Текст книги "Зеркало для ангела (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Она взмахнула кнутом, и конец плети обвил Ленину лодыжку. Диана дернула кнут и потащила Лену к себе. Лена упала на спину и ухватилась за какую-то палку, которая оказалась древком копья. Когда до Дианы оставалось пара метров, Лена извернулась и метнула в нее копье, но не острием, а тыльной стороной древка. Попала точно в лоб. Диана без звука повалилась на землю.

Не убила ли я ее? – испугалась Лена, но в то же мгновенье рыжеволосая амазонка вскочила на ноги и бросилась на Лену. Однако, она промахнулась, споткнувшись об подставленную ногу, в белом сапожке из сыромятной кожи с синей оторочкой.

Лена схватила копье и бросилась наутек. Короткое кожаное платье с клинообразным подолом и длинной бахромой по краю бегу не мешало. В несколько прыжков Лена достигла каменного столба высотой около трех метров и, опершись на копье, быстро на него забралась. Диана осталась внизу. Она попыталась стащить Лену за ногу с помощью кнута, но та одним взмахом копья отсекла большую часть плети.

Еще на бегу Лена успела отметить, что одета она в духе индейской скво – ничего себе так, стильненько. Однако, положение ее было незавидным. Диана некуда не торопилась, она разлеглась на камнях в нескольких метрах от столба и напоминала леопарда, поджидающего добычу.

– Вот, так и бывает, – лениво протянула она, – сначала, отказываются от любви, потом, разрушают дом дешевыми изменами – мотыльками, избавляются от розовых соплей и, наконец, становятся самими собой – настоящими хищницами. Я Диана – богиня охоты, ты Елена Прекрасная. Я на тебя охочусь, ты – моя дичь. А можно и наоборот. Ты Елена Прекрасная, я твоя страсть, ты меня покоряешь, и все восхищаются твоей чистотой. С верностью промашка вышла, но это пустяки. А все, почему? Потому что, кое-что твое осталось у меня.

Диана достала из-за пояса красное зеркальце.

– Скажи, что это твое по праву, и мы подружимся. Или сиди на столбе вечность.

– Ты с ума сошла! О каком праве ты говоришь? У меня есть одно право – избавиться от этого зеркальца, потому что оно точно не мое. Его подсунул паша князю, обманным путем.

Диана удовлетворенно кивнула:

– Тогда, ты не будешь возражать, если я оставлю его себе.

– А как мы отсюда выберемся?

– А ты отними!

Она вскочила и побежала в сторону темных гор, вершины которых утопали в облаках. Лена спрыгнула со столба и побежала за Дианой. Она чувствовала, что сильнее и быстрее соперницы, легко ее догонит и отберет зеркальце.

Небо розовело, над долиной стелился туман. Диана, вдруг, исчезла из поля зрения. Залегла, наверное, – подумала Лена и сбавила шаг. И правильно сделала, иначе бы вслед за Дианой угодила в широкую расщелину, скрытую под слоем тумана.

Уцепившись обеими руками за острый выступ, Диана висела над пропастью. Лена воткнула острие копья в щель между камнями и, схватившись одной рукой за древко, протянула другую Диане. Не хватало пары сантиметров. Диана могла подтянуться и схватить Лену за руку, но вместо этого она мотнула головой в сторону наклонного уступа в метре от себе, на котором лежало красное зеркальце. Зеркальце покачивалось и медленно сползало к краю уступа.

– Сначала зеркальце, без него мы тут застрянем.

Чтобы спасти зеркальце и Диану, нужно было переткнуть копье, дотянуться до уступа, забрать зеркальце, снова переткнуть копье и вытащить Диану, но времени на это не было. Из-под пальцев Дианы сочилась кровь. Она могла сорваться в любой момент.

– Сначала тебя! Хватайся!

– Зеркало! – прохрипела Диана. Пальцы ее разжались, и она полетела в пропасть.

Вслед за Дианой вниз полетело красное зеркальце.

17. ИСКУШЕНИЕ ЛЕНЫ

Со дна расщелины поднимался туман. Если внизу река, Диана могла уцелеть.

– И чего показывают? – прозвучало над ухом.

Лена отпрянула. Рядом стояла Диана с горстью семечек в руке.

– Поздравляю, – сказала Диана и забросила в рот семечку, – ты прошла последнее испытание.

– Это было испытание? – изумилась Лена.

Диана подняла указательный палец, разгрызла семечку и сплюнула шелуху в пропасть.

– Ты сделала правильный выбор. Зеркальце – штука вредная, и выбраться отсюда с его помощью не удастся.

Она отряхнула руки, достала из-за пояса красное зеркальце и взяла его двумя пальцами за кончик ручки. Зеркальце надулось и превратилось в красную бутылочку с жидкостью внутри.

– Это не эликсир жизни и не волшебное снадобье, – продолжила Диана, – Ты уже в этом убедилась?

Лена молчала.

– Правильно, это – боль. Боль, слезы и все такое. Ты сделала правильный выбор. Зачем тебе боль?

Диана бросила бутылочку за спину и та разбилась, ударившись о камни.

– Но я же об этом не знала! Я тебя спасала! – возмутилась Лены, глаза ее от обиды наполнились слезами.

– Да-да-да. Конечно! Кто бы сомневался! Но важен результат, и он есть. И у меня теперь для тебя две новости, одна – хорошая, другая – плохая. С какой начать?

– Лучше с хорошей.

У Дианы насчет новостей было другое мнение.

– Чтобы тебя сразу не пугать, начнем с плохой.

– Что же это за хорошая новость, от которой можно испугаться?

– Все относительно. Плохая новость хуже хорошей, только и всего.

Звучало логично.

– И так, – продолжила Диана, – посмотри вокруг. Ты видишь где-нибудь здесь мужчин?

Мужчин ни поблизости, ни вдалеке не было. Вокруг простиралась безжизненная равнина. Камни, песок, ни деревца, ни травинки, ни ручейка.

– Воды тоже нет, – подтвердила Диана. – А теперь, ты мне скажи, зачем тебе страстные желания, за которые ты боролась, до того, как я упала в пропасть?

– Я не за страстные желания, я за зеркальце...

– А в зеркальце страсти. Все правильно. Бутылка разбилась, зеркальца нет, но страсти остались. Теперь они тебя будут жечь хуже раскаленной сковородки. Ты думаешь в аду кто-то тратиться на дрова, котлы и сковородки? Это символы! Все необходимое клиенты приносят с собой, и жжет их так, что мало не кажется.

– Мы что, уже в аду? – удивилась Лена.

– Ну, так... а что, похоже?

Диана пнула ногой камень, и из земли ударил фонтан желтого дыма. Запахло серой.

– Старались, – заметила она, – но ты не бойся, это тестовая среда, у нас таких много.

– У кого, у вас?

– Транс-Тревел, у нас есть лицензия.

– На опыты с людьми?

– На образовательную деятельность. Какая ты резкая! – Диана покачала головой. – Понятно, почему от тебя мужики бегут.

– Никто от меня не бежит! Да, и нет их здесь... Нет?

В голосе Лены звучала надежда, но Диана ее успокоила:

– Ни одного, только боль. Да, ты не расстраивайся. В нижних пространствах так называемого рая почти то же самое. Боль и отработка. Хорошо только совсем наверху.

Она показал пальцем на белоснежного голубя, парящего высоко в небе.

Лена удивилась:

– А в чем тогда разница между нижними пространствами верха и верхними пространствами низа?

– Какие формулировки! – восхитилась Диана. – Совершенно нейтральные! Надо было тебе на кафедре оставаться, науку двигать!

Щеки у Лены порозовели. Ее редко хвалили за формулировки.

Диана продолжала:

– Разница принципиальная – в надежде. Внизу нет никакой надежды. Там такие перцы, они так наколбасили – за вечность не отработаешь. Одна боль не успеет рассосаться, а сверху другая падает. При жизни они такие деформации в окружающее пространство внесли, что ни одним утюгом не разгладишь. И не только чикатилы, совсем приличные, на первый взгляд, господа попадаются. И пока боль, причиненная ими, остается в сердцах тех, кто еще жив, она все падает и падает, и не только их боль, но и боль, причиненная их неправильными поступками, и это бесконечно, и чем ниже, тем страшнее, вплоть до полной разборки на исходное сырье. Наверху, хоть, план, какой-никакой есть, перспектива, там можно подняться, опуститься... У тебя какая должность?

– Специалист.

– Ну вот, десять тысяч лет, и ты ведущая. Карьера! – Диана хихикнула совсем мерзко, чем удивила Лену. – Хотя, я упрощаю, там времени нет вообще, время только здесь. Время – это очень энергетически затратная вещь, его нужно беречь.

Лена поежилась.

– И зачем это все? Зачем столько боли? Как может быть все построено на боли, которая разрушает?

– Тебя же не разрушила, – усмехнулась Диана. – Ладно, теперь серьезно. Все построено не на боли, а на отработке, хотя, возврат исходного сырья и энергии тоже не помешает. Ошибки неизбежны, где ошибки, там боль, а без ошибок нет развития. Я понятно объясняю?

Лена кивнула.

– Хорошо. Ошибки, боль, исправление, развитие – это базовый принцип Вселенной. Теперь, как это все работает. Помнишь тебя послал твой второй жених?

– Это я его послала!

– Сначала он тебя, и было больно, ты искала ответ, ты искала в себе силы быть хорошей. Ты же свирепая, как росомаха! Ты на меня первый раз так посмотрела, что другой бы полжизни заикался. А теперь ты поняла, исправила что-то в себе и можешь любить людей. Ты молодец, я тобой горжусь!

Диана расчувствовалась, на глазах у нее вступили слезы.

– Еще, пример, ты росла без мамы и теперь сделаешь все, чтобы быть рядом со своими детьми. Даже, если тебе будет больно, ты будешь терпеть, и детям своим ты сумеешь донести, и они не будут бросать своих детей и делать им больно. Все не зря, ничего не пропадает.

Лена готова была разрыдаться.

– Еще пример. Кто-то обидел ребенка, напугал его, и ты его успокаиваешь. Ты, как будто, берешь его боль себе, и он успокаивается, и душа его разглаживает и деформация исчезает, а могла бы развиться в жуткую трещину. Фрейд об этом только и писал. Видать, свою трещину пытался устранить или на других перепихнуть. Теперь ты все поняла?

Лена кивнула. Она представила маленького Фрейда, пытающегося удержать огромную рассыпающийся колонну, подпирающую счастливое детство многих поколений детей, и ей стало его ужасно жалко. Губы ее скривились, и она расплакалась. Пример с ребенком попал в самое сердце.

Диана обняла Лену, и они проплакали пару минут, уткнувшись друг в друга головами. Диана говорила: Ревем, как дуры! А Лена вторила ей: Ты меня так понимаешь! Внутри у нее все тоже разгладилось, она успокоилась и теперь понимала, что все, что произошло в ее жизни и в жизни ее предков, имело значение и было не напрасно, и Вселенная от этого стала лучше.

Наконец, проплакавшись, Диана отстранила Лену и посмотрела в небо. Голубь кружил точно над ними. Диана поморщилась и продолжила:

– Сейчас, все справедливо. Одни наверху, другие внизу, третьи посередине. Каждый отвечает за свои поступки. Но так было не всегда. Когда-то, все было так плохо, что приходилось держать внизу и праведников, иначе бы весь мир развалился от боли. Потом, пришел сын Божий, взял на себя чужие грехи, чужую боль, освободил праведников, и все встало на свои места. Выступил, так сказать, в роли антикризисного менеджера. Страдания на кресте – это только внешняя часть айсберга. Все было гораздо круче. Представляешь, каково ему было?

Лена закивала головой. Диана удивленно подняла брови:

– Неужели? Сомневаюсь. Но не в этом суть. Там был резон. Всю кашу заварил его отец, и было чего спасать.

Лена хотела напомнить про Адама и яблоко, но Диана резко сменила тему:

– Теперь рассмотрим тебя и твоих родственников. Скажи, что такого плохого сделал князь? Хотел помочь другу спаси любовь, а взамен получил полный комплект боли, которую вы всем своим родом дружно расхлебываете, страдаете за других. Скажи, князь похож на Иисуса?

Князь был совсем не похож на Иисуса, скорее, на викинга – рослый блондин с голубыми глазами, зычным голосом и твердой рукой.

– А ты похожа? А мать твоя, а бабушка, а княжна? Кто из вас претендует на роль супергероя-спасателя мира?

Лена пожала плечами.

– Я так и думала. Теперь плохая новость.

– Так, уже была! – Лена чуть не подпрыгнула.

– Была подводка, а теперь новость, и она тебе не понравится, гарантирую. Вас всех просто подставили. Навесили чужую боль, впарили князю ларец, и вы дружно впряглись за других. Кто-то там весь белый и пушистый, парит в небесах...

Она подняла вверх указательный палец.

– ...а ты здесь, внизу, без воды, без мужчин, и без надежды. Это справедливо? Разве так устроен мир? Разве за это страдал Иисус? Сами небеса по тебе плачут!

Сверху упала пара капель. Лена стояла открыв рот. Она совершенно не ожидала такого поворота.

– Ах да, забыла сказать, – спохватилась Диана.

Она порылась в неизвестно откуда взявшейся у нее сумочке, и вытащила расписку с алой печатью.

– Ты думаешь это расписка? Скажи, мог бы боевой генерал – герой сражений обезуметь из-за какой-то расписки? Ничего подобно! Его сразила вселенская несправедливость. Смотри.

Диана снова залезла в сумочку и вытащила еще один листок такого же размера, что и первый, но без арабской вязи, с крупными буквами наверху: «Договор». Под буквами переливалась всеми цветами радуги объемная картинка, а под картинкой голубела еле заметная печать с двумя изогнутыми саблями, развернутыми остриями вверх. Голубя за саблями не было, но клинки их, приподнятые над поверхностью листа, были похожи на языки пламени или клыки.

– Это договор, еще не подписанный, – Дина отдала второй листок Лене, – а это уже использованный.

Она потрясла в воздухе первым листком.

– Суть договора – смотри картинку. На ней изображено все, что получает клиент.

На переливающейся картинке с трудом угадывались очертания океанского лайнера. Лена стала вглядываться и, вдруг, картинка расширилась, сначала до размера листа, а потом и до горизонта.

На лайнере она видела себя, рядом Александра, они плыли навстречу восходящему солнцу, розовым облакам, вокруг звучала музыка, они танцевали. Лайнер приставал к берегу, они сходили по трапу, садились в лимузин, неслись навстречу ночи, огням, казино, рулеткам, джек-потам, веселью, шампанскому, страсти, поцелуям, маршу Мендельсона, детскому смеху, дому за городом, тишине в лесу, корзинкам с грибами, осеннему дождю, первым заморозкам с тонкой корочкой льда на лужах, первому снегу, лыжам, летящим по горным склонам, обжигающему солнцу, новогодним праздникам, любимым фильмам, красным от мороза щекам, книгам, женским журналам, шоколаду в кафе, весенним ручейкам, первым ландышам, и снова – морю, пляжу, таинственным пещерам, водопадам, индийским храмам, роскошным отелям, теннисным схваткам, яхтам, клубам, миллионерам, собственному острову, джунглям, кладам, бриллиантам, изумрудам...

У Лены кружилась голова. Все, что она видела на картинке, она видела и раньше. Наяву или в фильмах, или в мечтах. И все, что она видела сейчас, было на сто процентов ее – ничего лишнего не было. Ни грамма, ни сантиметра, ни звука, ни ползвука, ни одной фальшивой ноты. То есть, ничего, чего бы в ней не отозвалось и не заявило о ее безусловном праве на обладание перечисленным. Это все должно было принадлежать ей и никому больше.

– И еще приложение к договору. Узнаешь?

В руках у Дианы появился знакомый ларец, только совершенно новый, без единой царапины. В ларце, в углублениях черного бархата лежали зеркальца, совершенно прозрачные, с еле уловимыми оттенками – зеленым, синим, красным и серым.

– Подписываешь договор и получаешь все, что причитается, а отходы сливаются сюда, – она постучала ногтем по зеленоватому зеркальцу. – Теперь, ты понимаешь, что паша вручил князю? Правильно, шлак, отходы, и вы дружно отдуваетесь за его предков, без всякой надежды на справедливость.

Лена почувствовала слабость в ногах. Однажды, на ее кредитной карте вместо плюса обнаружился приличный минус, но сейчас речь шла даже не о деньгах, а о ее собственной жизни.

– А теперь хорошая новость! – Диана сделала эффектную паузу. – За большие заслуги перед Вселенной, за терпение, любовь и отвагу, проявленную при спасении сотрудницы Транс-Тревел, ты награждаешься...

Раздалась барабанная дробь.

– Именным договором с четырьмя зеркальцами в придачу! Аплодисменты! – Раздался гром аплодисментов. – Просто, прижми палец к печати, будет немного больно, но не так, как раньше, и забирай свою счастливую жизнь!

Диана сунула Лене в руки ларец и положила сверху листок с договором.

– Не буду мешать,

Она села в кресло, появившееся из пустоты, закинула ногу на ногу и развернулась к пропасти. Лена стояла рядом с ларцом в руках. Предложение казалось ей заманчивым, но она чувствовала какой-то подвох.

– Я это сразу получу?

Диана, не оборачиваясь, махнула рукой.

– В одно мгновенье!

– И как долго это будет длиться?

– Всю твою жизнь!

– А что будет потом с зеркальцами? Их придется передать внукам?

Диана обернулась. На ней были очки в роговой оправе. Она посмотрела на Лену поверх очков и удивленно спросила:

– Зачем? Что мы, дурнее паши? Выкрутимся!

– Но это же несправедливо!

– О чем ты говоришь?! Это, как раз, справедливо. Как с тобой, так и ты.

Звучало логично, но Лену терзали сомнения.

– А куда я потом попаду, вверх или вниз?

– Уровней много, есть варианты, – быстро ответила Диана, не поясняя, какие уровни она имеет ввиду, верхние или нижние, но Лену больше интересовало явное противоречие в договоре.

– На картинке только хорошее, как оно может превратиться в боль?

– Это самое простое. В договоре чистый продукт, без боли и слез, а в жизни всякое бывает. Можно и мужа не найти, или от него будут одни проблемы, корабль может утонуть, самолет разбиться, львы на сафари сожрать, в карты можно проиграться. Но ты не волнуйся, разделение производится с запасом, так что, даже в зеркальца хорошее попадает – остаточный эффект. Плюс, вся магия там же – рабочий механизм.

С магией и остаточным эффектом Лена уже сталкивалась, но опасения, вызывал голубь. На расписке он был неподвижен, а тот, что кружил над ними, отчаянно трепетал крыльями.

– Голубь, – она указала на расписку, – он больше не оживет?

Диана усмехнулась:

– Свое отлетал! Да, что ты его жалеешь! Он так погулял, век проклинать будут! Наш Йонас такой же. И вообще, ты в Риме была? Видела, как они гадят? Крысы с крыльями, иначе их не зовут. А мы боремся за чистоту!

– А я за что борюсь?

– Ты борешься за справедливость! К тому же, некоторым вопросам люди уделяют излишне многое внимания. Например, эти голуби, они вовсе не принадлежат людям. Они принадлежат тому, кто их создал, и не надо обольщаться!

Лена не обольщалась. Возможно, голубь с расписки и успел изрядно нагадить, но тот, что парил в небе, вел себя вполне пристойно. Крылья его сверкали на солнце, он был таким легким, светлым, напоминающим... точно, Александра!

Диана встала и посмотрела на часы.

– Решай. У нас мало времени. Берешь – летим в Рио на карнавал, там у нас пара номеров забронирована на главной улице, ничего не пропустим. Самолет через два часа.

За спиной у Дианы, к терминалу подруливал серебристый лайнер. Она снова посмотрела на часы. Браслет у часов отливал перламутром. На загорелой руке часы смотрелись изумительно. Под топиком вздымалась упругая грудь. Легкие брючки оставляли открытыми изящные лодыжки, алые губы дышали страстью. Смотреть на все эти прелести без внутреннего содрогания было невозможно. Их требовалось превзойти, развенчать и отлучить от мужского внимания.

Рука Лены потянулась к печати, но вдруг она увидела перед собой весы, на одной чаше которых уместилась Диана с обоими договорами, ее женскими прелестями и самолетом в Рио, а на другой Ленина собственная жизнь, которая была не так уж и плоха. Там было детство, любовь, первое замужество.

Лене, вдруг, пришла мысль, что и с князем все могло быть не так просто и невинно. Пред тем, как стать дипломатом, он воевал, в сражениях его солдаты убивали, и он сам убивал, и мог быть жесток и несправедлив к людям, а история с зеркальцами могла начаться гораздо раньше, чем паша передал ему ларец. И про других своих предков она мало что знала. А что до того места, в котором они находились, то Диана сама сказала, что это – тестовая среда, а не какое-то унылое безвременье. И это место могло быть не страшным концом, а прологом к чему-то новому, до начала которого оставалось совсем немного – ровно столько, сколько капелей боли осталось в красном зеркальце-пузырьке, который Диана разбила. Наверное, специально, чтобы ее запутать.

На первой чаше весов, все было ясно, понятно, осязаемо, на второй – сплошные вопросы и сомнения. И в то же время, Лена была абсолютно уверенна, что договор подписывать нельзя. Диана ее обманывает, и причина где-то совсем рядом, на поверхности, и кроется она в самой Диане. Кто она такая и почему здесь распоряжается? Их Транс-Тревел очень подозрительная контора. Надо за что-то зацепиться, но за что?

Лена присмотрелась, и ей не понравились зубы Дианы. Какие-то они странные, особенно, клыки, слишком длинные и хищные, похожие на клинки сабель на печати.

И тут ее осенило. Может быть, Диана, на самом деле, вампир, а договор лишь проба на пригодность в пищу? Четыре зеркальца – это резервуары для сцеживания крови. Слишком уж профессионально она рассуждает о боли. Хотя... полный бред, полный!.. Но проверить не мешает. Надо завести разговор на близкую тему, и, если догадка верна, то Диана сама себя выдаст.

Лена начала издалека:

– А вампиры бывают, настоящие?

– Оболочечные существа – не мой профиль.

Странно. Пытается сменить тему?

– Что значит, оболочечные?

Диана нахмурилась, Лена явно тянула время.

– Оболочка, как у воздушного шара, внутри огонь. Неустойчивые, легко меняют форму, быстро перемещаются, при существенном нарушении оболочки, лопаются, как будто, сгорают. Большого интереса не представляют.

Вот, это да! Шпарит, как по писанному!

– И много их?

– Много, но у них свои пространства. Не бойся, тебя не укусят.

Почему она так уверена? Она их контролирует?

– То есть, в жизни их встретить нельзя?

– Некоторые прорываются, но редко. Кусают своих – людей с больной кровью, переходные формы... Погоди, ты что, "Сумерек" насмотрелась?

Лена кивнула. Она обожала этот фильм.

– Встречаются и проработанные экземпляры с материализованными зубными каналами, но это большая редкость. Можно встретить в гемоцентрах. Подпишешь, я тебе отдельную экскурсию устрою.

Точно! Она устроит! Все сходится!

– А оборотни тоже оболочечные?

– Нет, структурные, как и люди, но с двойной матрицей – то звери, то люди, абсолютно неконтролируемые.

– А что значит, структурные?

– Значит, есть структура, каналы, как у звезд.

– Да, оборотни хорошие!

– Опять "Сумерки"? Как легко тебя купить!

– А оборотни здесь или в других пространствах?

– По-разному.

– А инопланетяне?

Терпение у Дианы лопнуло.

– Хватит! Я тебе не Википедия. Выбирай, или – или.

Выбирать? У нее есть выбор? Что-что, а выбирать Лена умела, например, вещи в бутиках.

– А можно еще раз взглянуть на красное зеркальце?

– Нельзя, оно разбилось.

– Я понимаю, но мне нужно взглянуть.

– Это невозможно!

– Мне нужно. Сделайте, пожалуйста.

Разговор был до боли знаком, и Лена умела стоять на своем, особенно, когда приходилось возвращать или обменивать неудачную покупку.

Диана поколебалась и достала из сумочки красное зеркальце.

Ага! Лена так и знала! Ее пытались надуть!

Диана покрутила зеркальце в руках, явно не желая с ним расставаться.

– Зачем оно тебе? Посмотришь – расстроишься. Увидишь себя старой, толстой, одинокой, с вылезшими волосами, перед телевизором, с тазом семечек или в больнице, или в доме престарелых. Лучше, я его у себя подержу.

Диана спрятала зеркальце обратно в сумочку, но Лену было уже не остановить.

– Хочу смотрю, хочу нет! Это мое зеркальце!

– Ты еще ножкой топни, – Диана нахмурилась. – За свои слова, девочка, нужно отвечать. Хочешь, чтобы все, что здесь есть, – она потрясла красным зеркальцем, – стало твоим?

– За свое отвечу, а лишнего мне не надо! – так говорили любимые Ленины герои, когда их припирали к стенке.

– И чем ты, тогда, будешь отличаться от меня? Не боишься себя предать?

И, правда, чем она лучше Дианы? Такая же эгоистка, по крайней мере, такой была почти всегда. Но почему Диана так побледнела? Даже волосы поблекли, не рыжие, а какие-то пегие.

– Бегать от себя еще большее предательство. Если я такая лишь оттого, что мне достались эти зеркальца, то, пусть, они будут моими целиком.

– Ну-ну, не надорвись. Здесь у тебя масса помощников.

Лена вспомнила про тестовую среду.

– И кто же меня будет тестировать, если никого нет? Ты, что ли?

– Сама себя оттестируешь.

– Тогда, зеркальце мое!

– А где логика?! – воскликнула Диана, но было уже поздно.

Слово «мое», произнесенное с ударением, произвело магический эффект. Как будто, сдвинулись и провернулись шестерни невидимого механизма, и все вокруг переменилось. Исчезла пропасть, красные камни, ларец. Зеркальце оказалось в руке у Лены. Теперь оно было ее, и ничье больше.

Она стояла посреди пляжа с белоснежным песком, пальмами и океаном, ласкающим берег. Рядом стояла Диана и держала Лену за руку, и на Диане был купальник с белыми и синими полосками – точно такой же, как на маме, в день их расставания.

Тогда, они тоже стояли на пляже, и мама держала ее за руку, а за другую руку держал папа, и она должна была лететь вместе с ним домой. Этот день вспоминался, как самый горький в ее жизни, хотя, никакой особой горечи в тот день она не испытывала.

– Зачем ты меня спасла? – спросила Диана, и голос ее дрогнул. От обмана и фальши в нем не осталось и следа.

– Это была проверка.

– Ты об этом не знала. Я тебя спрашиваю, зачем ты меня спасла?

– Я хотела тебе помочь, мы с тобой долго были вместе.

– Мы с тобой были вместе всегда! Ты – это я, я – это ты. Неужели ты еще это не поняла? Ты у черты, посмотришь в зеркало, и меня не станет. Возможно, ты станешь другой, чистой, как голубь, но не такой, в которой есть я. Неужели я тебе не дорога? Неужели ты себе не дорога? Я вкус персика, тающего во рту, тепло рук, дыхание тела, желание, разгорающееся в тебе. Меня не будет, и ничего этого тоже не будет.

Лене было жалко Диану и себя тоже жалко, но ей надоели бесконечные разговоры. Тогда, на пляже, ей надоел бесконечный ветер и хотелось прокатиться на скутере, который купил отец, а сейчас ей хотелось взглянуть на себя в будущем. Одним глазком, не так, как княжна – до полного исступления, но все-таки. А с Дианой ничего не случится, она крепко держит ее за руку, и отпускать не собирается.

И Лена заглянула в зеркальце и увидела в нем себя, но вовсе не старую, а такую, какой она была, когда выходила замуж за Ивана. В подвенечном платье, счастливую, преисполненную любовью не только к Ивану, но и ко всему, что ее окружало – к небу, солнцу и каждому человеку, которого она встречала и хотела ему помочь, если видела, что он нуждается в ее помощи. Тогда, безраздельное чувство любви наполняло ее до краев, и она чувствовала себя одним целым со всей Вселенной. Своих и чужих не было – были только свои. И она готова была принять, все, что могло ожидать впереди, и горе, и радость, лишь бы быть вместе, одним целым. И она не пыталась заранее подстраховаться и отделить плохое от хорошего, и оставить хорошее себе, а плохое подсунуть другим, потому только в целом могла быть она сама, а не какая-то ее часть. И сейчас в ней возникло то же самое чувство соединения и восторга, в самом ее сердце. В зеркальце она смотрела на Ивана... нет, не на Ивана, на кого-то другого...

Лена отпустила руку Дианы и протерла зеркальце, и в то же мгновенье вокруг поднялся ветер. С края зеркальца полетели песчинки, одна за одной, слой за слоем. Зеркальце стало таять и уменьшаться в размерах, но чувство, которое родилось в Лене, от этого меньше не становилось. Оно все сильнее и сильнее ее подхватывало, кружило и несло в сказочную страну, как вагончик Элли в «Изумрудном городе».

18. ПОКА ВЫ НЕ АНГЕЛЫ

Лена очнулась. Перед ней на столе лежала кучка серого порошка – все, что осталось от черного зеркальца. Перед Дианой и Александром лежали такие же кучки.

Митрич стоял у окна. Небо над лесом розовело, первые лучи солнца пронзали кроны деревьев.

– Прозевали, – подвел итог Митрич.

Александр виновато улыбнулся:

– Подарка не получилось, извини, – он взял Ленину руку, поцеловал и добавил. – С днем рождения!

– Хеппи бездей, ту ю! – пропела Диана, но Лена на нее даже не посмотрела.

Она смотрела на Александра, не отрываясь. Казалось, переполнявшее ее чувство захватило и его и от этого только усилилось.

– Да, вы, прямо, светитесь, оба! – с обидой сказала Диана. – Торт есть будем или не будем?

– Сначала поспать, – Митрич зевнул.

– Тогда, я поехала. Кстати, мы прекращаем работы. Посчитали – невыгодно, клиентов слишком мало. Чао!

Диана встала и направилась к двери. На пороге она обернулась и многозначительно произнесла:

– Если бы Господь хотел нас сделать безгрешными, он дал бы нам крылья, мы были бы ангелами и улетели на небо, но пока мы, здесь!

– Это из Библии? – спросил Митрич.

– От верблюда! – со злостью и невпопад ответила Диана.

Она хлопнула дверью и, спускаясь по ступенькам крыльца, процедила сквозь зубы:

– И пока вы здесь, вы от меня никуда не денетесь!

Поднявшееся над лесом солнце заставило специалистку по мистическим трансформациям надеть темные очки, закутаться в газовую вуаль и поднять верх красного кабриолета.

– Я до вас еще доберусь! – повторила она и нажала на педаль газа.

Но Лена с Александром Диану не слышали. У них начиналась новая жизнь не ангелов, но вполне счастливых людей. Так они про себя думали.

1996-2015