Текст книги "Детективы"

Автор книги: Владимир Жариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я хотела также сказать, что нами организованы клиентские службы на местах. Вы сами посещали эти места, знаете, что такие подразделения работают практически от всех ведомств. Но мы сейчас нацелили своих сотрудников именно на то, чтобы они срочно оформляли утраченные документы на предоставление мер социальной поддержки, организовывали изменения адреса доставки пенсий, потому что это вызывает тревогу, особенно у пожилого населения. И сейчас занимаемся, в том числе оформлением материальной помощи от Пенсионного фонда в размере 25 тыс. рублей.

В.В.Путин: Как идут выплаты по 100 тыс. рублей за утраченное имущество из региональных бюджетов?

Т.А.Голикова: Работа эта тоже идёт. Там единственная проблема – идет сверка списков. Но мы сейчас ориентировали все регионы Российской Федерации силами наших сотрудников, чтобы были выпущены постоянные или временные, как угодно, порядки выплат, чтобы было понятно, как это осуществлять.

Я назвала те регионы, в которых уже идёт выплата, остальные подтягиваются по мере выверки списков.

В.В.Путин: Нужно всё-таки мониторить ситуацию.

Т.А.Голикова: Утром и вечером мы и собираем информацию, и совместно с МЧС такой же мониторинг осуществляем.

В.В.Путин: Да, но я ещё раз хочу повторить, чтобы и по региональным выплатам у вас тоже была информация, хорошо?

Т.А.Голикова: Хорошо, Владимир Владимирович.

…Виктор Борисович слушал лиц, выступающих на заседании, как будто запись фонограммы. Голоса звучали откуда-то извне, и их тембр напоминал голоса, звучащие в пустоте горной пещеры…. Ему едва доходил смысл сказанного участниками заседания….

В.В.Путин: Спасибо. Сергей Кужугетович (обращаясь к С.К.Шойгу), Вы просили дополнительно 4 тыс. тонн топлива для реактивных двигателей, для самолётов, которые занимаются тушением пожаров.

С.К.Шойгу: Да, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Сейчас я соответствующее распоряжение подписал. Прошу Минфин обеспечить выделение необходимых денежных ресурсов – это 90 млн рублей для пополнения Росрезерва. Заберете потом распоряжение Правительства.

Игорь Евгеньевич (обращаясь к И.Е.Левитину), два слова по комплексной программе обеспечения безопасности на транспорте.

И.Е.Левитин: Уважаемый Владимир Владимирович, в соответствии с Указом Президента разработана комплексная программа по обеспечению безопасности населения на транспорте. В ней участвовали практически все федеральные органы исполнительной власти. Бюджет этой программы – 46,7 млрд рублей до 2014 года, на 2010 год – 7,8 млрд.

Первый субъект Российской Федерации, где уже побывала наша комплексная комиссия, – это Северо-Кавказский федеральный округ. Мы проехали все субъекты Российской Федерации, определили 7 автовокзалов, 11 железнодорожных вокзалов, где будут пилотные зоны размещения таких средств.

Кроме этого в течение года на 24 станциях Московского метрополитена и 7 станциях Санкт-Петербургского метрополитена будут установлены новые досмотровые комплексы. МЧС России планирует также создание 8 пилотных зон во всех городах, где есть метрополитен. Эта программа начала свою реализацию.

В.В.Путин: И по Северному Кавказу?

И.Е.Левитин: По Северному Кавказу в первую очередь. Мы именно туда выезжали, объездили все регионы.

В.В.Путин: Хорошо, спасибо. И сегодня состоялось олимпийское собрание. Александр Дмитриевич (обращаясь к А.Д.Жукову), пожалуйста.

А.Д.Жуков: Да, Владимир Владимирович, сегодня состоялось олимпийское собрание. Впервые в истории российского олимпийского движения мы утвердили Стратегию развития олимпийского движения, Олимпийского комитета до 2020 года.

Стратегия предусматривает несколько этапов, они все связаны с участием наших спортсменов в Олимпийских играх, прежде всего 2012 года в Лондоне, потом в Сочи. Ну и, конечно, эта Стратегия предусматривает существенное повышение авторитета Олимпийского комитета России на международной арене, чего нам сейчас явно не хватает, и, конечно, очень упорную совместную работу Олимпийского комитета, спортивных федераций и государственных органов по развитию спорта высших достижений и массового спорта.

Кроме того, избрали сегодня новые органы, прежде всего исполком Олимпийского комитета. Количество начальников сократили очень сильно, например вице-президентов – в 2 раза. Ввели в исполком представителей крупнейших российских федераций по видам спорта, в которых разыгрывается наибольшее количество олимпийских медалей….

…Прессу удалили из зала перед рассмотрением вопросов, не подлежащих официальной огласке. Это происходит на каждом заседании правительства давно отработанным методом. Все присутствующие на заседании репортеры и телеоператоры заранее знают время, когда они должны сами тихо подняться и уйти через боковую дверь, проходя мимо «галерки».

Крестин затаил дыхание, мимо него проходил труп-репортер…. Он по-прежнему улыбался…, а проходя мимо сидящего Виктора Борисовича тихо сказал: «Привет… Помнишь меня?…, ты должен знать… тогда в 2000-м году?»…. Виктор Борисович почувствовал жуткий и специфический холодок, повеявший от репортера… с запахом сырой земли и гниющей древесины….

На какой-то миг на лбу трупа-репортера появилось пулевое отверстие с сочащейся из него кровью…. Лицо меняло цвет,… оно стало ужасным, какое бывает у покойника, долго пролежавшего без захоронения. На Виктора Борисовича нашло оцепенение…, его мышцы парализованы…, он не мог повернуть головы, чтобы посмотреть на реакцию присутствующих в зале коллег…

Крестин невольно смотрел в глаза журналисту…, как кролик поедающему его удаву…, он не мог отвести взгляд, как ни старался…, кто-то невидимый заставлял, не моргая смотреть в глаза журналиста. В них не было живого блеска, хотя труп-репортер продолжал широко и приветливо улыбаться! Тело Крестина вновь покрылось мурашками ужаса….. Неужели это зомби? Вчера – в бассейне с простреленной головой, а сегодня – здесь! Не может быть….

Наконец ему удалось оторвать глаза, и Виктор Борисович посмотрел вокруг. Присутствующие чиновники вели себя так, как будто не видели странного и неестественного изменения лица у человека, выходящего из зала. Никто из сидящих чиновников не проявлял малейшего интереса к этому чудовищному зрелищу. Как же можно не заметить лицо трупного вида…, простреленный лоб… запах сырой земли и гниющей древесины?

***

После заседания правительства Виктор Борисович вернулся в кабинет и попросил референта предоставить ему весь список аккредитованных журналистов, присутствовавших на сегодняшнем заседании правительства с их персональными данными. Олег тут же исполнил поручение и вскоре Виктор Борисович всматривался в фотографии журналистов и телеоператоров, которые имелись в личных учетных карточках аккредитации. Он тщательно просматривал все документы, которых было очень много. Лица «примелькавшихся» ему журналистов Крестин знал, но того таинственного репортера с лицом трупа-утопленника среди них не было….

Виктору Борисовичу нужно обязательно вспомнить, кто этот человек, жив ли он сейчас или все случившееся сегодня «привиделось» ему, как вчера дома. Человеку, занимающему высокий пост в аппарате правительства и представляющему новую российскую бюрократическую элиту, каким являлся Виктор Борисович, трудно вспомнить всех, с кем пришлось встречаться в последние десять лет. Но вспомнить обязательно! Нужно во что бы это не стало….

До распада СССР почти 70 лет в мрачном здании на Старой площади в Москве, как и в Кремле, безраздельно властвовала номенклатура ЦК КПСС. После запрета Борисом Ельциным компартии и выдворения оттуда последних коммунистических «могикан», в этой партийной цитадели обосновалось первое демократическое правительство независимой России.

После маленькой гражданской войны в центре Москвы осенью 1993 года и упразднения Верховного Совета правительство переехало на Краснопресненскую набережную. С тех пор это здание считается центром исполнительной власти России. Иногда срок жизни правительств в некоторых странах исчислялся не годами и даже не месяцами, а днями. Например, в Португалии в период с 16 мая 1918-го по 28 мая 1926-го сменилось 30 кабинетов, 19 премьеров, а в бывшей Югославии с декабря 1918-го по январь 1929-го – 24 кабинета, 7 премьеров.

Эти метаморфозы, как видно, относятся к кризису после первой мировой войны. В годы коммунистического правления в СССР, да и в Восточной Европе, ни о каких публичных сменах правительства речи не велось. Все происходило тайно, закулисно. И премьер, и правительство в СССР – номинальные! Все решало политбюро ЦК КПСС. Оно являлось и премьером, и правительством, и Верховным Советом, и судом в одном лице.

После падения коммунистического самодержавия в России правительство обрело те властные полномочия и начало играть ту роль, которая написана на партитурах всех правительств мира, – роль настоящей власти в рамках своей компетенции.

Осенью 1991 г. в правительство России пришли «мальчики в розовых штанишках», как окрестил новую команду тогдашний вице-президент РФ Александр Руцкой, или «завлабы», как охарактеризовал их бывший премьер-министр Виктор Черномырдин.

Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, Александр Шохин, Петр Авен, Сергей Глазьев, Петр Филиппов, Андрей Нечаев и другие были приглашены президентом Борисом Ельциным с подачи госсекретаря Геннадия Бурбулиса, для того, чтобы начать экономические реформы, о которых так долго «болтала» новая власть.

Экономический блок реформ разрабатывался, а затем на первоначальном этапе проводился в жизнь под руководством Егора Гайдара. Почти все младореформаторы имели ученые степени, занимались ранее наукой и никогда не работали в аппарате. Только Шохин прослужил 10 лет в Совмине СССР, да Гайдар имел непосредственное отношение к партийной элите – он работал некоторое время в главной партийной газете «Правда» и в журнале «Коммунист».

Еще в 1995-м прокремлевские аналитики сравнивали первое молодое правительство России с реформаторским кабинетом Петра Столыпина. Оппоненты имели противоположное мнение. Но, как бы ни расценивались их профессиональные способности, неоспоримо то, что впервые в 1991 г. в правительство России – высшую политическую элиту – совершенно необычным для страны способом рекрутированы на высшие должностные посты новые люди со стороны, «чужаки».

Несмотря на то, что сам Борис Ельцин ручался за них, объявив на всю страну об улучшении экономической ситуации за два года (похоже, он и сам в это верил), чуда так и не произошло! Напротив, ситуация ухудшилась, а с ней обострилась и борьба внутри самого правительства. Шли баталии между «пришельцами», которые затеяли «шоковую» терапию и старыми, закаленными в партийных боях номенклатурщиками, не собиравшимися добровольно отдавать власть, влияние и деньги.

Именно в правительственной структуре высшей политической власти дольше всех задержалась наиболее консервативная часть старой партийной элиты, которая пыталась действовать привычно, по-своему, постепенно маскируясь под новую демократическую элиту. Особенно удалась эта метаморфоза назначенному Ельциным на смену «мальчикам в розовых штанишках» бывшему партийно-хозяйственному руководителю газовой отрасли СССР, покойному ныне экс-премьеру России Виктору Черномырдину.

Его превращение (аналитики, эксперты, журналисты в России и на Западе поголовно предрекали после этого назначения скорый закат реформ, галопирующую инфляцию) напоминало переход из протестантизма в католицизм Генриха IV, потому что хотелось непременно быть французским королем. Воистину, «Париж стоил мессы».

Новый глава кабинета министров тоже понял, что его место требует продолжения реформ. Это с одной стороны. А с другой, как это обычно водится, в новое российское правительство потянулись старые «бойцы» из второго эшелона бывшей партийной номенклатуры, близкие по духу.

Состав правительства России, который сформировался на начало августа 1994 г., уже совсем не напоминал команду реформаторов образца 1991-го. И даже начала 1993-го. Едва ли не последним из завлабовских «могикан», оставшимся в нем, чтобы завершить чековую приватизацию, являлся вице-премьер Анатолий Чубайс. Никого больше из яростных сторонников Ельцина или участников политических движений, которые вознесли его на кремлевский Олимп, в правительстве уже не осталось. Разве что вице-премьер Сергей Шахрай, который из заклятых сторонников президента за несколько лет пребывания в высших правящих слоях в результате политического дрейфа оказался едва ли не в противоположной от самого президента стороне.

В 1995 г. в правительстве, по оценкам многих аналитиков, набирало силу отраслевое крыло во главе с вице-премьером Олегом Сосковцом. Это третье лицо после президента и председателя правительства, обладающее реальной властью в стране. Следующим за ним в правительстве Черномырдина по влиятельности шел, как ни странно, из пяти вице-премьеров, министр топлива и энергетики Юрий Шафранник (сегодня – один из богатейших людей страны), который пользовался особым доверием премьер-министра.

Между этими двумя политиками шла тихая борьба за влияние на первое лицо кабинета министров. Интересно, что правительство России, становясь все более похожим по замкнутости для прессы и общественности на безликие правительства времен политбюро, не сбавляло темп непопулярных «шоковых» реформ. Но и не допустило обещанной громко уходящими в отставку молодыми прагматиками во главе с Егором Гайдаром, галопирующей инфляции.

Наоборот, по оценкам даже некоторых членов ушедшей команды Гайдара, темпы инфляции последовательно снижались, достигнув в июне 1994 г. рекордно низкого по сравнению с сентябрем 1991 г. уровня – 6% в месяц. В то же время, в коридорах пост младо реформаторского российского правительства обнаружился новый довольно влиятельный центр. Во главе этой номенклатурной группы давления, которая курировала практически все решения кабинета министров, стоял руководитель аппарата премьера Владимир Квасов.

Это была абсолютна закрытая теневая фигура. За несколько лет работы на этом посту, он лишь дважды коротко появился на экранах телевизоров. «Серый кардинал», как окрестили его масс-медиа, оказалось, способен держать в руках тысячи связующих нитей, ведущих извне к главе кабинета министров.

Вывод множества аналитиков однозначен: в правительственных коридорах пост реформаторов властвовали не первые лица, а среднее звено аппарата, в большинстве своем состоящее из бывших номенклатурных чиновников, трансформировавшихся в «демократических». Это среднее звено аппарата и сегодня делится на «бывших» и «пришельцев», между которыми аппаратная борьба не прекращается ни на минуту.

Виктор Борисович относился к категории «пришельцев», он попал в состав аппарата вместе с шефом, и ему приходилось очень несладко в первое время. Нужно было без подготовки включиться в аппаратную борьбу за выживание с «бывшими». Аппарат всегда имеет силу власти, являясь инструментом в работе членов кабинета министров. Эта власть не прописана ни в Конституции, ни в иных законах, она прописана в должностных инструкциях конкретного чиновника.

Например, взять сегодняшнее заседание правительства, на котором члены кабинета отвечали на вопросы премьера. Кто проверяет достоверность этих ответов? Не сам же премьер-министр! А значит его аппарат во главе с руководителем! Это и есть власть, а от того, как глава аппарата доложит премьеру о соответствии реалиям информации, данной конкретным министром, зависит последующая реакция премьера в отношении отвечавшего на вопрос члена кабинета.

Такой властью обладал и Крестин, с той лишь разницей, что он формировал мнение вице-премьера о конкретном должностном лице аппарата. За эту власть ему приходилось немало бороться. Его шефу аналогично, с той лишь разницей, что в его борьбе участвовали другие действующие лица. В этой постоянной аппаратной борьбе, тандем вице-премьера и Крестина шел по жизни с 1995 года.

Во время почти неуправляемой гласности и свободы слова, ситуация усугублялась еще и борьбой с многочисленными журналистами, пристально следящими за каждым шагом высших должностных лиц и их окружения. Кто работал в то время в СМИ, помнит, как журналисты гонялись за сенсациями. Если их не удавалось находить, то многие попросту выдумывались с «высосанными из пальца» фактами.

Всякого рода публикации осложняли и без того напряженную борьбу в правительстве, а журналисты освещением тогдашней российской действительности создавали дополнительную конкуренцию в аппарате Белого дома. Если сегодня официальным источником информации о состоянии экономики является должностное лицо правительства, то в те времена существовал альтернативный источник – СМИ. Порой сведения, изложенные в газетах и журналах, в значительной степени отличались от докладов кабинета, и каждому министру приходилось работать с поправкой на эти публикации.

Заставить «замолчать» зарвавшегося журналюгу оказывалось не под силу не только самым опытным работникам аппарата правительства, но и министрам. Тогда существовал единственный способ это сделать, нанять киллера, и навсегда избавиться от изобличителя-писаки, как от назойливой мухи.

…И тут Виктор Борисович вспомнил случай, о котором ему много лет не хотелось думать. Этот случай изменил навсегда психику так, что собственная циничность удивляла его самого. Это случилось на закате эпохи Ельцина. Пришедший исполнять обязанности премьер-министра Путин затеял «чистку» как самого правительства, так и его аппарата. Тогда мало кто верил, что это будущий президент России. Ходили, конечно, слухи в аппарате, но они были похожи на очередную «утку», коих «летало» в те времена великое множество.

Именно Путин первоначально уделял огромное внимание тому, что писала пресса. Любая негативная публикация в отношении отдельного министра или его аппаратного окружения могла навсегда поставить точку в дальнейшей карьере федерального чиновника. Это понимали все журналисты многих центральных СМИ.

Еще в конце февраля 2000-го года в одной из газет появилась компрометирующая информация на шефа Виктора Борисовича. Она касалась вопросов целевого расходования средств федерального бюджета. Виктор Борисович не помнил сейчас ни названия газеты, ни фамилии журналиста, опубликовавшего «вредную» статью. Зато Крестин вспомнил серьезный разговор в кабинете шефа по поводу публикации этой статьи. Это был не просто разговор, в его основе громкий нагоняй ему от шефа впервые за все время его службы у вице-премьера.

Помнится, когда Виктор Борисович вошел к шефу в кабинет, он понял о его настроении на предстоящий разговор, вице-премьер был настолько взбешен, что Крестину показалось, шеф не совсем трезв. Он, как громовержец, метал молнии взглядов на Крестина. Подозвав Виктора Борисовича к столу, шеф молча бросил газету ему в лицо.

– Ты видел эту дрянь? – кричал он, – почему я вижу эту статью в опубликованном виде? Кто…, какая б… давала материал этому писаке? Что молчишь, я тебя спрашиваю….?

Виктор Борисович стоял как нерадивый ученик перед строгим учителем, спрашивающим у него причину невыполнения домашнего задания. Он ничего не мог ответить в свое оправдание, ему казалось, шеф сам понимает, что пресса неподконтрольна и неподотчетна правительству. Да и задачи шеф никогда не ставил по мониторингу публикаций в прессе. А тут на тебе! Конечно, когда публикации не касались его особы, он вел себя спокойно по отношению к разоблачительным статьям о «деяниях» других коллег. Теперь ситуация изменилась – статья опубликована в отношении его работы.

– Иди и думай, как сделать так, чтобы я больше не видел подобных публикаций, – грозно приказал он Виктору Борисовичу – я не знаю, что ты предпримешь по этому поводу. Можешь делать все что угодно – беседовать с этим писакой, угрожать ему или загрызешь его зубами заживо, но добейся, чтобы этого, больше не было ни-ког-да! Слышишь меня? Ни-ког-да!

Виктор Борисович долго думал, как выполнить стратегическое поручение шефа. Перебрал многие варианты действий от выплаты кругленьких сумм за «молчание», до крайних мер. Подкупать журналистов глупо и ненадежно, всех все равно не купишь, да и кто тебе будет докладывать ему о готовящейся статье в редакции любой из газет? В ушах звучали слова шефа: «…загрызешь его зубами заживо». И Крестин быстро понял, что имел в виду шеф – физическое устранение этого писаки. «Его коллеги быстро поймут причину гибели журналиста и сами будут осмотрительнее себя вести в следующий раз!» – подумалось тогда Крестину.

Исполнителей нашли быстро. В то время Москва была наводнена профессиональными киллерами, исполняющими заказы на убийство, оставляя кровавый след в грабеже столичной и федеральной собственности. Исполнителей заказа нашел все тот же верный референт Олег Федорович. А дальше оставалось всего лишь заплатить крупную сумму по результатам их «работы». Для получения денег, исполнители представили доказательство выполненного убийства в виде фотографий жертвы, застреленной киллером в голову. Косвенным доказательством являлась официальная шумиха, поднятая прессой по случаю убийства известного журналиста. Исполнителей до сих пор не нашли, скорее всего их в настоящее время нет в России.

…Виктор Борисович вызвал к себе Олега Федоровича. Тот вошел и как всегда приготовился выслушать поручение босса.

– Олег, ты помнишь начало 2000-го года, вернее мое негласное поручение в отношении некого рьяного правдоискателя-журналиста? – многозначительно спросил его Крестин.

– Помню, разве такое забывается? – ответил преданный референт, – а что Вас интересует?

– Разыщи срочно его фотографию, которую все газеты печатали после убийства, – приказал Виктор Борисович, – и сам знаешь, делать это надо по-тихому! И ничего не бойся, тебе это не угрожает…. Да, вот еще что…, выясни, не было ли у него брата-близнеца?

Через час Олег Федорович принес газету с фотографией убитого журналиста. Он положил ее на стол и коротко сказал: «У этого репортера не было никаких братьев!». Виктор Борисович отпустил референта, а когда за ним закрылась дверь, быстро схватил газету и пристально всматривался в лицо застреленного журналиста. Заголовок старой газеты громкий: «Очередная жертва гласности – застрелен еще один журналист! Кто следующий…?»

Виктор Борисович посмотрел на фото, на нем запечатлен человек, лежащий на асфальте с огнестрельной раной в голове, из которой текла кровь…. О, ужас! Это… тот самый труп-утопленник из бассейна. Это его Виктор Борисович видел в зале несколько часов назад. Черт возьми! Что за мистика, в конце концов! Такого не может быть!

Рабочий день заканчивался, скоро нужно ехать домой на Рублевку. У Виктора Борисовича временно парализовало мышление, он тщетно пытался дать объяснение всему произошедшему за эти два дня. Чем ближе подходило время его отъезда из здания правительства, тем больше им овладевал какой-то необъяснимый страх. Что происходит? Крестин не сомневался в своем психическом здоровье, но дать объяснение происходящему пока не мог.

Всю дорогу Виктор Борисович пытался проанализировать произошедшие события. Он рассуждал, что если у убитого по его заказу журналиста нет братьев, тогда выходит, труп утопленника является театрализованным представлением с участием талантливого профессиональным актера. Стоп! Такого спектакля в здании правительства никто не разрешит, ведь заседание вел сам Путин! …А почему тогда никто не помнит, что произошло вчера во дворе его дома? И второе, почему на записи видеонаблюдения охраны его особняка отсутствуют события по обнаружению им трупа в бассейне?

А что, если весь вчерашний спектакль режиссирован спецслужбами и проводился против него или шефа с неизвестной пока целью? Тогда всесильные гэбэшники могли взять со всех участников этого спектакля расписку о неразглашении тайны операции, а это значит, что утром Крестину все лгали, даже жена Елена. Это предположение как-то объясняет утреннее поведение его домашних. Но на заседании правительства спектакля быть не могло по определению! И какая цель у всесильных спецслужб?

Зачем нужен такой спектакль? Если все это направлено против него Крестина Виктора Борисовича, с целью дискредитировать его в глазах шефа, то это слишком сложный и мудреный вариант. Есть намного проще алгоритм действий для достижения этой цели – банальная отставка! Кому нужно мудрить в этом? Да и вообще такие сложные компрометирующие операции возможны только в отношении влиятельных политиков, имеющих непосредственные контакты с президентом и премьер-министром. А кто он? Руководитель аппарата вице-премьера. И все! Что он сделает? Пожалуется шефу, который в случае, если запахнет жареным, попросту сдаст его с чистой совестью?

А как мог человек, загримированный под убитого журналиста попасть в здание правительства? Все, кто имел такую возможность по условиям аккредитации, тщательно проверялись. Вот так просто зайти под видом аккредитованного журналиста невозможно. Но если это операция спецслужб, то такой вариант может быть просто осуществлен. Но зачем такая сложная многоходовая операция?

И тут Виктора Борисовича осенило! Он вспомнил о многочисленных слухах постоянно блуждающих по коридорам правительства. Эти слухи наполовину обыкновенные сплетни. Но все же эти слухи с точностью в 50% предсказывали решение, которое должно быть принято в ближайшее время.

Недавно ходил такой слух, что вскоре президент подпишет жесткое указание о повторном расследовании нераскрытых политических убийств, в том числе и журналистов. Продиктовано такое решение заочной критикой президента Беларусии в отношении России, в ответ на обвинения Лукашенко в нераскрытых массовых заказных политических убийствах.

Когда российские высшие должностные лица обвиняют белорусского президента в узурпации власти и подтасовке результатов голосования на президентских выборах, тот в ответ критикует Россию за то же самое, говоря публично о недостатках в политике России. Не обошлось и в этот раз, накануне президентских выборов в Беларусии.

Да, наша критика объективна, но все что происходит там, есть зеркальное отражение нашей действительности. И в этом Лукашенко прав! Если обвинять кого-то в таком чудовищном преступлении, нужно сначала посмотреть на себя! Что в России раскрыты все заказные политические убийства, и все преступники за это наказаны? Наверное, поэтому президент готовит жесткие поручения по новому расследованию нераскрытых политических убийств.

Их можно выполнить двумя способами. Первый – реальное раскрытие, а второй – «повесить» эти преступления на кого-нибудь из исполнителей, отбывающих уже наказание в лагерях по совершенным ими убийствам.

Например, кто-то из осужденных киллеров, «замученный совестью», вдруг «сознается в исполнении им нераскрытого убийства» и дает показания. В роли заказчиков могут быть обозначены беглые олигархи, Березовский например, «достать» которых невозможно даже российским спецслужбам. Или будут даны показания против политиков уже ушедших в мир иной и доказать обратное, невозможно. По второму способу получается, что и преступление раскрыто, и государство смывает с себя пятно, оставленное на его репутации этим нераскрытым политическим убийством.

Конечно же, первый способ и справедливее и чистоплотнее, но очень трудный, а порой и невозможный в реализации вариант. Многих киллеров-исполнителей устранили, другие удрали за рубеж под чужими фамилиями и с измененными пластическими операциями лицами. Что касается заказчиков, то следствию скорее всего они хорошо известны, вот только доказать это невозможно. У следственных органов, в этом случае, только один вариант раскрытия всех политических «висяков» – явка с повинной самого заказчика преступления и его чистосердечное признание.

Но кто добровольно признается в таком преступлении? Никто! Это же подобно самоубийству! А если… провести операцию психологического воздействия на заказчика так, как начат вчерашний спектакль с обнаружением трупа-утопленника в бассейне? Так…, в этом есть глубокий смысл! Воздействуя на человека страхом и таинственностью происходящего на грани мистики, склонить его к явке с повинной и чистосердечно признаться в заказе и организации преступления!

Виктору Борисовичу сразу стало… легче. По крайней мере, он теперь мог объяснить себе все произошедшие мистические события у него дома и на заседании правительства. Настроение его заметно улучшилось, но тут же испортилось от понимания факта своего нынешнего положения. Это означает, что следствию известно, откуда «растут ноги» заказного убийства, совершенного десять лет назад. Ведь именно он, Крестин сейчас находится в обработке спецслужбами. Чему здесь радоваться?

Да, такое предположение и возникшую с ним тревогу трудно чем-либо успокоить. Но Виктор Борисович понимал, что информирован – значит вооружен! Он теперь знал как нужно вести себя дома и на работе. Он твердо решил, что не будет поддаваться страху и панике, пусть эта операция сорвется – он ни при каких обстоятельствах не явится с повинной к следователю. Обломятся! Не дождутся! Он будет себя вести так, как вовсе не замечает происходящих вокруг него событий.

После такого вывода вновь пришло сомнение в правильности поведения по этому принципу. Если он не будет обращать никакого внимания на все инсценировки, то руководители спецоперации поймут, что Крестин косвенно признает вину. Да положение сложное! Как должен себя вести нормальный человек, который не имеет никакого отношения к преступлению? Он должен сообщить об этом службе безопасности…. Но… тогда, возникнут сомнения в его психическом здоровье и освободят от занимаемой должности.

А если не сообщить, что будет? Тогда, получается, – он заказчик, который догадался о проведении спецоперации и старается не «замечать происходящего», чтобы не ворошить лишний раз дело по нераскрытому преступлению и… начинает сам сходить с ума. В первом случае спецоперацию продолжат до явки с повинной, и тогда его ждет политическая смерть, а возможно и показательный суд. Во втором случае, клиника для психически больных. И в том и в другом случае, результат тот же – прощай престижная должность в аппарате правительства. А это – смерти подобно! От такого вывода у Виктора Борисовича страх стал резко усиливаться.

Крестину хотелось узнать, кто играет роль убитого журналиста. А какая разница? Могли найти похожего на убитого журналиста актеришку, загримировать дополнительно под оригинал, а то и сделать пластическую операцию. И все дела – журналюга воскрес! Ешьте его с маслом! В игре по-крупному возможно все, лишь бы реализовать задуманное и достичь конечной цели. И все-таки Виктору Борисовичу не верилось в эту версию событий.