Текст книги "Ничего себе, сходил на рыбалку (СИ)"

Попаданец, как велосипедист, если остановится – упадёт, хорошо, если не в дерьмо. Откуда взял, не знаю, может, сам придумал.

Часть 1. Как всё начиналось

Глава 1

Где герои приезжают на берег реки и становятся попаданцами

Уазик, скрипя подвеской, наконец‑то выбрался из последней заболоченной низины на более–менее твёрдый грунт и легко взобрался на небольшой пригорок. Впереди, не далее двадцати метров, было устье Урги и протекающая Сура, вся водная поверхность, точно оспинками, была покрыта следами от капель дождя. Он усиливался, и потоки воды на лобовом стекле превращали все окружающее во что‑то смазанное, мутное и расплывчатое.

Я выключил двигатель, потянулся, разминая задеревеневшую спину, что и немудрено после такой дороги, вернее направления, на котором можно устраивать испытательный полигон для танков. Шум дождя по кузову верной буханки стал громче, из салона высунула свой чёрный нос собака, на соседнем сиденье зашевелилась жена.

– Что, всё‑таки доехали? – спросила она.

Не успел ответить, как яркая вспышка молнии затопила всё вокруг, и наступила темнота.

Очнулся от солнечного луча, попавшего в глаза. Вставало солнце, а приехали мы сюда, когда уже начинало смеркаться. Прежде чем продолжать дальше свой рассказ, необходимо дать небольшое пояснение, кто мы такие и как мы вообще здесь оказались. И главное – зачем.

Зовут меня Виктор Петрович, мою жену – Галина Александровна, собака – немецкая овчарка, отзывается на кличку Гиза. Мы с Галиной пенсионеры, много лет проработали инженерами в разных должностях на производстве и в технических службах. В последнее время перед выходом на пенсию увлеклись рыбалкой, и даже не столько самой ловлей рыбы, сколько возможностью отдохнуть от этого суматошного окружения. Что‑то всё стало напрягать, хотелось тишины и уединения. Наверное, это возрастное, кто‑то при этом уходит в монастырь, кто‑то становится нелюдимым, и его можно увидеть только при походах в магазин за продуктами, кто‑то постоянно живёт на своей даче. В общем, у каждого появляются свои причуды.

Мы же купили себе Уазик–буханку и при первой возможности выезжали на речку ловить рыбу в достаточно труднодоступных местах. Для того и брали Уазик, чтобы уехать подальше. Тем более, что нам досталась нестандартная, доработанная и подготовленная к длительному автономному путешествию вдали от людского жилья, машина. Ее предыдущим хозяином был кто‑то из джиперов и машину подготовил для себя, она прошла очень даже неслабый тюнинг. У неё стояла механическая лебёдка и коробка отбора мощности, в салоне были оборудованы два спальных места, сверху стояло дополнительное освещение – люстра. Короче, это был своеобразный дом на колесах, только удобства и кухня во дворе, хотя при большом желании последнюю можно было устроить и в салоне.

В принципе, нам что‑то подобное и хотелось, и когда она попалась нам на глаза, мы ее взяли, хотя по заплаченным деньгам можно было купить если ли не два, то полтора новых Уазика точно. Но эта машина старым хозяином была все перебрана по винтику, всё смазано, подогнано, отрегулировано, так что нам ни разу не пришлось пожалеть о своем выборе.

Первое, что бросилось в глаза – ствол сосны, в которую упиралась машина. Откуда? Ведь помню – остановился, заглушил движок, впереди была речка. А сейчас – сосна, а река где‑то впереди, метрах в ста, даже скорее ближе, да еще и не пустой берег, а какие‑то кусты.

Вышел из машины, осмотрелся. Всё так и есть, сосна впереди, машина стоит на спуске небольшого холма, на пятачке метров десять в диаметре, упираясь в дерево. Сзади поляна в форме эллипса, её длина порядка ста метров, со всех сторон окружённая лесом. Следов дороги нет и в помине, а вчера пропахал вполне приличную колею вдобавок к той, что была раньше. Сзади только лес, начинающийся сразу за поляной, без всяких следов дороги.

Впереди склон, заросший кустами, и за ним метров через двадцать начинается небольшой участок песчаного берега, в этом месте расположено устье реки. Образовавшийся песчаный пляжик немного заходит в сторону Урги, а в основном тянется вдоль Суры, метров на тридцать–пятьдесят. Это Урга и Сура, или что‑то другое? С холма видно, что обе реки, Сура и Урга, выглядят у же, чем раньше, на взгляд – не меньше, чем на треть привычной ширины. Раздался звук открываемой двери машины, затем другой, и тут же ко мне подбежала собака, весело помахивая хвостом. Следом подошла Галина и спросила:

– Витя, это что? И что с тобой?

– Не знаю, сам только вышел и осматриваюсь. Помню вспышку, наверное, молния в нас, или где‑то рядом, попала. Ты на себя в зеркало смотрела?

– Нет, а что?

– Ну, так посмотри, ты выглядишь, как в молодости, перед свадьбой.

– Сам такой же, – ответила она, направляясь к боковому зеркалу машины.

Я тоже пошёл посмотреть на себя. Увиденное не то, чтобы не понравилось, но оказалось крайне неожиданным. На меня смотрел молодой парень лет двадцати пяти, примерно так я и выглядел именно перед нашей свадьбой. С другой стороны раздались не менее удивленные возгласы супруги. Вся одежда на мне была слишком велика, всё висело мешком, и было, мягко говоря, очень свободно. Куда делся упитанный шестидесятилетний мужик с вполне заметным животом?

Тут меня задёргали с двух сторон – собака стала тереться и бодать головой, совать под руку свой нос и требовать ласки, а жена начала задавать вопросы. Пришлось почёсывать Гизку между ушей и при этом выслушивать вопросы от жены.

– Витюш, это то, что я думаю? – спросила она, сделав большие–большие глаза.

– Я не знаю, что ты думаешь, но похоже, что мы стали участниками одного из так любимых тобой сценариев про попаданцев. Я думаю, что это перенос в чистом виде, вот только куда? Все атрибуты на месте. Молния, в виде пряника – оздоровление организма и вторая молодость, отсутствие связи.

Тут я полез за своим сотовым и проверил сеть. Её не было, хотя раньше, в предыдущие посещения устья Урги, на этом месте телефон работал. Обрадовало то, что он вообще работал, значит, молния, или что там было вместо неё, не повредило ни машину, ни снаряжение.

– Как… интересно, – сказала Галка, ощупывая себя со всех сторон и проверяя, не сон ли всё происходящее, – но вторая молодость – это хорошо. И ты рядом, значит, мы справимся и с этим попаданством. Что же нам делать?

– Что делать, что делать! Сталина искать и сказать ему про войну. А вот как делать атомную бомбу, я не знаю.

Такая реакция на произошедшее была удивительна для меня самого. Хотя одним из наших увлечений было чтение, а расплодившиеся в последнее время самые разнообразные произведения про попаданцев были прочитаны и обсуждены не один раз, но стать самому попаданцем как‑то желания не возникало. Так что, можно сказать, психологически произошедшее не стало для нас ударом, а вот молодость буквально шокировала. Хотя при таком известии, как омоложение, возникшее чувство нереальности происходящего никуда не исчезало, а только усилилось.

Рука то и дело тянулась проверить волосы на затылке, которых давно уже там не было, и вдруг появились. Штаны почти потерялись, хорошо их ещё подтяжки удерживали на месте. Совершенно обычная обстановка вокруг не способствовала восприятию самого факта переноса, обычные сосны и берёзы, нет никаких монстров. Вот только изменившиеся реки сами по себе вносили определённую нотку диссонанса во всё происходящее. Хотя уже приходилось на собственном опыте убеждаться, что даже реки в течение некоторого, довольно незначительного промежутка времени могут меняться и довольно существенно.

Тем не менее, сам факт переноса куда‑то пока не вызывал чувства внутреннего дискомфорта. Всё происходящее, во всяком случае пока, воспринималось как декорация какого‑то действия, пусть несколько надуманного, но вполне реального.

Это наводило на нехорошие размышления о том, что перенос‑то непростой, сил и здоровья для выживания в этом мире понадобится ой как немало. А раз это не простой перенос, значит, за ним кто‑то стоит, какой‑то сказочник, и сейчас автор с нашей помощью начнёт сочинять новую сказку. Ладно, время подумать об этом ещё будет.

– Значит так, радость моя. Сейчас идём смотреть реку, а потом надо что‑то съесть, война войной, а обед по расписанию. За едой и обсудим дела наши скорбные. Только подожди, накину куртку, тебе лучше то же самое сделать, кусты все мокрые, промокнем. И возьму топор, может, где‑то придётся тропку прокладывать. Хотя, вон там вроде бы какая‑то прогалина в кустах. Но топор и куртку возьму.

Собака побежала впереди нас, периодически оглядываясь, не отстаём ли мы, и немного удивлённо осматриваясь по сторонам и принюхиваясь к окружающему. Дескать, хозяева, это куда мы попали? Берег оказался совсем чистым. На наших реках на берегу на расстоянии десяти метров всегда можно найти не одну пластиковую бутылку или пустую консервную банку. Здесь же не было ничего. Реки стали у же, и если на старой, привычной для нас Суре, на противоположном берегу стояла какая‑то база, буквально на пару домиков, то здесь не было ничего. И никаких следов жизнедеятельности человека.

Да и вода оказалась совсем другая. После пуска Чебоксарской ГЭС вода в хранилище стала цвести. В Суре, хоть она и расположена относительно далеко от плотины, а мы находились достаточно далеко от её устья, в воде тоже всегда присутствовали водоросли. Порой они полностью закрывали поверхность, особенно в затонах и бухточках. Здесь ничего такого не наблюдалось, никаких водорослей, ничего постороннего.

Выяснив, что вода вполне пригодна для питья и следов человека не видно, пошли завтракать. Быстро достали свою походную печку, дрова оказались не проблемой, сушняка хватало, и уже вскоре котелок парил закипающей водой. Из имеющихся запасов быстренько сварили макароны, добавили тушёнку и расположились на складных стульчиках за складным столом. Порядок действий и устройство временного лагеря было неоднократно отработано, так что много времени всё это не заняло. Гиза получила свою порцию сухого корма и тоже присоединилась к нашему веселью.

Отсутствием аппетита, несмотря на перенос, никто не страдал, тем более, что все сильно проголодались, и только после того, как порции были уничтожены, за чаем разговор вернулся к обсуждению сложившейся ситуации.

Глава 2

Где обсуждается сложившаяся ситуация и намечается план действий

– И что ты думаешь обо всём этом, Галина Александровна? – спросил я супругу.

– Хорошо бы понять, что всё это значит и куда мы попали.

– Мне бы тоже хотелось, особенно понять, куда мы попали.

– Так что, пойдём на разведку?

– Сначала давай просто осмотримся вокруг. Хотя, судя по всему, это Земля, но может быть, тут какой‑нибудь юрский период сейчас. Судя по температуре и климату, это что‑то более близкое к нашему, а не к доисторическому времени. Так что надевай сапоги, бери маленький топорик и пойдём посмотрим, что растёт на опушке. А потом забросим спиннинги и попытаемся что‑нибудь поймать и посмотреть на водных жителей. Затем и решим, что делать дальше, скорее всего, надо садиться на лодку и спускаться вниз. Если это Сура, то должно быть и не слишком далеко до Волги. Заодно посмотрим, есть ли тут какие‑нибудь селения и что творится с Ядрином, есть он или нет. Хоть какая‑то привязка по времени будет.

Мы вооружившись чем‑то подходящим, скорее больше для самоуспокоения, чем для защиты, пошли осматривать опушку и ближайший берег. Собака выполняла свою задачу так, как её понимала – бежала впереди и всюду совала свой любопытный нос. Тем более, что место незнакомое, запахи непривычные, птички поют, кузнечики трещат, жуки летают, где‑то мыши в траве шуршат. Всё вокруг интересно, везде надо навести свой порядок.

Ничего неожиданного мы не увидели. Вокруг располагался густой сосновый бор, ближе к берегу Урги, мы так и называли реки привычными для нас названиями, лес отступал, появлялись березки и рябинки, кусты орешника, и вдоль реки заросли ивы. Берег оказался довольно высоким, местами до пяти метров, на обрыве просматривалась глина под тонким слоем травы. Внизу у воды было, на взгляд со стороны, довольно топко. Всё выглядело привычно, как и раньше. Никаких динозавров и пальм с кактусами.

Судя по листьям на деревьях, время напоминало середину мая по привычному для нас календарю. Мы же поехали на рыбалку в начале мая, у нас все привыкли, что в мае бывают длительные каникулы, вот их мы и использовали. Судя по всему, здесь было такое же, или очень близкое к этому, время, т. е. начало, может быть, конец первой декады мая. Трава тоже вполне обычная, на полянках цвела земляника, кое–где на склонах оврагов в глубине ещё лежал снег.

По всему выходило, что это Земля, но судя по отсутствию техногенных следов человека – нет банок, бутылок, старых кострищ, и девственной чистоте леса и окружающей местности – это было прошлое. Следов зверей тоже не наблюдалось, хотя я и не следопыт, мог их просто не заметить, но собака вела себя спокойно. Она хоть и не охотничья, а боевая, обученная караульной службе и задержанию, но обязательно загавкает при приближении опасности или какого‑нибудь зверя. Проверено.

Ну значит, попробуем что‑нибудь поймать в реке. Мы вернулись к машине, взяли снасти и пошли к воде. Я вооружился спиннингом, Галина свет Александровна поплавочной удочкой и взяла червей. Мы все же на рыбалку приехали, с собой есть и наживка, и снасти. Пока их собирали, еще раз осмотрели берег. Хорошее место, берег ровный и удобный, хотя ниже по течению вплотную к воде подходит обрыв. Воздух чистый, лёгкий и какой‑то прозрачный. Такой обычно бывает в начале апреля, когда начинает пригревать солнышко. И дышится очень легко. А может, это следствие вновь обретённой молодости?

Галка, сумбур чувств и каша в голове

Ну вот, хоть будет немного времени понять, что произошло. А то всё как в тумане, ничего нельзя понять. Приехали на рыбалку, всё как обычно, только хотела выйти из машины, вдруг яркая вспышка, и я уже попаданец. Или попаданка? Да не один ли… корень у этих слов. Главное, мы попали, и не по–детски. То ли завыть, то ли заплакать, вот только от горя или от радости? Когда увидела своё лицо в зеркале, кричать хотелось от радости, я опять молодая, здоровая и сильная, а сейчас даже не знаю. Действительно не знаю, что делать. Уж очень это сильное для меня потрясение. Я ведь по натуре не боец, скорее ведомый, помощник, мне лучше всего на подхвате быть.

Это Витька вон деловой весь, сразу что‑то выяснять начал, что‑то делать, а мне просто хочется сесть, опустить руки и успокоиться. А ещё лучше поспать. Только не даст ведь, ирод, женщине успокоиться.

Тут своим носом стала толкаться собака и смотрит на меня, ты мол чего, почему рыбу не ловишь. Пришлось собирать снасти, ставить подпорки для удочек и надевать червя на крючок. А Гизка, посчитав, что свою задачу выполнила, подбежала к воде, посмотрела на меня, можно ли пить, и после команды «можно», стала лакать воду. После того, как напилась, устроилась рядом, чтобы видеть нас обоих, и громко вздохнув, улеглась. Все на месте, все здесь, а больше ей ничего и не надо.

Ну ладно, сейчас удочку заброшу и немного отвлекусь. Однако и здесь все не так, как обычно. На этом месте раньше нечасто, но клевало, обычно это была мелкая сорожка. А тут не успел поплавок на воду лечь, как тут же резко куда‑то в сторону и под воду пошёл. По привычке подсекла, почувствовала тяжесть на другом конце удилища, упругие толчки и сопротивление. Всю апатию как рукой сняло, тихонько, не торопясь вытащила на песок добычу. Это оказалась сорожка, граммов на триста. К лежащей рыбе сразу бросилась собака, ей надо проверить, а что там попалось? Пришлось брать ведро, наливать в него воду и туда пускать рыбу.

Азарт появился. Таких сорожек я ещё не ловила. Новый заброс – и поплавок, не успев лечь на воду, уходит в глубину. Подсечка, на этот раз сопротивление гораздо слабее, и из воды вытаскиваю ерша. Да крупный какой! Странно, здесь никогда ерши не ловились. Они живут в чистой воде, а Сура особой чистотой воды не отличалась. Её постоянно травили, то Пенза что‑нибудь в воду сбросит, то ещё какой‑нибудь из крупных городов гадость сольет. Так что почти всю живность потравили, только вот в таких притоках, как Урга, рыба спасается от всех этих сбросов. Ну ладно, клёв есть, значит ловить надо.

Виктор, главпопаданец

Для первого заброса выбрал небольшую белую колебалку. Спиннинг у меня лёгкий, обычно я ловлю с лодки, там с большой палкой просто неудобно. Привычный взмах, и блесна улетела ниже по течению в сторону середины Суры. Ничего. Повторный бросок примерно туда же, но немного ближе к берегу. Не торопясь, подматываю, слегка подергивая при этом удилище. Удар, руки автоматически выполняют короткую подсечку, и чувствую на том конце приличную тяжесть и рывки. Сопротивление просто отчаянное, мне такой добычи ещё не попадалось. Но удилище с катушкой хорошие, Шимановские, плетёнка стоит на 0,2, так что после недолгой борьбы я вытащил на берег жереха, на взгляд килограммов на пять.

После такого захотелось даже закурить, хотя давно бросил. Посадил этого жереха по привычке на кукан и пустил в воду. Ещё раз забросил блесну, но в этот раз ближе к берегу, там какая‑то небольшая заводь, затопленные деревья, решил провести блесну ближе к тому месту. И опять удар, почти сразу после начала подмотки. В этот раз из воды выскочила щука, отчаянно тряся головой в надежде освободиться от блесны. Но все оказалось напрасно, и она тоже попала на берег.

Освободив блесну, отложил спиннинг и пошел посмотреть, что творится у Галки. В добыче у неё за несколько минут ловли оказалась пара крупных ершей и сорожка.

Ну что, Галина Александровна, такого клёва ты ещё не видела?

– Прятаться приходится, пока червяка насаживаешь. Так и кажется, что сейчас все рыбёшки выскочат на берег и отнимут наживку.

– У меня то же самое. Два заброса – и улов почти десять килограммов. Так что становится понятно, что нас с тобой не забросило на чужую планету, мы где‑то в прошлом, на Земле, вот только насколько далеко? Рыба нам с тобой сейчас не нужна, отпускаем улов, собираем лодку и сплавляемся вниз.

– Хорошо, так и сделаем.

Убрали снасти и пошли собираться на разведку. Лодка у нас надувная, ПВХашка, двухместная, рассчитанная на электромотор, Минн Кота. Только вот питание у него необычное. Вместо аккумулятора приспособлен генератор от старенькой Нивы. Сам‑то мотор хороший, хотя его мощность всего пятьсот ватт, но обеспечивает скорость движения, как на простой гребной лодке. Вот только потребляет много, обычный аккумулятор сажает за полтора – два часа. Чтобы как‑то обойти это, я приспособил довольно простую систему.

От одной батарейки запитывал небольшой электромотор, потребляющий пять ампер. С его выхода через редуктор снимал мощность, достаточную для раскручивания генератора от Нивы. Хоть генератор и старенький, сейчас на машины ставят более могучие, у этого мощности хватало на запитывание электромотора и на зарядку второго аккумулятора. Получалось, что пока работала и разряжалась одна батарейка, заряжалась вторая, и к моменту, когда разряжалась первая, вторая уже была заряжена. После этого она подключалась для запитки вспомогательного мотора, а первая, разряженная, отправлялась на зарядку.

Благодаря этой перестановке на таком маломощном моторе можно было перемещаться практически без ограничения дальности, вот только приходилось возить с собой два аккумулятора. Эта система была уже давно испытана, по тому же принципу подготовлена к испытаниям новая с более мощным генератором, хотел этим заняться во время текущей поездки, но не сложилось.

Было около девяти часов, когда мы закончили сборы и приготовились к отплытию. С собой взяли снасти с наживкой, топоры, большой и маленький, костровые принадлежности, запас еды на пару–тройку дней, палатку, коврики, спальники, все вещи уместились в стандартный рюкзак, и мы были готовы к движению. Для собаки на носу выделялось специальное место – постеленный поверх бортов лист фанеры, размером метра полтора на метр, чтобы она своими когтями не повредила баллоны. Такое уже случалось раньше, пришлось потом лодку клеить. Так что, как говорится, – поехали. Галка уселась на переднем сиденье, я за мотором.

Глава 3

В которой попаданцы исследуют реку и находят аборигенов

По мере движения вниз я рассчитывал хотя бы попытаться определиться, а куда же мы попали. Как я считал, сам перенос произошёл в устье реки Урга, расположенном выше г. Ядрина – небольшого районного центра в Чувашии. Там через Суру, по которой мы сейчас и сплавлялись, проходил мост. Сам Ядрин основан, если мне память не изменяет, в 1590 году, об этом извещал указатель при въезде в город. Так что, одна исходная дата уже была. Если Ядрин стоит, то мы попали позднее семнадцатого века.

Ниже Ядрина Сура впадала в Волгу, там располагался Васильсурск, его основали русские войска во время похода на Казань, это было в тысяча пятьсот каком‑то году. Вот это будет второй контрольной датой. Но до этого там находилось старинное марийское городище Цепель, я читал, что оно существовало едва ли не с доисторических времен. Во всяком случае, до Волги доплыть не так уж и далеко, а река сама подскажет, где что находится.

По моим прикидкам от устья Урги до Ядрина было не более пяти километров, мы плыли под мотором уже почти час, но никаких следов города не видели. Да и осмотр берегов в бинокль не показывал никаких следов присутствия человека. Вот и приток какой‑то появился справа. По–видимому, это река Выла, во всяком случае, так было в наше время. Там, выше по её течению тоже стояли деревни, да и у места впадения была ещё одна. От всего этого никаких следов. Значит, можно прикидывать, что сейчас время раньше семнадцатого века. Интересно‑то как.

Надо отметить, что общее впечатление от реки совпадало с тем, что было получено нами во время предыдущих походов по ней. Сура сильно петляла, образовывая своеобразную речную долину. Непосредственно у воды местами располагались обширные песчаные участки, настоящие пляжи, которые сменялись высокими глинистыми берегами. Эти участки чередовались между собой, попеременно возникая то справа, то слева по ходу движения, но в целом правый берег оставался выше. Чем‑то всё это напоминало гигантский овраг, по дну которого протекал шустрый ручеёк.

Низкие берега преимущественно заросли ивняком, на песке образовывались настоящие заросли лопухов. В пойме реки, в небольшом отдалении можно было видеть множество озёр, многие из которых соединялись небольшими протоками с основным руслом. Ниже устья Вылы высокий правый берег стал преобладающим, по его краю, над обрывом стоял сосновый лес, временами уступающий свое место дубовым исполинам и кое–где скромно пристроившимся березкам и другим лиственным деревьям. Вдоль крутояра практически повсеместно торчали из воды ветки и сучья затонувших деревьев.

Высокие берега местами прорезались ложбинками, чаще всего заросшими по краям кустарником, на взгляд издалека – смородина, малина и ежевика. Сколько раз мы бывали в самых разных местах на Суре, вроде бы всё уже видели, но открывающийся с воды вид буквально ошеломлял своей красотой, а многочисленные затончики, старицы и заливы звали остановиться и забросить снасти. Тем более, что погода способствовала продолжительному отдыху – солнце, легкий ветерок, отсутствие комаров и слепней, до середины реки они, видимо, не добирались. Из соображений безопасности, а также опасаясь топляков, мы держались ближе к середине, хотя во многих местах отмели и перекрывали почти всю реку. Несмотря на всю свою прелесть, Сура достаточно сложная река для плавания, все трудности происходят из‑за извилистого русла, большого числа мелей и наличия топляков.

Наше плавание продолжалось уже третий час, и за всё это время мы не заметили явных следов постоянного пребывания в этих местах человека. Начинала появляться усталость от длительного сидения в лодке в одной позе, но мы как‑то все не решались остановиться, буквально заворожённые всем происходящим – спокойным течением реки, величием лесов и общим умиротворением, словно висевшем в воздухе, который можно было намазывать на хлеб и есть, особенно нам, отравленным выхлопами большого города.

Вот за очередным поворотом реки с левого берега появился какой‑то приток, по старой памяти, где‑то в этом месте должна быть речка Белавка. Если это так, то устье Суры, а значит и Волга, уже недалеко. Приблизительно через час, после очередного крутого поворота открылся широкий водный простор. Кроме Волги здесь ничего другого быть не может, если это, конечно, те места. Во всяком случае, никакого Васильсурска на горе нет. Значит, надо чуть–чуть спуститься ниже, там, где в наше время находилась деревня Хмелёвка, располагались в древние времена марийцы.

Ну вот, хоть признаки человека появились. В небольшом заливчике за горой на берегу лежало несколько лодок, издали настоящие долблёнки, а чуть дальше какие‑то жилища, что‑то похожее на землянку, поверх которой поставили шалаш, откуда и поднимался дым. Про такое строение древнего жилища приходилось читать в литературе, характерно было для этих мест в VIII – X веках. Запомним и это. Я направил лодку к берегу и после того, как она в него ткнулась, вытащил наполовину из воды, придержал и разрешил собаке выскочить на берег.

Следом выбралась и Галка. Собака бегала кругами, изредка останавливаясь и принюхиваясь к окружающему. От селения уже спешили к нам несколько человек с какими‑то палками, мне показалось, что это копья.

Глава 4

Попаданцы знакомятся с аборигенами

– Держи собаку, возьми её на поводок, не время ей сейчас бегать. И держись ближе к лодке, если что – сразу отплывай, – сказав это Галке, я пошёл навстречу приближающимся людям.

Оружия у меня с собой никакого не было, только в сапоге был нож, хороший такой ножик, с лезвием длиной сантиметров тридцать, как раз в сапог помещается, только одна ручка торчит. Делал его мой хороший знакомый, любитель ножей, и как‑то за рюмкой чая в порыве щедрости подарил. Направляясь к приближающимся людям, там были одни мужики, пять человек, с копьями и какими‑то палками, я развёл руки в стороны, показывая, что у меня нет оружия. Увидев это, местные защитники замедлились и с любопытством стали разглядывать меня, о чем‑то громко переговариваясь. Да и было на что посмотреть. Болотники, камуфляж, кепка – всё больно уж непривычное.

Для меня непривычной была их одежда – какая‑то серая, похоже, самодельная ткань, на ногах у одного из них что‑то, напоминающее лапти, остальные босиком. В их разговоре между собой я уловил нечто знакомое, точно – марийцы. Правда, трудно понять, уж сильно отличается язык от привычного мне. Дело в том, что прожив всю свою жизнь в соседях с марийцами и чувашами, научился если не свободно говорить, то хотя бы понимать их языки и как‑то общаться. Да и в местах их проживания приходилось подолгу находиться. Так что язык был знаком, и сейчас я услышал некоторые привычные слова.

Немного напрягаясь, давно не было практики, поздоровался и спросил кто у них старший, при этом протянул перед собой раскрытые ладони. Вперёд вышел один из местных и что‑то спросил. Как мне удалось понять – кто я такой, что здесь делаю и что мне надо. С трудом подбирая слова, ответил, что мы попали сюда из далёких мест и хотели бы узнать, как и где нам можно найти других людей. Старший, а это по видимому был он, мне что‑то ответил, но я его не понял.

Тогда начал процедуру знакомства. Хлопнул себя по груди, сказал:

– Вик–тор, – и указав на старшего спросил, как его зовут. При таком разговоре мы поняли друг друга, и мой собеседник, если его так можно назвать, ответил,

– Шумат.

С трудом подбирая слова, предложил старшему угощение, на что получил согласие. Взял из лодки складной столик, поставил около него два складных стульчика и предложил садиться, сам показав пример, как это надо делать.

– Галка, у тебя там какая‑то еда осталась, бутерброды ты делала, я знаю, и чай. Привяжи собаку к лодке и давай еду сюда. Да, мою фляжку захвати и лишние кружки. Шумата я сразу предупредил, что это моя баба и она сейчас нам принесёт еды.

Надо сказать, что и столик и стульчики произвели на местных огромное впечатление. Шумат всё ощупал, внимательно осмотрел, только на зуб не попробовал. Все остальные тоже столпились вокруг и старались прикоснуться к этим удивительным вещам. Когда супруга принесла бутерброды, все нашли для себя новые предметы для изучения. Я протянул один бутерброд Шумату, сам взял другой, сказал ему, что можно есть, и начал есть сам. Выражение его лица, когда он откусил кусок и начал его жевать, передать просто невозможно.