Текст книги "Новый словарь модных слов"

Автор книги: Владимир Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

СТОЛКНУТЬСЯ

«С Евгением Леоновым мы впервые столкнулись на съемках фильма…» Услышав такое, поначалу думаешь, что рассказчик сильно повздорил со знаменитым артистом. Но потом выясняется, что не было никакого конфликта. Наоборот, полное взаимопонимание. Почему же в нашем разговорном языке вместо «встретиться» все чаще используется глагол «столкнуться»?

Наверное, это обусловлено нашим российским стилем повседневного поведения. Вроде бы широка страна моя родная, а ее гражданам всегда тесно. В метро, в магазине, на улице. Ничего нам не стоит толкнуть человека, случайно оказавшегося рядом. И даже пардона при этом не попросить. Это наш общий серьезный недостаток, изъян национального характера.

В западных странах дело обстоит иначе. В общественных местах принято передвигаться так, чтобы не задевать сограждан. Если же столкновение по нечаянности произошло, оба его участника тут же извинятся друг перед другом. Около окошек в почтовых отделениях и вокзальных кассах проведена желтая черта, и, пока предыдущий клиент не отошел, следующий эту черту не переступит.

А что у нас? Ничего нам не стоит оттеснить несколько человек и прорваться к кассе с криком: «Мне только спросить!» Те же дикие нравы царят на дорогах: наши нувориши (или «нуворишки», как их иногда называют), мчась в своих «мерседесах», не слишком опасаются столкновений. Разобьет одну машину – купит другую…

Ох, не дошло бы до классовой борьбы! Боюсь, что если мы не перевоспитаемся, то столкнемся с очень серьезными проблемами.

СУПЕР

Латинская приставка «над» стала на русской почве междометием, выражающим восхищение. Русская интеллигенция, изучавшая в гимназиях греческий и латынь, всегда была неравнодушна к префиксам этих языков.

Например, Ульянов-Ленин обожал приставлять к нашим словам «архи»: обозвал Достоевского «архискверным» – и перекрыл ему в стране кислород на долгие годы. Революционеры, вступая в связь с народом, учились у него материться, а в обмен делились с ним греко-латинской премудростью, всякими там «гипер», «мега», «супер», «ультра», «экстра».

И что примечательно: наш народ, добрый по натуре, в отличие от своих дурных пастырей, все эти преувеличительные приставки использует исключительно в одобрительном смысле. Невозможно представить в русском языке слово типа «суперподлец» – нет, супер – это только хорошо, это супер-пупер (губы при произнесении вытягиваются как для поцелуя!). Могут даже сказать: «Всё суперфосфат!» – и химический термин станет лирическим. А вот хоть молодежное прилагательное «суперский» – сколько в нем открытости, доверия и душевной щедрости!

Т

ТАЧКА

Если вы бывали в Третьяковской галерее, то, наверное, не могли не заметить картину Константина Савицкого «Ремонтные работы на железной дороге в 1874 году». Это лучшая в мировой живописи иллюстрация на тему «тачка». Полуденный зной. Бородатый мужик с головой, обвязанной белой тряпицей, изо всех сил толкает наполненную грунтом деревянную тележку с одним колесиком спереди. За ним – другой, третий. Сколько всего тачек на этом полотне – не сосчитать.

Теперь такие деревянные или металлические тачки имеются разве что у заядлых садоводов, любителей погорбатиться на собственном участке. А само слово стало постепенно обозначать более сложные технические приспособления. В пятидесятые годы двадцатого века пижоны и стиляги начали небрежно называть «тачкой» легковое такси (по созвучию слов). Потом это наименование перенеслось и на персональные автомобили всех моделей – от «Запорожца» до «мерседеса». А сравнительно недавно в молодежной речи «тачкой» сделался персональный компьютер. Почему? Потому, надо полагать, что компьютер – тоже машина, хотя и электронно-вычислительная.

Но лично мне мой ноутбук «Сони» называть «тачкой» не хочется. Уж больно связано для меня слово «тачка» с представлением о подневольном труде – вроде того, что изображен Савицким. А в древние времена, как известно, рабов и заключенных к их тачкам приковывали цепями. Не порабощает ли и нас сегодня наша электронная «тачка», когда мы попадаем от нее в чрезмерную зависимость? Она становится не только орудием труда, но и местом сомнительного отдыха: вместо подвижных игр – компьютерные забавы и пасьянсы, вместо волнующих прогулок по аллеям – обмен сообщениями в «чатах». Некоторые энтузиасты уже и на виртуальный секс переходят. Сидят за своими «тачками», скрюченные, бледные, немощные. Да загорелые и крепкие мужики на железнодорожно-ремонтных работах, ей-богу, выглядят красивее и гармоничнее!

ТРАХАТЬ

Глагол, временно исполняющий обязанности главного в русском языке словесного обозначения телесной любви. Широкое распространение он начал приобретать, по-видимому, в шестидесятые годы минувшего столетия, когда многие жаргонно-грубые слова делались общеупотребительными.

Во времена, когда «в СССР секса не было», для обозначения соответствующего процесса имелся либо нецензурный глагол, либо книжные слова и обороты медико-юридического плана («совокупляться», «совершать половой акт»). Вспоминается анекдот о том, как судья во время слушания дела запрещает свидетелю материться и требует говорить: «совокуплялись». Свидетель возражает: «Сначала-то они совокуплялись, а потом начали…» Языку необходимо было слово не высокое и не слишком низкое, а, что называется, «среднего штиля». В качестве такового и оказалось востребованным пресловутое «трахать», тем более что оно в своем исходном значении («трахнул гром», «трахнуть кулаком по столу») звучало вполне приемлемо для слуха. А после отмены государственной цензуры тотальный «трах» воцарился и на книжно-журнальных страницах. Описательные обороты «заниматься любовью» и «заниматься сексом» не могут составить ему конкуренцию, поскольку язык стремится к экономии и всегда отдает предпочтение краткости.

И все-таки сей глагол обладает неизлечимым врожденным дефектом. В его основе – злая и циничная метафора. В слове «трахать» неминуемо слышится отзвук первичного значения (ударять, разрушать, наносить ущерб). «Трахаются» беззаботные подростки, чье умственное и нравственное развитие отстает от физического. «Трахает» свою нетребовательную партнершу грубый «мачо». Но разве применим этот глагол к ласкам супругов, мечтающих о ребенке, к сложной интимной жизни людей «в возрасте»?

Всякая стандартизация вредна, в том числе и речевая. Уважающий себя писатель, если и пользуется глаголами «трахать» и «трахаться», то разве что в прямой речи персонажей. Чтобы талантливо написать любовную сцену, нужны богатство словесных красок, игра синонимами и оттенками. Может быть, кто-нибудь из нынешних прозаиков в порыве вдохновения родит новый оригинальный глагол для обозначения любовной близости. Или такое свежее слово вырвется у рядовых носителей языка в минуту нежности, потом повторится, передастся другим и укоренится в речи…

Какое слово больше подходят для называния сексуального процесса – откровенное или сдержанное, пристойное или шокирующее? В любом случае это должно быть слово выразительное, впечатляющее.

Нет так уж много в нашей жизни радостей и удовольствий, чтобы одну из самых ярких сторон земного бытия мы все обозначали таким обыденным, стертым, приевшимся, потускневшим, в общем – совершенно затраханным глаголом.

ТРЕНД

Откуда сейчас приходит большинство новых слов? Конечно, из финансово-экономической сферы. Таков дух нашего расчетливого времени, таков сегодняшний языковой тренд. Не слышали этого звонкого сочетания звуков? Извините, но тогда вы отстали от жизни. Английское слово «trend» («направление, тенденция») уютно обосновалось в России и переоделось в кириллические буквы – подобно тому, как любознательные иностранцы, столкнувшись с русским морозом, с удовольствием покупают и надевают на головы мохнатые шапки-ушанки.

Чаще всего встречаются с «трендом» те, кто читает биржевые сводки. «Общее направление изменения цен на рынке» – вот что такое «тренд» для брокеров и дилеров. Смотрят они на таблицы и графики курсов валют да всяких там индексов – и решают, какой тренд нынче, что покупать надо, что продавать. К нам с вами это имеет, впрочем, отдаленное отношение, но знать слово «тренд» все-таки стоит – вдруг встретится в кроссворде. К тому же значение сего слова постепенно расширяется, его все чаще применяют и к колебаниям политического курса, и к глобальным историческим сдвигам, и к творческим веяниям в литературе и искусстве. Появилось информационное агентство «Тренд». А сколько всяких компаний и ООО с таким названием! Можно сказать, что «Тренд» – это теперь популярный бренд.

ТРУДОГОЛИК

Лично я впервые услышал это слово в начале девяностых годов, когда один мой коллега сделался министром в правительстве Гайдара. На вопрос «Ну и как?» он с пафосом отвечал: «Поразительная масштабность! Молодые ребята, все, как один, трудоголики. Им ничего не стоит, например, сесть в служебный самолет, слетать в Тюмень и к вечеру вернуться в Москву». Да, недаром слово «трудоголик» построено по модели «алкоголик»: много было тогда упоения и гораздо меньше стратегической мудрости. И за неистовый «трудоголизм» молодых реформаторов горьким похмельем расплачивается теперь пожилой народ, лишенный даже минимума социальных гарантий. Людям моего поколения даже страшно подумать о приближении пенсионного возраста: пожалуй, «лучший» вариант – до него просто не дожить.

Не люблю слово «трудоголик». В нем мне видится сочетание маниакальности и позерства. Англоязычный «workaholic», по крайней мере, происходит от нейтрального слова «работа», а наш – от слова высокого стиля «труд», слова в нормальной речи неуместного, плакатного и помпезного. Когда будущему публицисту Власу Дорошевичу в гимназий задали сочинение на тему «Терпенье и труд все перетрут», он, нарываясь на двойку, написал ровно одну фразу: «Да, конечно, терпение и труд все перетрут, например здоровье». А уж во что превратился культ труда потом, когда возникло жуткое слово «трудящиеся»! Один всемирно известный физик, приехавший в советский НИИ, услышал привычную у нас похвальбу: мол, работаем двадцать четыре часа в сутки! «А когда же вы думаете?» – резонно спросил корифей науки. Толковая работа неизбежно включает в себя паузы для расслабления, отдыха, преодоления инерции.

Трезвость не есть норма жизни, тем более этой нормой не является пьянство. Нормальный человек – этот тот, кто «употребляет» умеренно, для разрядки стресса и здорового наслаждения. Точно также существуют две аномалии – безделье и «трудоголизм». Обществу нужны не «трудоголики», а профессионалы, работающие эффективно, с реальной пользой. Храни Господь нас и наших близких от всех болезненных страстей, в том числе и от трудоблудия!

ТУСОВКА

У этого слова становится все больше противников, а поклонников и защитников почти не осталось. Тем не менее оно живет припеваючи, нагло влезает в любой разговор, а в научных словарях фигурирует с пометкой «очень частотное». Можно понять тех, кого оно раздражает: невзрачное словцо незнатного, жаргонного происхождения стремительно проникает во все сферы, за короткое время оно сделалось своего рода речевым олигархом, скупившим целую тьму значений.

Поначалу тусовкой называли молодежную компанию, а «тусоваться» означало: слоняться без цели, общаться в пределах некоторого пространства. «Тусовочность» связывали также с бытом богемы, преимущественно музыкальной, с жизнью хиппи и различных полукриминальных сообществ. Но с какого-то момента тусовками стали подряд называть все собрания, совещания, корпоративные вечеринки, балы, фуршеты, торжественные обеды и ужины, презентации, премьеры-прогоны, пресс-конференции, научные симпозиумы, фестивали, конкурсы,

съезды различных партий, международные форумы. Слово «тусовочный» приобрело значение «светский», «тусовщик» – «завсегдатай», а глагол «тусоваться» – «вести активно-публичный образ жизни». Вездесущая «тусовка» в смысловом отношении продвинулась от неформальности и хаотичности до высшей степени организованности и иерархичности. Своя тусовка у бомжей, своя – у звезд мирового экрана, своя – у глав государств.

Мы все где-нибудь да тусуемся. Если какой-нибудь фарисей начнет вам говорить, что он не входит ни в какие тусовки, – не верьте ему. Просто принадлежность к престижно-закрытым тусовкам принято скрывать и маскировать.

Что же получается в итоге? Что «тусовка» – это любое значимое публичное событие, любая профессионально-корпоративная или Неформально-духовная общность? Боюсь, что дело обстоит именно так. И все мы, независимо от возраста, образования и рода занятий, принуждены пользоваться нелюбимым, но незаменимым словечком.

Вот вам конкретный пример. Как называются мероприятия, проводимые литературными журналами по случаю их юбилеев или в связи с торжественным вручением их авторам ежегодных премий, а также традиционный контингент посетителей подобных акций? Двадцать пять приведенных выше слов легко сокращаются до двух: «толстожурнальная тусовка». Так говорят литераторы и журналисты, входящие в названный круг лиц – просто для ясности, без всякого выпендрежа. Слово «тусовка» стало не только общепринятым, но и стилистически нейтральным, И универсальным. Тусовка – это и школьная дискотека, и годовое собрание той или иной академии.

Здесь точнее всего будем аналогия с джинсами. Когда-то брюки из плотной хлопчатобумажной ткани, окрашенной индиго, носили исключительно иностранцы, стиляги и тусовщики-фарцовщики. Порядочному взрослому человеку появиться в такой одежде на людях было немыслимо. А теперь трудно, пожалуй, найти человека, в гардеробе которого джинсы отсутствуют. Даже восьмидесятилетние ветераны разгуливают по городу в синих иди голубых штанах с металлическими заклепками. И на свои ветеранские тусовки в них приходят.

Если вы можете предложить более удобный и практичный фасон штанов, чем джинсы, – быть вам миллионном. Если у вас есть хороший вариант для замены слова «тусовка» – дайте нам знать. Миллиона не обещаем, но место в истории русского языка можем вам гарантировать.

У

УЛЁТ

Это жаргонное слово можно считать одним из символов нашей эпохи. Его синонимы – кайф, забвение, расслабуха, нирвана. Тянет людей не просто уйти от своих проблем и забот, а прямо-таки улететь от обыденности. Оттянуться, оторваться по полной… В современном разговорном языке складывается гедонистическая картина мира, где на первом месте не добро, не истина, не красота, а удовольствие как таковое.

В самом словечке «улёт», однако, чувствуется ущербность. Не станет оно в один ряд с полетом. Потому что духовный полет – это реальность, хотя и названная метафорически. А «улёт» – обманка, иллюзия. Это не движение ввысь, а сползание в банальную пустоту.

А что думает современная литература о разнице между полетом и «улётом»? В романе Ольги Новиковой «Гедонисты и сердечная» на первый план вышел конфликт между душевно щедрой героиней и окружающими ее «наслажденцами». Заканчивается произведение таким философским итогом:

«Низок раб наслаждения. „Мне хорошо…” Это не цель, это средство, это только хворост. Годится, чтобы кинуть в топку труда или самоотверженной любви…»

УСПЕШНЫЙ

Эпитет «успешный» недавно съездил за границу и вернулся оттуда солидным, пополневшим в смысловом отношении. Вспомним, каким он был «до того»: «сопровождающийся успехом, удачный» – так и только так говорилось о нем в толковых словарях. Успешным можно было назвать какое-нибудь дело, мероприятие, но не человека. Для характеристики личности использовалось прилагательное «преуспевающий», имевшее, кстати, легкий оттенок неодобрительности: недаром в словаре С. И. Ожегова в качестве примера его употребления приведено сочетание «преуспевающий делец».

Но вот наш «успешный» встретился за рубежом со своим английским коллегой по имени «successful», который живет гораздо богаче, свободно сочетаясь и с названиями дел, и с наименованиями людей. В англо-русских словарях эти значения до сих пор даются под разными цифрами: «1. успешный, удачный; 2. преуспевающий, удачливый». Русский язык, в отличие от английского, долгое время упорно отделял труд от труженика, общественное от личного.

Переняв западный опыт, прилагательное «успешный» удвоило свои капиталы на родине. Не только «успешный проект», но и «успешный бизнесмен», «успешный артист» – теперь звучит повсюду. Сосуществование двух значений, старого и нового, можно проследить в названиях книг, продающихся с лотков: здесь есть и «Краткий курс успешного похудания», и «Суперстратегия успешного продавца».

Перемена значения отражает глобальный сдвиг в национальном менталитете. Много лет нас призывали отдавать все силы успешному решению «поставленных задач» и не заботиться при этом о собственном персональном благополучии. Но жизнь берет свое: для того, чтобы социальное развитие страны было по-настоящему успешным, необходимо наличие в обществе «успешных» личностей.

Ф

ФЕНЯ

У этого слова поистине необъятный смысловой диапазон. Оно обозначает и тип речи, и множество жизненных реалий. В XIX веке существовал язык «офеней» – бродячих торговцев, обсуждавших на своем шифрованном наречии, как лучше околпачить покупателей. Отсюда произошла блатная феня, молодежно-студенческая феня. Да и о седовласых ученых мужах, для которых самые простые слова – «архетип» и «хронотоп», тоже можно сказать, что они «ботают» по современной филологической фене.

Помимо этого феня может означать главный смысл чего-либо, шутку (прикол), зад (ягодицы), безделушку, аксессуар, сувенир (часто в уменьшительных формах «фенька», «фенечка»). Где же общий знаменатель безразмерного слова, в чем феня самой «фени»? Пожалуй, в альтернативности. Надо отличиться от других – для этого юноши вдевают серьгу в ухо и стягивают волосы в косичку, девушки украшают блестящей бижутерией ноздри и пупки, а все вместе базарят и прикалываются на непонятном для окружающих языке.

«Феня» – это еще и эстетическая категория. Таковой она сделалась у концептуалистов, произведения которых, как правило, держатся на одной «придумке», на одном приеме. «Художник может не уметь рисовать, но он обязан придумать какую-то «феню» и ее осуществить», – так доходчиво объяснил сущность концептуализма Лев Рубинштейн. Его собственная «феня» – писание стихов на библиотечных карточках, с тем и вошел он в историю поэзии.

Но, оглядываясь на опыт культуры, можно заметить, что феномен «фени» встречается у мастеров самых разных направлений. Скажем, Набоков, очень умевший «рисовать» словом, не чуждался и внешне эффектных творческих жестов. Свой пронзительно-эмоциональный рассказ «Круг» он начал словом: «во вторых…», а самую последнюю фразу – словом «во-первых», чтобы в итог Настоящий круг замкнулся. Феня? Безусловно. То есть речь идет о подчеркнутости, виртуозности и элегантности приема. У каждого, кто претендует на звание творческой личности, мы вправе тю-простому спросить: ну, и какое же персональное изобретение у тебя имеется, какую артистическую феню придумал именно ты?

ФИОЛЕТОВО

Жаргонное наречие, а если уж совсем по-научному – безлично-предикативное слово. Обратите внимание, как мало у нас слов и выражений, означающих заинтересованность и участие: «интересно», «любопытно», «занятно» – и почти все. И какая тьма речевых красок существует для того, чтобы обрисовать безразличие, равнодушие! Все-то нам до лампочки, до фени, до фонаря, по барабану, по фигу (и не только по нему). Постоянно люди извещают друг друга о том, что им все равно, без разницы, однофигственно, параллельно, а теперь еще и «сугубо фиолетово».

Чем же так провинился перед языком цвет, названный в честь фиалки, цвет, который Даль определял эпитетами «синебагровый» и «густой синеалый»? Да ничем: просто под руку случайно подвернулся. Настолько людям наплевать, какими словами пользоваться, что и «фиолетово» вдруг вылетело из равнодушного рта и залетело в не менее равнодушные уши. В язык культурных людей оно почти не проникло. В прессе удалось выловить буквально единичный случай употребления: «Тамбов-чанам не фиолетово, в какой цвет окрасится небо после выборов». Обратите внимание: с отрицательной частицей «не».

У каждого из семи цветов радуги есть устойчивые связи и ассоциации. Красный – кровь и революционность. Оранжевый – сторонники Ющенко (в сиюминутном плане, а есть еще и оранжевое небо, и оранжевые мамы с ребятами, и вообще оранжевая песня на слова Арканова и Горина). Желтый – это пресса определенного пошиба. Зеленый – экология. Голубой – понятно что, Синий – ну, море ближе всего.

А станет ли фиолетовый эмблемой равнодушия и пофигизма? Сомнительно. На этот эпитет большие права имеет поэзия. В 1894 году Валерий Брюсов углядел «фиолетовые руки на эмалевой стене», и это было одно из первых волшебных видений русского символизма. Потом Игорь Северянин в зените свой славы возвещал: «Отныне плащ мой фиолетов, берета бархат в серебре: я избран королем поэтов на зависть нудной мошкаре». А много лет спустя наследница традиции серебряного века Белла Ахмадулина так описала себя в младенчестве: «Это я, мой наряд фиолетов, я надменна, юна и толста, но к предсмертной улыбке поэтов я уже приучила уста». Фиолетовый цвет хорошо рифмуется с поэтической смелостью, с эстетическим радикализмом. А те, кому все фиолетово, пусть подыщут для своей апатии другое слово.

ФИШКА

Кто не помнит детских настольных игр с картонным полем и четырьмя разноцветными маленькими фигурками;, упорно шагающими к цели в соответствии с количеством очков, выпавших на кубике! Потом начинаются игры взрослые, где слово «фишка» используется в самом широком спектре: фишками называют И шашки-шахматы, и кости, и карты, и жетоны в казино.

А дальше? Прослушав арию Германа из «Пиковой дамы», мы убеждаемся, что наша жизнь – игра, что все зависит от того, как фишка ляжет. Главное – просекать, рубить, «рюхать» фишку, чтобы не лажануться, как тот оперный персонаж.

В последнее время понятие «фишка» вышло за пределы игрового пространства, стало обозначать «событие», «новость», а затем сделалось чуть ли не местоимением вроде «что-то», «нечто»: «В этом есть своя фишка», «расскажу тебе одну фишку». Так, впрочем, говорят те, чей личный словарь не отличается разнообразием и красочностью.

Применительно к искусству «фишкой» часто называют способ манипулирования читательским и зрительским сознанием, использование внехудожественных факторов для привлечения внимания и получения прибыли. «Кто мы – фишки или великие? Гениальность в крови планеты» – восклицал Вознесенский времен «Антимиров». Но в крови планеты, увы, не гениальность, а дух подражания, готовность верить в коллективных идолов. И великими сейчас то и дело признают тех, кто всего лишь умеет угадать фишку и правильно ее разыграть.

ФОРМАТ

В судьбе этого эпохального слова отразилась и эволюция печатного слова, и великая компьютерная революция конца прошлого века. Читаем у Даля: «Формат книги, размер, величина ее, обрез». Как пример приводится «обрез в осьмушку» (то есть в одну восьмую часть печатного листа). Пресловутая «осьмушка» (формат 60x90 1/8) и сегодня значится в выходных данных многих книг и альбомов, или, говоря по-современному, бумажных носителей информации.

Но вот пришли носители электронные, цифровые. Категория «формат» распространилась на аудио– и видеотексты, что вполне логично. Термин из полиграфического сделался общекультурным, он вобрал в себя и содержательные, и технические параметры. Формат газеты или журнала – это и логотип, и шрифт, и система рубрик, и стилистика материалов, и ориентация на определенный тип читателя. Возможные синонимы формата в этом смысле – концепция, образец, модель, парадигма, стиль, жанр.

Особенно привилось слово «формат» в практике радиовещания. И в этой же сфере началось настоящее восстание против дисциплинирующего термина. «Ненавижу слово «формат» – такую тему дискуссии объявило «Радио Мария» в городе Кирове. Откуда взялись подобные настроения? Четкая «форматность» не порок. Скажем, «Эхо Москвы» некогда открыло формат «интеллигентного радио» и в лучших передачах следует ему поныне.

Формат обеспечивает пишущим и говорящим выход именно к той аудитории, которая им нужна. Это не стандарт и не прокрустово ложе, это способ из хаоса выстроить гармонию, возможность выбраться из чужой колеи и нащупать свою дорожку. Конечно, всегда найдутся любители бездумно щегольнуть модным словечком. Некоторые вузы важно извещают, что у них имеется «дневной формат» и «вечерний формат» обучения. Это уже какое-то бюрократическое пижонство: ведь в данном случае вполне можно было обойтись привычным словом «форма».

Вспомним старика Аристотеля, разработавшего учение о форме и материи. Творчески развивая античную философию, мы сегодня можем сказать: для того, чтобы осуществить идею, ее сначала надо как следует отформатировать.

Х

ХАРИЗМА

Как все модные вещицы, это слово зачастую используется бестолково, бездумно. В своем изначальном греческом облике оно встречается в Новом Завете, означая «милость» и «божий дар». А позднейшая народная мудрость, как известно, рекомендует не путать божий дар с яичницей. Умение произвести впечатление, убедить в своей правоте, повести за собой толпу – это не всегда добродетель. Весь вопрос, для чего пользуется харизматическая личность своей психологической незаурядностью (а иногда – просто ненормальностью).

«Какого современного политического деятеля вы цените?» – спрашивают на собеседовании у юноши, поступающего на журфак. Он произносит имя одного манипулятора и фигляра, всем известного и никем не уважаемого. «Почему?» – «У него есть харизма». Немудрено, что при ответе на следующий вопрос он образцом исторической личности называет Сталина. Вот что происходит, когда неразумному дитяти в руки попадает такая опасная игрушка, как слово «харизма». Может быть, это дар не божий, а дьявольский?

У нашей страны невеселый исторический опыт. То у руля оказывались беспомощно-пассивные маразматики, то не в меру ретивые харизматики, готовые жертвовать миллионами жизней. Покупаться на харизму нам уже нельзя. Да и само слово для русского уха не очень приятное. Кому-то в нем слышится «харя» («харизмой не вышел» – шутят про одного партийного лидера), кому-то жутковатое эхо лозунгов типа «Под знаменем марксизма – к победе коммунизма!» И вообще: в начале ведь было не слово, а дело, как резонно заметил персонаж по фамилии Фауст. Будут благие дела – слова для их называния найдутся.

Ц

ЦЕНЗУРА

У этого слова есть очень конкретное буквальное значение. И все попытки придать ему переносный, метафорический смысл сбивают нас с толку, уводят в сторону от истины. «Система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации» – читаем статью «Цензура» в словаре Ожегова, и важнейшее слово здесь – «государственный». Цензуру может осуществлять только власть, частным лицам эта функция недоступна.

Потому крайне наивно звучит такое заявление одной телеведущей: «Цензура нужна. Я в своей программе прибегаю к цензуре и не допускаю, например, хамства». Конечно, с хамством надо бороться, и порой приходится «фильтровать базар», но при чем здесь цензура? Если ваш мальчик получил двойку и вы его за это не пустили в кино, не станете же вы говорить: «Я устроила сыну террор и взяла его в заложники»!

Коротка человеческая память, и мы почти забыли, какой была цензура в нашем отечестве. Существуя под видом «охраны государственных тайн в печати», она успешно скрывала все, в том числе и самый факт своего существования. Откроем знаменитый «Толковый словарь» Д.Н. Ушакова, выходивший в 1935–1940 годах. Там слово «цензура» сопровождается пометой «устар., загр.», то есть у нас это понятие устарелое, а если где и существует цензура, то исключительно за границей.

Советские цензоры работали увлеченно, творчески, глубоко вникая в вопросы, далекие от политики. Вот одна легендарная история, связанная как раз со словарем Ушакова. За абсолютную подлинность не ручаюсь, но, как говорится: Se поп é vero, é ben trovato (во времена Достоевского сим итальянским выражением свободно оперировал даже Фердыщенко, а сейчас на всякий случай переведу: «если это и не правда, то хорошо придумано»).

Ушакову приходилось работать с цензором в таком плотном контакте, что они даже начали дружить домами. И вот сидят они как-то дома у цензора, чаек попивают, просматривая гранки. Вдруг ответственный товарищ нахмурился и говорит: «Тут у вас слово «любовница». Придется его снять, потому что в нашей стране любовниц не бывает». Ушаков, однако, не растерялся и спрашивает: «А кто же нам только что чай подавал? Кем тогда, простите, вам Нина приходится?» Крыть цензору было нечем, и злополучное слово в тексте уцелело. С формулировкой «женщина, которая находится в половой связи с мужчиной, но не состоит с ним в браке» и с пометой «устар. неодобрит.». Дескать, с этим делом мы покончили давно и вообще – не одобряем.

Когда кто-нибудь в очередной раз примется долдонить, что, мол, нужна «нравственная цензура», – расскажите ему эту историю.

ш

ШНЯГА

Первичное значение этого жаргонного словечка – наркотик кустарного производства и низкого качества. В переносном же смысле – обман, подделка, вообще что-то плохое. В смысле происхождения «шняга» претендует то на связь с древнееврейским «шене-ях» (мелкий товар), то на родство с немецким Schnickschnack (ерунда, чепуха). Обе версии подозрительны.

Так или иначе, «шняга» заняла свое место в длинном и постоянно пополняемом синонимическом ряду таких слов, как ахинея, белиберда, галиматья, ерунда, чепуха, чушь, хренотень и т. п. Особенно часто поминают «шнягу» молодые «сетяне», то есть завсегдатаи чатов и форумов. Например, при обсуждении технических компьютерных проблем: «У меня в правом верхнем углу какая-то шняга вылезла». А порой идут и лингвистические дискуссии: чем же все-таки «шняга» по сути Отличается от простой ерунды и чепухи?.

Подводя предварительные итоги этого народного диспута, можно сказать, что шняга – это чушь не простая, а таинственная, даже с оттенком мистики. Стал я вылавливать из Интернета картинки на тему «shnyaga». Выпала одна вроде бы даже реалистическая, и название сверху крупными письменными буквами – «Шняга». Вот сейчас поймем, с чем ее едят. А на картинке – заснеженные горы, ниже – лес, еще ниже – пруд, посередине которого сидит – тут уж мне слога не хватает, заимствую у Гоголя – «нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал». Ну, и что сей сон означает? Ничего не понятно, полная шняга!

ШОУ

Сравнительно недавно это слово из трех букв вызывало в сознании читателей только образ великого драматурга Джорджа Бернарда Шоу. Ну, особо информированные вспоминали еще и романиста Ирвина Шоу. Хотя имена обоих писателей по-английски произносятся «Шо», а пишутся «Shaw». Нарицательное же существительное «шоу» происходит от «show» и означает, подобно ему, зрелище, представление.