Текст книги "Карманные линкоры фюрера. Корсары Третьего Рейха"

Автор книги: Владимир Кофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Командир «Шеера» предполагал быстро перейти в Северную Атлантику, не нападая на неприятельские суда. Он считал (как впоследствии выяснилось, вполне справедливо), что англичане до сих пор ищут его в Индийском океане, и полагал, что неудобства для судоходства превышают тот эффект, который мог быть достигнут от уничтожения одного-двух судов. Полностью заправленный рейдер 15 марта пересек экватор и направился в очередную точку рандеву. Вновь с поразительной точностью в самом центре Атлантики встретились 3 совершенно различных по классу корабля: "карманный линкор", вспомогательный крейсер «Корморан» и подводная лодка U-124. Командир последней, капитан-лейтенант Шульц, имел с собой важный груз. Дело в том, что Кранке еще перед походом просил установить на своем корабле наиболее современный радиолокатор, однако одна из важнейших частей, кварцевый кристалл, вышла из строя в походе, а запасных частей тогда просто не было. И вот субмарина доставила столь необходимый кристалл, который смонтировали непосредственно на борту «Шеера». (Хорошая иллюстрация отличной организации: в начале войны немцы чувствовали в Атлантике, как у себя дома). Три командира, Кранке, Шульц и Детмерс, устроили совещание в адмиральской каюте крейсера, обменявшись опытом действий и сведениями о дислокации противника, полученными по радио из Германии.

"Корморан" и подводная лодка направились в рейдерство, а "карманный линкор" взял курс на север. Ему предстоял, пожалуй, наиболее неприятный участок пути – через Датский пролив в Северное море. За время его крейсерства Адмиралтейство упорядочило наблюдение за северными проходами; кроме того, британские силы могли быть «взведены» недавним возвращением "Адмирала Хиппера". Даже после того, как опасность со стороны англичан миновала бы, оставались проблемы с собственной авиацией. Кранке настоятельно требовал предпринять все меры предосторожности, запросив, не изменилась ли система опознания с воздуха по выкрашенным в красный цвет крышам башен. Получив утвердительный ответ, он отдал приказ обновить окраску. 26 марта "Адмирал Шеер" вышел в точку ожидания у берегов Гренландии, где ему пришлось провести несколько дней в ожидании надлежащей погоды. Дождавшись наконец плохой видимости, рейдер взял курс на северо-восток. Во второй половине дня 27 марта обновленный радиолокатор дал контакт. Обнаруженная цель была сочтена тяжелым крейсером, и командир приказал увеличить ход и изменить курс. Вновь, как в случае с "Графом Шпее", при форсаже дизелей над "карманным линкором" поднялся густой столб дыма. На этот раз все обошлось; английские источники предполагают, что обнаруженным кораблем мог быть один из двух патрульных крейсеров Флота метрополии – «Фиджи» или «Нигерия». Спустя некоторое время, когда локатор отказал в самый неподходящий момент из-за конденсации влаги в совершенно неприемлемых погодных условиях, сигнальщики объявили о еще одном контакте с крейсером, на этот раз опознанным как тяжелый. По воспоминаниям Кранке дистанция с ним составляла всего около 4 миль. Командир "карманного линкора" даже колебался: не нанести ли упреждающий удар? Благоразумие восторжествовало над потенциальной возможностью одержать блестящую победу. Уменьшив ход до 8 узлов «Шеер» отстал и затем отвернул на 90 градусов. (Любопытно, что англичане отрицают нахождение какого-либо из своих крейсеров, тем более типа «Каунти» в это время в данном месте.)

Между тем тревога на его борту росла: видимость неожиданно стала хорошей и продолжала улучшаться, достигнув вскоре 7–8 миль при ясном небе – идеальные условия для полярной ночи! Утром 28 марта впереди по курсу был замечен силуэт, опознанный как линкор типа «Нельсон». Ситуация казалось почти безнадежной, поскольку в тесном проливе, частично покрытом ледяными полями, сильно обросшему за время крейсерства «Шееру» просто не удалось бы уйти даже от 22-узлового противника. Всем на борту пришлось пережить несколько неприятных минут, пока не удалось разобрать, что обнаруженный «утюг» в действительности представляет собой айсберг, отдаленно напоминающий угловатый британский линейный корабль.

Фактически же условия для форсирования Датского пролива являлись почти идеальными для «Шеера». В распоряжении командующего Флотом метрополии адмирала Тови имелось всего два указанных выше крейсера. Остальные корабли пытались засечь прорвавшиеся в Атлантику линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Никакой опасности не представляла и британская авиация в Исландии, состоявшая, как и в начале рейдерства, только из одной эскадрильи устаревших легких бомбардировщиков «Бэттл», непригодных ни для разведки, ни для атаки в плохих погодных условиях. Их вялые действия в момент прохода "карманного линкора" ограничивались одним самолето-вылетом в двое суток! Англичане вовсе не подозревали о такой возможности, тем более, что из Южной Атлантики 25 марта поступило сообщение об атаке торгового судна рейдером, опознанным как "Адмирал Шеер". На деле это был вспомогательный крейсер «Корморан», спутать который с боевым кораблем, казалось, было просто невозможно. Так или иначе, обстоятельства благоприятствовали немцам. В нужный момент – на утро 29 марта, когда корабль вошел в полосу патрулирования английской авиации между Шотландией и Норвегией, погода вновь испортилась. В тот же день рейдер бросил якорь в Гримстад-фиорде. 30 марта, в день рождения капитана цур зее Кранке, «Шеер» прибыл в Берген. Через 2 дня он вернулся в отечественные воды, завершив 161-дневный поход, по словам немецкого историка, "самый успешный в истории германских боевых кораблей".

Поход получил высокую оценку и со стороны руководителей Третьего Рейха. Командующий флотом адмирал Редер в сопровождении адмиралов Шмундта и Гузе лично вручил 80 "Железных крестов" 1-го класса наиболее отличившимся морякам. Остальные получили такие же кресты 2-го класса. Кранке через несколько дней (9 апреля) был произведен в чин контр-адмирала, хотя временно оставался в командовании «Шеером», которому теперь требовался продолжительный ремонт.

Действительно, рейдерство "Адмирала Шеера" в Атлантике и Индийском океане является наибольшим успехом для "карманных линкоров". Каждый из них совершил по одному океанскому выходу. Если непродолжительное и почти безрезультатное крейсерство «Дойчланда» можно считать «ничьей», а печально закончившийся рейд "Графа Шпее" поражением, то поход «Шеера» вполне заслуживает победной оценки. Интересно, однако, сравнить результаты действий против судоходства боевых кораблей и вспомогательных крейсеров. "Адмирал Шеер" более чем за 5 месяцев прошел 46 тыс. миль, захватив и потопив 16 судов общим тоннажем 99 тыс. рег. т (по немецким данным – 17 судов тоннажем 113 233 брт плюс "Джервис Бэй"). Из боевых судов превысили его достижение только «Шарнхорст» и «Гнейзенау», потопившие в совместном крейсерстве 22 судна (115,6 тыс. рег. т.), но на двоих. Действия вспомогательных крейсеров выглядят более успешными. Наиболее эффективно в "золотой век" рейдерства 1939–1941 годы) проявил себя «Атлантис», в одиночку потопивший столько же транспортов, что и 2 больших линкора «Шарнхорст» и "Гнейзенау"), превысив их по общему тоннажу жертв (145,7 тыс. рег. т). Следует, правда, вспомнить, что при этом «Атлантис» прошел более 110 000 миль и затратил на рейдерство без малого 2 года – 655 дней, что почти 4 раза больше, чем продолжительность похода "Адмирала Шеера". Из числа остальных 6 вспомогательных крейсеров, действовавших в первый период мировой войны, показатели «Шеера» превысил только «Пингвин» (136,6 тыс. рег. т, 28 судов). Средние же показатели вспомогательных крейсеров (14 судов 84,7 тыс. рег. т) уступают результатам "карманного линкора". Помимо прямого материального ущерба следует учитывать также косвенный, связанный с общими нарушениями судоходства и с теми усилиями, которые вынужден был тратить противник, парируя действия немцев. Здесь большая эффективность крупных боевых кораблей несомненна. Сведения о появлении "карманных линкоров" приводили параличу не только индивидуальных переходов транспортов, но и к сбоям в системе конвоев. Если для защиты от вспомогательного крейсера достаточным являлось сопровождение конвоя старым крейсером или вооруженным лайнером (хотя английские вспомогательные крейсера, как правило, уступали в бою немецким, но зато могли обеспечить возможность для рассредоточения охраняемых судов), то против "карманного линкора" требовалось выставить как минимум пару современных крейсеров или старый линкор. То же относится к поисковым группам; при нахождении в море боевого рейдера англичанам приходилось куда как тщательнее подходить к составу «охотников», чтобы они при случае не могли попасть под разгром, подобный коронельскому.

Следует отметить, что рейдерство боевых кораблей, в особенности «Шпее», "Шеера" и «Дойчланда», оказалось наиболее гуманным способом уничтожения торговли. Сам вид грозных крейсеров вызывал мысль о нелепости сопротивления, и в подавляющем большинстве случаев дело обходилось без стрельбы по людям. На 28 потопленных «карманниками» торговых судах число жертв оказалось минимальным, в отличие от гекатомб "неограниченной подводной войны", унесшей жизни десятков тысяч гражданских моряков. В 1939–1940 годах германский боевой флот действовал почти в строгом соответствии с международным призовым правом, насколько это вообще оказывалось возможным в середине XX века.

Безусловно, нелепый конец "Адмирала графа Шпее" в самом начале мировой войны подпортил то впечатление, которое оказывали "карманные линкоры" на противника и нейтральные страны. По сути своей проигранный бой тем не менее стал для англичан триумфом и поднял моральный дух экипажей поисковых групп. Напротив, немцы могли теперь ожидать в любой стычке с британскими боевыми кораблями повторения ла-платской истории. Единственная ошибка, сделанная Лангсдорфом, нанесла решающий удар по всему классу. Удачный поход "Адмирала Шеера" стал лебединой песней броненосцев-рейдеров. Больше ни один из них так и не вышел на большую океанскую дорогу.

Успешный поход, однако, привел к выработке ресурса дизелей. С 15 апреля по 1 июля 1941 года "карманный линкор" находился на заводе "Дойче Верке" в Киле, где его готовили к следующему рейду, назначенному на конец июля. Однако гибель «Бисмарка» и неудача с выходом «Лютцова» заставила отказаться от больших планов. 12 июня командование принял капитан цур зее Вильгельм Мендсен-Болькен, который в начале сентября повел корабль в Норвегию. Очень ненадолго: его тут же вернули на Балтику, где "карманный линкор" вместе с «Тирпицем» составили основу так называемого "Балтийского флота", предназначавшегося для действий против возможного прорыва советских кораблей на Запад в самом начале намечавшейся агрессии. 23 сентября этот «флот» даже вышел в море. Однако нелепость предположения о самой возможности ухода советских кораблей вскоре окончательно прояснилась, и "Адмирал Шеер" вновь отправился в Гамбург для продолжения ремонтных работ. В конце октября – снова Балтика, но уже как "внутреннее озеро" для учений (фронт отодвинулся далеко на Восток, и германским кораблям ничто не угрожало).

Новый, 1942 год «Шеер» встретил на мирной стоянке в Киле. Гитлер и руководство флота собирались изменить центр тяжести морских операций, перенеся его в Норвегию для действий против северных конвоев. Тем более что в Германию из французского Бреста прорвались линкоры «Шарнхорст», "Гнейзенау" и тяжелый крейсер "Принц Ойген". Однако линейные корабли нуждались в ремонте (и так никогда и не попали на место действий!), поэтому компанию «Шееру» составил только «Ойген». В сопровождении 5 эсминцев и 2 миноносцев они вышли в море 20 февраля, а 22-го уже стояли на якоре вблизи Бергена. На следующем переходе в Нарвик «Принц» получил торпедное попадание с британской подлодки «Трайдент», а «карманник» благополучно достиг Ло-фьорда вблизи Тронхейма. В связи с постоянным изменением планов и обстановки командование не могло найти ему занятия, и в течение 3 месяцев «Шеер» оставался в полном безделье. Только 25 мая он присоединился к своему собрату «Лютцову» в заливе Боген. Однако командование Кригсмарине все более скептически смотрело на использование малоскоростных, с его точки зрения, "карманных линкоров". (После ремонта и «Шеер», и «Лютцов» развивали на мерной миле не более 26 узлов, хотя неизвестно, являлась ли эта скорость предельной.) Поэтому они составили 2-ю «малоскоростную» боевую группу, которая обычно оставалась на стоянке в Нарвике, когда «Тирпиц» и «Хиппер» делали попытки перехватить союзные конвои.

Исключением стало нападение на РQ-17 – операция «Россельшпрунг» ("Ход конем"). Объединенный отряд в составе «Тирпица», обоих «карманников» и тяжелого крейсера «Хиппер» попытался выйти в море, однако еще находясь в фьорде был обнаружен сначала советской подводной лодкой К-21, а затем и британской субмариной. Кроме того, как мы уже знаем, «Лютцов» пропорол себе днище. Командование операцию отменило, и «Шеер» вернулся в залив Боген. Конвоем занялись подводные лодки и авиация.

Перерыв в регулярном движении союзных конвоев, наступивший после разгрома РQ-17, по сути оставил не у дел мощную германскую группировку надводных кораблей, находившуюся в Норвегии, в том числе и "карманные линкоры". Руководство Кригсмарине предполагало использовать их для очередного рейда в Атлантике, однако лето и ранняя осень мало подходили для прорыва через британские дозоры в Датском проливе: погода оставалась слишком хорошей для скрытности. Кроме того, для дальнего похода требовалось провести капитальный ремонт энергетики на «Лютцове», что по общим планам исключало этот корабль из "большой игры" как минимум до марта 1943 года. «Шеер» уже прошел эту стадию, но перед атлантическим рейдерством на нем все равно следовало осуществить плановые работы, которые заняли бы 1,5 месяца. В результате появлялась возможность без ущерба для далеко идущих проектов задействовать обоих «бездельников» непосредственно на Севере.

Разработка операции против союзных и советских коммуникаций в Арктике (последние, как считали немцы, проходили главным образом по Северному морскому пути) началась в мае 1942 года, еще до несчастья с РQ-17. В частности, предполагалось создать из «Лютцова» и «Шеера» оперативную группу, которая могла бы атаковать конвой с совершенно неожиданного направления – с востока, на подходе к горлу Белого моря. Идея опиралась на большую дальность и автономность «карманников» и, если бы она осуществилась, от многострадального конвоя вряд ли уцелели даже жалкие остатки. Однако операция в таком виде не состоялась. Тогда центр тяжести командования «Норд» был перенесен на действия против чисто советских транспортных путей, в основном в глубоком тылу – в Карском море.

Авария «Лютцова» оставила «Шеера» в одиночестве. Теперь его выход намечался на середину августа. Главным побудительным мотивом послужили данные, полученные от союзника – Японии. Они гласили, что 1 августа через Берингов пролив проследовал караван в составе 4 ледоколов и 19 торговых судов. Данные не соответствовали действительности, но на самом деле, цель являлась не менее лакомой. Конвой представлял собой особо секретную "Экспедицию особого назначения" ЭОН-18 и включал 2 ледокола, проводившие с Дальнего Востока лидер «Баку» и эскадренные миноносцы «Разумный» и «Разъяренный», а также 6 транспортов. Понятно, что при встрече во льдах специально обшитые "ледовой шубой" и частично разоруженные эсминцы не смогли бы оказать "карманному линкору" большого сопротивления.

Однако немцы просто просчитались. О ни ожидали подхода "лакомого кусочка" к проливу Вилькицкого (крайней точке возможного продвижения рейдера) к концу августа, а реально ЭОН-18 запоздала почти на месяц! Германские адмиралы не вполне представляли тех трудностей, которые ожидали корабли и суда в Арктике.

Старт операции «Вундерланд» ("Страна чудес") был дан 8 августа, когда в поход вышла подводная лодка обеспечения U-601. Вообще план похода "карманного линкора" продумывался очень и очень тщательно. Многие вспомогательные действия выглядели красиво, даже несколько вычурно. Именно такие "тонкие места", в которых план начал рваться и стали во многом причиной неудачи рейда "Адмирала Шеера".

Всего в «Вундерланде» помимо «карманника» непосредственно участвовали 4 субмарины, а еще 2 выполняли вспомогательные задачи по метеорологическому обеспечению. U-255 стала плавбазой для главных разведчиков погоды – летающих лодок "Блом унд Фосс" ВV-138, которых было выделено целых 5 штук. Однако дело не заладилось с самого начала: первый же из них вышел из строя после единственного вылета, а второй даже не смог долететь до лодки, потерпев аварию. Остальных «притормозили». Теперь «Шееру» оставалось рассчитывать на собственную бортовую авиацию. Однако для похода выделили только единственный «Арадо», и малейшие неприятности с ним сделали бы «броненосец» столь же слепым, как и его цели.

Тем не менее, "карманный линкор" в сопровождении 3 эсминцев 16 августа вышел в море. Через сутки он достиг о. Медвежий, после чего эскорт отправился обратно на базу. «Шеер» остался в гордом одиночестве. И тут его поход едва не закончился, так и не начавшись. 18 августа в густом тумане на расстоянии пары миль внезапно показался силуэт транспорта. Топить «одиночника» – значит с большой вероятностью обнаружить себя. Для этого хватило бы радиограммы с гибнущего судна. Командир «Шеера», капитан цур зее Вильгельм Меендсен-Болькен, быстро прикинув возможные выгоды и преимущества, приказал отвернуть в сторону. Так по совершенно уникальному стечению обстоятельств, советский транспорт "Фридрих Энгельс", совершавший первый пробный самостоятельный переход из Исландии в Диксон, уцелел и благополучно прибыл по назначению. Вряд ли в случае его потопления такие рейсы продолжились бы.

Достигнув без дальнейших приключений Карского моря, бывший «броненосец» провел воздушную разведку с помощью своего «Арадо». А поздно вечером того же дня состоялось рандеву с U-601, сообщившей данные о ледовой обстановке. На следующее утро началась охота.

Несмотря на то, что палубный гидросамолет весь день совершал вылеты, сообщая о наличии сплошного льда, поход не клеился. «Шеер» забрался далеко к северу, собираясь спуститься от самой дальней точки Новой Земли – мыса Желания – вдоль западного побережья архипелага. Это показывает, насколько плохо знали немцы реальную обстановку. Судоходства в этом районе просто не было. Не взирая на работу летчиков, рейдер пару раз наткнулся на сплошные ледяные поля, напрасно теряя время и топливо. Северные широты преподнесли еще один сюрприз: компас «Арадо» "сошел с ума", и самолету пришлось не залетать дальше прямой видимости своего корабля.

В течение 20 и 21 августа "карманный линкор" продолжал выписывать довольно хаотичные зигзаги на карте. Меендсен-Болькен наконец полностью осознал отсутствие «дичи», и взял курс прямо на Таймыр, к проливу Вилькицкого. По его расчетам, миновать это «горлышко» русский караван просто не мог.

Однако цель оказалась куда ближе. Пополудни 21 августа с гидросамолета (на котором удалось-таки наладить компас) последовало важнейшее сообщение. Всего в 60 милях – трех часах хода – находился караван из 10 судов! Более того, он следовал практически встречным курсом! Это был 3-й арктический конвой, следовавший по Северному морскому пути на Дальний Восток и вышедший из Архангельска еще за неделю до «Шеера». Он включал 2 ледокола, 3 танкера и 8 сухогрузных судов и не имел никакого охранения. Жирная добыча для корсара! Казалось, осталось только снять урожай.

Однако экипаж «Арадо» совершил непростительную ошибку. Видимо боясь обнаружить себя, он не проследил курс медленно плетущегося во льдах каравана. Раз он должен идти на запад, он идет на запад! А 3-й арктический конвой, на его счастье, двигался в прямо противоположном направлении. В результате командир «Шеера» несколько часов напрасно выжидал в районе банки Ермака, пока дичь сама вылезет на охотника.

Нашим судам повезло вторично: как раз над караваном туман сгустился настолько, что гидросамолет был вынужден прекратить поиск. Командир рейдера потерял весь вечер 21 августа и часть ночи на 22-е прежде чем понял, что его дичь идет другим курсом. «Броненосец» повернул на восток. Началась самая странная и мистическая гонка. Впереди восточным курсом медленно полз ничего не подозревающий конвой. Настолько уверенный в безопасности, что непрерывно обменивался радиограммами и даже стал на якорь в проливе Вилькицкого! За ним следовал хищник, формально легко способный развить втрое-вчетверо большую скорость. Периодически он выпускал свой гидросамолет, теперь уже легко обнаруживающий цель. Казалось – никаких проблем для немцев.

Но у Арктики во все времена были свои законы. За трое суток «Шеер» так и не смог догнать караван. Ветер постоянно менялся, пригоняя отдельные плавучие льдины и целые поля. Средняя скорость рейдера уменьшалась порой до одного-двух узлов. На какое-то время он даже оказался в ледовом плену. От сдавливающих их льдин начали трещать борта. Для забравшегося в глубокий тыл корабля риск стал очень большим. Тем не менее, Меендсен-Болькен упрямо продолжал двигаться на восток. Вплоть до утра 25 августа, когда гидросамолет совершил свой последний, 11-й вылет. При посадке он получил неустранимые повреждения и был затоплен. «Карманник» остался «слепым», и не без колебаний командир приказал лечь на обратный курс. По известному "закону подлости" отход происходил вовсе без проблем, по практически чистой воде. За 6 часов рейдер проделал тот же путь, что и за предшествующие полутора суток, достигнув острова Белуха. И тут около 11 часов утра в видимости показалось первое (после "Энгельса") за время крейсерства советское судно.

Им оказался ледокольный пароход "Александр Сибиряков" вместимостью 1384 брт. Наше судно формально находилось в подчинении ВМФ, но выполняло вполне мирный рейс, перевозя оборудование и снабжение из Диксона на Северную Землю. Помимо экипажа на нем находилось 23 полярника и военная команда, обслуживающая «грозную» артиллерию (две 76-мм устаревшие короткоствольные пушки Лендера, две 45-миллиметровки и столько же 20-мм "эрликонов") – всего 104 человека.

Никто из находившихся на борту, включая командира, старшего лейтенанта А.А.Качараву, и двух офицеров флота, даже и не подозревал о возможности встречи с неприятелем в столь глубоком тылу. Как, впрочем, и все командование Северного флота и ВМФ в целом. По данным радиоперехватов Меендсен-Болькен хорошо представлял себе ситуацию. Поэтому он попытался прежде всего обмануть своего противника, уничтожить которого не представляло большого труда. В течение 20 минут между «Шеером», развернувшимся носом и поднявшим американский флаг, и «Сибиряковым» шел странный диалог. Немцы, выдававшие себя за американский крейсер, стремились выведать ледовую обстановку, Качарава – понять, кто же находится перед ним.

Безукоризненно действующая до тех пор радиослужба здесь оказалась не на высоте. Пытаясь выдать себя за тяжелый крейсер США «Тускалуза» (который вместе с 5 эсминцами прибыл 23 августа в Кольский залив, о чем немцы знали), радисты просигналили нечто, воспринятое на «Сибирякове» как «Сисияма». Японский корабль в Карском море – это было уж слишком. Маскарад не удался.

Советский пароход попал в еще более худшую ситуацию, чем его британский коллега "Джервис Бэй" двумя годами ранее. Если у англичан имелась цель: как можно дольше и дальше оттягивать рейдер от конвоя, то «Сибиряков» оказался в полном одиночестве. Но Качарава не колебался ни минуты. Он приказал дать полный ход и направился к видневшемуся на горизонте острову Белуха. И, главное, в эфир полетела радиограмма с предупреждением: "Вижу неизвестный вспомогательный крейсер". «Шеер» перестал быть невидимкой. Тут же последовал ответ: в 13.45 немцы открыли огонь главным калибром.

В некоторых наших изданиях говорится о том, что стрельбу первым начал «Сибиряков». Это вряд ли соответствует действительности: дистанция в тот момент превышала 6 миль, что выше дальности 76-миллиметровок Лендера. Однако советские артиллеристы быстро ответили, чтобы не чувствовать себя полностью беспомощными перед лицом врага.

Бой принял странный характер. После того, как немцы перехватили радиограмму с парохода и поняли, что обнаружения избежать не удалось, они перестали торопиться. Если с "Джервис Бэем" было покончено всего за 15 минут (потом вспомогательный крейсер просто тонул), то в Карском море за 45 минут «Шеер» выпустил только 6 залпов: 3 полным бортом и столько же только носовой башней. Из 27 выпущенных снарядов по наблюдениям попало 4 – около 15 %, что для стрельбы по небольшой (хотя и мало маневрирующей) цели в условиях постоянно сокращающейся дистанции совсем неплохо. Впрочем, уже после первых попаданий «Сибиряков» потерял ход, на палубе возник сильнейший пожар от загоревшихся бочек с бензином. От осколочных пробоин судно начало заполняться водой. Однако экипаж продолжал неравную борьбу. Радисты отправили еще две радиограммы, не оставляющие сомнений в том, что произошло нападение рейдера. А кормовая пушка продолжала вести огонь даже в 14.28, когда «Шеер» сблизился на 22 кбт, и «Сибиряков» начал тонуть – как и на "Джервис Бэй". Немцам оставалось подобрать уцелевших – 22 человека, в том числе и раненого А.А.Качараву. На самом деле, многие еще оставались на тонущем судне и отказались покинуть его. После ухода «Шеера» все они погибли.

Неравный бой «Александра Сибирякова» заслуживает самой высокой оценки. Экипаж и его командир сделали все, что могли. В том числе главное: сообщили о присутствии в Карском море врага, которое до того оставалось для советского командования абсолютной тайной. Напомним, что британский коллега Качаравы по несчастью кэптен Фиджен получил высшую боевую награду империи – Крест Виктории, а наш герой удостоился весьма скромной для такого случая награды – ордена Красной Звезды.

Вернемся, однако, на «Шеер». Меендсен-Болькен не питал иллюзий насчет своего положения, понимая, что теперь ему вряд ли удастся застать врасплох какой-нибудь караван. По сути дела, «Сибиряков» сорвал его поход. Остаток суток рейдер крейсировал в северо-западном направлении, пытаясь выловить не успевшие удрать суда. Но горизонт оставался чистым, в отличие от моря, которое опять обильно покрылась плавучим льдом. Оставался резервный вариант: пока советское командование не успело сосредоточить силы, нанести удар по одной из важных баз в Арктике. Таковых, в сущности, было две: порт и остров Диксон в устье Енисея, с его мощной радиостанцией, пунктом управления судоходством и запасами, и Амдерма в проливе Югорский Шар, единственный приличный аэродром на театре восточнее Архангельска. Капитан цур зее выбрал в качестве цели Диксон. Он рассчитывал на минимальное сопротивление и готовился высадить десант из 180 моряков, которые должны были уничтожить все сооружения. Такая операция при полном успехе могла бы серьезно повредить нашему судоходству по Северному морскому пути. Но задержка на полсуток оказалась роковой. Наше командование на местах сумело проявить недюжинную изобретательность и расторопность.

Надо сказать, что в момент потопления «Сибирякова» Диксон оставался практически беззащитным. Все находившиеся на нем батареи (130-мм, 45-мм и 152-мм) к тому времени демонтировали. Их как раз должен был увезти на новое место (Новая Земля) сторожевой корабль СКР– 19, представлявший собой переоборудованный ледокольный пароход «Дежнев», вооруженный четырьмя 76-мм и таким же числом 45-мм орудий. Он пришел в порт Диксон очень вовремя, утром 26 августа а к вечеру там вовсю кипела работа. Наиболее пригодные для отражения нападения 130-миллиметровки находились на барже и их быстрое возвращение на место представлялось маловероятным. Зато очень пригодились две 152-мм гаубицы-пушки образца 1910/1930 года батареи № 569. Для приведение в боевое положение полевых орудий много времени не понадобилось. Успели сгрузить обратно на берег и часть боезапаса. Батарея, лишенная телефонной и радиосвязи, каких-либо постов наблюдения и даже дальномера, с местными жителями, заменившими недостающих военных (некомплект составлял более половины списочного состава), тем не менее, была готова вступить в дуэль с "карманным линкором".

Он не заставил себя ждать. В час ночи с возвышенной позиции бывшей 130-мм батареи № 226 был замечен темный силуэт «Шеера». Тут же последовало сообщение по радио открытым текстом, и все пришло в движение. СКР-19 «Дежнев» попытался отойти от причала, но не успел развести пары. Рейдер медленно проследовал ко входу на внутреннюю стоянку; вторично его обнаружили уже на дистанции около 3,5 мили. Видимость в утренних арктических сумерках оставалось плохой, но в 01.37 «Шеер» открыл огонь главным и 150-мм калибрами по двум едва различимым целям: «Дежневу» и транспорту «Революционер» (также имевшему символическое вооружение – по одному 75-мм и 45-мм орудию). Наши корабли ответили из своих малополезных пушек. Сторожевик смог наконец дать ход и начал ставить дымовую завесу, прикрывая третье, особо уязвимое судно – транспорт «Кара» с грузом аммонала. В случае детонации нескольких сотен тонн взрывчатки наступал конец всем нашим судам, да и самому порту.

Даже в плохих условиях стрельба «Шеера» оказалась точной. Третий залп накрыл «Дежнева» и дал попадания. По странному решению использовались снаряды с замедлением, пробивавшие совершенно незащищенный корпус небольшого судна насквозь. За первые же минуты боя СКР-19 получил как минимум два 283-мм снаряда, хотя и не взорвавшихся, но сделавших большие пробоины, выведшие из строя две 45-миллиметровки и убившие и ранившие 27 человек. Всего за 9 минут боя сторожевик получил 4 попадания и, хотя и вышел из-под обстрела, но сел на грунт на отмели. «Шеер» переключился на «Революционера», добившись за 3–5 минут ведения огня трех попаданий по едва видимому за дымзавесой судну. На нем вспыхнул пожар, разбитыми оказались рубки и паропровод. Вроде бы все шло по плану, и Меендсен-Болькен уже готовился отдать приказ к высадке десанта.

Положение спасла 152-мм полевая батарея. Ее огонь квалифицировался немцами как довольно точный: некоторые снаряды падали в 500 м от "карманного линкора". Еще при обстреле Галлиполи в 1915 году англичане заметили, что местоположение полевой артиллерии определить с корабля очень трудно. Теперь в том же убедились немцы. Попытки подойти вплотную к порту только повышали риск повреждений. Выдержав всего 4 минуты, Меендсен-Болькен отвернул свой корабль и увел его за прикрытие мыса Наковальня. Командир уже примирился с тем, что и у Диксона его ждала неудача.