Текст книги "Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 2"

Автор книги: Владимир Новиков

Соавторы: Т. Громова,Н. Воробьева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 60 страниц)

Дино Бутццати (Dino Buzzati) [1906–1972]

Татарская пустыня

(Il deserto dei Tartari)

Роман (1940)

Действие разворачивается в неопределенное время, более всего напоминающее начало нашего века, а неведомое государство, изображаемое на его страницах, очень похоже на Италию. Это роман о времени, съедающем жизнь. Необратимость времени – роковой удел человека, ночь – высшая точка трагического напряжения человеческого бытия.

Молодой лейтенант Джованни Дрого, исполненный радужных надежд на будущее, получает назначение в крепость Бастиани, расположенную рядом с бескрайней Татарской пустыней, откуда, по преданию, приходили враги. Или не приходили. После долгих блужданий лейтенант наконец находит дорогу в Крепость. За время пути энтузиазм Дрого по поводу его первого назначения угасает, а вид голых желтоватых стен форта приводит в совершеннейшее уныние. Майор Матти, понимая настроение молодого офицера, говорит, что тот может подать рапорт о переводе его в другое место. В конце концов смущенный Дрого решает остаться в Крепости на четыре месяца. По просьбе Дрого лейтенант Морель ведет Дрого на стену, за которой простирается равнина, обрамленная скалами. За скалами – Неведомый север, загадочная Татарская пустыня. Говорят, что там «сплошные камни». Тамошний горизонт обычно затянут туманом, но утверждают, будто там видели то белые башни, то курящийся вулкан, то «какое-то продолговатое черное пятно»… Всю ночь Дрого не может заснуть: у него за стенкой хлюпает вода, и ничего с этим нельзя поделать.

Вскоре Дрого заступает на первое дежурство и наблюдает смену караула, совершаемую под командой старшего сержанта Тронка, служащего в Крепости двадцать два года и назубок знающего все тонкости крепостного устава. Служака Тронк не покидает Крепость даже во время отпуска.

Ночью Дрого сочиняет письмо матери, пытаясь передать гнетущую атмосферу Крепости, но в конце концов пишет обычное письмо с-заверениями, что у него все хорошо. Лежа на койке, он слышит, как заунывно перекликаются часовые; «…именно в эту ночь для него начался неспешный и неумолимый отсчет времени».

Желая приобрести шинель попроще той, что оказалась у него в багаже, Дрого знакомится с портным Просдочимо, который вот уже пятнадцать лет твердит: дескать, он со дня на день уедет отсюда. Постепенно Дрого с удивлением узнает, что в Крепости немало офицеров, которые долгие годы с замиранием сердца ждут, когда же северная пустыня подарит им необычайное приключение, «тот чудесный случай, который по крайней мере раз в жизни бывает у каждого». Ведь Крепость стоит на границе Неведомого, а с неизвестностью ввязаны не только страхи, но и надежды. Впрочем, находятся и те, у кого хватает сил, отслужив срок, покинуть Крепость, например граф Макс Латорио. Вместе с ним отслужил свои два года и его друг, лейтенант Ангустина, но почему-то решительно не желает уезжать.

Наступает зима, и Дрого начинает готовиться к отъезду. Остается пустяк – пройти медицинское освидетельствование и получить бумагу о непригодности к службе в горах. Однако привычка к узкому замкнутому мирку Крепости с ее размеренной жизнью берет свое – неожиданно для самого себя Дрого остается. «Впереди еще уйма времени», – думает он.

Дрого отправляется на дежурство на Новый редут – небольшой форт в сорока минутах ходьбы от Крепости, стоящий на вершине скалистой горы над самой Татарской пустыней. Неожиданно со стороны пустыни появляется белая лошадь – а ведь все знают, что татарские лошади исключительно белые! У вы, все оказывается гораздо проще – лошадь принадлежит рядовому Лаццари, она ухитрилась убежать от своего хозяина. Желая поскорей вернуть кобылу, Лаццари выбирается за стены форта и ловит ее. Когда же он возвращается, пароль уже сменили, а нового он не знает. Солдат надеется, что, узнав его, товарищи впустят его обратно, но те, следуя уставу и повинуясь немому приказу Тронка, стреляют и убивают несчастного.

А вскоре на горизонте Татарской пустыни начинает двигаться черная людская змейка, и весь гарнизон приходит в смятение. Однако все быстро разъясняется: это воинские подразделения северного государства размечают пограничную линию. Вообще-то демаркационные знаки установлены давно, осталась лишь одна неразмеченная гора, и, хотя в стратегическом отношении она не представляет никакого интереса, полковник посылает туда отряд под командованием капитана Монти и лейтенанта Ангустины – опередить северян и присоединить пару лишних метров территории. В своем элегантном мундире гордый Ангустина совершенно неприспособлен к путешествию по горам; он простуживается на ледяном ветру и умирает. Его хоронят как героя.

Проходит несколько лет; Дрого уезжает в город – в отпуск. Но там он чувствует себя чужим – друзья заняты делами, любимая девушка отвыкла, от него, мать внутренне смирилась с его отсутствием, хотя и советует ему подать прошение о переводе из Крепости. Дрого идет к генералу, уверенный, что его просьба о переводе будет удовлетворена. Но, к удивлению, генерал отказывает Дрого, мотивируя отказ тем, что гарнизон Крепости сокращается и переводить будут прежде всего старых и заслуженных воинов.

В тоске Дрого возвращается в крепость Бастиани. Там царит лихорадочная суматоха – солдаты и офицеры покидают гарнизон. Мрачное уныние Дрого развеивает лейтенант Симеони: в свою подзорную трубу он разглядел на краю Татарской пустыни какие-то огни, которые то исчезают, то появляются вновь и постоянно совершают какие-то перемещения. Симеони считает, что враг строит дорогу. До него «столь поразительного явления никто не наблюдал, но ведь не исключено, что оно было и раньше, на протяжении многих лет или даже веков; скажем, там могли находиться деревня или колодец, к которому стягивались караваны, – просто в Крепости до сих пор никто не пользовался такой сильной подзорной трубой, какая была у Симеони». Но тут поступает приказ, запрещающий использовать в Крепости не предусмотренные уставом оптические приборы, и Симеони сдает свою трубу.

Зимой Дрого отчетливо чувствует разрушительную силу времени. С наступлением весны он подолгу вглядывается вдаль с помощью казенной трубы и как-то вечером замечает в окуляре маленький трепещущий язычок пламени. Вскоре даже средь бела дня на фоне белесой пустыни можно видеть движущиеся черные точечки. И однажды кто-то заговаривает о войне, «и казавшаяся несбыточной надежда вновь задышала в стенах Крепости».

И вот примерно в миле от Крепости появляется столб – сюда дотянули дорогу чужеземцы. Огромная работа, осуществляемая на протяжении пятнадцати лет, наконец завершена. «Пятнадцать лет для гор – сущий пустяк, и даже на бастионах Крепости они не оставили сколько-нибудь заметного следа. Но для людей этот путь был долог, хотя самим им и кажется, что годы пролетели как-то незаметно». В Крепости царит запустение, гарнизон снова сократили, и генеральный штаб уже не придает никакого значения этой затерянной в горах цитадели. Генералы не принимают всерьез проложенную по северной равнине дорогу, и жизнь в форте становится еще более однообразной и уединенной.

В одно сентябрьское утро Дрого, теперь уже капитан, поднимается по дороге к Крепости. У него был месячный отпуск, но он выдержал всего половину срока, и теперь возвращается обратно: город стал для него совсем чужим.

«Страницы переворачиваются, проходят месяцы и годы», но Дрого все еще чего-то ждет, хотя надежды его с каждой минутой слабеют.

Наконец вражеская армия действительно подходит к стенам Крепости, но Дрого уже стар и болен, и его отправляют домой, чтобы освободить комнату для молодых боеспособных офицеров. В пути Дрого настигает смерть, и он понимает, что это и есть главное событие его жизни. Он умирает, глядя в ночное небо.

Е. В. Морозова

Альберто Моравиа (Alberto Moravia) [1907–1990]

Равнодушные

(Gli Indifferenti)

Роман (1929)

Италия, двадцатые годы XX в.

Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы. Разговоры, свидания, мысли…

Из всех пятерых один Лео доволен жизнью и говорит, что, доведись ему снова родиться на свет, он хотел бы быть «точно таким же и носить то же имя – Лео Мерумечи». Лео чужды раскаяние, тоска, угрызения совести, недовольство собой. Единственное его желание – получать удовольствие от жизни. Юность Карлы возбуждает в нем необузданную похоть, которую он, не задумываясь, готов удовлетворить чуть не на глазах у бывшей любовницы в ее собственном доме. Тут ему, Правда, не везет: стараясь подстегнуть чувственность Карлы и придать ей смелости, он так усердно накачивает ее шампанским, что в решающий момент бедняжку просто-напросто начинает тошнить. И он тут же бросается к Лизе, еще одной бывшей любовнице, а когда та отвергает его домогательства, пытается овладеть ею силой. Мариаграцию этот самодовольный пошляк, сыплющий плоскими остротами и поучениями, почти презирает, даже к Карле, которую так настойчиво соблазняет, не испытывает ни любви, ни нежности. В довершение ко всему Лео Мерумечи нечист на руку – он ведет дела Мариаграции и без зазрения совести обкрадываетее семью.

Мариаграция изнывает от ревности, она чувствует, что Лео давно не испытывает к ней прежних чувств, но не видит истинной причины охлаждения – его увлечения Карлой. В ее жизни нет ничего, кроме отношений с любовником, – ни интересов, ни обязанностей. Она то и дело устраивает глупейшие сцены ревности, не стесняясь детей, давным-давно осведомленных о том, что Лео – нечто большее, чем друг дома. Самое удивительное в этой женщине – ее абсолютная слепота. Она словно отказывается воспринимать реальность, не видит того, что дети стали чужими, закрывает глаза на грубость и жестокость Лео, умудряется по-прежнему считать себя обольстительной красавицей, а Лео «самым добрым человеком на свете». Ее ревность направлена на Лизу, и никакие уверения подруги не в силах ни в-чем ее убедить. И все-таки в убогом душевном мире Мариаграции, в безвкусном сочетании глупости с сентиментальностью, есть место непосредственности и порывистости, а ее «дряблое доверчивое сердце» способно на некое подобие любви и страдания.

Карла тяготится бессмысленностью существования и хотела бы «любой ценой изменить жизнь», даже ценой связи с любовником матери, который, в сущности, ей безразличен и даже порой отвратителен. В отличие от матери она не питает никаких иллюзий относительно Лео, но жизнь в родительском доме, где «привычка и скука вечно сидят в засаде», угнетает ее. Она страдает от того, что каждый день видит одно и то же и в жизни ничего не меняется. Мать и брат ей тоже безразличны – единственный раз, когда мать пытается искать у нее утешения, Карла испытывает лишь неловкость. Ей, правда, присущи некоторые душевные сомнения относительно возможной связи с Лео, но не потому, что она отнимает у матери любимую игрушку, а из-за собственной нерешительности и безволия. Но ведь другого способа «начать новую жизнь» она не знает, как не знает и того, какой должна быть эта жизнь. В голове Карлы возникают заманчивые видения, ведь Лео может дать ей очень многое: автомобиль, драгоценности, путешествия, и все же не этим вызвано ее решение отдаться ему. В действительности она просто уступает его нажиму. Но в ее душе живет смутная потребность в любви, и, когда во время первого свидания с Лео в его доме возникает недоразумение, связанное с запиской того же Лео, Карла невольно преподносит ему историю о вымышленном возлюбленном, который один любит и понимает ее. А само свидание рождает в девушке двойственные ощущения: природная чувственность берет свое, но Карла не получает от любовника ни нежности, ни утешения. После ночного приступа смятения и жалости к себе наступает утро, страхи исчезают, трезво оценивая случившееся, Карла с некоторым разочарованием понимает, какой будет на самом деле ее новая жизнь. Но дорога проложена, Карла не хочет «копаться в своих и чужих чувствах» и принимает вынужденное предложение Лео выйти за него замуж, так и не сказав ни о чем матери.

Только Микеле ясно отдает себе отчет в том, что жизнь, которой живут все вокруг него, – ложь, «постыдная комедия». Он все время думает о том, что этот мир принадлежит таким, как его мать и Лиза, с их смехотворными претензиями, да еще самоуверенным негодяям вроде Лео. Этот юноша, на которого время наложило неизгладимый отпечаток, несчастен и одинок еще более, чем другие, потому что осознает свою ущербность. Его чувства и мысли меняются семь раз на дню – то ему кажется, что он стремится к другой, честной и чистой жизни, то жаждет мирских благ и проигрывает в воображении момент, когда он продает свою сестру Лео (не зная того, что Карла уже стала его любовницей). Склонный к самоанализу, Микеле знает, что он порочен и что главный его порок – равнодушие, отсутствие искренних чувств. Ему противны окружающие, но даже им он завидует, потому что они живут реальной жизнью, испытывают реальные чувства. Это любовь, ненависть, гнев, жалость; конечно, подобные чувства ему известны, но испытывать их он не способен.

Он понимает, что должен был бы возненавидеть Лео, любить Лизу (которой вдруг пришла в голову слащаво-сентиментальная идея любви к чистому юноше), «испытывать отвращение и сострадание к матери и нежность к Карле», но остается безразличным, несмотря на все свои усилия «воспылать». Любой поступок Микеле диктуется не порывом, непосредственным чувством, а умозрительным представлением о том, как поступил бы на его месте другой, более искренний, полноценный человек. Именно поэтому его действия так нелепы, что он становится смешным. Изображая возмущение, он бросает пепельницу в Лео, но делает это так вяло, что попадает в плечо матери, после чего разыгрывается очередная фарсовая сцена. Он вовсе не влюблен в перезрелую Лизу, но зачем-то собирается к ней на свидание. На этом свидании Лиза сообщает ему новость, которая должна была бы пробить броню его равнодушия, – об отношениях Лео с Карлой. И снова – ни гнева, ни отвращения. Даже этот удар не выводит его из душевного оцепенения. И тогда Микеле, в основном только для того, чтобы убедить Лизу, которая не верит плохо разыгранной сцене гнева оскорбленного брата, покупает пистолет, идет к Лео (по дороге рисуя в воображении довольно романтическую картину судебного процесса и одновременно надеясь, что Лео не окажется дома) и стреляет в него, забыв, однако, зарядить пистолет. Взбешенный Лео едва не выталкивает его взашей самым унизительным образом, но тут из спальни появляется Карла. Брат и сестра, должно быть, впервые в жизни говорят как близкие люди, а Лео, для которого их намерение продать виллу, чтобы начать новую жизнь, означает катастрофу, приходится сделать Карле предложение. Микеле просит сестру отвергнуть Лео, потому что этот брак означал бы воплощение его постыдных грез о продаже сестры, но понимает, что и тут проиграл: Карла считает, что это лучшее, на что она может рассчитывать. Перед Микеле остается один путь, по которому идут Мариаграция, Лиза, Лео, Карла и большинство людей, которые его окружают, – путь лжи, безверия и равнодушия.

Италия, 1943–1944 гг.

Чезире тридцать пять лет, она уроженка Чочарии, горной местности, лежащей к югу от Рима. Молоденькой девушкой она вышла замуж за лавочника, переехала в Рим, родила дочь и сначала была очень счастлива – до тех пор, пока ей не открылось истинное лицо мужа. Но потом он тяжело заболел и умер (Чезира ухаживала за ним, как подобает любящей жене), и она снова почувствовала себя почти счастливой. У нее были «лавка, квартира и дочь» – разве этого мало для счастья?

Чезира едва умеет читать (хотя деньги считает неплохо) и политикой не интересуется. Идет война, но она толком не знает, кто с кем воюет и почему. Война пока даже выгодна: торговля идет бойчее, чем в мирное время, потому что они с дочерью промышляют на черном рынке и удачно спекулируют продовольствием. Она свято уверена, что, как бы ни сложились обстоятельства, Риму ничто не грозит, поскольку там «живет Пала».

Однако скоро возвращается Муссолини, приходят немцы, улицы полны молодчиков в черных рубашках, а главное, начинаются бомбежки и голод, и Чезира решает переждать это «скверное время» в деревне, у родителей. Сама-то она – женщина сильная и ничего не боится, а вот дочь, восемнадцатилетняя Розетта, робка, искренне религиозна и очень чувствительна. Чезира с гордостью считает, что Розетта – воплощенное совершенство, «почти святая», правда, вскоре ей предстоит прийти к выводу, что совершенство, основанное на неведении и отсутствии жизненного опыта, рассыпается как карточный домик при соприкосновении с темными сторонами жизни. Вообще, несмотря на то что Чезира – простая, почти неграмотная женщина, она наделена реалистичным природным умом и наблюдательностью, проницательна, видит людей насквозь и склонна к своего рода философским обобщениям. В отличие от большинства крестьян, для которых природа – лишь среда обитания и орудие производства, она видит и чувствует своеобразную красоту итальянских гор, то покрытых изумрудной травой, то выжженных до белизны горячим солнцем.

Чезира намеревается провести в деревне не более двух недель, но путешествие затягивается на долгих девять месяцев, полных невзгод, лишений, горького опыта. Им не удается добраться до родителей Чезиры, потому что те, как и остальные деревенские жители, сбежали от наступающей войны. Безлюден и городок Фонди, который Чезира помнила таким шумным и оживленным, двери и окна заколочены, словно по улицам прошлась чума, в окрестных полях брошен неубранный урожай. В конце концов две женщины находят пристанище в одном странном семействе, разумеется не бесплатно (у Чезиры припрятана огромная по крестьянским меркам сумма – сто тысяч лир). Здесь Чезира впервые убеждается в том, что война, насилие и беззаконие обнажают самые неприглядные качества человека, те, которых принято стыдиться в мирное время. Кончетта, ее придурковатый муж и два сына-дезертира без зазрения совести крадут и продают имущество, брошенное соседями, потому что эти вещи, по их мнению, «не принадлежат никому». Кончетта готова продать местным фашистам невинную девушку Розетту в обмен на безопасность своих сыновей. Ночью Чезира с дочерью убегают в горы, где уже скрывается много беженцев из Фонди, снимают у крестьянина ветхий сарайчик, прилепившийся к скале, и запасаются продовольствием на зиму.

Привыкшую к достатку Чезиру поражает невероятная нищета, в которой живут крестьяне Сант-Еуфемии (даже стульями они пользуются только по праздникам, в остальное время сидят на земле, а стулья висят подвешенные к потолку), и уважение, которое они питают к деньгам и людям, имеющим деньги. Беженцы из Фонди – торговцы, ремесленники – побогаче, у них еще не кончились деньги и продукты, поэтому они все время проводят за едой, питьем и бесконечными разговорами о том, что будет, когда придут англичане. Эти простые люди не испытывают ненависти ни к своим, ни к немецким фашистам и сами не понимают, почему они «болеют» за союзников. Единственное, чего они хотят, – это как можно скорее вернуться к привычной жизни. Самое удивительное, все уверены, что с приходом союзников жизнь станет гораздо лучше, чем прежде.

Только один человек, Микеле, понимает, что в действительности происходит в стране. Микеле – сын торговца из Фонди. Он образованный человек и не похож ни на кого из тех, с кем когда-либо приходилось встречаться Чезире. Больше всего ее поражает то, что Микеле, воспитанный при фашистском режиме, ненавидит фашизм и утверждает, что Муссолини и его приспешники – просто кучка бандитов. Микеле всего двадцать пять, в его жизни не было сколь-либо значительных событий, и потому Чезира по простоте душевной считает, что его убеждения возникли, может статься, просто из духа противоречия. Она видит, что Микеле – идеалист, не знающий жизни, а его любовь к крестьянам и рабочим носит, скорее, теоретический характер. По правде говоря, практичные, хитроватые, приземленные крестьяне не особенно его жалуют, а собственный отец в лицо зовет дураком, хотя при этом втайне им гордится. Но Чезира понимает, какой это чистый, честный, глубоко порядочный человек, она любит его как сына и тяжело переживает его смерть (он гибнет, когда уже близок конец войны, заслонив собою крестьян от выстрелов озверевших немцев).

Жизнь Чезиры и Розетты в Сант-Еуфемии бедна событиями, но война постепенно приближается, происходит первая встреча с немцами, которая сразу убеждает местных жителей в том, что ничего хорошего от них ждать не следует (беженец, которого обокрали итальянские фашисты, обращается за помощью к немцам, а они в конце концов забирают украденное добро себе, а его самого отправляют на фронт копать окопы). Чезира видит собственными глазами, что немцы, итальянцы-дезертиры, ее соседи – все ведут себя как бесчестные люди, и ей снова и снова приходит в голову: чтобы узнать человека, надо видеть его во время войны, когда каждый проявляет свои наклонности и его ничто не сдерживает.

Проходит зима, Сант-Еуфемия испытывает на себе немецкие облавы и английские бомбежки, голод и опасности. В апреле беженцы с радостью узнают, что англичане прорвали немецкую оборону и наступают. Чезира с Розеттой вместе с остальными спускаются в Фонди и находят на месте городка груду развалин, а с балкона уцелевшего дома американские солдаты кидают в толпу беженцев сигареты и леденцы. Выясняется, что Рим еще занят немцами и деваться им некуда. Здесь, в Фонди, под звук американских пушек Чезира засыпает и видит во сне зал, полный фашистов, лица Муссолини, Гитлера, видит, как этот зал взлетает на воздух, и ощущает бурную радость, понимает, что, должно быть, сама того не зная, всегда ненавидела фашистов и нацистов. Ей кажется, что теперь все будет хорошо, но война еще не кончена, впереди новое тяжкое испытание: в глухой деревушке марокканские солдаты насилуют ее дочь, насилуют в церкви, прямо у алтаря, и вскоре Чезира понимает, что эти несколько минут изменили Розетту до неузнаваемости. «Почти святая» становится распутницей. Чезира возвращается в Рим, как и мечтала, но в душе ее царит не радость, а отчаяние. По дороге грабители убивают дружка Розетты, а Чезира, полная отвращения к самой себе, забирает его деньги, но эта смерть срывает с лица Розетты маску черствости, она плачет «о всех людях, искалеченных войной», и в душе Чезиры возрождается надежда.

И. А. Москвина-Тарханова