Текст книги "Петля Анубиса"

Автор книги: Владимир Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

57.

Солнце, упершись в зенит, похоже собралось прожечь в нем дырку. Отражаясь в Оби, оно слепило глаза, и Марк жмурился, пригревшись на скамейке, с ленцой потягивая из бутылки пиво. Благодушному настроению мешал только бомж, примостившийся возле кустов цветущей сирени. Как стервятник, он дожидался добычи – освободившейся стеклотары. Марк с раздражением посмотрел в сторону бомжа. Ну чего караулит, не утащу же я эту бутылку с собой, но, заметив в отдалении еще парочку санитаров сквера, вздохнул – все правильно, не устережешь, перехватят другие. Шурик, как всегда, опаздывал. Ничего удивительного. Договорились встретиться в половине первого – раньше часа дня не жди. Пора бы и привыкнуть. Едва лишь Марк допил пиво, как бомж встрепенулся, через мгновение спикировал на пустую бутылку и торжествующе унес ее в трясущихся лапах к ближайшему киоску. Вот так и осуществляется круговорот вещей в природе. Марк посмотрел в сгорбленную спину бомжа. А ведь и сам недавно был не лучше. Когда очнулся на снегу в одном рванье, метрах в двухстах полыхал дом Гюндуза, вернее то, что от него осталось, а вокруг толпились заспанные зеваки и милиция. Чуть уполз. Еще бы минута и замели, как свидетеля. А ничьим свидетелем Марк тогда быть не собирался. Рассказывать о том, что произошло, было некому, но Марк и сам догадался, в чем дело. Скорее всего, в подвале хранились боеприпасы, и не только патроны. Когда Гера швырнул в люк гранату, сдетонировала взрывчатка, и дом попросту взлетел на воздух вместе со всеми его обитателями. Задерживаться на месте происшествия Марк не стал. Таясь ото всех, пешком добрался до гостиницы, и, доведя чуть не до обморока едва признавшую его коридорную, забился в номер. На следующий день он уехал. Мучили угрызения совести, что некому даже сообщить о Гериной смерти его жене, – вряд ли милиции удалось установить личности погибших, – но ничего поделать не мог. Адреса он не знал, а предпринимать какие-либо попытки и вести собственный розыск не было возможности. Новосибирск встретил весенними метелями и полной неопределенностью. Как жить, что делать? О гостинице даже вспоминалось с отвращением, и Марк снял квартиру. Где же Шурик? Марк встал со скамейки и стал смотреть в сторону выхода из метро – Шурик должен появиться оттуда. Время от времени скверик пересекали, направляясь в театр "Новый дом", знакомые актеры и Марк вежливо с ними раскланивался. Ну Шурик и дает! Договорились о встрече с режиссером, так можно же и поторопиться. С Александром Койфманом Марк познакомился случайно. А что не случайно в этом мире? Забрел как-то в художественный салон "Оранжевая трапеция" и попал на открытие выставки. Похоже, публику собирали по приглашениям, но билета никто не требовал, и Марк затерялся в разношерстной толпе. Во время фуршета он приметил еще несколько таких же случайных гостей. Ни с кем они были не знакомы, держались в одиночку, но не забывали выпивать и закусывать, зыркая по сторонам блудливыми взглядами. Шурик подошел к Марку сам. Он и представился именно Шуриком, а не Александром. Впрочем, иначе его никто и не называл. Койфман знал всех, и все его знали. Какое-то время Марк еще гадал, кто он – поэт, художник, журналист. Все оказалось неправильным. Шурик был трепачом. Но трепачом с большой буквы. Надо ли пристроить куда рукопись, быстро продать картину или просто отпечатать афишу, Шурик всегда оказывался под рукой. Осуществление планов шло с трудом, но это нисколько не влияло на отношение к Койфману со стороны его случайных партнеров. Скорее всего потому, что больше этим заняться было просто некому. Шурик договаривался с издательствами, и рукописи годами лежали в них мертвым грузом. Находил покупателя на авангардистский натюрморт, и фирма разорялась в день покупки. Отпечатанные при его посредничестве афиши обязательно обладали каким-нибудь браком, но в общем-то от его услуг все равно не отказывались. Удивительно, но Койфман обладал потрясающим обаянием – на него невозможно было сердиться. Вот и сейчас, приготовясь высказать ему все, что он думает по поводу его необязательности, Марк не смог этого сделать. Шурик бежал от метро вприпрыжку, как школьник размахивая потрепанным портфелем, и его рыжие вихры блестели на солнце так, что, казалось, от них отскакивает солнечный зайчик. – Давно ждешь, да? – закричал он еще издали и задел портфелем скамейку, от чего его развернуло на бегу в противоположную сторону. – Знаю, что свинство, но никак не успевал. В типографии: бу-бу-бу, бу-бу-бу. Пока все обговорил, чувствую – цейтнот. Извини, да. – Чего уж там, – простил его Марк. – Все равно опоздали. – Ну, как ребенок, ей богу, – Шурик отдышался и раскрыл портфель. Спорим, репетиция еще не закончилась. Долматинца не знаешь? Долматинец означало не породу собак, не кличку, а фамилию режиссера. В дополнение к имени Еремей фамилия звучала нелепо, но очень режиссеру подходила. Был он пятнист лицом, и даже уши, казалось, у него висят и хлопают по щекам, особенно когда он бывал возбужден или чем-то недоволен. А возбужден и недоволен он бывал всегда. Сейчас Шурика очень занимал его новый проект – он решил выступить как антрепренер. Денег у него водилось мало, но еще меньше денег было у актеров. – Такую пьесу откопал! Клевая вещь. Комедия. И всего пять персонажей. Причем, двоих можно совместить. Еремей поставит, и повезем мы наш зоопарк по городам и весям. К Шурику Марк прибился скорее от скуки, чем от желания разбогатеть. Проект больших барышей не сулил. К тому же, зная фантастическую везучесть своего компаньона, он вообще не рассчитывал, что дело сдвинется с мертвой точки. Но Койфман каким-то непостижимым образом сумел заинтересовать режиссера, договорился с актерами, с которыми был знаком, и вот уже в третий раз они наведываются в театр. Сначала обговаривали предварительные условия, потом наступил черед выбора драматургического материала. На литчасть Шурик не рассчитывал и решил найти кассовую пьесу сам. – К лету все будет готово. Декораций – минимум. Актеров – минимум... – Доходов – шиш, – закончил за него Марк. – Не скажи. Чем наш "Новый дом" хуже "Современника"? Один Алябьев чего стоит. Мэтр! Поставим и повезем. Публика валом пойдет. Чего они в своих районных центрах видят? Не все же "Санту Барбару" по телику смотреть. А тут живые люди, из Новосибирска. Все так сейчас делают. Посмотри столичные театры всей труппой на гастроли тоже ездить перестали. Потому что дорого. А сколотят бригаду в два-три человека, и покатили. И к нам постоянно приезжают. Они – в Новосибирск, мы – в районный центр. Переубедить Шурика было трудно, да Марк и не пытался. Проект, как проект. Не хуже других. Бредовая, конечно, идея, но лучше такая, чем никакой. Полистали пьесу. Марк как посмотрел, так сразу понял – переводная дрянь. Комедия ужасов. Вурдалак влюбляется в красотку и все не решается ее поцеловать. Поцелует – сожрет. Красотка же ни черта не понимает и тащит этого упыря в постель. Обхохочешься. – М-да, и вот с этим к Долматинцу? – Именно. Его же от классики тошнит уже. Хоть развлечется старик. "Старику" было под сорок. Еще в фойе слышался его голос в большом зале. Репетиция шла полным ходом. – Я же говорил, – Шурик с видом победителя посмотрел на Марка. – Я так думаю, еще с полчаса Еремей повозится. Пойдем в буфет, перекусим. В буфете сидел один лишь Коля Алябьев, один из немногих заслуженных артистов театра. Он задумчиво жевал пирожок и с тоской смотрел на витрину, где пирожков оставалось еще много. По комплекции Алябьев прекрасно подходил на роль одного из трех толстяков. Причем, не самого щуплого. – А-а, работадатели пришли, – приветствовал он компаньонов. – Пьесу принесли? Выслушав сюжет, он возмутился. – Ну, и кого я буду играть! Дракула – не мой типаж! – И прекрасно, – успокаивал его Шурик. – Будешь играть отца невесты. – Это же не главная роль! – Алябьев так расстроился, что взял еще три пирожка. Шурик, чтобы успокоить мэтра, набрал в буфете целую гору бутербродов и большой пакет сока, но в этот момент появилась секретарша директора и прерывающимся голосом объявила, что Долматинец ищет Марка и Шурика по всему театру. – Рвет и мечет, – приговаривала она, ведя друзей по театральным закоулкам. – Рвет и мечет!

58.

Соглашаясь на предложение Шурика, Марк даже не подозревал, в какое ярмо он лезет. Очень скоро выяснилось, что деньги имеются у Койфмана лишь в проекте. Немногие наличные таяли с каждым днем. Предстояло оплатить работу режиссера и актеров, заказать новые костюмы или переделать старые, транспортные расходы ужасали, командировочные казались грабительскими, а дележ доходов туманным. Бухгалтер из Шурика получался аховый, и Марк все просчитал сам. После этого окончательно стало понятно, что вылететь в трубу гораздо проще, чем поиметь выгоду. Но останавливаться было уже поздно. Долматинец дожидался в собственном маленьком кабинете и, когда компаньоны робко вошли, с грохотом припечатал телефонную трубку к рычагам. С кем он до этого разговаривал, было непонятно, но пятна на его лице горели ягодами малины, а глаза метали короткие молнии, способные оставить от груды бумаг на столе лишь пепел. – Принесли? – рявкнул он, не вставая. – Все в порядке, Еремей, – Шурик обворожительно улыбнулся. – Пьеса классная. Вся касса наша. Но взглянув на название – "Смертельный поцелуй" – и увидев фамилию автора, Долматинец рассвирепел еще больше. – Знаком я с вашим Эр Джи Голдером. Его сейчас все ставят. Дрянь несусветная. – Зато нам очень подходит. Что я, публику не знаю, – возражал Шурик. – Эх, – Еремей свирепо уставился на Койфмана, – и послал бы я вас всех с этой халтурой. Но деньги нужны, – неожиданно вздохнул он и обмяк. – Ладно, сделаем. Марк хотел отговориться и сразу же после достижения принципиального соглашения исчезнуть из театра, но Шурик ему это сделать не позволил. Пока собрали всех, кто проявил интерес к деревенским гастролям, а потом устроили читку, прошло еще часа два, не меньше. Марк совсем измаялся. Он мыкался по маленькой сцене, иногда взглядывая в неосвещенный зрительный зал, где тоже копошились неясные тени любопытствующих, и почти не слушал, что говорят Еремей и актеры. Алябьев все время возмущенно что-то бурчал себе под нос, и Шурик утешил его только тем, что размер роли не повлияет на размер гонорара. Хорошенькая блондинка Надя Черпашова, которой выпала главная роль, иногда вопросительно взглядывала на Марка, но тот делал вид, что ничего не замечает, и продолжал бродить по сцене, пока вошедший в творческий раж Долматинец не только шуганул его оттуда, но и вовсе выгнал из зала. – Вот и хорошо, – признался сам себе Марк, устроившись на банкетке в фойе. – Зря я ввязался в эту игру, но пусть хоть Шурик потешится. Со всех сторон на него со стен смотрели десятки актерских фотографий. Гордые герои-любовники и милые простушки, комические типы, старающиеся тем не менее выглядеть пристойно, и прямолинейные злодеи – все они, казалось, как и Надя Черпашова, смотрели на него недоуменно, не желая признавать в Марке ни зрителя, ни полноценного члена коллектива. – Чего это вы? – удивился Марк. – Чего уставились? Захочу, меня тоже на стенку повесят. Но, если сознаться честно, ни на какую стенку он не стремился. А тогда куда же? Зачем он здесь? Шурик с Долматинцем из зала вышли неожиданно довольные. Еремей на ходу объяснял, что постановка может получиться, и немедленно попросил аванс. Марк уныло полез в бумажник. – Слушай, – обратился он к Шурику, как только они, точно из склепа, выползли из темноватого театра на вольный воздух. – Ты по школьной программе что-нибудь о лишних героях помнишь? – Что это на тебя нашло? – удивился Шурик. – Нет никаких лишних героев. Они на самом деле полезные все, потому что думающие. Цвет нации. Или совесть? – засомневался он. – Куда ты клонишь? – А вот ты, например, лишний герой или нет? – Я обыкновенный, – обиженно засопел носом Койфман. – Спроси любого. Поссориться хочешь, да? – Да это так, к слову, – рассмеялся Марк. – Дальнейшее мое участие в репетициях, надеюсь, не обязательно? Еремей пока и без нас обойдется. А вот маршрут гастролей проработать надо. Этим пока и займемся. – Полностью полагаюсь на тебя, – уже серьезно сказал Марк. – А пока на пароходе прокатиться не хочешь?

59.

Речной вокзал находился неподалеку. Зимой в эту сторону Марк ни разу не ездил. Что ему делать в порту? Но сейчас уже второй месяц шла навигации, и маленькие белые пароходики скользили по широкой Оби, словно приглашая к путешествию. Домой пока идти не хотелось. Просиживать штаны в баре тем более. Да и время для этого совсем неподходящее. Солнце грело вовсю, и сибирская природа, торопясь успеть за короткое лето наверстать зимнюю спячку, словно взорвалась, в два-три дня затопив зеленью улицы. По улице Большевистской в сторону автовокзала прошла колонна временно покинувших подполье коммунистов с красными транспарантами. Опять митингуют. То ли против губернатора, то ли просто по привычке. Демонстранты пели очень актуальную песню про враждебные вихри. Замыкали колонну зачем-то примкнувшие к коммунистам кришнаиты. Этим, похоже, было все равно, с кем идти, и пели они не про вихри, а про Кришну. Шафрановые и желтые одеяния кришнаитов придавали колонне карнавальную праздничность. Коммунисты пели свою песню громче, а кришнаиты – лучше. Недолгое путешествие по реке представлялось заманчивым. Сесть на открытой палубе, подставить лицо солнцу и ветерку, высадиться где-нибудь на острове и побродить между сосен – что еще можно пожелать? Марк почувствовал, как он устал от города. Вернее, от многих городов. Вчера в сводке погоды передавали про Санкт-Петербург. Там дожди и холодно, а здесь уже совсем лето. Вот тебе и Сибирь. До речного вокзала дошел пешком. Всего одна остановка. На набережной молодые кедры качали длинными пучками иголок, как провожающие платочками большой теплоход медленно отваливал от причала, направляясь в первое долгое плавание до Салехарда. И мне бы туда, – подумал Марк. – В низовьях, говорят, Обь шириной почти в двадцать километров – представить трудно. Но о таком путешествии можно только мечтать. Почему же только мечтать, немедленно поправил себя Марк. Не пьеса же его здесь держит. Тогда что? В зале речного порта всю стену занимала красивая карта Оби. Марк внимательно изучил ее. Горные Катунь и Бия, вырвавшись из теснин Алтая, сливались где-то в районе Бийска, и дальше река мощно выплескивалась на равнину, устремляясь к Ледовитому океану. А вот поеду, – решил Марк, но пока взял билет лишь до Ягодной. Речной трамвай, забитый под завязку дачниками-пенсионерами, протарахтел мимо пристани, миновал театр "Новый дом" – в этом здании когда-то по очереди размещались школа, общежитие, баня, пока не настал черед храма искусств, – и нырнул под арку моста. Город с Оби поворачивался другим, неожиданным ракурсом. Громадные портовые краны наводили на мысль о море и дальних странствиях, песчаные отмели, поросшие соснами, заставляли вспомнить о лете и пляжах, и долгое зимнее сидение в Москве и Екатеринбурге постепенно отдалялось вместе с неподвижным причалом, уже едва различимым с большого расстояния.

60.

Однокомнатная квартира, которую Марку удачно удалось снять, размещалась на левом берегу. Далековато от престижного правобережного центра, но зато с телефоном и не так далеко от метро – минут десять ходьбы, не больше. В город Марк вернулся уже в сумерках. Едва успел на последний пароходик, так свободно и радостно было в лесу. Он даже рискнул искупаться, несмотря на то, что до открытия пляжного сезона оставалось еще немало. Открыв пошире окно, чтобы проветрить комнату, он вновь услышал звуки флейты. Удивительно, но никто не жаловался на постоянные поздние музыкальные упражнения – в доме напротив в освещенном окне он увидел привычный силуэт девушки с прямыми длинными волосами и сверкающую никелем тростинку флейты, поднесенную к губам. Мелодия повторялась, дробясь вариациями, и как обычно в эти минуты чуточку защемило сердце, словно от предчувствия любви, еще не найденной, но уже близкой. Приняв душ и смыв песок с тела, – навалялся на пляже, – Марк включил телевизор послушать последние новости, но немедленно раздался телефонный звонок. Почти с уверенностью можно было предположить, что это Койфман, больше никто в поздний час звонить бы не решился. – Встречаемся завтра у меня, – Шурик даже не поинтересовался, не разбудил ли, – и обговариваем маршрут. – Отстань, а, – вяло огрызнулся Марк. – Все идет по плану. Долматинец обойдется без нас, а область ты знаешь лучше меня. Я вот сегодня за город ездил, такая красота. Слушай, у тебя дача есть? А то бы поехали, позагорали. – Клещей кормить, – ехидно уточнил Шурик. – Нет, я житель сугубо городской. Мне без асфальта плохо. Марк рассказал ему об идее дальнего путешествия в низовья Оби. – Еще один сумасшедший, – Койфману идея не понравилась. – Комары, туман. От романтики деваться некуда. Есть у меня одни знакомые придурки, так те на Бию собираются. Хочешь познакомлю? – А по Бии пароходы ходят? – Это ты, если захочешь, сам у них спросишь. Игорь компаньонов ищет. Спал в ту ночь Марк плохо и в восемь утра уже помчался к Шурику. Койфман дрых, как сурок. Марк звонил и стучал в дверь до тех пор, пока не всполошил всех соседей. Его даже пригласили в квартиру с тем, чтобы он попробовал добудиться Койфмана по телефону. Этот способ неожиданно увенчался успехом. – Все психи одинаковые, – Шурик зевал, как гиппопотам во время кормежки. Я же это тебе так, к слову сказал. – Ну ты и трепач, – разозлился Марк. К счастью "трепач" подействовал. Шурик позвонил куда-то, и в одиннадцать они вместе прибыли в туристический центр, разместившийся в подвале большого дома в центральной части города. Игорь, как и полагается настоящему морскому волку, носил тельняшку и обладал висячими белорусскими усами и черной челкой, постоянно сваливающейся на правый глаз, как пиратская повязка. Энтузиазм Марка его насторожил. – Раньше рафтингом занимался? – поинтересовался он для начала. – Чем-чем? – Ясненько-понятненько. Сплавлялся когда-нибудь, спрашиваю. – На лодке плавал. – А на плоту, катамаране, байдарке? – Не приходилось. – Мы же на Бию собираемся, – поскучнел Игорь. – Не очень сложный маршрут, но все-таки. – А что, не возьмете? – испугался Марк. – Да возьмем, конечно, только с тобой позаниматься будет надо. Но ищи тогда себе напарника. Байдарка двухместная, один не справишься. – Кого же я приглашу, у меня в Новосибирске знакомых кот наплакал. – Да вот этого и пригласи, – Игорь кивнул в сторону Койфмана, который со знанием дела размахивал в углу комнаты ледорубом, рискую проломить стенку. – Этот не поедет. – А ты попроси. Шурик отказался наотрез. Игорю надоело возиться с ними и он, отговорившись делами, занялся инвентаризацией снаряжения, а потом и вовсе попросил друзей из клуба, велев придти, когда что-нибудь прояснится. – Не поеду, – Койфман запустил в свою рыжую шевелюру пятерню, отчего его прическа поднялась дыбом, словно пламя костра. – Я качки боюсь и плаваю плохо. – Да Игорь же говорил, что будут спасательные жилеты, а байдарка не теплоход – не укачает. – И в городе дел полно, – не сдавался Шурик. – За Долматинцем присмотр нужен. – Всего десять дней, – ныл Марк. – Десять дней ничего не решают. А вот не буду платить никому, – пошел он на открытый шантаж. – То есть как, – Шурик выглядел так, как будто Марк врезал ему ниже пояса. – Почему не будешь? – Ты же не хочешь пойти мне навстречу, и я не хочу. – Это нечестно, – Шурик растерялся и присмирел. – Черт с тобой, – сказал он через минуту. – Пользуйся положением. Но учти, я нетренированный, плаваю плохо и тушенку не ем. – Будешь питаться одним мороженным, – великодушно разрешил Марк. Отдохнем, как боги.

61.

Этот сплав Марк воспринял, как подарок. Надо же, как сказочно повезло! Еще два дня назад ни о чем таком он даже не мечтал, а сегодня уже надо срочно собираться – покупать продукты и необходимые для путешествия вещи. Рюкзаками Игорь обещал обеспечить, о палатке, по его словам, можно тоже не беспокоиться. Все складывалось прекрасно. Шурик, конечно, ворчал и капризничал, но его настроение волновало Марка мало – не понимает пока, какая удача ему привалила, ничего, поймет потом. В какой-то момент Марк внезапно проникся чувством, что все происшедшее с ним за зиму, ушло безвозвратно. Он ощутил себя новым человеком. Он так боялся и прятался, скрывался и бегал, что почти разучился просто радоваться жизни. Кольцо по-прежнему украшало мизинец, но неожиданно Марк почувствовал, что оно ему больше не нужно. Мало того, он ничуть в этом не сомневался, что смог бы с ним расстаться. Оставить, например, дома. Или даже выбросить. Хотя жалко, конечно. Он укрепился в этой мысли настолько, что написал Ветке письмо в Питер и указал при этом обратный адрес. Сколько пробудет письмо в пути? Неделю, две? Если Ветка его получит, то обязательно ответит телеграммой. Точно ответит. Как раз получается к концу сплава. И надо заканчивать с этим хмурым существованием. Пусть Шурик продолжает свой проект сам. Вот только съездят на сплав, и на следующий же день в Питер. Самолетом! Пусть даже не придет от Ветки телеграмма. Отправиться на вокзал решили из клуба, там хранилось все снаряжение, и, придя вечером, как и было условлено в назначенное место, Марк впервые увидел то, что им предстояло переть на собственном горбу. Две разобранные байдарки были упакованы в чехлы и раза в два превышали объем самого большого рюкзака. Тащить такой груз на себе казалось немыслимым, но другого выхода не было. Здесь же познакомились и с напарником Игоря Валентином – уравновешенным, чтобы на сказать меланхоличным, бородатым мужчиной. Кстати, к удивлению Марка, выяснилось, что главный в походе именно он. Игорь почтительно именовал его шкипером. – Выполнять все, что я скажу, – предупредил Валентин, с сомнением оглядев Шурика и Марка. Койфман явился в белых брюках, в каких английские джентльмены играли в начале века в лаун-теннис, а Марк красовался в новеньких "Ливайсах". На фоне брезентовых курток и штанов Игоря и Валентина наряд пары театральных антрепренеров выглядел вызывающе. – Ты возьмешь байдарку, – приказал Валентин, оглядев Марка и, видимо, решив, что он покрепче. Марк не спорил. Сказано – тащи, он потащит, лишь бы скорее вон из этого города. – На волю, в пампасы! – приговаривал он, стиснув зубы. Каждый шаг давался с трудом, байдарка грозилась вдавить его в асфальт по щиколотки. Ночь в поезде запомнилась плохо. Пили чай, более тесно знакомились. Валентин, оказывается, работал в институте ядерной физики и был классным сплавщиком. На его счету реки Ала-Тау и Памира, Якутии и Алтая. На Бию собрался лишь потому, что на более дальнее и крутое путешествие не удалось выкроить времени. Он только хмыкал в бороду, выслушивая благодарности Марка за то, что захватили с собой. – Все с чего-то начинают. Главное, не испугаться с самого начала и не потерять головы. Бия – простой маршрут, как раз для новичков. Шурик сразу же заявил, что все пороги собирается миновать по берегу, пускай спортсмены выдрючиваются, а он не спортсмен. На роль души компании с первых минут серьезную заявку сделал Игорь. Он, словно Бармалей, вращал громадными черными глазищами и топорщил усы, рассказывая анекдоты. Бийск приближался неотвратимо.

62.

До пристани добирались с приключениями. Аборигены на вопрос о том, как туда доехать, отвечали путано и называли разные маршруты автобуса. Наконец погрузились, и тут же были крепко обруганы кондукторшей – с таким грузом, по ее мнению, полагалось ездить лишь в такси. Была еще одна попытка пристроиться к фирменной группе сплавщиков – у тех был и свой автомобиль, и какое-то умопомрачительно красивое снаряжение, но проводник, в общем-то, не отказывая, предупредил, что они ждут двух иностранцев и отправляются на Катунь, а не на Бию. Валентин, еще раз оценивающе оглядев свою команду, с сожалением отказался. – Пятая категория маршрута. Мои не потянут. Нам бы пройти по двоечке. Марк начал ощущать себя балластом. В толпе пассажиров на площади Марк вдруг увидел Джесертепа. Он ясно различил знакомую фигуру демона в неизменном черном плаще, мелькнувшую около торговых рядов, и тут же обругал себя за мнительность. Все, кончились ненормальные приключения. Откуда здесь Джесертепу взяться? Галлюцинация не иначе, или просто померещилось с перегрева. Надо же какие фантазии! Солнце сияло, как начищенное. Май выдался не то чтобы теплым – жарким. Проезжая мимо традиционного памятника Ленину возле бывшего горкома, Марк вождю посочувствовал. Чугунно-черный Ленин стоял в тяжелом пальто с барашковым воротником и такой же шапке. Первый "подскок", как выразился Игорь, надлежало сделать до Турочака туда ходила рейсовая "Заря", дальше Бия становилась несудоходной. Туристов не любили нигде. Как и в автобусе, указали на лишний груз, но Валентин был доволен уже и тем, что продали билеты. "Ничего, перебьемся. Зато потом..." Капитан в форме и белоснежной сорочке важно прошествовал по дебаркадеру и занял место в рубке. Марк подивился такой торжественности, никак не вяжущейся с провинциальным городком, но скоро убедился, что все меняется. Через полчаса капитан снял фуражку, через час китель, а потом сменил сорочку на синюю ковбойку. На подходе к Турочаку он управлял своим судном, положив босые ноги на приборную доску и мало чем отличался от деревенского вида пассажиров. Река пока не внушала страха. Довольно широко раскинувшись возле Бийска, дальше она становилась уже и мельче. Миновали несколько перекатов, которые плоскодонная "Заря", вроде бы, и не заметила. Потом уже на подходе к Турочаку, возник один порог. Но и здесь, с борта судна, он выглядел вполне проходимым. Шурик задремал почти сразу, как только устроился в кресле. Валентин и Игорь беседовали о своем, и Марку никто не мешал смотреть по сторонам. Довольно пологие горы, поросшие лесом, темнели вдали и выглядели вполне по-домашнему. Диковатость этих мест Марк ощутил только на подходе к поселку – гладкий базальтовый язык сползал с кручи к самой пристани, круто вздымаясь к далеким соснам на вершине. – Приехали, – Валентин первым спрыгнул на дебаркадер. – Вперед! Игорь взвалил на себя чехол с байдаркой и звонко, как конь, цокая по базальту подкованными башмаками, начал подъем. За ним потянулись остальные. – Больше не могу, – предупредил Койфман на середине горы. – Вы говорили, что будем сплавляться по реке, а это альпинизм какой-то. – Не все коту творог, – добродушно отозвался Игорь, – бывает и мордой об порог. – Ну при чем тут морда? Какой неинтеллигентный вид спорта, – продолжал ныть Шурик. – Давайте дальше сами, а я подожду вас в Турочаке. Здесь ведь гостиница есть? – Я тебе подожду! – разозлился Марк. – Байдарка двухместная. Что я, по берегу за ребятами побегу? Поселок намечался как отправная и конечная точка маршрута. Отсюда до Телецкого озера ходил автобус. Из Бийска трястись в машине до истока Бии было бы слишком утомительно. Все дальше смешалось в один сплошной гвалт и неразбериху при посадке на автобус. Места заняли с боем, опять их группу пытались высадить, отстояли свои права с трудом. Радовало только то, что это последний общественный транспорт – вернутся они сюда на байдарках. Притиснутый рюкзаком к окну, Марк видел, как Бия, вдоль которой тянулась дорога, все больше и больше набирает силу. Пороги вспенивались жуткими барашками, валы воды скакали через камни, затевая бешеную чехарду. Неужели здесь можно плыть? На пути не встретилось ни одной лодки или плота, река казалась вымершей и безлюдной, какой она и была на самом деле несколько сотен лет назад. Уже в Артыбаше, выгрузившись из автобуса, он поделился своими сомнениями с Валентином. – Никто не сплавляется. Пусто. Одни мы премся, сами не знаем куда. – Самое то, – Валентин кивнул в сторону реки. – Нормальная высокая вода. Но лучшее время уже пропустили. Классные сплавщики отгуляли здесь еще в апреле, а для плановых туристов рановато. Они приедут сюда в июле, когда Бию можно будет пешком перейти. Так что никто не помешает. Марк с сомнением покачал головой. Он еще надеялся на помощь Шурика, но тот, просидел всю дорогу в проходе автобуса, Бию не видел и потому оставался в благодушном настроении, ожидая близкий ужин и ночевку. Но пришлось еще потрудиться. До вертолетной площадки, где можно разбить палатку, протопали километра два, и за это время силы оставили Койфмана окончательно. Как только они выбрались на берег Телецкого озера, он рухнул на траву, и даже комары не сумели поднять его до того самого момента, пока не развели костер.

62.

– Подъем! Кто это так орет? Игорь? Марк мог бы еще спать и спать. Шурик даже не пошевелился, а вот Валентина в палатке уже нет. Погода снова не подвела. Солнце прогрело тент палатки, внутри становилось душно, но все равно подниматься не хотелось. – Подъем! Ну чего так разошелся? Не армия же! Игорь не дал Марку возможности развить эту тему. Он просунул в палатку голову и, свирепо вращая глазами, велел идти за хворостом – пора готовить завтрак. Шурика на вольный воздух из палатки вытянули за ноги. Он продолжал спать даже тогда, когда его уложили на траву. Но комары... Вертолетная площадка, на которой, впрочем, никаких вертолетов не наблюдалось, а только редкие, далеко отстоящие друг от друга палатки, начиналась сразу от пологого берега озера и заканчивалась примерно в километре у самого подножия лесистого холма. Туда и надлежало тащиться за дровами. Помня слова Валентина о безоговорочном послушании, Марк не роптал, зато Койфман разошелся не на шутку. Окончилось это тем, что Валентин и Игорь перенесли его к самому берегу и бросили в воду. Из озера Шурик выскочил, как ошпаренный. Судя по его мгновенно покрасневшей коже, можно было предположить, что так оно и есть – вода в мае в Телецком озере ледяная. – Изверги! Мазохисты и садисты! – Шурик плелся вслед за Марком к леску, не сулящему никакого сушняка, а только росы по пояс и полчища комаров. – И это отдых! Какой я дурак, – Койфман продолжал самобичевание. – Зачем вспомнил об этих психах. Съездили бы к кому-нибудь на дачу, и дело с концом. – О чем я тебя и просил вначале, – Марк и сам чувствовал себя не в самой лучшей форме, но причитания Койфмана его забавляли. – Говорил же, хочу отдохнуть на природе, нет ли у тебя дачи. А ты меня сам с ними свел. – В чем искренне раскаиваюсь, – Шурик догнал Марка и пошел рядом. – Давай сегодня же поедем обратно. Пусть они сами веслами машут, а мы на автобус, и домой. – Нет уж. Приехали – надо терпеть. – Долматинец там без нас такого наворочает, – продолжал вздыхать Шурик, но все же, чуть не оттяпав себе палец топором, срубил сухую сосенку и потащил ее в лагерь. После завтрака все утро собирали байдарки. Наука оказалась не очень сложной, и скоро Марк уяснил, как состыковывается дюралевый каркас и натягивается прорезиненная ткань. Потом надували волейбольные покрышки и запихивали их в нос и корму, чтобы байдарки обрели большую плавучесть. Лодки на глазах приобрели стремительные очертания, они возникли как бы из ничего, и Марк еще раз подивился этому фокусу. На спокойной воде озера, мелкой в этом месте, байдарки держались устойчиво и первая тренировка окончилась успешно. – Я же говорил – они понятливые, – одобрил работу веслами Игорь, обращаясь к Валентину. – Не совсем безнадежные. – Может быть, их все же рассадить по разным лодкам. Хотя бы в первый день, – Валентин все еще сомневался. – Перевернутся ведь прямо у Артыбаша. Радость первой победы над собой придала голосу Шурика воинственность. – Не перевернемся. А если что, то ведь есть спасательные жилеты. Спасательных жилетов не было. Марк не понял, то ли их просто забыли, то ли не оказалось в наличии, но так или иначе спасательные жилеты отсутствовали так же, как и прорезиненные фартуки, закрывающие доступ волне. – Так ведь пустяк, – оптимизм Игоря был безмерен. – Это только кажется страшно, а на самом деле вода сама вытолкнет из порога. Главное, не растеряться. Но растеряться пришлось, причем не Марку, а Валентину, когда к их палатке подошли двое парней и, представившись представителями контрольно-спасательной службы, спросили про маршрут и про заявку. – Не подавали заявку, спасать не будем! – вынесли в конце концов они свое решение. – Кого спасать, – расхорохорился Игорь. – Надо будет, мы сами вас спасем. Но настроение после этого визита у Марка испортилось. К тому же, он мог поклясться в этом, вдали, в группе только что прибывших на вертолетную площадку туристов, он снова увидел Джесертепа и даже пошел к нему, но тот исчез, как сквозь землю провалился. Повторное наваждение оставило смутный осадок в душе, и Марк, как и в Бийске, ощутил тревогу, но тут же себя поправил. Хватит мистики. Правда и то, что Джесертеп существует, но не может же такая жизнь повторяться вечно? Значит, о ней следует забыть. Марк такой же, как все, поэтому довольно рефлексий и самокопаний. Если даже ему суждено выдержать здесь новое испытание, то от этого не уйти. Лишние сомнения могут только помешать. Все на свои места расставил вечер. Сиреневое небо над горами, подернутая туманом вода озера, костер. На огонек подходили другие сплавщики, уже закончившие свой маршрут или только к нему готовящиеся. В основном все приезжали на озеро или на Чулышман, а не на Бию. Да и байдарочников среди них не было. Сто граммов спирта в честь открытия сезона окончательно настроили всех на благостный лад. Перевернутые вверх днища лодок покрыла роса и, они блестели в отблесках пламени, как кожа стремительных и сильных животных, покинувших на время морскую стихию для короткого отдыха.