Текст книги "Криминальный попаданец (СИ)"
Автор книги: Владимир Круковер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
Две овчарки, две собаки,
Две собаки, две мочалки
Да на задних лапах в огород пошли.
В огород пошли – фотографа нашли.
Тот фотограф – старый вор –
Не заметил их в упор…
Владимир Круковер, Тюремное
Все это время и в больнице, и во время похода на пьянку, я ощущал некую неуверенность, сиюминутность своего существования. Все время казалось, что то, что со мной происходит, снится. Будто я сплю и вижу сон о том, как я болею, потеряв память. А вот теперь, взяв на себя ответственность за молодую овчарку, я почувствовал будто жизнь моя налаживается. Не висит в иллюзорной реальности, а обретает почву.
Начальник уголовного розыска Кировского отделения обслуживало центральные районы города, где наиболее неприятны совершаемые преступления. (За них наиболее строго ругали в райкоме КПСС). Поэтому он обрадовался наличию потенциального кинолога и быстро договорился с кадрами об оформление меня на работу. Проводником служебной собаки (в этом времени не было еще термина: «кинолог») меня оформить не могли, естественно. Поэтому оформили сторожем, выдали списанную милицейскую форму, комбинезон для работы, яловые сапоги и башмаки фабрики «Большевичка», синие носки под форму (две пары) нижнее белье, сухой паек на неделю и аванс в размере сорока рублей (новых, послереформенных). Еще дали направление в общежитие Вяземского электромашиностроительного техникума. Как сказал капитан Свиридов:
– В кожевенном фабричном пьют много, иди-ка ты к студентам.
Я вскоре узнал, что СОГБПОУ ВПТ было создано Постановлением Совета народного хозяйства Смоленского экономического административного района от 9 февраля 1960 года как Вяземский вечерний машиностроительный техникум. Первый набор студентов состоялся как раз в сентябре 1960 года. И общежитие, где живут ребята с деревень и сел Вяземского района, чистенькое, новенькое. Просто подарок, для холостого парня!
Уже в общежитие от коменданта узнал дополнительно: двухэтажное общежитие по адресу: г. Вязьма, ул. Просвещения, д.6, рассчитанное на 100 мест. Приоритет распределения мест будет осуществляться по следующим критериям и рассматриваться администрацией СОГБПОУ ВПТ:
Сироты
Иногородние граждане РФ из удалённых регионов РФ
Малоимущие (справка о получении детского пособия из соц. защиты)
Граждане получающие пенсию по потери кормильца справка из ПФР о попечении пенсии)
Средний балл аттестата…
– Но вы живите, конечно, – сказал комендант. – У нас еще второй этаж строители не сдали, шумно немного. Вот я вам отдельную комнату выдели, если вы и впрямь из милиции? – он посмотрел на мой не милицейский вид в поддержанных одеждах. – Вот, чтоб без соседей, мы же понимаем – милиция.
– Кончай выебываться, дядя! – сказал я. Милиция – это не только уголовный розыск, где я кстати работаю. Это еще Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, слышал небось?
И сразу нашлась мне просторная угловая, но теплая, комната, куда подручные тот час внесли необходимое: кровать, тумбочку, стол с двумя стульями, зеркало и постельное белье.
– Умывальник в коридоре, есть душевая, – любезно сказал поклонник ОБХСС, – горячая вода после пяти.
– А туалет?
– Как обычно, во дворе. Новенький. Я вам выдам ведро, вот его потом и выносите в выгребную яму.
Устроившись пошел за собакой. Коменданта из милиции предупредили, так что возражать не стал, поморщился лишь. Для него наличие в жилом помещении собаки граничило с кощунством. Тем в более в общежитие, где он чувствовал себя вершителем судеб. Еще бы, целый комендант! Как я понял за недолгое пребывание в относительно нормальном состоянии, не забывая все на утро, в этой действительности власть опьяняла, комендантов, сестер-хозяйствениц, продавцов, уборщиц и вахтеров. И они доказывали это повышенными голосами с примесью ругани, когда робкий посетитель пытался посягнуть на эти права. Ох как кричала на меня уборщица в паспортном столе:
– Куда на мокрое с грязными ногами! Не видишь что ли, чучело, – моют тут!
– Вот, – сказал я овчарке, – это наш дом, располагайся. Вот на тебя мяса выдали и крупы, мясо мы между окон, на холод, и крупу в тумбочку. Буду тебе каши варить.
Собака шевелила ушами, не отвлекаясь от основного занятия – обнюхать всю комнату и выбрать место для себя. Место выбрала у входа – будет охранять.
– Там под дверью дует, – сказал я. – Может вот в этом углу? Я тебе постелю, мне вот старый тулуп выделили тебе на подстилку.
Джулия подумал и все же перешла на роскошную кровать для собак. Но на дверь поглядывала: мол слежу, враг не пройдет и даже не войдет.
– Ну отдыхай, собакевич. Да и я прилягу, день выдался хлопотный. Только вот дверь запру, а то войдет кто по-общежитски запросто, а ты и рада кусаться, верность демонстрировать. Вот и у меня такая преданная псинка была, давно. То ли в прошлом, то ли в будущем. Марта её звали.
Марта её звали. Если только это не те самые – ложные воспоминания, которые подсовывает мне сознание, чтоб утешить подсознание.
Две овчарки, две собаки,
Две собаки, две мочалки
Да на задних лапах в огород пошли.
В огород пошли – фотографа нашли.
Тот фотограф – старый вор –
Не заметил их в упор.
Он редиску рвал, в рот ее пихал.
Он редиску рвал и с аппетитом жрал.
Две собаки, две овчарки
Привязали его к палке,
На улицу несли.
На улицу несли, тщательно трясли.
Тщательно трясли, приговаривали.
– Не ходи куда не надо,
Не воруй редиску с сада,
Будет хорошо.
А сейчас – плохо.
Ой, как плохо на палке трястись…
Дурацкая жизнь.
Проснулся я от лая. Сразу спрыгнул с кровати и зажал Джуле пасть.
– Вот так надо, только рычать, но не лаять. Ты же не пустолайка. А лай ослабляет девочек, надо просто грозно рычать.
Оказывается, комендант попытался своим ключом открыть дверь и сразу её захлопнул. То ли власть хотел показать, то ли забыл про собаку.
Я вышел и отобрал у него ключ.
– Если не хочешь должность потерять, – сказал строго, – то забудь, что в этой комнате кто-то живет. Чем реже я тебя вижу, тем больше у тебя возможности сохранить права ключника.
За окном было темно, а часов я пока не завел. Наручные «Восток» стоили целых 23 рубля, а у меня на все про все всего 40. И неизвестно, когда получка. Да и небольшая получка у сторожа, 75 рублев всего, не разгуляешься. Начальник обещал обязательные премиальные, но я постеснялся спросить их размер. Впрочем, рано об этом думать, а надо собаку вывести.
Пристегнул поводок, пошли гулять. Морозно, но не так чтоб слишком, градуса 15. Спустил с поводка, дал возможность побегать. Строго настрого запретил обращать внимание на прохожих. Гуляет, косится на меня – не грозит ли хозяину опасность. Носится по сугробам, проваливаясь с головой, ловит пастью снег, язык мотается. Молодая, на цепи сидела…
Подходит на призыв сразу. Научил подходить и сразу садится, команду «сидеть» она и так знала. Покидал палку, бегает, приносит. Вот и умница. Пришли домой, отряхнулась – вот и я искупался в снегу. Взял полотенце, протер как мог. Надо завтра пошарить по магазинам поискать ей щетку и прочую сбрую. Шлейку заказать, по следу в шлейке сподручней. Ну и, дав команду: «Место!» пошел на кухню – ужин варить. Сразу на обеих приготовил кашу с мясом, только ей почти без соли и специй, а себе в маленькой кастрюльке – как положено. Вот тоже умение, а откуда. Много ли мужиков умеют кашеварить. Значит есть в прошлом или будущем у меня такая практика, поварская.
Поставил на окно студится собачью кастрюлю, а свою просто на стол. Хлеб забыл купить. Пришел идти по соседям. Молодежь, естественно, и хлеб дала и рюмку налила. Ну как рюмку – полстакана. Граненного, соответственно. Самогон, но хороший, мягкий.
– Батя из хлеба гонит, говорит студент – прыщавый подросток лет шестнадцати. – А мамка в столовке работает. Хлеба на столах оставляют – ужасть, а че, он же бесплатный.
«Да, да, – вспомнилось мне, – было в СССР такое раньше – бесплатный хлеб в столовых. Денег нет, зайдешь в столовку, намажешь горчицей хлеб и кушаешь, еще чаю можно было взять за семь копеек с сахаром. Но почему было, есть. Сейчас».
– Я пока один живу, – продолжал пацан, – коменданту сала дал и он ко мне не подселяет. А то какой еще сосед попадется? Хочется, чтоб из нашего села. Я из Большой Гусевки, а вдруг из Воронцово или Гапонюшки подселят, мы с ними деремся.
– Ну раз сала коменданту дал, то не подселять чужих-то. Пойду я, у меня там каша стынет, только сварил, ага.
Каша была уже терпимая, но первый закон кинолога заключается в том, что сперва надо накормить пса. На балконе кастрюлька простыла быстро, я еще проверил пальцем – нет ли горячего в середине, перемешал ложкой и поставил на пол. Дал команду: «Сидеть!» и подождал минуту. Выдержка – наше все, но начинать следует с небольшого времени, чтоб не сорвать у послушной, но молодой собаки психику. «Молодец, кушай»!
Вот и я покушаю, после чарки самогона аппетит хороший.
Как оказалось Джуля есть быстрей меня. Еще бы, нагулялась, теплая каша с мясом, что ж тут тянуть.
Вывел после еды еще раз. Собака молодая, терпеть, вроде, не приучена. Вон, аж два раза пописала. Надо миску помыть, тарелку, пока не задубели.
– Пойдем, Джуля, домой. Вот хорошо, маленькая моя, но лучше рядом иди. И не надо на меня с мокрыми лапами прыгать. Как вы, девчонки, целоваться любите! Все, все, «Место!». Мне еще посуду помыть надо.
А утром, после небольшой прогулки, часа занятий и завтрака потопал в милицию. Без собаки. Организовывать строительство и помогать с оформлением собаки на довольствие. Согласно нему, взрослому животному старше 6 месяцев положено в день:
600 г крупы;
400 г мяса рогатого скота или конины (разрешается менять на 1000 г субпродуктов);
300 г картофеля и других овощей
13 г жира
витаминно-минеральный премикс по назначению ветеринара.
Бухгалтерша попыталась возмутиться, но документы пришли из Смоленского ОВД, где целый питомник. Так что она договорилась об частичной аренде промышленного холодильника местного гастронома, а меня спросила лишь:
– А что такое этот, как его, премикс?
– Набор из витаминов и минеральных полезных веществ. Можно на коровнике попросить, просто дозы для собаки меньше.
– Откуда ты все это знаешь, а имени своего не помнишь?
– Имя как раз помню, фамилию забыл. Но ясно же, что раз про собак помню, то работал в питомнике. Милицейском или еще каком. на железной дороге в Смоленске есть питомник караульных собак, на аэродромах есть…
– Да поняла я, поняла. Запрос на расширение финансирования кадрового состава послала в область. Только выйдет ли из этого толк?
– Толк несомненный, хорошая овчарка след спустя двое суток берет, если он не нарушен погодными условиями, дождем, например. Например, ограбили магазин. Собака нюхает пол, где воры натоптали, и ведет прямо до того места, где они спрятали ворованное.
Так как начальник угро сидел тут же, поддерживал меня в борьбе со скупой экономической девой, то включил режим певчего соловья.
– В журнале «Советская милиция» была статья о том, как проводник служебной собаки раскрыл кражу спустя неделю. Дело было осенью, продавец сельмага болел и вскрытый замок обнаружил только спустя неделю. Опергруппа хотела уже зайти и описывать место происшествия, но проводник зашел первым и собака взяла след. И пошла, разгребая опавшие листья, которые, как одеяло, уберегли запаховый след. Привела она в поле, к стогу сена. Где и были закопаны продукты и ящик водки. Ну а дальше сделали засаду в соседнем стогу и взяли грабителей на третий день. Вожак был вор со стажем, выдержал краденное десять дней.
– Вот видишь, Марья Ванна, – сказал довольный капитан. Собака еще выборку умеет делать, вещь находить по запаху человека.
– Вот вы например ключи потеряете, я Джулю приведу и она вас понюхает да ключи и найдет.
– Не хочу я, чтоб меня какие-то собаки нюхали, – возмутилась Мария Ивановна. – Идите уже, собачники, договорилась я с гастрономом, там в холодильнике ваше мясо будет хранится. Только на мясокомбинат сами ездите, накладные вам выпишу.
Я проследил, чтоб плотники обязательно сделали в вольере второе дно с прослойкой воздуха для тепла, а будку – со съемной крышкой: убирать, просушивать. И уселся в бобик вместе с участковым, которого, как я понял, должен научить работе проводника. Николай сделал мне добро, но я не хотел быстро лишаться такой удобной милицейской должности. Хотя и понимал, что в своем нынешнем юридическом состоянии безымянного гражданина на работу в милиции рассчитывать не могу. Что ж, буду учить. Тем более, если выяснится мое настоящее прошлое, оно может оказаться совсем не милицейским, а напротив.
Я еще не вполне отошел от сна, совсем не общежитского. Мне снилось, что я куда-то еду в большой кампании, но купе заперто снаружи. Неспешно постукивают колеса. Движется наш этап, набирает ход путешествие профессора в далекую Сибирь.
Приятным тенором поет в соседнем купе-камере какой-то зэк.
– Я так тебя люблю,
Люблю тебя, как брата,
В объятья страстные
О, не зови – молю.
Тебе принадлежать,
Вот в жизни что хотела,
Об этом знаешь ты,
Как я тебя люблю.
Наивная, нескладная песня. Но будит она тоскливые и тревожные мысли у пассажиров "столыпина". Даже охрана притихла, прислушалась, не стучит коваными прикладами в железные двери-решетки импровизированных купе тюремного вагона.
– Я так тебя люблю!
Усталая, больная,
Пришла к тебе,
О, не гони – молю.
Пусть я преступная,
Но пред тобой чиста я,
Об этом знаешь ты,
Как я тебя люблю.
Потянулся сосед, повел мощными плечами, пресек гнусное побуждение шкодливой руки почесать в паху, пресек монолог прямой кишки.
Конвоир черномазый, кавказец у двери маячит.
– Эй, бандита, часы есть наручный, кольцо есть зелетой, деньги есть?
– У нас все есть, дубак нерусский, – отвечаю с верхней полки я. – А у тебя что имеется?
– Водка есть, слюшай, хороший водка. Одеколона есть. Светалана називается. Все есть.
– Баба есть?
– Баба много есть. Все моледой, карасивый. Только твой пусть сама ее просит. Крычи коридор, какой баба хочет? Я твоя маленький комната выводить буду с ней. Только палати дэнги.
– Гоша, – обращаюсь я к соседу, – поразмяться не хочешь? Я зэчек не люблю, они больно уж жадные и жалкие. Да и в тюрьме у меня этих лярв хватало.
– Как в тюрьме? Там-то откуда?
– Гоша! Коси, но знай меру. Будто ты надзирательниц за четвертак не трахал в изоляторе? Ты лучше отвечай по делу, я-то знаю, что ты в голяках, но займу на это святое дело.
– Эй, девчата, молоденькие есть? – возопил Верт в коридор.
Женская камера откликнулась разноголосьем:
– Всякие есть. – А молоденькие, это со скольки? – Целку не желаете? У нашей Фроси целка из жести. – Сыночек, мне всего семьдесят, но я еще крепкая. – Я девчонка молодая, у меня пизда тугая.
Уверенный голос перебил девчоночий галдеж:
– А выпить будет?
– Ты старшая, что ли? – спросил я.
– Ну, я. Что предлагаешь-то, и чего хочешь?
– Сама знаешь. Мне для кореша. Водяру сейчас пришлю тебе до хаты.
– А я девчонку пришлю, гони дубака. А может, сам хочешь? Для тебя я и сама бы расстаралась.
– Ты же меня не знаешь.
– Пахана по голосу чую.
– Спасибо на добром слове, ласточка. Дорога длинная, повидаемся. А сейчас принимай посыляку.
Я сую конвойному какую-то золотую вещичку и говорю резко:
– В женскую хату передай три бутылки водки и жратвы. Девчонку выводи вместе с моим человеком…
А потом, вспомнив про амнезию, пытаюсь понять кто же я такой, как выгляжу. Но нет в Столыпине окон и нет у этапируемых зеков зеркал. Даже прядки от ремня, способной отразить лицо, у них нет, ибо ремни отбирают, как и шнурки.
И в эту минуту отчаянья от невозможности себя познать Гоша – здоровенный грабитель наклонился и лизнул мою руку.
– Ты чего? – хотел заорать я, но проснулся. И пошел выводить собаку, которая вся исстрадалась ждать прогулки.
(Не вижу отзывов. Возможно, сюжет и тема не интересны, так скажите. Что я зря стараюсь!)
Глава 8
Все как в тумане. Мир убог.
А я – частица в этом мире…
Петляет полем колобок,
Чтобы его не проглотили.
Мораль я ведаю одну -
Встать выше варварской морали…
Меня стреляли на лету,
А заодно в родных стреляли…
В.Круковер, ранние сборники
В мясокомбинате была охрана на воротах. А чуть дальше огромные весы, как бы встроенные в дорожное полотно. На них заезжали машины при въезде, а потом – при выезде. разница в весе давала представление о вывозимом грузе.
Сразу мелькнула мысль, что привезя пятидесяти килограммовый камень и сбросив его на обратном пути, мы можем обокрасть комбинат на пятьдесят кг мяса или птицы.
На смену пришла вторая мысль – я что по сути: вор или мент?
По главной сути
Жизнь проста:
Её уста…
Его уста…
Откуда бы это? А, это стихи Федорова. Работал, вроде, перед войной на авиационном заводе в городе Иркутске и напечатал несколько стихотворений в областной комсомольской газете. И я какое-то отношение к этой газете имел. Это что ж, я такой старый, если уже перед войной в газету хаживал, в редакцию? Даже если мне перед войной было лет 16 то никак не складывается – я сейчас никак не старше 25 годков, значит родился где-то в 1933-35 году.
– Так что же выбираете? Обрезки говяжьи, кур или одни осердие[1]? – пробилось сквозь попытки обрести память. – Можно и чистым мясом взять третьего сорта, но маловато будет – вам по двести грамм в сутки положено.
– Это почему по двести, я же объяснял, что суточная норма 400 грамм.
– Двести – птицей, так в накладной.
– Подождите, я позвоню в отдел.
Телефон только в конторе. Висит и в цеху на стене какой-то массивный, военный, но это, как объяснили, для внутренней связи. Ну так всего 15 лет прошло после Отечественной, вон почти до Москвы дошли фашисты. И Вязьму превратили в груду обломков, все разрушили и потом сами восстанавливали, пока пленных не отпустили. Поэтому и охрана повсеместно, да и старое военное оборудование на гражданку перешло. Вон, у старшего охраны видел настоящий пистолет ТТ, а у остальных вохровцев револьверы, «революционные» наганы. И у моего участкового ТТешник, а в оружейки за решеткой видны в стойках автоматы ППШ, хотя на вооружении АК, да я и сам в Армии стрелял из «Калаша» с деревянным прикладом под патроны 7,62-мм.
И это при том, что я откуда-то помню, будто в милиции давно принят на вооружение пистолет Макарова. Общая компоновка ПМ подобна пистолету «Вальтер ПП», однако Макаров существенно усовершенствовал базовую систему «Вальтера». Ему удалось практически полностью устранить задержки при стрельбе, вызванные утыканием патрона в скос патронника. И не спрашивайте, откуда знаю. Вот, к примеру, недавно видел машину Победу, так сразу всплыло знание: основной точкой опоры при создании Победы послужил немецкий Opel Kapitän 1938 года, Передняя подвеска Победы один в один опелевская: пружинная, на поперечных рычагах и со стабилизатором. Были даже шестицилиндровые Победы, но в мизерном количестве – для служб госбезопасности.
Вот так, размышляя, пересек весь комбинат и вошел в кантору, где позвонил в отдел с настенного телефона. Не стал тратить энергию в убеждении экономной бухгалтерши, сразу начальника угро позвал у дежурного, благо номер милиции в этой реальности неизменный – двухзначный. Как и остальные номера экстренного вызова:
01 – пожарная охрана
02 – милиция
03 – скорая медицинская помощь
04 – служба газа
А еще на номерном диске буквы… И память мгновенно подсказывает, что буквы остались от старой, еще дореволюционной московской системы номеров, которые группировались по районам города. Тогда, вызывая кого-нибудь по телефону, абонент, покрутив ручку и услышав ответ телефонистки, называл вызываемый номер приблизительно так: «Алло, барышня! Дайте мне Якиманку три-двенадцать».
И почему-то память одновременно удивляется, если только память способна удивляться, тому, что надо крутить диск, а не вызвать нужное одним касанием экрана. «Какого экрана, при чем тут экран, восклицает мое наносное я», но в ответ память вторично удивляется цифрам, она почему-то уверена, что они другие: 100 – Полиция Израиля. 101 – Скорая помощь, амбуланс. 102 – Пожарная служба. 110. 103 – Электрическая компания.
– Ну подскажи, – взвываю я чуть ли не вслух, – подскажи, память – кто я, откуда я?!
Ничего не сказала рыбка, Лишь хвостом по воде плеснула И ушла в глубокое море.
А в трубке раздался прокуренный голос капитана Свиридова:
– Чего тебе, Непомнящих? (Чего тебе надо, старче?)
Разъяснил ситуацию.
– Ну бери пока, что дают. Я попозжа с Марией разберусь. Не голодать же собаке, бери пока.
Взял двадцать килограмм куриных шей и попок. Мог взять и более пикантные куски: крылышки, ноги без бедер, но там кости, опасные для собак. А вот грудки и окорочка по накладным мне не положены, сорт не тот. Хотя, какие там окорочка – тощие и синие. (Сразу подумал, что курятину буду на рынке покупать, в Вязьме хороший рынок, почти в центре города). Взял говядины 15 кило. Не филей, конечно, а так – огузок, костистая пашина. Пусть и меньше на пять килограмм, но зато не обрезь с кожей, а чистое мясо. Своеобразная пересортица, но мясокомбинат в выгоде по весу.
Поехали домой (в смысле – в милицию). Даже как-то странно, ощущать милицию – домом. Вроде по воспоминаниям и снам я больше к творческим или к уголовным лицам отношусь. А стихи – что стихи: я и на зонах мог разные стихи выучить; если был вором, то не работал, конечно, свободного времени много. А библиотеки на зонах отличные, государство прямо со складов их в библиотеки посылает за счет издательств, в том числе и в места, где воров исправляют. Течение такое в СССР, идеология – советского человека надо исправлять в исправительных заведениях строгого режима, а лучше в помещениях камерного типа – БУРах. Поэтому у нас и ворья много, что милиция больше по профилактике правонарушений отчитывается, а не бандитов ловит.
Мое «Я» вело себе непредсказуемо, проявляя все большую самостоятельность. Кончилось покойное – больничное вспоминание простых истин, тело и душа стремились к чему-то более энергичному и более достойному. И это мое «Я» считало, что для начала надо поправить материальное положение – съездить в столицу (четыре часа на пассажирском) и добыть денег.
«Как добыть»» – спросил я сам у себя.
«Способов много, – ответило подсознание, – особенно в этом наивном времени. В Москве решим».
Я готов был тотчас устремиться в это смутное предприятие. Азарт переполнял пустую душу, не ведающую истины, не взыскующую благодати. "Так запомни, – учил Гаутама Будда, – те истины, что я принес вам, это всего лишь горсть листьев в твоей руке. На самом же деле их так много, как листьев у вас под ногами. Ваша цель – найти их, ведь суть моего учения заключается не в том, чтобы поклоняться Будде, а в том, чтобы быть Буддой".
Но дела привязывали меня к Вязьме. Я должен был побыстрей показать хоть какие-то результаты в дрессировке, поэтому день у меня состоял из беспрерывных, но чадящих тренировок молодой овчарки, из лекций для будущего проводника, но пока еще участкового, по работе с собакой и контроля над строительством вольера.
Я просто отложил эту поездку, но все время думал про нее, будто надеялся, что столица излечит мою амнезию.
Через неделю решился продемонстрировать выборку вещи. Собралась вся смена, ребята в спортзале сложили свои перчатки (а кто – шапки) на небольшом возвышении и выстроились у стены. Вошел я с Джулькой, дал ей занюхать чью-то шапку и сказал» «Ищи». Собака не задумываясь выбрала владельца шапки, залаяла на него.
Попробовал обратную выборку. Обнюхали руку человека и послал к вещам на возвышении: «Нюхай, нюхай». Нашла, взяла в зубы и мне принесла. Вообще-то так не положено, ищейка просто должна определить вещь и сесть, залаяв, как собаки-миноискатели. Но я пока не отучал, чтоб азарт сохранился. Да и для наглядности хорошо.
А вскоре вольер закончили и я перевел собаку на уличное содержание. Кормление теперь взял на себя наш будущий проводник младший лейтенант Горбатов Николай.
А спустя сутки я уже ехал в пустынном ночном купе. Приключение, конечно, но все равно – рутина. «У нас в ГСП даже приключения рутинные. Метеоритная атака, лучевая атака, авария при посадке. Авария при посадке, метеоритная атака, лучевая атака… Приключения тела».
В общем, отвлекаясь на сущность этих дневниковых записей: главгерой попаданец и приключения тела читать увлекательнее, чем приключения духа, особенно если этот дух – такое унылое говно, как мой ГГ. Ну не совсем, конечно, унылое. Напротив, шустрый, как птица-говорун отличается умом и сообразительностью. Только все время посягает на государственную и частную собственность.
Взял я по нищете своей билет в плацкарт и завалился на голую скамью. Хотел взять матрас, проводник пояснил, что только, если постельное белье возьмете, всего рупь. И зачем мне отдавать рупь, ежели четыре часа я и без матраса вздремну, тело молодое, неприхотливое. А на рубль можно целых четыре кружки пива купить и еще на закуску останется. Или две кружки пива и два беляша. Горяченьких, с мясом и поджаристым тестом.
Это я не позавтракал в дорогу, так что и мысли соответствующие. Поплелся к проводнику. Поезд шатает, как лодку в качку, рельсы так проложены или старые. Иду, поддерживаясь за стены. Проводник дремлет, положив голову на скрещенные руки.
– Эй земеля, – трясу его за плечо, – пожрать есть?
Поднимает голову, потирает глаза.
– Один на два вагона, не хватает проводников. Пожрать найду, если чекмарик купишь?
– Почем?
– Два рубля, как положено.
Я уже знаю, что пол-литровая бутылка водки стоит по всему СССР 2 руб. 87 коп., а вдвое меньшая «чекушка» – 1 руб. 49 коп. (включая 12 коп. стоимости посуды). Полтинник навара проводнику.
– А не жирно будет, скоро Москва?
Это я намекаю, что он уже запасенную водку до конечной не продаст.
– Ну и что, – отвечает, – водка не тухнет и не выдыхается. На обратном пути продам.
– А что хоть из еды то?
– Картоха с курицей вареной и луковица.
– А хлеб?
– Конечно.
– Ну давай, – достаю два рубля.
Проводник в качестве бонуса еще и чай мне, едва теплый, наливает из титана и заварку щедро из пузатого чайничка.
– До Москвы еще два с половиной часа, – говорит. – Можешь матрас взять, вздремнуть успеешь.
Ну да, ну да. Когда вопрос касается водки советский человек становится добрее. Не зря у нас есть обычай «обмывать» назначение. И я, кстати, не проставился в угро, к коему теперь принадлежу. Ну – формально.
Снимай. с верхней полки матрас, рассаживаюсь, как король, подложив под спину тощую подушку, раскрываю бумажный пакет с едой, чищу и режу луковицу. Почти половина вареной курицы, только ножка отломана. Выпить или не надо? Водка московская, не сучок – пить не очень противно. Да что там пить, рассусоливаю. Наливаю полстакана, выпиваю, запиваю теплым сладким (расщедрился казенным) чаем, набрасываюсь на холодную курицу с луком, хлеб откусываю… Да, самая вкусная приправа – голод.
Главное, зубы не болят, не шатаются.
А что, раньше шатались?
Память подбрасывает страшное ощущение семи оставшихся гнилых зубов, с которыми любая еда доставляет мучение. Целая гамма неприятностей, которые причиняли мне в течении долгой жизни зубы. И постоянный, животный – нутряной страх перед зубными врачами. С детства, когда папа водил к какому-то Абрам Павловичу, а тот ножной (точно помню – не электрической, он на педаль ногой давил, чтоб бор крутился) машинкой сверлил мне зуб без всякого наркоза.
Мне просто мозг острой болью, как молнией, пробило от этого воспоминания. Поспешил допить оставшееся, зажевал грудкой, лук доел, отпустило.
Значит у меня был папа и был в моей жизни какой-то частный врач, зубной палач. Только вроде в этом времени новокаин колют, чтоб боль снимать. Значит давно это было. Но вроде еще до революции новокаин изобрели?
Надо в энциклопедии посмотреть…
[1] Внутренности животного (печень, сердце, лёгкие), идущие в пищу.
