Текст книги "Петля Анубиса"

Автор книги: Владимир Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Облака плывут, как гуси, Набегают на винты. Неужели навернусь я С этой чудной высоты?

Пока он занимался творчеством, самолет, естественно, навернулся. Но, говорят, влюбленным, пьяницам и поэтам везет. Успев просмотреть "Коммерсантъ-Daily" и побеседовать с Мишей о преимуществах "Мерседеса" над "БМВ", Марк все же дождался Андрея. Тот, по обыкновению очень спеша, что не мешало ему двигаться, словно в замедленном кадре, возник в шоферской и предложил подбросить до гостиницы. Все уверения Марка, что ему туда не надо, не помогли. – Нам это по пути, не стесняйся, – Андрей впихнул себя на переднее сиденье. – Сейчас предупрежу компаньонов и обратно. А преферанс в десять может и не получиться, видишь, какой оборот. Оборот выходил неприятным, с этим трудно было не согласиться, но пока Марк комментировать события отказался. Ну их, этих авизовщиков, не его это дело. Главное, самому держаться от сомнительных операций подальше. Через пять минут он оказался опять в гостинице.

44.

День был потерян напрочь. Гулять уже не тянуло, к тому же на улице подул зимний пронзительный ветерок, начиналась метель. Самое время посидеть у огонька с рюмкой чего-нибудь покрепче, почитать, подумать. Мысль о собственном доме не давала покоя. Два месяца бивачного существования способны сделать домоседа из самого отчаянного искателя приключений. А Марк и раньше не стремился окунуться с головой в неизведанное. Но события развивались явно не по его сценарию. Екатеринбург уже обрыд. Ладно бы, если нашлось какое-нибудь дело. Но и этого не хотелось. Тогда чего же? Сидеть в "Большом Урале", пардон, "Кавказе", играть по вечерам в преферанс со случайными знакомыми и тешить себя надеждами, что все образуется само собой? Ах, да, еще уповать на собственную исключительность, которую получил в наследство вместе с кольцом. Как ни поверни, выходило боком. Был момент, когда Марк начал присматриваться к Уральскому университету. Надо получать образование, надо планировать свою судьбу. На Петербурге свет клином не сошелся. Есть в России места, где можно жить и проявить себя. Но потом это решение почему-то ослабло. Тайна кольца требовала немедленных, необычных действий, а в результате ни того, ни другого. Делать было нечего, и он направился в номер к Борис Борисычу. До вечернего представления еще далеко, успеют поболтать. Проходя мимо буфета, Марк услышал хрипловатый голос Геры и дребезжащий смех буфетчицы. Майор, как обычно, когда появлялись деньги, был в ударе, и тогда его обаянию не могла противиться даже соблюдающая строгий пост монашка. А буфетчицу Любу назвать монашкой нельзя было даже в шутку. – ... тогда мы подкатываем на "пешке" к ихнему духану и суем в окно пушку. Они там только для вида чай пьют, а на самом деле есть и брэнди, и водка. Ну, говорим, все, духи, выпивку на броню, а то щас как... Как можно быстрее миновав дверной проем, чтобы Гера не успел заметить и навязаться в компанию, Марк прошел еще по коридору и постучал в номер Борис Борисыча. – Отвяжись, Гера, я занят, – послышался недовольный голос. – У меня репетиция. – Тогда я просто так посижу, – Марку уходить не хотелось. – А, может, и фокусам выучусь. – Я думал это Гера, – смутился Борис Борисыч. Он стоял посередине номера в полосатой пижаме, каких уже никто не носил лет тридцать, и забавлялся тем, что, не прикасаясь руками, заставлял небольшой черный шарик дергаться в воздухе. – Нитки, да? – Марк с ходу начал разгадывать тайну фокуса. – А что, видно? – всполошился Борис Борисыч. – Не очень, – успокоил его Марк. – О следующих гастролях ничего не слышно? – Сидеть мне здесь до весны, – Борис Борисыч закатил шарик в широкий рукав пижамы и вытащил его из-за шиворота. – В Сочи Гуськова послали, а какой же он престидижитатор? Борис Борисыча замучили интриги. Ему было под пятьдесят, и он объездил всю страну. Работал по первой категории. Не звезда, но ученик самого Старковского. А тот, как известно, всякую шушеру в ученики не брал. Прошлую зиму Борис Борисыч просидел в Норильске, в эту – выпало сидение в Екатеринбурге. А он так мечтал о Сочи. Он стремился туда не меньше, чем чеховские сестры в Москву. Но интриги... – Не обращайте внимания, в цирке каждый вечер аншлаг. – Какой аншлаг, половина зала. И то в основном школьники. Притащат с собой портвейна, выпьют под лестницей, а потом ржут все представление, как кони. – Вы думаете в Сочи лучше? – В Сочи лучше, да. Там пальмы даже зимой. А воздух! Мне очень полезен морской воздух, – Борис Борисыч с болезненной гримасой ощупал грудь под пижамой. – У меня профессиональный бронхит. Марк хотел еще спросить, что такое профессиональный бронхит, но не успел, в номер вошла Настя. Если бы не преданность ассистентки своему кумиру, Марк с удовольствием завел бы с ней более тесное знакомство. Голливудские стандарты Насти способны были оставить незамеченным даже падение реквизита из рукавов манипулятора прямо на арену. Этого просто никто не замечал, Настя поглощала все внимание публики. Разница в возрасте – Настя была вдвое, если не втрое моложе Борис Борисыча – не мешала ей преданно следовать за маэстро даже в Норильск, хотя при ее-то возможностях запросто могла гастролировать по всему миру. Хорошая ассистентка – половина успеха. – У меня все готово, – доложила Настя. – В магазин сходила, обед разогрела, пойдемте ко мне. – Что вы, неудобно, – как всегда смутился в ее присутствии Марк. – Мы с Герой договорились пообедать в ресторане. – Точно, договорились, как же я забыл, – Гера, вот уж не будь не вовремя помянут, тут же возник на пороге собственной персоной. – И врежем по маленькой! Марк чуть не застонал, увидев его, и вымученно улыбнулся. – Сейчас, Настя, – пообещал Борис Борисыч, – только вот еще руки разомну и приду. Он достал из коробки с реквизитом карты и, словно выстрелил колодой в воздух. Карты красивым веером по дуге перелетели из правой ладони в левую. – Эх, мне бы так! – позавидовал Гера. – Это еще что! – воодушевился Борис Борисыч. Двигая одними лишь пальцами, он заставил карты тасоваться с непринужденностью мультипликационной картинки. Потом запустил всю колоду вверх, так что та должна была непременно беспорядочно рассыпаться, но вместо этого легко легла ровным рядком на столе. – Жан-Батист Камиль Коро! – воскликнул Гера. Упоминание имени известного живописца годилось ему для всех случаев жизни, когда он хотел выразить сильные чувства. – Борис Борисыч, – с непосредственностью ребенка добавил он. – Вам в картах нет равных! – Ну уж, не скажите, – смутился Борис Борисыч. Несмотря на изумительную ловкость рук, в преферанс он играл отвратительно. – Мы обязательно выпьем за вас, – пообещал ему Гера, когда они вышли из номера. – Прямо отпразднуем!

45.

Свою "сбрую" Гера оставил в номере и сейчас, желая отдохнуть от устава, расстегнул китель и снял галстук, небрежно запихнув его в нагрудный карман. Разгильдяй да и только. Всю долгую дорогу в гостиничный ресторан, – а куда же было Марку теперь деваться, – он рассказывал о том, как его допекал во время дежурства полковник. – И ведь сам с похмелья. Рожа, как светофор, а талдычит одно – роняете звание офицера. При этом сам стоит нетвердо, а я, как пограничный столб. – Тебе самому пора полковником быть, – напомнил Марк. – Я по паркету шаркать не умею. Пойду на пенсию – получу подполковника. Это – мой потолок. – Главное, с полом не перепутай. – Гера норму знает, – майор стал выражаться о себе в третьем лице, что означало одно – уже принял, но недостаточно. – Еще триста грамм, и до вечера – ни-ни. Связист Гера попал в Афганистан еще лейтенантом. Через два года вернулся домой, а потом случилась новая командировка в Кабул. Полученный там орден Боевого Красного знамени он никогда не носил. И об Афганистане рассказывал почему-то только женщинам, а с мужчинами молчал, каменея лицом. В Питере у него остались жена и дочка, которых он выписывать в Екатеринбург не хотел. "Что им маяться в гостинице?". Представляясь новой избраннице, отрекомендовывался: "Частично холост", что вовсе не способствовало отказу, скорее, наоборот. Стряхнуть майора с хвоста не удалось уже до вечера. Пообедали в ресторане, раздражавшем Марка своей третьеразрядностью, что не мешало официантам важно надувать щеки, потом пили пиво в номере. Часов в семь Гера наконец исчез, заверив, что не больше, чем на полчаса, но до десяти к облегчению Марка не появлялся. Ближе к назначенному сроку Марк проверил припасы в холодильнике. Холодные закуски имелись в ассортименте, почти полная бутылка коньяка, лимон, сигареты. Все в порядке. Первым осторожно в дверь постучал Борис Борисыч. Он зашел, как обычно, любопытно округляя глаза и шевеля остреньким носом. – Замерз, как пингвин, – признался он, устремив взгляд на коньяк. – Даже сортир в цирке заморозили, руки не гнутся, невозможно реквизит удержать. Борис Борисыч принес с собой большую бутылку израильской водки "Стопка" и граммов двести вареной колбасы. Гера явился минут через десять. Из кармана брюк у него торчало горлышко "Посольской". Когда он выставил бутылку на стол, выяснилось, что в ней осталось не больше половины. – Сначала выпьем, – Гера сразу же взял инициативу в свои руки. – А закусим потом. – Ты закуси сначала, – посоветовал вежливый Борис Борисыч. – Я вас и без закуски обыграю, – не остался в долгу майор. – Паровоз на мизере гарантирую. – Да, кхм, возможно, – стушевался престидижитатор. Андрея решили не ждать и расписать на троих десятерную, но не успели приступить, как тот, вытирая с плеши, несмотря на прохладную температуру, обильный пот, появился сам. Тяжело плюхнувшись в кресло, которое при этом взвизгнуло, словно отдавившая лапу собачонка, Андрей, ни говоря ни слова, налил в стакан приличную порцию коньяку и проглотил, как лекарство. – Что, трясут? – посочувствовал Марк. – Не то слово. Просто вгрызлись в документы. Похоже, кто-то навел. – А за вами еще водится что-нибудь кроме этих... платежей, – Марк старался говорить так, чтобы остальным было не очень понятно, о чем идет речь. Но Андрей отбросил условности. – Как сказать. С одной стороны, у нас есть разрешение на торговлю красной ртутью, с другой – вопрос, как оно получено. – Красная ртуть? – удивился Борис Борисыч. – Только вчера читал в газете, что ее в природе не существует. – Точно не существует, – повеселел лицом Андрей. – А что же это за накладная у меня в папке на двести килограммов? – Ничего не понимаю, – признался Борис Борисыч. – И не надо, – утешил его Гера. – Познание приумножает скорбь. – Николай срочно вылетел в Москву, – Андрей вновь вытер пот с лысины. Все теперь на мне. Хоть бы послезавтра вернулся! Пульку отложили, что не помешало приятелям налечь на горячительное. Постепенно Андрей утешился и даже проявил интерес к картам, но чисто теоретический. – Сыграл бы, да завтра рано вставать. Остальным ранний подъем не грозил, и после ухода Андрея пульку все-таки расписали. Борис Борисыч обреченно два раза проехался на паровозе, Гера с лихостью кавалериста меньше девятерной не заказывал, и в результате Марк написал на него немыслимое количество вистов. Но радовало это мало.

46.

Буря в конторе у Андрея вскоре пошла на убыль. Стало понятно, что немедленное заключение под стражу сотрудникам пока не грозит, но успокаиваться все же рано. Шеф съездил в Москву не зря, местные инспекторы стали более снисходительными, но все равно становилось ясно, что фирма в прежнем виде существовать не сможет. Надо перестраиваться. Никогда еще Марку не доводилось выступать в роли душеприказчика, но Андрей посчитал, что он для нее вполне подходит и щедро делился новыми заботами. Иногда Марку хотелось заткнуть уши, и своих проблем хватает, но он боялся показаться невежливым. О фальшивых авизовках мигом забыли. Зачем новые хлопоты, когда следует заботиться о старых грехах? Как назло, в "Труде" появилась большая статья о продаже за рубеж красной ртути. В лоб ничего не говорилось, но промелькнули кое-какие фамилии, в том числе и Николая. Переполошившись вначале, Андрей понемногу успокаивался: "Если что, я чист, они тут до меня немало натворили". И лишь о прежних крупных заработках можно было забыть. Марк тоже убедился, что его чужие проблемы смогут затронуть мало. Подумаешь, проверили документы. Никакого криминала следствие, даже если оно начнется, ему вменить не могло. И он постепенно стал наблюдать за происходящим в фирме с любопытством не очень азартного болельщика. Зайдя как-то раз на работу к Андрею, он к своему удивлению в кабинете шефа обнаружил совсем другого человека, который раздавал распоряжения с уверенностью первого лица. На недоуменный вопрос Андрей объяснил: – Да, пригласили ликвидатора. У него есть опыт в закрытии фирм. Все надо сделать очень чисто, и, по-возможности, не оказаться в прогаре. События приобретали новый поворот. Зима катилась уже под гору. Гера почти на неделю пропал из поля зрения. Борис Борисыч простудился в своем цирке и лежал с температурой, Настя за ним старательно ухаживала. Андрей метался по городу, улаживая дела и причитая, что надо искать новую кормушку. Марк, на какое-то время оставшись один, затосковал по Питеру так, что еще пара дней и он махнул бы на все рукой и отправился к Ветке. Вечера за преферансом отошли в прошлое, но тут у Андрея появилась новая идея. Уже поздно вечером он позвонил Марку в номер и голосом опытного заговорщика попросил зайти к нему на минутку. – Старик, если ты опять про коммерцию, то лучше не надо. – Как раз наоборот, – Андрей таинственно помолчал. – Совершенно ничего общего. Давайте махнем за город. – В такие морозы! – Да не на лыжах же кататься. Ладно, давай заходи, объясню все подробнее. Заинтригованный Марк, несмотря на то, что собирался принять душ и завалиться с книжкой на боковую, не выдержал и спустился на первый этаж. Проходя мимо массажного кабинета, что соседствовал с номером Андрея, он заметил девушку. Впрочем, это было как раз не удивительно – вечно у этих дверей кто-нибудь торчал. Чаще всего, правда, мужчины, или милиция, в основном настроенная добродушно, или те же обитательницы таинственной комнаты, выбравшиеся в коридор на перекур. Но девушка, хотя и держала в руке дымящуюся сигарету, стояла упершись лбом в стену, и Марк услышал почти детские всхлипы. – Что-нибудь случилось? – спросил он больше из вежливости, чем из желания помочь. – Отстань, козел! – девушка явно не собиралась кидаться ему на грудь в порыве благодарности. – Как скажете, – Марк пошел дальше. – Катись, катись, – донеслось ему вслед. – Эй, подожди! – Чего ждать-то? – рассердился уже Марк. – То "катись", то "подожди". – Подожди, – девушка повернулась к нему лицом. На правую щеку наплывала полоска туши, но в общем-то мордашка симпатичная, живая. Вздернутый маленький носик, голубые, словно нарисованные акварелью глаза. – Ты здесь живешь? – Нет, просто прогуливаюсь. Чего ревешь-то? – А, так, – неопределенно махнула рукой девушка. – Мелкие неприятности. Ты случаем не мент? – А что, похож? – Нет, – с сожалением призналась девушка. – А жаль. Лезет тут ко мне один старлей из отделения. Такая сволочь! Думала, поможешь. – Мечтаешь ему морду набить? – Вот уж не помешало бы, – девушка бросила сигарету на пол, придавила носком туфельки. – Элеонора, – серьезно представилась она, подойдя к Марку поближе. – Кто же тебя назвал так? – удивился тот, глядя на ее открытое славянское лицо. – Может, придумываешь? А на самом деле Таня или Лена. – Нет, Элеонора. Правда, не вру. Не вру, а никто не верит. Ты куда идешь, я – с тобой. – Зачем это? – Марк уже пожалел, что затеял разговор. – У меня дела. – Какие могут быть дела в гостинице, – Элеонора игриво взяла Марка под руку. – Пошли к тебе, поболтаем. Таща за собой Элеонору, словно терьер, вцепившуюся в его рукав, и проклиная себя за глупость, Марк вошел в номер Андрея. Тот по обыкновению сидел в кресле, сложив руки на животе, и мечтательно смотрел в потолок, но, обнаружив на пороге гостей, вскочил, словно его застали за предосудительным занятием. – Ты не один! – воскликнул он, как будто вместе с Марком к нему ворвались чудовища. – Не ожидал. Сейчас, айн момент, будет кофе. Наташа! – закричал он голосом способным остановить на скаку лошадей. – Где у нас кофейник? – Он на твоем столе, милый, – Наташа выплыла из спальни и застыла, глядя на Элеонору, как дуэлянт на противника через прорезь прицела. – У тебя, Марк, появились знакомые? – А что, нельзя? – Марк почувствовал себя совсем глупо. – Зашел вот к вам поболтать. У Андрея есть какая-то идея. – Какая-то, – передразнил его Андрей. – Грандиозная идея. Давайте устроим пикник. – Завтрак на траве. Придется тогда ждать до мая. – Ничего подобного. Понимаешь, у фирмы есть свой дом в Вешенках. Километров сорок от города. Махнем туда всей компанией на выходные. Баньку потопим, погуляем на свежем воздухе. Развеемся, одним словом. – Ну, не знаю, – Марк с сомнением уставился на Андрея. – На улице мороз под тридцать. – Подумаешь! Дом теплый, большой. Все поместимся. И твоя знакомая тоже может поехать. – Вот здорово! – восхитилась Элеонора и преданно заглянула Марку в глаза. – А ты мне спинку потрешь?

47.

Элеонора привязалась к Марку намертво. Не понятно, чем уж он так ее привлек, но только все попытки избавиться от назойливой спутницы кончились ничем. Нельзя сказать, что она ему не нравилась. За наносной вздорностью чувствовался веселый и искренний характер, как у выросшего до размеров взрослой собаки неопытного щенка. Голубые глаза, если только Элеонора не была обижена, постоянно сияли, как у ребенка в предвкушении дня рождения. В первый вечер Марку все же удалось спровадить ее обратно в массажный кабинет, но наутро, часов в восемь она разбудила его звонком по телефону, а потом явилась и сама, причем моментально выяснилось, что идея поездки за город ни на минуту не забыта. Андрей вновь умчался по делам, и на Марка выпала роль связного – он по очереди навестил Борис Борисыча с Настей, а потом и Геру. Никто против отдыха на свежем воздухе не возражал, даже больной Борис Борисыч. Его особенно привлекала перспектива попариться в бане и снять простуду. Убедившись, что Элеонора не отвяжется, Марк представил ее своим друзьям. Престидижитатор немедленно сотворил для нее из воздуха букетик искусственных фиалок, а Гера так усердно щелкал каблуками и кивал головой, что Марку пришлось попридержать его за плечо. Поехать решили в субботу с утра. Андрей выпросил для такого случая в конторе микроавтобус "Ниссан", а водителем добровольно вызвался быть поэт-летчик Миша. Собирались шумно. Накануне Марк с Элеонорой ходили по магазинам, накупили всякой всячины. Гера особенно беспокоился, чтобы в достатке были напитки, с такой же серьезностью Андрей заботился о закусках. Продуктами и выпивкой забили две здоровые коробки, и в результате в автобусе разместились с трудом. Мороз стоял такой, что от холода сворачивались уши, но в машине было тепло, и Гера немедленно предложил начать празднование уже в дороге. Сначала по шоссе между заиндевевшими соснами, потом по проселочному свертку между холмами, примерно за час добрались до места. Выгрузились на заскрипевший, как крахмал, снег перед большим двухэтажным домом. – Это ваша загородная резиденция? – Марк потер сразу замерзший нос. Ничего себе домик. – Бывший дом отдыха работников пищевой промышленности, – Андрей, пыхтя, выволакивал из машины коробки. – Сейчас там только один сторож, он же истопник. А вон и баня, – указал он на бревенчатый сруб. На втором этаже есть биллиард и гостиная с камином. Наташа, где мои сигареты? – Они у тебя в кармане, милый. Наташа на правах хозяйки вошла в дом первой. Остальные потянулись за ней. На первом этаже разместилась большая кухня. Скоро женщины, не очень знакомые друг с другом, уже слаженно хлопотали за длинным столом, затевая лепить пельмени. Вошел сторож Володя, впустив за собой облако мороза. Он, как ямщик хлопал себя крест накрест руками и обещал протопить дом так, что будет, как в Африке. До Африки было пока далеко и решили согреться подручными средствами. Бородатый Володя пить водку отказался, а попросил спирту, который предусмотрительный Гера все же захватил с собой, не очень надеясь на общественные припасы. Сторож велел налить ему целый стакан и, не разбавляя, ахнул все двести граммов залпом. После этого подвига он упал с табурета и затих. Дом, как и баню, пришлось топить самим. Мерзлые березовые чурбаны разлетались от удара топором, как стеклянные. Марк натешился вволю. Через десять минут он скинул куртку и махал топором уже в свитере. Еще до бани Андрей провел экскурсию по дому. На втором этаже действительно оказался камин и биллиард. Тут же распределили комнаты, и Элеонора по-хозяйски стала устраиваться в общем для нее и для Марка номере. Тот только хмыкнул, увидев, как она распаковывает свою и его сумку, но не сказал ничего. Кроме этого посетили и оружейную. Каморка с металлической дверью, ключ от которой был только у Андрея, вмещала с десяток винтовок и два акээма. – Это еще зачем? – удивился Марк. – Шеф на этих железках совсем помешался. Если хотите, можем пострелять. – Еще чего, – Борис Борисыч с ужасом смотрел на арсенал. – Мы мирные люди. Да и, наверное, это незаконно. Гера отнесся к оружию по-другому. – Барахло, – коротко констатировал он. – Рухлядь. Обиженный Андрей закрыл комнату. Парились весело, с хохотом. Гера выскакивал голый на мороз и валялся в сугробе. Кроме него этого сделать не рискнул никто. Обедали уже затемно, потом перебрались к камину. Сторож очнулся и настойчиво попросил спирту. После добавки он вновь впал в анабиоз. Иногда Марку казалось, что о таком вечере он мечтал всю жизнь. Потягивая коньяк и глядя на жаркий огонь, он ощущал на своем плече приятную тяжесть Элеоноры, которая, как маленькая девочка прижималась к его руке. Беседовали неспешно. Борис Борисыч наотрез отказался показывать фокусы и к всеобщему удивлению вместо него успешно выступила Настя. Остальные дамы немедленно решили пройти краткий курс манипулирования у подруги и беспомощно рассыпали все карты по полу. Ближе к полночи Гера все чаще стал упоминать Жана-Батиста Камиля Коро и рассказывать Элеоноре о ночных полетах на вертолете в горах Афгана. Такой тихий семейный вечер. По своим комнатам разбрелись уже в третьем часу ночи. Ставшая вдруг очень серьезной Элеонора расстелила постель, искоса взглядывая на Марка, и начала раздеваться сама. На стул полетели легкий свитерок, брючки. Оставшись в короткой майке, Элеонора юркнула под одеяло и натянула простыню до самого носа. – Ну, чего же ты? Марк потрепал ее по волосам, отошел к окну, закурил. Стояла гулкая сказочная тишина. Ни огонька. Стало слышно, как в бору от стужи трескаются сосны, словно стреляют из детского пистолета. – Ну, чего же ты? – повторила Элеонора. Марк затушил сигарету.

48.

На следующий день все поднялись поздно. Спускались на кухню заспанные, скучные, хотя погода выдалась ясной и солнечной. Гера, по-гусарски подтянутый, уже забросил в печку дрова и, похоже, поправил здоровье, потому что встретил друзей "Маршем энтузиастов". – Водку будешь? – первым делом спросил он у Марка. – До двенадцати джентльмены не пьют, – тот подтолкнул Элеонору в гибкую спину, направляя ее к умывальнику. – Пива бы еще можно. – А я буду, – очнувшийся от летаргии Володя выполз из своей каморки. – Или спирту. Гера налил ему стакан, и Володя исчез, как фантом. Ехать в город никому не хотелось, но после обеда надлежало вернуться. Завтра у Андрея намечался трудный день. Выбравшись на мороз глотнуть свежего воздуха, Марк увидел, как к воротам заруливает темно-вишневый джип "Чероки" с тонированными стеклами. Это кого еще принесло? Из машины не спеша выбрались четверо кавказцев и направились к дому. Свои? Тут же все и выяснилось. Правда, Андрей принял гостей хмуро. – Знакомьтесь, это Гюндуз, – представил он темноволосого, с непокрытой головой, мужчину, шествовавшего впереди остальных. – Друг Николая. Марк пожал жесткую и такую же бесчувственную, как деревяшка, ладонь и направился к себе в комнату собираться. – Кто это? – спросил он на ходу у Андрея, также пошедшего на второй этаж. – Это наша крыша. Гюндуз контролирует рынок и прикрывает заодно фирму. Естественно, не бесплатно. – Ну и рожа. Водитесь со всякими. – Ты потише, он обидчивый. Видишь, приехал развлечься. Удивительно, что они без девочек. Таща на плече сумки, Марк через полчаса вновь спустился на кухню. Вся новоприбывшая компания сидела за столом. Южная зелень, фрукты, коньяк. Володя уже снова упал с табуретки и лежал на половичке возле печки. Элеонора, до этого не видевшая приехавшей на смену компании, тихо ойкнула и спряталась Марку за спину. – Привет, Элеонора! – Гюндуз приветственно поднял стакан. – Какая шустрая девушка, везде поспевает. Это, что ли, твой новый друг? – кивнул он на Марка. – Угадал с первого раза, – Марку не понравились взгляды, которыми обменялись азербайджанцы. – Что-нибудь имеешь против? – Такой молодой, такой горячий, – рассмеялся Гюндуз. Похоже, ему не хотелось ссориться. – Садись, выпьем. – Не рановато? – Если Гюндузу не рано, не рано и тебе. Садитесь, садитесь, все садитесь. В город еще успеете. Скрипя сердцем, Марк выпил невкусный с утра коньяк. Побеседовали о погоде. Элеонора все это время просидела молча, кусая губы и не притрагиваясь ни к выпивке, ни к закускам. Наконец объявился Андрей и сказал, что к отъезду все готово. Минут через десять и отправились. – Откуда он тебя знает? – спросил Марк у Элеоноры уже в машине. – Раньше виделись? – А его весь город знает, – чем дальше оставался дом отдыха, тем спокойнее чувствовала себя Элеонора. – Этот жук, наверное, самый главный в местной мафии. – Ты-то здесь при чем? Но Элеонора пропустила вопрос мимо ушей. Уже в номере, куда Элеонора последовала за ним, как собачонка, Марк решил расставить точки. – Ты теперь здесь жить собираешься? – Если не выгонишь. Не бойся, не навсегда. – А что ты делала в массажном кабинете? – Работала, – Элеонора пожала тонкими плечами, села на кровать. Акварельные глаза распахнулись, как окна, но в них стояли слезы. – Как все, так и я. Родители в деревне. Выучилась тут на швею, да фабрика накрылась. Там сейчас и своих-то увольняют. – Так ты теперь массажистка? – Могу и массажисткой, курсы закончила. Давай я тебя разомну. Элеонора притянула Марка к себе, быстро провела ладонями вдоль позвоночника. Но тот не принял игры. – А от меня-то что хочешь? Акварельный взгляд снова потух. – Ты ведь меня не выгонишь? – Элеонора заглянула в глаза Марка снизу. – Не выгонишь, ты – добрый. – А остальные злые? – Зачем ты так? Ведь сам все понимаешь. Хорошо, я уйду. Марк посмотрел, как девушка обреченно протопала к своей сумке и, шмыгая носом, застегнула молнию. – Ладно, погоди. Разберемся еще. Давай пока чаю выпьем. Тебя мама что, так Элеонорой и звала? – Нет, Элей. Сама ненавижу это имя. Просто не имя, а кличка какая-то. Скорби в глазах, как ни бывало. Элеонора схватила кипятильник и заметалась по номеру в поисках розетки.

49.

Мало того, что сам бездомный, думал Марк, в очередной раз отправляясь на главпочтамт, чтобы отправить письмо Ветке, еще и приблудившейся подругой обзавелся. Вот кошку в номер притащу, и будет полный комплект. Он не позволил себе слабости мучиться угрызениями совести. Еще неизвестно, удастся ли когда-либо вернуться в Питер. Как там Ветка, с кем, непонятно. Может, конечно, и ждет, глупо по-бабьи глотая по ночам слезы, а, может, вполне утешилась, ведь сколько времени прошло. Жестокие игры затеял с ним Анубис. Жизнь, похожая на бред. Умер, очнулся, снова умер. Это наказание такое или награда? Если награда, то отдайте ее лучше другому. После морозов грянули оттепели, стало сыро. Снег превратился в кашу, налипал на ботинки, трудно идти даже по асфальту. Да и где асфальт? Дворники, похоже, вымерли, как класс. Бросив в ящик заранее подписанный конверт, как всегда без обратного адреса, Марк прошел к Исети. Такой большой город, а речка чуть шире ручья. И вода в Екатеринбурге дрянь, стоит открыть кран, как воняет сероводородом. Город без нормальной реки – болото. С одной стороны моста, там, где запруда, стоял лед, и на нем сидели с удочками рыбаки. С другой, свободной ото льда, по воде скользили байдарки. Чудеса, да и только! Понаблюдав одновременно за летним и зимним видами спорта, Марк почувствовал, что продрог. Сырость хуже стужи. Как там называют теплую сырую зиму? Сиротской. В том смысле, что и сирота на улице не замерзнет. Однако, все неправда. Не закоченеет, так от соплей захлебнется. Можно было еще свернуть на Малышева, заглянуть на работу к Андрею. Только чего он там забыл? Фирма успешно ликвидируется. Следователи постепенно отстали. Нет, нашли что-то, конечно, и потихоньку таскают дирекцию на допросы, но конкретных улик нет как нет. Андрей уже подыскивает новое дело. Флаг ему в руки. Марк подумал, что стоит возродить общие вечера. Надоел преферанс? И бог с ним. Можно ведь просто собраться, посидеть, поболтать. Случаем, ни у кого дня рождения не намечается? В фойе гостиницы сегодня было многолюдно. Приехала какая-то делегация. Сумки раскиданы по всему первому этажу, бестолково толкутся люди. Марк, не останавливаясь, миновал толпу и направился к лестнице, когда его окликнули. Голос незнакомый, низкий, с акцентом. Гюндуз! Как всегда в сопровождении мрачной свиты, Гюндуз стоял возле административной стойки и беседовал с соплеменниками, но Марка заметил первым. Чего ему надо? – Куда спешишь, дорогой? – голос Гюндуза – само радушие. – Друзей не замечаешь. – Да вас тут много, – отшутился Марк. – А я тороплюсь. – Все торопятся, – огорчился Гюндуз. – Один я бездельник. К Андрею зашел нету. И на работе нету. Николая ищу – нету. Куда все подевались? – Не знаю, – Марк постарался завершить разговор. – Я Андрея и сам два дня не видел. – Подожди, зачем спешишь? Раз никого больше нету, давай вместе посидим, вина выпьем. Была еще надежда отговориться, но не удалось. Гюндуз кивнул своим боевикам и вместе с Марком все вместе поднялись в его номер. Эля смотрела телевизор и вязала шарф. На нее внезапно напал бес хозяйственности. Один шарф она Марку уже связала, и тут же взялась за второй. Гостей встретила изумленным взглядом. – Кого я вижу! – Гюндуз оскалился в улыбке. – У тебя тут и девушка есть. Какое красивое имя – Элеонора. Давай, Элеонора, накрывай на стол, гости пришли. – В холодильнике пусто, – Эля ответила холодно и демонстративно встала из кресла, чтобы уйти в другую комнату. – Сейчас все купим, – Гюндуз достал бумажник, вытащил, не глядя, пачку денег, протянул Эле. – Сходи, возьми, что полагается. – Обойдетесь, – Эля поджала губы. – Строптивая девушка – это плохо, – серьезно сказал Гюндуз и сунул деньги одному из своих сопровождающих. – У нас на Востоке мужчина – хозяин. Эля вспыхнула, хотела сказать что-то резкое, но сдержалась. Наклонила голову и, прихватив с собой вязание, прошла в спальню. Минут пятнадцать Марк занимал Гюндуза болтовней, больше всего желая на самом деле, чтобы духу этих людей в номере не было. Но причин для ссоры не возникало, Гюндуз держался хотя и хамовато, но оставался в пределах приличия. Вскоре вернулся и гонец, таща большой пакет всякой еды и выпивки. – Так за знакомство, – масляные глаза Гюндуза смотрели в упор. Очень уверенный взгляд, чтобы не сказать наглый. – О тебе мне Андрей много рассказывал. Хороший, говорит, парень. С ним можно дружить. Живет в гостинице один. А зачем один, когда есть друзья. – Он залпом выпил свою рюмку. Боевики за обеденный стол не сели, так и стояли у окна, что-то лопоча по-своему. – Я начал думать, – Гюндуз снова посмотрел в упор. Почему такой одинокий, откуда приехал? У меня вот друзей вся страна. В любой город приеду, встретят, как родного. К чему это он, нахмурился Марк. Куда гнет? – Недавно в Москву ездил, смотрел как там люди живут. Большой город, народу много. Но Гюндуза в столице знают. Встретил там одного старого знакомого. Ох, он совсем плохой стал. Больной, за сердце держится, седой совсем, дела бросил. Что, говорю, случилось, дорогой? Какая беда? Помогу. А Портной уже не Портной. Костюм носит плохой, сидит в квартире, никуда не ходит. Ест плохо. Марк уставился в стол. При имени Портного он непроизвольно дернулся, но сдержался, не закричал, не опрокинул стол и не кинулся к выходу. Сейчас все прояснится. – И ты знаешь, – Гюндуз изумленно округлил глаза, – какую он мне страшную историю рассказал? Не поверишь. – Чего ты хочешь? – Марк смял салфетку и швырнул на стол. – Договаривай! – Где твой боец? – неожиданно жестко спросил Гюндуз. – Ты думаешь, Гюндуз глупый. А я – умный. Все справки навел. ФСБ, милиция, полиция, домоуправление. У меня о тебе папка толще чем вот это, – Гюндуз поднял со стола пухлый том энциклопедического словаря. – Ты меня не боишься, откинулся он спинку стула. – Но и я тебя не боюсь. У тебя должна быть одна вещь и я ее хочу. Что же ты не пьешь? Плеснуть бы этот коньяк тебе в морду! Марк повертел в пальцах ставшую почти горячей рюмку. Но нет, так не годится. – Что ты хочешь от меня? – он заставил себя улыбнуться и пригубить коньяк. – Какая страшная история? Я ничего не знаю. Расскажи. – Ладно, – Гюндуз встал, резко оттолкнув стул, охрана напряглась. – Ты подумаешь, а потом мне все расскажешь сам. Как другу, – добавил он насмешливо. – Но подумаешь хорошо. Гюндуз – не ФСБ, дела не изгадит. 50. Каким боком он зацепился за меня, что ему подсказало, что именно я встретился с Портным в Москве? Кто-то навел? Или опять невообразимое совпадение? А ведь может статься и так, что за мной по-прежнему наблюдает ФСБ и только делает вид, что след потерян. У этой организации все средства хороши, запросто может привлечь для своих целей и уголовников. Надоело бегать. Да и куда бежать? Надо попробовать навести о Гюндузе справки самому. Эля как ушла в спальню, так больше из нее и не выходила. Марк нервно пометался по гостиной, постоял у окна. Снег в скверике стал темный, а тропинки совсем черными. Трамвай промчал по проспекту Ленина, красным жирным мазком прочертив длинную линию. Ворона у подъезда гостиницы нашла пустую пивную банку и затащила на сугроб, потом отпустила. Банка покатилась вниз, и ворона, наклонив голову, проследила за ее движением. Потом вразвалку спустилась с сугроба, подхватила банку клювом, медленно взобралась обратно и вновь бросила. Марку наскучило наблюдать за птицей быстрее, чем она наигралась. Он пошел к Эле. – Что ты можешь рассказать об этом Гундосе? – он начал зло, но осекся, увидев Элины глаза. – Я тебя не допрашиваю, мне просто необходимо кое-что выяснить. Ты слышала наш разговор? – Я не подслушивала, – Эля отложила вязание. – Мне он неприятен. Противен даже! – неожиданно крикнула она. – Давай поговорим спокойно, – Марк сел на кровать рядом. – Он кто? – Ведь говорила уже, говорила. Мафия. Приехал сюда года три назад. С местными у него война. – Не густо. А с кем он враждует? – Да что я, знаю их всех, что ли? Слышала с Китайцем у него вышла какая-то заваруха, и еще с Сивым. Стреляли. – И убивали? – А как же! Ты что, с луны свалился? Весь город от этих разборок трясется. Так, ничего нового. Об этом и без Элиных рассказов догадаться было можно. А вот то, что у Гюндуза есть враги – хорошо. Стоит попробовать с ними встретиться. Правда, за просто так, они ничего делать не будут. А денег мало. Кажется ясно и то, что Гюндузу толком ничего о кольце неизвестно. Догадывается, конечно, что есть у Марка какая-то ценная вещь, и о Джесертепе ему Портной рассказал, потому и разговор пока был достаточно вежливый. А так бы взяли в оборот сразу. – Джесертеп! – тихо позвал Марк. – Ты мне нужен. Он прислушался, но тишина была ему ответом. Мертвая тишина. Если бы демон явился сейчас, Марк стал бы спокоен. Он-то выручит. Но демон молчал. Спустившись вниз, в номер Андрея, он застал в нем только Наташу. Попробовал дозвониться в контору, сказали, что ушел, когда вернется неизвестно. Никаких других знакомых, способных прояснить обстановку, у Марка больше не было. Путь один – к Гере. У Геры настроение оказалось не лучше, чем у Марка. Вечером на дежурство. Вынужденная трезвость плохо отражалась на самочувствии майора. Он приводил себя в порядок в ванной и встретил гостя с намыленными щеками. – Сейчас добреюсь, и... – Вмажем, – подсказал Марк. – Грешно смеяться над больным человеком. Чертова служба! Даже пива нельзя, запах будет. – А ты одеколоном, одеколоном. – А что, это мысль, – оживился Гера. – Или корвалолом. Сердце, мол, болит, и все. – Да ну тебя, – Марк переставил со стула на стол полную пепельницу и осторожно сел. – Нужен совет. – Кто же дает советы насухую, – Гера вышел из ванной, вытирая лицо полотенцем. – Как бы не ляпнуть чего глупого. – А от тебя умного и не требуется. Что бы ты стал делать, если бы тебя стали трясти? – То есть как? – Ну, угрожать. Требовать, скажем, денег. – Фиг им! – спокойно сказал Гера. – Да у меня денег все равно нет. – А если бы были? – Все равно бы не дал. С какой стати? – Гюндуза помнишь? – А, этого, чернявого. Помню, конечно, выпивали же вместе. А что, он? Марк кивнул. – Вот сволочь! Пей после этого с людьми. И много просит? – Все, что есть. Гера присвистнул, сел напротив. Машинально взялся за пустую бутылку, повертел в руках и с отвращением поставил на пол. – В милицию не обращался? – Ты трезвый точно плохо соображаешь. Сам-то понял, что сказал? – Точно, глупость сморозил. А если уехать? – Было уже, – Марк устало уставился в окно. – Бегал. Вот добежал до Екатеринбурга. Дальше некуда. – Погоди, не отчаивайся. Жан-Батист Камиль Коро! – Гера пристукнул кулаком. – Я еще обмозгую это дело за ночь. У тебя ствол есть? Марк отрицательно покачал головой. – Это зря. Если начнут пугать по-серьезному, то ведь и ответить можно. А деньги? – Есть малость. – Тогда вот что. Давай мне наличные, я тебе ствол притащу. Все-таки спокойнее. Отдав деньги, Марк вернулся к себе в номер.