Текст книги "Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики"

Автор книги: Владимир Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

На флотах информационная работа «растекалась» между несколькими структурами, что не позволяло командованию оперативно получать полную и точную разведывательную информацию. Так, данные о противнике собирались и обрабатывались в статистических отделениях Оперативных частей штабов действующих флотов. Информация радиоразведки собиралась и обрабатывалась в части флагманского минного офицера (ответственного на флоте в том числе и за вопросы связи). Служба связи имела свои разведывательно-информационные структуры, которые обрабатывали данные воздушной, морской, радио– и дешифровальной разведки и докладывали их самостоятельно.

Большинство офицеров, служивших в информационно-разведывательных структурах флота, обладали хорошими аналитическими способностями, широким кругозором и знанием нескольких иностранных языков. Информационная работа на всех уровнях велась путем учета, систематизации и обработки поступающей информации по театрам, странам, темам и так далее и в целом отвечала поставленным задачам, но слабая проработка вопроса об уровнях обработки и централизации разведывательных сведений в одном информационно-аналитическом органе флота привела к дублированию циклов обработки, перерасходу сил и средств, неудачной импровизации в организации разведки и в итоге к недостаточной эффективности деятельности флотских разведок.

Созданные перед войной агентурные сети и система агентурного наблюдения за противником МГШ оказались недостаточно продуманы, в первую очередь в вопросах организации связи и обмена информацией, что не позволило в полной мере оперативно использовать добываемые агентами данные.

Если накануне войны 1914 г. на сухопутье военная агентурная разведка в тесном взаимодействии с находящейся с ней в одном подразделении военной контрразведкой имела весомые результаты, то приморские театры военных действий оставались без специфического шпионского обеспечения. Пробелы приходилось исправлять уже в ходе сражений Первой мировой.

Самым слабым местом в деятельности штабов командующих флотами в первые месяцы мировой войны оказалась их неспособность организовать эффективное разведывательное обеспечение сил. Разведку на морских театрах военных действий планировал и осуществлял Морской Генеральный штаб. Штабы флотов разведывательных органов не имели. «Собирание военно-статистических сведений», формально входившее в перечень функций статистического отделения оперативной части штаба командующего флотом, по существу, не предполагало ведение разведки своими силами и средствами, а сводилось к получению информации от соответствующих подразделений генмора.

Такое положение, естественно, приводило к отрыву разведывательной деятельности от интересов действующих флотов. Морские генштабисты часто не знали реальных информационных потребностей руководимых ими сил и потому нередко организовывали «разведку ради разведки». Занимаясь главным образом агентурной разведкой в стратегических интересах под руководством начальника МГШ, статистическая часть генмора практически упустила из виду оперативную разведку в интересах командования объединений и группировок флота. Как правило, сведения, поступавшие флотскому командованию без проверки достоверности и анализа в штабе флота, скорее дезориентировали командующего и флаг-капитана по оперативной части, нежели помогали им правильно оценивать обстановку.

Подтверждением тому может служить выдержка из рапорта командующего флотом Черного моря адмирала А.А. Эбергарда Верховному главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу от 29 декабря 1914 г. (11 января 1915 г.) № 1043:

«Что касается агентурной разведки, то, к сожалению, во флоте не принят тот порядок, что в армии, где каждый округ ведет разведку на своем театре. Вся агентурная разведка флота была сосредоточена в Морском Генеральном штабе, откуда флоты, как Черноморский, так и Балтийский, получают уже готовые сведения. Эта же разведка по отношению к Южному театру, с начала войны, то есть с 16 октября по 11 ноября [1914 г.], не дала ни одного известия о неприятеле. Все скудные сведения, которые получались мною о движении неприятельских транспортов, являлись частью запоздалыми и частью противоречивыми».

Еще откровеннее выразился на сей счет флаг-капитан по оперативной части штаба командующего Балтийским флотом капитан 1-го ранга А.В. Колчак: «Мы совершенно лишены сведений о противнике. Разведке нашей цена ноль. Она ничего путного не дает».

Необходимо также отметить, что в начале XX века в России не существовало и единого контрразведывательного органа. Контрразведывательным обеспечением российского флота занимались в основном Департамент полиции, Отдельный корпус жандармов (ОКЖ) и Отдельный корпус пограничной стражи (ОКПС). Разбалансированность системы государственных учреждений в области контршпионажа, отсутствие четкого разграничения «сфер влияния» между ведомствами и, как следствие, хаотичность контрразведывательных мероприятий в значительной степени снижало их эффективность.

К исходу второй военной кампании сначала на Балтике, а затем и на Черном море разведывательные функции были перераспределены в пользу штабов командующих флотами. Так, с января 1915 г. Морское министерство начало подготовительные мероприятия по созданию на флотах органов военной агентурной разведки и контрразведки (военного контроля) – разведывательных пунктов (РП), состоящих из двух основных отделений: разведывательного и контрразведывательного, подразделяющихся на направления, группы и части. РП могли возглавлять лишь специалисты агентурной разведки с тем, чтобы в процессе повседневной деятельности не засветились лица, занимающиеся контрразведкой. Предусматривалась ротация на должности руководящего состава офицеров разведки в контрразведку и наоборот, а также в «своих» подразделениях. Для этого необходимо было иметь опыт работы «рядовым опером» в сфере предстоящего назначения не менее 2 лет и 6 месяцев.

Большой вклад в развитие флотской агентурной разведки и контрразведки внес один из первых руководителей разведки (в том числе и контрразведки) военного морского флота России М.И. Доливо-Добровольский. Под его началом были разработаны многие базовые документы, регламентирующие разведывательную и контрразведывательную деятельность в морском ведомстве. При нем получила официальное «закрепление» специальная терминология: «военно-морской агент» – офицер разведки флота, работающий за рубежом под дипломатическим прикрытием; «тайный агент» – офицер разведки флота, работающий за рубежом или на своей территории под «крышей» или под легендой, призванной скрыть его принадлежность к агентурной разведке; «наблюдательный агент» – офицер контрразведки флота, работающий под легендой, призванной скрыть его принадлежность к спецслужбе, «агент» – все лица, тайно сотрудничающие с разведкой или контрразведкой и не относящиеся к первым трем категориям агентуры.

4 (17) мая 1915 г. секретным приказом по флоту и морскому ведомству № 203 введены новые постоянные штаты штабов командующих флотами. Они состояли из частей:

– оперативной;

– распорядительной;

– специальной (вошли все флагманские специалисты);

– подводного плавания.

Каждую часть возглавлял флаг-капитан.

В кадровом отношении штаб состоял из:

– 1 вице-адмирала;

– 17 офицеров;

– 4 чиновников;

– 9 кондукторов (делопроизводители);

– 48 нижних чинов.

В подчинении флаг-капитана по оперативной части находились:

– оперативное отделение;

– статистическое отделение;

– 2 кондуктора;

– 4 унтер-офицера (писари);

– 4 матроса (ординарцы).

Распорядительная часть состояла из:

– распорядительного делопроизводства;

– общего делопроизводства;

– телеграфно-сигнального отделения.

6 июня 1915 г. Верховный главнокомандующий утвердил «Инструкцию наблюдательному агенту контрразведки», излагавшую общие требования к качеству подготовки агентурных источников военного контроля. Согласно документу, основная функция военного контроля заключалась в выявлении вражеских агентов и координации действий по их обезвреживанию: «Наблюдательный агент должен прибегать к личному задержанию подозреваемых, лишь в крайних случаях, поручая таковые при малейшей к тому возможности жандармским чинам или общей полиции, имея в виду, что задержание упоминаемых лиц самим агентом может обнаружить принадлежность последнего к контрразведке».

4 (17) сентября 1915 г. вступило в силу Положение об оперативной части штаба командующего флотом Балтийского моря, в соответствии с которым в оперативной части было сформировано разведывательное отделение во главе со старшим лейтенантом И.И. Ренгартеном. К предметам ведения отделения относились «установление заданий для агентурной разведки и контрразведки; сбор и обработка сведений о противнике, получаемых от указанных выше учреждений, а также от войсковой (в прибрежных районах) и судовой разведки; своевременное осведомление об обстановке надлежащих начальников; издание постановлений о пользовании телефоном, телеграфом и проч.».

В конце сентября 1915 г. морской министр И.К. Григорович направил руководителю военного ведомства А.А. Поливанову проект «Положения о морских контрразведывательных отделениях (КРО)», разработанный Морским Генеральным штабом (МГШ). Положение о морской контрразведке предусматривало, кроме существования контрразведывательных отделений в составе МРП, создание отдельных особых морских контрразведывательных пунктов в стратегически важных населенных пунктах. Немного раньше был утвержден аналогичный документ о морских разведывательных отделениях агентурной разведки.

На флоте предполагалось открыть 7 морских разведывательных и контрразведывательных пунктов:

– Архангельский морской особый контрразведывательный пункт (МОКРП) штаба Северного флота в составе двух контрразведывательных отделений с дислокацией в г. Архангельск и Беломорск (возглавил МОКРП бывший сотрудник Отдельного корпуса жандармов П.В. Юдичев);

– Архангельский МРП штаба Северного флота;

– Мурманский морской особый контрразведывательный пункт штаба начальника Кольского оборонительного района, состоящий из двух контрразведывательных отделений (во главе МОКРП был назначен штабс-капитан А. Петров);

– Мурманский МРП штаба Северного флота;

– Петроградский МРП штаба Балтийского флота;

– Одесский МРП штаба Черноморского флота;

– Дальневосточный МРП.

Разведывательные и контрразведывательные пункты на флотах были сформированы к исходу 1915 г. (Мурманский МОКРП открылся в январе 1917 г.). Личный состав, назначенный для организации и ведения разведки и контрразведки, оказался неподготовленным к работе в условиях войны и вынужден был начинать организацию своей деятельности в самый ответственный момент практически с нуля. Если ведение контрразведки на местах возлагалось на жандармские команды, находящиеся в подчинении одновременно двух силовых ведомств – ОКЖ и МЕШ, то разведчики были в одиночестве.

14 октября 1915 г. (по новому стилю 27-го числа) начальник штаба Верховного главнокомандующего ВС империи генерал от инфантерии М.В. Алексеев утвердил «Положение о разведывательном и контрразведывательном отделениях Штаба Черноморского флота в военное время», которые были сформированы в г. Севастополь. С этой даты ведется отсчет существования военной агентурной разведки и контрразведки ЧФ.

Данный документ «родился» по инициативе флаг-капитана по оперативной части штаба Черноморского флота капитана 1-го ранга К.Ф. Кетлинского.

Цель учреждения разведывательного отделения – руководство местной агентурной разведкой в пределах Черноморского театра военных действий. На нее возлагалось специфическое кураторство над Турцией, Балканским полуостровом и Австро-Венгрией.

Целью учреждения контрразведывательного отделения штаба Черноморского флота (ЧФ) являлось «охранение флота в иностранных портах, учреждений и заведений Морского ведомства, Черноморского побережья от иностранного соглядатайства». На него возлагалось обслуживание всего Черноморского побережья, начиная от г. Рени до Турецкой границы.

Руководил деятельностью обоих отделений единолично третий помощник флаг-капитана оперативной части, назначаемый из штабных офицеров флота, основательно знакомых на практике с разведкой и контрразведкой. В его полном распоряжении находились три старших флаг-офицера (из штата штаба, береговых частей и плавсостава). Первый – ведал разведкой по морской части, второй – по сухопутной части, третий отвечал за контрразведку (возглавлял контрразведывательное отделение; мог назначаться из числа офицеров отдельного корпуса жандармов). Они фактически являлись заместителями своего начальника и одновременно офицерами связи по вопросам разведки и контрразведки со всеми частями, кораблями ЧФ и учреждениями морского ведомства.

На должность «третьего помощника флаг-капитана оперативной части», возглавившего оба созданных отделения, был назначен капитан 2-го ранга А.А. Нищенков, заведовавший ранее Черноморским столом Особого делопроизводства МЕШ.

С 6 декабря 1915 г. (по новому стилю) начал свою деятельность Одесский МРП агентурной разведки и контрразведки Черноморского флота в составе 10 офицеров. Для размещения разведчасти было выделено одно из зданий на улице Дерибасовской.

В разгар Первой мировой войны МГШ удалось организовать сотрудничество по линии агентурной разведки с англичанами, а уже к ее завершению – с Межсоюзническим разведывательным бюро. Однако в большей степени по политическим причинам результаты взаимодействия были весьма скромными.

В январе 1916 г. образован Морской штаб Ставки Верховного главнокомандующего. До 1917 г. новой структурой руководил являющийся одновременно и начальником МГШ вице-адмирал А.И. Русин. Морской штаб Ставки ликвидирован осенью 1917 г.

В начале июля 1916 г. в командование Черноморским флотом (ЧФ) вступил самый молодой военачальник империи вице-адмирал А.В. Колчак. В это время по указанию Ставки штаб ЧФ развернул интенсивную подготовку крупной десантной операции в районе Босфора с целью блокады пролива и установления над ним российского контроля, намеченной на май 1917 г. Колчак и его начальник штаба контр-адмирал М.И. Смирнов энергично включились в ее разработку, рассматривая успешное выполнение поставленной задачи в качестве главного направления своей деятельности на Черном море.

Для этой цели на Черном море была сформирована специальная транспортная флотилия в количестве более 100 судов, способная одновременно поднять 2684 офицера (из расчета 1 офицер на 7–8 солдат), 20 097 солдат, 21 259 лошадей, 1137 гужевых повозок. В порядке подготовки к этой операции создавались части и соединения морской пехоты.

28 августа (10 сентября) 1916 г. статус разведывательного органа штаба флота был повышен: приказом начальника Морского штаба Ставки адмирала А.И. Русина № 260 разведывательное отделение преобразовано в разведывательную часть. Возглавлял деятельность разведчасти и контрразведывательного отделения третий помощник флаг-капитана оперативной части.

В сентябре 1916 г. Одесскому МРП ставится задача по агентурному обеспечению планирования и качественного проведения десантной операции. Месяцем позже к этой работе подключились силы Особого делопроизводства МГШ. С марта 1917 г. к систематической разведке побережья в районе намеченной высадки десанта приступили эскадренные миноносцы и гидроавиация. Однако нарастающее революционное движение среди матросов Черноморского флота заставило Ставку отказаться от намеченного на неопределенный срок.

Как справилась со своей задачей агентурная разведка, можно судить по содержанию одного из докладов командующего ЧФ: «.Неудовлетворительность нашей агентурной разведки делала блокаду очень трудной, требовавшей очень большого напряжения сил личного состава и большого изнашивания механизмов, так как, не имея сведений о движении флота и транспортов неприятеля, приходилось все время крейсировать, разыскивая транспорты броненосным флотом».

Приказом начальника Морского штаба Верховного главнокомандующего от 1 (14) января 1917 г. № 1 вводится в действие новое «Положение.», касающееся структуры и деятельности штабов флотов. Утверждение новых, изрядно увеличенных штатов повлекло за собой рост численности штабов флотов и расширение их структуры. В состав штаба теперь входили:

– оперативная часть;

– распорядительная часть;

– артиллерийская часть;

– флагманские специалисты;

– главный священник.

Оперативная часть включала в себя 5 отделений:

– оперативное отделение;

– разведывательное отделение;

– организационное отделение;

– общее отделение;

– особое контрразведывательное отделение.

Штатная численность штаба командующего флотом насчитывала (без учета нижних чинов):

– вице-адмирала;

– 2 генерал-лейтенантов;

– генерал-майора;

– 26 штаб-офицеров;

– 21 обер-офицера;

– 11 чиновников;

– 1 священника.

Согласно новому положению штаб являлся «органом командующего флотом:

1) по сбору, содержанию и обработке сведений, необходимых командующему флотом для руководства военными действиями,

2) по разработке его указаний для ведения военно-морских операций,

3) по передаче по принадлежности его приказаний и распоряжений».

К апрелю 1917 г. на флоте возник синтез отдельных направлений разведывательной деятельности, который в целом составил систему военно-морской разведки. Она включала в себя агентурную разведку, радио– и дешифровальные разведки, корабельную (судовую) разведку, воздушную разведку, контрразведку с непосредственным управлением их силами на флотах и центральным координирующим органом в МГШ. Военно-морской контроль (контрразведку) в морском Генштабе возглавлял коллежский асессор М.К. Рындин. Агентурная разведка была представлена оперативной агентурной разведкой и дипломатической (стратегической) разведкой.

Таким образом, на третьем этапе эволюционное развитие всего многообразия составных частей военно-морской разведки обеспечило ей потенциальную возможность успешно выполнить поставленные задачи.

На четвертом этапе эта эволюция была почти полностью прервана революционными событиями 1917 г., и процесс создания системы военно-морской (в том числе и агентурной) разведки так и не был завершен. Тем не менее советская военно-морская разведка по отдельным специальным направлениям смогла сравняться с достигнутым уровнем своей предшественницы лишь через более чем двадцать лет.

В конце 1917 г. Одесский МРП был передислоцирован в г. Новороссийск и стал называться НовороссийскимМРП. 27 декабря 1918 г. белогвардейцами создаются Вооруженные силы Юга России (ВСЮР). В их состав вошли войска Добровольческой армии, Донская армия и Черноморский флот. Новороссийский МРП по специальным вопросам стал подчиняться особому отделению управления генерал-квартирмейстера (сокращенно – угенквар) штаба главнокомандующего ВСЮР. Общее руководство его деятельностью осуществлял начальник штаба Черноморского флота капитан 2-го ранга Николай Александрович Рябинин. (После окончания Гражданской войны работал мастером судостроительного завода имени Марти в г. Николаеве. 10 декабря 1929 г. арестован Николаевским отделением ОГПУ. Дальнейшая судьба неизвестна.)

До революции начальниками МГШ были Л.А. Брусилов (1906–1908), А.А. Эбергард (1908–1911), А.А. Ливен (1911–1914), А.И. Русин (1914–1917), М.А. Кедров и А.П. Капнист (1917).

Первыми штатными начальниками разведки флота России были Л.Б. Кербер, Б.И. Доливо-Добровольский, М.И. Дунин-Борковский, А.А. Нищенков, В.А. Виноградов.

Полнота исследования деятельности разведки Морского Генерального штаба дореволюционной России затруднена тем обстоятельством, что с некоторых документов до сих пор еще не снят гриф секретности и они не опубликованы, а также фактом уничтожения многих архивных материалов в марте 1918 г., что позволяет причислять последние к безвозвратно утерянным.

Следуя недальновидной логике: флота у Советской России почти нет, поэтому и адмиралы, морские офицеры, другие специалисты ей не нужны, около 80 % всех кадровых моряков было расстреляно красными в годы Гражданской войны. Просто потому, чтобы моряки. не пошли служить на корабли и суда противника. К концу Гражданской войны советский Черноморский флот насчитывал в своем составе всего 3 боевых корабля.

Традиционная ненависть представителей всевозможных левых партий к морским офицерам зародилась еще во времена первой русской революции, когда были убиты, взяты в заложники или выброшены за борт командиры броненосца «Потемкин». В Февральскую революцию морские офицеры также стали первыми жертвами разыгравшейся «стихии». Во времена прошедшей в Кронштадте 3–4 марта 1917 г. резни погибло около 200 кадровых моряков во главе с командующим Балтийским флотом адмиралом Непениным.

Кровожадность, с которой матросы – приверженцы идей большевиков и левых эсеров расправлялись со своими офицерами, была не только ничем не объяснима, но и имела явно выраженные черты психических отклонений от нормы. Дошедшие до нас свидетельства матросов – участников тех событий отличаются какой-то патологической жестокостью и необычайным цинизмом.

Так, до 1972 г. в Киеве проживал бывший член Центробалта матрос Николай Ховрин. После его смерти в один из районных музеев города попали его неопубликованные воспоминания. «Героический опус» полон крови и ужасов:

«Вечером 3-го марта, уже после спуска флага, часть нашей команды находилась на баке и перекликалась с командой рядом стоящего корабля «Андрей Первозванный». В это время на баке появился старший офицер Яновский, ненавистный всем без исключения за свой жестокий характер. Что ему было надо, ему, который всегда и везде шпионил за командой? На корабле «Андрей Первозванный» закричали что-то, у нас подхватили, не то «ура», не то что-то вроде этого (скорее всего, Н. Ховрин в этом месте своего повествования лукавит – на самом деле матросы призывали к убийству офицеров. – B.C.). Старший офицер бросился бежать в жилую палубу, матросы за ним. В жилой палубе его схватили и повалили, но он был очень сильный и все вырывался. Тогда кто-то из кочегаров схватил из стоящей рядом пирамиды кувалду и ударил ею Яновского по голове. С этого все и началось.

Связанная между собой уже не словами, а делом, команда не могла остановиться на этом, но она не знала, что же ей предпринять дальше.

Нервы взвинчены. Кто-то предложил открыть карцер. Потребовали караульного офицера и обратились к нему с требованием открыть карцер. Караульный офицер лейтенант Славинский отказался сделать это, заявляя что-то вроде того, что только через мой труп и т. д. Это дало новую пищу возбужденной команде. Сзади его чем-то ударили. Он упал и встал на четвереньки, говоря: «Ой, позовите скорую помощь». Но тут явилось уже испытанное средство – кувалда, и лейтенант Славинский упал замертво.

Часть корабля взяла его наверх, с тем чтобы сбросить за борт корабля на лед. Когда стали выносить тело на верхнюю палубу, то, чтобы отдохнуть, опустили его и положили.

В это время он открыл глаза (вероятно, это была уже агония). Кто-то закричал: «Он жив еще, жив!» Тогда двое взяли двухпудовый чугунный балласт и с размаху бросили его ему на голову. Затем бросили тело за борт.

Не окажи лейтенант Славянский сопротивления, я ручаюсь, что его не убили бы. Теперь же получалась лишняя жертва, что дало впоследствии повод обвинять матросов в излишней жестокости.

После расправы со старшим и караульным офицерами команда бросилась к винтовкам, стоящим в пирамидах в караульном помещении, и, захватив винтовки, побежали на шканцы.

Навстречу выбежавшим матросам выскакивает из своей рубки в валенках, маленького роста вахтенный начальник, мичман Булич. Растопырив руки, он кричит: «Куда вы, сволочи?» Раздается выстрел, и мичман Булич падает убитым.

Войдя в помещение офицеров, матросы направились к каюте ненавистного изверга, командира 2-й роты, лейтенанта Шиманского. Каюта заперта. Постучали. Ни звука. Оттуда раздались револьверные выстрелы, в ответ началась стрельба по каюте.

После непродолжительного времени взломали дверь. Шиманский был еще жив и пытался сопротивляться. Тогда один из матросов воткнул ему в горло японский штык.»

В апреле 1917 г. образуется Центральный комитет Балтийского флота – Центробалт во главе с матросом – уроженцем с. Людково Новозыбковского уезда Черниговской губернии Украины (ныне село находится в черте г. Новозыбкова Брянской области России) Павлом Ефимовичем Дыбенко. За массовые убийства офицеров флота в 1917 г. белогвардейцы заочно приговорили его к расстрелу. На II Всероссийском съезде Советов Дыбенко вошел в состав Совета народных комиссаров в качестве члена Комитета по военным и морским делам. До марта 1918 г. – народный комиссар по морским делам.

После Октябрьской революции 1917 г. организация МГШ неоднократно изменялась. Трагический финал Российского императорского флота связан с 1918 г., когда наступила полная дезорганизация старых управленческих структур, характеризующаяся потерей боеспособности большей части сил и средств флота и началом нового (советского) периода в истории ВМФ.

Немногие технические функции, связанные с морским делом, исполняло несколько вступивших в РККА военспецов: адмиралы В.М. Альтфатер и А.В. Немитц, капитан 1-го ранга Е.А. Беренс и капитан 2-го ранга Э.С. Панцержанский. Этих лиц вполне хватало для командования тем, что еще называлось Балтийским флотом, а также микроскопическими силами на Черном, Азовском и Каспийском морях.

В феврале 1918 г., во время наступления немецких войск, Дыбенко во главе матросского полка был отправлен под Нарву с задачей остановить врага. Боевым участком командовал генерал-лейтенант Парский, а уполномоченным от партии большевиков был Бонч-Бруевич. Царскому генералу матрос – один из «рыцарей революции» подчиняться не захотел, пообещав тому, что «братишки сами разберутся с немчурой». Закончилось все тем, что разбитые в пух и прах матросы в панике бежали от регулярных немецких частей, в то время как большинство других отрядов под единым руководством одержали над ними победу.

25 февраля 1918 г. В.И. Ленин сетует в «Правде» на «.мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве».

Первого наркома по морским делам тут же арестовали и предали суду военного трибунала. Однако матросы отправили Ленину и Троцкому ультиматум: «Если в течение 48 часов Дыбенко не будет освобожден, мы откроем артиллерийский огонь по Кремлю и начнем репрессии против отдельных лиц». Перепуганные вожди революции «порекомендовали» ревтрибуналу оправдать арестованного. Наказали его по партийной линии – исключили из партии.

В апреле 1918 г. Дыбенко уже в Самаре, где в результате немецкого наступления после потери Севастополя и Одессы оказалась значительная часть матросов Черноморского флота. Это была трудно управляемая масса недовольных властью и затоплением флота анархиствующих «братишек». На некоторое время Дыбенко становится лидером Самарской республики, оппозиционной к власти большевиков. В этот период он встречается с Коллонтай – будущим послом Советской России в Швеции, с которой официально зарегистрировал свои отношения через 4 года (в 1922 г.).

Вскоре при посредничестве Коллонтай Ленин прощает Дыбенко его грехи перед революцией. Его отправляют на подпольную работу в оккупированную немецкими войсками Украину.

В июле 1918 г. под псевдонимом Алексей Воронов он прибывает в Одессу. Однако, пробыв там две недели и не связавшись с подпольем, перебирается в оккупированный немцами Крым. Там через десять дней его арестовывают как «большевистского лидера», а после побега из тюрьмы и поимки заковывают в кандалы. Премьер-министр подконтрольного Германии Крымского краевого правительства, министр внутренних и военных дел татарский националист генерал М.А. Сулькевич ходатайствовал перед немцами о расстреле Дыбенко за организацию им массовых издевательств и расправ над офицерами в 1917 г. Однако в конце августа 1918 г. советское правительство обменяло его на нескольких немецких командиров.

В мае 1918 г. военно-морская разведка при МГШ имела в своем составе регистрационную службу (ведала вопросами контрразведывательного обеспечения флота). Все эти структуры организационно входили в состав Народного комиссариата по морским делам.

По состоянию на май 1918 г. самой сильной разведывательной службой в морском ведомстве располагал штаб Балтийского флота. В этом месяце флотскими разведчиками-агентурщиками были добыты сведения о контактах большевиков с германскими агентами.

Они вошли в официальное донесение и попали на стол большевистскому руководству. В результате командующий Балтийским флотом адмирал A.M. Щасный был обвинен в контрреволюционной деятельности, по распоряжению Л.Д. Троцкого предан суду военного трибунала и расстрелян.

По состоянию на 1 июля 1918 г. в МГШ вопросами разведки занимался А.И. Левицкий.

В апреле 1919 г. дивизия Дыбенко, входящая в состав Украинского фронта, должна была направиться в Донбасс для защиты региона от белых. Однако тот проигнорировал приказ командующего. Его части прорвались через Перекоп в Крым и быстро захватили весь полуостров, кроме района Керчи. В итоге через месяц после отказа «матросского рыцаря революции» защищать Донбасс деникинцы овладели шахтерским регионом, вышли в тыл большевистскому фронту и оккупировали Советскую Украину (август – декабрь 1919 г.).

В начале мая 1919 г. Дыбенко провозглашает создание Крымской советской армии (9 тысяч человек личного состава), образование Крымской Советской Социалистической Республики в составе РСФСР со столицей в Симферополе, приглашает, во избежание гнева Ленина, брата вождя Дмитрия Ульянова возглавить Крымское правительство. Себя же он назначил наркомом военных и морских сил Крыма, председателем Реввоенсовета Крыма, командующим Крымской армией. Александра Коллонтай возглавила политуправление Крымской армии и курировала все идеологические и политические вопросы республики.

23-26 июня 1919 г. под ударами Добровольческой армии Деникина органы власти Крымской ССР были эвакуированы в Херcoн и Москву.

31 января 1919 г. РВСР дополнил штат Региструпра вторым разведывательным (морским) агентурным отделом, который приступил к работе 22 февраля того же года. Морская агентурная разведка стала действовать на следующих театрах военных действий (ТВД):

– Северный ТВД – Мурманск, Архангельск, Белое море;

– Балтийский ТВД – Ботнический, Финский и Рижский заливы, река Висла;