Текст книги "Повести"

Автор книги: Владимир Немцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Никто пока не решался ничего сказать. Молчание длилось долго… Стучали часы.

– Мне кажется, можно опустить балласт на крышу подводного дома, послышался робкий голос молодого инженера.

Все сразу повернулись к нему. Его здесь мало кто знал. Он только что кончил местный индустриальный институт и лишь месяц назад стал членом этого научно-исследовательского коллектива.

– Это дало бы возможность просверлить броню… – сказал он, смотря себе под ноги, будто видел на ковре чертеж.

– Зачем? – спросил Рустамов, чувствуя, что в словах инженера есть какая-то, пока еще неясная техническая идея.

– Тогда можно было бы закрепить… – начал тот и замолк.

– Правильно! – воскликнул Гасанов. – Надо опустить прямо с нашего плавучего острова трубу с подшипником, закрепленным в балласте… Ее отрезки постепенно наращиваются, пока она не коснется крыши подводного дома.

– Я об этом и говорю, – оживился молодой инженер.

– Можно ли так точно угадать? – с сомнением покачал головой Агаев.

– Можно! – убежденно подчеркнула Саида. – Я укажу ультразвуковым локатором. Все будет видно на экране… Ну, а дальше? Говори дальше, Ибрагим!

– На конце трубы бурильная коронка… – со все более возрастающей уверенностью рассказывал Гасанов.

– Понятно! Только – алмазная, – нетерпеливо добавил Рустамов.

– Ее продолжением служит метчик… Он сделает нарезку в крыше подводного дома. Теперь труба будет надежно соединена с ним, как раз над буровой…

– Верно, Ибрагим Аббасович!… Верно! – не отрывая от Гасанова глаз, восхищенно заметил молодой инженер.

– Это в центре? – спросил директор.

Он держал зажженную спичку, но забыл поднести ее к трубке… Спичка догорела и погасла.

– Нет, не совсем, но центр тяжести… – Гасанов быстро вынул из кармана карандаш и схватил со стола лист бумаги. Уверенной рукой он вычертил на листе перпендикуляр, опущенный на крышу подводного дома,…прямо здесь, – сказал он, поворачиваясь к директору. – Теперь понимаете? – продолжал он, вычерчивая деталь соединения. – Труба плотно соединена с куполом. Под ним – затопленная буровая. Вот она… Внутренний разрез подводного дома я смотрел сегодня на чертеже. Из буровой выкачивается вода по этой трубе. – Он показал ее на рисунке. Васильев смог впустить воду в буровую только из затопленных камер, которые автоматически закрываются при наполнении… Затем надо освободиться от трубы в грунте, после чего дом всплывет без всяких понтонов, подведенных водолазами, – закончил инженер, вытирая на лице выступивший от волнения пот.

– Ну, что вы думаете, товарищи? – обратился ко всем Агаев. – Мне кажется, что из этого что-то выйдет.

– Предположим, – согласился Рустамов. – А как ты освободишься от трубы в грунте? Ведь ты знаешь, она держала дом, когда еще в буровой не было воды. По существу, из-за этой трубы они не могли подняться…

Девушка-секретарь принесла свернутый в трубку чертеж. Его повесили на стене.

– Вот, смотрите, – указал Гасанов на разрез буровой камеры. Если поднять рычаг, удерживающий шестерни, то освободится канат на лебедке, отчего сработает вот этот механизм и труба также станет свободной. Когда из буровой будет выкачана вода, надо попробовать через установленную нами трубу магнитными ловильными приспособлениями поднять этот рычаг… – Он увидел протестующее движение Рустамова и быстро добавил: -…конечно, предварительно опустив в буровую специальный фотоаппарат с лампой или даже телевизионную головку, чтобы все видеть… Саида нам устроит.

– Нет, Ибрагим, этого ты не додумал, – укоризненно и в то же время разочарованно сказал парторг. – Бурить навесу, с плавучего острова, очень трудно, но все-таки можно, сделав упором большой балласт на крыше подводного дома, как предложил инженер Мамедов. К тому же пробурить надо всего десять сантиметров… А вот искать рычаг сквозь трубу… – Он развел руками. – Здесь нужно что-то другое.

Гасанов смотрел на чертеж. Молодой инженер, которого Рустамов назвал Мамедовым, подошел к столу и, по примеру Гасанова, начал чертить на уголке листа.

Саида приподнялась, хотела что-то сказать, но, подумав, опять села на место.

Агаев встал и начал внимательно рассматривать чертеж, затем возвратился к столу.

Тикали часы, отсчитывая секунды…

– Как же это я не учел? – бормотал Гасанов, скользя пальцем по чертежу.

Можно ли продумать все до конца? Разве он специалист по всем отраслям техники? Откуда он должен знать, как опускать телевизор в трубу?… Гасанов снова вспомнил Шухова. Этот инженер многое знал и многое умел. Он бы, наверное, мог решить такую задачу!

В мучительном раздумье Ибрагим смотрел на чертеж. «Неужели мы не найдем выхода?… Минуты идут… Будет поздно… Как же все-таки освободиться от трубы?»

– Вот ведь какая беда! – словно про себя, озабоченно проговорил Керимов. – Держит… А ведь только рвануть за трубу, и все…

– А если взорвать? – неуверенно спросил Нури, но вдруг вскочил с места и обрадовано закричал: – Конечно, взорвать! Надо опустить по трубе, через которую мы откачаем воду, толовую шашку с электрозапалом, – быстро говорил он, будто боясь, что его остановят. – Она опустится как раз над станком. Взорвем его крепление, и дом освободится. Взорвать совсем не трудно, только нужно рассчитать, чтобы не повредить клапан, который автоматически запирает отверстие, когда выходит из него труба…

– Постой, постой, Нури! – предупреждающе протянул к нему руку Гасанов. – Не так быстро… – Он на мгновение задумался, посмотрел на чертеж и восторженно воскликнул: – Молодец! Ты понимаешь, что это самое простое решение…

– По-моему, правильно, – сказал Агаев и улыбнулся. – Как ты думаешь, Али?

– Надо начинать, – ответил Рустамов. – Итак, что нужно прежде всего? – Он наклонился над блокнотом.

– Я думаю, надо попробовать, – подтвердил Агаев. – Все это сейчас подробно обсудим, но, не дожидаясь окончательного решения, подготовку начнем немедленно. Техническое руководство по подъему подводного дома возлагаю на инженера Гасанова.

Гасанов молча смотрел на чертеж, обрадованный первым успехом найденного решения. Как здорово подсказал ему Нури! Этот любознательный парень никогда не работал по взрывной технике, однако интересовался ею. «Куда до него инженеру по переключателям!» невольно улыбнулся Ибрагим, вспомнив рассказ знакомого директора об американских радиоспециалистах. Кстати, надо учесть замечание Нури относительно автоматического клапана. При его повреждении из буровой не выкачать воду, она все время будет поступать снизу в отверстие для скважины.

Подойдя к Агаеву, Гасанов ожидал приказаний. Огромная ответственность, которая с этой минуты легла на него, заставляла его думать о тех, казалось бы на первый взгляд непреодолимых, трудностях, что ждали его впереди.

Директор молчал. Рустамов записывал в блокнот план работы. Только при четкой организации можно добиться успеха.

Нури осторожно полез в карман за коробкой с загадочными кольцами, но тут же выдернул руку обратно. Столько еще впереди нерешенных настоящих задач!

Саида неслышно подошла к Ибрагиму и шепотом стала рассказывать ему, как она предполагает увидеть на экране локатора опускающуюся трубу. Для этого на некотором расстоянии друг от друга она установит два ультразвуковых генератора непрерывного действия – тогда на экране будет видно два изображения этой трубы. Их надо будет совместить, чтобы определить истинное положение трубы в пространстве, то есть в воде. Это, конечно, трудно, но Саида сделает.

Наклонив голову, Гасанов молча слушал ее и, хотя не очень разбирался в локации, понимал все, что сейчас нужно было понимать.

Часы отсчитывали секунды…

Глава двадцать вторая
ДЕСЯТЫЙ ШАР

Есть чудесные дачные места на Апшероне.

Всего лишь тридцать минут от Баку – и вот вы уже бродите среди виноградников Шувелян, абрикосовых садов Мардакян, любуетесь новыми постройками из белого ноздреватого камня, выросшими здесь за последние годы.

Но если вы хотите по-настоящему почувствовать всю прелесть и своеобразие здешней природы, пройдите прямо виноградниками к морю. Не бойтесь заблудиться а чаще виноградных лоз – они не скроют от вас горизонта, потому что в этих местах особенная лоза: она не тянется вверх, а стелется по горячей песчаной земле… Скромным и неинтересным кажется кустик здешнего винограда, распустивший свои плети, словно кавун на баштане. А может быть, и правда, не виноградники здесь, а украинские баштаны раскинулись на многие километры?…

Осторожно приподнимите ветку. Смотрите: под широкими пожелтевшими листьями висят тяжелые виноградные кисти. Они кажутся прозрачными, будто сделанными из стекла. Чудесные гроздья! Нет слаще и ароматнее их. И растут они только на этой земле, которая кажется такой скупой и неприветливой…

Мариам слишком рано приехала на буровую. Испытания ее установки с новым долотом должны были начаться только через час.

Оставив машину на промысле, она решила пройти к морю через виноградники.

Шла она медленно и тяжело, словно боясь расплескать воду из переполненной чаши. Ее маленькие загорелые ноги в спортивных туфельках были исцарапаны о колючие травы, как будто разрисованы белыми тонкими линиями. Легкое зеленое платье трепетало и шелестело от ветра, как листья на виноградных кустах, среди которых она проходила.

Девушка сняла соломенную шляпу с шелковыми листиками бледной весенней зелени. Мариам смотрела на них, будто ничего не понимая, затем машинально вытерла влажный лоб…

Все здесь напоминало ей о том, что случилось этой страшной ночью: и радостное небо, и море, и даже виноградники. Ранним утром в день испытаний Мариам решила найти Васильева, чтобы попросить взять ее в подводное путешествие. После долгих поисков она встретила инженера возле института, откуда начинались виноградники. Васильев задумчиво бродил среди них.

Да, там было все так же, как сейчас… Те же ползучие ветви виноградных лоз. Розовым казался песок под ними…

«Осень. Вот и нет винограда! – смотря на прижатые к земле лиловато-розовые листья, задумчиво сказал инженер. – Не видно ни одной ветки».

Мариам молча приподняла густую, распластанную на песке ветвь. Громадные, как абрикосы, ягоды тяжело спускались вниз. Они отливали голубизной утреннего тумана, а внутри казались наполненными жидким золотом.

«Смотрите, Александр Петрович, это тоже золото! – не отпуская ветку, говорила Мариам. – Надо только уметь его увидеть…»

Васильев с какой-то затаенной нежностью посмотрел на виноградную кисть.

«Интересная жизнь у нас, Мариам! – сказал он тогда. – Вот, как будто бы пустяк: скромные, ничем не примечательные ветви лежат на песке. А ведь стоит только нагнуться, приподнять эту ветку, и сразу блеснет истинное золото. Вот и думаю я, что если внимательно посмотреть вокруг, пройти по улицам и полям, заглянуть в заводские цехи, шахты, лаборатории, школы… в любой дом, то всюду нам встретится советский золотой человек. Честное слово, Мариам, я не подберу ему лучше названия».

Инженер бережно взял лозу из ее рук и опустил вниз, на теплый песок…

Сегодня утром Мариам узнала от своего отца, что произошло в подводном доме. Она не могла этому поверить, побежала в институт.

Там, когда уже не оставалось никаких сомнений, что все это правда, что Васильев остался один в морской глубине, Мариам села на окно в пустом вестибюле и долго смотрела в темный коридор. Девушке казалось, что сейчас из какой-нибудь лаборатории выйдет Александр Петрович, взглянет на нее серыми теплыми глазами и молча протянет ей руку…

Мариам выронила шляпу, ветер подхватил ее и погнал по тропинке. Девушка рассеянно пошла за ней следом…

Кончились виноградники. Гряда белого, блестящего песка, словно снежная полоса, отделяла их от моря. Ветер вздымал над ней как бы искрящуюся поземку.

«На его родине скоро будет снег», подумала Мариам, взбираясь на песчаный холм.

Места здесь были пустынные; обычно сюда никто не приезжал, кроме охотников и рыбаков. Навстречу девушке никто не попадался.

Далеко в море уходили изрезанные трещинами скалы. В них часто прятались водяные змеи. Прилетали сюда и бакланы, охотившиеся в этих местах за рыбой.

Мариам шла у самого берега, смотря в зеленую воду, и никак не могла освободиться от странного и неясного чувства, как будто бы она пришла сюда проститься.

Она устала. Ее темные волосы нагрелись от солнца. Приложив руки к вискам, она только сейчас заметила, что оставила шляпу там, на винограднике…

Сидя в расщелине скалы, где было сыро и прохладно, Мариам смотрела на плещущее у ее ног море. Здесь оно было темно-синее, с пенистыми клочьями. Почти черного цвета вода плескалась у входа в широкий грот. Мариам безучастно разглядывала его замшелые стены, облепленные ракушками и рыжими, высохшими водорослями. Она видела его черную глубину, куда никогда не проникают солнечные лучи.

Холодным дыханием склепа веяло из этой морской пещеры…

Мариам вздрогнула: ей показалось, что в темноте грота блеснул свет. Она вспомнила такой же зеленоватый свет под водой, который видела однажды при испытаниях подводного дома.

Из грота вышел человек в черном блестящем плаще и морской фуражке. Осторожно ступая по камням, торчащим из воды, он остановился у выхода и направил луч карманного фонарика в темноту грота.

Оттуда выплывал «Кутум», но уже с самолетным винтом.

На палубе суетились молодые конструкторы, как всегда взволнованные перед испытаниями. Степунов – у мотора. Али, по обыкновению, возился со своей радиостанцией.

– Стоп! Задний ход! – послышался знакомый голос.

Человек в темном плаще повернулся лицом к Мариам, и она узнала Рагима Мехтиева, ее бывшего ученика, скромного копировщика из конструкторского бюро.

– Товарищ капитан третьего ранга, разрешите обратиться! – весело крикнул с «Кутума» Степунов. Он не видел, что за ними наблюдает Мариам. – Товарищ капитан второго ранга, разрешите обратиться! – снова крикнул он, видимо считая, что капитан не отвечает ему, обидевшись за недостаточно высокое звание. – Товарищ капитан… – начал Степунов.

– Зачем кричишь? – гневно оборвал его Рагим и сразу прекратил очередное присвоение ему более высокого звания. – Уши оборву! добавил он, готовый выполнить свою угрозу, не считаясь с отсутствием во флоте подобного дисциплинарного взыскания.

Ему было стыдно перед Мариам: вдруг подумает, что он, взрослый, серьезный человек, занимается детской игрой?

Он подбежал к Мариам и прерывистым шепотом заговорил:

– Нам надо обязательно добраться до Каменной гряды… Скажите, Мариам, где сейчас может быть Александр Петрович? Он нам очень нужен.

Девушка вздрогнула.

– Александр Петрович задержался на испытаниях, – ответила она, овладев собой.

Рагим был разочарован.

– Нехорошо получается. Он нам… ну, прямо, не знаю как нужен! Понимаете, Мариам, – с сожалением сказал он, – большой секрет.

Мариам удивленно посмотрела на Рагима, но тот как бы для того, чтобы на этом закончить разговор, скомандовал:

– Полный вперед!

Глиссер, медленно вращая винтом, поплыл вдоль берега. Флажок на антенне лениво заплескался в воздухе.

– Самый полный! Жми на всю мощность! – приказал Рагим.

Степунов до отказа повернул ручку реостата.

– На последней кнопке, – сокрушенно ответил он. – Полная мощность.

Электроглиссер медленно полз у берега.

– Самый полный? – снисходительно спросила Мариам. – Напутали вы все, ребята. Рассказывайте: почему так получилось?

– Мотор, наверное, не такой нужен. Аккумуляторы не дают мощности, перегреваются очень, – смущенно оправдывался Рагим. – Потом, Александр Петрович говорил, что при испытаниях всегда могут быть неудачи… Вот и…

Тут Рагим увидел ползущую по берегу черепаху. Она вытягивала из-под щита змеиную головку и равнодушно смотрела на людей.

Незадачливый конструктор с ожесточением бросил в нее камнем.

– Ну, где ваш мотор? Показывайте быстрее! – сказала Мариам и взглянула на часы: у нее осталось еще полчаса до начала испытаний электробура.

Настойчивые испытатели сняли с лодки мотор и притащили его к Маркам. Она внимательно осмотрела обмотки, затем нарисовала схему у себя в блокноте. Ребята с нетерпением поглядывали на опытного специалиста, каким в этих делах и была Керимова.

– Вот так надо переключить секции. – Она показала Рагиму чертеж. – Соедините все аккумуляторы вот по этой схеме… И потом, самое главное… чтобы увеличить скорость, надо здесь пересоединить…

Будущие специалисты наклонились над чертежом и внимательно слушали. Несомненно, Керимовой были хорошо знакомы схемы любых быстроходных моторов: она два года занималась электробурами.

Молодые энтузиасты форсированных мощностей доказывали ей, что «линия жизни» у них ясная. Если могут токари-новаторы увеличивать скорости резания, то почему бы не заставить электромотор давать такую огромную мощность (правда, в небольшой промежуток времени), на которую он не был рассчитан.

Мариам решила применить новую схему.

Ребята сняли мотор с кронштейна, переключили обмотки, присоединили аккумуляторы. Они поняли, что от них требовала Мариам.

Как будто бы все готово… Винт медленно завертелся и остановился.

Рагим разочарованно посмотрел на застывший винт и приказал снова снять мотор. Не получается правильная техническая «линия жизни»! Нельзя от маленького мотора требовать чуть ли не самолетную мощность… Однако Александр Петрович говорил, что если захочешь, все можно сделать! Мариам тоже это утверждает… Проверим еще раз!

Опять молодые техники склонились над капризным мотором, рассматривая концы обмоток и пересоединяя их по новой схеме.

– Ну, теперь определенно готово! Поедете без меня, – сказал Рагим, вытирая лоб рукавом.

Винт завертелся быстрее… еще быстрее… Глиссер сорвался с места. Над водой, как победный клич, взлетел восторженный голос Рагима.

– Полный вперед! Следи за температурой кожуха! – кричал он. Курс – Каменная гряда!… Спасибо, Мариам, – обратился Рагим к девушке, когда лодка отчалила от берега. – Вот увидите, что обмотка не сгорит. Вы же знаете, какой нагрев выдерживает силиконовая изоляция… Подождите минутку, – остановил он Мариам, заметив, что та смотрит на часы. – Сейчас мы откроем «большой секрет». Увидите, какой подарок приготовлен Александру Петровичу!

«Кутум» развернулся и, обойдя подводные камни, вылетел на простор из маленькой бухты.

Мариам, сидя на камне, провожала глазами радужный круг глиссера.

Рагим заложил руки за спину. Он чувствовал себя победителем. Пусть он был простым копировщиком! Он раньше умел переводить на кальку только чужие мысли, хорошо держал рейсфедер и знал, как провести тушью самую тонкую линию. А сегодня конструктор Керимова убедилась, что Рагим умеет не только копировать чертежи, но и выдумывать новые конструкции.

Мариам встала, потерла онемевшую ногу и, слегка прихрамывая, подошла к юноше.

– Молодец, Рагим! – мягко сказала она. – Вот видишь, теперь получилось… Александр Петрович… был бы доволен. Когда-нибудь и ты станешь таким же замечательным изобретателем, каким был Васильев. Будешь продолжать то, что он еще не закончил… – Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и, резко повернувшись, пошла по берегу.

«Что она сказала? – удивился Рагим. – Почему «был»?» Он пожал плечами и, прищурив глаза от солнца, взглянул на возвращающийся глиссер.

«Кутум» шел быстрее торпедного катера, скользил по воде, как гидросамолет… Нет, он просто летел со всей скоростью, на которую только был способен. А за ним мчалось облако. Оно подскакивало на волнах, будто догоняло его. Блестящее белое облако, как шар…

Облако, приближаясь к берегу, становилось плотным и как будто осязаемым: электроглиссер тащил на буксире белый шар.

Мариам не могла поверить своим глазам… Все девять шаров лежали во дворе института. Остальные находились в подводном доме… Значит, этот шар мог быть только оттуда… Нет-нет, успокойся, Мариам! Это лишь слабый проблеск надежды…

Не помня себя от волнения, она бежала по берегу, увязая в песке, спотыкаясь и падая…

Еще немного осталось, Мариам? Вон, смотри, «Кутум» уже у берега… Белый шар проплывает сквозь скалистые ворота… останавливается, слегка раскачиваясь на волнах.

* * *

Молодые испытатели с трудом тащили тяжелую пластмассовую цистерну на берег… Мешали подводные камни: шар в них заклинивался, и тогда его нельзя было сдвинуть с места.

– Наконец-то! – еле отдышавшись, проговорил Степунов, вытирая потное лицо. – Вот какое дело, Мариам, – обратился он к девушке. Секрет наш простой. Мы этот шар сегодня рано утром у рыбаков увидели. Говорим, что шар наш, институтский. Удостоверения, конечно, показали. Рыбаки подумали и отдали: «Берите, мол, если ваш…»

– Стали к берегу тащить, – перебил его Али (он уже карабкался наверх цистерны), а мотор не тянет. Пришлось шар оставить на Каменной гряде. Зато сейчас наш глиссер как буксир на тысячу сил… Десять таких дотащит!

– Чего расхвастался? Степунов сурово наморщил лоб. – Никакой в тебе научной скромности! У мотора коллектор чуть не сгорел, а ты… «десять дотащит», – передразнил он товарища и, сокрушенно покачав головой, направился к злополучному мотору.

«Опять неудачи! – подумал Степунов. – Надо делать другой коллектор. Может быть, фарфоровый с пластинами из тугоплавкого металла?»

Али смущенно проводил его взглядом, хотел возразить, но неосторожно повернулся и сорвался в воду. Разозлившись на свою неловкость, он крепко уцепился за пучок водорослей, запутавшихся в поручнях, и, упираясь босыми ногами в гладкие стенки шара, быстро взобрался наверх.

Мариам стояла по колена в воде и, прижав руки к щекам, смотрела на цистерну. Она ничего не видела, глаза застилало туманом, кровь стучала в висках. Она чувствовала, как холодеют ее пальцы.

С удивлением и беспокойством Рагим наблюдал за Мариам.

«Чего она так испугалась?» подумал он и сказал:

– Зачем бояться, Мариам? Ты думаешь – мина?… Клянусь, она не взорвется!… Александр Петрович потерял этот шар. Он с такими работает.

Али с любопытством рассматривал выпуклый фонарь, в котором еле теплился красный свет. Фонарь был похож на огромный бычий глаз.

– Может быть, аккумуляторы надо отсоединить? – спросил Али, обращаясь к Рагиму.

– Нельзя трогать, – сурово ответил тот. – Придумал тоже ковыряться в чужих аппаратах!… Степунов, что там возишься? – крикнул Рагим. – Потом разберемся, а сейчас надо шар очистить и спрятать в грот! У Александра Петровича спросим, как дальше быть… Правильно, Мариам?

Девушка очнулась от своего оцепенения.

– Нельзя! Скорее откройте! – неистово закричала она.

Путаясь в водорослях и спотыкаясь о камни, Мариам подбежала к шару. Стараясь обхватить его обеими руками, она прижималась к холодной стенке, словно сквозь нее хотела услышать биение живого человеческого сердца…

Зачем обманывать себя, Мариам? Разве можно остаться живым в этой наглухо закрытой коробке?… Прошло уже много часов…

Нет, Мариам не хотела этому верить и думала, что, может быть, наверху, возле люка, есть какое-нибудь отверстие, открывающееся изнутри… Это была последняя надежда.

– Откройте люк! Скорее… скорее! – говорила она, скользя рукой по мокрой поверхности шара.

Рагим ничего не понимал. Он растерянно смотрел на девушку. Всегда спокойная, Мариам вдруг так взволнована, настаивает немедленно открыть шар… «Тут что-то очень серьезное», решил Рагим и сделал знак Степунову.

Вдвоем с Али они стали отвинчивать крышку люка… Туго поддавалась скрипящая нарезка.

Наконец люк открыт. Степунов вытянул подбородок, уперся им в нарезной борт и заглянул вниз.

Смотрел он долго и сосредоточенно… Мариам казалось, что она больше не выдержит. «Ну говори же, говори, Степунов!» хотела вымолвить Мариам, но у нее не хватало дыхания.

– Шар пустой! – заключил техник и, вздохнув, заметил: Аккумуляторы подходящие. Вот бы к нашим добавить!

– Там никого нет? – прошептала Мариам.

Ребята растерянно переглянулись. Кто же может быть в этом завинченном наглухо шаре?

«Уж не случилось ли чего с Мариам? – с тревогой подумал Рагим. Странно она себя ведет».

Он много видел конструкторов, изобретателей, сам, можно сказать, тоже изобретатель. Ему понятно их нетерпеливое любопытство, если дело касается чего-либо нового в технике. Но такого ни с кем не бывает… Об этом же думал и Степунов.

И только Али Мамедов, самый черный из всех ребят и самый молодой из техников на опытном заводе, неистовый радиолюбитель, неисправимый фантазер и мечтатель, почему-то первым прочел в глазах Мариам то, о чем она боялась сказать.

Али скользнул в люк, повис на руках и спрыгнул вниз, на дно шара.

Настала такая тишина, что, казалось, даже волны остановились где-то на полпути к берегу, боясь нарушить ее своим плеском.

Прильнув ухом к стенке шара, Мариам слышала шлепанье босых ног, затем какое-то царапанье.

– Нет тут никого, – послышался гулкий, как из бочки, голос Али.

Мариам не понимала, что же она должна делать – радоваться или вновь мучиться: в шаре никого не нашли, но исчезла и надежда увидеть Васильева живым.

Из люка появилась голова Али. В зубах он держал черную клеенчатую тетрадь и, упираясь в борта, старался выбраться из шара.

Наконец он вылез и высоко поднял тетрадь. Руки товарищей протянулись к ней. Но Али, соскользнул с шара всем известным способом, как многие в детстве скатывались со снежных гор без салазок, плюхнулся в воду и передал тетрадь Мариам.

Пытаясь овладеть собой, дрожащими, неповинующимися пальцами она взяла тетрадь и открыла на первой странице:

«А. Васильев. Технический дневник».

Все поняла Мариам. Он послал тетрадь, чтобы не погибли вместе с ним его записи.

Перелистывая страницы, она смотрела, как сквозь мутную пленку, на числа, формулы, чертежи. Вот день, когда Мариам впервые увидела Васильева в его лаборатории. Дальше снова какие-то эскизы… А это… последняя ночь – 30 сентября… Мариам дрожала от еле сдерживаемых рыданий. «Итог последних лет», прочитала она, глотая слезы, а дальше внизу: «Что-то будет?»

Мариам перевернула новую страницу и вздрогнула от ощущения чего-то страшного и неотвратимого.

Это его последние слова… Через всю страницу наискось тянулись строчки, написанные красным карандашом.