Текст книги "Срубить крест (сборник)"
Автор книги: Владимир Фирсов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
– Ты убежден, что это Рюдель подсунул тебе лошадь? – спросила меня бабушка, когда я вечером рассказывал ей о прогулке по королевскому парку. Неодобрительно поджав губы, она долго вертела так и этак фотографии таинственного радиохрама, переданные на спутник Петровичем.
– Больше некому. Такой лошади здесь нет цены. Ни у кого из кавалеров я не видел ничего подобного. Не могу поверить, чтобы Рюдель скупил всех мало-мальски стоящих лошадей, а эту не заметил.
– Знаешь, внучек, держись-ка ты от нее подальше, – сказала вдруг бабушка. – Не по душе мне подарки твоего Рюделя. Скачи лучше на своем Росинанте.
– Ох, бабуся, что ты говоришь! Он шагом-то еле ходит. А Закат – отличная лошадь. Она уступает только Баязету.
– Тебе виднее, – заметила бабушка. – И все же на твоем месте я бы к ней не подходила.
После ужина я уселся в кресло перед телевизором, чтобы посмотреть, чем меня порадует местная телесеть.
Висевший на стене телевизор был допотопный – не с пленочным, а с толстослойным экраном, заделанным в деревянный ящик. Из пяти каналов работал только один.
Я впервые смотрел местную телепрограмму, и она меня ничем не порадовала. Изображение было плоское, краски неважные. Передавали что-то вроде последних известий – смесь уголовной, спортивной и светской хроники. Состязания претендентов не показали, объявили только результаты – Рюдель снова выиграл оба боя. Я заметил, что вся передача состояла из прямой трансляции. Видеозапись совсем не применялась.
Я выключил экран и задумался. Моего очень краткого пребывания на Изумрудной было достаточно, чтобы понять, что здешнее общество неуклонно деградирует. Я понимал, почему это происходит. Кучка беглецов с Земли привезла сюда передовые знания, передовую технику и технологию, самую современную энергетику. Здесь, на Изумрудной, в распоряжении колонистов были неограниченные природные ресурсы, идеальная среда обитания – им не приходилось сражаться за жизнь, терпеть голод и холод, ютиться в пещерах, экономить каждый глоток воды или воздуха. У них имелись все условия для неограниченного развития – не было только развития. И причина крылась вовсе не в неимоверно кратком сроке жизни. Первобытный человек на Земле жил вдвое меньше и все-таки создал цивилизацию. Нет, я понимал, что дело совсем в другом: привезя сюда передовую технику, беглецы не привезли передовых идей.
На Изумрудной царили классовое неравенство, экономическая зависимость, религия. Застывшие на столетия производственные отношения сковали рост экономики, если не остановили его совсем.
Я помнил, как Юлик назвал атомные автомобили старыми, – новейшими конструкциями были аккумуляторные электромобили и газогенераторные машины. Очевидно, то же самое происходило во всех областях, и прежде всего в энергетике. Переселенцы привезли сюда кварк-реакторы, но со временем те постепенно вышли из строя, и основой энергетики Изумрудной стали ядерные реакторы, а затем тепловые электростанции… Из пяти программ телевизионной сети осталась одна, стал популярен конный транспорт. Общество неуклонно двигалось к закату, и если правда, что средняя продолжительность жизни на планете тоже уменьшается, то закат этот наступит очень скоро.
Вмешательство Земли могло все изменить. Но если Рюдель захватит власть, он этого не допустит. Я должен победить его, чтобы никогда ни он, ни подобные ему не могли здесь верховодить. Могущество Земли неизмеримо – в считанные дни она сможет дать Изумрудной все, чего здесь не достичь за века. Я был уверен, что земная наука быстро справится и с самой страшной бедой этой планеты – катастрофическим сокращением продолжительности жизни здешних жителей.
Если бы я знал, как я ошибаюсь!
Несмотря на все хлопоты и волнения, сон у меня был прекрасный. Однако я мгновенно проснулся, когда среди ночи Петрович тронул меня за плечо.
– В чем дело?
– Тебя вызывает принцесса.
Я быстро оделся и вышел в темную гостиную. Там меня ждала взволнованная Леннада.
– Пусть кавалер простит меня за беспокойство, – вполголоса сказала она. – Мне поручено немедленно проводить его к принцессе. Никто не должен знать об этом.
– Что-нибудь случилось? – спросил я, наскоро причесываясь. – Петрович, идем!
– Пусть Петрович останется, – возразила девушка. – Мне приказано привести одного кавалера.
Я последовал за Леннадой по темным коридорам. В огромном королевском дворце я плохо ориентировался и днем, сейчас же совсем не представлял, где мы находимся. Мы шли то вниз, то вверх, то снова вниз. Видимо, девушка прекрасно знала дорогу – только изредка она посвечивала слабеньким фонариком, а все остальное время вела меня в полной темноте. Наконец мы остановились, и я услышал скрип отворяемой Двери.
– Кавалер может войти, – шепнула она и на миг включила фонарик. – Его там встретят.
Я шагнул вперед и остановился в полном мраке. Дверь позади меня скрипнула и закрылась. Я услышал, как с лязгом задвинулся засов. Затем за дверью послышался смех. Только тогда я понял, что никакого вызова от принцессы не было Я шагнул к двери, нащупал ручку и несколько раз дернул ее, но дверь даже не шелохнулась.
– Леннада, открой дверь! – сказал я как можно строже. – Что за глупости!
Девушка за дверью звонко рассмеялась.
– Пусть кавалер простит меня. Но теперь он мой пленник.
– Зачем ты это сделала? – спросил я.
– Справа от двери кавалер найдет кресло, – сказала она в замочную скважину. – В нем он может провести остаток ночи. А потом я его освобожу.
– Освободишь? Так тебя не Рюдель подослал? – Я был совсем сбит с толку.
– Рюдель? О, нет! Меня никто не подсылал. Это я сама.
– Зачем?
– Я хочу спасти кавалеру жизнь.
– Каким же образом? Я могу это узнать?
– Я знаю, что кавалер – очень умелый и храбрый боец. Он будет побеждать всех претендентов, пока жребий не сведет его с кавалером Рюделем. А кавалер Рюдель непобедим. В первой же схватке он своим огромным черным копьем пробьет голову кавалеру Алексею – так же, как всем предыдущим соперникам, и мне останется только положить на могилу кавалера белые цветы печали.
– Я побью Рюделя, – возразил я.
– А если кавалеру повезет и он побьет Рюделя, он женится на принцессе, – продолжала девушка. – Вот я и решила: пусть лучше кавалер посидит здесь, пока не кончатся утренние поединки. Тогда я его выпущу, и он уже не сможет ни проиграть, ни победить, потому что не явившийся на поединок кавалер исключается из числа Соискателей. И тогда, может быть, он захочет посмотреть на меня…
– Открой дверь! – зарычал я, напрасно дергая за ручку. С той стороны снова послышался смех.
– Этот подвал – один из самых заброшенных во дворце. Если кавалер будет громко кричать, он может охрипнуть, а это не украсит его.
Лязгнул еще один засов, загремел замок, и я услышал удаляющиеся шаги. Тогда я включил осветитель браслета и стал осматривать свою темницу. Это был настоящий каменный мешок – шириной в три шага, длиной в пять, с высоким сводчатым потолком. Очевидно, это помещение служило кладовой – на полу стояли какие-то старые ящики, валялись бумаги. В комнату вела единственная дверь, сделанная из кованого железа, ни окон, ни отдушин не было видно. Справа от двери, как и сказала Леннада, стояло тяжелое мягкое кресло, которое девчонка приволокла откуда-то из дворцовых покоев. Я сел в кресло и вызвал через браслет Петровича.
Тот откликнулся сразу, но слышимость была не очень хорошей. Тогда я попросил его связаться со мной через спутник, подвешенный в небе Изумрудной стараниями моей бабушки. Для мощной аппаратуры спутника преград не существовало, и связь мгновенно стала нормальной, словно мы сидели в одной комнате. Я рассказал Петровичу о своем приключении и попросил поскорее вызволить.
– Попробую, – сказал Петрович. – Пеленг я уже взял, теперь надо лишь найти дорогу.
Время тянулось медленно. Чтобы как-то отвлечься, я открыл один из ящиков. В нем лежали книги и рукописи, все очень ветхие. Я выбрал самую сохранившуюся, сдул с нее пыль, уселся в кресло и начал читать. Вначале архаический язык раздражал меня, но постепенно я увлекся. Это был сборник каких-то легенд. Меня поразило, что в легендах упоминались древние старцы и старухи. И тогда я понял, что читаю запрещенную и изъятую литературу тех времен, когда люди доживали до старости! На Изумрудной умирали молодыми, я не мог поверить, чтобы кто-то сумел выдумать такие подробности, как ноющие кости, слепнущие, слезящиеся глаза, выпавшие зубы… Нет, все это было явно списано с натуры!
Время от времени Петрович докладывал мне о ходе поисков. Он уже примерно определил, где я нахожусь, и обследовал несколько подвалов, хотя не имел ясного представления о плане подземных коридоров.
– Когда же ты его будешь иметь? – спрашивал я, потому что время шло и беспокойство грызло меня все сильнее.
– Точно сказать не могу, – отвечал Петрович. – Здесь под землей целый лабиринт. Но я уже где-то рядом.
Это «где-то рядом» продолжалось так долго, что я совсем распростился с надеждой попасть на Ристалище. Но вот раздался гулкий удар в дверь – Петрович все же нашел меня. Я взглянул на часы – до начала схваток оставалось меньше тридцати минут.
– Петрович, ты сможешь выломать дверь? – спросил я с тревогой. Только теперь я вспомнил, как старательно гремела засовами и замками Леннада.
– Отойди в угол и стань спиной к двери, – скомандовал робот.
Раздалось шипение, запахло горячим железом, в спину мне ударили крошки камня. Через несколько секунд дверь распахнулась.
– Опять сюрприз из пальчика? – спросил я, глядя на перерезанные замки.
Петрович кивнул. У него был очень довольный вид.
– А теперь скорей на Ристалище! Мне еще надо надевать броню.
И тут я вспомнил, что не послал никого к Фею. Значит, первый бой придется вести на Росинанте.
На Ристалище мы явились минута в минуту. Первым делом я взглянул на судейскую ложу. Наш приятель с напыщенным видом сидел в глубине, а вход в ложу охраняли десять до зубов вооруженных кавалеров.
– По-моему, судья очень разволновался, – сказал Петрович.
Действительно, тот выскочил из-за своего столика и растерянно метался по ложе, показывая в нашу сторону какому-то человеку. Тот тоже посмотрел на нас и кинулся куда-то бежать.
– Знаешь, Петрович, у меня такое впечатление, что наше появление их поразило. Может быть, они пронюхали о проделке Леннады? Или еще проще – она выполняла их задание?
Тогда я еще не знал, что причиной переполоха были не мы, а тихоня Росинант, который стоял рядом со мной, растопырив для устойчивости ноги. Об этом я узнал гораздо позднее, а
сейчас мое внимание привлек знакомый предмет на судейском столе. До ложи было довольно далеко, но все же я мог поклясться, что этот предмет мне знаком. Я попросил Петровича дать его крупным планом и включил экран браслета. Петрович нацелился на ложу своим телеглазом, и я увидел во весь экран стоящий на столе приборчик с крестовидной антенной – точь-в-точь такой был в руках у Рюделя на пляже.
Я не знал, для какой цели служит этот аппарат, но я прекрасно помнил, что Летур погиб в то самое время, когда Рюдель вертел такой же прибор в руках, и это совпадение мне очень не понравилось. Я шепотом напомнил об этом Петровичу и попросил не спускать с судьи глаз.
– Я не спущу с него глаз, – серьезно ответил робот. – Мне такие совпадения тоже не нравятся.
Но тут птицеголовый схватил прибор и, сложив антенну, стал яростно запихивать его себе в карман. Затем он дал сигнал, и я поехал вперед – мой бой был самым первым. Свалив противника, я подъехал к конюшне, где уже вертелся Юлик, и послал его к Фею. Я все же решил поменять коня – из опасения, что Росинант однажды сдохнет от старости посреди атаки.
Через полчаса Фей привел Заката. Петрович внимательно осмотрел его, затем за дело принялся я – даже пощупал копыта, не теплые ли. Но лошадь была здоровехонька. Я успел немного погарцевать на ней – она была превосходно выезжена, и, не существуй Баязета, я сказал бы, что это лучшая боевая лошадь во всей Галактике.
Впервые я почувствовал радость боя. Своих предыдущих соперников я побеждал по необходимости, и лишь теперь, сидя верхом на Закате, ощутил играющую во мне силу. Моим соперником оказался тот драчливый кавалер, который пытался избить Петровича. Я сразу узнал его по забинтованным пальцам правой руки – из-за бинтов кавалер не смог надеть боевую перчатку. Я ударил его так, что он рухнул с коня и не вставал, несмотря на попытки помочь ему. Выбежавшие служители унесли беднягу.
Бросив взгляд на судейскую ложу, я заметил, что в ней Царит суматоха. Неподалеку стоял Петрович, с флегматичным видом взирая на происходящую кутерьму.
– Твоя работа? – спросил я, подъехав поближе.
– Моя, – подтвердил он и рассказал, что случилось. Подчиняясь моему приказу, он не спускал с судьи глаз и увидел, как тот извлек из кармана свой прибор и снова поставил перед собой.
– Тогда я вспомнил старую пословицу: береженого бог бережет. И решил, что не будет беды, если этот прибор простоит без дела, для чего бы он ни служил. И я сделал вот так…
Он многозначительно вытянул вперед палец.
– Нехорошо поступать с человеком, как с лошадью! – с деланным недовольством воскликнул я. – И долго он теперь проспит?
– Праздничный сон – до обеда, – безмятежно ответил Петрович. – Зато он проснется с хорошим самочувствием, бодрый и веселый.
Но я позволил себе не поверить Петровичу. Вряд ли мог чувствовать себя бодро и весело главный судья соревнований, проспавший соревнования.
Глава 15. Короткая жизнь – благо?Леннада встретила меня на ступеньках дворца. Она протянула мне букетик цветов, которые, как я уже знал, назывались здесь столетником и были символом долгой, счастливой жизни.
– Поздравляю кавалера с победой, – грустно сказала она. В ее глазах стояли слезы. – Воистину для него не существует непреодолимых препятствий. Я начинаю думать, что он сумеет победить кавалера Рюделя.
Сегодня на ее лице не было никакой косметики, и девушка выглядела еще привлекательней.
– Прошу простить меня за испорченную дверь, – извинился я. – Кстати, ты не знаешь, для чего служит подвал, в который ты меня так старательно запирала?
Девушка сердито сверкнула глазками, но все же ответила мне:
– В нем когда-то хранилась королевская казна, а потом архив Черного совета. Но его вывезли много лет назад, когда я была еще девчонкой. Это случилось в ту ночь, когда убивали кавалеров, поэтому я все запомнила.
– Как это – убивали кавалеров? Кто убивал? За что?
– Я ничего не знаю. Отец мне сказал, что всех кавалеров убивают и надо бежать из дворца. Потом он ушел, и я больше его никогда не видела.
– Когда это было?
– Одиннадцать… нет, двенадцать лет назад. Я только-только научилась читать и писать.
– И многих кавалеров убили?
– Не знаю. Мы прятались на чердаке целый день. Потом нас нашли и сказали, что мы можем вернуться.
Я слушал девушку с возрастающим удивлением. До сих пор я ничего не слышал о подобных событиях. Я не знал, что это было – бунт, революция, дворцовый переворот, но понимал, что обстановка на Изумрудной накалена. Намеки диспетчера Фея и прямые угрозы дядюшки Теодора позволяли догадаться, что назревают крупные события. Рассказ Леннады только подкрепил мою уверенность.
Мне было ясно, что монархия на Изумрудной доживает последние дни. Когда она станет помехой Рюделю, ее уничтожат. За Рюделем стояла сила, причем вовсе не кавалеры, привыкшие к почету, богатству и безделью, – они, как и монархия, были только удобной ширмой. Главной опорой для него будут все-таки тысячи бравых рестораторов и им подобных, с мясницкими ножами в потных кулаках, с цепями, дубинками, а то и с автоматами – наверняка где-нибудь припрятаны до поры до времени. За Рюделем стоят неведомые мне Черные советники – то ли его тайная полиция, то ли род инквизиции, а скорее всего, заблаговременно обучаемый офицерский корпус. И еще есть диспетчер Фей и его друзья – те, кому суждено первыми погибнуть в день, когда Рюдель придет к власти, если только они сами не сумеют вовремя обуздать Рюделя и его шайку.
Да, следовало ожидать бурных событий. Не знал я только одного: как может повлиять на эти события тот неизвестный на Земле фактор, который я для себя назвал «сроком жизни». Я не верил, что существует и сохраняется в глубокой тайне лекарство, дающее обитателям Изумрудной долголетие, и не очень разделял надежды дядюшки Теодора. Но на моей родине люди жили по двести лет и более, а не пятьдесят-шестьдесят, как в прошлом, поэтому я был уверен, что земная наука быстро найдет противоядие от чудовищной гримасы здешней генетики.
Все эти мысли не раз уже приходили мне в голову, но сегодня я выстроил свои соображения в ином порядке. Меня все время смущало, почему на Изумрудной не только не искали способов продления жизни, но даже попросту противодействовали этому. Почему короткая жизнь угодна Кресту? Почему долгая жизнь – проклятье?
Простое решение напрашивалось само собой. Религия должна дать людям утешение, помочь перенести тяготы жизни. Обреченность каждого живущего – вот извечное проклятие этой планеты. И религия, естественно, помогает отрешиться от сознания обреченности, утверждая, что короткая жизнь – благо.
Это рассуждение могло показаться очень убедительным, если бы не одно «но». Религия никогда не имела своей целью утешение. Любая религия – на Земле, на Изумрудной ли – всегда была инструментом порабощения трудящихся, имеющим точные классовые цели. Обман под видом утешения – да, это религия могла, но утешение – никогда.
Сотни лет полного торжества коммунизма на Земле не заставили никого из нас забыть о том, каким трудным, извилистым путем шло человечество к бесклассовому обществу. Мудрые педагоги знакомили юношей и девушек с законами общественного развития, с историей борьбы классов. Они объясняли истинные причины изменения мира, показывали механизмы, которые во все века приводили в движение народные силы. От гибели Парижской коммуны к торжеству идей Октября через трагедии и неудачи, через кровь и горе, мужая в борьбе, учась на ошибках, выискивая ведущие к победе пути, шло человечество, и знать обо всем этом было долгом каждого из нас. Нас учили этому, чтобы нигде, никогда не восторжествовали хотя бы на день, хотя бы на час корыстолюбие, неравенство, угнетение, ложь, насилие. Мы знали о кострах инквизиции и факельных шествиях фашистов, о кораблях работорговцев и атомных бомбардировщиках. Нас учили видеть в любом человеке только друга и брата, учили ненавидеть то, что убивает в человеке человеческое, религию в том числе. Поэтому я не верил простым объяснениям.
Религия должна проповедовать то, что выгодно правящему классу.
На этой аксиоме цепь моих рассуждений постоянно обрывалась. Сегодня я попробовал подойти к проблеме по-иному.
Итак, что мы знаем об истории Изумрудной?
Около пятисот лет назад, когда в результате Второй Великой революции на Земле возник Всемирный Союз Коммунистических Республик, сюда прибыли беглецы с Земли. Один или несколько кораблей, сотни или тысячи пассажиров. Вряд ли я очень ошибусь, если возьму за основу пять тысяч человек. Этому крохотному отряду предстояло освоить целую планету. И прежде всего создать стабильное, развивающееся общество.
Беглецы, конечно, понимали, что их ожидают гигантские трудности. Им придется создавать промышленность, строить жилища, сеять хлеб, разводить скот. Поэтому они привезли с собой зерно и семена, лошадей и коров. Они привезли строительные автоматы и автоматы для производства инструмента. На каждом корабле имелись мощные кварк-реакторы, энергии которых хватило на первые десятилетия, а может быть, и не на один век. А еще они привезли с собой классовое неравенство.
Пока корабли блуждали в космосе, все шло по установленному еще на Земле распорядку. Кто-то командовал, а кто-то подчинялся. Кто-то ремонтировал реакторы, вычислял курс, готовил пищу, убирал каюты, чинил одежду. Кто-то отдавал приказы.
Но вот цель была достигнута – благодатная планета, которая, казалось, только и ждала хозяев. Наверно, многие из беглецов надеялись, что на этой земле обетованной для них начнется новая жизнь. Но этого не случилось.
Было бы наивно думать, что последыши капиталистического мира летели сюда через бездны космоса, чтобы провозгласить здесь царство равенства и справедливости. Тот, кто привык на Земле к власти, не собирался расставаться с нею и здесь. Для этого прекрасно годился испытанный инструмент-государство. Почему-то из всех видов государственного устройства была выбрана монархия. О причинах такого выбора гадать сейчас бесполезно, да и не нужно. Гораздо важнее было другое.
Колонизаторы Изумрудной должны были создавать здесь все заново – своим потом, своими руками. Молодые, сильные ценились, старые, ослабевшие становились обузой. Они были не нужны обществу, более того – они были вредны ему!
Когда в своих рассуждениях я дошел до такого вывода, меня поразило, как удачно эта мысль укладывается в общую картину. Обществу Изумрудной выгодно, чтобы люди жили мало, – религия провозглашает короткую жизнь благом – и продолжительность жизни действительно очень мала!
Это было невероятно. Подумать только: крохотной колонии, где каждый кусок на учете и каждый лишний рот в тягость, не надо кормить стариков. Какая неимоверная удача для общества: едва у человека остается за спиной период расцвета, едва он начинает уступать в производительности труда более молодым и энергичным, как его настигает неизбежная смерть.
Но таких удач не бывает.
Значит…
Значит, короткая жизнь – это результат злой воли?
Но как же так? Ведь все умирают – даже короли и принцессы. Неужели все они добровольно пошли на это?
Правда, кавалеры не умирают. Или умирают так, что их похорон никто не видит.
Да нет, все это чушь собачья, бред сивой кобылы. Как можно заставить все человечество, пусть даже крохотное, преждевременно умирать? И как это осуществить технически?
Но все сходится – потребности экономики и проповеди религии.
И кавалеры не умирают.
Кто-то из заметивших это поднял бунт. Была сделана попытка перебить кавалеров. Но все кончилось тихо и мирно. Бунтовщики куда-то сгинули, уцелевшие кавалеры бездельничают по-прежнему. А Рюдель понял, что с монархией пора кончать. Но он немного опоздал. Король почувствовал, что дело плохо, и упрятал принцессу на Землю. И протянулась тонкая ниточка к планете-праматери. Такая тонкая, что порвать ее ничего не стоит.
Только тонкая ли? Я, Алексей Северцев, уже нахожусь здесь, на Изумрудной, и с каждым ударом моего копья рушатся надежды Рюделя на захват власти. А за моей спиной – коммунистическая Земля и еще сто сорок две планеты Содружества. Девяносто два миллиарда человек, обладающих неизмеримой мощью.
Все эти соображения я пересказал вечером бабушке.
– Пожалуй, ты рассуждаешь логично, – сказала она. – Тут что-то есть… Подкину-ка я твою задачу машинам – пусть подумают.
– Знаешь, бабуся, по моим расчетам завтра финал. Я пересчитал всех претендентов, и у меня получается, что все Соискатели, кроме Рюделя, уже выбыли.
– И как настроение? – поинтересовалась она. – Волнуешься?
– Есть немного, – сознался я. – Вот завтра выбью Рюделя из седла и успокоюсь.
– А на каком коне ты собираешься драться?
– Возьму какого-нибудь из конюшни Ганелоны. Не нравится мне эта история с Закатом.
– Знаешь что, внучек? Все твои рассуждения о мощи Земли в принципе правильны. Но ставка очень уж велика. А для твоего Рюделя, судя по всему, никакие законы не писаны. Мой тебе совет: не ночуй сегодня во дворце. Пойди в гости к диспетчеру Фею. Или просто поспи в лесу на травке, а Петровича поставь сторожить. Если завтра финал, Рюдель может плюнуть на все приличия.
Бабушка как в воду глядела.
