Текст книги "Не только депрессия: охота за настроением"

Автор книги: Владимир Леви

Владимир Леви
Не только депрессия: охота за настроением

Многорейсовое плавание на спасательном корабле с обстоятельными заходами на острова боли, в море зависимостей, любовный водоворот и другие психопространства с целью исследования спасения утопающих и возвеселения духа.

Рейс первый
Океан настроений: депрессия как профессия

Право на Независимое Настроение

Третий берег: за что можно любить депрессию

Писатель-спасатель: оправдание должности

Представление попутчиков

Депрессия как супербизнес

Как настраиваться и вести себя при разной погоде

Не все то депрессия, что невесело

Океан Настроений – Архипелаг Депресняк

Это я. Мне пять лет. Первая профессия, о которой возмечтал: моряк, буду моряком! – твердо решил. Матроску носил, кораблики бумажные и деревянные делал, запускал в ручейки и лужи, лодки и корабли разные рисовал (один – на обложке), и реки, и море, конечно, море и океан – Океан! – вот мечта!..

Не сбылась…

Нет, сбылась все-таки – по-другому, в другом океане плаваю…

Третий берег
за что можно любить депрессию

Чтобы победить соперника, играющего сильнее меня, я должен влюбиться в его игру.

Михаил Таль, чемпион мира по шахматам

Из письма Другу

О главном сразу. У тебя, у твоего любимого пса, у меня, у моей кошки, у моего соседа, у каждого есть Свобода Настроения – право на независимое настроение!

На какое хочешь, какое выберешь. Для кого-то это само собой разумеется. А для кого-то открытие. Пациент: «У моего настроения есть право на меня, а у меня на него – нет!» Сколько раз сам переоткрывал, воскресал – и опять терял право это, душой – забывал…

«Моя любимая депрессия» – сперва хотел так назвать эту книгу. За что же ее любить, спросишь.

Отвечу оттенив то обстоятельство, что любить депрессию легче, когда ее нет. Ведь и человека легче бывает любить, когда человека нет, еще или уже…

Соперник моего настроения, играющий сильнее, временно сильнее… Когда депрессия у меня есть, я ее познаю изнутри и пытаюсь не ненавидеть. Когда нет – познаю извне: изучаю и благодарно люблю за разверзание глубин бытия; за гормон роста, извлекаемый из беспомощности; за тайнопись сокровенных смыслов, за музыку, за науку – быть…

Под словом «депрессия» прячется одна из величайших тайн жизни. Она безмерна, она страшна, эта тайна, – но не страшнее, чем Земля наша, чем Космос, чем мы с тобой…

 
Есть у каждой зимы тайная,
среди лютых морозов, весна,
нет, не оттепель, было 6 о чем,
весна настоящая, Друг мой,
с ручьями, бурная, разливная,
с подснежниками и со многими птицами,
ты их знаешь лучше меня,
пляшут уши от щебета этих пташек…
В каждом сне, Друг мой, есть и немного яви,
в каждом бреду что-то от истины, правда?
Каждый предмет – отчасти галлюцинация,
это уж точно, ты скажешь мне,
эка невидаль.
Да, Друг мой, но знаешь ли,
знаешь ли, что у каждой реки
есть третий берег?
«А-а, – скажешь ты
и махнешь рукой, – ну опять поэзия.
Третий берег, вот выдумал…»
Ты проверь сперва, а потом скажи.
Сколько у моря берегов? Сколько у океана?
Течет Река Жизни, Друг мой,
течет Река Рек по имени Имярек,
так вот, у Реки этой, уж не оспорь,
есть третий берег,
я точно знаю,
я столько раз там бывал!..
 

Оправдание должности

Опыт изрядный, и все равно – начиная новую книгу, робеешь, мнешься, как в первый раз, и каждая кажется последней и самой-самой. Легче, когда вспоминаешь, что один автор может написать лишь одну Книгу, поделенную на сколько угодно книжечек, книжищ, книженций, книговин…

…Вот и Подсказчик, уже на обычном своем невидимом месте, где-то за теменем. Не позабудь, шепчет, что браться за это чтение будут в особо большом числе те, кому и жить тяжело, и читать, и думать невмоготу, и смеяться не хочется…

Хвататься будут как за спасательный круг. Пиши так, чтобы легко можно было примагнититься, ухватиться за любую страницу: сразу чтобы душа согревалась, высвечивалась и на плаву по житейским волнам влеклась к Берегу, тому самому…

Писатель-спасатель, нужны и такие.

Я встал в этот негустой ряд неуклюже, не помышляя о том и не ведая; понял, что делаю, только когда пошла обратная связь – письма читателей. Кто-то прочел – выздоровел, кто-то после прочтения помирился с собой, отказался от намерения покинуть сей мир, нашел, зачем жить…

Спасательных целей не ставил, нет, просто так получалось: врач не хотел уступать место писателю, писатель – врачу…

Примиритель-психолог подсуетился исподволь и тоже не собирался поначалу никого вытаскивать из болот, ему бы понять что-нибудь хоть в себе…

Главный тут все же, наверное, он, Подсказчик, самостоятельное существо – соединитель всех моих возможных любовей и симпатий, и не только моих.

Представление попутчиков

В прежних книгах собеседники у меня бывали разные: то коллеги, то журналисты, то читатели, то пациенты, то просто люди-человеки, когда реальные, когда срисованные с прототипов.

Все это только самая малая часть из того общения, которое веду на приеме, на всяческих встречах, в работе и в переписке. Бесчисленные беседы звучат внутри, как симфония, исполняемая необозримым оркестром; сказать, что в книгах я разговариваю с воображаемым собеседником, значит ничего не сказать – общаюсь с Собеседником Всевозможным.

Но если автор намерен – а я намерен – представить своего Сверхсобеседника в книге, то для читателя у него, как и у самого автора, обязательно должно быть лицо определенное и узнаваемое, личность со своим жизненным опытом и характером, своей силой и слабостью, с заблуждениями и завихрениями…

Только в ком-то живом, конкретном читатель имеет надежду узнать себя.

Кого же пригласить на сей раз?

Наверное, тех, кто приобщен, с того боку или другого, к практическому человекознанию; кто посвящен в тайну душевного многоцветия; кто знает, что такое рай, ад и чистилище, не только по себе и по книгам, но и по живому опыту других…

Важно, чтобы собеседники были людьми разными и в то же время достаточно совместимыми, как попутчики в путешествии.

Путь предстоит нам долгий – дальнее плавание в Океан Настроений, к тому самому берегу…

Ольга Викторовна Катенкова (ОК), журналист с университетским образованием. Родилась в одной из среднеазиатских республик, около трех лет прожила в США, ныне москвичка

Согласно анкете, заполненной ею самой: возраст – неразборчивый между 26 и…; темперамент – сангвиняческий (sic![1]1
  sic! – так, именно так (лат.)


[Закрыть] – ВЛ); характер – сноубордический; склад ума – эротический; семейное положение – оставляет желать худшего; не любит – долгов, жлобов, слякоть, холод, зануд; любит – одного человека, жирафов, солнце, мышей, танцевать, называться Олей.

Дмитрий Сергеевич Кстонов (ДС), мой коллега и соавтор, знакомый читателям «Искусства быть Другим», «Нестандартного ребенка», «Семейных войн». Врач-психотерапевт и психолог-практик.

Согласно анкете: возраст – непреклонный; темперамент – меланхолерический (sic! – ВЛ); характер – периодический; склад ума – апокалипсический; семейное положение – эпизодическое; не любит – говорить правду, но приходится; любит – врать, но редко себе позволяет.

Что будем делать

Беседовать втроем или вдвоем в разных сочетаниях. Спрашивать друг друга и отвечать, впопад или невпопад. Рассказывать о себе и не о себе. Читать приходящие письма, обдумывать, делиться мыслями по поводу и не по поводу, составлять ответы. Вести прием и писать о нем…

Да, мы еще практикуем, и Дмитрий Сергеевич, и я; иногда работаем и на пару, как в прежние времена. А Оля, хоть и не психотерапевт, опыт групповых тренингов и сопроводительной психологической поддержки имеет.

Подсказчик меж тем обеспокоенно предупреждает: смотри, не переувлекись персонажной оркестровкой, не затушуйся посреди диалогов и триалогов, не утеряй тоненькой ниточки душевной связи с читателем, сердечного нерва, теплого дыхания на каждой строке… Да, на этом вся магия, знаю: на пульсе, на придыханиях, на касаниях…

Но ведь читатель разный: кому подай точную информацию, кому тонкую интонацию, кому личную консультацию прямо здесь и сейчас.

…А здесь и сейчас осень разгарная, листосыпная. Солнышко сподобилось умягчить первые холода; выскочу, пожалуй, в ближайший парк.

 
Отбросив удушающую чушь,
спеши, душа, принять воздушный душ…
 

ДС через пару часов обещал прикатить на велосипеде (воскресительное хобби), Оля на юрком фольксвагене, Бог даст, просочится сквозь пробки… Выйдем в открытый Океан Настроений. Курс на Архипелаг Депресняк.

Определение настроения

Знаю два рода страданий: действительное страдание и страдание, связанное с предвидением.

Гельвеций

Погода успела испортиться. Сидим у меня на кухне втроем за чаем, беседуем, пишемся на диктофон. Выжимку из записи превратим в книжный текст.

ВЛ – Оля, сегодня вам играть роль диспетчера, перекрестного интервьюера.

ОК – Не привыкать.

ДС – Настроение приготовили? В форме?

ОК – Так себе настроение. И на то есть причины, вам частично известные…

ВЛ – Понятно: погода и прочее… Про настроение мы и собрались обстоятельно потолковать: предложить определение, что такое настроение…

ОК – …и как с ним бороться.

ДС – Ну вот, привычный советский штамп. Почему с ним, а не ЗА,

и зачем бороться?

Все само дается,

если жизни жить даешь

и себе не врешь.

ОК – Вашими бы устами… Ладно, давайте определять, что же оно такое есть, настроение.

ВЛ – Посмотрел в толковом словаре Даля, внятного толкования не нашел, испытал настроение, называемое разочарованием.

ДС – А я посмотрел в психологическом словаре, вот здесь. (Достает словарь.) Лучше бы не смотрел.

ОК – А что, так уж страшно?… Любопытство взяло, прочтите, пожалуйста.

ДС – Вам очень надо?… Пеняйте на себя.

«НАСТРОЕНИЕ – сравнительно продолжительное, устойчивое психическое состояние умеренной или слабой интенсивности, проявляющееся в качестве положительного или отрицательного эмоционального фона психической жизни индивида…»

ОК – Стоп, погодите, надо переварить…

ДС – Положительного или отрицательного…

ВЛ – Все правильно пишут люди.

ОК – Только не очень доходчиво…

ВЛ – Зато по-научному.

ДС – Читаем дальше, многое пропустив:

«…В зависимости от степени осознанности причин, вызвавших то или иное Н., оно переживается либо в качестве нерасчлененного общего эмоционального фона («приподнятое», «подавленное» Н. и т. д.), либо как четко идентифицируемое состояние (скука, печаль, тоска, страх или, напротив, увлеченность, радость, ликование, восторг и т. д.)…»

ОК – Смилуйтесь, пощадите, не доканывайте мое несчастное настроение!

ДС – Сами попросили, терпите.

«Умение контролировать свое Н., находить и усваивать способы его сознательной коррекции… выступает важной задачей воспитания и самовоспитания».

Так-то вот. Выступает. Задачей.

ВЛ – Все в тему.

ОК – А по-человечески?…

ДС – По-человечески посложней будет.

Настроение – это то, как душа знает прошлое, как чувствует настоящее и как строит будущее. Вглядитесь в любое настроение, свое или чье-то – обнаружите в нем и летопись прошлого, и картину настоящего, и сценарий вероятного будущего…

ОК – И метеосводку, и прогноз погоды, и делание погоды?… Синоптик-маг?

ВЛ – Точно так. Настроение – это прогноз и будущего, и погоды, входящей в будущее, погоды даже и в буквальном смысле… Убеждаюсь всю жизнь. Перед вами ходячая метеостанция.

ОК – Это как?

ВЛ – Чтобы узнать, какая будет погода, у меня есть два способа: либо послушать радио или телевизор, либо послушать себя.

Второй способ надежнее. Ему, правда, могут мешать накладки со стороны разных других моих зависимостей, но если они более или менее уравновешены, погодозависимость проявляет себя явственно и однозначно. Настроение и тонус четко докладывают, какая будет погода в ближайшие два-три дня.

Иногда прогноз более долговременный, иногда кратковременный: если, например, приближается гроза или вот-вот пойдет снег.

В зависимости от того, какая будет погода, могу чувствовать либо упадок настроения, по-разному расцвеченный, либо, напротив, подъем, бодрость, радость, особенно если приближается ясная погода с высоким атмосферным давлением, солнышком и теплом. К холодам может охватить сонливость, апатия, да часто еще с волчьим голодом впридачу…

ОК – А у меня все наоборот. Когда холодно, аппетита нет, зато состояние рабочее.

ДС – Вы это у себя осознанно отследили, другие с этим живут, не отдавая себе отчета, приписывают свои настроения чему-то другому. Я тоже часто наблюдаю погодозависимое настроение и у себя, и у других. В зависимости от настоящей и предстоящей погоды меняются и лица, и поведение людей в транспорте, на улицах, дома…

ОК – Да, замечала…

ДС – И отсюда практический совет: для важных дел, связанных с человеческими отношениями, как личными так и официальными, подбирайте подходящую погоду.

В метеопозитивные дни старайтесь сделать как можно больше дел, связанных с человекозависимостью: заключайте договора, спешите на интервью по устройству на работу, в милицию, в налоговую инспекцию…

ВЛ – А если не выбрать – назначили день, и все?

ОК – И погода может испортиться…

ДС – В метеонегативные дни не требуйте от себя успешности, а от фортуны улыбок; старайтесь заранее прощать хамов и сволочей, относитесь к ним психиатрически, улыбайтесь в три раза чаще и шире, говорите в шесть раз больше комплиментов…

ВЛ – Особенно самому себе. Время заканчивать разминку, друзья: нас зовет в плавание «Недуг, которого причину Давно бы отыскать пора, Подобный английскому сплину, Короче: русская хандра…».

Александр Сергеевич не ведал, что через столетие мир, так и не отыскав причину, переименует этот недуг в депрессию; но превосходно знал его симптоматику и варианты развития:

 
«…Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел…»
 

ОК – Пожелаем себе попутного ветра?

ВЛ – Вот он, попутный ветер: открыл Блока наугад – и пожалуйста, как раз по погоде:

 
На улице – дождик и слякоть,
Не знаешь, о чем горевать.
И скучно, и хочется плакать,
И некуда силы девать.
Глухая тоска без причины
И дум неотвязный угар.
Давай-ка, наколем лучины,
Раздуем себе самовар!
 
 
Авось хоть за чайным похмельем
Ворчливые речи мои
Затеплят случайным весельем
Сонливые очи твои.
За верность старинному чину!
За то, чтобы жить не спеша!
Авось и распарит кручину
Хлебнувшая чаю душа!
 

ДС – Классика погодозависимостной депрессии. Великий поэт – всегда и великий пациент, и великий психиатр в одном лице…

ВЛ – Если погодный аккомпанемент опустить, то выходит просто депрессия, в чистом виде:

…не знаешь, о чем горевать, и скучно, и хочется плакать, и некуда силы девать…глухая тоска без причины и дум неотвязный угар… ворчливые речи… сонливые очи…

ОК – Все совпадает, только мне в депрессии силы не девать некуда, а взять неоткуда.

ДС – А самовар-то на что?… А чай, чтобы распарить кручину?… Какая мощная, иронически-мажорная концовка, какой тост!..

ВЛ – Вот как надо рекламировать чай…

Депрессия как супербизнес

ОК – Итак, Владимир Львович, Дмитрий Сергеевич, каждый свой божий рабочий день вы принимаете пациентов, и, наверное, если не все, то большинство из них пребывает в депрессии. Многие ли из этих людей понимают, что у них депрессия?

ДС – Примерно половина понимает, а половина нет. В один день, случается, ко мне обращается человек, не знающий, что у него депрессия, но я это вижу; и человек, уверенный, что у него депрессия, а я вижу, что нет, и помогаю обоим по-разному.

ВЛ – Не всякому, кто в депрессии, стоит об этом сообщать, а у кого нет – убеждать, что нет.

ОК – Почему?

ВЛ – У повышенно внушаемых людей, а таких много, депрессия может усугубиться от самой постановки диагноза: ну вот, болею, депрессия – это ведь болезнь, ага, ну теперь мне вообще хана…

У других, тоже многочисленных и тоже внушаемых, но по-иному, озвученный диагноз, наоборот, служит психологической защитой: это не я не справляюсь с жизнью, это моя депрессия!..

ОК – Слово это так часто слышно теперь в разнообразнейших вариациях – «депресняк», «депрессюха», «депра», «депрюга», «депряк» и так далее, что кажется, будто диагноз сбежал из дурдома…

ДС – …и на просторах общественного сознания сам себя начал клонировать и мутировать, как пресловутая шизофрения, произведшая на свет таких веселеньких персонажей, как шизик, шиза, шизуха…

ОК – Депресняк всех, пожалуй, перешибет.

ВЛ – Депрессия – диагноз не только психиатрический, но и социальный и даже астрономический. Так называют и спады торгово-промышленной и политической активности общества, и подавление деятельности звездных образований…

ОК – А само слово что изначально значит?

ВЛ – Корень латинский. Спектр первоначальных значений: «придавливание», «подавление», «потопление», «(у)-смирение», «унижение»…

ДС – А еще – «углубление».

ОК – Богато, однако.

ВЛ – Перефразируя Ломоносова: широко простирает депрессия руки свои в дела человеческие.

ДС – И не только руки. И не столько в дела, сколько в кошельки…

ВЛ – Особенно если учесть, какой бизнес делается на том, что из депрессии якобы выводит хоть на часок, начиная с алкогольных изделий.

ДС – А также на всем том, что в депрессию вводит, начиная с ежедневных СМИ-(хре)новостей или тех же алкогольных изделий. Вот реклама средств, повышающих потенцию. Сперва вам с ходу внушают, что у вас с этим проблема есть или будет, что потенция неизбежно, вот-вот упадет…

ОК – Нам внушают и саму депрессию, и как состояние, и как диагноз. Выходишь из метро, а с двери прямо в лицо: «Депрессия? Негрустин». Рекламка всего лишь, но ведь и провокация.

ДС – Спасибо заботчикам нашим сказать надо за каждодневные тренинги депрессоустойчивости!

Те, кто считает отсутствие денег худшим из зол, ошибаются: есть Более невыносимое зло – отсутствие желаний.

В. Шербюлье

Не все то депрессия, что невесело

ОК – Что же все-таки такое депрессия – болезнь? Состояние души? Объективная реальность, данная нам в ощущении никчемности, бессмысленности, хреновости бытия?…

ДС – И болезнь, и состояние духа, и склонность души, и направление развития личности. Болезненное состояние, тяжкая склонность…

Но определять депрессию только в рамках медицинского подхода нельзя: она многомерна, всечеловечна. Нижняя граница депрессии – умирание, верхняя – как ни странно, нирвана…

ОК – Вот и хочется понять, где эти границы. Если у всех, у кого хандреж, кто не в настроении, кому жить не в кайф, кому не работается, не от дыхается, не спится, не любится, не гиутится – просто депрессия, значит, у девяноста пяти про центов людей, которых я знаю, включая меня, она есть. И значит, всем нам лечиться надо?…

ВЛ – Против необоснованного расширения термина протестую. Тому, кто поработал в психиатрии и знает воочию, что такое клиническая депрессия, melancholia gravis, melancholia grandiosa, черная меланхолия, как ее называли старинные доктора, – все эти серенькие хандрежики и сопливенькие невкайфики – просто семечки. Не ад, всего лишь чистилище. Обычные перепады настроения.

ОК – Мою лень, неорганизованность, неумение управлять собой, неумение думать, житейскую неприспособленность и закономерно сопутствующее всему этому скверное настроение и разочарование в жизни и в себе очень удобно обзывать депрессией. Когда находишь врага, легче жить.

ДС – Эта мнимая депра не доводит до добра.

ОК – А как различишь, мнимая или настоящая?

ДС – В лицо посмотреть.

ОК – Депре?

ДС – Себе. Если в зеркало, то лучше не в стеклянное – всегда врет, – а в живое. По выражениям лиц прохожих, особенно детей, при встречном взгляде, на вас бросаемом, очень легко узнавать свое настроение. Дети лет до пяти мгновенно зеркалят ваше состояние; воспринимают его через выражение вашего лица, через осанку и походку, через незримое, но ощутимое нечто, именуемое «полем»…

ВЛ – А еще голос послушать можно – свой голос, скажем, в записи на телефонном автоответчике.

ОК – Депрессивный голос?…

ВЛ – Распознается мгновенно: минорный, с понижающимися интонациями, приглушенный… При любых попытках веселья и бодрости слышится призвук подавленности. Даже если искусный артист пытается изобразить жизнерадостность, депрессивные нотки, депрессивная окрашенность тембра его непременно в какой-то миг выдадут.

ОК – Насчет голоса вроде понятно – как пища на вкус и запах: свежая или…

ДС – Сравнили удачно: голоса бывают потухшие и… Да, протухшие тоже иногда, если на депрессию наслаиваются пьянство, обжорство, курежка, наркотики, если человек опускается…

ВЛ – Голоса депрессивной части человечества, в отличие от ярких, свежих, весенне-летних голосов активных, бодрых мажориков, звучат по-осеннему слякотно и промозгло, по-зимнему заледенело и заиндевело, по-болотному сыро и вязко…

ОК – Знаю такие, да, у самой бывает…

ДС – И еще важно не перепутать действительные встречные выражения лиц с мнящимися, кажущимися – из-за проекции: непроизвольного переноса своего состояния на образы окружающих, на весь мир…

ОК – А как же не перепутать, как отличить кажимость от действительности? Идешь по улице, заглядываешь в лица прохожих – такая мрачность, хоть беги вешайся… Как узнать – они и в самом деле такие или это ты в них проецируешься?

ДС – Если в погожий денек из ста встречных лиц ни в одном ни лучика… Тогда вам надо, пожалуй, идти не туда, куда вы идете, а к психиатру.

ВЛ – Он тоже может не солнышком облучить…

ОК – И все же: как отличить депрессию от просто плохого настроения? От усталости? От недовольства жизнью? От скуки? От лени?… Или все это тоже диагнозы?…

ДС – Если диагноз понимать не только медицински… И пониженное настроение, до тоски включительно, и падение тонуса, и недовольство собой и жизнью, и неотвязная скука, и непобедимая лень, апатия, безволие и бесчувствие – все эти радости могут быть симптомами депрессивного состояния, могут входить, как цветочки, в его букет, или, как мы, медики, говорим, в синдром – сумму симптомов.

Но человеку может быть и скучно, и грустно, и некому руку подать или морду побить, и усталость смертельная его может одолевать, и безумная лень, и отчаяние, и застылый ужас, и нежелание жить – а депрессии при всем том может не быть.

ОК – Вот сложности-то… Как же вы все-таки определяете, есть она родимая или нет? И как я сама это при надобности определю?

ДС – Если вы придете ко мне или напишете и скажете, что у вас депрессия, я вам поверю, я человеку верю всегда. Человеку – всегда, а вот словам не всегда…

Если вы думаете, что у вас депрессия, я понимаю, что вы так думаете потому, что вам худо.

Я внимательно в вас всмотрюсь, я вас выслушаю и постараюсь вжиться в ваше «худо», прочувствовать… Так же поступлю и с текстом письма.

А потом поставлю диагноз: определю, действительно ли это «худо» – депрессия, и буду соображать, как вам можно помочь.

ОК – Стало быть, мне может быть плоxo, худо, скверно, ужасно, невыносимо жить, я по этой причине могу искренне полагать, что у меня депрессия – и заблуждаться?…

ДС – Да, можете и заблуждаться, особенно если опыта настоящей депрессии у вас еще нет, а как это бывает у других, представляете смутно.

ВЛ – И наоборот: можете не считать, что у вас депрессия, не догадываться, а депрессия цветет пышным цветом. Разве знает депрессивный ребенок, что пребывает в депрессии? У него и понятия еще нет такого, слова может не знать, как не знали его наши праотцы и праматери, а просто кручинились и хандрили, тосковали и горевали – как мы…

ДС – Знать достоверно, находится ли в депрессии, может только человек, уже сам переживший депрессивное состояние, вышедший из него и запомнивший пережитое. У такого уже есть внутренняя измерительная шкала.

ОК – А если человек всю жизнь из депрессии не вылазит, если других состояний не ведает? Может ли знать, «где находится»?

ВЛ – Всю жизнь не вылезать из депрессии невозможно, такого не бывает, хотя казаться так может, и многим. Полярная ночь – и та проходит, хоть кажется бесконечной.

ОК – Так что же, без специалиста все-таки не обойтись? Самодиагностика исключается?

ДС – Не исключается, но и диагностика специалиста не всегда бывает надежной…

ВЛ – Очень желательно специалисту быть и психологом, и опытным врачом-психиатром.

Первое дело – определить, куда, по-морскому говоря, ветер дует, куда человека несет или уже принесло; дошло ли (или дойдет ли) снижение настроения до депрессивного состояния…

ОК – Почему подчеркиваете – состояние?…

ВЛ – Потому что депрессия – не тварь или хворь вроде кори, а именно состояние – переменное качество бытия, сравнимое с состоянием вещества: твердое, жидкое, газообразное, желеобразное…

ДС – Депрессия может быть проявлением разных жизненных кризисов, конфликтов, болезней; некоторые из них удается определить, понять…

ВЛ – Обнищание щитовидки, подлости почек, кошмары кишок, нечисть в печени, шлаки в мозгу…

ДС – …А другие не улавливаются: депрессия есть, а болезни, реального кризиса, травмы, конфликта – не видим, не понимаем… В этих-то случаях о депрессии говорят как о болезни самостоятельной. Так в прежние времена все недуги, сопровождаемые повышением температуры, называли лихорадкой. Пока не знаем причины, определяем страдание только внешне, через сумму симптомов.

ВЛ – Да, обычно депрессия – только надводная часть айсберга замерзающей души…

Не все то география, что на земле

левическое отступление

В школьные годы я любил географию, хоть и почти не читал учебник. Географичка у нас была симпатичная, добрая, смешливая, из породы пышечек (подробности дальше); мы, пятиклашки мужской школы № 313, величали ее меж собой простодушным прозвищем «Сиська», так уж она весело выглядела, что иного в головы не приходило.

С жизнерадостным подхихикиваньем, при котором, как не могли мы не замечать, вся ее география подпрыгивала и приплясывала, заставляла нас учить, где в Америке залегает железная руда, где в Польше добывается соль, в Германии уголь – Рурский бассейн так и лежит черным мамонтом в вечной мерзлоте моей памяти…

Нет, не игривые достоинства милой учительницы влекли меня к означенному предмету.

Карты, атласы, глобусы, компасы – вот любовь моя и поныне. Не учебные пособия это! – не предметы, а существа, живые и завораживающие.

Очарование, магия! Зримое чудо мгновенного перемещения в иные миры! Путешествие в неизведанные дали одним лишь прикосновеньем указки, карандаша или только взгляда…

Леса, реки, долины, дороги, озера, горы, джунгли, пустыни, моря, океаны – такое все маленькое и большое, так просто и правильно нарисовано, такими ясными линиями и убедительными цветами. Проливы с чудесными берегами, дивные острова с уймой всевозможных зверей и птиц, с дикарями – вот, все перед тобой – входи и будь тут, погружайся, живи!..

Рассматривать карты я мог часами, они меня гипнотизировали, приводили в экстаз; каждый миллиметр их поверхности излучал счастье постижения мира. Какой восторг – обстоятельно прогуляться по какой-нибудь из великих сибирских рек; полазить по Гималаям или по Андам; неспешно, вкусно прошествовать по излучинам Амазонки…

Корень этой страсти в том, что я с раннего детства обожал рисовать, не просто любил, а именно обожал – рисунок для меня был и остается божественным действом, творящим миры.

Всегда верил изображению как действительности – как бы ни было оно далеко от реальности, искал и находил в нем признаки настоящести. Душа подсказывала: если что-то изображено искренне – если изображающий сам поверил тому, что изобразил, то и ты можешь этому верить, пусть даже изображение неполно или абстрактно, ошибочно, убого, нелепо – все равно что-то тайное и главное, какое-то живое первоначало – зерно бессмертия! – в образ поселено и живет…

Любой ребенок знает: рисовать можно все то, что видишь вокруг себя, и все то, что видишь внутри – вспоминаешь, воображаешь или придумываешь. Две эти великие вселенные, наружная и внутренняя, в изображении всегда сходятся; образ и знак, изображение и обозначение всегда в том или ином соотношении совмещаются; даже в фотографии присутствует доля схемы, условности. И разумеется – это тоже понимает ребенок – изображать можно не только видимую действительность: можно рисовать чувства и музыку (моя дочка Маша в два года ее нарисовала и объяснила: тетя та-та-та!), можно живописать понятия, лепить мысли…

Кто читал «Нестандартного ребенка», может быть, помнит, как мой герой, мальчик Владик Клячко мастерил свой «Эном» – карту связи всего со всем, образ Цельнобытия, Всеединства мира. Что-то похожее пытался соорудить и я в том же возрасте и попозже; а уже взрослым вставлял кусочки Энома в свои книги в виде графических картосхем, отображающих рельефы жизнесознания – связи и взаимопереходы разных сторон нашего многомерного бытия и способов его изменения…

Близки к этому ныне развиваемые во всем мире технологии творческого мышления – составление интеллектуальных карт (Mind Maps) для обучения, управления и решения проблем. Неудивительно, что к единым жизненным необходимостям люди приходят с разных сторон независимо друг от друга и в основном совпадают. Пожалуй, единственное принципиальное отличие моего Энома от Mind Maps, которые мне доныне известны, состоит в следовании постулату, звучащему так: мысль, выраженная не художественно, есть убитая мысль.

…Ну вот, кажется, объяснил, зачем рисую здесь карты и почему чуть не назвал эту книгу «Архипелаг Депресняк». Перекличка с «Архипелагом ГУЛАГ» вполне очевидна и преднамеренна, хотя название сначала придумалось, потом осозналось.

Солженицынский «Архипелаг» вчистую метафоричен: обнесенные стенами и колючей проволокой тюрьмы и лагеря, разбросанные по бывшей Совдепии, уподоблены множественным островам, системно соединенным; острова эти живут своей страшной особой жизнью в море жизни обычной, считающейся свободной, благополучной…

Архипелаг Депресняк тоже состоит из множества островов, системно соединенных – и изолированных, и взаимосвязанных; многие из этих островов напоминают лагерные зоны: обнесены колючей проволокой психозащит, ни войти, ни выйти…

Житейское море – Океан Настроений – вокруг волнуется и шумит, грохочет и шелестит…

Разница главная: солженицынский ГУЛАГ весь снаружи (хотя как посмотреть! – внутрь к нам тоже забрался и крепко держится, отсюда и происходит), а Архипелаг Депресняк – внутри нас. Но и тоже как посмотреть: непрестанные эшелоны проекций вовне, воплощений в лицах, словах, делах!..

Весь Океан Настроений исследовать не беремся – необозрим он, со всеми его шельфами Деловизма, континентами Благополучия, массивами Сытости, побережьями Благоденствия, полупризрачными заливами Счастья, Полюсом Рая где-то в недостижимости… Думаю, грешным делом, в теплохладных и пресноватых тех водах плавать было бы нам скучнехонько, как в раю дантовском жить – то ли дело его ад, градус совсем другой!..

Архипелаг наш и находится в акватории, тяготеющей к Полюсу Ада; но не путайтесь прежде времени, читатель! – достичь полюса и здесь, слава Господу, крайне трудно, ибо, хоть и ведет туда мощная Суицидальная Стремь, течение злое, опасное – там, в дальней Суицидали, стоят бдительные стражи сознания, запредельцы-отключники…