Текст книги "Кровавый Новый Свет (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Вот с чаем пока проблема. Китай, зараза этакая, явление крайне закрытое. До него пока никто не добрался из числа европейцев, а с разного рода азиатами у нас с определённых пор отношения сугубо враждебные по целому набору понятных и логичных причин. Ничего, вот как следует укоренятся испанцы с португальцами в индийских землях, там уже и кое-какие важные товары из Китая можно будет выкачать. Часть именно товары, а частью просто образцы и материал для собственного производства. Время терпит. Немного, но терпит.

Перебрасываясь не особо значимыми фразами с Изабеллой, на инстинктах осматриваю зал траттории. Неплохо, уютно, красиво. К слову сказать, раньше в Риме подобных заведений было и не так много, и располагались не совсем удобно, про обстановку внутри и внешний вид вовсе говорить не приходилось. Но тут быстро удалось всё поменять. Достаточно было лишь через доверенных лиц намекнуть римским трактирщикам, что от них желают видеть власть имущие и вуаля, всё готово в сжатые сроки. Затем посещение новых или капитально изменённых заведений представителями аристократии и порой правящей семьёй, вот и реклама среди мало-мальски имеющей деньги публики.

– Опять осматриваешься, – мягко так, без иронии и тем более ехидства произнесла «сестра». – Привычка, от которой не отвыкнуть.

– Жизнь сложная. И раньше, и недавно. В будущем тоже покоя не предвидится.

– Полный покой – он только там, на кладбище, – отмахнулась Белль. – Ты туда не хочешь, я тоже всеми силами избегать буду. Может вообще получится… Сам знаешь, что у нас с тобой теперь главная цель. И раз об этом, спрошу. Когда?

– Успеем ещё и на эту тему поговорить. Куда спешить то? И без того всё так завертелось-закрутилось, что самому иногда с трудом верится. О, часть заказа несут. Весь, кроме кофе.

– Варить собрались специально, из лучшего, что найдут, – констатирует очевидное Изабелла. – Я пока вина пригублю. Немного, для оценки, как тут с сортами. Специально определённый не заказывала. Сюрприза хочу, неожиданностей.

Неожиданности, они разные бывают, далеко не всегда приятные. Ай, ворчу просто, здесь и сейчас ничего пакостного точно ожидать не приходится. Релакс во всей своей красе, особенно если б сюда ещё и мягких «анатомических» кресел добавить. Упс, эпоха не та, позапамятовать изволил-с. Музыку бы ещё в таких заведениях фоном. Она тут, конечно, порой есть в лице музыкантов. Живой звук, в начале XXI века бывший определённым знаком качества, здесь был единственным из возможных вариантов. И располагались музыканты обычно во-он там.

– Хочешь музыку добавить ко всему, что нам подали? – поняв, куда я смотрю и какие мысли в голове бродят, поинтересовалась Белль.

– Почти. Вспомнилось про нашего общего знакомого по имени Леонардо и некоторые его творческие опыты.

– Автоматоны?

Навострила ушки «сестрёнка», с ходу связав известнейшего во всей Европе ученого с безграничной фантазией, равно как способностью воплощать задумки в реальность, с местом, где мы находились.

– Слишком сложно и уникально, чтобы по всем или даже избранным тратториям Рима ставить. Проше в таких случаях надо быть. Музыкальные, хм, шкатулки. Пока ну о-очень большие, а там и уменьшить получится, и сменные вкладыши под разные мелодии. Ты ж сама смотрела и слушала первые результаты.

– Видела, слышала, улыбалась, – кивает спутница, – попутно протягивая руку уже не к кубку с вином, а к куда меньшему, со свежезаваренным кофе внутри. Помедлила, сперва бросила туда немного сахара, помешала для быстрого растворения, попробовала. – Сойдёт.

– Со временем лучше станет. Научатся, будут разные методы приготовления совершенствовать. Цена опять же упадёт. Сейчас это диковинка. Дорогая и непривычная.

– Сперва диковина, потом желанная покупка. Зрелише, удобство для жизни, – стала абсолютно серьёзной Изабелла. – А музыкальные шкатулки размером пока с человека и больше – это ты, Чезаре. хорошо сказал. И да Винчи окоротил. Он, если не приводить в чувство, норовит излишне усложнять. Вместо обычного ящика с начинкой сделает ящик же, но на него ещё и механическую куклу посадить постарается. Ему не важно, что дороже, делать дольше, многие мастера-механики совсем на такое не способны. Зато уникально, потрясает увидевших. Леонардо, он такой… Леонардо!

– Гении, им всё простительно, – пожимаю плечами, попутно дегустируя попеременно виноград, сливы, иные дары природы. Не обжорства ради, просто приятности для. – Не зря мы, Борджиа, всех мало-мальски выдающихся умов стараемся сюда притянуть. Большая концентрация разумных личностей дает на выходе много изобретений, усовершенствований, просто очень качественной и пока что редкой продукции. Вон, корабли с паровыми машинами, подзорные трубы, воздушные шары и многое иное стало редким, дорогим, но привычным для людей. Это ещё не фазовый переход, конечно, но вполне себе смена эпох и технологического уклада.

– Расфилософствовался. Вроде с Макиавелли давно не разговаривал, а слова такие… возвышенные.

Я аж дёрнулся, когда Белль упомянула «флорентийского змия». Никколо, он реально ухитрялся при общении вымораживать меня по полной программе. Коварный, хитрый, умный, способный из мельчайших фрагментов составить цельную картину, редко когда отличающуюся от действительно верной. Несколько лет главный советник герцога Пьеро I Флорентийского, автор и проводник в жизнь политики этого государства, автор уже прогремевшей на всю Европу книги «Государь» и сейчас готовый выпустить второй столь же эпохальный труд, уже под названием «Империя». А ещё источник головной боли для меня лично. По сразу нескольким причинам, о коих сейчас даже задумываться не хотелось.

– Хорошо вот так сидеть, пить вино, кофе или что-то другое, не задумываться о разных делах, – мечтательно протянула Изабелла. – За городские стены ещё надо выехать. Небольшим числом, по-семейному.

– Всячески поддерживаю. Время года с погодой также способствуют. Главное, чтобы «отец» снова не начал тебе женихов подбирать. Он это любит, не очень умеет, зато активно практикует.

Кивает спутница, благо хорошо помнит и собственную ситуацию, и мои рассказы насчёт Лукреции да и в целом склонность итальянской аристократии с помощью браков детей вершить высокую и не очень политику.

– Он теперь осторожно. Помнит про то, как ты избавлял от нежеланного брака Лукрецию и что обещал насчёт неё и меня. Но хочет внуков и внучек побольше.

– У него вот прямо сейчас их уже четверо, из них лишь одна незаконная. Трое детей у меня, один ребёнок у Джоффре от Санчи.

– Он ещё от умницы-разумницы Лукреции хочет. А она не спешит и вообще пока к мужчинам интереса так и не проявила. Зато с маленькой Ваноццей возится.

– Мда, две мамочки у ребёнка, – усмехаюсь я, вспоминая то, что не раз наблюдал. Одна амазонка, другая не совсем, зато обе по своему те ещё красотки. Хорошая такая семья, с известным нам с тобой оттенком.

– Только они шутку не поймут, когда ты время от времени намекаешь на то, как им обеим розовые цвета идут. Лукреции ладно, а Бьянка…

Мда, тут верно сказано. Бьянка и нежные цвета в одежде – это, скажу я вам, совсем не есть хорошо. Не идут они ей вот и всё. Её удел нечто яркое, агрессивных оттенков, под стать натуре. Эх, скучаю по этому чуду… по обеим девушкам, если уж в целом говорить. Понимаю всё насчёт необходимости Лукреции немалую часть времени проводить в Сербии, но понимание и эмоции явления несколько разного порядка.

Болтовня в траттории – это хорошо, приятно, только вот прогулка по Риму была небольшой паузой, желанием отвлечься от недавно пришедших из Нового Света, а точнее с Кубы, новостей. Очередных новостей, поскольку по ту сторону океана реально поднялась нехилая движуха. Посудите сами, сперва приходит извести о науа, они же ацтеки, которые сильно отличаются от известных мне по прежнему миру. В более развитую и. соответственно, опасную сторону. Затем в результате случайного конфликта – чтоб лопнули, аки надутые гондоны, те несколько испанцев-конкистадоров, которые решили влезть туда, куда их точно лезть не просили! – начинаются чуть ли не полноценные боевые действия, в результате которого весьма сильный по меркам Нового Света отряд разбит и с трудом добирается до ожидающих его кораблей. Хорошо хоть пленников сумели захватить, пусть своих немеряно потеряли как убитыми, так и пленными.

Р-размен, мать его так! У них пленники-испанцы, у подданных Их Величеств Изабеллы и Фердинанда Трастамары, соответственно, воины империи Теночк, то есть науа-ацтеки. Хвала богам и демонам, что кубинский генерал-губернатор не стал щёлкать клювом и чинить проволочки относительно отправки части пленников сюда, в Европу.

Доставили голубчиков! Не просто, а с теми, кто успел хоть немного освоить их язык, пусть с пятого на десятое. А вдобавок проводил первичные допросы, в том числе во время плавания. Изабелла Трастамара также не стала жмотничать и с полпинка перебросила парочку науа не из рядовых сюда, в Рим. Помнила умная особа, что от советов Борджиа. касающихся Нового Света, её государству и лично семейке Трастамара была исключительно польза и ноль проблем. Ум у маман моей законной супруги вообще наличествовал на зависть многим.

И вот мы вроде как начали полноценно допрашивать, выжимать из ценных пленников масло, сливки и прочую сметану, как внезапно… Упс, новое известие с Кубы! Какое? Откровенно мерзопакостное, заключающееся в том, что три из шести крепостей острова были атакованы совместными усилиями местных повстанцев и… барабанная дробь, воинами науа, ухитрившимися пробраться на Кубу на своих откровенно дешманских лодках, никак не тянущих на звание кораблей. Сантьяго-де-Куба, Асуньон-де-Баракоа и Пуэрто-Принсипе – вот куда пришлись удары разной степени успешности. Если первая и третья крепости сумели отбиться – хотя от Пуэрто-Принсипе по факту мало что осталось после пожара, уничтожившего постройки из дерева и выбития чуть ли не трёх четвертей защитников – то Асуньон-де-Баракоа науа захватили, вырезав или пленив практически всех. Нескольких сумевших скрыться в ночи и, собственно, быстро принесших весть о падении крепости счастливчиков в счёт брать не стоило. Корабли, к слову сказать, тоже пострадали. Не все, лишь часть. К примеру, из трёх, стоявших в бухте у Сантьяго-де-Куба, от рук подобравшихся под покровом ночи прообразом местных диверсантов сгорел лишь один, а два других успешно отбили попытки захватить корабль или сжечь его. Увы, но приходилось признать – даже уступая конкистадорам из-за отсутствия боевых кораблей, огнестрельного оружия и ещё по некоторым нюансам, войска империи Теночк являлись весьма опасным противником. Плюс опирались на родную землю, имели нейтралитет, а то и откровенную поддержку немалой части индейского населения, а потому военная кампания, буде таковая начнётся по полной, обещалась быть крайне хлопотной, особенно учитывая «плечо доставки» из Европы на контролируемые островные территории Нового Света.

Островные территории, да. Хоть небольшой, а плюс посреди немалого числа стратегических минусов. Испанцы, да и мы, Борджиа, если вспомнить про Пуэрто-Рико, там уже хорошо закрепились, а значит не стоило упускать полученное на старте преимущество. Следовательно…

– Опять «ушёл в себя, вернусь нескоро», – вырвала меня из не шибко весёлых мыслей Изабелла. – По новосветным делам страдаешь или более близким к Риму?

– Ты ж умная, сестрица. Сама догадаться можешь.

– И тебя давно знаю. Ацтеки тебя беспокоят, их отличия от ожидаемого и причины тех самых отличий. Одновременно и заставляют… Радоваться? Ой, не то сказала. Предвкушать разгадку тайны, которой быть не должно, но она есть. Я умная, я тебя понимаю.

– Понимаешь. Пожалуй, лучше тебя никто не понимал и не уверен, что поймёт.

Смотрит горделиво этак. Нет, ну а что? По факту так оно всё и есть. Изабелла-Алиса знает меня истинного, единственная в этом мире по очевидным причинам.Прежняя ипостась, ипостась новая, а наличие реального и очень развитого ума позволяет девушке на основе всего этого просчитывать большую часть моих действий в будущем, опираясь на знания прошлого и наблюдение за настоящим.

– Я такая. Не-за-ме-ни-ма-я!

– Как и все близкие мне люди, Белль. Семья, которая может быть как по крови, так и по духу, причём кровь далеко не всегда превалирует.

Кивает, будучи полностью согласной. Ещё в том, первом для нас мире. данное наблюдение являлось очевидным. особенно при наблюдениях за тем. как биологические родичи делали друг другу гадости, а люди без капли общей крови в жилах становились объединёнными на уровне связи душ чуть ли не как близнецы. Настоящие, а не по знаку зодиака. Оказавшись же здесь, я, а позднее Изабелла как бы вообще не могли отрицать абсолютный приоритет духа над материей, воспринимая как данность плоть лишь как этакую одежду, «скафандр» для нематериальной составляющей наших личностей.

О, ввалилась в тратторию небольшая компания из числа веселящейся римской молодёжи. Четыре парня, при мечах и кинжалах, одетые не бедно, но и не с вызывающей роскошью. Две девицы при них, причём стопроцентно не шлюхи. Путаночек то сразу видно, особенно если глаз намётан различать этот подвид хомо сапиенс. Тут и особый взгляд, и стиль в одежде выдаёт суть у большей части. Походка опять же, некоторые жесты. О да, есть и особого рода дамы, великосветские куртизанки, их зачастую и впрямь не опознать, если только не ставить себе целью именно изучение в процессе знакомства. Тогда да, за пару встреч можно просчитать профессионалку высшей пробы. Но здесь и сейчас, сильно сомневаюсь, что такого рода эксклюзивные мастерицы стали бы окучивать столь малоперспективную почву.

– Заинтересовали? – не особо громко произносит Белль.

– Не они сами, просто общее впечатление. Ты прислушайся, о чём говорят.

Приняв во внимание мои слова, спутница навострила ушки и… Довольно улыбнулась, поняв, что я имел в виду. Если отбросить некоторые нюансы и не особо придираться к мелочам, эта небольшая обоеполая компания вела себя вполне естественно. На взгляд человека XX-XXI веков. В их болтовне отсутствовала разного рода религиозная тематика, не было какой-то осторожности касаемо обсуждаемых тем – то есть того самого, что откровенно огорчало и бесило в тот же самом Риме в первые годы моего тут появления. Времена меняются и люди меняются вместе с ними. Перемены же, как следовало подметить, они разные бывают, в том числе и положительные.

Та-ак, вот в разговоре всплывает выход нового «рыцарского романа», вроде как о каком-то крестоносце, освобождающем из османского гарема свою дальнюю родственницу, а попутно нашедшего любовь и отбивающегося от строящего козни дядюшки, переметнувшегося от Рима к Авиньону. Следом одну девушку перебивает другая, на сей раз поднявшая тему новых веяний в моде, о которых… внимание, написано в вышедшем вчера «Вестнике Рима» – по сути газете, еженедельно печатающейся в городской типографии. Их, таких газет, сразу несколько выходит, каждая на свой круг читателей рассчитана. Общая, о делах чисто городских. Про войну и политику в делах имперских и международных. О разного рода культуре, то есть театре, моде, книгах и прочем. Пользуются популярностью, раскупаются очень быстро, если, конечно, не печатать тираж сверх разумной меры.

Ага, ещё и чисто светские сплетни пошли. Вразнобой, с перескакиванием от одной темы на другую. Болезнь кого-то из родственников, желание одного из парней перевестись в одного факультета университета на другой, поскольку с математикой плохо. а вот с «гуманитарным направлением» и особенно иностранными языками напротив, просто замечательно. Другой думает о том, что надо бы наконец прислушаться к желаниям отца и подобрать невесту из числа имеющихся кандидатур. Сетует, болезный, та то, что в свете последних веяний, давление со стороны родителей невесты на их дочерей стало куда как менее сильным и уж точно косвенным. В ответку получает ядовитые выпады от обеих девушек и начинает оправдываться, понимая, что не то место и не тут аудиторию для жалоб выбрал. Вот и страдает за глупость.

– Девушкам гораздо легче стало отбиваться от нежелательных браков, – мечтательно прищурившись, изрекает Изабелла. – Твоя заслуга, гордись!

– Есть чем, тут ты права. Хотя началось всё с Изабеллы Католички, да с Катарины Сфорца, Львицы Романии. Я лишь удачно использовал их яркий взлёт, он сильно облегчил достижение желаемого.

– Облегчил, но без усилий всё бы так и завяло. Были бы в лучшем случае редкие взлёты, исключения из общих грустных плавил. А сейчас, всего через несколько лет… Ты не глухой, не слепой. Сам понимаешь.

Понимаю, отрицать неразумно. Тут и светская часть, в которой принуждение к браку – не словами а именно что действиями – стало тем, за что в лучшем случае приходилось раскошеливаться на нехилую сумму, а то и кандалами греметь отправиться можно было. Прецеденты с некоторых пор имелись, причём из разных страт общества. И то, что сейчас ещё относилось к власти духовной, а именно расторжение брака. Оно, так скажем, заметно упростилось, чем вызвало неудовольствие у одних, но искреннюю радость у других.

Вот и свернула наша с Изабеллой беседа в сторону, интересную обоим. В смысле, насчёт прекрасной половины человечества. Мне больше с эстетической точки зрения, она к моему интересу ещё и гендерной солидарности добавляла. Стремления то по факту одни, просто мотивация малость отличалась. Мне нравились девушки с многогранно развитой личностью, каких и предпочитал видеть у себя что в постели, что просто рядом. А многогранности и развитости, их без независимости и отсутствия «оков духа» достичь практически нереально. «Сестра», феминизмом как таковым не зараженная, а вот в равные возможности верящая истово и всей своей жизнью – или уже жизнями, тут как посмотреть – это доказывающая, нехило так успела помочь свежим женским взглядом из адекватного мне времени. Вот разговор и зашёл как о сделанном к настоящему моменту, так и о находящемся в планах, обязательных и желательных к исполнению. Хвала богам, что в Европе на большинстве земель хотя бы чисто азиатские «забавы» крайне сложно приживались. Потому и сохранился «культ леди» пусть не воительницы/правительницы, но хранительницы. Хранили же эти самые леди в отсутствие мужей, находящихся, как правило, на войнах или в походах/рейдах, замок и вообще подвластные семье земли. Воспитание, хм, соответствовало, хотя бы минимально необходимые знания также присутствовали. Иначе не было бы ни Изабеллы Католички, ни Катарины Сфорца, ни Жанны д’Арк, в «пролетарское» происхождение которой ну вот ни разу не верилось даже там, на рубеже тысячелетий. Тут и вовсе имелись пускай не официальные документы о её истинном происхождении, но недвусмысленные намёки о самом что ни на есть благородном – пусть лишь с одной стороны – происхождении девицы. Это потом, как я полагаю, затерялись, а то их и вовсе подчистили по неким причинам.

Приятно поговорить с близким человеком, да в хорошей атмосфере, да отвлекаясь от крупных и мелких хлопот. Увы, всё хорошее рано или поздно заканчивается.

– Отдохнули, поговорили о приятном, теперь пришла пора возвращаться к темам иным.

– От которых пыточными камерами несёт. Я верно угадала, брат?

– Скорее поняла, сестра,– вздыхаю, попутно разводя руками. Дескать, не мы такие, просто жизнь любит напоминать о разном не слишком приятном. – Оттягивай, не оттягивай, но придётся, вооружившись допросными листами, подробными и экстрактом, самим спуститься в места ни разу не приятные всем пяти чувствам. Иные вопросы другим задать не поручишь – они просто не смогут их правильно сформулировать, толком не понимая сути. Остаёмся только ты да я, да мы с тобой.

– Эстет ты, К… коронованный.

Чуть было не произнесла слово-прозвище из того, прежнего мира, но сдержалась, как и всегда. Не первый год здесь, да и просто опытная, битая жизнью. Это она ещё относительно расслабившаяся, понимающая – тут, в 1503 году, просто нет причин параноидально следить за каждой фразой и уж тем паче словом. Произнеси она что угодно, пусть предельно странное и непонятное – даже люди из близкого круга нас двоих, представителей императорского рода, сочтут лишь маленькими чудаковатостями. Их, этих странностей того или иного калибра, у аристократии в целом и коронованных особ в частности всегда хватало. И отнюдь не все из них являлись безобидными, к слову то говоря.

– Есть такое дело. Не люблю я не столько кровь, сколько грязь, атмосферу боли и отчаяния, сломанных телом и особенно духом людей. Там, увы и ах, сломанные.

– Не уверена, что до конца. Палачам не всегда отвечают на незаданные вопросы.

– Вот и нужно их задать. Проклятье! Ладно бы недобитки из доминиканцев там и прочих фанатиков, либо «добрые друзья» под знаком джихада и прочих знамён с полумесяцами. Тут иное.

– Скорбные на все головы любители вырезать сердца, – презрительно фыркнула королева Египта.

– Жертвы там все… кроме малой части обезумевших от постоянно льющейся крови жрецов, – поправляю Изабеллу. – Впрочем, это ничего не меняет. Эх!

– Ну давая я одна схожу. У меня шкурка в таких делах прочнее.

– Тебя бы вообще туда не брать.

Усмехается и одновременно изображает оскорблённую невинность. Дескать, у ребёнка конфетку отобрать пытаются. Ну-ну! Не-ет, эту особу удержать от чего-либо вообще малореально, что она доказывала как там, так и здесь. Плевать ей на сложности именно в этом времени, ухитрилась не головой прошибить, но проскользнуть в едва заметные щели в каменной кладке. Ладно я, меня то убеждать ни в чём не требовалось. Ладно «молодое поколение» из собственно Борджиа и нашего ближнего круга, которое оказалось в достаточной мере пластичным и мною «перекованным». Так она ещё и «отца» ухитрилась заболтать и убедить, что лично она, его старшая дочь, должна «догнать и перегнать» младшую, причём не следовать непосредственно по пути Лукреции, а проложить путь свой – немного похожий, но именно что немного, а не отличный лишь отдельными штрихами. Вот и не смог любящий «папаша» отмазаться от данных слов, озвученных не тет-а-тет, а в присутствии то меня, то Лукреции, то сразу нескольких членов рода.

Хитрюга. Впрочем, в том числе потому она и стала собой, в том числе за это её и ценю. Вот и сейчас понимаю – попрётся в допросную и будет командовать, контролируя то, в чём меня с самых давних пор превосходит – искусство допроса. И плевать её, является ли оно полевым вариантом, по факту банальным «потрошением», классическим допросом третьей и очень третьей степени, психологической ломкой, либо сочетанием всего и сразу в одном флаконе.

– Ладно, Белль, хорошее пока временно в сторону, пойдём в сторону необходимого.

– Тогда лучше поедем, – улыбнулась та.

– В тебе как, кофе и вино не взбунтуются?

– Я привычная, – не ведётся на подколку коронованная особа. – А твоему императорскому величеству стоит почаще в седле бывать. Смотри, поспорю на «кто быстрее до замка доедет», будешь знать!

– Сдаюсь, – поднимаю руки в притворном ужасе. – Будь по твоему. Обратно на лошадях.

Глава 3

1503 г, октябрь-ноябрь, Рим.

Истошные крики до сих пор звучали у меня в голове. Пускай они по факту прекратились уже давно, но память о них, она просто так не проходит, требуется время. Не-на-ви-жу принимать участие в такого рода допросах. Медленное, расчётливое, вдумчивое выжимание из объекта всего, вплоть до последней капли. Ощущение неприязни к самому себе за то, что приходится этим заниматься, но вместе с тем осознание, что абы на кого подобное просто не переложишь И дикое облегчение в момент, когда понимаешь – всё, конец, финита, больше не нужно заниматься этой мерзостью.

Сижу в «комнате отдыха», вовсе не в одной из допросных камер с закрытыми глазами. Вдох. Затем выдох. Ещё вдох, снова выдох. Хочется подумать о чём-то хорошем. Но до чего же это сложно. Немного помогает разве что массаж плеч, который делает Изабелла. Массажистка не боги весть какая, но у меня и напряжения мышц нет, просто желание расслабиться, отодвинуть в сторону недавние события.

– Говорила же, лучше я сама…

– Никак не могу привыкнуть к перекладыванию особо тяжелых грузов на плечи близких. Особенно если эти самые близкие – девушки.

– Балбес! – и лёгкий подзатыльник. Мы с тобой разные. Тяжелое для тебя переносимо для меня. Или наоборот. И слабости друг друга кажутся такими необычными.

– Зато понимаем их и уважаем право каждого на сильные и слабые стороны.

Не вижу, но чувствую, как Изабелла улыбается. Однозначно вспоминает всё пережитое, от момента. когда впервые стали работать вместе и вплоть до нового этапа, уже в совершенно другом мире и в иную эпоху. До предельной степени друг к другу притёрлись, порой даже говорить не обязательно, слова лишь подтверждают и так очевидное. Как сейчас.

– Он рассказал всё.

– Всё известное такому как он.

– А знал он немало, – чеканит Белль. – Теперь нужно добраться до знающих ещё больше.

Киваю. Дескать, непременно доберёмся. Не можем не добраться. Ведь это будет непременным условиям к достижению нашей главной цели. Той, которая, как я практически уверен, была в этом мире к кому моменту, как в нём появился я. И хвала богам, демонам и каким угодно иным высшим силам. что цель эта по тем или иным причинам оказалась не такой пробивной, как стоило опасаться. Мысли сразу же скользнули в недавнее, совсем недавнее прошлое, когда мы с Изабеллой начали, наконец, лично допрашивать двух ацтеков, оба из которых являлись офицерами империи Теночк, причём один даже не из низших. Повезло! Очень повезло уже в том, что их не просто удалось взять пускай ранеными, но живыми, а ещё правильных людей переправили сперва в Европу, потом сюда, в Рим. Королева Испании опять-таки не стала жмотиться и пытаться снять пенку с известной субстанции, за что честь ей и хвала. Трастамара получит почти все сведения, выбитые нами из этих науа.

Почти. Но не все. И тут вовсе не зажимание информации от союзника. Иная причина, куда более серьёзная, которой миру вокруг нас знать просто не полагается. Не готов он, мир, к подобному. Для нас с Изабеллой опять же это может привести к большим неприятностям, чего точно не требуется.

Подозрения! Вот что появилось у меня чуть ли не при первых известиях об изменениях в ацтекском обществе. Затем эти самые подозрения усилились, как только я прочитал допросные листы, прибывшие на корабле вместе с ценными пленниками. А у кого бы они не появились, скажите на милость? Ведь дело было так…

Испанские конкистадоры добивались от пленённых ими ацтеков – криво, косо, через переводчиков-индейцев, которые сами не знали как следует ни ацтекского, ни испанского – ответов на важные для себя вопросы. Их интересовала армия империи Теночк, число крепостей и их слабые места, применяемая бронзовокожими имперцами тактика со стратегией и всё в таком духе. Люди войны о военных делах и задают вопросы.

К счастью, при конкистадорах с самого начала находились тамплиеры, а уж эта полностью подконтрольная нам, Борджиа, братия с самого начала получила правильные инструкции, как именно нужно вести допрос захваченных в Новом свете источников информации. Оттого рыцари Ордена Храма спрашивали совсем иное, разумно полагая, что ответы на типичные вопросы узнают из допросных листов, ведущихся испанскими дознавателями. Зато уровень развития империи в плане не только военных технологий, а культуры, религии, прочем – даже из искажённых из-за слабого знания языков фраз можно было многое понять, сделать соответствующие выводы и доложить по цепочке на самый верх, то есть главе Ордена. Мне.

Допросные листы, впечатления от рыцаря-тамплиера Стефано де Бартольдиньо и его оруженосцев, входящих в состав отряда Диего Веласкеса – это оказалось достаточным фундаментом для размышлений. Те самые изменения, приведшие империю Теночк к её нынешнему состоянию, они не были плавными. Всё произошло резко, за несколько лет, напрочь перекроив многое из бывшего ранее привычным для науа. Р-раз, и вот уже вместо привычного оружия из дерева и обсидиана идёт переключение на металл, арбалеты быстро вытесняют копья как основное оружие дальнего боя. Два, после чего не особо обращающие внимания на защиту своих тел – не в последнюю очередь из-за религии и буквально фетише на поимке пленных и принесении их в жертву – индейцы переключаются на защиту себя от врага. Тр-ри… в результате которого религия не меняется, но трансформируется в сторону куда как меньшего числа жертвоприношений, из-за которых ацтеков реально боялись и ненавидели что уже покорённые родственные народы, что ещё независимые и не желающие становиться мясом в кровавых ритуалах.

Ничего не напоминает? Вот и у меня тогда похожая мысль возникла. Сразу же полетели послания Изабелле как единственному человеку, с которым можно и нужно было проконсультироваться – верно ли я дёрнулся или может паранойя разыгралась. Не-а, не разыгралась, ибо подруга точно так же сделала стойку. Тревога! Не в плане неотвратимо надвигающейся опасности, а в аспекте предельной осторожности , необходимости сконцентрироваться и осознать в очередной раз меняющуюся картину мира вокруг нас.

Я и Алиса-Изабелла. Два человека, с разницей в несколько лет прибывших в этом мир, параллельный исходному, родному для нас двоих. Только кто сказал, что нас всего двое? Во-от, то-то и оно, что никто. Теоретически я допускал появление кого-то ещё, да и тема «неуместных артефактов» как бы осторожненько намекала на вероятность подобного варианта. Теперь и новое, куда более весомое ещё не подтверждение, но жирный намёк. Я – при не столь давней поддержке Изабеллы – ставил на уши Европу, перекраивая всё, до чего удавалось дотянуться, под устраивающие меня формы. Там, за океаном, вполне вероятно трудился некто другой. Не данность, но весьма вероятная гипотеза. которую следовало подтвердить либо опровергнуть.

Вопросы, которые другие просто не могут задать, поскольку это тупо не входит в их знания о мире. Для них он един, а миры параллельные, разные времена – это всё сейчас даже в книгах не описывается, люди не успели дойти до подобного, а зачатки знаний, имевшихся ранее, потеряны в «тёмные века» с непосредственным участием некоторых, хм, религий, от коих, помимо большого гемора всем ныне живущим, так ничего и не образовалось. Ай, не о том речь. Даже тем, кто в принципе способен был понять концепцию множественности миров и перемещений между ними, никак не получилось бы рассказать взаимосвязь теории и практики. Ведь для этого пришлось бы озвучить собственную историю, чего я точно делать не собирался, Алиса-Изабелла также никакого энтузиазма в данном вопросе не испытывала. Следовательно, только самоличные допросы, только хардкор. Из посторонних – только пара палачей с не шибко развитым разумом, да переводчик, также из числа не способных к мало-мальски серьёзному абстрактному мышлению. Специально подобрал не лучшего, а со специфическим складом ума. Слишком велика тайна.