Текст книги "Проект Бродяги (СИ)"

Автор книги: Владимир Мясоедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

‑Что это еще за фигня? – успел подумать я и тут непонятная штуковина неярко полыхнула синим светом, а в голове мысли стали путаться, ноги опустились на землю и свет померк. Темнота.

Мицерон.

Место я выбрал удачно. В полном соответствии с инструкцией. Недалеко от не самого большого поселения на этой планете, но тем не менее весьма крупного. Большое количество зрелых аборигенов, различных по полу, социальному статусу и возрасту. Идеальные условия для случайной выборки. Если управлюсь с пятью объектами до конца зата, то могу рассчитывать на премию, – так думал Мицерон, один из миллиардов солдат расы фел. Как и все его сородичи, он был трехглазым синекожим гуманоидом ростом полтора метра. И как все представители младшего командного состава был уверен в собственной исключительности и неповторимости. В данный момент инопланетянин исполнял обязанности ловчего на разведывательном корвете Филен, что с языка ангал переводилось как 'Слышавший' Его предшественника экспедиция потеряла на предыдущей планете. Ну кто же знал, что выбранный экземпляр окажется фанатиком‑камикадзе, который принял инопланетян за демонов, собравшихся утащить его в преисподнюю? Он смиренно принял свою участь, дождался прибытия на корабль матку, где пришел к выводу, что раз он уже мертв, то почему бы и не набить морду паре‑тройке порождений зла? Прежде чем его обездвижили он успел раздавить череп ближайшему фелу. Которым и оказался ловчий, подошедший полюбоваться на собственный трофей. Трофей кстати был трех метров в высоту, двух в плечах и напоминал скорее крупного хищника, чем существо разумное. Так что теперь опасный дикарь был помещен в особый медицинский блок, откуда живым была только одна дорога – на стол к вивисекторам, если конечно их откажутся принять столичные зоопарки.. Мицерон был искренне благодарен этому примитивному существу за свой карьерный рост, но не ударил бы и палец о палец ради того чтобы несчастного хотя бы убили безболезненно. К чему беспокоиться о судьбе представителя низшей расы? Он ничем не отличается от других рабов, отдающих свои жизни во славу расы фел. Оператор отвлекся от приятных воспоминаний и взглянул на монитор. Небольшой массив растительности, надежно скрывал дройда от глаз аборигенов. Хотя зачем такие предосторожности на примитивной планетке? Все равно, экспедиционный корвет они и поцарапать то не смогут. Просто не дотянутся своими убогими ракетами. В объектив механизма как раз попал отличный экземпляр, входящий в зону поражения станера. Но применять его рядом с скоплением местных не стоит, вспышку могут заметить, обнаружить дройда, догадаться о его природе, а преждевременная паника ни к чему. Включить гипномодулятор было делом двух секунд, но особь попалась какая‑то странная: вместо того чтобы покорно свернуть с тропы и улечься под деревьями она спокойно двигалась дальше. Ловчий недоуменно посмотрел на индикатор мощности – все в порядке, сорок единиц. С гарантией вырубит любую белковую жизнь. Перевел взгляд на монитор, абориген замедлил движение и озирался по сторонам. Мицерон выругался. Премия грозила уплыть прямо из рук. Лихорадочно стал тестировать модуль, запрашивая сведения о состоянии всех систем. Телеметрия выдавала данные, что все в полном порядке и машина работает без малейших сбоев. Взгляд на экран прояснил ситуацию – объект постепенно замедлял движение. Вывод напрашивался сам собой – саботаж. Опять эти рабы‑техники бунтуют. Кто‑то из них допустил чудовищное небрежение своим долгом верноподданного, поставив на дройд неисправный гипномодулятор. Затем другой подделал программу так что аппарат стал выдавать неверные данные. Наверняка они хотели постепенно подчинить этого робота себе, а затем с его помощью попытаться устроить более масштабную диверсию. Ну он им устроит как только добудет этот проклятый образец, немедленно доложит в службу безопасности и не успокоиться, пока виновные не будут казнены в полном соответствии с законом! Наплевав на инструкцию, Мицерон подвел дройда к аборигену и включил станнер, отправив поток парализуюшего излучения проямо ему в лицо. К сачатью с упаковкой пойманного экземпляра не возникло никаких проблем. Корпус аппарата раскрылся, открывая внутри гермитичную полость, снабженную системой жизнеобеспечения. Манипуляторы положили бесчувственное тело в получившееся подобие скафандра, и аппарат стартовал, намереваясь доставить свою добычу к кораблю матке, уютно устроившемуся в одном из кратеров на темной стороне Луны.

Глава 2

Как это ни парадоксально, но в древнем Риме – тогдашнем центре мировой культуры существовало рабство. И ценность жизни раба была невысока.

 
Официальный факт
 
 
Ну, ценность жизни свободного недалеко от нее ушла.
Неофициальное мнение Спартака
 
 
 

Ген

Голова болит. Больно. Очень больно. Боль мешает думать, она колотит в виски двумя молоточками. Странно больше ничего не чувствую. Совсем ничего. Даже тела. Пытаюсь пошевелиться, но тут в голове разрывается бомба и снова темнота.

Темнота. Она заполнила собою весь мир и вытеснила краски. Хотя нет, в виски по прежнему стучит алыми всполохами боль, но уже не такая сильная, совсем не такая. Я мыслю, а следовательно существую. Что со мной? Голова болит, тело не повинуется. Что случилось? Так, что последнее я помню? Шел по лесу. Заблудился в трех соснах. Потом какой‑то странный аппарат, синий свет и ничего не помню. И вот что странно, эта вытянутая штуковина висела в трех метрах надо мной без всякого выхлопа, да и звук совсем не напоминал вертолетный пропеллер. Если исключить версию, что ее просто привязали к веткам, то… перспективы нерадостные. Я что забрел на экспериментальный полигон, где военные обкатывают новые виды вооружений? Не слышал о таком в нашей области. Может он секретный? Бред. Ни один мудак в погонах не расположит такой важный объект в получасе ходьбы от мест скопления гражданских. И не потому, что мирное население жалко, просто наш великий и ужасный Российский народ по такому случаю разворует даже минные заграждения. Собственноручно выкопает, и сдаст в металлолом. Значит, военные отпадают – что тогда? Террористы, и прочие малозаконные элементы – версия, заслуживающая внимания, но не в моем случае. Для них слишком сложно. Хотя раскалывающаяся голова – это в их стиле, но такого результата они обычно добиваются хорошим ударом по черепу. У кого еще могут быть такие интересные летучие прибамбасы с синим светом? Ученые. Возможно, возможно, у них появляться самым необычным аппаратам сам бог велел. Но опять же, какого хрена они забыли в пригородном лесу?! Обкатывали бы себе свой … ну не знаю как он называется в лаборатории. Или полевой опыт? Я такие и сам проводил. Но не на людях же!

– Господин, один очнулся, посмотрите, варвар шевелится – произнес голос со странным, шипящим акцентом. Звуки тихие, голос низкий, слова – непонят…. Стоп! Какой господин?! Неимоверным усилием я разодрал веки и тут же зажмурил их вновь. Надо мной нависал тираннозавр, одетый в синий балахон и с непонятной штуковиной в лапах. Все, – понял я, – дочитался фантастики. Теперь лежу в палате в рубашке с длинным рукавчиком. Брежу. Или все таки нет? Но открыть глаза снова не получается. К векам словно привязали по гире.

‑Твоя некомпетентность поразительна Деньшин! После обработки станером ни один белковый организм не начнет подавать признаков жизни еще десять затов! Я отправлю тебя на Сворг как только найду замену! – какой мерзкий голос, кричит точь в точь как преподавательница философии, нет не буду открывать глаза, мало ли какие там глюки бродят.

– Я не лгал, Господин, – взгляните на монитор, унижено заскули обладатель шипящей дикции. – Этот абориген уже в сознании.

‑Прекрати нести чушь! Это невозмож… Странно, очень странно. Наверняка компьютер барахлит, переключись на резервный! Что тут у нас? Те же результаты? Не может быть, вывести данные по биологическим параметрам объекта. Ну, … ну, ерунда какая, а это еще что такое? Какая устойчивость к псионическим ударам! По шкале Арокена это будет так, так, шестьдесят семь! Невероятно! Да у киборгов она не выше пятидесяти! Деньшин! Открытие века! Интересно, это свойство всей этой примитивной расы, или перед нами мутант? Проверить, сейчас же проверить! Везите следующего! А этого – в изолятор. Деньшин! Вколи ему транквилизатор, чтобы не рыпался. Если у других нет ничего похожего, то вскрываем этого. Нет, ну в это невозможно поверить!

‑Какое еще вскрытие?! Вы че, совсем ополоумели?! – пронеслись мысли у меня в голове, но тут спину кольнуло, и я провалился в такую знакомую темноту.

Ментан.

В специальном блоке, больше похожем на карцер для содержания особо опасных преступников на полу в позе лотоса сидел минотавр. Во всяком случае именно так назвали бы его охранники расы фел, если бы были знакомы с земными преданиями. Огромный рост, грубая угольно‑черная кожа, длинные руки, перевитые жгутами мускулов и снабженные неплохими когтями, вытянутый череп с рудиментарными рогами, литые мускулы, приспособленные к гравитации в два g с хвостиком, из одежды только набедренная повязка. Впечатление портил только один факт – монстр был травоядным. Во всяком случае, обследовавшие его биологи клялись в этом своими учеными степенями и настаивали на том, что хватило бы и обычных мер безопасности, а то ведь можно и повредить такой прекрасный образец… Охранники, транспортировавшие, сей выдающийся образчик живой природы в отсек с ними не спорили, но от пасти держались подальше. И в дополнение к транквилизаторам и парализующему излучению зафиксировали все конечности надежными магнитными оковами, предназначенными для спутывания ног крупных ездовых животных. Очень крупных. Повторить судьбу бедолаги‑ловчего не хотелось. А ведь ему был нанесен всего один удар, смявший черепную пластину как нагретый пластик.

После того как минотавр был брошен на пол отсека, напоминавшего каменный мешок, и к нему вернулась способность двигаться, он сел в одну позу и застыл, напоминая каменное изваяние. Так он проводил почти все свое время, лишь иногда совершая разные гимнастические упражнения, чтобы размять затекшее тело, или подходил к небольшой нише в стене, где появлялись порции еды. Сторонний наблюдатель бы подумал, что он молится, и был бы недалек от истины, поза в которой он находился действительно была предназначена для воззвания к высшим силам. Но инопланетянин не молился. Он думал.

– Кажется это все же не пещеры Джамала, порождения Проклятого не расплескивают содержимое своей черепушки по полу от легкой оплеухи. Даже жаль, настоятель клялся, что такого грешника как я еще не видели стены нашей обители, воспитывающей из беспризорных сирот монахов‑воинов, опору власти Джакара на земле. Все годы моего послушничества он обещал, что как только я покину священные стены, тотчас за мной вышлют демонов, изнывающих от жады забрать мою душу. И с чего он так злился? Ну не рассчитал я силы, ну сломал на тренировке брату‑поучающему ребра. А зачем он наложил на нашу келью епитимью, запретившую мне и еще трем братьям употреблять хмельное до конца обучения? Мы меру знали. Молодое вино не трогали – знаем же, что обитель кормится с продаж редких сортов, растущих лишь в нашей провинции. Нашли самые старые бутыли, в которых оно лишь чудом не превратилось в уксус. Нам же не говорили, что оно и есть самое ценное и монастырь поставляет его лишь на свадебный стол к князьям. Зачем же сразу вопить, что мы вылакали четыре деревни? Но это ладно, к концу четвертого года настоятель уже отошел. Не швырял в нас священной книгой Джакара, едва завидев. Но недавно к нему в гости приехала жена. С дочкой. Ее к жениху на смотрины везли. И ведь клялся, что не по моей вине наш настоятель скоро станет дедушкой. Не поверили. Посадили в подвал до выяснения обстоятельств. Обстоятельства прояснились тройней. Все как один – вылитый я. До сих пор собой горжусь. Естественно меня выгнали из монастыря без вещей, без денег и с кучей чуть заживших переломов. Старик хоть и старше меня раз эдак в семь, но удары у него хорошие, еще бы, столько практики. Слава Джакару, что настоятель не может отлучать от церкви, а гражданскому суду меня судить не за что. А‑а, проклятье, да пошлет Джамал на головы этим уродам кару свою. В голове сплошной туман. Что же было дальше? Я шел по дороге, намереваясь дойти до города Ашкандер, хотел устроиться там на какую‑нибудь работу. Зашел в лес, и тут меня неумолимо потянуло в сон. Очнулся непонятно где, вокруг синие карлики ходят. Все тело болит, как будто дубиной охаживали. Каюсь, заподозрил настоятеля в черной магии. Решил, что плюнул он на священные заветы Джакара и воззвал к его нечестивому брату Джамалу с просьбой покарать меня. А эти трехглазые, не иначе как слуги Проклятого. Сейчас пытать меня начнут. Взмолился я тогда, пресветлому чтобы пощадили душу мою, но не ответил он недостойному. Решил, что просто так не сдамся, не для того я науку воинскую девять лет изучал, чтобы сдаться безропотно. Ну и двинул ближайшему по голове. Щедро так двинул. Наставник по рукопашному бою таким ударом железные щиты в клочья разбивал. Я так не умею, деревянный в щепу могу, а вот с металлическим проблемы – пробиваю насквозь, а на кусочки не разваливается. Впрочем и того хватило – череп у синекожего едва не оторвало, остальные в рассыпную – и бежать. Прыгнул я на спину ближайшему, но врезался в стену со всего размаха. Пока вставал головой о потолок ударился. Нет, он был высокий, только в теле странная легкость появилась и вместо тысячу раз отработанной связки получился этюд акробатический. Что со мной было? Почему скакал я как насекомое какое? Мог ведь передавить всех врагов, мог. Но не успел, появились те же карлики но в доспехах и вырубили меня. Как вырубили, до сих пор не пойму, стоял ведь вроде спиной к стене, а один из них в меня камнем странным кинул и все – темнота. Вторую неделю сижу уже в этом застенке. Воды дают только попить, вместо еды – отвратительная бурда. И силой Пресветлого какие‑то проблемы, давит не хуже чем в монастырском карцере. Но здесь же нет тонн заговоренного камня? Или есть? Что же со мной случилось и где я нахожусь? Есть впрочем, одна мысль. Брат Сизеон рассказывал, что Джакар, в несоизмеримой силе своей, создал множество миров, населил их жизнью и утомился, ушел в наш мир и создал избранную расу – джакхов. А в других его забыли и стали поклоняться нечестивым духам, которые даровали последователям своим великие знания, наделившие смертных почти божественной силой. Самые могучие из них даже научились ходить меж мирами. В доказательство слов своих молвил, что появлялись их летучие корабли в небе над столицей двести лет назад, и обложили они данью детей Великого. Но проникли братья воины к ним в ящиках вместе с мясом, и не выдержало чародейство неверных столкновения со святостью слуг Джакара и сгорело творение пришедших вместе с ними. А храбрых братьев забрал Пресветлый к себе в чертоги. Признаться, я считал, что глупая выдумка вся эта история, но не знаю существ, хоть отдалено похожих на карликов этих. Но раз так, то и их можно победить. Но вера моя слаба и значит придется полагаться на силу телесную. Силу духовную же нечто незримое сминает, едва выйдет энергия за пределы тела моего. Быть может все же рискнуть и вспомнить молитвы, что наделяют тело силой божественной? Они должны сработать. Одного из существ странных повергла уже рука моя в могилу, так значит и с другими справится. Но не добраться мне до врагов моих, нет выхода из этого мешка, но разве остановит меня хрупкий камень?! Я проломлю эту стену во славу Всевышнего!!!

Ген,

Очнулся я на полу небольшой камеры, одетый в светло серый комбинезон. Головная боль, словно старая знакомая, зашедшая на чашку чая, не торопилась уходить. Помещение до ужаса походило на КПЗ, только вместо решетки была стеклянная перегородка. За ней виднелся небольшой коридор в конце которого сидел за своеобразным столом охранник в странной форме. Синекожий. С тремя глазами. Не человек.

Версию что у меня поехала крыша отбросил сразу. Может все это мне и мерещится, но слишком уж реально стреляет в висках. Версию со скрытой камерой задержал лишь на секунду дольше, ну не доросли наши телевизионщики до подобных спецэффектов. Осталось лишь одно предположение, хоть как‑то увязывающее в единую систему – не все из тех, кто рассказывал по телевизору как похищались пришельцами были психами. Теперь я убедился в этом на личном опыте. Дожил – сижу за решеткой, ээ пардон, за пластиной в темнице, ээ сухой. И перьев нет. Какое глумление над классиком! Так, отставить, пороть чепуху! Надо настроиться положительно, тогда как учил всероссийский гуру Задорнов проблема исчезнет. Не бывает безвыходных положений, бывают очень узкие двери. В конце концов, везде надо искать хорошие стороны. Только подумать, я нахожусь на настоящем космическом корабле (предпочел бы фальшивый) в личной, можно сказать каюте (и плевать что меня никто не спрашивал а боюсь ли я замкнутых помещений, нет, я не боюсь, но хотя бы спросили), и наверняка в ближайшем будущем мне предстоит что‑то очень интересное. Припомнились вычитанные в газетах слова о экспериментах над похищенными и фраза о вскрытии, брошенная кем‑то из инопланетян. Наигранный оптимизм испарился. Вместе с легкой паникой пришла здравая мысль о попытке свалить подальше при помощи подручных средств (спасибо зарубежной игровой индустрии за приобретенный ценный опыт). Стал лихорадочно обыскивать одежду. Не нашел ничего, даже карманов. Поразмыслил о попытке напасть на охранника с голыми руками и выругался – никакими боевыми искусствами или видами спорта, кроме шахмат, я отродясь не занимался. Да и из камеры без посторонней помощи вряд ли выберусь. Оставалось только покорится судьбе и ждать доброго доктора Айболита с циркулярной пилой. В глубоком шоке от открывшихся перспектив сидел минут десять, или двадцать, или час. Сколько точно не знаю, в голове вертелись хаотические мысли о бреде, и вялые идеи о попытке звать на помощь. Но ради сохранения чувства собственного достоинства будем считать, что пятнадцать минут. В чувство меня привел громкий противный звук, напоминавший пожарную сирену. Стена прямо напротив меня сменила грязно‑серый цвет на блекло‑желтый и начала слегка светиться.

Охранник выскочил из‑за стола и бодрым шагом потрусил к стене напротив моей камеры, на ходу доставая странного вида дубинку, напоминавшую помесь миксера с электрошокером. По блестящей поверхности хромированной ручки пробегали синие всполохи, а навершие было похоже на бутон цветка с тремя лепестками, между которыми пробегали короткие молнии.

‑Компьютер, отменить режим непрозрачности, подготовить усмиряющее излучение, – скучающим голосом произнес он на непонятном языке.

Непонятном?! Да, слова не походили ни на русский, ни на английский, ни даже на французский, из которого я случайно знал пару слов. Но, тем не менее, смысл сказанного был мне понятен; более того, я различал даже интонацию, с которой говорил тюремщик. Открытее больше испугало меня, чем обрадовало.

Стена напротив тем временем замерцала, стала прозрачной, и за ней оказался минотавр. Причем не просто оказался. Мифический персонаж сосредоточенно колошматил стену пудовыми кулачищами Версия с помешательством вновь начала набирать вес. Не знаю, из чего была сделана эта перегородка, но простое стекло он разбил бы в момент. Армированный бетон впрочем, вряд ли бы выдержал многим дольше.

Охранник скучающе посмотрел на усилия дикаря, по его мнению, разбить дверь из пластика, использовавшегося не так давно в качестве брони для кабин легких истребителей, было решительно невозможно.

Гигант также прекратил свой сизифов труд. Он опустился на корточки, сложил руки на груди и начал монотонно раскачиваться, все набирая и набирая амплитуду.

‑Компьютер, не вырубай этого урода, – хмыкнул охранник позевывая. Скучно мне, полюбуюсь на его кривляния.

В этот же миг минотавр резко дернулся вперед, распрямляясь пружиной и ударил по перегородке двумя раскрытыми ладонями.

Стекло глухо щелкнуло и покрылось сеткой трещин в месте удара. У синекожего вырвался сдавленный возглас, и он отшатнулся назад, загораживаясь дубинкой.

Трехметровый маятник снова начал раскачиваться, и в этом его движении была грация атакующей змеи. Я заворожено следил за его усилиями, не осознавая тот факт что еще пара таких ударов и монстр окажется на свободе. Охранник тоже казалось попал под какое‑то оцепенение, он не пытался отдать команду на усмирение заключенного компьютеру и лишь медленно пятился, выставив вперед свою дубину.

Удар, от которого трещины расползлись уже по половине прозрачной стены, спустя мгновение – еще один вырвавший из преграды приличный кусок.

Тюремщик стал отходить от своего непонятного паралича, медленно как в замедленном кино раскрыл рот, и в него тут же влетел осколок, метко запущенный минотавром прямо через дыру. Захлебываясь синей кровью, бедняга вырвал его, и попытался что‑то сказать, но из глотки вырвался лишь неразборчивое бульканье. Он кинулся к столу, и не добежал. Преграда пала, уступив грубой силе; рассыпалась по полу мелкими осколками. А узник камеры уже не сидел, он летел, целясь подобранным осколком покрупнее в голову трехглазого и испуская истеричные завывания.

Тюремщик такого явно не ожидал, он завопил, давясь мгновенно натекшей кровью, отшатнулся назад, упал, выронил свое оружие и падая приложился головой о угол стола. В потолке откинулся люк, оттуда вылетела подвесная турель и накрыла бегущего гуманоида потоком подозрительно знакомого синего света. Туша брякнулась на пол, так и не выпустив импровизированный нож, проехала за счет инерции и врезалась в многострадального надзирателя. Если он и был еще жив к тому времени, то такой удар явно переломал ему ребра и сплющил грудную клетку.

Тревога! Образец покинул камеру! Перехожу на режим изоляции!– провозгласил голос под потолком, и дальний конец коридора перекрыла выехавшая из стены плита. Интуиция подсказала мне, что всех находящихся в этом отсеке загерметизировали намертво.