Текст книги "Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 2"

Автор книги: Владимир Новиков

Соавторы: Т. Громова,Н. Воробьева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 60 страниц)

Анри Барбюс (Henri Barbusse) [1873–1935]

Огонь (Le Feu)

Роман (1916)

«Война объявлена!» Первая мировая.

«Наша рота в резерве». «Наш возраст? мы все разного возраста. Наш полк – резервный; его последовательно пополняли подкрепления – то кадровые части, то ополченцы». «Откуда мы? Из разных областей. Мы явились отовсюду». «Чем мы занимались? Да чем хотите. Кем мы были в ныне отмеченные времена, когда у нас еще было какое-то место в жизни, когда мы еще не зарыли нашу судьбу в эти норы, где нас поливает дождь и картечь? Большей частью земледельцами и рабочими». «Среди нас нет людей свободных профессий». «Учителя обыкновенно – унтер-офицеры или санитары», «адвокат – секретарь полковника; рантье – капрал, заведующий продовольствием в нестроевой роте». «Да, правда, мы разные». «И все-таки мы друг на друга похожи». «Связанные общей непоправимой судьбой, сведенные к одному уровню, вовлеченные, вопреки своей воле, в эту авантюру, мы все больше уподобляемся друг другу».

«На войне ждешь всегда». «Сейчас мы ждем супа. Потом будем ждать писем». «Письма!» «Некоторые уже примостились для писания». «Именно в эти часы люди в окопах становятся опять, в лучшем смысле слова, такими, какими были когда-то».

«Какие еще новости? Новый приказ грозит суровыми карами за мародерство и уже содержит список виновных». «Проходит бродячий виноторговец, подталкивая тачку, на которой горбом торчит бочка; он продал несколько литров часовым».

Погода ужасная. Ветер сбивает с ног, вода заливает землю. «В сарае, который предоставили нам на стоянке, почти невозможно жить, черт его дери!» «Одна половина его затоплена, там плавают крысы, а люди сбились в кучу на другой половине». «И вот стоишь, как столб, в этой кромешной тьме, растопырив руки, чтобы не наткнуться на что-нибудь, стоишь да дрожишь и воешь от холода». «Сесть? Невозможно. Слишком грязно: земля и каменные плиты покрыты грязью, а соломенная подстилка истоптана башмаками и совсем отсырела». «Остается только одно: вытянуться на соломе, закутать голову платком или полотенцем, чтобы укрыться от напористой вони гниющей соломы, и уснуть».

«Утром» «сержант зорко следит», «чтобы все вышли из сарая», «чтобы никто не увильнул от работы». «Под беспрерывным дождем, по размытой дороге, уже идет второе отделение, собранное и отправленное на работу унтером».

«Война – это смертельная опасность для всех, неприкосновенных нет». «На краю деревни» «расстреляли солдата двести четвертого полка» – «он вздумал увильнуть, не хотел идти в окопы».

«Потерло – родом из Суше». «Наши выбили немцев из этой деревни, он хочет увидеть места, где жил счастливо в те времена, когда еще был свободным человеком». «Но все эти места неприятель постоянно обстреливает». «Зачем немцы бомбардируют Суше? Неизвестно». «В этой деревне не осталось больше никого и ничего», кроме «бугорков, на которых чернеют могильные кресты, вбитые там и сям в стену туманов, они напоминают вехи крестного пути, изображенные в церквах».

«На грязном пустыре, поросшем сожженной травой, лежат мертвецы». «Их приносят сюда по ночам, очищая окопы или равнину. Они ждут – многие уже давно, – когда их перенесут на кладбище, в тыл». «Над трупами летают письма; они выпали из карманов или подсумков, когда мертвецов клали на землю». «Омерзительная вонь разносится ветром над этими мертвецами». «В тумане появляются сгорбленные люди», «Это санитары-носильщики, нагруженные новым трупом». «От всего веет всеобщей гибелью». «Мы уходим». В этих призрачных местах мы – единственные живые существа.

«Хотя еще зима, первое хорошее утро возвещает нам, что скоро еще раз наступит весна». «Да, черные дни пройдут. Война тоже кончится, чего там! Война наверное кончится в это прекрасное время года; оно уже озаряет нас и ласкает своими дуновениями». «Правда, нас завтра погонят в окопы». «Раздается глухой крик возмущения: – «Они хотят нас доконать!» «В ответ так же глухо звучит: – «Не горюй!»

«Мы в открытом поле, среди необозримых туманов». «Вместо дороги – лужа». «Мы идем дальше». «Вдруг там, в пустынных местах, куда мы идем, вспыхивает и расцветает звезда: это ракета». «Впереди какой-то беглый свет: вспышка, грохот. Это – снаряд». «Он упал» «в наши линии». «Это стреляет неприятель». «Стреляют беглым огнем». «Вокруг нас дьявольский шум». «Буря глухих ударов, хриплых, яростных воплей, пронзительных звериных криков неистовствует над землей, сплошь покрытой клочьями дыма; мы зарылись по самую шею; земля несется и качается от вихря снарядов».

«…А вот колышется и тает над зоной обстрела кусок зеленой ваты, расплывающейся во все стороны». «Пленники траншеи поворачивают головы и смотрят на этот уродливый предмет». «Это, наверно, удушливые газы». «Подлейшая штука!»

«Огненный и железный вихрь не утихает: со свистом разрывается шрапнель; грохочут крупные фугасные снаряды. Воздух уплотняется: его рассекает чье-то тяжелое дыхание; кругом, вглубь и вширь, продолжается разгром земли».

«Очистить траншею! Марш!» «Мы покидаем этот клочок поля битвы, где ружейные залпы сызнова расстреливают, ранят и убивают мертвецов». «Нас гонят в тыловые прикрытия». «Гул всемирного разрушения стихает».

И снова – «Пошли!» «Вперед!»

«Мы выходим за наши проволочные заграждения». «По всей линии, слева направо, небо мечет снаряды, а земля – взрывы. Ужасающая завеса отделяет нас от мира, отделяет нас от прошлого, от будущего». «Дыхание смерти нас толкает, приподнимает, раскачивает». «Глаза мигают, слезятся, слепнут». «Впереди пылающий обвал». «Позади кричат, подгоняют нас: «Вперед, черт побери!» «За нами идет весь полк!» Мы не оборачиваемся, но, наэлектризованные этим известием, «наступаем еще уверенней». «И вдруг мы чувствуем: все кончено». «Больше нет сопротивления», «немцы укрылись в норах, и мы их хватаем, словно крыс, или убиваем».

«Мы идем дальше в определенном направлении. Наверно, это передвижение задумано где-то там, начальством». «Мы ступаем по мягким телам; некоторые еще шевелятся, стонут и медленно перемещаются, истекая кровью. Трупы, наваленные вдоль и поперек, как балки, давят раненых, душат, отнимают у них жизнь». «Бой незаметно утихает»…

«Бедные бесчисленные труженики битв!» «Немецкие солдаты» – «только несчастные, гнусно одураченные бедные люди…» «Ваши враги» – «дельцы и торгаши», «финансисты, крупные и мелкие дельцы, которые заперлись в своих банках и домах, живут войной и Мирно благоденствуют в годы войны». «И те, кто говорит: «Народы друг друга ненавидят!», «Война всегда была, значит, она всегда будет!» Они извращают великое нравственное начало: сколько преступлений они возвели в добродетель, назвав ее национальной!» «Они вам враги, где б они ни родились, как бы их ни звали, на каком бы языке они ни лгали». «Ищите их всюду! Узнайте их хорошенько и запомните раз навсегда!»

«Туча темнеет и надвигается на обезображенные, измученные поля». «Земля грустно поблескивает; тени шевелятся и отражаются в бледной стоячей воде, затопившей окопы». «Солдаты начинают постигать бесконечную простоту бытия».

«И пока мы собираемся догнать других, чтобы снова воевать, черное грозовое небо тихонько приоткрывается. Между двух темных туч возникает спокойный просвет, и эта узкая полоска, такая скорбная, что кажется мыслящей, все-таки является вестью, что солнце существует».

Е. В. Морозова

Габриель Сидони Колетт (Gabrielle Sidonie Colette) [1873–1954]

Ангел мой (Cheri)

Роман (1920)

Ей почти пятьдесят, ему – вдвое меньше, их связь длится уже семь лет. Она называет его Ангелом. Он собирается жениться: мать подыскала ему невесту – юную Эдме.

Леони Вальсон, известная под именем Леа де Луваль, завершает благополучную карьеру обеспеченной куртизанки. Она скрывает свой возраст – лишь иногда томно признается, что на склоне жизни может позволить себе некоторые прихоти. Ровесницы восхищаются ее железным здоровьем, а женщины помоложе, которых мода 1912 г. наградила сутулой спиной и торчащим животом, ревниво поглядывают на ее высокий бюст. Но больше всего и те и другие завидуют молодому красивому любовнику.

Когда-то Ангел был для Леа просто Фредом – сынишкой ее подруги Шарлотты Пелу. Прелестный, словно херувим, малыш познал все радости беспутного детства. Как и подобает истинной проститутке, мать препоручила его слугам, а затем сдала в коллеж. Пережив свое последнее любовное приключение, мадам Пелу обнаружила, что мальчик стал невероятно худым и научился отчаянно сквернословить.

Она забрала его домой, и он тут же потребовал лошадей, машин, драгоценностей, приличного месячного содержания – одним словом, полной свободы. Леа частенько заглядывает в Нейи: за двадцать лет знакомства они с Шарлоттой скоротали вместе столько унылых вечеров, что уже не могли обходиться друг без друга. Ангел вел разгульную жизнь, у него появилась одышка, он постоянно кашляет и жалуется на мигрени. Шарлотта с тихой ненавистью смотрела на белую румяную Леа – слишком разителен контраст с чахнущим на глазах сыном. Пожалев «гадкого мальчишку», Леа вывезла Ангела на природу. За одно лето, проведенное в Нормандии, он отъелся и окреп: Леа пичкала его клубникой со сливками, заставляла делать гимнастику, уводила на дальние прогулки – ночью он засыпал умиротворенный, положив голову ей на грудь. Тогда Леа была уверена, что осенью отпустит Ангела «на волю». Ей порой казалось, будто она спит с негром или китайцем – положительно они с Ангелом разговаривали на разных языках. Вернувшись в Париж, Леа вздохнула с облегчением – с мимолетной связью было наконец покончено. Но уже на следующий вечер юноша ворвался в особняк на улице Бюжо, и через мгновение они лежали в большой мягкой постели Леа.

С той ночи прошло семь лет. Завистливые вздохи стареющих подруг не тревожат Леа. В конце концов, она не держит Ангела на привязи – тот может уйти в любой момент. Конечно, он божественно красив, но при этом жаден, эгоистичен, расчетлив. В сущности, он просто альфонс: семь лет живет у нее на содержании и хладнокровно выслушивает оскорбительные намеки. Леа убеждает себя, что легко найдет ему замену, а известие о предстоящей свадьбе встречает скептически: отдать на растерзание Ангелу молоденькую девушку – какая безрассудная мысль! Эдме всего восемнадцать лет, она прелестна и робка. Что до Ангела, то он уверен в собственной неотразимости: Эдме должна благословлять судьбу за неслыханное счастье.

Очередной визит в Нейи превращается в кошмар: Шарлотту навестила еще одна «подружка» – безобразно старая Лили со своим юным любовником Гвидо. При взгляде на эту парочку Леа чувствует тошноту. Вернувшись домой, она пытается разобраться в своих ощущениях: ее бьет озноб, но температуры нет. Месяц назад Ангел женился – значит, это боль утраты. Сейчас они с Эдме в Италии и наверняка занимаются любовью. Леа слишком гордится своей выдержкой, чтобы опуститься до страданий. Она немедленно покидает Париж, никому не оставив адреса, а в коротенькой записочке, адресованной Шарлотте, прозрачно намекает, что причиной отъезда стал новый роман.

Ангел возвращается в Нейи с молодой женой. В материнском доме ему все кажется уродливым в сравнении с изысканной обстановкой Леа. Эдме раздражает его своей покорностью. Шарлотта, злобная по натуре, не упускает случая побольнее уколоть сноху. Ангел тяготится новой жизнью и постоянно вспоминает любовницу – с кем же, черт побери, она уехала? Как-то раз он выходит прогуляться, и ноги сами несут его знакомой дорогой на улицу Бюжо. Но консьерж ничего не знает о Леа.

В ресторане Ангел встречает виконта Десмона – приятеля прежних разгульных дней. Внезапно решившись, он едет в гостиницу «Моррио, где Десмон снимает номер. Эдме кротко сносит бегство мужа. Десмон находит жизнь прекрасной, поскольку Ангел платит ему гораздо щедрее, чем в годы юности. После полуночи Ангел всегда уходит – эти прогулки неизменно завершаются у особняка Леа. Окна на втором этаже зияют мертвой чернотой. Но однажды там вспыхивает свет. Слуги вносят в дом чемоданы. Ангел хватается рукой за сердце. Наверное, это и есть счастье? Вот теперь можно приласкать бедняжку Эдме.

Выкладывая из чемоданов вещи, Леа усиленно борется с нарастающей и непонятной тоской. Прошло полгода: она похудела, отдохнула, развлеклась со случайными знакомыми и рассталась с ними безо всякого сожаления. Это все были мужчины в возрасте, а Леа терпеть не могла увядшего тела: она не создана для того, чтобы кончить жизнь в объятиях старика – вот уже тридцать лет ей принадлежат сияющие юнцы и хрупкие подростки. Эти молокососы обязаны ей здоровьем и красотой – она не только учила их любви, но окружала подлинно материнской заботой. Разве не она спасла Ангела? Но второго раза не будет, хотя «гадкий мальчишка», по слухам, удрал из дома,

Шарлотта Пелу наносит Леа визит, желая сообщить радостную весть: Ангел вернулся к жене. Бедному мальчику нужно было перебеситься, ведь с восемнадцати лет он не имел возможности насладиться холостяцкой жизнью. Эдме показала себя с самой лучшей стороны – ни слова упрека, ни единой жалобы! Милые дети помирились у себя в спальне. Леа провожает Шарлотту злобным взглядом, мысленно желая ей подвернуть ногу. К несчастью, эта змея отличается изумительной осторожностью.

Леа размышляет о неизбежной старости. Вероятно, следует чем-нибудь заняться. Некоторые из подруг преуспели, открыв бар-ресторан и ночное кабаре. Но Леа сознает, что не любит работать: ее прилавком всегда была постель – жаль, что новых клиентов не предвидится. Внезапно в ночной тишине раздается звонок, и Леа инстинктивно хватается за пудреницу. Это Ангел. Он со слезами припадает к груди своей «Нунун». Утром Леа с нежностью смотрит на спящего любовника. Он бросил глупую красивую жену и вернулся к ней – теперь уже навсегда. Она прикидывает, где устроить гнездышко. Им обоим нужен покой.

Ангел не спит. Рассматривая Аеа из-под ресниц, он пытается понять, куда ушло огромное счастье, испытанное им накануне. За завтраком он с грустью глядит на любовницу, и Леа вспыхивает, мгновенно уловив жалость. Она находит в себе мужество вновь помочь несчастному малышу, ведь ему так трудно сделать ей больно. Во дворе Ангел нерешительно останавливается. Леа в восторге всплескивает руками – он возвращается! Старая женщина в зеркале повторяетее жест, а молодой человек на улице поднимает голову к весеннему небу и начинает жадно вдыхать воздух – словно узник, выпущенный на свободу.

Е. Л. Мурашкинцева

Роже Мартен дю Гар (Roger Martin du Gard) [1881–1958]

Семья Тибо

(Les Thibault)

Роман-хроника (1922–1940)

Начало XX в. Нежная дружба связывает двух одноклассников – Жака Тибо и Даниэля де Фонтанена. Открытие одним из учителей переписки между мальчиками приводит к трагедии. Оскорбленный в лучших чувствах своими школьными наставниками, которые грубо овладели его заветной «серой тетрадью» и гнусно истолковали дружбу с Даниэлем, Жак вместе с другом решает бежать из дома. В Марселе они тщетно пытаются сесть на корабль, затем решают добраться до Тулона пешком, но их задерживают и отправляют домой. Отъезд Даниэля потряс его маленькую сестру Женни, и она тяжело заболевает. Жером де Фонтанен, отец Даниэля и Женни, ушел из семьи и появляется там крайне редко. Госпожа де Фонтанен, женщина умная, полная благородства и самоотверженности, вынуждена постоянно лгать детям, объясняя отсутствие отца. Выздоровление Женни и возвращение Даниэля вернули счастье в дом.

Иначе обстоят дела в семье Тибо. Жак ненавидит и боится своего отца – старого деспота, эгоистичного и жестокого. Отец обращается с младшим сыном как с преступником. Успехи же старшего сына Антуана – студента-медика – льстят его честолюбию. Он решает отправить Жака в Круи, в основанную им исправительную колонию для мальчиков. Антуан возмущен жестокостью отца, но ему не удается уговорить его отменить свое решение.

Проходит несколько месяцев. Антуана беспокоит судьба Жака. Без ведома отца он отправляется в Круи и проводит расследование в исправительной колонии. При внешнем благополучии все, что он там видит, и в первую очередь сам Жак, вызывает в нем неясное чувство тревоги. Этот бунтарь стал слишком воспитанным, послушным, безразличным. Во время прогулки Антуан пытается завоевать доверие младшего брата, и хотя Жак вначале отмалчивается, но, позже, рыдая, рассказывает все – о полном одиночестве, о постоянной слежке, об абсолютной праздности, от чего он тупеет и деградирует. Он ни на что не жалуется и никого не обвиняет. Но Антуан начинает понимать, что несчастный ребенок живет в постоянном страхе. Теперь Жак даже не стремится убежать, тем более вернуться домой: здесь он по крайней мере свободен от семьи. Единственное, чего он хочет, – чтобы его оставили в том состоянии безразличия, в которое он впал. Вернувшись в Париж, Антуан бурно объясняется с отцом, требует отмены наказания. Господин Тибо остается неумолим. Аббат Векар, духовник старшего Тибо, добивается освобождения Жака, только пригрозив старику муками ада.

Жак поселяется у старшего брата, уже получившего диплом врача, В маленькой квартире на первом этаже отцовского дома. Он возобновляет отношения с Даниэлем. Антуан, считая, что запрет на дружбу, наложенный их отцом, несправедлив и нелеп, сам сопровождает его к Фонтаненам. Женни Жак не нравится – безоговорочно и с первого взгляда. Она не может простить ему зло, которое он им причинил. Ревнуя к брату, она почти радуется, что Жак столь непривлекателен.

Проходит еще несколько месяцев. Жак поступает в Эколь Нормаль. Даниэль занимается живописью, редактирует журнал по искусству и наслаждается радостями жизни.

Антуана зовут к постели девочки, раздавленной фургоном. Действуя быстро и решительно, он оперирует ее в домашних условиях, на обеденном столе. Беспощадная борьба, которую он ведет со смертью за этого ребенка, вызывает всеобщее восхищение. Соседка Рашель, помогавшая ему во время операции, делается его любовницей. Благодаря ей Антуан освобождается от внутренней скованности, становится самим собой.

На даче, в Мезон-Лаффите, Женни постепенно, почти против своей воли, меняет мнение о Жаке. Она видит, как Жак целует ее тень, признаваясь тем самым в любви. Женни в смятении, она не может разобраться в своих чувствах, отрицает любовь к Жаку.

Рашель покидает Антуана и уезжает в Африку, к своему прежнему любовнику Гиршу, человеку порочному, опасному, имеющему над ней мистическую власть.

Проходит несколько лет. Антуан – известный преуспевающий врач. У него огромная практика – его приемный день заполнен до отказа.

Антуан навещает заболевшего отца. Уже с самого начала болезни у него нет никаких сомнений относительно ее летального исхода. Его влечет к себе воспитанница отца Жиз, которую он и Жак привыкли считать своей сестрой. Антуан пытается объясниться с ней, но она уклоняется от разговора. Жиз любит Жака. После его исчезновения три года тому назад она одна не верила в его смерть. Антуан много размышляет о своей профессии, о жизни и смерти, о смысле бытия. Вместе с тем он не отказывает себе в радостях и удовольствиях жизни.

Господин Тибо подозревает правду, но, успокоенный Антуаном, разыгрывает сцену назидательной кончины. Антуан получает письмо, адресованное младшему брату. То, что Жак жив, не слишком удивляет Антуана. Он хочет найти его и привезти к умирающему отцу. Антуан читает новеллу «Сестренка», написанную Жаком и опубликованную в одном швейцарском журнале, нападает на след младшего брата. Жак, после трех лет странствий и мытарств, живет в Швейцарии. Он занимается журналистикой, пишет рассказы.

Антуан находит брата в Лозанне. Жак яростно восстает против вторжения старшего брата в его новую жизнь. Тем не менее он соглашается поехать с ним домой.

Господин Тибо сознает, что дни его сочтены. Антуан и Жак приезжают в Париж, но отец уже без сознания. Его смерть потрясает Антуана. Разбирая бумаги покойного, он с тоской понимает, что, несмотря на свою величественную внешность, тот был несчастным человеком и что, хотя этот человек был его отцом, он его совсем не знал. Жиз приходит к Жаку, но во время разговора понимает, что связывающие их узы порваны навсегда и бесповоротно.

Лето 1914 г. Жак снова в Швейцарии. Он живет в окружении революционной эмиграции, выполняет ряд секретных поручений социалистических организаций. Сообщение о террористическом акте в Сараево вызывает тревогу у Жака и его соратников. Приехав в Париж, Жак обсуждает с Антуаном текущие политические события, пытаясь привлечь его к борьбе против надвигающейся войны. Но политика далека от интересов Антуана. Он сомневается в серьезности угрозы и отказывается участвовать в борьбе. Жером де Фонтанен, запутавшийся в темных махинациях, пытается застрелиться в гостинице. У постели умирающего Жак встречается с Женни и Даниэлем. Женни старается разобраться в своих чувствах. У нее снова возникает надежда на счастье с Жаком. Даниэль уезжает на фронт. Жак объясняется с Женни, и молодые люди предаются охватившей их любви.

Война объявлена, Жак считает, что еще можно что-то предпринять, чтобыее остановить. Он пишет антивоенные листовки, собирается разбросать их с самолета над линией фронта. Жак не успевает выполнить свой замысел. При подлете к позициям самолет терпит аварию в воздухе. Тяжело раненного Жака принимают за шпиона, и при отходе французских войск его застреливает французский жандарм.

1918 г. Антуан Тибо, отравленный на фронте ипритом, лечится в военном госпитале. Выйдя оттуда, он проводит несколько дней в Мезон-Лаффите, где теперь живут Женни, Даниэль, госпожа де Фонтанен и Жиз. Война сделала Даниэля инвалидом. Женни воспитывает сына, отцом которого был Жак. Жиз все свои чувства к Жаку перенесла на его ребенка и Женни. Антуан взволнован, обнаружив черты погибшего брата в лице и характере маленького Жан-Поля. Он уже знает, что никогда не поправится, что он обречен, поэтому рассматривает ребенка Жака и Женни как последнюю надежду на продление рода. Антуан ведет дневник, куда ежедневно заносит клинические записи своей болезни, собирает литературу о лечении отравленных газами. Он хочет и после смерти быть полезным людям. На пороге смерти Антуан наконец понимает младшего брата, трезво и без иллюзий оценивает свою жизнь. Он много думает о маленьком сыне Жака. Последние слова дневника Антуана Тибо: «Гораздо проще, чем думают. Жан-Поль».

А. И. Хорева