Текст книги "Замарайка"

Автор книги: Владимир Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Куда пошел Сероко? Он взял с собой ружье?

– Хосейка, ты умеешь отгадывать загадки? – Аня хитро улыбнулась. Двух передних зубов у нее не было, и она немного щепелявила. Отгадаешь – скажу. Думай скорей. У травянистой кочки семь отверстий. Что это?

Хосейка знал отгадку. Но игра требовала неторопливости. В этом была вся прелесть. Надо было делать вид, что он искал ответ, думал, соображал.

– Не знаешь, не знаешь! – хором подхватили девочки и развеселились. Они высыпали из чума и начали радостно прыгать вокруг Хосейки.

– Глаза?

– Почему у глаз семь отверстий? – залилась в смехе Аня, показывая на Хосейку пальцем.

– Рот и уши?

– Нет, нет! – громко кричали сестры, перебивая друг друга. Прыгали от радости.

– Голова?

– Угадал! – протянула разочарованно Аня. Ей стало жалко, что игра должна закончиться.

– Угадал! Хосейка! – закричала, пробегая мимо мальчика, маленькая девочка в расшитой ягушке. – Сквозь землю пролез, русскую шапку надел. Знаешь, кто это?

– Морошка?

– Нет, нет! – девочки прыгали и весело смеялись, хлопая себя руками по бокам.

– А мою, мою, Хосейка, угадай загадку! – третьеклассница Падернэ дернула за руку готовую заплакать сестренку. – В небо уйти хотел, на землю упал. Не знаешь, не знаешь!

– На конце холма чернеет уголек! – требовательно закричала Салейка с красными ленточками в косичках.

Хосейка заткнул уши пальцами, замотал головой.

Ябтане была храбрее сестер. Она подбежала к Хосейке и заколотила маленькими кулачками по его спине.

Крылья есть – не летаю.

Ноги есть – не хожу.

В небо не смотрю.

Звезд не считаю.

От людей убегаю.

– Ты убьешь меня, Ябтане! Убьешь!

– Отвечай скорей, отвечай! – Ябтане добросовестно работала кулаками, как будто забивала гвозди. – Отвечай!

– Аня, куда ушел Сероко?

– Скажу. Отгадай загадки.

Хосейка наморщил лоб, задумался:

– Крылья есть – не летаю? Интересно, что это может быть? Олешек? Рыжая росомаха? Наверное, рыба?

Все неверные ответы заставляли девочек смеяться громко, но как только Хосейка называл правильный ответ, они сразу затихали.

– Сквозь землю пролез, русскую шапку надел? – Хосейка принялся рукой тереть лоб. – Ничего не могу придумать. Весь ум растерял!

Аня первая не выдержала. Упала на землю и начала кататься от смеха.

– Худая башка! Почему сразу не понял? – протянул Хосейка с изумлением. – Сквозь землю пролез, русскую шапку надел – гриб. В небо уйти не хотел, на землю упал – это дым. Правильно?

Аня поднялась. Посмотрела на мальчика:

– Сероко гусей колотить побежал. Суп будем варить. Ты мне тоже загадай загадку.

– У какой старухи нос рябой?

– А мне? – громко потребовала Салейка, быстро завязывая красную ленточку.

– Для тебя тоже найдется. В густом лесу два уголька носит. Кто это? Вот еще одну вспомнил: вокруг озера идут двое, а сойтись не могут. Думай. – Он посмотрел на самую маленькую девочку в расшитой ягушке, которая готовилась заплакать и терла нос рукой. – Есть и для тебя, Окся. Ног нет, рук нет, а в рубашке.

– А мне? Забыл мне сказать! – обиженно затянула Ябтане.

– Слушай, Ябтане. Кто мерзнет под шкурами зимой и летом? Днем и ночью? Угадай.

– Знаю, знаю! Моховые кочки.

Хосейка вспомнил, что мать сразу тоже назвала моховые кочки. Интересно, не сговаривалась же она с Ябтане.

– Латы! – подсказал Хосейка и заторопился к Тэбко. Но девочки окружили его, загородили дорогу, не давали идти.

– Лисица два уголька носит! – сказала Салейка, выжидающе смотря Хосейке в глаза.

– Не лисица.

– Волк?

– Нет, не он. Думай, бестолковая башка! – Хосейка развеселился.

– Ну, скажи, – попросила Аня.

– Скажу в Комариный месяц!

– Налетай! – скомандовала Ябтане и первая бросилась на Хосейку, крепко сцепив пальцы рук у него на шее.

Мальчик не знал, что сестры умели бороться. Они налетели на него и сбили с ног.

Сестрами командовала Аня. Она села на Хосейку и требовала:

– Скажешь отгадки – отпустим. Будешь молчать – свяжем. Выбирай!

– Думайте сами! – Хосейке понравилась возня с сестрами.

– Окся, неси тынзей. Свяжем руки и ноги.

– Скажу, скажу! Отпустите! – взмолился мальчик. – В густом лесу два уголька носит заяц. Суп с гусем будете в чем варить? Падернэ?

– В котле.

– Правильно. Вокруг озера идут двое, а сойтись не могут. Догадалась? Ушки котла.

– Ушки котла, – повторила громко Падернэ. – Хитрый ты, Хосейка. Трудную загадку придумал. Трудную!

– Легкая, легкая! Ну скорей, кто ответит: ног нет, рук нет, а в рубашке?

– Подушка, – неуверенно сказала Окся, заливаясь румянцем.

– Подушка! – Хосейка сильно вскинул спину, и девочки раскатились в разные стороны. – Сероко мне нужен. Скажите ему, я к Тэбко пошел!

– Тебя Мария Ивановна послала? – спросила Аня, которую разбирало любопытство.

– Он мне нужен! – Хосейка отбился от девочек. Быстро зашагал через стойбище.

Семья Тэбко недавно переехала в бревенчатый дом. Новый сруб еще блестел, как большая глыба сахара. Около бревен всегда толкались малыши. Они откалывали ножами смолянистые щепочки и сосали их, как конфеты.

Хосейка издали увидел перед срубом ребят. На крыльце сидел Тэбко. Хосейка подошел ближе. Тобоки и полы малицы Тэбко были перемазаны илом и водорослями.

На крыльце лежали три черные казарки. Тэбко лениво выдергивал из гуся перья. Ветер подхватывал перья, долго кружил около крыльца и уносил в сторону.

Тэбко пел незатейливую песню про удачную охоту и свою меткость.

– Ань-дорова-те! – угрюмо сказал Хосейка.

– Здравствуй, товарищ! – весело ответил Тэбко. Он хотел похвастаться, что научился хорошо говорить по русски. – Зло смотришь: зубы у тебя не болят?

– Нет.

– Задачу решил?

– Не писал еще.

– Ружье тебе надо? – Тэбко благодушно улыбнулся своей догадке. Гусей шибко много. Патронов не было, больше бы наколотил.

– Мне не нужно твое ружье.

– Правильно, двадцатка лучше двустволки. У нее приклад закручен проволокой. Моя двустволка тебе не годится: стрелять не научился.

– Нельзя стрелять без времени, – тихо сказал Хосейка и испугался. Он еще никогда не перечил сильному Тэбко.

Тэбко поднялся, высокий, сильный, крепко сжав кулаки. Ногой отодвинул в сторону гусей. Направился к ступенькам.

Хосейке отступать было поздно.

– Нельзя стрелять! – упрямо повторил он с отчаянной решимостью. Угрюмо посмотрел Тэбко в глаза.

– Кто сказал? Ты? Мария Ивановна? Председатель колхоза?

– Птицы сели на гнезда... вывели птенцов... Волки загрызут важенку олененок погибнет... Без матери птенцы пропадут. Погибнут гусята.

– А я не знал...

– А я сказал, – упрямо повторил Хосейка.

– А меня это не касается, – засмеялся Тэбко, пошел на Хосейку, сильно колотя пятками по ступенькам. – Ты лучше рыбу запрягай в нарты... а не лезь... Не твое дело! – Нахлобучил Хосейке капюшон на глаза и сильно ударил рукой по шее. – Двустволку попросишь – дам, а учить не берись. Ты слышишь?

Хосейка снизу вверх посмотрел на высокого Тэбко. В четвертом классе интерната Тэбко был признан первым силачом. Хосейка смахнул рукой слезы и с отчаянной решимостью бросился на обидчика. Удар головой пришелся Тэбко точно в живот.

Высокий Тэбко не удержался на ногах и упал на спину. Хосейка подлетел к нему и принялся наносить удары один за другим.

Тэбко уперся ногой в землю, сбросил с себя Хосейку. Сильно ударил его по лицу. Из носа брызнула кровь.

– Драться! – закричал громко Хосейка. – Лапа, сюда! Нос разбил? – Он больше не закрывал глаза от страха, а расчетливо наносил один удар за другим.

Сильный Тэбко оказался неповоротливым и медлительным. Он не успевал отвечать на все удары, которые сыпались на него с двух сторон. Левый глаз покраснел, а потом закрылся.

Большая шишка краснела у Хосейки на лбу, но он ее не видел. Два раза подряд сильно ударил противника. Тэбко качнулся и упал. Хосейка бросился на него, молотя кулаками.

– У травянистой кочки семь отверстий. Угадай, что это?

– Отпусти.

– Угадай.

– Кажется, голова.

– Правильно. Подумал и догадался. Точно – голова. У охотника должна быть голова. Надо думать, когда стрелять, а когда песни петь.

– Ладно, товарищ. Я тебе еще нос расквашу.

– Посмотрим, товарищ!

– Я буду охотиться.

– Увижу – буду бить.

– Посмотрим! – Тэбко поднялся. Подходя к крыльцу, где лежали битые гуси, надавал подзатыльников ребятам, которые сосали смолянистые щепочки.

"Пойду к Есямэте. Надо узнать, что он делает, – подумал Хосейка, потирая разбитый нос. – Нельзя мне запрещать охотиться. Сам я недавно бегал с ружьем. Капкан поставил на черную лисицу!" Хосейка испуганно огляделся кругом. Надо скорей снять капкан, пока никто не узнал. "Если росомаха не утащила кусок мяса, капкан насторожен. Почему я забыл о нем? А вдруг попадется лисица? Останутся лисята без матери. Я говорил о птенцах. Называл важенку. Попадется в капкан песец – погибнут все щенки!"

Хосейка побежал. Долго метался он между буграми, травянистыми кочками. Поставил капкан, когда не было травы, по снегу. Прошел час, второй. Наступила ночь, а Хосейка не возвращался в стойбище. Ночь была белая, и он искал капкан, как днем.

Хосейка уже собрался идти домой, когда зацепился ногой за цепь. Она была обмотана вокруг толстой ветки яры. Он несказанно обрадовался, а еще больше удивился. Капкан он поставил не здесь, а там, недалеко от песцовой норы, а как он попал в куст яры, было непонятно. Капкан захлопнул зубы, но под скобой не было зверя. Принялся тщательно осматривать. На одном зубе он нашел следы от крови. Было приклеено несколько черных волосков.

"Почему я забыл о капкане! Мне надо было давно посмотреть, – начал ругать себя Хосейка. – Мне попалась черная лисица! Рыжая росомаха ее утащила".

Хосейка закинул капкан на плечо. Медленно направился к своему чуму. Шел он не спеша. Вспоминал весь разговор с Тэбко. Драку. Никогда он не думал, что победит. Жалко, что ребята не видели. Он победил Тэбко и стал самым сильным в классе.

Неожиданно Хосейке навстречу вышла Нярвей. Она весело улыбнулась, внимательно вглядываясь в лицо охотника.

– Знаю, дрался. Полюбуйся на свой синяк! Ты с кем дрался?

Но Хосейка не ответил.

– Молчишь, ну и молчи. Браконьер ты несчастный. Капкан ставил!

– Я никого не поймал, – попытался оправдаться Хосейка. Он угрюмо посмотрел на Нярвей. Почему она попалась ему? Остановила.

Нярвей сорвала маленький листок березки. Быстро растерла его в руке. Потом протянула Хосейке развернутую ладошку с растопыренными пальцами.

– Потяни носом... Снегом уже не пахнет... Ветер летает шальной... Месяц Отела давно убежал... Плохой охотник и тот бросил ловить песцов, не стреляет лисиц... У важенок маленькие олешки, у песцов щенки... На буграх охотятся лисята... Ты знаешь... Мы с Учкалы видели черного лисенка. Мы не ставили капкан... Ты знаешь... Ты против закона тундры пошел... Ты браконьер! Вот ты кто!

– Я никого не поймал, – Хосейка не подымал глаз. Не смотрел Нярвей в лицо.

– Капкан ставил, на запал мясо клал!

Хосейка стоял, опустив голову. Зря он подрался с Тэбко. Он сам не лучше его.

Глава 21

МОЛОДЦЫ, ХАРИТОШКИ!

Лапа вздрогнула и, прихрамывая, отскочила. Хосейка выбежал из чума с крепко сжатыми кулаками, чтобы разделаться с обидчиком собаки.

– Хосейка, скорей! – крикнул возбужденный Есямэта, дергая товарища за рукав малицы. Он жадно глотнул открытым ртом воздух, стараясь отдышаться после быстрого бега. – Догоняй меня! – Призывно махнул рукой, в которой держал одностволку. – Лапа меня не слушалась! Я ее ударил. Ты сам тычь ее носом в след!

– Зачем?

– Песца убьем!

Хосейка так и не понял, где песец, когда он забежал в стойбище. Перед ним замелькали меховые подошвы Есямэтиных тобоков. Мальчик быстро завертел головой, стал прислушиваться. Но в стойбище было удивительно тихо. Никто не кричал, не плакали дети. Не было слышно и собак. Хосейка знал: если стая добирала зверя, собаки лаяли взахлеб, задыхаясь от ярости. Он посмотрел на Лапу. Собака была спокойна, занималась своим делом. Носом раздвигала мешавшие ей ветви белых березок, чтобы растянуться на траве. Она с удовольствием грелась на солнце и жмурилась.

"А вдруг Есямэта Замарайку выгнал? – подумал испуганно Хосейка, не понимая, как он сразу не сообразил. – Какой песец? Откуда он вдруг здесь взялся?"

– Лапа, след! – крикнул он срывающимся от страха голосом.

Черная лайка недовольно посмотрела на хозяина, но не послушалась. Заковыляла за ним, припадая на больную правую ногу.

Никогда еще толстяк не бегал так быстро. До самого ручья Хосейка не мог догнать его. Есямэта успел перебежать по обкатанным камням на другую сторону и мчался вдоль берега, легко перепрыгивая с кочки на кочку, как заяц. Неожиданно он споткнулся и упал, но тут же подхватился и побежал дальше.

– Еся-мэ-та-аа-а-а! – закричал Хосейка, потеряв из виду бегущего товарища с ружьем. – Где песе-ец?

– Скорей, Хосейка! – долетел призывный крик толстяка.

Вышедшая из-под снега тундра, моховые кочки и бугры были перерыты во всех направлениях бесчисленными ходами пеструшек.

Мальчик то и дело спотыкался и проваливался. Ему приходилось осмотрительно выбирать дорогу, чтобы не сломать себе ногу. "Много пеструшек – всегда к большой зимней охоте, – радостно подумал Хосейка, вспоминая слова старого охотника Викулы Салиндера. – За пеструшкой песец бежит. Будет в тундре много песцов, будет у охотников праздник. Знай не ленись, ставь капканы. Покажу Нярвей, какой я охотник. Капкан у меня есть, поставлю его. Поймаю песцов! Скорей бы наступала зима!"

Мальчик остановился. Неторопливо оборвал несколько клейких листочков на маленькой березке. Не скоро можно отыскать березку в густой траве. Но ему помог случай: он зацепился ногой за корявый сук. В тундре березка не пошла в рост, а распласталась по земле, чтобы меньше обдували ее холодные ветры и сек колючий снег. Обрадовались круглые листочки теплому и ласковому солнцу. Сразу проклюнулись из маленькой почки, развернулись, стали набирать силу. Летом лучше, чем зимой! Почему он вдруг захотел, чтобы снова вернулась зима? Только летом тундра такая красивая. Даже ветер прибегает другой, пахучий и сладкий. Всюду, куда ни глянешь, на моховых кочках, буграх – цветы. На тонких ножках желтые маки, красные букеты камнеломок выглядывают из травы, а рядом с ними целые поляны белых ромашек.

А зимой этого не увидишь. Ровное поле. Снег и снег без конца и края. Снег задавит траву, цветы, кусты и деревца. Острые заструги будут встречать пронизывающий ветер с поземкой и метелями. Вспомнил, как долго темными ночами он с матерью ждал появления солнца, тоскливо, без надежды смотрел на черное небо. Костер не согревал в чуме в месяцы Малой Темноты и Большой Темноты, а также и в Орлиный месяц. Холодно было под заячьим одеялом и тяжелыми оленьими шкурами.

– Хорошо летом! – сказал твердо Хосейка и от радости захлопал в ладоши.

Громкие хлопки напугали куропатку. Она вспорхнула из-за бугра, уже наполовину вылинявшая, в рыжих пестринах. Немного пролетела и ткнулась носом в траву.

– Не обманывай! – закричал Хосейка и еще раз хлопнул ладонями. – Я не стрелял в тебя. Можешь не уводить меня от гнезда. Я не трону твоих птенцов!

Хосейка дошел до бугра. Серенькие цыплята, как шарики, быстро раскатились по траве, испуганно попискивая.

– Шесть цыплят высидела! – радостно заулыбался Хосейка. Он остановился. На моховой подушке белели ватные головки пушеницы, как маленькие пушистые хвостики зайцев. Он снова улыбнулся. Вспомнил знакомые стихи про охоту.

Я поставил сто капканов

Тихой утренней порошей,

А сегодня день удачи,

Много я добыл сегодня,

В сотом даже чернобурка,

Сто капканов – это да!

– Эге-гей, Хосейка! – донесся глухой голос Есямэты. Он вдруг показался на бугре, а потом снова пропал за кустами.

– В сотом даже чернобурка, – Хосейка машинально повторил про себя последнюю строчку. Почему он забыл о Замарайке? Лисенок от черной лисицы. Надо скорей догнать толстяка. Есямэта решил обмануть его. Придумал сказку про песца. Все понятно: Есямэта выследил глупого Замарайку. Хочет его убить!

Хосейка оглянулся назад, но не увидел Лапы. Он еще больше разозлился. Плохо, когда собака не слушается хозяина. Ее надо наказать. Придется выдрать ремнем. Занялась ловлей пеструшек. Не ищет следы. Прибежит к нему, объевшись рыжими зверьками. Будет облизываться и жадно лакать воду. Он громко засвистел, стараясь скорей подозвать к себе лайку.

Как ни быстро бежал мальчик, он ко всему приглядывался, все замечал. Нашел рассыпанные черные катышки: проходили олени. Щипали ягель, лакомились листьями березок. На бугре ему попались пестрые перья куропатки. Их переметал по траве ветер. Не убереглась куропатка, досталась песцу или белой сове.

"Шесть цыплят остались одни! – подумал невольно Хосейка. – Наверное, куропатка тоже хотела увести подальше от своего гнезда!"

Остановился мальчик. По-прежнему не было слышно Лапы. Ни разу она еще не подавала голос, не заявила, что отыскала след зверя. Хосейка громко засвистел в два пальца. Раскатистое эхо повторилось за дальними буграми, пока не заглохло в моховых кочках.

Неожиданно между кустами мелькнула круглая голова зверька с черными ушками.

– Песец! – одними губами прошептал Хосейка, не в силах поверить, что на него выбежал зверек. Он не мог сдвинуться с места. Руки от волнения вспотели. Сердце глухо стучало.

Шуба на песце успела порыжеть на солнце. Грудь, лапы и хвост были вымазаны илом и грязью. Убегая, зверек старался не выпускать из виду мальчика, следя за всеми его действиями.

Отбежав к кусту, песец сел на облезлый хвост, загнанно и тяжело дыша. С мокрой шубы в зеленых нитках водорослей стекала вода. Но у зверька не было сил отряхнуться.

Хосейка сразу заметил, что песец припадал на левую ногу, хромал. А когда зверек сел, он рассмотрел, что правая лапа у него отрублена по колено. Он осторожно держал ее перед собой на весу, больной и жалкий.

– Ты инвалид! – громко сказал Хосейка, проникаясь жалостью к больному и несчастному зверьку. – Моя Лапа тоже инвалид. На правую ногу хромает. Сейчас плохо бегает. Олешка ей теперь не завернуть!

– Эге-ге-ей! Хосейка! – визжал нетерпеливо Есямэта. – Песец к тебе побежал. Гони скорей на меня. Лапу ставь на след.

– Понял! – Хосейка с жалостью посмотрел на дрожащего зверька. Глаза у песца были грустные и печальные. Из отрубленной лапы сочилась кровь. В капкан попал? Зубами скобы лапу схватило? Как тебе помочь? Не придумаю.

Хосейке надо было сделать три шага, и он мог бы поймать песца руками. Но он стоял, как будто ноги приросли к земле.

Где-то далеко, наверное у ручья, Лапа взяла след зверя и радостно подала голос. Но лаяла она отрывисто, без подвыва, как всегда, когда не видела зверя.

Песец испуганно вздрогнул. Завертел круглой головой. Его уже не раз гоняли собаки, и он не стал дожидаться, когда новая сядет ему на хвост. Поднялся и побежал. Повернул голову и посмотрел с укором на Хосейку. "Разве можно верить твоим словам, когда меня гонит твоя собака?"

– Я не виноват! – растерянно прошептал мальчик убегающему зверьку.

– Гони, Хосейка! – истошно кричал толстяк. Он бежал к Хосейке, шлепая по лужам, цеплялся ногами за кусты и деревца. Есямэта затрясся от охотничьего азарта. Лицо его пошло красными пятнами.

Но Хосейка больше не отзывался на его голос. Быстро подбежал к кусту, где сидел песец. На примятой траве краснели капли крови.

Тишину разорвал громкий выстрел. Рубленые кусочки свинца обсыпали кусты и траву недалеко от Хосейки. Он упал на землю.

– Убил? – закричал он испуганно.

– Гони скорей!

На открытое место вылетела Лапа. Потянула носом воздух. Она прихватила свежий запах и заволновалась. На загривке дыбом поднялась шерсть, уши затвердели.

– Лапа, ко мне! – требовательно крикнул Хосейка, повышая для строгости голос.

Но лайка не собиралась слушаться хозяина. Она прекрасно во всем успела разобраться. Песец далеко не ушел. Крепко воняло зверем. Но, кроме этого, она еще слышала запах крови. Зверь был ранен. А она легко догоняла подранков.

– Лапа, след! – крикнул Хосейка, стараясь привлечь внимание азартной собаки.

Лайка быстро развернулась и подбежала к хозяину. Ткнулась носом в траву.

Хосейка цепко схватил рукой ошейник. Напрасно Лапа вырывалась, злобно рычала и скулила. Он оттаскивал ее от куста, где еще недавно сидел безногий песец.

– Лапа, след! Слушай меня, сейчас новый след возьмешь!

Черная лайка упиралась, вырывалась из рук мальчика. Хосейка упрямо тащил ее за собой и для устрашения бил кулаком.

– Хосейка, гони! У тебя песец!

– Ищу! – крикнул Хосейка, чтобы отвязаться от настырного Есямэты. По-прежнему он воевал с рвущейся от него лайкой. "Жди больше. Так я и погоню на тебя песца. Обрадовался, что попался безногий!"

Хосейка все дальше уходил от Есямэты, которому решил не помогать и не нагонять на него зверька. Но толстяк продолжал кричать то истошным голосом, то просительно. Несколько раз он принимался стрелять. Но выстрелы не останавливали Хосейку. Надо было увести Лапу подальше от следа, чтобы безногий песец успел убежать или спрятаться в норе.

Около ручья Хосейка сел на камень, чтобы немного отдохнуть. Рядом с ним был серый голыш с блестящими крапинками, похожими на звезды, но он выбрал красный. Красный камень всегда раньше нагревался на солнце и долго сохранял тепло.

Лапу он не отпускал и держал крепко за ошейник. Лайка еще не успокоилась, глухо ворчала, недовольная поступком хозяина и его обманом. Настороженные уши ловили все звуки и шорохи.

Внимание Хосейки привлекла стая хариусов. Ребята в стойбище звали их харитонами. Хариусы всегда плавали наверху, разрезая воду красными плавниками, хлопали ртами, подбирая упавших в воду комаров и мошек. Синими молниями вылетали из воды, хватая насекомых. Сейчас же рыбы ворошили носами на дне гальку и что-то искали.

Хосейка удивился.

– Вот так харитошки! – сказал Хосейка и пристальнее принялся наблюдать за рыбами. – Лапа, посмотри, что делают харитошки!

Он слез с камня и шагнул еще ближе к ручью.

На воду упала тень. Хариусы стремительно бросились в глубину.

Хосейка засучил рукава малицы. Опустил руку в воду. Быстро нагреб растопыренными пальцами гальку. Долго осматривал мальчик мокрые, обтертые кругляши. Они успели обсохнуть, потускнели, а он так ничего на них и не нашел.

– Ну и харитошки! – удивленно тянул он, доставая из ручья все новые и новые камни. Рукав малицы давно намок, но мальчик не бросал своего занятия. Осматривая новую порцию гальки, он заметил на красном щербатом камне черную веточку. Она крепко держалась на камне, как приклеенная. Хосейка ковырнул веточку и принялся ее рассматривать. Легко разломил. Из дырочки показалась рыжая головка насекомого, а потом выполз белый червяк с цепкими колючими лапками.

– Ну и харитошки! – удивленно тянул Хосейка. Пока он смотрел, червяк спрятался в свой домик. – Лапа, у червяка свой чум! Тоже хитрый. Ну и харитошки! Узнали, что под камнями есть червяки!

Мальчику надо было выяснить все до конца. Он бросил червяка в воду. Течением немного отнесло червяка. Он успел зацепиться лапками за камень. Быстро нашел щелку и скрылся.

Хосейка удивился такому проворству. Теперь он знал, что под камнями надо искать чумы белых червяков. Гладкие кругляши не годились. Скоро перед мальчиком выросла новая куча камней. Они попадались всех цветов и размеров: обкатанные течением круглые голыши, острые сколы и плитки.

– Гони, Хосейка! Гони!

Но мальчик давно не обращал внимания на возгласы толстяка, довольно ухмыляясь. Он знал, что безногий песец успел убежать или забился в нору. Сейчас его занимали только ручей и хариусы. Он чувствовал, что стоял перед большим открытием, и торопился к нему. Достал из воды темный камень с отбитым краем. На щербатой стороне были приклеены две черные веточки.

– Посмотри, Лапа, здесь два чума! Ну и харитошки! – Хосейка зажал две палочки и второй раз окунул руку по локоть в холодную воду.

– Ты что здесь делаешь? – громко крикнула, выбегая из-за камней, Нярвей. Они с Учкалы давно наблюдали за Хосейкой.

Мальчик от неожиданности выпустил ошейник Лапы.

Черная лайка этого и ждала. Она прыгнула в сторону и убежала.

– А тебе что?

– Учкалы, посмотри на него! Харитошек взялся пасти! – Нярвей звонко рассмеялась. – Знаю, аргишить собрался. Запрягать харитошек хотел! Разве они лучше нельмы бегают? А где твои нарты?

Хосейка всегда с трудом отбивался от напористой девчонки. Терялся и краснел. Все слова, которые он хотел сказать, вдруг вылетали у него из головы, как из дырявого кармана рыболовные крючки. Он в упор смотрел на обидчицу, крепко сжав кулаки. Если не сумеет ответить, ударит кулаком по носу. Неожиданно он увидел в руке у девочки палку с длинной леской.

Учкалы смотрела на Хосейку и грызла хариуса.

– Одного выдернула! – Хосейка показал пальцем на девочку и громко стал смеяться.

Настала очередь растеряться Нярвей.

– А-а-а, а ты больше меня поймаешь? – спросила удивленная Нярвей.

– Могу. Сколько тебе надергать харитошек? Учкалы, ты сколько еще слопаешь?

Учкалы выжидающее смотрела на подругу. Откуда ей знать. За нее ответит Нярвей.

– Две большие и еще три маленькие харитошки съест Учкалы, – сказала уверенно Нярвей и высокомерно посмотрела на хвастуна. – И мне тащи двух харитошек! – Она знала, что в ручей зашло мало хариусов: если бы стая была большой, она давно бы поймала десяток на свою обманку.

– Пять харитошек поймать? – Хосейка развеселился. – Давай свою палку! Покажу, как надо ловить!

Нярвей протянула Хосейке удочку с обманкой.

– Разве это обманка? – Хосейка подошел к Нярвей. Намотал на палец прядку ее черных волос и дернул.

Девочка терпеливо снесла боль и не заплакала. Она старалась придумать, как отомстить Хосейке. Может быть, его тоже дернуть за волосы и сказать, что из маленьких пучков волос обманки выходят плохие. Нет, она придумает месть пострашнее!

Хосейка подошел к Учкалы. Черные волосы оказались у него между пальцами, и он сильно дернул.

– Больно! – заплакала Учкалы.

– Ничего, потерпишь! – Хосейка подбросил два пучка волос и сильно подул на них. Когда волосы разлетелись, он посмотрел на Нярвей и еще громче засмеялся.

– Лови! – требовательно сказала Нярвей, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться Хосейке в волосы. Она поняла, что он издевался над ней и Учкалы.

– Пять харитошек надо поймать для Учкалы и тебе, Нярвей, еще двух харитошек! – неторопливо считал Хосейка, чтобы побольше позлить Нярвей. Всего семь харитошек. Поймаю!

– Хосейка! – загремел рядом голос Есямэты. – Ты видел песца? Куда он побежал?

– Какой песец? – встревоженно спросила Нярвей, округляя глаза.

– Нярвей, это черный лисенок! – подскочила Учкалы.

– Черного лисенка хотели убить? – Нярвей дернула Хосейку за косичку нестриженых волос. – Так? Да?

– Учкалы, догоняй! – Нярвей бросилась за Хосейкой. Она ничего не будет придумывать. Просто станет накручивать на палец волосы и выдергивать у него из головы раз за разом. Плохая обманка вышла! А для хорошей надо больше волос!

Хосейка остановился за камнем. Он успел разломить палочку и достал белого червяка. Он крутился у него в руке и щекотал ножками пальцы, но мальчик наколол его на острый крючок. Размахнулся палкой. Леска с крючком просвистела в воздухе и упала на воду.

Течение подхватило насадку и понесло ее вниз, крутя по пенистому перекату, между камнями и водоворотами.

Хосейка упал в траву.

Нярвей с Учкалы стояли за Хосейкой, чтобы он не вздумал убежать.

Леска вытянулась во всю длину. Хосейка медленно потянул ее к себе. Белый червяк процарапал между камнями и вылетел из воды. Не успел еще крючок с насадкой утонуть, как сильный удар тяжелого хариуса чуть не выбил у Хосейки палку.

– Тащи! – крикнула Нярвей и бросилась к Хосейке на помощь.

Большой хариус вылетел из воды, прочертив в воздухе дугу. Он бросился в глубину, стараясь избавиться от крючка, но леска вернула его на поверхность.

– Тащите! – кричала Учкалы, не спуская глаз с Хосейки и Нярвей. Тащите!

Блеснув красными перьями, хариус вылетел на камни. Нярвей прыгнула на него, крепко прижала гибкое тело рыбы.

– Один есть! – засмеялся, довольный своим рыбацким счастьем, Хосейка. – Ай да харитошки! Молодцы харитошки! Мне четыре харитошки надо еще выдернуть!

Нярвей растерянно смотрела на мальчика. Не перебивала его и не спорила. Все, что произошло на ее глазах, было похоже на чудо.

– Сейчас заарканю четыре харитошки! – Хосейка радостно смотрел на растерянных подруг, хлопал себя по бокам руками и заразительно смеялся. Он открыл тайну хариусов. В чумах живут белые червяки. На них надо ловить харитошек. Скоро он станет самым хорошим рыбаком. Покажет ребятам, как надо ловить! Будет угощать мать харитошками. Прибежали звонкие строчки, выстраиваясь в большой аргиш:

На обманку харитошка не идет, не идет,

А в ручье их много, нет числа, нет числа,

Попроси Хосейку научить, показать, показать.

Лучше не было еще рыбака, рыбака,

Чем Хосейка, – никогда, никогда!

– Хосейка, вижу тебя! Ты прятался за камнями! – подбежал запыхавшийся, в мокрой малице Есямэта. Он тяжело дышал. То и дело обтирал потное лицо. – Где песец? Ты куда гнал его?

Хосейка нетерпеливо посмотрел на расходившегося толстяка, сжал кулаки.

– Я не загонял его. Он безногий. Ты видел?

– Сам виноват, что полез в капкан, – Есямэта засмеялся, и его толстые щеки затряслись. Глаза стали узкими щелками.

– Капканы давно надо было снять, – сказал озабоченно Хосейка и посмотрел в упор на толстяка. – Весна пришла.

– А ты зачем ставил капкан? Тоже хотел поймать песца? – огрызнулся толстяк, недовольно сопя. – Веточки березок, щенки лисят... Лапу свою поймал в капкан! А песец не попался. Злишься, да? Эх ты, охотник!

– Врешь, не ловил я Лапу капканом! – Хосейка бросился на толстяка и ударил его в бок. – Не ври, не ври! Не ловил я Лапу.

– Лапе пальцы отрубил! – Есямэта с трудом отбивался от ударов Хосейки и кричал, не отступаясь от своего обвинения: – Поймал Лапу в капкан. Нярвей знает! Ты ее спроси! Ты отрубил Лапе пальцы капканом! Все знают, отчего она хромает! Разве ты охотник?

Больше всего сейчас Хосейка боялся встретиться с глазами Нярвей.

Глава 22

СЧАСТЛИВАЯ ДОЛИНА

В тундре никогда не бывало ни двух одинаковых дней, ни двух одинаковых рассветов.

Замарайка в этом давно убедился. Однажды ночью он справил свой день рождения и стал на целый месяц старше. Часто, смотря на мокрую землю или береговой песок, где он оставлял следы своих широких лап, он с гордостью чувствовал себя большим и умудренным лисом. Странное волнение тогда охватывало лисенка. Он забывал охотиться, бесцельно бегал по равнине, искал знакомства.

В первый месяц лета, июнь, погода не особенно баловала холодный Ямал. Ручьи по-прежнему пробивали снежники в узких местах между камнями, а на озерах медленно таяли синеватые, источенные водой льдины. А ночью подмораживало, и тогда казалось, что до лета еще далеко, далеко...