Текст книги "Дорогой наш ветеран (СИ)"

Автор книги: Владимир Чеплыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Эх, Серега! Не пришло ещё время раскрывать все тайны, – хмыкнул ветеран. – Вот и суетятся вокруг – и где же этот ирод!

– Чудной ты, дед Колян. И забавный, – улыбнулся Серега. – Батя рассказывал, ты по мишеням стрелял, как чемпион спортивный какой. Тир возле вокзала стоял ещё... Все вокруг рты разевали...А на охоту, батя говорил, ты с мужиками никогда не ходил. И чо?

– Убивать не люблю, – коротко сказал ветеран.

– Да ты, чо? Всю войну прошел. Фрицев, поди, навалял, немеряно, – не поверил Серега – И убивать не любишь?

– Фриц был враг. Не только мой. Всех – и слабых детишек, и стариков, и женщин. Не убьешь его, убьет тебя. Не только меня...Их убьет...– серьезно сказал ветеран. – А зверюшки? Они нам не враги? Да, Бублик?

Песик слегка гавкнул подтверждая слова хозяина, что любая зверушка им не враг.

Когда Нетребин зашел в кабинет, там метался начальник станции Бородкин.

– Николай! Да где же вы там! Вон у телефона...Ты понимаешь, кто там? Сам Гругман! Глава района! Он ждёт...А вы болтаетесь, где не попадя! Думать надо!

– Я присяду, Сан Саныч. Дай хоть немного вздохнуть...Сан Саныч, что-то приустал я, забегавшись. Не пацан ведь, все-таки возраст, – ветеран присел у стола, а Бублик уселся у двери.

– Какое присяду? Николай! Ты соображаешь или нет? Его ждет у телефона глава района! А он – присяду! Обалдеть! – вспыхнул Бородкин. – Бери трубку, надо говорить. Не каждый день к тебе обращается глава! Сам, лично!

– Слушаю вас, – сказал в телефон ветеран.

Трубка долго молчала. Нетребин вопросительно посмотрел на Бородкина. Тот замахал руками и прошипел:

– Жди! Тебе говорю...Жди...Это Гругман!

– Я гвардии старший сержант Нетребин Николай Васильевич, – снова, но уже тихо, через силу проговорил ветеран. – Житель поселка Каменный Ключ. Вы что-то хотели сообщить мне?

– Это учвов Нетребин? – внезапно громко пророкотала трубка. – С вами разговаривает глава района Гругман. Мое имя и отчество Марк Ааронович. Надеюсь вам это известно?

– Я понял Вас. Слушаю, – устало сказал ветеран.

– Я могу называть вас учвовом? Мне тут сегодня, девятого мая, в тринадцать тридцать по местному времени, доложили, что вы являетесь ветераном войны. Вы, это утверждаете, как житель нашего района. Какие у вас основания для столь громогласного заявления?

– Сан Саныч...Что такое учвов? – повернулся к Бородкину Нетребин. – Не улавливаю смысла. Устал, извини...Зэк, что ли я?

– Нет Николай, совсем не зэк. По их, начальственному разговору, учвов, сокращенно – участник Великой Отечественной войны. УчВОВ, так сказать... – быстро пояснил начальник станции. – Не обижайся. Это – глава района. Не нам его судить.

– Как кличка у собаки, – пожал плечами ветеран. – Нас досокращали...УЧВОВ, лихо сказано...

– Николай...Не возникай, прошу тебя... – упрекнул ветерана Бородкин. – Глава на проводе! Мне-то, если что, тоже – такое прилетит. Начальство найдёт, за что мне шею намылить. Николай, Николай,.. Зачем из-за ерунды?

Нетребин повернулся у Бублику и сказал:

– Дружок, обзывать нас стали, как хотят... Но и не кормят...Ты-то хоть доволен питанием?

Бублик с пониманием довольно заурчал и прилег у двери.

– Я жду объяснений, – требовала трубка. -Что вы можете привести в обоснование своего сомнительного выпада об участии в Нашей Великой войне, где Мы, естественно, победили, кроме ваших голословных заявлений. И зачем Вы именно девятого мая сего года неожиданно позволили себе заявить о своем требовании как учвов.

– Я ничего Вам не заявлял, ничего не докладывал, – грустно сказал ветеран, – Никому я не поручал ничего заявлять. О том, что мы с супругой ветераны и участники Великой Отечественной войны с 1943 года ни для кого не секрет.

– Ах, ещё на звание учвова претендует кроме вас ещё и ваша супруга? Неожиданный поворот в данном событии, – возмутилась трубка. – То есть, вы уже требуете распространить льготы и различные привилегии как учвовов, не только на себя, но и на свою супругу.

– Ничего мы у Вас не требуем. Никаких льгот, привилегий нам не нужно, – печально сказал ветеран. – Ни мне, ни моей супруге. Не я к вам обратился за какими-то выгодами. Позвонили Вы. В чем вы нас с упругой подозревает?

– А нам видятся далеко идущие намерения незаконного хапка в большой помощи настоящим ветеранам со стороны хамски наглого вашего выпада. – откровенно заявила трубка.

Уставший и потерявший за день много сил, сидел ветеран у стола, уже опустив телефонную трубку. Оттуда доносились угрозы расплаты за самозванство, за незаконные требования материальной помощи. Бородкин стоял рядом со столом, схватившись за голову: "Коля, что ты вытворяешь!". Нетребин, несколько поколебавшись, опять взял трубку и веско сказал:

– Да пошел ты на хрен! Глава района! Засранец! А я тебе не УЧВОВ! Мы воевали! Мы победили. Я и моя Маруся.

Бородкин в ужасе опустился на стул и замолчал.

– Сан Саныч, – уходя сказал ветеран. – Всё-таки приходите к нам с Лизветой и девчонками Праздник отметить. Ждем, Саныч.

Так же молча начстанции махнул рукой – только празднований нам сегодня не хватало....

Домой ветеран и песик Бублик уже брели в кромешной мгле – метель разыгралась вовсю. Ветер сбивал с ног, снежная пелена стояла стеной.

– Не доползем Бублик? – укрываясь от порывов ветра сказал Николай Васильевич собачке. – Не потеряйся только в сугробах, дружок. Нас ждут дома.

Он долго стоял возле какого-то забора собираясь с силами. Дрожа от холода, стоял рядом и верный дружок пёсик Бублик.

Дома Нетребин, отдыхая, долго сидел на лавке в кухне. Набегался. Жгло в груди, наверное, отдавало в сердце. Оно билось как-то неритмично. Не хватало дыхания, ломило в висках и в затылке, и похоже скакануло давление. Не хотелось вставать и двигаться. Он прислонился к стене и замер, старясь успокоиться. Уставший за день и Бублик лежал у порога.

Немного коптила керосиновая лампа. Маруся на столе что-то крошила, заканчивала делать какие-то салаты, резала мясо, нарезала домашнее сальце.

– Бородкины-то придут? Обещал он? Будем ждать? – спросила она.

Нетребин устало и медленно пожал плечами:

– Вроде не отказывался...Сказал, как девчонки его подъедут... А Тогучинский-то пришел уже... Подождем. Устал я сегодня, Маруся...Умотали... Не могу отдышаться.

– Ну, отдышись...Набегались вы с Бубликом, – сказала супруга. – Может таблеточку от сердца?

– Маруся...Таблеток уже сегодня наглотался... – медленно произнес ветеран. -Что-то не можется....

– Отдохни, Коля. Вижу что-то тебе сейчас не по себе...Укатали сивку крутые горки...Померяешь давление? В тонометре – батарейки...Или сразу – нефидипинку? Разгрызи под язык, Коля, а?

– Марусь, пока, подожду...Ты же знаешь... Всякое бывало...Но выдюжил. Дай, отдышаться.

– Сиди, конёк ты мой многожильный, – улыбнулась супруга. – Отдохни...Но после давай, Коля, сгоняй потихонечку в подпол. Гости придут, угостить треба. Капустки квашеной из бочки наложи сперва, маринованной в банках не бери, Лизавета слишком кислого не любит. Грибочков достанешь, они были слева на полках.

– Ты кастрюли готовь, подашь мне по очереди, командирша. – сказал Нетребин.

– Все сделаю, не беспокойся. – отмахнулась Маруся. – Перчик острый найди, он внизу...Банку возьми помидорок, маринованных. Саныч любит наши маринованные. Огурцов тоже банку. Захвати и лечо наше. Девчонки бородкиных острое лечо обожают. Пусть пробуют... Да, вспомнила...Я тебе кастрюльку и поварешку подам – начерпай моченой малинки... Как десерт. А Бородкин и водочку ей запивать любит.

– Приказ понял, товарищ командирша, – устало улыбнулся Нетребин. – Будет сделано... Какие приказы ещё появятся?

– – Вот и правильно, что не отнекиваешься... – указала супруга. – И как всё из подпола подашь.... Прошу, тебя Коля...Ну пожалуйста, Коля, одень все-так, Коля, и китель с орденами. Ну, не вредничай, Коля. Можно тебя попросить? Я фотоаппарат зарядила.... Снимемся, все вместе, а ты среди нас – отважный герой.... Кои веки...Хоть мы и старичье...Когда потом ещё, если не в День Победы?

– Марусенька, с кителем и наградами...Ты Димку помнишь? Как он кричал? Бляшки и висюльки, поднацепили! Он же кричал – не вы, а мой отец, вот кто героем был. А вы – только бляшки понавесили...Так издевался.

– Коля, сколько лет прошло...Да выпивши Димка тогда сильно был...И за мать переживал... Не смогла она жить без Трофима, сам знаешь...Так быстро ушла из жизни. Отца он постоянно вспоминал. Понятно, такая обида навсегда засела у Димки в голове. Мы ведь с тобой вернулись живыми, а его отец... Повезло нам. Не объяснишь всё это Коля...

– И кто нас с тобой вспоминает? С нашими "висюльками". Может так и надо... Страна вдруг другая. Мы же не напрашиваемся...Из леспромхоза уже лет десять...Даже и не позвонят... Не поздравят...

– Коля, чего нам кого-то винить...Не поздравят, не позвонят...Мы выжили, прожили долгую жизнь. Что смогли тогда отдали...

– Никого я не виню и не обвиняю. Наше с тобой, оно – наше. Что могли...Марусенька, я и сам не понимаю, как нам повезло...Как вылезли из дикой передряги...И ведь стреляли в меня уже после Победы... Из-за угла...Подло и глупо...

– Выжил, слава Богу...А столько лет глупого Димку ты вспоминаешь?

– Хорошо, – устало сказал Нетребин. – Китель так китель. Ордена так ордена... Надену, Маруся.

Нетребин открыл творило у погреба, и по лестнице спустился в низ. Маруся подала свечку, чтоб он смог что-то разглядеть в темноте. Нетребин нашел и подал супруге все банки с соленьями, что просила она. Начерпал в кастрюлю из двухведерной бочки моченой малины.

– Темно, да? Но всё верно, всё разыскал, – сказала Мария Яковлевна, когда муж поднялся на верх.

Она начала промывать соленые грузди.

– Помнишь, Коля, у родника, когда собирали груздочки? Заяц пробежал... А урожая грибов такого давно не видели. Три корзины у тебя, я парочку нарезала...И опята в том году– сплошные поляны, резать уставали. Помидоры уродились, огурцы ведрами собирали... Кабачков горы! Урожайный год...Как никогда... Сейчас лучку порежу и сметанки добавлю...За милую душу груздочки пойдут под водочку. Праздник отметить!

– А ты не забыла? Когда Марина с мальчишками приезжали в гости? Это когда они были в июле. Позапрощлый год, что ли? – заулыбался ветеран, вспомнив егозу внука.

– Да три, почитай, уже прошло. Стареешь, ты дед. Глицин надо пить для памяти, – усмехнулась супруга.

– Водочки треба, а не таблеток, Марусенька. И не повредит... – отпарировал ветеран.

– У тебя, Коля, что-то все рецепты с водочки начинаются – укорила супруга. – Живот закрутило – водочку с солью прими. Простыл, чтобы прогреться и пропотеть – водочку с перцем налей...

– И что? Ведь помогает?

– Ага. С похмелья – основной рецепт – малосольные огурчики.

– Витьке, внучонку, наши малосольные огурчики нравились. А он малыш – не до похмелья...Банку за день съедал...Какой красавчик! И упитанный, таких ребятишек я люблю! Это, когда они были в июле...– усмехнулся Нетребин. – А Марина володькина из огурцов все маски на лице делала...

– Коля, с тобой спорить... Всё в смех переводишь...– махнула рукой супруга.

– И ещё маску на лице вспомнили. Посмеёмся?

– Молодые нынче – не мы тогдашние... О себе столько заботятся, – ответила супруга. – Может и правильно...Но нам, в свои годы некогда было маски вытворять. Какие маски? У нас во взводе Потапенко, помнишь? Гонял нас, медсестер и санитарок, как ни попадя. Вам, он нам грозился, только бы красотой заниматься. Только бы красоваться. А вы же медсестры в госпитале. Как сейчас помню, его наставления. О раненых заботьтесь, а не красоту наводите... А ведь хотелось и быть красивой. Ты ж Потапенко помнишь?

– После уж, Марусенька. Через месяц познакомились. Я, когда очнулся в медсанбате, и тебя -то не сразу разглядел. Красивую и волшебную...

– Ты, Коля, долго-долго лежал без сознания, как привезли. Забыл, поди? – Фриц тогда в Берлине с перепугу бил длинной очередью. Я и повернуться не успел, как он выскочил из развалин, – завспоминал ветеран. – Победу мы уже праздновали неделю. А тут этот сумасшедший. Юрка Пятеркин, как мне рассказывали ребята, одним выстрелом в ответ его свалил. Мужики, на конях и мчали меня в ближайший санбат.

– Они и кровь для тебя сдавали... – сказала супруга. – Весь полк прискакал и стояли они у медицинской палатки. До полночи сдавали. Если по резусу или по группе не совпадала... Кричали: принимай нашу кровь – кому другому сгодится.

– Ребятам тогда большое спасибо. И они тоже спасли.

– Член Военного Совета приезжал. Спросил главврача – верите, что спасете героя? Никто не верил, что уцелеешь. Хирург Бугров, майор, высокий такой, помнишь? После операции он сказал...Если выживет этот паренек, чудо будет...

– Бугров, Марусенька, волшебник был, а не хирург. Выцарапал меня с того света. Но без тебя, Марусенька, чуда для меня и не было бы. Дневала и ночевала рядом в палате. Не отходила от меня и выходила. Оклемался от ранений– тебя надо благодарить! Вынужден был жениться. Вынужден, дорогая! Деваться было не куда.

– Язык у тебя без костей. Как есть болтун ты, каким давно и был. Как был, так и остался. До седых волос дожил, а все не унимаешься... – улыбнулась супруга. – Жениться... Я полгода после госпиталя тебя водила под ручку, как малыша. С ложечки кормила. Забыл? Доходяга... Не за красавца вышла замуж, а чтоб спасти... Худыш-худышович. Еле ноги передвигал. Чучело! А я тогда – просто прелесть что такое. Цветочек и раскрасавица! Генералы засматривались...

– Господи! Как давно это случилось. Вспоминаешь, и как будто смотришь кино о себе. И не веришь, что все это было, – согласился с весёлыми упреками жены и грустно сказал Нетребин.

Закрыв подпол, Нетребин долго сидел рядом на табуретке. Сердце не отпускало, дышать становилось все труднее. Маруся, что-то говорила ему из кухни, но он почти не слышал, о чем она говорила. С трудом он пошел к шифоньеру достать парадный китель. Сменив рубашку, надев китель, он сел на диван, чтобы в зеркале рассмотреть, как выглядят награды – ровно и правильно ли он из закрепил. И вдруг... Мы все смертны...Причем смертны внезапно.

Нетребин неожиданно повалился, уже в парадном кителе, на диван, потеряв сознание...

Спустя некоторое время в зал заглянула супруга и увидела бездвижно лежащего на диване мужа. Маруся бросилась к Николаю, и как опытная медсестра схватилась мерять пульс. Ветеран был мертв.

– Коля, – закричала Маруся. – Коля, ну что ты... Не уходи, пожалуйста...прошу...Не оставляй... Как я без тебя...Коленька, милый...

Она бросилась к телефону. Вспомнив, что он не работает, она побежала к входной двери... У порога завывал Бублик...Звать кого-то на помощь? Поздно... Маруся вернулась к дивану, где лежал Нетребин, и опустившись на колени перед диваном на пол, зарыдала...

В это время внезапно и неожиданно включилось в доме электричество. Засверкали светильники в комнатах, люстра на кухне, холодильник заурчал. Все-таки добились своего молодые строители во главе с Валерием Рыжиковым – хоть и поздно вечером, но электрики из района устранили аварию на трассе. Добила – таки молодежь местного «Вредителя Чубайса» – и электрики дали жителям и небольшого поселка на окраине огромной страны возможность торжественно и нормально отпраздновать День Великой Победы – посмотреть великолепный Парад российских войск в Москве.

На гигантском экране домашнего кинотеатра, который вдруг засветился в зале, показывали грандиозный Парад войск и проезд оенной техники на Красной Площади в Москве. Звука почему-то не было, наверное, его отключили тогда, ещё на вокзале. Шли стройные колонны бравых бойцов, шагали элегантные красавицы в белой военной форме.

Но вот громко и отчетливо заиграл, стоявший рядом на тумбочке, тоже включенный заранее электропатефон:

– "Казаки, казаки, едут-едут по Берлину наши казаки..."

Пластинка была заезженной, с хрипотцой, с изъянами, но задорной мелодии и бодрым словам хотелось сквозь слезы подпевать:

– "Казаки, казаки, едут-едут по Берлину наши казаки..."

Военный парад в честь очередной годовщины Великой Победы показывала далекая от маленького железнодорожного посёлочка Каменный Ключ на Транссибе блистательная столичная Москва. Под эту бравурную и волнующую музыку на экране проходила, давайте не стесняться этого слова, сильнейшая армия мира. Строго чеканили шаг отважные мотострелки, умелые воздушные десантники, юркие пограничники, улыбчивые моряки, тренированные морпехи, старательные воспитанники кадетских корпусов, рослые спецназовцы, аккуратные нахимовцы, сосредоточенные суворовцы и вышколенные слушатели военных Академий.

Во главе колонн, скромно, но с достоинством двигался самый заслуженный ветеран, знаменитый, лучший танк мира в той далекой войне – танк Т-34. Строго в строю двигались грозные, громадные танки, артиллерия, боевая бронетехника и потрясающие стратегические ракетные комплексы. В небе неслись грозные самолеты, громадные стратегические бомбардировщики.

На трибуне Парад принимал Главнокомандующий – Президент страны Владимир Путин, вокруг на трибунах виднелись сотни ветеранов войны. Как ни печально, но в их рядах не было и никогда больше не будет гвардии старшего сержанта кавалерийских войск Николая Нетребина.

– "Казаки, казаки, едут-едут по Берлину наши казаки..."

Над громадным экраном телевизора на стене в зальчике домика в обычной рамочке виднелась скромная, небольшая, военная черно-белая, чуть пожелтевшая с годами фотография. Май 1945 года. На фото – молодые и красивые, улыбчивые и радостные – военная медсестра Маруся и её муж – гвардии старший сержант Николай Нетребин. Победители. Медаль на гимнастерке у Маруси. На гимнастерке у Николая, кроме орденов и медалей – Звездочка Героя Советского Союза.

Если кто-то не знает или забыл, высшая степень военного отличия и военной награды для граждан в СССР – Звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотой Звезды Героя» присваивалось Правительством Советского Союза за личные или коллективные заслуги перед Советским государством, связанные с совершением геройского подвига.

Кто-то вспомнит давние слова: «– Не спрашивай, что дала тебе твоя страна. Спроси себя – что ты дал своей Родине».

– "Казаки, казаки, едут-едут по Берлину наши казаки..."

И песню давнишнюю вспомните: «Жила бы страна родная – и нету других забот...»

– "Казаки, казаки, едут-едут по Берлину наши казаки..."

1