Андреевич, – из-за заклеенной ноздри голос у

Засукина стал гнусавым. Он часто задышал ртом. – Я только рядовой

исполнитель. Мне приказали, я выполняю.

– Что тебе приказали?! – я надавил Засукину коленом под лопатку.

– Ыыы! Мне приказали усыпить вас и доставить в одно место.

– В какое место?

– Не знаю.

– Врешь! – я надавил коленом сильнее.

– Ыыы! Правда не знаю! После того, как я вас усыплю, я должен был

связаться с нашим человеком в кустах у дома. Я должен был передать вас

ему, дальше все делает он.

– Кто вы такие и какое отношение ты имеешь к лаборатории ZZZ?

– Я недавно работаю в лаборатории поваром. Мне предложили подзаработать.

– Ты всегда соглашаешься на такую грязную подработку.

– Я отсидел в тюрьме несколько лет и поэтому ни от чего не отказываюсь...

Кроме того, меня предупредили, что если я откажусь, меня уволят. А найти

работу человеку с такой биографией – сами знаете как непросто.

– Кто тебе давал задание? – я поднес тюбик к лицу Засукина.

Засукин замялся.

– Тебе не кажется, – сказал я, – что у тебя осталось слишком много

незаклеенных отверстий?

Засукин моргнул:

– Начальник службы безопасности Петр Семенович Савинков.

Я вспомнил газетную статью. У меня очень хорошая память.

– Чем ты должен меня усыпить?

– Во внутреннем кармане пиджака лежит футляр со шприцем.

Я залез в карман Засукина и вытащил футляр.

– Еще оружие есть?

– Нет.

– Врешь?!

– Обыщите!

– Хорошо. Кто сидит в кустах?

– Я его не знаю. Мое дело вас усыпить и передать и все.

– Позови его сюда, – сказал я, вытаскивая шприц.

– Он отсюда не услышит.

Я за подмышки подтащил Засукина к окну.

23

– Кричи, что все готово, пусть идет забирает. А если вздумаешь меня

обмануть, я быстро заклею тебе скотчем рот и залью клеем ноздрю, – я ткнул

Засукину в спину кулаком. – Давай, братан, работай!

– А чего говорить-то? – прошептал Засукин.

– Вот балда! Скажи, что меня усыпил, пусть идет помогать меня вытаскивать!

Засукин крикнул:

– Эй, брат, в кустах! Иди сюда! Я его усыпил! Помоги, бля, вытащить!

– Ты чего материшься? – прошептал я.

– Для естественности.

– Чего ты орешь, дурак?! – крикнули из кустов. – Ты не в столовой, идиот!

А бабу усыпил?

Засукин испуганно посмотрел на меня.

– Ну! – зашипел я.

– Забыл! – неожиданно крикнул Засукин. – Сейчас пойду усыплю!

Я прижал его к полу:

– Ты что, уголовник?!

– Правда забыл, – ответил Засукин. – После того, как вы двинули меня по

башке, у меня маленько память отшибло.

– А чем ты ее должен усыпить?

– Я должен усыпить ее шприцем. Шприц лежит у меня в штанах, в правом

кармане.

– Зря я тебя сразу не обыскал! – я полез в карман повара.

– Я же вам говорил – обыщите...

Я вытащил шприц поменьше.

– Больше нету?

– Последний.

– Не врешь?

– Обыщите.

– Смотри? – я погрозил пальцем.

– Сволочи вы все! – подала голос Катя.

– Скажи спасибо, что я приехал. – сказал я ей, – а то неизвестно, где бы

ты завтра проснулась! – и повернулся к Засукину. – Как этим пользоваться?

– Воткнуть поглубже и нажать на пимпочку сзади.

– Куда воткнуть?

– Куда обычно.

– А куда обычно?

– В мышечную ткань.

Я положил шприц в карман.

– Кричи, что баба готова.

Засукин закричал:

– Эй, брат!

– Чего?!

– Баба готова!

– Вытаскивай их сюда!

Засукин вопросительно посмотрел на меня.

Я показал ему клей.

– Мне одному их не утащить, – закричал он.

– А ты сначала его, а потом бабу!

Засукин опять посмотрел на меня вопросительно.

Я еще раз показал клей.

Засукин подумал и крикнул:

– Эй, земляк!

– Чего еще?!

– Давай бабу трахнем! Она очень красивая!

Катя вскочила с пола и молча вцепилась Засукину в волосы.

У Засукина повылазили из орбит глаза.

На всякий случай я опять залепил ему рот скотчем, а потом зажал ладонью и

Катин рот и прошептал ей на ухо:

– Отпусти его немедленно, а не то я тебя усыплю!

Катя отпустила мужчину, напоследок расцарапав ему лицо.

– Давай трахнем! – ответили из кустов решительно.

Я отлепил у Засукина скотч:

– Скажи ему, что ты идешь открывать дверь.

– Иду открывать дверь! – закричал Сергей Иванович.

Я сделал знак Кате, чтобы она притворилась спящей. Катя растянулась около

стола и зажмурилась.

Я залепил Засукину рот и пошел открывать.

По дороге я прихватил с плиты чугунную сковородку.

Я открыл замок и спрятался за дверь.

24

Почти сразу послышались шаги. Я приготовился, крепко сжав двумя руками

холодную ручку тяжелой сковородки и приподнял ее над головой.

Сковородка в руках напомнила мне один эпизод, когда я дрался в

вагоне-ресторане с официантами. В тот раз сковородка была не на моей

стороне. Ее, так же точно, сжимал в руке разъяренный шеф-повар. Доктор

наук Пирпитум, – подумал я, – справится с бандитами и без пистолета.

С порога послышался низкий громкий голос:

– Ну где ты есть?! Я пришел трахаться!

Сейчас потрахаешься со сковородочкой. Ха-ха! Иди же вперед, голубчик.

Бандит сделал несколько шагов. Я выскочил из-за двери, чтобы стукнуть его

сковородкой по затылку, и к своему ужасу увидел, что в нем более двух

метров роста и я при всем своем желании не смогу дотянуться до его головы.

Но отступать было поздно и следовало использовать эффект внезапности для

того, чтобы ударить его хотя бы куда-нибудь. Я размахнулся и изо всех сил

ударил громилу сковородкой по почкам.

Сковородка беспомощно звякнула. Я понял, что под рубашкой у бандита надет

бронежилет.

Бандит повернулся, выхватил из-под мышки огромный черный пистолет и

выстрелил в меня.

Пуля срикошетила от сковородки и отшибла ему ухо.

Бандит, вскрикнув от боли, схватился за ухо.

Не теряя времени, я нанес сковородкой сокрушительный удар по руке с

пистолетом. Пистолет упал на пол, закатился под диван.

Гигант злобно зарычал и бросился на меня.

Я увернулся и побежал в ванную. Хорошо, что я знаю этот дом, как свои пять

пальцев. Закрыв за собой дверь, я встал ногами на унитаз и открыл

выходившее во двор окошко. Дверь затрещала. Она долго не выдержит. Я

схватил с полочки шампунь и разлил на полу.

Когда он ворвется,

то он подскользнется.

Умрет не умрет,

но шишку набьет!

Я вылез в окошко и спрыгнул вниз на землю.

Судя по громким звукам, которые я услышал сверху, моя затея удалась.

Из окошка показалась разбитая морда бандита с набитой шишкой.

– Ну погоди! – он погрозил мне кулаком и полез в окно.

Я не стал дожидаться, пока он спрыгнет и побежал назад в дом. Я вбежал

внутрь и захлопнул за собой дверь, надел цепочку, задвинул засов и полез

под диван за вторым пистолетом.

В дверь застучали.

– Эй, профессор, я убью тебя!

– Попробуй! – крикнул я из-под дивана.

– Ты где?!

Видимо, он смотрел в замочную скважину.

Я выстрелил из-под дивана в лампочку, чтобы бандит ничего не видел. Стало

темно.

– Туши свет, доктор! – заорал преступник. – Сейчас приедут наши и тебе

конец!

Я выстрелил в дверь.

– Ой! – закричали там.

Я выстрелил просто так, чтобы припугнуть бандита, я надеялся, что пуля не

причинит вреда человеку в бронежилете. Я даже подумал, что одна пуля его

не очень-то испугает. Я выстрелил еще раз.

– Ой-ей! – опять закричал за дверью бандюга.

Не шуми, я тебе, все равно, не верю, тебе не может быть так больно в

бронежилете. Я выстрелил еще.

Что-то за дверью тяжело рухнуло на землю.

25

Я подождал, прислушиваясь. Тихо. Нужно быстро уходить!

Я вылез из-под дивана и посмотрел в замочную скважину. Никого видно не

было. Я еще немного подождал, тихо снял цепочку, отодвинул засов и оттянул

собачку английского замка. Прежде чем открыть дверь, я, на всякий случай,

еще раз посмотрел в замочную скважину и поднял пистолет. Ну, с Богом! Я

налег на дверь. Дверь не открывалась. Я нажал сильнее. Образовалась

небольшая, сантиметров пять щелочка. Через нее я увидел, что двери мешает

открыться распластавшееся на крыльце тело бандита. Неужели я убил

человека?! Я, профессор и изобретатель всемирно известного клея

"Суперпирпитумс" случайно убил человека! Какой кошмар! Наверное, меня до

конца дней будут мучить угрызения совести и по ночам ко мне будет являться

призрак головореза, убитого мною! Кроме того, если я попаду в милицию, то

ситуация с оправданием меня, как ни в чем не виноватого человека,

осложняется еще одним незапланированным убийством.

Я вернулся в кухню. Катя лежала на полу возле стола в той же позе, в какой

я оставил ее, и посапывала. За Катей такое водилось и раньше. Во время

нервного потрясения она неожиданно засыпала. Такова была особенность ее

ненормального организма.

– Катя! – я потряс ее за плечо. – Катя, я убил человека!

Катя открыла глаза и посмотрела на меня непонимающим взглядом. Она

встряхнула головой и села.

– Пирпитум? – сказала она, зевнув. – Что происходит?

– Говорю тебе, я убил человека!

Катя потянулась и почесалась.

– Ты убил человека? – переспросила она спокойным голосом. – Кого?

Засукина?

– Нет, не Засукина! Я убил того, который сидел в кустах!

– Так ему и надо! Если тебя за него привлекут, я буду свидетельствовать,

что он хотел меня изнасиловать. А ты за меня заступился.

– Спасибо конечно, что ты готова помочь мне в трудную минуту, но на меня у

милиции накопилось уже столько всего! Похищение Аркадия Пулеплетова раз,

– я загибал пальцы, – проникновение в чужой дом – два, ограбление этого

дома – три, присвоение, хранение и ношение огнестрельного оружия четыре,

зверское убийство жены Пулеплетова – пять, отстрелил у кошки хвост

шесть, разбил статую Леонардо – семь (вандализм), оказание сопротивления

двум сотрудникам милиции – восемь-девять (одному я скелета показал,

второму сапоги приклеил), угон милицейского транспорта – десять, создание

на дороге аварийной ситуации – одиннадцать, порча и уничтожение имущества

органов внутренних дел – двенадцать (машина утонула), ограбление пожилого

рыболова (снял с него сапоги) – тринадцать, а теперь еще одно убийство

четырнадцать. – Я поднял перед Катей руки с растопыренными пальцами.

Пальцев не хватает! Пока они разберутся с каждым обвинением, я полжизни

просижу на нарах, как твой Засукин! Нет, мне это не подходит. Я хочу жить

теперь, а не когда выйду из тюрьмы дряхлым беспомощным

стариком-импотентом! Я хочу есть в ресторанах, мыться в саунах-люкс,

ездить на роскошных автомобилях, стричься у лучших парикмахеров, одеваться

фирменно, проводить время с красивыми женщинами, ходить в музеи и на

концерты, читать классиков, вести научную работу! Вот вам! – я показал

потолку хер рукой. – Вот вам, милиция! И вот вам, бандиты! Никогда вам не

справиться с доктором наук! Я знаю что мне делать!

– Интересно, а что будет со мной?! – спросила Kатя. – Ты втравил меня в

историю! Теперь и за мной станут охотиться бандиты! И милиции я вряд ли

смогу объяснить, что тут произошло. Пирпитум, ты должен взять меня с

собой! – у Кати загорелись глаза. – Мы будем с тобой, как в кино "Бонни и

Клайд", грабить банки и стрелять из машины, – она приставила к плечу

воображаемый автомат. – Ту-ду-ду-ду-ду!

– Тьфу! Какое ту-ду-ду?! Из всего, что я тебе тут сказал, ты не поняла

ровным счетом ничего! – я постучал себя костяшками по лбу и забегал по

комнате, поднимая руки к потолку. – Какого черта я опять должен иметь дело

с этой тупицей?! Когда я развелся, я вздохнул с облегчением, потому что

думал, что больше никогда мне не придется иметь с тобой дела! Как же это

так получается, что в такой тяжелый момент моей жизни, у меня на дороге

снова попадаешься ты со всей своей... со всей своей... требухой! ? Ничего

более подходящего я придумать не смог. ? Угораздило же меня выйти именно

на ту дорогу, по которой ты сегодня поехала! Да понимаешь ли ты, мерзавка,

что не случись бы этого, я бы не убил человека?!

– Ах так! – Катя топнула ногой. – Бандиты взяли меня в оборот, только

из-за того, что у меня был муж идиот и сволочь! Мало того, что он бросил

меня без денег, когда сам заработал на своем вонючем клее, мало того что

он совершил два десятка тяжких преступлений, он еще и оскорбляет меня в

моем же доме только за то, что я дала себя уговорить подвезти этого

мокрого петуха к себе же домой! Вот расплата за мою доброту!

– Если ты не заткнешся, – закричал я, – я этим, как тебе кажется, вонючим

клеем заклею тебе рот, как нос Засукина!

– Попробуй! Я выцарапаю тебе твои наглые глаза!

– А я тебя усыплю, – я вытащил шприц.

– Ну, попробуй! – Катя повернулась ко мне спиной, задрала платье и

спустила трусы.

И тут с нами опять что-то случилось. Видимо, этот сумасшедший день

действовал на нас так возбуждающе.

Я налетел на Катю как вихрь, расстегивая на ходу ремень. И вновь, как

недавно в гараже, мы предались всепоглощающей плотской страсти, забыв о

том, где мы и что нам надо дальше делать. Я хватал и мял ее белую задницу,

а она, вцепившись ногтями в мои ноги, страстно двигалась взад-вперед и

стонала!

– О-го-нь!..

– ... Ты маньяк, – сказала Катя, одергивая платье. – Между прочим, мы не

одни. Между прочим, тут Засукин.

Я совершенно забыл про Засукина. Все произошло так внезапно и бурно, что

Засукин как-то выпал из моего внимания.

26

– Что же ты раньше не напомнила? Ты же видела, что я не мог себя

контролировать, потому что был сильно потрясен тем, что убил человека!

– Ладно, он все равно не жилец, – Катя махнула рукой. – Мы же не можем

оставить Засукина в живых? Мало ли что он еще сделает!

Я посмотрел на свою бывшую жену новыми глазами. У меня на глазах бывшая

жена превращалась в настоящую фашистку из Бухенвальда.

– Я несколько удивлен, – сказал я, – хотя я и раньше подозревал что в тебе

дремлют патологические наклонности, однако я всегда гнал эти тревожные

мысли, потому что если так про всех думать, то и жить-то не очень хочется.

– Ба! От кого я это слышу! Это говорит мне человек, который утром

перерезал беззащитной женщине горло, а вечером хладнокровно расстрелял

безоружного человека.

– Во-первых, на нем был бронежилет. А во-вторых, я убил его из его же

оружия.

– Я и говорю, отобрал у человека пистолет и застрелил его без оружия.

– Дура ты и все! Разговаривать я с тобой не желаю!

– Ладно, не обижайся, Пирпитум. Поехали отсюда.

– Прежде нужно закончить с Засукиным.

– В каком смысле?.. Ты собираешься его прикончить?

– Нет. С меня на сегодня достаточно... Я хочу его усыпить.

Засукин лежал на животе и моргал.

Я разлепил ему рот:

– Хочешь жить? – спросил я.

– Да, – коротко ответил Засукин.

– Расскажешь мне как проникнуть в лабораторию ZZZ, тогда будешь жить. А не

расскажешь... – я провел себе ногтем по горлу. – Я тебе заклею нос!

– Ухо и горло! – добавила Катя из-за спины.

Отдышавшись, Засукин сказал:

– У нас очень строго и фиг пройдешь! Как на зоне...

Я поднес Засукину к носу тюбик с клеем.

У Засукина забегали глаза.

– Я правда не знаю! У научных сотрудников на удостоверениях есть магнитная

лента, которая открывает двери. И то не у всех. А я числюсь в

обслуживающем персонале и могу проходить только в столовую и только после

проверки документов.

– Ну ладно, я сегодня добрый. Я не стану тебя убивать. Но твое

удостоверение я все-таки возьму... на всякий случай.

– По крайней мере сможете бесплатно покушать, – согласился Засукин.

– А теперь мы тебя усыпим, чтобы тебе было не скучно. – Я достал шприц.

Ты умеешь делать уколы? – повернулся я к Кате.

– Никогда не пробовала.

– Хочешь попробовать?

– Не знаю... Я в школе при виде уколов все время падала в обморок...

– Тогда убей его, – я протянул ей пистолет.

У Засукина задрожала челюсть.

Катя взяла пистолет и внимательно его осмотрела:

– Куда стрелять – в голову или в сердце? – она подняла пистолет двумя

руками.

– Не стреляй, женщина, – взмолился Засукин. – Я жить хочу! Пожалей!

Выстрелит или не выстрелит? – подумал я.

– В сердце или в голову? – переспросила Катя.

– Ладно, гестаповка, я сам, – я отобрал у нее пистолет и засунул за пояс.

Надо же, – от уколов они в обморок падают, а убить человека из пистолета

нет вопросов!

Я пальцем закрыл Засукину челюсть и залепил рот скотчем, чтобы он не орал.

Потом вынул из валявшейся на полу разделочной доски нож и вырезал дырку в

засукинских штанах.

– Подай коньяк, – приказал я Кате.

Я налил коньяк в дырку для дезинфекции.

Засукин дернулся.

– Чего ты дергаешься? Я еще не начинал даже!.. Такой большой дядя, а

ведешь себя как маленький.

Я размахнулся и воткнул иглу до половины.

– Хох! – у Кати подогнулись ноги и она упала в обморок.

Может быть это к лучшему, – подумал я. – Пусть она здесь и остается. Со

мной теперь находиться очень опасно.

Я достал второй шприц и сделал укол Кате. На этот раз у меня получилось

лучше. Пусть хорошенько выспится, пока я уберусь отсюда подальше.

27

Я подошел к входной двери и с удивлением обнаружил, что дверь настежь

распахнута и за ней никто не лежит.

Я вытащил пистолет и вышел на крыльцо. От крыльца к кустам тянулся

кровавый след. Я пошел по следу, держа пистолет наготове. Вскоре я догнал

медленно ползущего раненого бандита.

– Стой, стрелять буду! – крикнул я.

Бандит замер.

– Куда я попал? – спросил я его.

– В ноги, – простонал раненый.

– Если ты не будешь дергаться, я тебе остановлю кровь.

Я оторвал от его рубашки рукав, разорвал на две части и приклеил их на

раны клеем "Суперпирпитумс".

– Медики рекомендуют заклеивать раны бандитов этим клеем. От потери крови

ты спасен.

– Спасибо, профессор.

Оставлять раненого бандита на улице было опасно. А связывать его,

заклеивать рот клеем и засыпать сеном, которое лежало в саду, было

негуманно. Поэтому мне пришлось порядком потрудиться, пока я тащил амбала

в дом, связывал его и заклеивал ему ром скотчем.

Я уже собирался покинуть дом, когда подумал, что когда Катя придет в себя,

она, чего доброго, расправится со связанными бандитами, и, чтобы этого не

случилось, я, на всякий случай, связал бельевой веревкой и ее тоже.

Я вышел во двор и осмотрелся. Было тихо и безветренно. В небе сияла полная

луна. Я щелкнул зажигалкой, но не успел поднести ее к сигарете, как пламя

дрогнуло и погасло. Я почувствовал налетевший неведомо откуда внезапный

порыв ветра. Что-то прошуршало рядом со мной и затихло. От чего-то

сделалось не по себе. Нужно уходить отсюда.

Я спустился в гараж, сел в Катину машину, повернул ключ, выжал сцепление и

нажал с места на газ.

28

Я ехал по почти пустой в это время суток автостраде. Чертовски хотелось

жрать. Я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. Этот день был полон

таких приключений, что я как-то совсем забыл о еде. И только теперь, когда

я немного расслабился за рулем, чувство голода дало о себе знать. Надо бы

где-то перекусить. Я огляделся по сторонам. Вдоль кольцевой дороги

мелькали деревья и кусты. Наконец я заметил впереди дорожный знак "Вилка с

Ложкой", внизу была изображена цифра 200. Я проехал двести метров вперед и

остановился у придорожного кафе "Летающие Тарелки". На всякий случай я

надел темные очки, которые оказались в бардачке и вышел из машины.

Посетителей внутри было немного. В углу, одетый в черную кожаную куртку,

парень насиловал игровой автомат. Два турецких дальнобойщика ели пельмени,

запивая горячим кофе. У стойки сидела пара – молодой длинноволосый парень

в майке "Фук Ю!" и девушка в джинсах и кожаной жилетке. Бармен с баками

Элвиса тер полотенцем стакан и смотрел телевизор.

Я подошел к стойке.

– Привет! – сказал я. – Смотри не протри в стакане дырку, приятель! Лучше

налей мне туда сто пятьдесят коньяку и дай меню.

Бармен подал меню и снял с полки бутылку "Арарата".

– С лимоном? – спросил он.

– С лимоном. – я кивнул.

Я открыл меню и пробежался по нему глазами: пельмени, шашлык, плов,

солянка, котлеты по-киевски, курица-гриль, гамбургеры, пицца с грибами,

пицца с колбасой, пицца с рыбой, пицца вегетарианская с луком, рыба

жареная,– я поморщился, – сардельки германские, сосиски датские, салат

"Столичный", салат из овощей, винегрет, морковка по-корейски, напитки... Я

был чертовски голоден и мне хотелось скорее забить живот, чем угодно. Я

выбрал пельмени, салат "Столичный", сардельки германские и "Пепси-колу".

Подумав, я заказал еще шашлык и бутылку кваса. Только не гамбургеры!

Пока бармен выполнял мой заказ, я потягивал коньяк и смотрел телевизор.

– ... пропал Михаил Юрьевич Сарделькин, – говорил диктор. – Вот его

фотография. – На экране появилась фотография полного мужчины лет сорока.

Всем, кто что-нибудь знает об этом человеке, просьба позвонить по

телефонам, которые вы видите внизу экрана...

Я вспомнил, что читал о Сарделькине в газете "Электрические Колебания...".

– Сегодня у себя дома, – продолжал диктор, – был обнаружен труп Валентины

Пулеплетовой. Ее нашли с перерезанным горлом в луже крови. Как сообщил нам

представитель следственных органов, пожелавший остаться неизвестным, это

почерк серийного убийцы, доктора наук и изобретателя клея "Суперпирпитумс"

Бориса Пирпитума. При задержании Борис Пирпитум, по всей видимости, утонул

в реке, хотя его тело до сих пор не обнаружено.

Молодой человек в майке "Фук ю!" повернулся к девушке в джинсах, вытащил

изо рта жвачку, приклеил к стойке бара и произнес сиплым голосом:

– Наконец-то и в нашей дыре появился свой серийный убийца-интеллектуал!

Давно уже наше гнилое общество нуждалось, чтоб явился кто-то, у кого не

дрогнет рука нарезать мяса из всех этих заспаных скотов!

Такая трактовка моих действий была для меня несколько неожиданной.

По телевизору показывали мою фотографию.

– Он симпатичный, – протянула девушка. – Я бы хотела с ним встречаться.

– Если бы ты говорила о ком другом, – сказал волосатик, – я бы тут же дал

тебе в глаз, но этот парень вызывает мое уважение. Он навел ужас на всех

засранцев!

Бармен принес заказ и я с жадностью принялся уплетать пельмени и все

остальное.

– Слишком много, – продолжал парень, – развелось в городе жирных свиней,

которым следовало бы выпустить наружу кишки и перерезать горла! Нужно

очистить наш любимый город от всяких там иногородних, которые засирают его

и мешают нам жить как следует!

Других иногородних, кроме дальнобойщиков в баре не было, поэтому я понял,

что молодой человек задирает именно их.

– Если каждый из нас станет таким же как серийный убийца Пирпитум, мы

быстро наведем порядок в стране! Нужно выкинуть из страны всех этих

иногородних! Пусть они катятся отсюда по-хорошему, если не хотят, чтобы им

поперерезали их глотки и повыпускали их вонючие кишки, набитые докторской

колбасой!

Дальнобойщики делали вид, что ничего не слышат.

Парень в черной косухе продолжал насиловать игровой автомат.

– Ты согласна со мной, детка? – лохматый похлопал девушку по плечу.

Девушка кивнула:

– Ага. Закажи мне еще коктейль.

– Как ты можешь пить коктейль, когда в нашем баре сидят вонючие ублюдки,

от которых за версту несет соляркой и керосином?! – Он медленно повернулся

на стуле. – Мы не можем спокойно пить коктейли, пока мы не вышвырнем

кое-кого отсюда и не проветрим помещение! – волосатик стукнул кулаком по

стойке. – Эй, дядя, – он обернулся ко мне, – что ты думаешь насчет того,

что я сказал?

– Я не слышал, что ты сказал,– ответил я, – потому что когда я ем я глух

и нем.

Парень вытащил из кармана выкидной нож, щелкнул кнопкой и выскочившим

длинным лезвием стал вычищать грязь из-под ногтей:

– В двух словах я сказал вот что, дядя, – это наш бар, мы здесь хозяева и

мы не желаем видеть в нашем баре разную проезжую сволочь, – он посмотрел

на меня исподлобья.

– Ну? – сказал я.

– Что ну? Я спрашиваю – какое твое мнение?

– Мнение насчет чего?

– Насчет порядка. Ты за порядок, дядя? – волосатик вытер кончик ножа об

черные джинсы.

– Естественно, – я подцепил на вилку пельмень.

– Значит ты с нами?.. – Он показал кончиком лезвия себе в грудь. ? А ты

читал, дядя, Достоевского?.. Мы все из него вышли! Он призывает всех

неравнодушных взять в руки оружие и навести в стране порядок своими

силами! Выкинуть из нее всех ненаших!.. В честь Достоевского мы называем

себя "Кожаные Бесы"! Понял?

– Понял. Кожаные бесы, – повторил я.

– Ну а раз ты понял, ты дожен доказать свою понятливость. Вон сидят два

вонючих проезжих ублюдка. Иди и вышиби им мозги!

– А то что будет? – спросил я.

– Если ты вышибешь им мозги, ты докажешь, что ты "Кожаный Бес", а не

вонючий ублюдок. А если ты не докажешь, что ты "Кожаный Бес", мы в тебе

вырежем вот такую дырку, – парень сложил кружком большой и указательный

пальцы. – Ол райт, дядя?

– Мне надо подумать, – сказал я, направив вилочку в сторону собеседника.

У меня в кармане лежало два пистолета, я мог бы и сам наделать сколько

угодно дырок в этом кожаном лохматом бесе, только уж очень не хотелось

раскрывать своего инкогнито. Для меня было бы гораздо лучше, чтобы в

милиции считали, что я утонул.

Бармен, тем временем, безучастно тер полотенцем стаканы и смотрел их на

просвет.

– Ладно, пока подумай, дядя, – сказал лохматый, – а я, пожалуй, начну,

потому что я больше не в силах терпеть эту вонь!

Парень спрыгнул с высокого стула на пол и добавил:

– А ты посмотри и сделай выводы – за кого ты...

29

Он вразвалочку подошел к туркам, поигрывая ножиком.

– Убирайтесь к черту! – ногой в черном ковбойском сапоге парень вышиб стул

из-под одного турка.

Турок загремел на пол, ловко перекувыркнулся назад, вскочил на ноги,

выхватил из кармана газовый баллончик и прыснул лохматому в лицо.

Парень выронил нож и схватился обеими руками за лицо, по которому обильно

текли слезы, слюни и сопли.

– Мама! – заорал он. – Он мне, гад, в морду из баллончика пшикнул!

Больно-о!

Турок ударил его между ног. Лохматый отлетел назад, стукнулся головой об

стенку и стал медленно сползать вниз.

Девушка в джинсах соскочила со стула.

В кафе неприятно запахло слезоточивым газом.

Вдруг прогремел выстрел, турок закачался, выронил баллончик, который

покатился под стол, схватился за живот, повернулся в полоборота к своему

другу, согнулся и, посмотрев вокруг грустными восточными глазами, упал на

пол.

Я обернулся. Возле игровых автоматов стоял парень в кожаной куртке с

пистолетом в руке. Из ствола пистолета шел дымок. Пистолет выстрелил еще

раз.

Пуля пробила стоявший на столе кофейник. Из двух отверстий хлынул горячий

кофе с молоком.

Второй турок бросился к двери.

– Стоять, чурбан! – кожаный снова выстрелил.

Турок, схватившийся было за ручку двери, выгнул спину, осел на пол и

застонал.

Кожаный выстрелил.

Турок отцепился от ручки и рухнул.

– Теперь твоя очередь, – убийца направил пистолет в мою сторону.

Я резко перепрыгнул через стойку и спрятался за ней. Пуля просвистела

сверху, разнесла стакан с коктейлем на стойке и продырявила декоративный

самовар. Я вытащил из карманов трофейные пистолеты. Рядом со мной прятался

бармен с полотенцем и стаканом. Я подмигнул ему и тихо сказал:

– Не трусь! Нас голыми руками не возьмешь! – и протянул ему пистолет

громилы, а себе оставил пистолет скелета и запасную обойму, отобранную у

бандитов. – Стрелять умеешь?

Бармен грустно улыбнулся. Я понял, что и он очень устал от этой

бесчинствующей молодежи.

– В армии я служил в Монголии, – тихо сказал он, – как раз в то время,

когда китайские нарушители нападали на монгольские стада баранов. В день

уходило по два рожка патронов.

– О кей, – я снял очки и сунул в карман. – Сейчас будет жарко.

– Не тот ли ты парень, которого ищет милиция? – узнал меня бармен без

очков.

– Да, я Пирпитум. Мне терять нечего – одним больше, одним меньше... – Я

вскочил на ноги, не целясь выстрелил один раз в сторону игровых автоматов

и нырнул вниз, успев заметить, что парня в кожаной куртке у игровых

автоматов нет. Парень в кожаной куртке стоял возле длинноволосого, который

лежал на полу и дергал ногой. Рядом на стуле сидела девушка в джинсах, с

побледневшим от происходящих событий лицом.

Не успел я спрятаться, как над стойкой засвистели пули. Одна прошила

стойку рядом со мной, другая – рядом с барменом, третья – попала в

самовар.

Наступила тревожная тишина.

Я посидел еще немного и решил посмотреть в дырку от пули, что делается в

зале. Я повернул голову к отверстию и увидел, что с той стороны отверстие

уже занято – с той стороны в отверстие на меня глядел глаз противника. Я

немного растерялся и, не зная что делать дальше, плюнул в глаз.

– и-мое! – вскрикнули с той стороны и глаз исчез. Вместо глаза раздались