Текст книги "Карманные линкоры фюрера. Корсары Третьего Рейха"

Автор книги: Владимир Кофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Хотя положение Германии уже приближалось к безнадежному, на корабле продолжалась полноценная регулярная служба. Более того, на него прибыло 200 человек пополнения из числа спасшихся с «Тирпица». Некоторых из них вызволили из перевернувшегося корпуса линкора, и их моральное самочувствие оставляло желать лучшего. А между тем их новому кораблю предстояли очередные испытания. Советская армия уже окружила район Данцига. Пополнив боезапас чудом доставленными в Готенхафен 283-мм снарядами, «Лютцов», по-прежнему несший флаг вице-адмирала А.Тиле, в сопровождении трех миноносцев вышел на поддержку своих войск в районе Эльбинга. 8 февраля 1945 года он получил данные своих первых целей на немецкой земле. По крайней мере, теперь огонь нормально корректировался с передовых наблюдательных пунктов, одним из которых стала колокольня собора в Фрауэнбурге. Стрельба по разным объектам продолжалась весь день. Расстояние до некоторых целей составляло 35 км – практически максимальную дальность главного калибра. Одновременно 150-миллиметровки вели огонь по участкам, расположенным на побережье. Поддержка оказалась вполне успешной, и на следующий день отстрелявший свое «Лютцов» заменил однотипный "Адмирал Шеер". Германским войскам не только удалось удержать свои позиции, но и восстановить на время коридор с Кенигсбергом. В это время продолжалась крупнейшая в истории Второй мировой войны операция по эвакуации морем из Восточной Пруссии. (Всего немцам удалось вывезти около 2 млн. человек, включая население.)

Однако под угрозой оказался другой фланг. Советские войска вышли к побережью Западной Померании и начали наступление на Кольберг и Кёзлин. Вновь потребовалась помощь тяжелой артиллерии 2-й боевой группы. 6 марта «Лютцов», "Шеер", 2 эсминца и 2 миноносца двинулись по фарватеру в район Свинемюнде. На борт боевых кораблей, уходящих на спасительный запад, рвались раненые и беженцы ("Шеер" принял около 1000 человек). Флагман остался с чистыми палубами. Следуя во главе колонны, рано утром 7 марта он был атакован подводной лодкой К-52, давшей залп из всех кормовых торпедных аппаратов. Хотя на субмарине слышали 2 взрыва, и сама лодка, и торпеды были вовремя обнаружены, и атака успеха не имела.

"Лютцов" отделился от остальных единиц 2-й боевой группы и проследовал к Казербургер Фэре, где с помощью буксиров развернулся на узком фарватере, оказавшись носом к морю – пути отступления. Затем его прочно пришвартовали многочисленными стальными тросами к наспех сколоченному бревенчатому причалу. "Карманный линкор" приготовился к стрельбе, но настроение, царившее на борту, трудно было назвать бодрым. Он лишился своего главного козыря – возможности маневрировать на скорости на открытой воде. Кроме того, «радовало» соседство с крупным складом мин и взрывчатки. Опасность от атак с воздуха оставалась более чем реальной, несмотря на 4 тяжелые и 3 легкие зенитные батареи, окружавшие стоянку. Однако с точки зрения расположения эта «ловушка» приближалась к идеалу: тяжелый крейсер мог обстреливать большую часть фронтовых позиций.

Морякам повезло: авиация союзников ночью 9 марта «разрядилась» в мощном налете на близлежащий Свинемюнде, выложив на порт 1600 т бомб. «Лютцов» же продолжал сидеть в своей «засаде» до 20-х чисел марта. К этому времени фронт передвинулся в очередной раз. Наши войска ворвались в известный курорт Цоппот (Сопот), достигнув побережья Данцигской бухты. 23 марта 1945 года, после того как совершенно расстрелявший свои орудия «Шеер» ушел в Киль, на поле боя опять вышел первенец ряда «карманников». В сопровождении эсминцев Z-31 и Z-34 он подошел к Цоппоту и открыл огонь по городу. В течение дня и ночи он постепенно смещался вдоль берега со скоростью наступающих советских танков. На следующий день фронт сместился уже к Готенхафену и окраинам Данцига. 25 марта советская артиллерия уже вовсю обстреливала центр города, причем огонь германских кораблей уже не мог подавить многочисленные батареи. Все же остатки 2-й боевой группы внесли заметный вклад в то, что Данциг выбросил белый флаг только 28 марта, продержавшись в совершенно бесперспективной обороне еще 3 суток.

Все это время «Лютцову» приходилось не только вести огонь по берегу, но и отбиваться от атак нашей авиации. Хотя они по-прежнему оставались спорадическими и нескоординированными, налеты держали в постоянном напряжении команду и затрудняли выполнение главной задачи. К тому же для отражения низколетящих самолетов часто применялись и 150-мм орудия. Показала свои зубы и советская артиллерия. Многочисленные батареи среднего калибра (в это время мы уже вполне могли позволить себе роскошь выделять некоторое число армейских тяжелых батарей исключительно для охраны побережья) заставляли то и дело ставить дымзавесы, отходить в сторону, вести контрбатарейную стрельбу. После того, как Готенхафен был оставлен немцами, в их распоряжении для экстренной эвакуации оставался только небольшой городок Оксхёфт. Там «Лютцов» получил наконец «гостинец». 4 апреля 1945 года береговая батарея третьим снарядом попала в кормовую надстройку, разрушив адмиральские помещения. В это время Тиле и его штаб находились на мостике, поэтому никто не пострадал, а повреждения оказались поверхностными. Этот день стал последним днем пребывания «Лютцова» в "данцигском аду". В ночь на 5 апреля в ходе операции "Вальпургиева ночь" последние защитники Данцигской бухты были вывезены на быстроходных десантных баржах, военных рыболовных ботах и других мелких судах. Своеобразный конвой прикрывал "карманный линкор", 3 эсминца и несколько боевых кораблей меньшего размера, причем «Лютцов» до последнего вел огонь по пляжу, отсекая наши войска от эвакуирующихся. На нем снова подошел к концу боезапас, а износ стволов достиг столь значительного уровня, что, по оценке, начальная скорость упала на 12 %, а рассеяние в залпе увеличилась вдвое. Неудивительно: «карманник» расстрелял не только все три своих боезапаса, но и часть запасных боекомплектов «Шарнхорста». Последний резерв флота находился на плавбазе «Франкен», стоявшем в районе Хелы. В густом тумане командир рискнул перегрузить 283-мм «чушки» прямо в море, ожидая при этом с минуты на минуту атаки советских торпедных катеров! Очень вовремя: 8 апреля «Франкен» пошел ко дну после попадания авиабомбы.

Вечером того же дня «Лютцов» направился в свою «засаду» у Свинемюнде, поскольку кризис на берегу наметился уже и там. Еще одна причина заключалась в том, что на корабле почти не оставалось топлива: его едва хватило бы на 300-мильный переход. Первый "карманный линкор" теперь оставался и единственным: днем ранее закончил свое существование «Шеер». Он же оставался единственной боеспособной тяжелой единицей усохшего до минимума Кригсмарине. На корабле продолжалась внешне рутинная и размеренная жизнь. Как замечает один из членов экипажа, продолжался обильный обмен бумагами, и все 24 пишущие машинки не замолкали ни на минуту.

Корабль получил почти неделю передышки – последнюю. Казалось, неприятельская авиация забыла про него. Но это только казалось. 13 апреля отдаленное гудение моторов заставило объявить воздушную тревогу. Все обошлось мирно, но команда не знала, что над ними на высоте 7000 м висела знаменитая 617-я эскадрилья Королевских ВВС, известная как «Дамбастерз». Летчики этого элитного подразделения уже потопили «Тирпиц» и разрушили несколько важнейших точечных объектов своими 5400-кг бомбами. Покончить с последней «капитальной» боевой единицей противника в этот раз помешала густая облачность. Англичане удалились, не отбомбившись.

История повторилась 15 апреля, только самолеты на этот раз пролетели только 2/3 пути. Упорные британцы решили повторить налет на следующий день. Теперь погода оказалась на их стороне: хорошая видимость и легкий ветерок. 18 «Ланкастеров» неумолимо приближались к цели. Совершенно случайно время для атаки англичане выбрали удивительно удачно. На борту их цели находился командующий надводными силами Кригсмарине вице-адмирал В.Меендсен-Болькен, бывший командир «Шеера». Предполагалось, что он вручит "Немецкий Крест в золоте" капитану цур зее Кноке. В кают-компании уже разливали по бокалам вино для заздравного тоста, когда прозвучал сигнал воздушной тревоги.

Атакующие самолеты встретил очень плотный зенитный огонь береговых батарей и самого тяжелого крейсера. Одни самолет элитной эскадрильи был сбит, еще несколько получили повреждения, но остальные сбросили свой груз, состоящий из гремучей смеси 5,4-тонных «толбоев» и 500-кг бронебойных бомб.

Несчастливому, но живучему «Лютцову» повезло дважды. Во-первых, с местом бомбардировки. Близость берега, находившегося совсем рядом с кораблем, привела к тому, что все «толбои», кроме одного, угодили в откосы берега и лес, осыпав корабль огромными комьями грунта и камнями. Силу взрыва же единственной супер-бомбы, легшей в воду, в значительной мере поглотило илистое и болотистое дно. Корпус и надстройки оказались забрызганными грязью "с головы до ног", но чудовищный удар, который на более твердом грунте просто опрокинул бы «карманник», "всего лишь", как ножницами, разрезал корпус, вскрыв длинный «шрам» площадью 30 кв. м. Внутрь хлынула смесь воды и грязи, корма погрузилась почти по верхнюю палубу, а передняя часть накренилась под углом в 50 градусов. Но команда успела покинуть корабль, который все же не опрокинулся, а сел на дно.

Второй случай везения кажется вообще маловероятным. Обе 500-кг бомбы, поразившие «Лютцов», не взорвались. Причем одна из них пробила все палубы и остановилась непосредственно в погребе боеприпаса кормовой башни! В случае срабатывания взрывателя корабль несомненно разнесло бы на мелкие куски. Другая бомба попала в передний пост управления артогнем и снесла за борт всю конструкцию: башенку дальномера, антенну радиолокатора и топ мачты. Корабль полностью лишился энергии, верхняя палуба представляла собой хаос обломков шлюпок и мелких предметов, но потери в людях оказались на удивление незначительными: 12 убитыми и 18 ранеными.

Британское командование удовлетворилось сделанными на следующий день фотографиями воздушного разведчика. «Лютцов» глубоко погрузился в воду и казался безжизненным. "Карманный линкор" стал последним в перечне «трофеев» эскадрильи «Дамбастеров». Однако на самом деле на корабль уже вернулся экипаж и развил бурную деятельность.

Из Свинемюнде подошла плавучая электростанция, обеспечившая энергию для насосов. Постепенно удалось спрямить чудовищный крен и откачать некоторое количество воды из отсеков, сохранивших герметичность, причем в результате обнаружилось, что одна из динамо-машин находится над поверхностью воды. Водолазы сумели подвести пластырь к главной длинной пробоине и, хотя по мнению инженеров крейсер уже никогда не смог бы всплыть, в конце концов удалось ввести в строй свой источник энергии. 17 апреля команда на время вновь покинула «Лютцов»: в дело вступили команды по разоружению и извлечению невзорвавшихся бомб (к этой сверхопасной работе немцы по своему обыкновению привлекли заключенных концлагеря). Прибывший на место действия А.Тиле решил, что корабль (уже списанный к тому времени!) еще послужит в качестве батареи – теперь уже даже не плавучей.

К 22 апреля в строй вошла носовая башня (кормовую восстановить не представлялось возможным) и четыре 150-миллиметровки правого борта (обращенного к берегу). С теперь уже бывшего "карманного линкора" списали на берег всех ненужных людей. Таковых набралось немало: 787 человек. Помимо механической части, надобность отпала в зенитчиках: все уцелевшие установки сняли на берег плавучим краном с тем, чтобы усилить вооружение эсминцев 2-33 и 2-34. Командир «останков», капитан цур зее Кноке горячо протестовал против разоружения своей "боевой единицы", но смог добиться только того, что рядом оставили паром с тяжелыми зенитками. Тем не менее, «Лютцов», или то, что от него осталось, снова был готов вести огонь. 28 апреля он провел стрельбу на максимальную дальность – 42 км, поддерживая защитников острова Узедом. Средний калибр в то же время стрелял в прямо противоположном направлении, в район Дивенова, где советские танки подошли гораздо ближе. По сообщениям немецкой стороны в сумерках остов подвергся атакам легких ночных бомбардировщиков, сбросивших осколочные бомбы, однако нашими данными это не подтверждается.

30 апреля отбыла очередная партия "лишних людей", после чего команда «Лютцова» сократилась до 206 человек. Но над ним продолжал развеваться флаг и вымпел, и шла своеобразная «корабельная» служба под командованием бывшего старшего помощника фрегаттен-капитана Ланге, сменившего легко раненого Кнаке, отбывшего в госпиталь. На долю Ланге пришлись невеселые хлопоты. Он руководил работами по подготовке неподвижного корабля к взрыву. 3 мая вышел из строя насос, откачивающий воду из отсека рядом с еще работавшей электростанцией. Вода грозила полностью покончить с электропитанием, поэтому командование группировки в Свинемюнде отдало приказ срочно отстрелять оставшиеся снаряды. С дистанции 32 км вновь полетели 283-мм «чушки» – в последний раз. Всего после своего «потопления» "Лютцов" сумел выпустить 350 снарядов главного калибра, израсходовав боезапас "до донышка". Несколько оставшихся фугасных снарядов (для которых уже не имелось зарядов) загнали в ствол головной частью к казне, что гарантировало полное разрушение установок при взрыве. 150-миллиметровки продолжали стрельбу, поскольку для них изначально имелось около 3 тыс. снарядов. Наконец вода, которую уже нечем было откачивать, затопила центральный артиллерийский пост. Средней артиллерией теоретически еще можно было бы управлять как обычной сухопутной батареей, например, по телефону от передовых наблюдателей, но у немцев уже не наблюдалось ни сил, ни средств даже для столь простого дела. Взрывники одновременно подорвали орудия главного и среднего калибра. Катерные тральщики сняли еще 105 человек; на борту оставалось всего около 80 членов экипажа, четверть из которых выступала в роли подрывников. О ни выполняли свою работу очень тщательно: во всех внутренних помещениях разместились ящики со взрывчаткой, а для разрушения внешней обшивки на всем протяжении борта на стальных тросах закрепили мины. Однако в детально разработанный план уничтожения вмешался случай. На закате солнца 3 мая последний из еще работавших насосов раскалился настолько, что воспламенилось дизельное топливо, толстый слой которого лежал на поверхности воды во всех отсеках. Огонь стал быстро распространяться, поскольку тушить его было нечем и некому. Один за другим начали рваться заботливо расставленные ящики с толом. Остатки команды быстро сбежали по сходням на берег.

К полуночи все было кончено: от «Лютцова» остался только раскаленный корпус, внутрь которого провалилась палуба и надстройки. Корабль не дожил до капитуляции Германии менее недели. Полностью выгоревший корпус весной 1946 года был поднят советскими спасателями, однако из-за невозможности восстановления в следующем году корабль затопили в центральной части Балтийского моря.

«Адмирал Шеер»

«Адмирал Шеер» все время как бы отставал от первого корабля серии на один шаг. Так, его спуск на воду состоялся 1 апреля 1933 года, всего через несколько часов после того, как «Дойчланд» приняла к службе комиссия флота. После проведения первичных заводских испытаний в начале октября следующего года, 12 ноября 1934 года «Шеер» вступил в строй – как раз к моменту первого ремонта «Дойчланда». Вся зима 1934–1935 годов прошла в испытаниях, в ходе которых корабль развил на мерной миле скорость 29 узлов, однако проводившие измерения инженеры отнесли столь высокий результат на ошибки приборов, полагая, что более тяжелый «Шеер» не может быть быстроходнее головного систершипа. В марте второй «броненосец» совершил свой первый поход в Кёнигсберг, пробивая путь через еще не растаявший лед. Программу обязательных испытаний завершили 18 апреля, после чего корабль стал своеобразной витриной военно-морского флота. Так, в течение 4 дней Недели Флота в Киле его посетило 38 тыс. человек – своеобразный рекорд. Не меньшее внимание вызвал «Шеер» и во время второго визита в Кёнигсберг в июле (он стал самым большим кораблем, посетившим к данному моменту этот порт), а также в конце августа в Данциге, где на причалах собралась толпа в 100 тыс. чел, а еще 40 тыс. ожидали своей очереди поприветствовать корабль и его моряков. В октябре – ноябре прошли орудийные испытания по полной программе. Теперь «броненосец» был полностью готов к службе.

Начало 1936 года "Адмирал Шеер" провел в немецких водах, а 6 июня отправился в первый заграничный поход – в гости к будущему противнику, обойдя Британские острова. Затем последовал визит в Швецию и возвращение на родину. Далее началась уже настоящая служба. В конце июля 1936 года в составе германской эскадры, включавшей и «Дойчланд», отправился в Испанию. После короткой стоянки в Малаге он оперировал в средиземноморских водах. 1 августа на обеих башнях главного калибра появились опознавательные знаки – черно-бело-красные полосы. Отбыв на родину в конце августа вместе с «Дойчландом», "Шеер" вновь вернулся с ним же в Испанию в октябре, но уже с новым командиром. Им с 22 сентября стал будущий вице-адмирал, а тогда капитан цур зее Отто Цилиакс.

В третьем походе в мае 1937 года на долю второго "карманного линкора" выпала малопочетная роль морского террориста. После воздушной атаки «Дойчланда» 29 мая он получил из Германии приказ бомбардировать Альмерию и уничтожить якобы находившийся там испанский республиканский линкор "Хайме I". Хотя Цилиакс знал, что устаревший линейный корабль в действительности базировался в Картахене (прикрытой весьма солидными береговыми батареями), он предпочел выполнить приказ, выпустив рано утром по беззащитному городу в течение 15 минут 91 снаряд главного калибра, 100 «промежуточных» 150-мм и 48 зенитных 88-мм снарядов.

Этот «подвиг» осудили все державы мира, и в результате Германия и Италия оказались в изоляции. Им пришлось вывести свои боевые суда из состава международных патрульных сил и окончательно покончить с политикой невмешательства. Тем не менее, "Адмирал Шеер" продолжал оставаться в испанских водах в течение всего июня, только 1 июля возвратившись в Вильгельмсхафен. А менее чем через месяц он опять прибыл в Испанию, совершив туда уже четвертый поход и надолго задержавшись в качестве флагманского корабля адмирала Карлса, которого затем сменил фон Фишель. 11 октября корабль вернулся в Вильгельмсхафен для планового ремонта. Командование отметило слишком быструю и большую ротацию личного состава и по завершении работ отправило «Шеера» на Балтийское море для тренировочных походов и упражнений, которые затянулись до февраля 1938 года. Теперь уже полностью боеготовый «броненосец» отправился в свой 6-й поход в Испанию. Поход оказался относительно коротким (чуть менее месяца), но по возвращении практически сразу же состоялся следующий, 7-й, уже последний. 29 июня «Шеер» наконец покинул испанские воды, совершив туда наибольшее число походов среди крупных германских кораблей.

По возвращении его ждали большие маневры флота, плавно перешедшие в индивидуальную программу упражнений и тренировки. О повышенном внимании командования Кригсмарине к боевой подготовке свидетельствует их продолжительность – с начал июля 1938 по февраль 1939 года. В марте под флагом своего первого командира, ставшего теперь командующим отрядом «броненосцев», контр-адмирала Маршаля, «Шеер» возглавил почетный эскорт, сопровождавший Гитлера, с большой помпой прибывшего в Мемель (Клайпеду) для празднования «воссоединения» с Рейхом. В следующем месяце состоялся двухнедельный поход в Атлантику (к побережью Португалии). А затем – вновь учения и ремонты. Все лето 1939 года в его моторных отсеках проводились работы; в частности, была осуществлена полная переборка его дизелей.

В результате в момент начала Второй мировой войны "Адмирал Шеер" являлся единственным "карманным линкором", находившимся в Германии и одним из трех больших боевых кораблей, готовых к действиям (двумя другими были быстроходные линкоры «Шарнхорст» и "Гнейзенау"). Все они находились в распоряжении командования группы «Запад», базируясь на Вильгельмсхафен и составляя ядро сил, предназначенных для парирования возможных действий англичан. Экипаж «Шеера» находился в хорошей форме, поэтому неудивительно, что 2 сентября последовал приказ находиться в получасовой готовности дать 10-узловый ход, что для дизельного судна не составляло больших трудностей. А в 13.25 на следующий день руководство флота официально объявило о начале военных действий против Британии.

Вопреки сложившемуся представления о "странной войне", англичане с самого начала предприняло довольно активные меры против германского флота, который в любых условиях – шаткого мира или вялой войны – оставался важным потенциальным противником, которого следовало уничтожить при первой же возможности. Поэтому британская авиация тут же совершила налет на то, что представлялось в этот момент главными силами ВМФ Германии – на корабли, сосредоточенные в Вильгельмсхафене.

"Шарнхорст" и «Гнейзенау», находившиеся на якорной стоянке в Брюнсбюттеле, подверглись атаке 14 «веллингтонов» 9-й и 149-й эскадрилий Королевских ВВС, тогда как трем эскадрильям «бленхеймов» (107-й, 110-й и 139-й) было приказано бомбардировать корабли, стоявшие непосредственно в Вильгельмсхафене, наиболее крупным из которых и был "Адмирал Шеер".

Стоявшая в этот осенний вечер дождливая погода скрыла первую тройку самолетов 107-й эскадрильи, летевших на малой высоте и принятых на "карманном линкоре" за свои «хейнкели». Англичане прошли необстрелянными над самой целью и без помех сбросили бомбы почти в идеальных условиях. Но полная неподготовленность к бомбометанию по малоразмерным целям с большой скорости и малой высоты не позволила им добиться ни одного попадания. Четвертый «Бленхейм» попал под сильный огонь и был сбит. Такая же участь постигла и следующий самолет. Еще 2 попытались выйти на цель на пределе дальности стрельбы автоматов, но пока они разбирались с курсом, 88-мм зенитки сбили ведущего, а ведомый предпочел скрыться в облаках. Атака последнего самолета эскадрильи оказалась крайне неприятной для «карманника». "Бленхейм" шел на малой высоте прямо с носа, в секторе, в котором большинство 37-мм автоматов не могли вести огонь. Но 20-миллиметровки взяли его под прицел; всего в 200 м от корабля снаряд попал в левый двигатель, и самолет загорелся. Однако из сброшенных с него бомб три весом по 227 кг поразили цель. На счастье немцев, из-за малой высоты их взрыватели не успели прийти в рабочее состояние и взрывов не последовало, однако «Шеер» все же несколько пострадал. Другие эскадрильи целей не нашли и вернулись восвояси. Атака стоила англичанам 4 сбитых самолетов, но разошедшиеся артиллеристы сбили "на всякий случай" один из своих истребителей, а позже, когда атака давно завершилась, еще и транспортный «Юнкерс-52», который забыл подать опознавательный, хотя этот трехмоторный самолет просто невозможно было спутать с каким либо «англичанином».

Повреждения «Шеера» ограничились до", поврежденными катапультой и одной из 88-мм установок. Его тут же поставили на временный ремонт, и спустя 20 дней он вышел в Киль, сменив своего командира (теперь им командовал капитан цур зее Кранке). Пребывание на Балтике не затянулось: 18 декабря "карманный линкор" (а точнее, по новой классификации уже тяжелый крейсер) вернулся в Вильгельмсхафен, на который как раз вновь налетела британская авиация, на этот раз без всякого результата. После еще одного непродолжительного похода в Балтийское море "Адмирал Шеер" надолго задержался в Вильгельмсхафене, где его поставили на окончательный ремонт повреждений и модернизацию. Несмотря на прошлогодний ремонт, дизели довольно часто отказывали, что в военное время являлось совершенно неприемлемым. К 1 февраля 1940 года с корабля сняли всю артиллерию, включая стволы орудий главного калибра, а команда почти в полном составе проследовала на плавучую казарму «Гравенштайн», оставив на разоруженном корабле лишь вахтенных и расчеты зенитных орудий.

Заметно изменилось вооружение: вместо 88-мм зенитных орудий на корабле появились 105-мм пушки SКС/33, исчезли 20-мм автоматы с платформ по бокам от трубы, а вместо них появились два четырехствольных «фирлинга» армейского образца (без стабилизации), один из которых разместился на крыше носовой башни, а второй – сразу за кормовой, за изломом полубака.

Модернизация «Шеера» формально завершилась весной 1940 года и не позволила ему участвовать в рейдерских действиях начала мировой войны и "Учениях на Везере". В конце апреля на корабль вновь установили артиллерию, но реально он вошел в состав флота еще 3 месяца спустя, после заводских испытаний, проведенных 20 июля на реке Яде. До этого, с февраля по июль, продолжались работы по укреплению фундаментов дизелей и переоборудованию моторных отделений. Инженеры полагали, что предпринятые меры смогут хотя бы отчасти устранить сильную вибрацию на больших ходах. В ходе работ сильно изменился и внешний облик корабля. Наиболее существенным стало исчезновение башенноподобной надстройки, большая высота и характерный вид которой позволяли обнаруживать два последних корабля серии на большой дистанции и довольно легко опознавать их. (Многие специалисты считали «башню» одной из причин раннего обнаружения и идентификации «Шпее» в бою с английскими крейсерами). Ее место заняла трубчатая мачта по типу «Дойчланда», однако с иным расположением мостиков и платформ, более многочисленных по сравнению с головным кораблем. С судна сняли часть не оправдавших себя в эксплуатации устройств – посадочный тент для приема гидросамолетов, который был сдан на берег, и успокоители качки, помещения которых приспособили в качестве дополнительных топливных цистерн и кладовок. Только в июле "карманный линкор" мог вновь считаться боеспособным.

В своем докладе новый командир, капитан цур зее Теодор Кранке, отмечал, что экипаж, проведший на берегу несколько месяцев и вернувшийся на борт лишь в начале июля 1940 года, в значительной мере лишился должного уровня подготовки. Поэтому "карманный линкор" был направлен на Балтику для окончательных послеремонтных испытаний и боевой учебы. В программу входил, в частности, пробег на мерной миле у Пиллау, на котором «Шеер» показал скорость около 26 узлов. Учения, опыты и мелкие доводочные работы заняли еще 2,5 месяца. Формально числившийся в списках активных боевых единиц, бывший «броненосец», ставший за время модернизации тяжелым крейсером, фактически не мог начать действовать в течение более чем полугода. Только 23 октября полностью подготовленный к дальнему плаванию, он прибыл в исходную точку атлантического похода – столицу захваченной немцами Дании Копенгаген.

Именно этот поход стал вершиной деятельности «Шеера». Его выход в рейдерство планировался не менее тщательно, чем походы «Дойчланда» и «Шпее» в начале войны. Для обеспечения его действий выделялись 2 танкера (судна снабжения): «Нордмарк» и «Дитмаршен». Второй из них являлся резервным; его предполагалось задействовать только в случае потопления или «отсечения» "Нордмарка" от крейсера. Кроме того, для обеспечения похода в северных водах задействовались два метеорологических судна, «Хоманн» и «Фризе», вышедшие в море еще 19 октября. Хотя немцы приняли все меры предосторожности, скрывая выход из Готенхафена крейсера и судна снабжения, увеличение интенсивности радиопереговоров в Северном море свидетельствовало о том, что английская разведка может сорвать операцию. Переход датскими проливами совершался в прикрытии истребительной авиации и прорывателя минных заграждений № 8. Плохие условия видимости благоприятствовали рейдеру, ив 11.00 27 октября он покинул рейд Брюнсбюттеля, без каких-либо помех со стороны британской авиации прибыв в Ставангер на следующий день.

Задержавшись в этом норвежском порту всего на несколько часов, «Шеер» двинулся далее на север. Англичане, озабоченные в это время возможностью вторжения на территорию метрополии, просто не имели достаточно авиации для перекрытия зоны севернее Тронхейма, и рейдер продолжал поход без помех, постепенно склоняясь на северо-запад. 30 октября он повернул почти под прямым углом на юго-запад, взяв курс между островом Ян-Майен и Исландией. Северная Атлантика зимой являлась трудным испытанием для команды, но зато почти гарантировала скрытность. Крейсер понес первые потери: 2 членов экипажа смыло ледяными волнами при попытке закрепить боезапас зенитных автоматов. Однако главная задача была решена успешно. "Адмирал Шеер" миновал Датский пролив незамеченным. Ни флот, ни авиация Британии в этот период не несли постоянной патрульной службы в этой критической точке, оставляя широкие «ворота» для германских надводных кораблей.

Первой целью «Шеера» являлись трансатлантические конвои между Канадой и Англией ("НХ"), следовавшие практически по прямой между Галифаксом и портами метрополии. 1 ноября Кранке приказал взять курс строго на юг и развить полную скорость, надеясь через сутки-двое предполагаемого маршрута конвоев, почти точно посередине их пути. Погода, хотя и улучшившаяся, все еще препятствовала применению бортового гидросамолета, поэтому приходилось рассчитывать лишь на зоркость сигнальщиков. И действительно, 3 ноября впередсмотрящие заметили на горизонте торговое судно. Командир приказал уклониться, надеясь сорвать более крупный куш, чем следующий самостоятельно транспорт. На следующий день история повторилась. Теперь Кранке знал, что находится на оживленной морской «дороге».

Утро 5 ноября оказалось чисто «немецким». Прекрасная для широты Киля видимость, умеренный ветер и волнение благоприятствовали вылету бортового «Арадо». Обер-лейтенант Питш взлетел в 9.40 и вернулся спустя 3 часа с важной вестью. Он заметил в 90 милях от «Шеера» конвой в составе 8 судов, движущийся восточным курсом. Кораблей прикрытия не было! Перед Кранке встал серьезный вопрос – попытаться ли атаковать противника ближе к вечеру, или же двигаться параллельно ему всю ночь с тем, чтобы иметь больше времени для «работы» с раннего утра. На всякий случай он решил сблизиться с конвоем, заняв удобную позицию. Все решил случай. Около половины третьего дня, примерно за час до ожидаемого выхода на видимость конвоя, наблюдатели доложили об одиночном судне. Командир «Шеера» уже не мог уклониться от встречи ввиду близости конвоя, и решил атаковать. Британский банановоз «Мопан» (5389 брт) послушно остановился и был потоплен 105-мм снарядами после того, как его команда перешла на шлюпки. Потопление «Мопана» заняло критические 40 минут. Судно только что скрылось под водой, как с юга был замечен целый лес мачт. Жертва приближалась к охотнику, который оказался не вполне готовым. Кранке хотел бы занять позицию между конвоем и заходящим солнцем, затрудняя свое обнаружение до последнего момента. Кроме того, такая «подсветка» продлевала продолжительность «охоты» в вечернее время. Но теперь приходилось атаковать при не самых благоприятных условиях как освещения, так и ветра (англичане могли ставить дымзавесы, которые скрывали бы суда конвоя). Более того, рейдеру предстояло сломить сопротивление прикрытия.