Текст книги "Оля остается в Арктике"

Автор книги: Владимир Мураев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Что, нет смелых?

И тут к барьеру вышел Миша. Андрей сказал:

– Миша, там живой человек, ты должен промахнуться.

Миша ответил:

– Я не промахнусь.

Миша взял нож в правую руку. Резко наклонился вперед и швырнул нож в полковника. Нож пролетел между грудью и левой рукой полковника и воткнулся в мишень.

Офицеры обступил Мишу и хвалили его за то, что промахнулся.

– Молодец, Миша, молодец! – хвалили Мишу товарищи.

Полковник вытащил нож со щита, подошел к строю. Миша посмотрел на рядом стоящего полковника и сказал:

– Ошибаетесь, товарищи офицеры. Молодец не я. Молодец – вот он, товарищ полковник! Я целился прямо в грудь, но промахнулся.

Полковник похлопал Мишу по плечу, похвалил его за честность и за смелость.

– Андрей Кузнецов! – сказал полковник. – Все же я хочу, чтобы ты показал, как ты метаешь нож. Заодно хочу показать вам всем еще одно упражнение. Думаю, оно вам понравится. Если боишься попасть, можешь бросать нож чуть-чуть мимо. Для демонстрации этого упражнения – попадешь ты или не попадешь – значения не имеет. И, с учетом твоей гуманности – засчитываться как промах не будет.

Полковник встал в десяти метрах от Андрея. Андрей взял нож. Долго вертел его то в правой, то в левой руке, боялся не промахнуться. Наконец бросил. Нож свистнул в воздухе.

Из всех, внимательно наблюдавших офицеров, никто не заметил, каким образом нож, со свистом вылетевший из правой руки Андрея, оказался в руке полковника. Офицеры загудели – мистика!

– В целом, – сказал полковник, – неплохо. Но будем шлифовать.

Сказав это, полковник кинул нож через плечо, в сторону мишени. Нож воткнулся прямо в десятку. У офицеров отвисли челюсти. Вопросов ни у кого не возникло. С этой минуты полковник стал для всех богом, ангелом и дьяволом в одном лице.

Андрею опять вонзилась в сердце стрела грубого цинизма Миши. Андрей не поверил, что Миша целился прямо в грудь полковника, но промахнулся.

Андрей Мишу спросил:

– Ты правду сказал, что целился прямо в грудь полковника, но не попал?

Миша подтвердил, что целился прямо в грудь полковника. Андрей молча отошел и два дня с Мишей не разговаривал. Потом Миша сам подошел к Андрею. И только после долгих разговоров и объяснений Андрей простил. С тех пор Андрей, хотя и продолжал крепкую дружбу с Мишей, но в глубине сердца все же осталась маленькая царапинка недоверия.

Тренировки проводили в сопках, недалеко от Владивостока, в районе бухты Шамора. Это место хорошо подходило под тот ландшафт, где придется выполнять задание Генерального штаба за границей.

После трехмесячной подготовки предстояло сдать групповой экзамен – продемонстрировать способность группы к выполнению практического боевого задания Генерального штаба. Для этого взвод разбили на три группы: разведгруппу и две группы захвата по десять человек в каждой.

Разведгруппа имела право на использование документов прикрытия, с помощью которых разведчики должны проникнуть в боевое подразделение противника в качестве новобранцев, сверхсрочников, офицеров, гражданских специалистов по ремонту боевой техники или инструкторов по применению оружия. А также в качестве нелегалов, занимающихся осмотром местности, с целью подготовки путей отхода и мест укрытия. Члены разведгруппы должны внедриться в тыл противника в качестве членов семей, уже внедренных в боевое подразделение противника офицеров, сверхсрочников. Или устраиваться на вспомогательные работы в гарнизоне противника в качестве продавцов, дворников, мастеров по ремонту бытовой техники. Их цель – добывать любые полезные сведения для выполнения основного задания и постоянно быть в контакте с основной группой, внедренной в подразделение противника.

Задание осложнялось тем, что надо было не просто взять языка. А взять языка непосредственно в расположении бригады, желательно в штабе бригады, со служебной документацией.

Первая группа получила задание форсировать бухту Шамора, войти в поселок Белый камень и взять в качестве языка командира бригады подводных лодок контр-адмирала флота Богданова.

Вторая группа получила задание вылететь в Петропавловск-Камчатский и взять в качестве языка командира бригады противолодочных кораблей капитана первого ранга Жданова со штабной документацией. Доставить Жданова на один из больших рыболовных морозильных траулеров в поселок Сероглазка близ Петропавловска-Камчатского.

Оба задания считались равнозначными по сложности, если не считать, что к бригаде противолодочных кораблей, базирующейся в бухте Ильичева, можно подобраться как с моря, так и сухопутно – на усмотрение командира группы.

Задание считается выполнено на «отлично», если язык взят без шума и погони и доставлен в место, где условно ждала подводная лодка – в поселок или окрестности, при условии, что обнаружить в течение суток будет невозможно. Эти места были предварительно обозначены и нанесены на оперативную карту. Задание считается выполнено на «хорошо», если язык взят, доставлен в условное место, но с шумом, погоней, стрельбой.

Задание считается выполнено на «удовлетворительно», если язык взят, доставлен в условное место, но поднялся шум, стрельба, или хотя бы один из членов группы взят в плен, ранен или убит.

Задание считается невыполненным, если язык не взят. Если язык отбит охраной или любым иным способом, даже вследствие случайности; если хотя бы один из членов группы был ранен, убит, или, во избежание кровопролития, член группы или вся группа вынуждены были раскрыться, были окружены и блокированы, в связи с чем вынужденно отказались от выполнения задания.

Оба обозначенных объекта обрабатывались в течение двух месяцев разведгруппой, назначенной полковником Малиновским. А также использовались данные космического зондирования. Было важное условие: для выполнения учебно-боевого задания запрещалось применять какое-либо оружие, причинять менее тяжкие, тяжкие телесные повреждения или смерть. Обе операции были согласованы с командующим Тихоокеанским флотом, вице-адмиралом флота Емельяновым, и командующим Камчатской флотилией контр-адмиралом Поляковым. В случае успешного выполнения задания группа рассчитывала на поощрение Министра обороны СССР. Группа, провалившая задание, оставалась на дополнительное обучение на два месяца на тренировочной базе острова Сахалин.

Группу взятия комбрига подводных лодок возглавил Андрей, а группу взятия комбрига противолодочных кораблей в Петропавловске-Камчатском возглавил Миша. Операцию обеих групп координировал полковник Малиновский. В случае взятия комбригов в качестве языка их служебную судьбу решал командующий Тихоокеанским флотом. После успешной операции оба комбрига были уволены со службы по состоянию здоровья. Все офицеры, участвующие в операции, повышены в звании и получили благодарности Министра обороны СССР.

После десятисуточного отпуска команда в полном составе вылетела в Корею для выполнения задания Генерального штаба СССР. В джунгли десантировались с парашютами на площадку, заранее подготовленную корейскими товарищами и советскими инструкторами. Задание состояло в том, чтобы проникнуть на территорию американской пехотной дивизии, дислоцированной три месяца тому назад для уничтожения корейских партизанских отрядов, и взять в качестве языка командира дивизии генерал-лейтенанта Лидермана со всей оперативной документацией и доставить в штаб освободительной армии Кореи.

Подготовить и провести операцию поручено полковнику внешней разведки Министерства обороны СССР Малиновскому. К началу проведения операции предварительно собранные сведения о развертывании дивизии карателей находились у полковника Малиновского. После однодневного изучения и обсуждения разведданных были проведены тренировки метания ножа и рукопашного боя, тактика захвата, разработана роль каждого члена команды и тактика отступления. Основной путь прошли на автомобилях. Непосредственно к месту – двадцать километров – по джунглям, по горам прошли пешком, в основном в ночное время. В качестве проводников были два партизана освободительной армии Кореи, хорошо ориентировавшиеся на местности, имевшие большой опыт партизанской войны.

В шести километрах от расположения дивизии, где партизанами были припрятаны два джипа, отбитые у американцев, отряд разбили на три группы. Задачей первой группы было снять всех часовых по периметру дивизии, обезвредить любого, кто попытается поднять тревогу или оказать сопротивление. Вторая группа – группа вторжения и захвата. Третья группа должна обеспечить отступление второй группы. В ее задачу входило обеспечить группе захвата безопасное отступление со взятым языком и документацией штаба дивизии, либо отступления в случае провала. На вторжение на территорию и в штаб дивизии, взятие генерала и документации группе захвата отводилось две минуты с момента открытия ворот. Группе захвата запрещалось стрелять, разговаривать, думать о чем-либо постороннем, улыбаться, брать любые предметы, кроме документов, открывать сейфы, сундуки и иные закрытые емкости.

Командир дивизии выходил из штаба в восемнадцать часов тридцать минут. Вторжение намечено на восемнадцать часов двадцать минут. В это время весь личный состав дивизии принимал ужин. Случайные прохожие по территории из числа солдат или офицеров не всегда сразу сообразят, что происходит, так как все члены группы одеты в форму офицеров и солдат дивизии, прекрасно владеют английским языком, к тому же время на операцию – две минуты – почти полностью исключает блокирование группы на месте, в штабе, или сразу после взятия языка и документации.

Группу вторжения и захвата возглавил полковник Малиновский. В группу также вошли Андрей, Миша, майор разведки Министерства обороны Калашников и капитан из группы Андрея – Зверев. В восемнадцать часов двадцать минут, когда группа, состоящая из четырех джентльменов, подъезжала к шлагбауму дивизии, разведгруппа одновременно сняла всех часовых по периметру и на шлагбауме. На шлагбауме, в форме рядового дивизии, стал капитан Жовтис.

Группа захвата, возглавляемая полковником Малиновским, беспрепятственно проехала к крыльцу штаба. Миша броском ножа мгновенно снял стоящего возле двери генерала часового. Андрей подхватил часового, чтобы тот не упал. Но здесь произошло неожиданное. Кнопка боевой тревоги была под каблуком часового. Падающий часовой отпустил кнопку, и сигнал боевой тревоги сработал. Командир дивизии пытался выйти в коридор, но в двери Андрей и Миша забили ему в рот кляп и в доли секунды надели на голову генерала полутораметровый брезентовый мешок. В это время полковник Малиновский и капитан Зверев сгребли в мешок все, что было на столе и в открытом еще сейфе генерала, всю документацию погрузили на джип и рванули на выход. Уложились ровно в две минуты.

Дивизия буквально взорвалась по сигналу тревоги. В сторону штаба уже бежали автоматчики, мчались машины с карателями и бронетранспортеры. Стрельба началась, когда джип скрылся за шлагбаумом. Группа прикрытия отступления успела поставить растяжку с миной в пять килограммов тротила. Первый бронетранспортер подорвался. Его развернуло на девяносто градусов, поставило на правый бок и почти перекрыло выход за пределы дивизии. Пока группа прикрытия отступления прижимала головы к земле от взрыва и осколков, первая машина с солдатами-карателями все же как-то успела пролететь мимо и открыла шквальный огонь по удаляющейся группе захвата. Джип с группой захвата был изрешечен полностью. Задняя часть фактически превратилась в дуршлаг. За рулем, прикрытый высоким бронированным сиденьем, сидел полковник Малиновский. Андрей, лежа на пленном генерале, своими огромными ладонями прикрывал голову генерала. Сам Андрей был ранен в голову. Из головы ручьем текла кровь, обливая чехол, в котором спокойно лежал генерал. Пули били по машине, как град по крыше. Миша, лежа, зажег дымовую шашку, выставив ее за борт машины. Густой дым сразу же окутал всю дорогу. Машина с карателями на повороте улетела в джунгли. Малиновский остановил машину. Вытащили генерала, мешок с документами. Андрею на голову надели резиновый колпак для остановки крови. Машину сняли с тормоза и пустили вниз по крутому спуску. На первом повороте машина улетела в джунгли. Группа Малиновского в составе Андрея, Миши и Зверева на данном отрезке операции осталась, не считая легкого ранения в голову Андрея, боеспособной. Уложив генерала на брезент, группа в течение часа была уже в безопасном месте.

Группа прикрытия отступления продолжала бой. Карателей, пытавшихся прорваться мимо лежащего на боку бронетранспортера, уничтожала группа задержки. Через две-три минуты к шлагбауму подлетел БТР, пытаясь отодвинуть лежащую на боку машину. Последняя качнулась, стала на колеса и окончательно закрыла проход. Дивизия оказалась блокирована. Другого выхода на дорогу не было. Вокруг дивизии деревья были вырезаны полностью, оставлены пни высотой в полтора метра. Вокруг дивизии вырыт ров в три метра шириной и три метра глубиной. Группа задержки без потерь отступила. Соединения групп задержки и захвата не предполагалось. Каждая группа, выполнив свою роль, должна уходить по заранее намеченному пути самостоятельно. Полковник решил, что главная часть задания выполнена на «отлично». Погоня процентов на девяносто исключена.

Малиновский предложил сделать привал, чтобы отдохнуть, разобрать захваченную документацию.

– А генералу пора идти своим ходом, – сказал полковник, – а то привыкнет быть пленным, потом не отвяжешься.

Миша в пятидесяти метрах от привала занял оборону. Андрей, похлопывая пленного генерала по плечу, сказал:

– Эй, господин генерал, вам там не скучно?

Генерал молчал.

– Давай поможем, – сказал полковник, – как бы не задохнулся.

Все втроем: полковник, Андрей и Зверев – стали снимать с генерала чехол. Генерал не шевелился. Лица полковника, Андрея, Зверева резко изменились, по телу прошел холодок.

– Осторожно, осторожно! – сказал полковник. – Он, может, ранен!

Андрей засунул свою правую руку под чехол, к спине генерала, левой рукой взял выше колен, поднял генерала. Полковник легко снял чехол. Окровавленная голова генерала повисла. Пуля прошла сквозь локтевой сгиб правой руки Андрея, мимо большого и указательного пальца левой ладони, незначительно повредив палец Андрея, и впилась в затылочную часть головы генерала.

Полковник подхватил голову генерала. Андрей и Зверев спокойно положили генерала на чехол. Полковник открыл глаза генерала.

– Он еще живой! Укол! Укол!

Андрей схватил аптечку, вытащил шприц, стал набирать лекарство. Полковник продолжал держать голову генерала одной рукой под затылок, прикрывая рану, другой чуть приподнимая подбородок – для облегчения дыхания. Генерал был еще живой, и смог произнести два слова: «Дотессс… Дотессс…»

Зрачки стали расширяться – сердце остановилось. До биологической смерти осталось три минуты. Генерала потеряли. Над группой повис траур. Жалко генерала. Еще молодой мужчина. Как выяснилось из личных документов – сорок лет. Жена Сара – тридцать два года, две малолетние дочки-близняшки – Линда и Лара.

Полковник приказал снять пост. Миша пришел в группу. Увидев мертвого генерала, сильно расстроился. Обсудили вопрос, как действовать дальше в связи с провалом операции. И что делать с генералом. Сорок километров нести в отряд нет возможности и нет оперативной необходимости. Мертвый генерал не представляет никакой оперативной ценности. Решили предать генерала земле со всеми возможными в данной ситуации почестями. Осмотреть и запротоколировать изъятую документацию и продвигаться на базу.

Всей группой быстро вырыли яму: сто семьдесят сантиметров длины, сорок сантиметров ширины и сто сантиметров глубины. По полной форме опустили генерала на дно. Накрыли чехлом.

Полковник произнес речь:

– Товарищи офицеры, мы сейчас хороним не преступника или еще какого-то там злодея, мы хороним боевого офицера Америки. На наших руках нет его крови. Он погиб от пули своих же товарищей по оружию. Он погиб не при защите своей страны, своих граждан, своей семьи. Он погиб, защищая экономические интересы класса американской и всей мировой буржуазии, ее политических амбиций, ее правящей политической верхушки. А это значит, что в его смерти виновны даже не те, кто в него стрелял, а те, кто послал его на смерть для защиты своих корыстных интересов. Недалеко то время, когда эту раковую опухоль планеты Земля – капитализм – мы точно так же похороним в могиле, но более глубокой, и на веки веков. Тогда на земле не будет своих и чужих, а будут только свои, сплоченные тесными узами коммунистической солидарности всех народов мира. Тогда восторжествует всемирная дружба и братство, тогда и перестанут стрелять, взрывать, убивать солдат и генералов. Тогда не нужны будут ни армии, ни спецподразделения.

– Товарищ полковник, разрешите вопрос?

– Говори, Андрей!

– А что будет с нами? Ведь мы практически ничего не умеем делать, кроме как метать ножи, стрелять, взрывать, ну и, как бы ласково выразиться, ликвидировать.

– Я уже сказал, что капитализм – это раковая опухоль на теле всех народов мира. Капиталист – это эксплуататор – паразит. За тысячелетия своего существования он приспособился незаметно, а иногда безболезненно впиваться в тело своего народа-донора и пускать в организм свои метастазы, укореняться в теле и паразитировать. Человек начинает ощущать его присутствие, когда этот паразит уже полностью завладел его телом. Современная медицина пока еще не располагает препаратами удалить раковую опухоль из организма человека безболезненным терапевтическим путем. Ее можно удалить лишь оперативным путем. Но чем это заканчивается для больного, всем известно: это страдания и, в конечном итоге, смерть. Сейчас ученые всего мира усиленно работают над созданием лекарственных препаратов и приборов физиотерапии для безболезненного излечивания человека от рака.

Точно так же и в политике. Современная социология пока что еще не знает средств и методов ликвидации капитализма безболезненным способом. Хотя Коммунистическая партия усиленно работает над этой проблемой, и уже имеются значительные успехи.

Но в наше время пока что остается лишь одно средство ликвидации капитализма – эффективное и проверенное – революционным или военным путем, то есть – хирургическим. Но лечить от капитализма таким средством – значит, принести обществу вреда больше, чем пользы. На это мы не пойдем. Следовательно, остается только один способ лечения народов мира от этой заразы – терапия. Но поиск политических инъекций, чем и занимается наша партия, может занять целые столетия. Пока этот поиск будет продолжаться, мы будем применять свои лекарственные препараты. Они у нас в руках. Так что наша профессия будет востребована, может быть, еще целые столетья. От такой перспективы мне становится грустно до слез, потому, что нашим детям и нашим внукам придется заниматься тем, чем занимаемся мы с вами – деятельностью противоречащей человеческой сущности.

Генерала быстро засыпали землей. Сверху, для ориентира, положили огромный гранитный камень.

С Андрея сняли колпак, обработали и перевязали рану.

– А сейчас нам нужно собраться и быстро уйти с этого места, – сказал полковник. – Здесь летают американские спутники и фиксируют все, что попадается в объектив. Нас могут засечь, и тогда точно начнется погоня.

– Андрей, быстро нанеси на оперативную карту место привала и захоронения генерала. Начальство может заинтересоваться. Не исключено, что может встать вопрос об эксгумации и транспортировке, – добавил полковник.

– Кроме того, ты как физически самый сильный, бери мешок с трофеями, отойдем километров на пять-шесть, сделаем привал, разберем трофеи. Там, кстати, я вытащил из сейфа что-то тяжелое, аккуратно запакованное в пергаментную бумагу с пятью сургучными печатями. Наверно, какие-то бланки или, может, важные документы. Все проверим, запротоколируем, перекусим и двинем дальше. Будем готовиться к встрече с начальством. Думаю, разговор будет очень серьезный. За генерала с нас снимут шкуру. Еще бы: операцию провели блестяще, взяли генерала, взяли документацию, сами все целы и невредимы, а генерала похоронили! – подытожил полковник.

Группа двинулась вперед. Пройдя пять-шесть километров, выбрав удобное место, сточки зрения отражения возможной погони и маскировки, полковник скомандовал – привал!

После десятиминутной передышки команда приступила к разборке конфискованных документов. Улов оказался неплохим: 9 893 учетные карточки солдат и офицеров дивизии; карта дислокации дивизии и других воинских подразделений; зашифрованные инструменты, пароли, позывные, телеграммы, письма, переписки и прочие документы, работа с которыми требует специальных знаний и технических средств.

Пакет под сургучными печатями оставили на закуску, рассчитывая, что там будет самый крупный улов. Печати с пакета срезали ножом, положили в пакет с трофеями. Пакет разрезали, и от увиденного обомлели – рассчитывали на очень важные документы, но в пакете оказались доллары. От разочарования и злости Андрей прямо в пакет засадил нож.

– Товарищ полковник, что будем делать? Ведь для нас это просто мусор, не тащить же его на базу…

Зверев чуть наклонил голову и с кислым выражением лица произнес.

– Какая подлость… Рисковать жизнью, тащить шесть километров, рассчитывали поймать кита, а поймали свинью.

– Такой трофей даже начальству стыдно показывать, – сказал майор Калашников. – Думаю, нечего ломать голову. В протокол не заносить, швырнуть в кусты, и делу конец.

– Да-да, – сказал Миша, – мы же не разбойники, тащить добычу.

Посидели еще минут пять с кислыми лицами. Полковник сказал:

– Ребята, во-первых, благодарю вас всех за высоконравственную позицию; во-вторых, что касается долларов, судя по упаковке, здесь два миллиона долларов. Мы обязаны все, что попало нам в руки, доставить и сдать по акту.

Доллары внесли в общий протокол, положили в мешок. На этом страсти улеглись. После часового отдыха группа двинулась на базу. Группа разведки и группа отступления пришли почти одновременно, пятью часами раньше. Потерь и ранений не было. После обработки и расшифровки добытой документации выяснилось, что она представляет огромную оперативную ценность. Вся группа была представлена к правительственным наградам.

Поезд уже набрал предельную скорость. Постоянно подавал короткие гудки. Колеса вагонов стучали, как отбойный молоток. Прохладный ветерок заносил в приоткрытое окно запах паровозного дыма. Сажа с несгоревшими частицами породы садилась на стекла купе, на столик. Катя спокойно спала. Андрей с закрытыми глазами продолжал все глубже и глубже погружаться в свое далекое прошлое: детство, юность, курсантскую жизнь и особенно военные подвиги.

Были у Андрея стычки и с уголовниками. Однажды, когда их обучал полковник Малиновский, на бухте Шамора, Андрей с Мишей в свободное время решили пойти проведать землянку героя гражданской войны, большевика Сергея Лазо. Там Лазо скрывался от белогвардейцев. Впоследствии Лазо был все же пойман и заживо брошен в топку паровоза ястребом белогвардейцев Самохваловым.

Подойдя к землянке, прежде чем зайти в нее, Андрей стал в двух метрах от двери, любуясь природой. Миша в это время стоял сверху на землянке, осматривая местность. «Да, – подумал, оглядывая окрестность, Андрей, – вокруг сопки, сосны, цветы, целебный воздух – красота неописуемая. Я бы сам не прочь скрываться здесь пару месяцев – прелесть!» И тут же получил сильный удар по голове, от которого упал. Быстро очнувшись, Андрей увидел, что на него напали четверо мужчин, на вид похожие на бродяг: двое с дубинами, один с лопатой, у одного в руках карабин. Тому, кто с карабином, Андрей лежа нанес сильный удар ногой в колено, от которого преступник полетел кубарем вниз по склону сопки, остановился лишь тогда, когда ударился о дерево. Карабин, конечно, вылетел из его рук и упал в кустах. Преступники рассчитывали, что Андрей один. Но тут Миша, как коршун, слетел с землянки и в доли секунды расправился с остальными тремя. Преступнику, который был с лопатой, Миша, повредил руку. Остальные двое остались невредимы.

Для задержания и безопасной доставки с двух неповрежденных сняли ремни, с брюк срезали пуговицы. Это обеспечивало возможность не раненым помогать передвигаться своим раненым подельникам, а свободной рукой держать брюки, чтобы не упали. На задержание и доставку на базу ушло три часа. Нападающими оказались сбежавшие из колонии особого режима особо опасные рецидивисты.

Андрей сидел с закрытыми глазами, машинально массажируя то одну, то другую стопу Кати. А сам все глубже и глубже погружался в далекие события прошлой жизни: то в училище, то в Камбодже, то в Египте, то во Вьетнаме, то на последних тренировках на бухте Шамора, где полковник Малиновский доводил их до уровня бойцов самого высочайшего профессионализма.

До тренировок с Малиновским офицеры группы считали себя профессионалами высокого класса, но никто из них даже не предполагал, что в том деле, которым они занимались, они еще совсем юноши, и поняли это только во время тренировок с полковником. Никто из них даже не слышал, что можно поймать нож, брошенный противником, за сорок сантиметров до собственной груди, и тут же отправить этот нож обратно.

Тренировки начинались с того, что ловили мух, комаров, моль. Для этой цели ставили специальную палатку с запахами, приманивающими мух, комаров и иных насекомых. Потом тренировались ловить камни, бросая друг в друга. Ловили копья, стрелы, выпущенные из лука. Тяжелее всего оказалось ловить нож. Нож летит очень быстро и вращается. На навыки ловить нож уходили месяцы. Тренировались целыми днями и ночами. Тренировки с острыми предметами проводились в бронежилетах и шлемах. Очень сложный прием – уйти от ножа или зажать нож локтевой частью руки к ребрам. Долго и сложно отрабатывалось нанесение смертельных ударов кулаком в грудь или в голову. На все это, с учетом уже имеющихся знаний и навыков группы, ушло три месяца тренировок, занимавших по 16–18 часов в сутки. Полковник Малиновский научил команду разговаривать глазами, головой, руками, ногами, без промаха попадать с пистолета в летающую моль. Цель была достигнута, команда стала неуязвимой, готовой выполнить любое, даже самое сложное, задание.

В последнее время Андрей уже сам подготавливал команды новичков. Не совсем новичков, а примерно такого уровня, каким был он сам, до встречи с полковником Малиновским. То есть шлифует и отшлифовывает. Вот и сейчас мыслями Андрей находится в спортзале, тренирует команду. А поезд увозит его все дальше и дальше. Унося его от всей его прошлой жизни, вырывает из его сердца все, что врастало в него с самого детства. Андрей готов выскочить на ходу, вернуться туда, где осталось его бунтующее сердце. Но поезд, уносящий его могучее тело в неизведанные дали, неумолим, да и поезд жизни не остановить. Он сознает, что возврат к прошлому уже невозможен, что там он уже умер, а здесь еще не народился. Он знает, что это ломка динамического стереотипа, ностальгия о прошлой жизни, и она будет длиться ровно столько, сколько он прожил до момента расставания с ней, что она происходит очень долго и мучительно. Она будет будоражить его чувства, травмировать сердце, отбирать массу времени на воспоминания, манить к себе. А может даже перейти в тяжелое психическое заболевание. Погруженный мыслями в бурную реку своей прошлой жизни, Андрей даже не заметил, как Катя потихоньку убрала с его колен свою левую ногу и большим пальчиком, щекоча его правое ухо, тихо зашептала:

– Андрей…

– О, Катенька, ты проснулась! Поздравляю! Как себя чувствуешь?

– Хорошо. А ты что делаешь?

– Я сижу, массажирую тебе ноги, чтобы тебе лучше спалось.

– Ты, наверно, подписал контракт протереть мне ноги до костей.

– Нет, Катя, я потихоньку, просто, чтобы ты чувствовала мое присутствие и не боялась.

– Ты что, не спал совсем?

– Нет, не спал!

– Как телохранитель, ты справляешься неплохо.

– Только как телохранитель? А в остальном?

Катя рассмеялась:

– А в остальном – как лев!

Поезд сбрасывал скорость. Подавал гудки. Это значило, что поезд приближается к какой-то станции. Сильный боковой ветер сдувал черные клубы дыма в темную бездну бескрайней тундры. По коридору прошла кондуктор в пушистой вязаной кофте из оренбургского пуха:

– Граждане пассажиры, поезд подъезжает к станции Инта. Продолжительность стоянки двадцать минут. Пассажиров, следующих до Инты, просим приготовиться к выходу. Станция находится с правой стороны поезда. Не забывайте свои вещи. Желаю радостной встречи с родными и близкими.

Станция Инта представляла собой небольшое деревянное помещение. Без перрона, с деревянными тротуарами. Возле станции людей не было. Встречающие, человек восемь, растянулись вдоль железнодорожного полотна. Пассажиры быстро вышли и вместе с встречающими ушли за помещение вокзала. Новые пассажиры, следующие в основном до Воркуты, быстро заняли свои места. Перрон полностью опустел.

На перроне осталась сидеть женщина в белом халате – представительница общепита. Возле нее стояли две белые алюминиевые кастрюли с пирожками с мясом и капустой, по шесть копеек за штуку. Андрей и Катя, хотя и устали сидеть, хотели прогуляться, но всё же остались в вагоне и смотрели в окно. Катя предложила поужинать и стала накрывать на стол. Андрей взял гитару, иронически посматривая на Катю, стал петь песню: «Завтра я бросаю пересылку и уезжаю на Воркуту, и под конвоем работы непосильной, быть может, смерть себе найду…»

– Песня мне нравится, – иронично, с улыбкой сказала Катя, – она в тему, но не про нас. Много пессимизма.

Неожиданно в дверь купе постучались. Андрей открыл дверь. В купе вошел мужчина лет сорока, выбритый, с небольшими усами. Чисто одет: в шляпе, белая рубашка, черный галстук, темно-синий плащ, черные до блеска начищенные туфли. Симпатичный, интеллигентный. Строгий, но учтивый. Всем своим видом вызывающий доверие. Посмотрел на Катю, спросил:

– Вы Екатерина Анатольевна?

Катя ответила:

– Да, я!

– Вам пакет.

Пакет взял Андрей и передал Кате. Катя мужчину учтиво поблагодарила. Положила пакет на стол. Пакет был весом килограмма два-три, аккуратно завернут в коричневую пергаментную бумагу, с пятью сургучными печатями: четыре по углам и одна посредине. Передав пакет, мужчина спросил:

– Будут ли какие вопросы или поручения?

Катя отрицательно покачала головой. Мужчина попрощался и сразу ушел. Здесь Андрей сразу понял, что выезд Кати был заранее хорошо спланирован еще в Москве ее родителями. Но не так, как казалось Андрею – спонтанно и легкомысленно. Тем не менее Андрей понимал, что срочный выезд и странные проводы не могли сводиться только лишь к передаче этого пакета. Пакет – это всего лишь штрих, и сам по себе не мог быть формулой такого странного вояжа. Андрей стал немножко волноваться. Стали подкрадываться разные мысли. Он подумал, что его готовят либо в качестве ударника в каких-то разборках, либо втягивают в качестве самостоятельного игрока в какие-нибудь криминальные дела. Поскольку все было странным и непонятным, Андрей пришел к одному выводу: нужно быть очень осторожным. И прежде чем что-либо сделать – хорошо обдумать.