Текст книги "Повести"

Автор книги: Владимир Немцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Глава седьмая
«ВОЗМОЖНО ЭТО… БЛУЖДАЮЩАЯ МИНА?»

Синицкий хорошо плавал. Когда перевернулась «плавучая лаборатория», студент не растерялся. До берега было недалеко. За ребят он тоже был спокоен: толкая впереди себя перевернутую лодку, они поплыли с завидным уменьем бывалых моряков. Студент вначале плыл за ними, но потом решил, что ребята и без него доберутся до берега. «Надо же все-таки узнать причину катастрофы? Возможно, это опять блуждающая мина? – думал он отплевываясь. – Но почему она светилась? Почему не взорвалась? Впрочем, это вполне возможно. Мина скользнула по борту лодки и не дотронулась до него взрывателем. Где же она?…»

Впереди что-то белело. Синицкий осторожно подплыл к светлому пятну. Он не ошибся: это был тот самый гигантский шар, который он видел с самолета. Синицкий боялся подплыть еще ближе. Он еле шевелил руками, чтобы только держаться на воде. Мало ли что может случиться. Тогда эта дьявольская игрушка не взорвалась, а сейчас стоит чихнуть и она поднимет любопытного студента на воздух!

Он вспомнил, как сегодня на вышке кто-то сказал: «Не дергай ишака за хвост, если не знаешь, какой у него нрав». В данном случае лучше всего придерживаться этой азербайджанской пословицы.

Синицкий проплыл вокруг белого шара и повернул к берегу.

«Итак, все ясно: лодка натолкнулась на блуждающую мину. Но как она сюда попала? Почему ее не выловили? Может быть, она автоматически поднимается из-под воды при приближении судна, вроде магнитной мины? Но ведь лодка деревянная. Непонятно…» размышлял студент.

Еще издали он заметил на берегу свет карманного фонарика. Огонек то вспыхивал, то угасал. Кто-то находился на берегу. На светлом фоне прибрежного песка уже можно было различить, что там стоит одинокая фигура. Синицкий подплыл ближе. Человек смотрел на море в бинокль. Что же он там видит в темноте? Студент оглянулся. Смутно белело пятно блуждающей мины.

Луч фонарика забегал по берегу. Человек наклонился над блокнотом и стал что-то записывать.

Метнулся сноп лучей прожектора с приближающегося катера и осветил незнакомца. Человек зажмурился и отскочил в сторону. Блеснули стекла, квадратных очков. Синицкий узнал охотника, с которым летел из Москвы.

Луч прожектора скользнул дальше и остановился на белом шаре.

«Странно! Пожалуй, охотник не случайно следил за этой миной, думал Синицкий. – Что он записывал?»

Студент вышел на берег и осмотрелся. Охотника нигде не было. Прожектор погас. В море светились огоньки теперь уже двух катеров. Белое пятно исчезло.

Невероятный день! На каждом шагу загадки.

Синицкий попытался отжать свой пиджак, но потом махнул рукой и быстро пошел к городу. В мокром, мятом костюме, с пестрым галстуком, висевшим, как веревка, он выглядел довольно нелепо.

Ноги вязли в светлом сыпучем песке. Освещенный луной, песок блестел, как снег. Синицкому стало холодно.

«Где-то здесь неподалеку должен быть институт, – подумал студент. – Там я сумею найти машину, чтобы поехать в гостиницу и переодеться… А где же магнитофон? – вдруг вспомнил он. – Неужели потерял?»

Синицкий сунул руку в карман и успокоился: магнитофон был на месте. Конструктор нажал кнопку. Вспыхнула крохотная контрольная лампочка. Из репродуктора послышалось тихое шипенье.

«Теперь надо проверить запись», решил студент и перевел рычажок.

Увлекшись испытанием своего побывавшего в воде аппарата, он чуть не наткнулся на машину. Это был длинный спортивный автомобиль новой советской марки.

Любознательный парень подошел поближе.

Интересная конструкция! Абсолютно простое управление. Нет даже переключения скоростей.

Страстный любитель техники не удержался от искушения и чуть ли не всем корпусом влез в машину.

Послышался лай. Синицкий приподнялся и увидел приближающиеся к нему две фигуры. В свете луны он узнал силуэт охотника. Тень от ружья скользила по белому песку. Рядом с охотником шла высокая женщина. Синицкому показалось, что он видел ее на аэродроме – тогда она была в платье с собаками. Лохматый пес ковылял за ней и вяло тявкал.

Охотник остановился, поднял к глазам бинокль и долго смотрел на море, перебрасываясь отрывистыми замечаниями со своей спутницей.

Наконец они направились к машине.

Синицкий будто прирос к месту. Сейчас у него спросят: «А ну-ка, молодой человек, что вам понадобилось в нашей машине?» Трудно объяснить столь повышенный интерес к ней простым мальчишеским любопытством.

Раздумывать некогда! Синицкий быстро пригнулся и спрятался в тени машины.

«Теперь надо незаметно выскользнуть из этого укрытия», подумал он. Но в этот момент ему снова вспомнились белый шар, бинокль в руках у охотника, блокнот, освещенный фонариком… Нет, здесь что-то не так!…

Вдруг он услышал английскую речь. Студент насторожился. «О чем они говорят? Иной раз очень полезно знать чужой язык», с досадой подумал он, вспомнив, что очень прохладно относился к изучению английской грамматики.

Охотник опять что-то записал.

«Что ему здесь нужно? – недоумевал Синицкий. – Какая может быть охота ночью, на морском берегу да еще с дряхлой собакой, которая даже не чувствует, что совсем недалеко от нее притаился чужой человек?…»

По-разному и противоречиво оценивал студент свои наблюдения. Собственно говоря, ничего тут нет особенного, если на берегу гуляют только что приехавший из Москвы, ну, скажем, бухгалтер и его спутница, которая радостно встретила этого пассажира на аэродроме. «Вечер чудесный, – трезво рассуждал Синицкий. – И, может быть, приезжий записывает свои впечатления или даже пишет стихи… Но почему эти люди вдруг заговорили по-английски? – снова спрашивал он себя. – А почему бы и нет? Обыкновенная практика. Мало ли у нас студентов-заочников весьма почтенного возраста. Кто знает, не принадлежат ли к их числу эти любители вечерних прогулок… А вдруг это враги? – Синицкий вздрогнул. – Разве Америка не засылает их в нашу страну? И разве англичане перестали интересоваться бакинской нефтью?…»

С тревогой думая обо всем этом, озадаченный студент прислушивался к непонятному для него разговору. Вот охотник несколько раз повторил слово «сигма». Что это? Название буквы? Или есть такое английское слово?… Вот они о каком-то Вильяме заговорили. Это понятно… Может быть, о Шекспире?…

Охотник первым подошел к машине и взялся за ручку дверцы.

Пес вдруг подбежал к студенту. Юноша похолодел от волнения. Дрожащей рукой он погладил собаку. «Неужели залает?…» Синицкий не дышал.

Но все обошлось благополучно. Пес лениво лизнул его руку и, вильнув хвостом, отошел в сторону.

Охотник и его спутница, облокотившись о борт машины, продолжали свой разговор, посматривая в сторону моря.

«Неужели эти непрошеные гости ожидают нового появления блуждающей мины?» подумал Синицкий.

Основательно продрогнув в мокром костюме, он спрятал магнитофон в карман и решил осторожно проползти до ближайшей груды камней.

Хлопнула дверца. Мотор глухо заворчал, вспыхнул красный огонек сигнала, и машина рванулась вперед.

Спасительная тень убежала от Синицкого. Он лежал, распластавшись на белом, как снег, песке. «Сейчас увидят!» с ужасом подумал студент и осторожно приподнял голову.

Машина была уже далеко. С погашенными фарами она мчалась по берегу, у самой воды.

* * *

В оркестре пели сазы, им вторили тары. Четко отбивал ритм сухой треск барабана. Голоса всех инструментов слышались из электромузыкальных аппаратов.

Синицкому, который все-таки успел попасть на праздник, казалось странным сочетание новой музыкальной техники и народной старинной мелодии. Он улыбался и пристукивал каблуком в такт барабану. Ему было удивительно хорошо и весело. На таких праздниках он еще никогда не бывал.

Вдруг он перестал притопывать ногой и сразу помрачнел. Не давала ему покоя эта бродячая мина, с которой за один только день он встретился дважды. «Не успела бы наделать вреда… – думал Синицкий. Может быть, сказать об этом? Спросить совета?…»

Рядом с ним сидел Рустамов. Заметив, что студент почему-то перестал улыбаться, он взял шарообразный графин из молочно-белого стекла и подлил юному гостю вина.

– После такого марафонского заплыва надо согреться, – серьезно заметил он.

– Не надо, Али Гусейнович! – взмолился студент. – Это уже четвертый.

– Ничего, наше вино очень полезно. Сто лет проживешь! – Парторг отечески похлопал его по плечу.

– Али Гусейнович, – оглядываясь по сторонам и наклоняясь к нему, тихо начал Синицкий, – я должен сказать… – Он замолк, уставившись на белый шар графина, словно впервые увидел его.

Рустамов пригладил пальцем усы и улыбнулся:

– Говори, пожалуйста.

– Здесь неподалеку мы натолкнулись на блуждающую мину, – с тревогой вымолвил Синицкий, не отрывая глаз от шара. – Она не взорвалась…

– Ну вот и хорошо! И большая эта мина?

Синицкий осматривал зал. Он как бы искал, с чем сравнить ее.

– Примерно как этот шар. – Он указал на шарообразно подстриженное дерево у балюстрады.

Рустамов рассмеялся и отодвинул от Синицкого графин.

Студент был в недоумении.

«Не верит, – заключил он. – Я же сам, собственными глазами видел эту мину! Неужели только показалось? Почему же смеется Рустамов? А может быть, он знает, что ее выловили, но об этом нельзя говорить?… Голова кругом идет… Ничего не пойму».

Воспользовавшись тем, что Рустамов заговорил с Агаевым, Синицкий вышел из-за стола. Он с удивлением почувствовал непривычное для него и странное ощущение некоторой нетвердости в ногах… Да, правильно ему говорили, что на Кавказе очень трудно отказаться от лишнего бокала вина, чтобы не обидеть хозяев.

«Нужно ровнее идти, только бы не покачнуться. Срам какой! – с досадой подумал Синицкий. – Этого нельзя себе простить. Надо сейчас же уходить, чтобы никто ничего не заметил… А как же мина?… Почему смеялся Рустамов? Может быть, еще раз проверить свои подозрения, спросить у Гасанова?…»

Начались танцы. Вспыхнули над головой разноцветные светящиеся трубки… Откуда-то сверху, как снег, посыпалось конфетти.

Гасанов бесцельно бродил по залу среди гостей. Казалось, он не находил себе места. Друзья и знакомые поздравляли его. Он крепко жал протянутые к нему руки и вежливо отвечал на любезности.

«Но почему так долго нет Саиды? А вдруг она уже здесь? – думал он, выискивая ее глазами. – Ведь она же обещала! Специально вызывала меня к телефону. Неужели опять не приедет на наш праздник?…»

Увидев издали Мариам, Гасанов стал торопливо пробираться к ней.

– Саиду не видела? – с надеждой в голосе спросил он.

Мариам отрицательно покачала головой.

– Ибрагим Аббасович! – Синицкий остановил инженера и, не замечая Мариам, которая что-то хотела сообщить Гасанову, понизив голос, сказал: – Ну пожалуйста, объясните мне по-дружески! Честное слово, не пойму ничего. Может быть, это, конечно, пустяк, но он не выходит у меня из головы. Неужели в Каспийском море могут попадаться плавучие мины? Я сегодня вечером видел одну из них.

Лицо Синицкого выражало искреннее удивление.

– Ерунда! – отмахнулся Гасанов.

Он заметил блестящие, покрасневшие глаза гостя и блуждающую улыбку на его лице. «С непривычки этому студенту не то еще померещится», подумал он и тут же обратился к Керимовой:

– Мариам, вот наш молодой друг – студент, изобретатель, с которым я обещал вас познакомить. – И озабоченный инженер быстро скрылся среди гостей.

Мариам удивленно смотрела на Синицкого. Такой же мальчуган, как и Рагим! А кто же сидел рядом с ней?

В репродукторе снова зазвучала ее любимая песня – песня, о которой не расскажешь словами.

Синицкий переминался с ноги на ногу и почему-то не мог вымолвить ни слова. Девушка показалась ему очень похожей на Саиду. Нет, даже много красивее ее! И какая она маленькая, будто неживая, нарисованная… «Однако чему же она улыбается?» Он невольно поправил галстук. Ему также очень хотелось пригладить волосы. Наверное, опять торчат вихры! Но он не решился, рука застыла на пол дороге.

«Но почему она молчит? Что ей сказать? Она ждет…» Любимец веселых компаний, говорун и остряк, Синицкий просто-напросто растерялся. В голову лезли всякие неподходящие мысли. Он почему-то все время думал о торчащем вихре на затылке, даже физически ощущал его, как боль, как неловкость, и никак не мог начать разговор. Может быть, в этом были виноваты выпитые четыре – представить себе только! четыре внушительных бокала буквально предательского вина?

«Тогда с Саидой первым заговорил магнитофон, а сейчас? мучительно раздумывал студент. – Ну, о чем же говорить? Может быть, о бакинских ветрах, о музыке, о празднике?…» Нет, это все не то! Он должен ей сказать что-нибудь значительное, умное… даже особенное!

– Мариам, идемте танцевать! – К Керимовой подошел, уже притопывая от нетерпения, черноволосый парень с тонкими, как веревочки, усиками. – Простите, – с извиняющейся улыбкой кивнул он головой студенту.

Синицкий остался один. Танец кончился, затем начался другой, третий, а Мариам все еще не возвращалась…

«Ну и не надо! – обиделся Синицкий и решил выйти в сад, чтобы там в тишине, как говорится, собраться с мыслями. – До чего же все это глупо получилось… Трус несчастный! Разиня! – корил он себя. – Что она теперь обо мне подумает? Стоит взрослый парень – студент московский – и глазами хлопает…»

Медленно, еле переступая ногами, Синицкий спускался по лестнице. Издалека доносилась музыка. Два больших, ослепительно белых, светящихся шара у выхода снова напомнили о плавучей мине.

Он долго смотрел на них. Голова все еще кружилась от вина. Нет, он ничего не может понять… Неужели все это только показалось? Почему ему никто не верит?…

Черные тени, будто отпечатанные краской, застыли на асфальтовой дорожке, ведущей к воротам. По сторонам пестрели клумбы с цветами.

Бесшумно открылись чугунные ворота. По асфальту скользнул свет фар. Два желтых глаза двигались навстречу Синицкому.

Открытая машина остановилась у подъезда. За рулем сидела Саида.

Синицкий подбежал к машине и предупредительно открыл дверцу.

– Вы всех так встречаете? – Саида рассмеялась, ловко выпрыгивая на дорожку.

– Нет, только вас, и я очень рад, что хоть и поздно, но все-таки встретил! – взволнованно проговорил Синицкий, поднимаясь вслед за ней по лестнице.

– Ничего не пойму, – пожимая плечами, заметила Сайда. – О чем это вы?

– Разрешите мне быть откровенным? – Студент понизил голос.

Саида в недоумении остановилась на ступеньках, невольно огляделась. Над головой висела луна. С моря доносился неумолчный плеск волн. Ему вторил оркестр с крыши института. Одуряюще пахли цветы на клумбах.

Вся эта поэтическая обстановка настраивала лирически. Но Саиде до этого не было никакого дела. Она так торопилась встретиться с Ибрагимом, а тут, к ее досаде, приходится выслушивать непонятные излияния надоедливого гостя!

– Мы с вами знакомы только один день, – все так же взволнованно и словоохотливо продолжал Синицкий, – вы меня почти не знаете, проникновенно говорил он, – но я почувствовал…

Послышался гудок из репродуктора радиотелефона, установленного в машине Саиды. Замигала красная лампочка. Саида, словно обрадовавшись этому предлогу прекратить странный для нее разговор, побежала вниз. Застучали каблучки по ступенькам.

На телефонном аппарате блестел никель наборного диска. От радиостанции поднимался вверх тонкий серебряный прут антенны. Саида откинула волосы назад и взяла трубку:

– Да, я, Александр Петрович… Доехала ничего, не беспокойтесь… Уже выловили. Поэтому и задержалась. Завтра проверю локаторы перед установкой…

Синицкий внимательно прислушивался к разговору. Ему очень хотелось посмотреть на радиоаппарат Саиды, но он боялся выказать излишнее любопытство.

Когда Саида поднялась к нему, он горячо продолжал, словно в их беседе не было никакого перерыва:

– Знаете, Саида, я вдруг почувствовал… что только вы меня поймете…

Саида нетерпеливо поглядывала вверх, на крышу института. Оттуда доносилась музыка.

– Мне не нравится наш разговор, товарищ Синицкий! – Она сделала несколько шагов вверх по лестнице.

– Одну минутку, Саида! – взмолился он. – Поймите мое положение. Кому я должен об этом сказать? Понимаете, должен!… – Студент перевел дыхание и уже совсем спокойно продолжал: – Здесь, у берега, бродит шарообразная мина. Я, правда, в этом не очень уверен, но если это не мина, то что-то похожее на нее…

Облегченно вздохнув, Саида весело, совсем по-приятельски взяла Синицкого под руку.

– Не беспокойтесь! – сказала она. – Уже приняты меры.

Хотел было Синицкий ей рассказать и о человеке на берегу, но после ее спокойного ответа решил, что Саиде все известно.

– Значит, на катере заметили мину и выловили? – полюбопытствовал он.

– Наверное, – недовольно отозвалась Саида. – Идемте наверх, я вас познакомлю с Мариам.

– Спасибо, – поклонился Синицкий, вспомнив свою неудачную встречу с девушкой. – Уже познакомили. А когда меня познакомите с испытаниями ваших аппаратов? Я не видел их в практической работе. Можно мне завтра поехать с вами?

– Нельзя, – резко ответила Саида, торопливо поднимаясь по лестнице. – Вы же сами знаете, что сначала испытания производятся в лаборатории, а потом уже проверенные аппараты тащат в поле, на море или даже на дно, что мы и сделаем недельки через две, когда вы внесете в схему, видимо, очень полезные для науки изменения и дополнения.

– Для этого нужно два дня, а не две недели. Поймите, Саида, что меня только за этим и прислали сюда, а вовсе не любоваться морскими пейзажами! – Синицкий явно волновался. Он хотел как можно скорее заняться делом. – Давайте назначим срок.

– Ну хорошо, – согласилась Сайда.

«Вот настойчивый парень! – подумала она. – Не ожидала».

Ей это понравилось, и она тут же назначила день практических испытаний, уверенная в том, что к этому времени Синицкий справится с переделкой аппарата.

– Есть еще одно препятствие, – задумчиво проговорила Саида, медленно потирая висок. – Что на это скажет Васильев?

– Кто?

Саида не ответила и быстро взбежала вверх по лестнице.

Глава восьмая
СИНИЦКИЙ НАДЕВАЕТ СКАФАНДР

На каменистом островке, недалеко от берега, одиноко стоял приземистый белый домик. Он был похож на глыбу льда, почему-то не тающую в горячих лучах южного солнца. Домик этот служил подсобным помещением при испытаниях разной аппаратуры.

Из двери вышел Нури в рабочем комбинезоне. Прищуриваясь от солнца, он посмотрел на причал у здания института, который отсюда хорошо был виден. От причала отошла лодка. В ней сидели двое.

«Саида… А кто же еще?» спрашивал себя Нури, пытаясь рассмотреть человека на носу лодки.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Кажется, опять появляется парень в шляпе. Ну, если и здесь он будет усмехаться, то…

Собственно говоря, Нури сам не знал, что должно было следовать за столь грозным предупреждением. Однако он был уверен, что в этом месте гость не решится даже улыбнуться. Здесь, как-никак, а испытательная лаборатория… Надо скорее приготовить водолазные костюмы, а то достанется от Саиды!

Нури быстро побежал к домику.

Лодка уже подходила к островку.

Синицкий, придерживая шляпу, первым выскочил на берег и предупредительно подал руку Саиде. Она снисходительно улыбнулась. Как это у него ловко получается!

– Значит, в глубине этого островка можно найти нефтеносные пласты? – спросил студент, недоверчиво глядя себе под ноги. – Неужели мы их заметим на экране аппарата?

– Конечно! Здесь мы не впервые занимаемся проверкой разных конструкций. Каждый метр исхожен, все знакомо… Пески под нами бедные, нефти в них мало, а то давно бы буровую поставили… Кстати, дорогой друг, вы занимаетесь изобретательством, возитесь с новыми ультразвуковыми приборами для нефтеразведки, а что вы о ней учили? смотря на студента, спросила Саида.

– Не только учил, – с заметной обидой сказал Синицкий, – но и работал чуть ли не со всеми приборами у нас в лаборатории. Ну, скажем, магнитными, радиометрическими, электрическими…

– Сейсмометрическими, газовыми и так далее, – смеясь, перебила его Саида. Сидя на песке, она отвинчивала крышку прибора. – А вы никогда не задумывались, почему существует так много способов нефтеразведки? Почему ученые изобретают все новые и новые аппараты, да и вы сами помогаете им?… Знаете ли вы, что такое миллион? неожиданно спросила она.

– Вы начинаете говорить загадками, – недовольно ответил Синицкий. – Миллион – это десять в шестой степени. Так бы сказал математик. Но вы хотите не такого ответа.

– Да, для математиков это число не так уж велико. А вот мне, откровенно признаться, число это не дает покоя. Оно мне кажется огромным, и я с ним не могу примириться. Миллион рублей стоит только одна скважина разведочного бурения на море!

Саида никак не могла отвернуть винты на крышке. Синицкий осторожно взял у нее отвертку.

– Надо понять значение этой суммы! – продолжала она горячо и убедительно. – Представляете себе, Синицкий: после предварительной разведки небольшой коллектив несколько месяцев бурит. Трубы опускаются все глубже и глубже, появляются признаки нефти. Люди борются со штормами, авариями. Бурение подходит к концу, уже пройдено четыре тысячи метров, а результатов пока еще нет. Поставлен на карту миллион и, кроме него, напряженный труд всей бригады и многое другое, что ценится у нас дороже денег. Геолог говорит, что, возможно, завтра закончится многомесячное бурение. Завтра решающий день… Но проходит и этот день и другой – нефти нет. Скважина остается сухой. Надо бурить в новом месте. Снова может быть потерян миллион! – Саида замолчала, затем добавила: – Должна сознаться, что с точки зрения мировой экономики наши дела не так-то плохи: у нас из ста скважин пятьдесят дают нефть или газ, а у американцев – только двадцать… Но вы сами понимаете, что мы с этим процентом не можем мириться. Мы не хищники, а хозяева, рачительные и строгие. Нам нужна совершенная разведка!

Студент слушал Саиду с напряженным вниманием. Ему казалось, что во всех этих неудачах, о которых она говорила, виноват и он сам. Мало усовершенствовать схему прибора – это просто мелочь, надо все свое время, всего себя посвятить созданию новых аппаратов, новых приборов для нефтеразведки… Ему нужно практически поработать с ними, а тогда он что-нибудь и придумает.

– Вот так-то! – Саида вздохнула. – Я уже несколько лет работаю с аппаратами для нефтеразведки, но, как и вы, увлекаюсь многими делами, например автоматикой… Сколько в жизни интересных занятий! – Она сжала руки так, что слегка хрустнули пальцы. – Но не советую разбрасываться. Я для вас не пример, и позабудьте об этом. Поставьте себе задачей сделать аппарат для нефтеразведки, который никогда бы не ошибался.

Все, что до этого знал Синицкий о разведке нефти, приобрело для него новое, неожиданное значение. Он вспомнил о незаметных тружениках, которые стараются сберечь государству эти миллионы. Чего только не делают разведчики нефти! Они устраивают маленькие землетрясения, взрывая заряды на определенных расстояниях от сейсмографов, и следят за кривыми на барабанах приборов. По кривым они узнают, где скрыт нефтяной пласт. Они измеряют электропроводность почвы, изучают состав газов, выходящих из-под земли, ищут магнитными и радиотехническими приборами место возможного залегания нефтеносного пласта, составляют подробные геологические карты, схемы… И все-таки, несмотря на все эти огромные труды, при бурении остается риск потерять миллион! Особенно на морских буровых, где не все эти методы пригодны…

– Вот, может быть, наши аппараты будут более совершенны, – как бы отвечая на мысли Синицкого, сказала Саида и задумчиво посмотрела на белые коробки с блестящими ручками. – Впрочем, они впервые испытываются в данных условиях. Здесь тоже риск, может ничего не получиться, как и при любых испытаниях…

– Вопрос можно? – совсем как школьник, спросил Синицкий.

Саида наклонила голову, чтобы скрыть улыбку.

– Вы как-то упомянули фамилию Васильева. Его работы – тоже такой же риск?

Саида, не поднимая головы, исподлобья взглянула на Синицкого:

– Да, это необыкновенный опыт. Если хотите, большой риск, сказала она сухо и тут же перевела разговор на другую тему: – У меня все-таки есть надежда, что наши аппараты будут работать более уверенно, чем другие. Они резко отличаются от общеизвестных конструкций хотя бы применением ультразвука: им мы как бы просвечиваем толщу земли…

– Так же, как и радиоволнами, – перебил ее студент. – Не вижу принципиальной разницы: те же колебания, только сравнительно низкой частоты. Кстати, вы мне обещали показать новую, уже измененную инструкцию к аппарату.

– Пожалуйста! – Саида вытащила из кармана своего белого комбинезона тонкую тетрадь. – Пока мы будем готовиться к испытаниям, займитесь теорией.

– Салам, Саида! – еще издали крикнул Нури.

Он нес водолазную одежду. За ним от самого домика на белом, как снег, песке тянулся след, будто от санных полозьев: Нури тащил на веревке тяжелые башмаки со свинцовыми подошвами.

– Смотрите, Саида! – Синицкий развернул перед ней инструкцию. Вот в этом месте надо уточнить. Здесь сказано буквально следующее: «В аппарате, несмотря на его малые размеры, сосредоточена весьма значительная мощность ультразвука. Эти неслышимые колебания отражаются и поглощаются в земле различными слоями породы. – Он читал размеренно и внушительно. – Характер этого поглощения мы обнаруживаем на экране в виде системы пересекающихся линий. Когда пучок ультразвука проходит сквозь нефтеносный пласт, положение линий резко изменяется…»

– Потом, потом! – запротестовала Саида. – Мы с Нури сейчас соберемся и опустимся в воду. А вы пока походите с аппаратом по острову.

Она передала студенту один из аппаратов кубической формы, с закругленными ребрами. Он надел его, как фотоаппарат-«зеркалку». Длинный хобот необыкновенного объектива опускался вниз почти до самой земли. Как требовалось по инструкции, студент включил питание, затем повернул ручку яркости и фокусировки. На экране замелькали светящиеся линии.

Синицкий прошел несколько шагов по песку. Все как будто бы в порядке: линии показывали следы нефтеносных месторождений.

Когда он сказал об этом Саиде, она радостно улыбнулась и наклонилась над экраном.

– Так и должно быть! Чувствуется значительное усиление, удовлетворенно заметила она, откидывая назад непослушные волосы. – При первых испытаниях, до вашей переделки, верхняя кривая не доходила даже до пятого деления, а сейчас к двадцати подбирается. – Саида протянула руку студенту: – Примите пока предварительные поздравления… Откровенно говоря, я не особенно была уверена в вашем предложении, но у вас оказались задатки настоящего инженера!

Синицкий робко пожал руку Саиды и покраснел, растроганный ее похвалой.

– Будем одеваться, Нури! – крикнула Саида.

– А как же я? – растерянно спросил Синицкий.

– Да мы ненадолго. Подождите нас, – добродушно ответила Саида, подкручивая ручку усиления сбоку аппарата.

– Саида, милая, – умоляющим тоном начал Синицкий, – разрешите мне сегодня опуститься вместе с вами. Хоть на минутку!

– Вы ребенок, Синицкий, честное слово! – Саида подняла голову от аппарата и рассмеялась. – Удивительное нетерпение. Так уж сразу и под воду! А не побоитесь?

– Да что вы! – искренне обрадовался студент. – Вот вы женщина, и то… А я все-таки… – Он смутился и замолчал.

Саида, ласково взглянув на студента, сказала:

– Ну хорошо, хорошо, убедили. Все равно вам придется испытывать аппарат под водой. Может быть, там не подойдут переделки Синицкого? Как вы думаете?

– В этом я хочу сам убедиться.

– Законное требование каждого изобретателя. Опустим вас на минутку… Я не знаю, как вы себя будете чувствовать в водолазной одежде… – сказала Саида и тут же повернулась к Нури: – Принеси еще один костюм.

Нури не мог скрыть своего недовольства. Он был твердо убежден, что москвича незачем опускать под воду. Пусть, если хочет, на земле крутит ручки у аппарата! Вот ведь – изобретатель, а серьезности никакой!…

– Будешь одеваться? – сухо спросил Нури у Синицкого, когда притащил третий костюм. Он надеялся, что этот с виду храбрый парень откажется.

Синицкий подозрительно посмотрел на тяжелые башмаки и нервно поправил воротничок. «Да, с такими не выплывешь», подумал он и быстро, чтобы этот сердитый «водолаз» не заметил его нерешительности, сказал с деланной беспечностью:

– Еще бы, разве можно отказаться от такого удовольствия! Вы знаете, – он демонстративно обратился только к Саиде, – мне приходилось и летать и плавать, даже как-то однажды опускаться в шахту, но я никогда не был под водой.

– Ничего интересного, – равнодушно заметила она. – Так же, как и здесь, но немного потемнее и воздух резиной пахнет – от костюма.

Началось облачение. На студента надели специальный резиновый костюм, затем пудовые башмаки, приспособили баллон с кислородом и сжатым воздухом. Наконец примерили шлем, похожий на большой горшок.

С сожалением Синицкий посмотрел на свою светлую шляпу, лежащую на песке… Мелькнула странная мысль: «Удастся ли ее снова когда-нибудь надеть?» Он досадливо поморщился, нагнулся и незаметно от Нури запихал шляпу под костюм. Так-то надежнее!

– Страшно будет – дергай веревку, – хмуро заметил Нури.

Синицкий смерил его удивленным взглядом и пожал плечами, показывая свое полное пренебрежение к столь необоснованному выпаду. Да, конечно, только так он мог расценивать предложение Нури! Почему ему должно быть страшно?

– Ветер может помешать нашим испытаниям, – сказал Нури, всматриваясь в темнеющий горизонт. Он хотел, чтобы Саида отменила сегодняшние опыты. Погода – не для новичков.

– Мы недолго. Успеем! – решила Саида и торопливо надела костюм.

– Саида, вопрос можно? Вы хорошо знаете английский? – вдруг спросил студент.

– Читаю и перевожу техническую литературу.

– А разговор?

– Плохо… Но зачем это вам?

– Так просто, – беспечно заметил Синицкий и подумал: «О чем же тогда говорил охотник на берегу?»

Саида смотрела на задумавшегося студента.

«Вопрос можно?» – мысленно передразнила она его. – Вот привычка!»

Все трое забрались в лодку. Затрещал мотор.

– Мне за эту экскурсию Александр Петрович голову оторвет! недовольно бормотал Нури, завинчивая шлем у Синицкого. – Не успел приехать, а уже решил гулять под водой. Это и моя бабушка может!

Недалеко от берега лодка остановилась.

Свесившись за борт, Синицкий с любопытством смотрел на каменистое дно. На этой глубине оно было хорошо видно.

– Не беспокойся, Нури, – сказала Саида, – здесь мелко. Пусть побарахтается минут десять. Он же должен знать, что получилось в аппарате после его переделок. Если не струсит, то сможет быстро это проверить. Боюсь, что на первый раз он просто растеряется.

Синицкий подвинулся к Саиде, стараясь сквозь металлический шлем услышать разговор.