Текст книги "Схватка оборотней"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Я задумалась совсем о другом, – поморщившись, заметила она. – Прошлое еще дает о себе знать. Его сразу из головы и из сердца не выкинешь. Да и в тебе я пока не очень уверена.

– Ты что-нибудь имеешь против меня? – настороженно спросил он.

– Что я могу иметь против тебя, если мы с тобой знакомы меньше двух месяцев, и то ты успел меня обмануть… – Увидев направленный на нее удивленный взгляд Рыбы, она пояснила: – Неправильно назвал мне свое отчество. Я у тебя сейчас вся на виду, тогда как твоя душа для меня потемки…

– Прямо-таки и потемки, – обиженно заметил он, всем своим видом показывая, что больше не хочет на данную тему вести разговор.

– Вот почему мне как-то страшно второй раз выходить замуж, – не вступая с ним в спор, закончила она свою мысль.

«Клавочка, милая, если бы ты знала, сколько раз я женился, подженивался или просто проводил время со случайными женщинами, то ты меня не только в дом, но и на порог своего дома вряд ли пустила», – подумал он ехидно, слегка жалея эту доверчивую женщину.

Поняв настроение Долгошеевой, он решил немного подыграть ей:

– Знаешь, Клава, как я устал мотаться по земле? Еще больше мне надоело одиночество. Так и зверем недолго стать, разучишься говорить. Хочется пожить семьей, почувствовать, что ты не одинок, кому-то нужен и кто-то тебе нужен, – с тоской в голосе произнес он, искоса посматривая на Долгошееву, удовлетворенно отмечая, что его слова падают в благодатную почву.

Слушая Рыбу, Долгошеева думала:

«Ему в жизни пришлось испытать много горя, лишился всей родни. Такой здоровый и видный мужчина, все в жизни смог одолеть, но, как и я, не может жить в одиночестве».

Обговорив все и исчерпав темы для разговора, хозяйка, посмотрев на часы, собралась выйти во двор, чтобы покормить птицу. Оставлять Рыбу одного за столом или заставлять его с первого дня заниматься будничными заботами по хозяйству ей показалось неудобным, а поэтому она предложила:

– Астафьевич, может быть немного отдохнешь? А я пойду управлюсь по хозяйству.

Рыба не устал физически, но морально он действительно нуждался в отдыхе. Ему надо было адаптироваться в доме сожительницы, обдумать свое будущее поведение как с ней, так и с ее многочисленной родней, вспомнить и переварить состоявшийся разговор, для чего требовалось время и покой, а поэтому он с благодарностью согласился.

Ложась на диван-кровать, он подумал: «Интересно, как сложится теперь моя жизнь? Как долго я здесь продержусь?..»

Глава 21

В начале рабочего дня Дормидонтов, зайдя в кабинет к Бурлакову, шутливо потребовал:

– Попроси меня поделиться с тобой приятной новостью.

– Так я уже давно только об этом и прошу тебя и удивляюсь, почему ты этого не делаешь, – серьезно заметил Бурлаков.

Продолжая начатую шутку, Дормидонтов сказал:

– Ну, если так, тогда извини меня, негодяя, и слушай; мы нашли Беспалову Миру Яковлевну, ее девичья фамилия Хмара.

– Интересно, как вы смогли выйти на нее?

– Согласно твоей рекомендации, – не умаляя роли прокуратуры в своем успехе, ответил Дормидонтов, а потом продолжил: – В Волгограде на металлургическом заводе действительно нами был найден сталевар Беспалов Николай Филиппович, между прочим передовик производства, а он нам дал адрес своей матери. Искренне жаль, что у такого хорошего человека оказалась такая плохая мать, – с сожалением заметил он.

– Родителей и родственников не выбирают, – посуровел Бурлаков, у которого родной дядя был ранее судим за хулиганство.

Воспоминания о дяде были Бурлакову неприятны и обидны, так как заместитель прокурора области по кадрам судимость дяди, воспитавшего его, считал огромным, неприятным фактором в биографии, влияющим на карьеру, о чем в беседе с ним неоднократно упоминал…

Бурлаков поинтересовался:

– Чем таким плохим она себя зарекомендовала?

– Мира Яковлевна была не только сожительницей Рыбы, от которого у нее родился сын Николай, но в годы войны она являлась платным осведомителем гестапо, что заинтересовало КГБ, который сейчас плотно занялся ею. Для нас она дала следующую информацию: разбойное нападение на сотрудника паспортного стола, как мы и предполагали, совершили Рыба и Крот. Где они в настоящее время проживают, она не знает.

– А они знают, где она сейчас живет? – спросил Бурлаков поспешно, не скрывая своей заинтересованности.

– Крот, возможно, и не знает, но Рыба в курсе, так как она живет в доме, купленном им. Дом на Черноморском побережье и стоит немалых денег, – сообщил Дормидонтов.

– Ты посмотри, какой он оказался щедрый! – удивился Бурлаков.

– Это не щедрость, а удачное вложение капитала. Беспалова превратила свой дом в гостиницу, сдирая с клиентов повышенную плату за свои услуги. При обыске у нее дома было найдено 30000 рублей в облигациях золотого займа.

– Зачем такой капитал хранить дома? Сыну Николаю копила, что ли?

– Хотела выкупить дом у Рыбы и стать его полновластной хозяйкой, чтобы не быть от него материально зависимой.

– Прямо бизнесмены и только! – Подумав, Бурлаков поделился с Дормидонтовым своими соображениями: – Какой бы она ни была капиталисткой, ее сейчас нежелательно подвергать аресту, так как она является у нас единственной приманкой для Рыбы, а поэтому за ее домом целесообразно установить постоянное наблюдение.

– Дорогой Евгений Юрьевич, пускай Беспалова тебя не беспокоит, сотрудники краевого УКГБ не хуже нас знают, как с ней поступить, – поучающе, с иронией в голосе напомнил Дормидонтов.

– Если так, тогда ответь мне, сколько времени нам придется еще искать этого неуловимого Рыбу? Он мне уже в печенки въелся, – похлопав себя по груди, с раздражением признался Бурлаков.

– А попроще ты мне не мог задать вопрос? – погрустнел Дормидонтов. – Он у меня тоже сидит в печенках. Давай пока отнесем наши неудачи в этом плане к издержкам производства.

Глава 22

В девятом часу Рыба, встав с постели, умылся и, съев приготовленный Клавдией Борисовной завтрак, вышел во двор.

Прожив в доме Долгошеевой две недели, Рыба немного пообвыкся, познакомился с ее родней и соседями. Практически Долгошеева знала всех жителей хутора, так же хорошо знали ее и они. У Рыбы в голове перемешалась вся ее родня: двоюродные, троюродные братья и сестры, кумовья, крестники. Он только успел запомнить членов семьи ее сына и дочери.

Все встречи и знакомства чаще всего заканчивались распитием спиртного как в малых дозах – с женщинами, так и в больших – с мужчинами… Такие нагрузки на организм не под силу даже молодым людям, а Рыба был уже давно пенсионного возраста.

Вчера, например, он «знакомился» с соседом, тот считал это необходимой процедурой «неофициальной прописки» и признания его соседом.

От всех этих знакомств, «прописок» и повторных встреч Рыба не только устал, но и физически ослаб, почувствовал, даже некоторое недомогание.

Он решил спросить совета у Долгошеевой, как ему выкрутиться из создавшегося положения. На его вопрос она, улыбнувшись, ответила:

– Ты слишком щедрый в ненужных угощениях. Реже угощай их, тогда и сам меньше будешь употреблять этой дряни. Когда я найду нужным кого-либо угостить, тебе самому будет ясно и понятно. Тогда придется пригубить горилочки не только тебе, но и мне. А то у тебя получается, что каждому гостю ты хочешь угодить и обязательно с ним выпить спиртное. Мы никому недолжны и по пустому от нечего делать никого не должны угощать, – очень легко разрешила она его проблему.

«Как она легко меня раскусила насчет угождения! С ней надо держать ушки на макушке, а то могу где-то и зашиться», – с тревогой подумал он, а вслух поинтересовался:

– Почему ты мне эту истину не открыла раньше?

– Я хотела, чтобы ты до нее дошел своим умом. Скажи я тебе об этом раньше, мог посчитать меня скрягой, жалеющей чужие деньги.

«Клава своей уверенностью, силой и здоровьем притягивает меня к себе как магнит. Мне с ней хорошо», – любуясь сожительницей, подумал Рыба.

Вспомнив Жарикову, с которой когда-то не хотел расставаться и сравнив ее с Долгошеевой, он пришел к выводу:

«Куда Мироновне со своим сварливым характером и своими прелестями до Борисовны!»

Привыкнув все оценивать и сравнивать, Рыба и своих сожительниц сравнивал, как товар. Подойдя к Клавдии, нежно похлопав ее ладонью по бедру, он пропел слова из песни:

– Хороша я, хороша…

Нисколько не смутившись от такой его ласки и не обидевшись за допущенную вольность, она, перестав полоть, выпрямилась и с усмешкой промолвила:

– Лет тридцать тому назад я с твоей оценкой не стала бы и спорить, а сейчас осталось лишь то, что уже никому не нужно.

– Ты себя не критикуй. Думаешь, я не вижу, с каким блеском в глазах на тебя косятся некоторые мужики? Думаешь, слепой? – похвалил он ее, делясь своим наблюдением.

– Коситься – косятся, – согласилась она. – Но это уже не то…

Рыба вернулся к интересующей его теме разговора:

– Как я понял: пить – здоровью вредить! Если спиртное пить вредно, то какую работу ты можешь мне предложить?

– Хозяин у себя дома сам должен найти работу без чьей-либо подсказки, – ответила она ему в шутливом тоне.

– Я пока не вижу такой работы, подскажи, буду рад ее выполнить.

– Значит, еще не созрел до хорошего хозяина дома, придется тебе подсказать. Наш огород своим концом упирается в пруд, – она сделала широкий жест в сторону пруда. – У берега скучает лодка зятя Михаила, в сарае есть весла и удочки. Пока я свежей рыбы, наловленной тобой, еще не ела, а так хочется попробовать.

Предложение Рыбе понравилось, но он настороженно спросил:

– А рыбинспектор меня не накажет?

Он решил жить тихо, ни в какие конфликты не вступать, чтобы не привлекать к своей персоне внимания.

– Не бойся, пруд колхозный и в нем разрешается удочками ловить рыбу, – еще раз убеждаясь в порядочности своего сожителя, пояснила Долгошеева.

«Рыба пойдет ловить рыбу», – усмехнувшись, подумал Пуштренко-Рокмашенченко-Гайворонский.

Он любил ловить рыбу, но обстоятельства иногда складывались так, что ему годами не удавалось брать удочку в руки и он почти забыл ощущения, связанные с таким приятным отдыхом.

Выбрав глубокое место, Рыба осторожно опустил в воду на веревке камень, который служил лодке вместо якоря, и стал отдыхать, наслаждаясь покоем и тишиной.

Рыба ловилась хорошо, но шла мелочь – окуни, плотва. Правда, под конец ему посчастливилось поймать два зеркальных карпа.

Он так увлекся, что не заметил, как пролетел день и наступил вечер. Уже начинало сереть, и Рыба с сожалением прервал свое занятие. Увлекшись ловлей рыбы, он совершенно отключился от постигших его в последние месяцы потрясений. Такого расслабления психики и приятного отдыха у него давно не было.

Причалив лодку к берегу на прежнее место, он потянул ее, чтобы отбуксировать выше на берег, и тут же бросил. Острая боль пронзила ему позвоночник. Старая травма дала о себе знать в самое неподходящее время.

Постелив на землю пальто, которое он брал с собой, чтобы застелить им лавку в лодке, прилег на него и задумался.

«Я совсем перестал обращать внимание на свое здоровье. Если я заболею и слягу в постель, то непременно погибну. Мне, как киту, нужно пространство и движение. Только благодаря этому я живу, – с чувством жалости к себе резюмировал он и тут же решил: – Надо ехать лечиться в Саки!

А не опасна ли для меня поездка туда? Впрочем, где мне теперь неопасно в этой проклятой стране? Везде!

В Саках ничуть не опаснее, чем здесь. У меня сейчас другая фамилия, куплю курсовку не в санаторий имени Бурденко, а в какой-нибудь самый периферийный, не буду, как прежде, везде маячить, а стану принимать только грязевые процедуры…

Нечего себя успокаивать, мне туда ехать нельзя, – возразил он сам себе, – возможно Крота уже задержали чекисты и теперь они интенсивно принялись за меня, а поэтому лучше посидеть на дне и никуда не пыркаться.

Да, над такой проблемой я и не подумал. Надо позвонить домой Кроту, поговорить с ним и все встанет на место. Если он дома, то мне нечего бояться. Из Краснодара мне ему звонить нельзя. Если чекисты меня ищут, то после моего звонка начнут искать меня в крае. Тогда вновь придется менять не только местожительство, но и фамилию.

Можно позвонить проездом из Волгограда, заодно хотя бы издали посмотрю на сына. А вдруг он увидит меня раньше, чем я его? Начнутся ненужные объяснения… Мало ли чего мать могла ему на меня наговорить. До чего я дожил, родного сына приходится остерегаться…

Лучше всего позвонить Кроту из Саратова. Там у меня знакомых нет, никаких непредвиденных контактов не ожидается. Позвоню Кроту и сразу уеду».

Поразмыслив, он вспомнил: «Как же я поеду отдыхать в Саки, если Гребешков со своей компанией капитально меня потрясли и у меня осталось не так уж много наличных денег?»

Рыба кривил душой. У него от продажи дома и автомобиля было в наличии восемьдесят три тысячи рублей. Но тратить свои деньги тогда, когда можно воспользоваться чужими, противоречило всему его существу.

Он вспомнил, что Беспалова хочет освободиться от его материальной зависимости и обещала в этом году вернуть ему деньги, которые он потратил на покупку ей дома.

«После Саратова заеду к Актрисе, возьму у нее деньги, оприходую их где-нибудь понадежнее, а потом будем думать и о поддержании здоровья. Заодно дома у нее посмотрю на фотографии сына и его детей. Внуки, наверное, здорово подросли… Как же я объясню Клавдии свою месячную отлучку? Очень просто! Мне надо поехать на прежнее место жительства и выписаться оттуда, перевести сюда свою пенсию. Не могу же я у нее все время жить без прописки», – дурашливо подумал он.

Рыба никакой пенсии не получал, но чтобы объяснить Долгошеевой свой источник существования, он обязан был на него ссылаться.

У него были в наличии штампы паспортного стола на прописку и выписку. На своем фиктивном паспорте ему ничего не стоило поставить нужные штампы, никуда не выезжая для выполнения обязательных формальностей.

…Поднявшись с пальто, перекинув его через плечо, Рыба взял ведро с уловом и не спеша пошел домой, обретя душевный покой, который давно к нему не приходил.

Глава 23

Когда в спальне Галины Степановны раздался телефонный звонок, она спала и видела приятный сон. Сначала и телефонный звонок она приняла за сон и, только окончательно пробудившись, поняла свою ошибку.

Включив ночник, она обратила внимание, что будильник показывал тридцать семь минут первого.

«Кто теперь мне может звонить, да еще в такое позднее время?» – подумала она, подходя к телефонному аппарату и поднимая трубку.

– Квартира Федоренко? – услышала она слабый, далекий голос.

– Да, – ответила она, стараясь по голосу узнать говорившего, но не смогла.

– Галина Степановна, это вы? – настойчиво продолжали интересоваться на другом конце провода.

– Да я же! – ответила она с раздражением, оттого, что ей испортили сон и она не знает, с кем говорит.

– С вами говорит Ипполит Тарасович! Нельзя ли позвать к телефону Петра Трифоновича?

Только теперь она узнала голос говорившего. В голове промелькнуло множество мыслей, которые вытеснила одна:

«Муж арестован, Рокмашенченко разыскивается милицией за убийство рыбаков. Я не должна и не имею права предупреждать его о грозящей ему опасности».

– Он сегодня ушел на смену, – оттягивая разоблачение своего обмана, ответила она, уже поняв, что Рокмашенченко звонит ей по междугороднему телефону.

– Как у вас там дела, никто не болеет? – спросил Рокмашенченко.

– Тарасович, вы же знаете моего мужа не хуже меня. Своими делами он не привык со мной делиться. Пока не болеет. У меня дел никаких нет, кручусь на кухне.

Рыба отметил недовольство мужем, звучавшее в ее голосе, и у него сразу улучшилось настроение. Еще бы, если у Федоренко дома все в порядке.

– Он у тебя такой, – успокаиваясь, воркующе заметил Рыба.

– Вы нам утром позвоните? – поинтересовалась Галина Степановна.

– А зачем тебе это нужно знать? – с тревогой в голосе задал он встречный вопрос.

– Если вы будете звонить, то мне нужно сообщить мужу на работу, чтобы он там долго не задерживался и вовремя был дома, – нашлась она с ответом.

Ее ответ успокоил его, сняв возникшую напряженность, вновь вернул к собеседнице доверие.

– Я утром позвонить не смогу, совершенно нет свободного времени. Передай Петру Трифоновичу от меня привет, скажи, что позвоню в другой раз, а когда, пока и сам не знаю.

Потушив ночник, Галина Степановна легла спать, но как она и предполагала, сразу уснуть не смогла, а не спеша анализировала состоявшийся разговор.

«Правильно ли я поступила, солгав Рокмашенченко? Безусловно, правильно, работники милиции разыскивают его за убийство, за которое сейчас арестован муж. Почему муж должен понести наказание, а Рокмашенченко нет? Я соучастницей в его тяжком грехе не буду.

Если Рокмашенченко утром захочет поговорить с мужем, а его опять не будет дома, что я ему скажу? – растерянно задала она себе каверзный вопрос и, не найдя на него ответа, решила: – Утром я пойду к следователю Бурлакову и сообщу ему о телефонном звонке».

О своем муже Галина Степановна много думала и передумала, переплакала и перестрадала, а поэтому возвращаться к этой теме не захотела, ибо тогда ей не удалось бы уснуть до утра…

Рыба сразу, же позвонил Кроту на работу, но не дозвонился. Ждать утра, чтобы поговорить с Кротом, он не решился.

«А вдруг наш разговор прослушивался чекистами, и когда я приду на переговорный пункт, то меня они там сцапают? Рисковать я не имею права. Оснований для беспокойства, правда, нет, но, как говорится, береженого Бог бережет.

Глава 24

Ласковые лучи утреннего весеннего солнца пробудили жизнь в городе. Они постепенно отдавали земле свое тепло, экономя его на середину дня, чтобы иметь возможность в полдень показать всю свою силу.

Погода благоприятствовала прогулкам, а поэтому Бурлаков, не изменяя своей привычке, решил идти утром на работу пешком.

«Подышу свежим воздухом, разомнусь, заодно подумаю над некоторыми вопросами, которые сегодня предстоит решать», – спокойно подумал он.

Пешие прогулки до работы и с работы он делал всегда, когда ему позволяло время, поэтому маршрут своего движения он изучил отлично и мог его проделать с закрытыми глазами.

Он всегда проходил мимо районного стенда с газетами пяти центральных издательств, в которых мельком читал спортивные новости и политическую информацию, задерживаясь у стенда в зависимости от наличия свободного времени.

Придя на работу к девяти часам, Бурлаков решил нанести визит прокурору, чтобы решить с ним некоторые служебные вопросы.

– Чем сегодня ты думаешь меня порадовать? Плохие новости я категорически не желаю слушать! – пошутил Шувалов. За прошедшие сутки преступлений в районе не было, никто и ничто еще не успело ему испортить настроение.

– Вроде бы в последнее время у нас хорошие новости вытеснили плохие, – с явным удовлетворением констатировал Бурлаков.

– Я бы так не сказал, – возразил Шувалов. – Рыба как в воду канул.

– Вы же сказали, что плохие новости не желаете слушать, поэтому я о нем молчу, – нашелся с ответом Бурлаков, а потом продолжил: – Новостей у меня несколько, а какие они, хорошие или плохие, вам судить.

Шувалов, отодвинув в сторону изучаемое им уголовное дело, приготовился слушать.

– Получены материалы судебно-криминалистической экспертизы, на основании которой установлено, что на пологе, изъятом с места происшествия, обнаружены микрочастицы волокон, имеющих родовую принадлежность к двум видам волокон, входящих в состав двух компонентов пряжи полувера Федоренко Петра Трифоновича.

– Наверное, специалисту пришлось немало повозиться, чтобы обнаружить на пологе эти микрочастицы, – заметил Шувалов.

Они не стали углубляться в обсуждение важности и значимости результатов данной экспертизы.

– Поступило также заключение ботанической экспертизы из Ленинградского института имени Комарова, – продолжал докладывать Бурлаков.

– А чего ты туда направлял?

– Сухую почку, обнаруженную под передним ковриком салона автомобиля Крота.

– Ну, и каков результат? – спросил Шувалов, не совсем уяснив целесообразность в назначении данной экспертизы.

Бурлаков достал из уголовного дела материалы экспертизы и зачитал выдержку: «…сухая почка, обнаруженная в автомобиле Федоренко П. Т., принадлежит растению «орешник» или, как его еще называют, «лещине».

Шувалов вопросительно смотрел на него, и Бурлаков пояснил:

– На месте убийства рыбаков растет орешник.

– Значит, Рыба и Крот приезжали на пруд на машине Крота, – сообразил Шувалов, наконец понявший значение результатов ботанической экспертизы. – Вот о чем может рассказать какая-то сухая почка растения, – философски резюмировал он.

Более осторожный в своих выводах Бурлаков не возражал прокурору.

– Вы же помните, что в результате осмотра места происшествия мною был обнаружен и зафиксирован след автомобиля, у которого ширина колеи соответствует марке автомобиля Крота. Ко всему прочему мы недолжны сбрасывать со счета показания жены Крота, которая подтвердила факт поездки ее мужа на рыбалку, а это в совокупности с другими доказательствами тоже кое-что значит, – напомнил Бурлаков.

– Конечно, ее показания косвенные и большого доказательного значения не будут иметь, но свою роль сыграют, – согласился с ним Шувалов.

– Кстати, о Галине Степановне. Она вчера была у меня с интересным сообщением, – вспомнил Бурлаков и подробно проинформировал прокурора о своем разговоре со свидетелем, показания которого он запротоколировал.

– Значит, мы должны подготовиться к тому моменту, когда Рыба вздумает позвонить Кроту, а для этого нам надо найти человека, который смог бы поговорить с ним голосом Крота. Может быть, пригласим его к нам в гости?

– В нашем районе такого специалиста не найти, – скептически заметил Бурлаков.

– Не исключено, что придется воспользоваться услугами профессионального артиста, – согласился с ним Шувалов.

– Решение этой проблемы я беру на себя, а ты занимайся непосредственно расследованием дела и на артиста можешь не отвлекаться.

Бурлаков облегченно вздохнул и довольно улыбнулся, получив избавление от такого хлопотного поручения.

– Если бы я знал, что вы примете такое решение, то о приходе Галины Степановны я бы вам еще вчера сообщил, – признался он.

– Галина Степановна, я вижу, честный человек. У тебя с ней налажен контакт, а поэтому позвони ей домой и попроси, чтобы она держала тебя в курсе всех событий, связанных с Рыбой.

– Мы с ней договорились поддерживать телефонную связь, – успокоил его Бурлаков. – В междугороднем переговорном пункте я узнал, что Рыба звонил из Саратова.

– Знать бы, для чего он звонил Кроту? – с сожалением заметил Шувалов.

– По моим соображениям, он звонил с целью выяснения ряда беспокоящих его вопросов, а именно: вышли мы на его след или нет? Узнав, что Крот на дежурстве, Рыба сразу потерял к нему интерес и не пожелал с ним утром беседовать. Своим телефонным звонком Рыба не только узнал о «благополучии» в семье Крота, но на всякий случай, если мы на него выйдем, предлагает нам искать его в Саратове. Саратов для Рыбы – это не та берлога, где можно надежно укрыться, а поэтому его надо искать, безусловно, в другом месте, – высказал свои соображения Бурлаков.

– Рассуждаешь ты логически. Но думает ли Рыба по-нашему или нет, вопрос очень сложный, который надо выяснить, чтобы не допустить в сражении с ним новой ошибки и не остаться в дураках. Тебе необходимо сообщить в Саратовское управление КГБ о появлении у них на горизонте Пуштренко-Рокмашенченко.