Текст книги "Спроси пустыню… Грибное лето в Вязьме"

Автор книги: Владимир Першанин

Соавторы: Владимир Христофоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Владимир Першанин
Спроси пустыню…
(Повесть)

***

Тепловая головка «Стингера» догнала военно-транспортный самолет на высоте полутора тысяч метров. Взрыв распорол правый двигатель. Дюралевое крыло, разваливаясь на куски, отделилось от корпуса. Самолет затрясло, вкручивая его в крутой штопор.

Катапульты выстрелили три раза. Парашюты, раскачиваясь, несли над барханами три темные человеческие фигуры. Транспортник, опережая их, под острым углом падал вниз. Вспышка и раскатистый гулкий, взрыв подняли на сотню метров черный столб дыма. Волна сжатого воздуха встряхнула людей и парашюты.

Командир самолета Михаил Решетков с трудом расстегнул ремешок шлема и сбросил его с головы. Осколок, пробивший шлем, застрял в затылочной кости, причиняя острую боль. С непокрытой головой стало легче. Решетков посмотрел вниз. Десяток всадников, рассыпавшись на три кучки, скакали вслед за приближающимися к земле летчиками. Через несколько минут они встретятся, и шансов уйти на этот раз не останется.

Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Верхушки барханов отсвечивали красным, а темные пятна ложбин сплетались в причудливую вязь. Решетков чувствовал, как намокает от крови майка. Рана на затылке кровоточила, теплая струйка стекала за шиворот по спине. К горлу подступала тошнота. На несколько секунд Решетков потерял сознание, потом опять пришел в себя, вцепившись намертво в парашютные стропы.

Второй пилот, Лагутин, опускался неподалеку, серое полотнище его парашюта колыхалось уже у самой земли. Штурмана Николая Гайдука отнесло ветром дальше всех. Двое всадников преследовали его, насмешливо показывая знаками, чтобы он поторапливался. Они не ждали сопротивления, слишком жалким казался болтающийся под куполом одинокий человек со сбитого ими с такой легкостью военного самолета.

Это было их ошибкой. Штурман уже побывал в плену у воинов ислама. На его глазах оскопили, а потом повесили двух молодых таджиков, и сам он, просидев месяц в подвале, каждый день ожидал подобной участи. Бессилие и страх, пережитые им, заставили Гайдука поклясться самому себе никогда больше не попадаться в плен.

Хладнокровно взвешивая шансы вырваться из ловушки, штурман понимал, что их немного. До темноты оставалось минут тридцать – сорок, и продержаться это время среди голого песка будет непросто.

Толчок о пологий склон бархана опрокинул штурмана набок. Небольшого роста, верткий, как ящерица, он мгновенно освободился от строп. Парашют тащило по песку, и следом за ним устремились оба всадника.

Гайдук не был трусом, но мысль о том, что сопротивление почти наверняка означает для него смерть, невольно заставила его вздрогнуть. Штурману недавно исполнилось двадцать шесть, но, как многие люди, в подобные моменты он меньше всего думал о собственной судьбе, мучительно жалея мать, жену и недавно родившегося сына…

Гайдук уже хорошо разглядел переднего всадника. Грузный, широкоплечий, в полосатом халате, он держал автомат Калашникова за рукоятку стволом вверх. Широкоплечий пока не видел Гайдука, наблюдая за ползущим по бархану парашютом. Короткая очередь опрокинула его на спину. Чалма упала на песок, открывая выбритую смуглую макушку. Он с усилием выпрямился в седле и тут же, теряя равновесие, пополз вдоль стремени вниз.

Гайдук уже стрелял во второго всадника, пытающегося вытащить из-за спины карабин. Укороченный ствол десантного автомата подбрасывало вверх, сбивая прицел. Одна из пуль ударила всадника в бок. Он свалился под ноги лошади, но спустя минуту стал подниматься, цепляясь за уздечку и стремя. Лошадь косила глазом на хозяина, терпеливо ожидая, пока он встанет.

Маленький штурман, пригибаясь, быстро шагал в сторону розовой полосы заката. На ходу выщелкнул из автомата пустой магазин и вставил запасной. Он видел того второго всадника, который все же сумел подняться и с трудом пристраивал карабин «Марколь» – знаменитый «бур», с которым воевали в Афганистане моджахеды.

Одиночный выстрел ударил отчетливо и сухо. Гайдука подбросило и швырнуло лицом в бархан. Он попытался подняться. Изо рта хлынула кровь, пальцы судорожно гребли песок, не в силах сдвинуть с места ставшее тяжелым, как свинец, тело.

Рыжебородый воин в кожаной куртке окинул Решеткова внимательным взглядом. Полистал офицерское удостоверение.

– Подполковник? – после паузы спросил он.

– Подполковник…

– Куда летели?

– Домой.

– До дома ты не долетел, – пряча документы в карман, сказал рыжебородый.

Глава 1

Таможенная пошлина при пересечении границы составила двадцать долларов. Еще тридцать Сергей отдал лейтенанту, проверявшему их документы. Лейтенант, затянутый в новый мундир с блестящей желтой портупеей и тяжелым кольтом в открытой кобуре, важно отдал честь, пропуская «Ниву». Сержант, с автоматом через плечо, в противоположность офицеру был одет в балахонистый грязный комбинезон. Опустив шлагбаум, он плюнул вслед «Ниве». Возможно, он таким образом выразил презрение к неверным иностранцам, а может, был просто обозлен на лейтенанта, перехватившего взятку. Как известно, старшие по должности редко делятся с нижестоящими.

«Нива» проехала мимо старого бронетранспортера с облупившейся на бортах краской. Двое солдат, в расстегнутых куртках сидели на корточках возле костра и что-то варили в медном казане.

– Армия не получает жалованья три месяца, – сказал Петренко, кивая в сторону солдат. – Едят собачатину…

– Мы их тоже скоро догоним, – отозвался Амелин.

Иван Викторович Петренко ничего не ответил. Наверное, ведомство, в котором он работал, получало деньги исправно.

В хорошо сшитом сером костюме, высокий, коротко стриженный, Петренко напоминал киноактера, а по документам числился директором фирмы «Элис», торгующей цветными металлами. Майор Сергей Амелин, его временный помощник, сидел за рулем. По документам он тоже числился сотрудником фирмы «Элис» в должности дилера.

Октябрь близился к середине, но в здешних краях было по-летнему тепло. Тополя, окружавшие пруд у обочины дороги, лишь слегка пожелтели и не торопились сбрасывать листву. Осень придет позже. Холодный ветер с Джиргальского хребта в считанные дни сорвет листву с деревьев, принесет редкие дожди и ледяную крупу. Быстро наступающая зима, почти бесснежная и ветреная, покроет песчаные барханы мерзлой коркой.

За прудом разбросался небольшой кишлак. Огромные тутовые деревья затеняли глинистые дувалы и плоские крыши домов. Грязно-серый, со свалянным мехом верблюд пасся у пруда. «Ниву» он проводил ленивым поворотом головы, размеренно пережевывая жвачку.

Два старика в стеганых халатах брели по тропинке вдоль дороги, опираясь на длинные посохи. Кожаные, с загнутыми носами сапоги не спеша загребали желтую глинистую пыль. Амелин разглядел их смуглые, покрытые сеткой глубоких морщин лица и редкие седые бороды.

За домами виднелся островерхий шпиль мечети с полумесяцем на верхушке. Несколько телевизионных антенн торчали над крышами, диссонируя с патриархальной тишиной кишлака, которому наверняка исполнилась не одна сотня лет.

– Вечная земля, – сказал Амелин. – Никто никуда не торопится.

– Это точно, – согласился с ним Петренко и достал сигарету из красно-белой пачки «Мальборо». – Не то что мы с тобой.

Прикурив от автомобильной зажигалки, Петренко поднял голову и с удивлением посмотрел на большой рекламный щит на обочине дороги. Загорелый мужественный профиль ковбоя-американца красовался на фоне пачки «Мальборо».

– И сюда, на край света, добрались. Настоящая Амер-рика, – со вкусом перекатывая английское «р», произнес Петренко. – Не приходилось бывать, Сергей?

– Нет. Я все больше по просторам Союза. А ты туда, наверное, не раз заезжал?

– Я тоже не был. Все больше по Азии да Африке, – в тон ему отозвался Петренко. – Впрочем, один раз проплывал мимо. С палубы небоскребы видел.

– Ну и как они?

– Как в учебнике по географии за восьмой класс, даже красивее. Длиннющие и на солнце блестят.

– Ты еще школьные учебники помнишь?

– Помню, Серега. А что мне еще вспоминать? Семейной жизни с моими командировками не получилось. Могу еще вспомнить, как Подгорный в Кремле орден вручал. Честь и слава работникам невидимого фронта! Фотографировали… но не для печати. Каждому цветные фотографии потом по месту работы прислали. Банкет был.

– Банкет, наверное, богатый?

– Да уж на уровне! Отъелся немного после Африки. Кстати, ты есть хочешь?

– Хочу.

– И я тоже. Давай на ходу, если не возражаешь?

Амелин не возражал, и Петренко протянул ему бутерброд с колбасой.

О своем спутнике за четыре дня знакомства Сергей узнал не слишком много. Иван Викторович Петренко имел звание полковника и работал в каком-то секретном ведомстве при ФСБ или Министерстве обороны. В каком именно, Амелин уточнять не стал, да и Петренко не проявлял излишнего любопытства к биографии Сергея.

Разговоры в пути велись почти светские: о случаях на охоте, о кино, о местных достопримечательностях. Петренко был старшим в их маленькой группе. Сергею он нравился тем, что не напускал на себя идиотской многозначительности и не молотил без конца о предстоящем задании, которое выглядело довольно-таки расплывчатым.

Переговоры об освобождении пленных – штука долгая и муторная, даже если вести переговоры по официальным каналам. А в их случае дело обстояло куда сложнее.

***

В этой части республики было почти спокойно. Война между непримиримой оппозицией и правительством шла в основном в приграничных с Афганистаном провинциях. Отряды вооруженной оппозиции под общим духовным и военным руководством неукротимого лидера Тан-Булака контролировали дороги и горные перевалы, делали набеги на поселки, периодически устанавливая там свою власть. Потом приходили войска и, отогнав повстанцев, вешали пленных и желто-зеленые государственные флаги. Оппозиция отвечала засадами на дорогах и убийствами правительственных чиновников.

Вряд ли кто был прав в этой необъявленной войне. Коррумпированное сверх всякой меры правительство не желало идти на уступки (то есть чем-то делиться со своими противниками), а многие вожди оппозиции шли за Тан-Булаком и стремились к власти, чтобы занять хлебные места нынешних чиновников.

Петренко и Амелин направлялись в Чемкар, главный город провинции Кайракты. Где-то здесь уже четвертую неделю держали в плену командира эскадрильи Решеткова и второго пилота Лагутина.

Эскадрилья входила в состав полка, который передислоцировался от афганской границы в Россию. С правительством Южной Республики, над которой они летели, имелась договоренность о воздушном коридоре, но оппозиция эту договоренность не признавала. В какой-то сотне километров от границы самолет из-за перегрева двигателей был вынужден опуститься до высоты полутора тысяч метров, и здесь его достала ракета.

Правительство республики, поддерживающее с Москвой дружеские отношения, уже делало попытки освободить пленных. Но в этой отдаленной от столицы провинции официальная власть существовала лишь в Чемкаре и нескольких крупных поселках.

Реальными хозяевами провинции были полевые командиры отрядов оппозиции. Спектр их политических пристрастий был довольно пестрым. Наиболее непримиримые, такие, как Вахид Абазов, смыкаясь со своим верховным вождем Тан-Булаком, были готовы по примеру южных провинций начать немедленную войну за единое исламское государство и выкинуть из страны немногих оставшихся в ней русских. Самолет был сбит боевиками одного из отрядов Вахида Абазова, которые держали летчиков у себя. Абазов от переговоров отказывался и, судя по всему, чего-то ожидал.

Другие командиры придерживались более осторожных взглядов, считая, что война ничего хорошего не принесет. Они предпочитали открыто не ссориться с правительством, хотя и не подчинялись официальным властям. Но средства на пропитание и левые и правые добывали примерно одинаковыми путями: выращиванием и продажей наркотиков, контрабандой, не брезгуя и открытыми грабежами.

Наибольший авторитет среди полевых командиров и старейшин провинции Кайракты имел бывший командир полка Советской Армии и бывший полковник Амир Довлатов. Через него приезжавшие из столицы Южной Республики чиновники пытались надавить на непримиримых, но Довлатов, игнорируя личную просьбу президента, также отказывался от встреч с ними.

Несколько дней назад он изменил свои позиции и сообщил, что готов начать неофициальные переговоры. Но только с представителями России, минуя правительственных посредников.

Последние полтора года Амелин возглавлял отряд спецназа. Полученное задание сопровождать на переговоры полковника Петренко отличалось от той работы, которую обычно выполнял Амелин. Но не исключалась и боевая операция с участием спецназа, если переговоры зайдут в тупик. Сергей Амелин уже имел опыт операций по освобождению заложников, и поэтому он, а не кто-то другой, сидел за рулем неприметной серой «Нивы» рядом с элегантным директором мифической фирмы «Элис». Полковник, как и положено командиру, был настроен уверенно и, по мнению Амелина, напоминал мужественного ковбоя с рекламного плаката «Мальборо», только с более проницательным взглядом. Об этом он и сообщил Петренко. Тот принял комплимент благосклонным кивком.

Чемкар мало чем отличался от десятков старинных провинциальных городов, разбросанных на южных окраинах Союза. Одноэтажные дома с плоскими крышами, высокие, как крепостные стены, дувалы. Кое-где яркими пятнами выделялись новые особняки, сложенные из красного кирпича с мозаичными панно и блестящими на солнце витражами.

Центр города был застроен пятиэтажными «хрущевками». Тянулись вверх несколько высотных, более современных домов, а главную площадь окружали массивные административные здания в сталинском стиле «ампир». Над мраморной трибуной, где когда-то секретари обкома приветствовали демонстрантов, висел огромный портрет президента Южной Республики.

Упитанное розовое лицо отца нации слегка щурилось, по-отечески улыбаясь согражданам. Остатки темной шевелюры, тщательно, по волоску, выписанные придворным художником, окружали обширную лысину вождя.

Когда ему не перечили, президент был добродушен и улыбчив. В свое время он был на короткой ноге с Брежневым. По примеру покойного генсека любил охоту, хорошие автомобили и был неравнодушен к женщинам. Президент считал, что маленькие слабости приближают его к народу. Как демократ он любил побеседовать с простыми людьми и ежедневно получал кучу писем от благодарных граждан. До перевыборов оставалось меньше года, но сам президент не сомневался, что опять останется у руля. Других достойных кандидатов не видели пресса, помощники и благодарные граждане.

В тот год по республиканскому телевидению крутили многосерийные турецкие мелодрамы, чередуя их с церемониями приема иностранных послов и национальными праздниками. Шумели богатые восточные базары, и президент, улыбаясь в объектив, повторял, что не свернет с пути преобразований.

Однако дела в Южной Республике становились все хуже и хуже. Большинство предприятий, проданных за бесценок или акционированных, простаивали, а оборудование растаскивалось. Добыча нефти упала втрое. Ее промышленная переработка была почти полностью прекращена из-за отсутствия специалистов. Бензин грубой очистки гнали, как самогон, на частных мини-заводах. Посевы хлопчатника тоже сокращались с каждым годом, а из-за низкого качества сырца на него находилось все меньше покупателей.

Один из западноевропейских экономических центров провел осторожное расследование на предмет деловых контактов с республикой. Опубликованные в газете промышленные показатели удручали. Особое недовольство президента вызвала приведенная цифра «17 долларов» – средний ежемесячный доход работающего жителя. Южная Республика уверенно скатывалась на последние места в Азии по уровню жизни.

Война с оппозицией расшатала и без того скудный бюджет страны. Лидер оппозиции Тан-Булак обещал выставить свою кандидатуру на предстоящих выборах и победить. Третьей силой в республике становился Офицерский союз. Большинство армейских офицеров были недовольны существующим режимом и также находились в молчаливой оппозиции к правительству и президенту. Тан-Булак популярностью в армии не пользовался, зато все более популярным среди офицеров становился Амир Довлатов. Быстро растущий авторитет этого человека позволял надеяться, что переговоры наконец сдвинутся с мертвой точки.

Двухкомнатный номер в отеле «Звезда Востока» с телевизором, кондиционером и ванной стоил четыреста тысяч дирхемов в сутки. Администратор, лысый и круглолицый, похожий выражением лица на президента, с ласковой улыбкой согласился взять рублями или валютой… по официальному курсу.

Официальный курс составлял: три дирхема – один рубль. Но на любом углу можно было обменять желто-зеленые бумажки с изображением львов, коршунов и прочих хищников на российские рубли по курсу один к пяти, что и сделали оба приезжих коммерсанта полчаса назад.

Администратор кисло пересчитал ворох пятидесятитысячных бумажек – Петренко и Амелин платили за неделю вперед. Если бы директор «Элис» и его помощник не успели обменять рубли на улице и доверились ему, администратор имел бы в кармане триста семьдесят тысяч навара. Теперь эти деньги уплывали мимо. Он закончил подсчет и отодвинул лишнюю купюру в сторону.

– Это вам, – сказал Петренко, – за беспокойство.

Лицо администратора несколько смягчилось, и он пробормотал что-то вроде «спасибо».

– Вы не подскажете, где лучше всего можно поужинать? Не уходя далеко от вашего отеля.

Темно-синий костюм администратора был затерт и знавал лучшие времена. Старомодный широкий галстук, серебряная заколка в виде кинжала и крошечная искусственная гвоздика в лацкане пиджака слегка оживляли потрепанный вид администратора.

Когда-то владелец костюма выглядел гораздо элегантнее и веселее. В этом далеком «когда-то» в переполненный отель (лучший в Чемкаре) селили только по звонкам сверху. В холле толпились кучки туристов, приехавших посмотреть на знаменитый ханский дворец и древние усыпальницы. Чаевые щедро сыпались со всех сторон, и администратор имел вес не меньше районного прокурора.

Теперь все ушло в прошлое. Туристов отпугивала война, командировочных приезжало очень мало, да и те предпочитали селиться у знакомых или на частных квартирах, где цены были значительно ниже.

Администратор сообщил, что уважаемые господа могут хорошо поужинать в баре при гостинице.

– Отличная кухня, хороший выбор напитков. Варьете, а с двенадцати ночи два сеанса стриптиза.

– Ну что ж, Восток не стоит на месте, – значительно произнес Петренко. – Приятно слышать. Раньше даже лица закрывали, а теперь, пожалуйста, все, что угодно, для обозрения. Раздеваются-то хоть местные? А то нам свои надоели.

– Местные, местные, – заверил администратор. – Такие цыпочки, не пожалеете!

Умиляясь цыпочками, администратор пустил слюну. Может, от зависти. Судя по его виду, красивые женщины были ему не по карману.

Президент с обязательного в любом учреждении портрета ласково щурился в сторону гостей. Добро пожаловать в свободную Южную Республику!

Остаток дня Петренко и Амелин провели плодотворно. Тщательно прощупав и простукав гостиничный номер, они убедились, что подслушивающих и записывающих устройств в нем нет. Затем помыли и заправили машину и выдали из телефона-автомата звонок по условленному номеру. Вопреки ожиданиям, собеседник на другом конце провода сразу заговорил по делу, опустив стадию долгих подозрительных расспросов и вежливых просьб позвонить еще раз через день или два. Им назвали место, куда следовало приехать завтра к двум часам дня и, пожелав приятно провести вечер, повесили трубку.

Телефонного собеседника звали Джемаль-Ходжи. Было известно, что он владелец местного издательства, двух городских газет, не раз публиковал критические статьи в адрес правительства и президента, и в то же время выступает против вооруженных методов оппозиции. Является доверенным человеком Амира Довлатова.

Оставив Амелина в номере, Петренко отправился в одиночку прогуляться по городу. Он был уверен, что через пару-тройку дней за ними обязательно установят наблюдение. Полковник хотел именно сегодня, пока обстановка более-менее спокойная, связаться еще с двумя нужными людьми.

Одного из них, чиновника из канцелярии губернатора, Петренко нашел быстро. Особой радости от общения тот не высказал, но полковника узнал и подтвердил готовность встретиться.

– А куда ты, на хрен, денешься! – пробормотал Петренко, вешая трубку телефона-автомата.

Даже по очень снисходительным юридическим меркам Южной Республики на чиновнике висело столько грехов, что на суде его не спасли бы никакие взятки. Информация хранилась в ведомстве, где работал Петренко, и поэтому чиновник болтался на крепком крючке. Кроме того, он ежемесячно получал вполне приличную сумму в долларах, и это несколько успокаивало чиновничьи нервы.

Труднее было найти второго нужного человека. Пришлось долго плутать в темноте в частном секторе, тем более что спрашивать дорогу Петренко ни у кого не собирался. Он нашел наконец дом, который искал. Ему обрадовались, потому что человек, живший здесь, был многим обязан полковнику. Отказавшись от предложения поужинать, Петренко договорился с ним о способе связи и, поймав такси, вернулся в центр города.

Воспользовавшись советом администратора, Петренко и Амелин отправились ужинать в бар. Там уже собралось десятка три посетителей. Небрежно одетые, но, судя по всему, далеко не бедные, молодые люди со своими дамами, несколько мужчин постарше. Компания офицеров. За соседним столиком сидели две женщины лет тридцати пяти. Перед ними стояла бутылка шампанского и ваза с яблоками. Обе курили, о чем-то оживленно переговариваясь. На Петренко и Амелина они едва взглянули, продолжая свой быстрый разговор. Обе чувствовали себя здесь непринужденно и, видимо, были завсегдатаями бара.

Официант, в темном костюме и бабочке, появился ровно через пять минут. Наверное, именно столько времени отводилось на изучение меню.

– Добрый вечер! Вы уже сделали выбор?

– Здесь столько названий. Надеемся на ваш совет.

– Как насчет национальной кухни? Блюда, правда, довольно острые, но приготовленны качественно, по старым рецептам.

– Пожалуй, надо попробовать…

Петренко в своем сверхэлегантном костюме был просто великолепен. Сорокадолларовый галстук, прошитый золотой нитью, рифленое платиновое кольцо и фирменные швейцарские часы убедительно свидетельствовали, что их владелец достоин всяческого уважения.

– Рекомендую люля-кебаб на вертеле и паровую форель. Возьмите этли-нан, это такие крошечные пирожки, очень вкусные. Из закусок имеется красная икра, копченый лосось, грибной салат.

– Лосось в здешних краях ловят? – полюбопытствовал Амелин.

– Нет, – тонко улыбнулся шутке дорогого гостя официант. – Его поставляют наши друзья из Китая.

– Приятно, когда люди дружат.

– Конечно. Из вин советую выбрать «Золотую долину». Отличное белое вино. Выбор других напитков у нас тоже большой.

– Бутылку армянского коньяка, – коротко проговорил Петренко. – Люля, рыбу, пирожки и грибы. Вино попозже.

– Икры на закуску не надо?

– Нет.

Официант с достоинством удалился и снова появился через пять минут, но уже с полным подносом.

– Красиво жить не запретишь, – сказал Петренко, выбирая янтарный ломтик хорошо прокопченной лососины. – Пошлая поговорка, а прямо в точку! Кстати, я тебя не спросил, может быть, надо было взять икры?

– Обойдемся.

– Ну и правильно. Если будем слишком шиковать, наши бухгалтеры могут возмутиться.

Небольшой полутемный зал понемногу заполнялся. Музыкальный автомат негромко прокручивал кассету модного в тот сезон шведского ансамбля «Яки-да». Два старших лейтенанта пошли приглашать соседок Амелина. Оба офицера были лет на пять моложе, и, как заметил Сергей, женщины несколько секунд колебались, прежде чем принять приглашение.

Офицеры из той же компании разобрали и девушек, сидевших за стойкой бара. Официант принес вино и спросил, не желают ли господа что-нибудь еще. Петренко как старший за столом сказал, что они подумают, и налил в фужеры вина.

– Давай выпьем за успех завтрашней встречи. От нее многое зависит.

– За удачу!

Старшие лейтенанты проводили дам, с которыми танцевали, на место и, переговариваясь, пошли к своему столику. На ходу один из них оглядел Амелина и, вздернув верхнюю губу, резко отвернулся. У него было плоское смуглое лицо и приплюснутый широкий нос. Он не любил русских и дал это понять светловолосому чужаку.

Впрочем, общая атмосфера в зале не казалась напряженной. Кроме Петренко и Сергея, здесь сидели с десяток европейцев, некоторые в одной компании с местными жителями. Женщины за соседним столиком заказали еще одну бутылку шампанского. Сергей украдкой рассматривал их.

Одна была похожа на узбечку, скуластая, с черными, собранными на затылке волосами, вторая – русская. Невысокого роста, худощавая, с красиво очерченными губами, слегка подведенными малиновой помадой. Блестящее вечернее платье обтягивало стройное тело. В России таким женщинам предпочтительнее появляться в обществе мужчины, если она, конечно, сама не ищет приключений. Женщина перехватила взгляд Амелина и тоже в течение нескольких секунд смотрела на него. У нее были светлые волосы, падавшие на плечи, и незагорелое лицо. Оба почти одновременно отвернулись. Сергей на секунду позже. Петренко снова налил вина.

– Интересная женщина. Прибалтийский тип лица… И вино тоже вполне приличное. Девяносто пять тысяч бутылка, – меланхолично отметил Петренко, постукивая пальцем по бокалу. – Цены, как в Париже, но… положение обязывает! Не может ведь глава такой солидной фирмы глотать «Русскую» и закусывать котлетами!

На небольшой эстраде началось выступление. Три очень хорошенькие девушки, сменяя друг друга, исполняли восточные танцы. У всех троих были закутаны в газовые шарфы лица, зато открыты для обозрения животы и бедра, обтянутые прозрачными шароварами.

Конферансье, отпустив несколько комплиментов раскланивающимся девушкам, объявил перерыв до двенадцати ночи.

– Ровно в полночь начнется эротическое шоу! Зрелище, достойное присутствующих. Приглашаю всех оставаться, дамы и господа!

В баре царила атмосфера хорошо подгулявшей компании. Снова играла негромкая музыка, которую заглушал нестройный гомон многих голосов. Пары уже танцевали по всему залу, а молодежь сидела друг у друга на коленях. Но в отличие от любого русского ресторана здесь никто не переступал какую-то негласно очерченную грань. Споры не переходили в драку, никто не выпячивал свою крутизну. Посуду тоже не били.

Старшие лейтенанты настойчиво обхаживали соседок. Получив отказ на очередной танец, оба придвинули кресла к столу, где сидели женщины, и подозвали официанта. Черноволосая, похожая на узбечку, закурила и отрывисто произнесла, не глядя в сторону офицеров:

– Вас кто-нибудь сюда приглашал?

Один из лейтенантов, улыбаясь, заговорил на местном языке, но женщина не слушала его.

– Вы думаете, я буду терпеть ваше общество?

Подошел официант и, наклонившись, что-то тихо сказал офицерам. Плосколицый старший лейтенант раздраженно отмахнулся, но его приятель поднялся и, откланявшись, вернулся к своей компании. Плосколицый с сожалением развел руками и тоже убрался восвояси.

Когда заиграла медленная мелодия, Сергей заметил, как обе женщины настороженно посмотрели в сторону офицерской компании. Неожиданно для себя Амелин поднялся и подошел к их столику.

– Вы позволите?

Светловолосая женщина торопливо поднялась, на пепельнице дымился оставленный окурок. К ее подруге уже подходил Петренко.

Несколько минут они танцевали молча. С чего-то надо было начинать разговор. Не с погоды же…

– Извините, вы местная?

– Нет. Живу здесь около двух лет.

– Как вас зовут?

– Инга.

– Прибалтийское имя.

– А я и приехала оттуда. Но мы опустим разговор о Прибалтике, хорошо?

– Хорошо. Тогда поговорим об этом городе. Он довольно красивый.

– Ничего особенного. Интересна, только старая часть. Ханский дворец, мечети.

– Мы там еще не были.

Инга не ответила. Желания продолжать разговор у нее, видимо, не было. Мелодия, как назло, оказалась долгой.

– Если хотите, я вас могу проводить.

– Но вы же наверняка захотите остаться на стриптиз?

– Нет, мы пойдем в номер и будем слушать по радио последние известия. О глубоких преобразованиях, идущих в республике. Или будут читать письма президенту от благодарных граждан… И все это на местном языке. Так что у нас нет выбора, стриптиз интереснее. Тем более проводить себя вы не разрешаете.

Инга подняла на Амелина свои зеленоватые глаза, в которых промелькнула короткая усмешка.

– Приехали в Чемкар по делам?

– Да.

– Надолго?

Этот вопрос уже можно было истолковать как некоторый интерес к Сергею.

– Неделю-другую пробудем. Может, дольше.

– Как сейчас дела в России?

– В двух словах не ответишь. В общем-то хреновато. При случае расскажу. А вы где работаете, если не секрет?

– Журналистка…

Танец закончился. Инга негромко попросила:

– Мы сейчас уходим. Если не трудно, проводите меня с подругой до стоянки. Там нас будет ждать машина.

Петренко поднялся следом за Сергеем, предупредив официанта, что через десять минут они вернутся.

Они вместе дошли до стоянки, где женщин ждал светло-голубой «Мерседес». Машина развернулась, увозя в ночь журналистку и ее подругу, а Петренко с Амелиным вернулись в бар.

Официант за время их отсутствия успел убрать грязную посуду и поставить новую бутылку «Золотой долины».

– Через десять минут начнется представление. Оставайтесь, не пожалеете. Иветта и Роза покажут вам свои прелести.

Он подмигнул им как старым знакомым и направился к другому столику.

– Ты на стриптизе хоть раз бывал? – спросил Петренко, наклоняясь к Амелину.

– Нет.

– Тогда остаемся.

Иветта и Роза свои деньги отрабатывали добросовестно. Иветта, которую наверняка звали по-другому (Зульфия или Гуля), довольно живописно изобразила сценку приготовления султанской наложницы к ночи любви.

Стройная, с длинными смуглыми ногами, она разбрасывала вокруг себя снятые полупрозрачные накидки. Когда очередь дошла до ажурного белого белья, в зале дружно захлопали. Наконец, последний предмет туалета был благополучно снят. Иветта не спеша покружилась на помосте, продемонстрировав напряженные, играющие мышцами бедра и подбритый треугольник внизу живота.

Роза, красивая несколько тяжелой красотой быстро увядающей южанки, тоже сорвала свою долю аплодисментов. Показав ослепительно широкие ягодицы, она исчезла за бархатной портьерой, а к Петренко и Амелину опять по-свойски наклонился официант.

– Роза сегодня свободна. Если хотите, я могу поговорить. Семьдесят долларов за ночь… Есть и другие девушки, те подешевле на десять долларов.