Текст книги "Детективы"

Автор книги: Владимир Жариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Эту же фамилию и имя нужно «убрать» также из всех других документов, «пересекающихся» с исходником, произвести, так сказать полную корректировку. Для этого конечно потребуется много времени, но история того стоит. После полной корректировки, документ можно рассекречивать! Только таким предположением можно объяснить очень длительный процесс рассекречивания любых российских архивов. Может получиться так, что процесс рассекречивания архивных документов может закончиться «новой», «зачищенной историей» самых мрачных этапов нашего государства.

Может быть поэтому указом Президента Российской Федерации от 15 мая 2009 №549 была создана комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Критики этой комиссии говорят о ее нелепости и ненужности. Как знать! Может быть основной задачей комиссии является именно принятие мер по привлечению к ответственности тех, кто «переписывает» в архивах исторические документы.

….Зная все сложности в получении информации из ФСБ, Олег Федорович, все же пообещал Крестину приложить максимум усилий, чтобы выяснить «общий вопрос». Он надеялся получить хотя бы косвенные подтверждения о возможности проведения подобных спецопераций у своего друга-фээсбэшника. Для этого нужно было осторожно попросить друга посодействовать в получении информации из архива по спецоперациям подобного рода. Если в практике работы ФСБ когда-либо были проведены такие операции психического воздействия на разрабатываемых лиц, то с уверенностью можно говорить о том, что подобная спецоперация идет и в отношении Крестина. Попрощавшись с Виктором Борисовичем, Олег уехал на Краснопресненскую набережную.

***

В спальню к Крестину вошла персональная медсестра. Виктор Борисович знал ее давно, ее имя Людмила. Она принесла все лекарства выписанные Яковом Карловичем и лист врачебных назначений. Крестин в свое время был осведомлен Олегом о том, что Людмила приставлена к нему в качестве медсестры не случайно. Она являлась штатным осведомителем ФСБ. Всякий раз, когда она, во время болезни Крестина, приезжала на Рублевку, в его спальне тайно устанавливала «прослушку».

Вначале это обидело Виктора Борисовича настолько, что он хотел обратиться с этим вопросом к шефу, но Олег Федорович успокоил его. Необходимость установки прослушки на время болезни продиктована его же безопасностью. Управление охраны ФСБ перестраховывалось таким образом, держа под контролем пребывание охраняемого лица вне служебного помещения. В случае возникновения нештатных ситуаций, появлялась возможность оперативного принятия срочных мер по обеспечению безопасности випперсоны.

Виктор Борисович понимал это так – Управление охраны перестраховывалось не для повышения уровня его безопасности, а по неразглашению государственной тайны, содержащейся во многих документах Правительства. Под контролем держали не возникновение нештатных ситуаций в бытовых условиях, а неразглашение випперсоной содержания таких документов посторонним людям. Это сути дела не меняло, поэтому Крестин никогда не «мешал» Людмиле выполнять «государственные» обязанности.

Сегодня он внимательнее, чем обычно наблюдал за тем местом, где она установит жучок. Людмила заметила это пристальное внимание своего пациента и, выполняя назначение Якова Карловича, пыталась незаметно для хозяина «прилепить» миниатюрное прослушивающее устройство в неприметном местечке. Выбрав момент, после произведенного Крестину укола, она быстро «прилепила» маленькую таблетку к головной стойке кровати ниже матраса в том самом месте, где его не могла обнаружить даже горничная при уборке помещения.

Виктор Борисович все же заметил ее странное движение и понял, что именно сейчас Людмила установила прослушку. На все время лечения медсестру селили в одной из гостевых комнат, она должна регулярно измерять температуру и артериальное давлении у випперсоны, быть постоянно при нем. После выздоровления покидала особняк до очередного какого-нибудь заболевания высокопоставленного пациента.

Выполнив назначение, Людмила удалилась в свою комнату, а Виктор Борисович, поднявшись с постели, внимательно осмотрел предполагаемое место установки «жучка». Вскоре он обнаружил его и удивился тому, что технологии прослушки не меняются десятилетиями. Неужели ничего нельзя придумать другого, более высокотехнологичного способа подслушивания? Как-то становилось даже стыдно за уровень работы «товарищей из ФСБ», если даже высокопоставленным чиновникам правительственного аппарата ставят такие устаревшие «жучки».

Но, несмотря на все, Крестин, впервые в жизни был рад этому, ведь все что произойдет в его спальне, будут слышать фээсбэшники, ведущие прослушку и отвечающие за его безопасность при возникновении нештатной ситуации. В случае мистического появления убитого Холдина, его разговор с ним может быть услышан и записан фээсбэшниками. Крестин решил попытаться спровоцировать «Холдина» на любое действие с угрозой для своей жизни и посмотреть, будет ли соответствующая реакция Управления охраны. Если ее не последует, то факт проведения спецоперации в отношении его косвенно подтвердится.

Горничная принесла в спальню Виктора Борисовича его обед. Он поставил поднос себе на грудь и приступил к трапезе. В меню «вмешался» Яков Карлович и составил его по своему усмотрению в виде определенной диеты, соответствующей заболеванию. Виктор Борисович не обращал внимания на то, что ест. Чем ближе подходил вечер, тем больше его охватывал страх. Не смотря на то, что по его предположению появление Холдина, было спектаклем, страх охватывал его от одной только мысли об этом. Нужно отдать должное участникам предполагаемого спектакля – они «играли» так естественно, что ужас охватил бы любого, кто смог бы наблюдать эти действа.

Когда стало темнеть, Крестин распорядился, чтобы ему принесли ключ от двери его спальни. Да он боялся, честно признаваясь себе в этом, ему было страшно вновь увидеть убитого журналиста Холдина. Какой-то таинственный и необъяснимый животный ужас овладевал им от их «встречи». Елена сама принесла ключ и, не спросив, зачем он понадобился Виктору Борисовичу, вставила его в замочную скважину с внутренней стороны спальни.

Жена просидела с мужем в его спальне около часа. Когда пришла медсестра выполнить вечерний укол, Елена поцеловала Виктора Борисовича в щечку, ушла к себе, пожелав Крестину спокойной ночи. Виктору Борисовичу показалось, что она очень выразительно произнесла слово «спокойной». Тут же он поймал себя на мысли о том, что стал относиться чрезмерно подозрительно к мелочам, которых в обычной ситуации попросту не замечал. Крестин снова подозревал супругу в ее участии в спецоперации. Зачем она подчеркнуто произносит слово «спокойной»? Неужели она имеет в виду продолжение следующего акта спектакля?

Медсестра сделала Крестину укол, подождала пока он примет назначенные ему таблетки и удалилась в отведенную ей комнату. Головная боль у него стала затихать, он поднялся с постели и закрыл дверь на ключ. В это время по основным федеральным каналам шел вечерний блок новостей. Виктор Борисович включил телевизор, хотя никогда не смотрел выпуски новостей, он и без СМИ знал их из первоисточников.

Переключая телевизионные каналы, Виктор Борисович искал какой-нибудь фильм советского производства. Ему нравились эти старые фильмы. Несмотря на то, что у него имелась большая фильмотека, в которую входили почти все лучшие работы советских кинорежиссеров, он с удовольствием смотрел любой фильм, транслируемый по телевидению. В это время, на одном из каналов как раз показывали один из его самых любимых фильмов – «Джентльмены удачи». Крестин остался на этом канале смотреть фильм, который знал наизусть. Этот телеканал никогда не прерывал показ назойливой и надоевшей всем рекламой.

В этих фильмах было то, чего не хватало современным российским кинорежиссерам и актерам. Фильмы высокохудожественны, их сюжеты полны смысла, соответствия выбранному жанру и принципам социалистического реализма. Советские актеры играли на высоком профессиональном уровне, с полной отдачей и за скромное по современным меркам вознаграждение. Многие из них уже ушли из этой жизни, остальные доживают свой век в забвении и нищете. Это несправедливо и жестоко по отношению к людям, столько сделавшим для народа. Благодаря их блестяще сыгранным ролям, советский народ получал истинное удовольствие от просмотра фильмов, разбавляя серую действительность тогдашней жизни, хотя бы какими-то удовольствиями.

Современные же телевизионные фильмы и сериалы Виктор Борисович почти не смотрел. Телевизионный эфир напичкан фильмами о ментах и следователях прокуратуры, спецслужбах и новых российских суперменах. Особенно выделялись телесериал о питерских ментах, в первых выпусках которого показывали развал правоохранительной системы крупного российского города в 90-х годах. Что имел в виду автор сценария этого телесериала, вставляя в его название «разбитые фонари» понятно, в фильме показывали заурядное РОВД с чрезмерно любящими выпить операми и тупым начальником.

Актеры, игравшие в этом фильме под стать сюжету, невзрачные, несимпатичные и неспособные на эффективную борьбу с преступностью. Такие низкорослые и щуплые супермены и страшные супервуменши убойного отдела расследовали различные убийства, в то время, когда шел самый большой и преступный за всю историю грабеж собственности в стране. Но такие преступления, превратившие великую державу в страну «разбитых фонарей», сценаристы обошли стороной.

В конце семидесятых показывали известный советский сериал «Следствие ведут знатоки», в котором старались показать доблестную советскую милицию с хитом «…наша служба и опасна и трудна…» в самом лучшем виде. В то время министр МВД Щелоков, являлся главным продюсером героизации милиции и имел цель ввести в заблуждение руководство страны, показывая «героизм» подопечных. Смотрите мол, генсеки и идеологи коммунизма как мы в тяжелейших условиях боремся с преступностью. Но, как известно, уже тогда структура МВД была глубоко коррумпирована и обслуживала больше теневиков, чем партийные органы. Но такое стремление министра можно хоть как-то объяснить.

Нынешняя же героизация милиции недорослями-суперменами и страшными супервуменшами наоборот, показывала всю ее несостоятельность в борьбе с преступностью, бессилие и зависимость оперативников от «звонка свыше», которых заставляли выпускать на свободу преступников. Какую цель преследовали создатели сериала? Привлечь внимание властей к недостаткам финансирования правоохранительных органов? А что в рабочем порядке, без героизации на экране, сделать это слабо?

Впоследствии этот сериал разделился на два подобных, в одном убойный отдел переименовали в спец с фешенебельным офисом, пересадили оперативников с «Уазиков» на дорогие иномарки, повысив в звании работников спецотдела до майоров и полковников, не меняя сути сценария. Руководил спецотделом не кто-нибудь – генерал, а эксперт – доктор наук, профессор! Но занимался спецотдел теми же делами, что и убойный РОВД. Поменялось и название сериала.

В первом сериале название осталось прежним, в нем играла часть известной группы актеров, но пополнили состав молодыми сотрудниками, сменился начальник, широко рекламирующий сок «Моя семья». Все федеральные телеканалы поочередно транслируют эти сериалы, навязывая гражданам культ питерских ментов, в то время как эти самые граждане видят в жизни, что они остались с преступностью один на один.

Интересно, а как реагируют на эти сериалы, ныне работающие сотрудники милиции? Ведь создателей сериалов не консультируют как раньше генерал-лейтенанты милиции, в них можно увидеть такую уголовно-процессуальную эрунду, от которой реальный работник органов, после просмотра приходит в состояние крайнего удивления. Это что, руководство к действию? Или пародия на соблюдение норм уголовного законодательства? Неужели им профессионалам нужно верить в сказки, в которых оперативники-полковники, руководимые начальником отдела генералом, бегают в одиночку за преступниками. Это мнение о современном телеискусстве Крестин не высказывал никому, считая себя дилетантом в искусстве.

…На экране телевизора показывали эпизод, когда доцента, которого играл любимый актер Леонов, привезли в колонию для внедрения его в преступную группировку Хмыря и Косого…. Неожиданно трансляция фильма прервалась рекламой, чего никогда не было на этом телеканале. Виктор Борисович посетовал на то, что и этот любимый канал увлекся рекламой. Но она была необычной, какой-то несовременной, пиарили… всем известную финансовую пирамиду МММ, что характерно для девяностых годов.

Виктор Борисович от удивления открыл рот и не мог адекватно отреагировать на то, что показывали. Не успел Леня Голубков произнести знаменитое выражение «я не халявщик, я партнер…», вдруг последовал анонс криминальных новостей. Голос диктора за кадром комментировал совершенное в этот день убийство известного журналиста… Холдина. От неожиданности у Виктора Борисовича пропало ощущение реального времени,… на миг он очутился в прошлом…. Что за ерунда? Откуда такая хроника?

На экране показывали эпизод, где… Холдин выходит из дверей редакции и направляется к автомобилю, припаркованному недалеко от входа. В этот момент из стоящего рядом черного «Шевроле» открывается окно, в котором появляется рука с пистолетом. Точный прицельный выстрел в голову и Холдин падает на асфальт. «Шевроле» быстро срывается с места и уезжает. Холдин лежит на земле, из его простреленной головы течет кровь… Стоп! Виктор Борисович где-то уже видел такой эпизод, совсем недавно…. Да, именно… в своих видениях, случившихся у него вчера в домашнем кабинете….

«… по предварительным данным – продолжал диктор – убийство журналиста связано с его профессиональной деятельностью. Как сообщил наш источник в правоохранительных органах заказчиком убийства является высокопоставленный правительственный чиновник… Крестин Виктор Борисович…!». Это невероятно! Такого сообщения не было в криминальных новостях. Крестин их сам отслеживал регулярно в течение нескольких лет, после публикации известной статьи. Тогда он скрупулезно просматривал все…. Этого канала в то время не существовало вообще…. Снова мистика… или вся Россия сейчас слушает эти криминальные новости? Кошмар!

Виктор Борисович переключил канал…. Чертовщина! Но и там шла та же самая реклама МММ с Леней Голубковым, после которой… тот же выпуск криминальных новостей. На Крестина накатил ужас, он с трудом нажал на кнопку выключения телевизора, а когда экран погас, в страхе стал ждать очередного появления в его доме трупа Холдина. Было уже поздно, около часа ночи, когда стали снова происходить необъяснимые события.

…Внезапно раздался леденящий душу женский крик со стороны гостевых комнат. Слышно, как в дом вбежали охранники, хлопнув входной дверью, и раздался топот их ног по лестнице. Виктор Борисович услышал, что из спальни жены, расположенной рядом, выбежала Елена и поспешила, судя по ее быстрым шагам к лестнице. Виктор Борисович поднялся с постели, накинул на себя халат, открыл ключом дверь и вышел в коридор, ведущий на лестницу.

Крик вскоре стих, но вместо него слышны громкие голоса, сбежавшихся на шум охранников и домашней прислуги. Виктор Борисович опустился на второй этаж и пошел по коридору к гостевым комнатам, в одной из которых поселена его персональная медсестра. Подойдя к ее комнате, Крестин определил, что именно оттуда доносятся голоса уже собравшихся там людей. Войдя в эту гостевку, он увидел мертвецки бледное лицо медсестры, здесь же находились два охранника, дежуривших на объекте, его жена Елена и две горничных.

– Что случилось? – возбужденно спросил Виктор Борисович, – объясните!

– Мы все пока ничего не знаем, – ответила за всех Елена – Людмила находится в шоке и ничего не может сказать, что ее напугало. Она на время потеряла дар речи, не может слова сказать и только мимикой пытается объяснить случившееся. Необходимо ее успокоить, а затем расспросить.

– Девочки, принесите чего-нибудь успокоительного, – обратилась Елена к горничным, стоявшим в сторонке и с ужасом смотревших на Людмилу.

– Уже принесла, – ответила одна из них по имени Вероника, – вот сильнодействующие успокоительные таблетки.

Людмиле дали выпить сразу две таблетки, она смотрела на окружающих ее людей широко открытыми глазами, полными ужаса и отчаяния. Виктор Борисович поблагодарил охранников за оперативность и велел им возвращаться на свои места. Они послушно удалились из особняка, а Виктор Борисович ждал пока Людмила придет в себя и начнет говорить.

Персональная медсестра Крестина медленно приходила в нормальное состояние. Когда она произнесла слова: «ужас» и «я здесь больше не останусь», все поняли, что теперь можно с ней поговорить.

– Что случилось? – спросил Виктор Борисович насмерть перепуганную Людмилу, – почему Вы кричали на весь дом?

– …после того, как я сделала Вам вечерний укол, – произнесла успокоившаяся уже Людмила, – я пришла в свою комнату. Горничная предложила мне поужинать, я согласилась и прошла на кухню, где меня покормили вкусным ужином. Мы поболтали немного все вместе, и я ушла сначала в ванную, а затем к себе.

Я включила телевизор и смотрела американский фильм. Потом стала засыпать…, не помню, сколько прошло времени. Затем я поднялась с постели и решила снять халат, и надеть ночную рубашку. Для этого я открыла платяной шкаф и…, о, ужас…!

После этих слов, Людмила стала заикаться, в ее глазах появился оттенок животного ужаса, плечи ее дергались в нервном тике. Она как будто бы не решалась говорить о том, что было дальше, наверное, сосредотачивалась или подбирала нужные слова.

– Говорите, чего же Вы замолчали? – подбадривала ее Елена.

– …там в шкафу, – продолжалась заикаться Людмила, – я увидела… мужчину с простреленной головой… и… с полуразложившимся телом…. Такое я видела в фильме про зомби…. Это ужасно….

– Что он делал там? – спросил Виктор Борисович, – говорил ли он Вам что-нибудь при этом?

– Что-то говорил…, – продолжала после небольшой паузы Людмила, – я сейчас уже не помню…, что он говорил. Он стоял во весь рост, у него какие-то страшные глаза с чернотой вокруг, взъерошенный и с противным голосом….

– Успокойтесь, милочка, – вмешалась в ее рассказ Елена, – может быть, Вам привиделось. Это от переутомления! А Вы не помните, о чем фильм, который Вы смотрели перед сном?

– Помню, это фильм ужасов, – отвечала Людмила, – об убийстве какого-то журналиста, его застрелили… за публикацию статьи против министра США.

– Наверное, Вам и привиделась сцена из этого фильма, – успокаивала Людмилу Елена, – Вы не смотрите на ночь фильмы ужасов, это вредно для психики!

– Вспомните, пожалуйста, что он Вам говорил, – настаивал Виктор Борисович, – напрягите память.

– А это важно? – растерянно спросила Людмила, – что-то про убийства журналистов в США, что точно я вспомнить не могу….

– Виктор, а почему это так важно? – спросила Елена, – всего лишь галлюцинация… от усталости.

– Людмила, а что было дальше? – снова спросил Крестин, не обращая внимания на замечание жены.

– Дальше я плохо помню…, – начала неуверенно Людмила, – потом я закричала… и захлопнула дверцу шкафа,… потом прибежали охранники и девчата снизу….

Елена подошла к шкафу и открыла дверцу, посмотрела внутрь и, оставив ее, подошла к Людмиле.

– Ну, вот видите, – сказала она спокойно, – там никого нет, у Вас была галлюцинация!

Вдруг лицо Людмилы снова выразило ужас и она, отшатнувшись в сторону сказала:

– А Вы не слышите этот зловонный запах, оставшийся после него?

– Нет, – уверенно отвечала Елена, – какой запах?

– Запах разлагающегося трупа…, – испуганно отвечала Людмила, – он снова может появиться там!

– Кто еще слышит зловоние? – спросила Елена, взявшая на себя роль лидера ситуации, – вы слышите что-нибудь? – обратилась она к горничным.

Обе девушки отрицательно кивали головой. Виктор Борисович тоже почувствовал могильную вонь, но всем видом старался не показывать страха, в отличие от Людмилы, хотя его состояние было на гране срыва. Он подошел к платяному шкафу и посмотрел внутрь…. Что за черт? В шкафу стоял… мертвый… с признаками разложения… Холдин. Вокруг его глаз страшная чернота, придающая мертвому лицу зловещий вид, такая же улыбка…. Крестин отпрыгнул от шкафа, словно его ошпарили кипятком.

Присутствующие при этом горничные восприняли это действие хозяина, как неудачную шутку, направленную на то, чтобы разрядить напряженную обстановку. Они дружно захихикали. В шкафу никого не было!

– Идите спать! – раздраженно прошипел Виктор Борисович, обращаясь к горничным, – нечего слушать, о чем говорят хозяева!

Когда те покинули комнату Людмилы, Елена странно посмотрела на мужа и осторожно спросила: Ты что?

– Посмотри сама…, – выдавил из себя Виктор Борисович, – …он там!

Елена подошла к шкафу, и никого в нем не увидев, закрыла его дверцу и спокойно произнесла:

– У вас обоих галлюцинации, Виктор, прими и ты успокоительные таблетки. Людмила пусть отправляется спать к кому-нибудь из девушек, а мы с тобой к себе. Поздно уже, нельзя же здесь бесконечно обсуждать галлюцинации. Нет в шкафу никого! Люда, я провожу Вас вниз.

Виктор Борисович подумал: «…снова не все видят этот труп…, только я и Людмила…, жена опять, наверное «играет роль». Он послушно вышел из гостевой комнаты и направился к себе в спальню, боязливо озираясь по сторонам, а Елена повела перепуганную медсестру на первый этаж. Поднимаясь по лестнице, Крестин внимательно смотрел себе под ноги, чтобы вовремя увидеть опасность и не поскользнуться, как это было в прошлый раз.

Войдя в комнату и замкнувшись на ключ, он повернулся лицом к телевизору, экран которого светился, но изображения на нем не было. Виктор Борисович хорошо помнил, что когда он уходил из спальни, услышав крики Людмилы, телевизор оставался выключен. Крестин взял пульт и нажал кнопку, но… он не выключался. Неожиданно на его экране появились титры: «Крестин, Вам необходимо сознаться в заказном убийстве журналиста Холдина! Я не оставлю Вас, пока не явитесь с повинной в прокуратуру! До встречи!».

«Если это продолжение психического воздействия на меня в ходе проводимой спецоперации, то можно сказать, что это им удается! События начали действовать на мою психику! Мне придется или идти в прокуратуру с повинной или я начну тихо сходить с ума! – подумал Крестин – мои психические возможности на исходе… нужно срочно уезжать в Испанию!».

Виктор Борисович лег в постель, не выключая свет, через несколько минут экран телевизора погас сам собой. Крестин находился в состоянии сильного стресса и плохо соображал, но ему хотелось осмыслить, что произошло сегодня? Если это спецоперация, то нужно отдать должное ее участникам, такого не увидишь даже на съемочной площадке Голливуда.

Что-то не давало Крестину покоя, когда он мысленно стал перебирать события в комнате медсестры. Что? Он лежал в постели, укрывшись с головой, пытаясь понять, что его беспокоило? Наконец осенило. Да, именно это! Ему не давало покоя поведение его жены. Почему она не поддалась воздействию страха? Она такая трусиха, которая могла испугаться собственной тени. Но там, в гостевой комнате она вела себя так, будто ничего страшного не происходило. Всех успокаивала, взяла на себя лидерство в ситуации…. Странно ожидать от нее этого! Она вела себя так, как будто бы знала, что все это искусная инсценировка. Виктор Борисович не заметил, как заснул….

***

Виктор Борисович проснулся позже обычного времени. К удивлению, он крепко спал оставшуюся часть ночи. Первое о чем он подумал, инцидент, произошедший с его персональной медсестрой. Непонятно главное, зачем вовлекать посторонних людей в проведение спецоперации? Ведь кому-то нужно добиться его признания в заказе убийства Холдина. Зачем пугать постороннюю женщину до полусмерти?

А может быть, этот актер спектакля спецоперации перепутал комнаты и хотел «появиться» у него в спальне? В это предположение верилось с трудом. Такие промахи вряд ли допустимы! Наверное, участники спектакля хорошо знают план особняка, и ошибиться комнатой, а тем более этажом попросту не могли. Что-то не позволяло Виктору Борисовичу сосредоточиться.

Его размышления прервал стук в дверь спальни. Виктор Борисович поднялся с постели и повернул ключ в скважине замка. Дверь тут же отворилась и в комнату вошла его персональная медсестра. Она приветливо улыбалась, а в правой руке держала шприц, наполненный лекарством. Лицо ее сияло, и на нем ни единого признака вчерашнего смертельного испуга.

– Доброе утро, Виктор Борисович, – приветливо проворковала она, – пора делать утренний укол!

– Простите, Людмила, Вы ничего не желаете мне сообщить по поводу ночного происшествия? – в недоумении спросил Крестин, – Вы помните, что произошло ночью?

– Какое происшествие? – переспросила медсестра, – я всю ночь прекрасно проспала и отлично отдохнула. У меня дома нет даже кондиционера, всю ночь мучаюсь, пока засну, а у Вас под сплит системой как в прохладном оазисе….

Виктор Борисович уже привыкший к тому, что кроме него никто не замечает странных и ужасных событий, удивился ее ответу. Стараясь не выглядеть подозрительным в психическом расстройстве, он молча оголил правую руку для укола. Когда Людмила завершила утреннюю процедуру и удалилась из спальни, ему принесли завтрак. Горничная поставила поднос на стол и также вышла. Значит, спецоперация продолжается, в ней активное участие принимает и его жена, и медсестра и горничные…. Вчерашний случай давал повод считать все это именно так.

Крестин снова лег в постель и как всегда попытался спланировать день. Это вошло в его привычку за время работы в аппарате правительства, он делал это автоматически, не зависимо от того чем занимался в данный момент времени. Сегодня ему обязательно нужно позвонить шефу, которому, конечно же, сообщили о его болезни. Но Виктор Борисович должен в любом случае звонить лично. Бывало, шеф опережал его, но это было редко. Сегодня же Виктор Борисович должен попросить отпуск, который намеревался взять с момента выздоровления для поездки в Испанию.

Сегодня же референт должен сообщить о том, что ему удалось узнать по его каналу ФСБ по факту осуществления спецоперации. Это станет известно только к вечеру, не раньше. Он взял трубку правительственной «вертушки», ввел ПИН-код и набрал номер прямой связи с вице-премьером, который использовался в особых случаях.

– Добрый день, шеф, рад приветствовать Вас, – как можно жизнерадостнее сказал Крестин, когда вице-премьер ответил на вызов.

– Добрый, – прозвучало из трубки, – я уже знаю, что Вы болеете. Как же Вас угораздило упасть с лестницы? Вы выбрали неподходящее время. Работы много, болеть некогда!

– Виноват, признаю, – согласился Крестин, – постараюсь быстро поправиться, но доктор рекомендует отдых после выздоровления, хотя бы на две недельки!

Виктор Борисович давно научился определять настроение шефа по тембру голоса. Сегодня он разговаривал с Виктором Борисовичем спокойно, что свидетельствовало о его лояльности к особе Крестина и это успокаивало Виктора Борисовича.

– Я не против Вашего отпуска, – дружески сказал вице-премьер, – выздоравливайте и пару недель можете отдохнуть основательно. Желаю удачи!

Виктор Борисович остался, не совсем доволен. Тон разговора дружеский, но его настораживало, вице-премьер, говоря о том, что много работы, быстро согласился на отпуск. Чиновники правительственного аппарата привыкли к не писаной истине, существовавшей еще с советских времен. Если руководитель дает отпуск в «горячее» время, то это явный намек на опалу, которая может быть после отпуска. Это должно пониматься так: «Работы уйма, но обойдемся без тебя. Отдыхай!».

И это несмотря на то, что Виктор Борисович работал в последние годы на профессиональном высочайшем уровне. Попадать в опалу ему не за что. Именно это подавало тревогу, потому что любой опале должна быть веская причина. В данном случае ей могла стать спецоперация. Иного, по мнению Крестина, не могло быть. А что если шеф в курсе разработки спецслужб? В этом случае, он должен пригласить его на разговор под любым предлогом и намекнуть прозрачно на «прошлые дела».

Ведь главный фигурант в заказном убийстве журналиста он сам. Хотя ему проще отбиться от уголовщины. Он может сказать: «… я имел в виду совсем другие действия со стороны подчиненного, когда говорил ему: « … чтобы я больше не видел подобных публикаций». Я же не думал, что он предпримет радикальные меры – пойдет на заказное убийство!».

И получается, Крестин сам виноват за то, что принял такое радикальное решение. А может, не надо было заказывать Холдина? Вице-премьер имел в виду что-либо другое, когда говорил ему: «… чтобы я больше не видел подобных публикаций»? Вряд ли! Когда все СМИ возмущенно комментировали убийство коллеги, вице-премьер однажды коротко, но многозначительно бросил Крестину: «благодарю за службу». Этим он показал свое отношение к исполнению его приказа, а значит, Крестин понял тогда все правильно!

Уверенности в том, что шеф вытащит его из любой ситуации по этому делу, не было. Зачем ему пачкаться в грязном уголовном деле? Он быстро найдет себе не запятнанного руководителя аппарата. Желающих предостаточно, многие из кожи лезут, лишь бы понравиться вице-премьеру. Тогда шеф будет попросту подлецом, если открестится от «прошлых дел» и сдаст Виктора Борисовича с «чистой совестью». Это ляжет тяжким грехом на его душу, он и без того не отличался политической стерильностью. Хотя какая там совесть, если речь зайдет о судьбе высокой правительственной должности?

Размышления Виктора Борисовича прервал телефонный звонок правительственной «вертушки». Виктор Борисович снял трубку, на связи его референт. По тону приветствия подчиненного, Крестин понял, что тому не удалось узнать о проводимой спецоперации. У Олега эмоциональный характер, и он всегда вел себя в соответствии с настроением. Если поручение шефа выполнено на сто процентов, то его бодрое приветствие само говорило об этом, в противном случае в голосе – нотки вины.

Так и сейчас, Олег, после информации о текущих делах сказал: «…по самому главному поручению… пока ничего. Я продолжу работу, но гарантий нет». Сегодня Олег Федорович не приедет к Крестину, дабы не беспокоить его «по мелочам». Об этом он сказал в конце разговора. Документов на подпись почти нет, а сроки исполнения еще достаточны для того, чтобы отложить эту процедуру на более позднее время.

Виктор Борисович понимал, что получить секретную информацию в ФСБ «за спасибо» невозможно. Олег Федорович знал об этом, и если бы причиной являлись деньги, он непременно об этом сказал. Крестин не мелочился бы в определении суммы оплаты за жизненно важную услугу. Если спецоперация глубоко засекречена, то никакие деньги не могли бы получить информацию о ней. И это тоже известно Олегу.