Текст книги "Попаданец в себя, 1965 год (СИ)"

Автор книги: Владимир Круковер

Глава 33. Москва, новоселье

Если кто-то и когда-то будет читать эти мои сумбурные записи, то может возникнуть вопрос – как автор так легко проник к элите СССР и как он не боится с ними общаться? Все знают, сколь много смелых людей сгнило по тюрьмам и зонам.

Отвечу честно – ни малейшего смущения не испытываю. Я полностью инороден в этой эпохе и окружающие это чувствуют где-то на грани инстинктов. Я изначально свободен и независим. Не той независимостью, что дает власть, а демократической, впитанной в России после падения СССР и еще больше за рубежом. Советский человек изначально не может присесть на ступени Дома Правительства (вот он на фото) и начать вытрясать камешки из туфли. А я, совершенно не задумываясь, присяду, поставлю рядом бутылку с «Буратино» и с аппетитом съем беляш (которые в этом времени делают из мяса).

Кроме того мне и Брежнев, и Андропов (если он сейчас руководит КГБ) кажутся наивными детьми, связанными и ограниченными идеалами. Они и есть такие по сравнению с будущими диктаторами и беспредельшиками типа Трампа или Путина.

Я в некоторой степени ПРОРОК, хоть и не помню дат, событий. Как говорил великолепный Николай Степанович Гумилев:

 
И ныне есть еще пророки,
Хотя упали алтари.
Их очи ясны и глубоки
Грядущим пламенем зари…
 

Ну а Пушкин давно поставил точку в этой теме:

 
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык…
 

Не знаю, написал ли уже Высоцкий свою песню на эту тему? Как там у него: Пророков нет – не сыщешь днём с огнём, Ушли и Магомет, и Заратустра. Пророков нет в отечестве своём, Но и в других отечествах – не густо.

Вернемся к новоселью. Люди приглашены, холодильник забит напитками, с «Прагой» договорено о поставке закусок и горячего, аванс внесен, на десерт торты и миндальные пирожные, а в доме до сих пор нет приличной мебели. И деньги кончаются.

А съездить в место возможного клада никак не получается. Ну для начала не мешало бы свою машину заиметь, хоть «запорожец», чтоб не привлекать внимание. А может у соседей тачка есть?

Я позвонил Гуру и она меня ошарашила – вынесла «Справочник услуг бытового обслуживания населения».

– Берите «москвич», его без проволочек выдают. Удостоверение творческого работника с собой – по нему выдадут, а другим надо сперва в Клуб туристов вступить и направление там получить.

Я, совершенно ошарашено, вызвал такси, доехал до автобазы № 12 Мосгосгорисполкома и ознакомился с объявлением о выдаче машин на прокат.

Оказалось, что «Москвич 407» стоил 1 рубль 20 копеек за сутки аренды и 24 копейки стоили 10 км пробега. Если машина арендовалась на срок более чем 10 дней, то суточная плата снижалась, и составляла 90 копеек. А когда я предъявил права профессионала, то мне намекнули, что вскоре «победа» освободится» и можно будет взять.

Ну а права в СССР многие получали в ДОСААФ в десятом классе, эти курсы были обязательны, как одна из подготовок допризывника. И я получил права профессионального водителя третьего класса. Мог бы пойти учиться на парашютиста, но не хотел служить в десанте. В мое время еще не возникло из-за разного срока службы дедовщины, служить три или четыре во флоте было почетно.

Так что, миновав заправку, я гордо подкатил к дома и припарковался в стороне от подъезда. Признаться, в прошлой жизни у меня были и Фольксваген, и 350 мерс, и собственный грузовик «татра», но такой радости, как от этого арендованного старого «Москвича я от них не испытывал. Время накладывает новые эмоции.

И мне это нравится!

Глава 34. Москва, клад

 
Ветер за кабиной уносится с пылью.
Слева поворот – осторожней шофер!
Как-нибудь дотянет последние мили
Твой надежный друг и товарищ мотор.
 
 
Вовсе не страшны ни зной ни слякоть,
Резкий поворот и косогор,
Чтобы не пришлось любимой плакать,
Крепче за баранку держись шофер…
 

Пою, хоть и потряхивает, пою, хоть и петь не умею и знаю всего два куплета. Интересно, эту песню уже написали? Подол, надо же. А в прошлый раз я за болтовней с Галиной и не заметил. Что-то помню про Подол, что-то из сериалов про Ивана Грозного или про императрицу российскую. Вроде, о сражении на Пахре правительственных войск с повстанческой армией Ивана Болотникова. И еще о том, что по этой речке в реку Москва сплавляли подольский мрамор.

«По указу императрицы Екатерины II – 5 октября (16 октября) 1781 года село Подол было преобразовано в город», – шепнула память невесть откуда заученную фразу, – был утверждён «прожектируемый» регулярный прямоугольный план застройки города с продольно-поперечной сеткой улиц, разработанный в Петербурге «комиссией строений». Город был разбит на 20 кварталов. Девятнадцатый называли «мещанским», семнадцатый – «дворянским», а между – «восемнадцатый» – «купеческий».

А-а, вспомнил. Когда-то возмечтал построить новый город и планировал размещение жителей по их социальному рангу, вот и читал все из истории.

Но Подол останется справа, а мне немного вбок и чуть дальше раздвоенного дерева, где дремлет энергетическая память французского воина. А не надо было Наполеона слушать, Москву им видите захотелось покорить. Поторопились лягушатники, Москву покорят несколько позже, после девяностых, покорят простые лавочники и лица кавказской национальности!

– Ouvre les. Maintenant, ce n’est que du russe! (Опять ты. Ну что тебе надо русский).

– L’argent!

– Серебро, деньги, богатство, – ворчит мертвый дух, – ничего не меняется в этом мире. А шарик возьмешь?

– Опять эти Шарики, опять перемены и, возможно, разрушения. Сколько раз зарекался связываться с неведомым артефактом.

– Нет уж, помилуйте! – говорю я. И добавляю: – J’en ai assez, j’en ai assez (С меня хватит, натерпелся).

– Как хочешь, – равнодушно вещает дух. – А богатства у меня немного, копать будешь или тебе выкинуть?

– Будь добр, выкинь.

Из земли с хлопком вылетает нечто в земле.

– Ранец пеших частей образца 1850 года, – комментирует бестелесный голос на старофранцуском.

Спешу к машине, поблагодарив. Никогда не пойму желание этих духов помогать неизвестному. Тем более, что я враг по прошлому, россиянин.

Разложив на траве кусок брезента вытряхиваю добро из тяжелого, немного подгнившего ранца толстой кожи.

Золотые украшения, есть с камешками. Антиквариат, продать трудно, но дорого. Кинжал в ножнах с камешками. Наверное самоцветы, но продать можно. Или подарить… Брежнев любит оружие.

Библия в металлизированном переплете. Фиг продашь в этом времени.

Старинный пистоль, рукоять с серебренной насечкой. В музей, может заплатят немного.

Последним выкатился Шарик. На сей раз он был дымчатым и золотыми искрами внутри.

Я осторожно собрал в горсть брезент, наклоняя. Но шарик не выкатывался, как бы прилип к материи.

Я, самому себе напоминая удильщика, выловил вещи, что лежали в стороне, вскочил в машину и дал деру. Только километров через тридцать притормозил и отдышался. Заново оценил то, что лежало на соседнем сидении: несколько украшений и нож. Надо все же оценить камушки на ножнах, вдруг не самоцветы.

Глава 35

Найти в незнакомом городе, пронизанном комитетчиками и стукачами, покупателя на такие ценности нелегко.

И я бы долго еще думал об этой проблеме, не мелькни за окном «москвича» вывеска: Мосгорломбард. Я как раз ехал по Карла Маркса, в прошлом и в будущем – Старой Басманной. Название улицы произошло от исторически селившихся здесь пекарей-басманников, выпекавших хлеба-басманы, которые поставлялись во дворец и раздавались государственным служащим как хлебное довольствие. Эти хлеба отличали строго установленный вес и нанесенные на них рельефные клейма, похожие на теснённые изображения на пряниках. Так здесь возникла Басманная слобода (от татарского слова «Басма», что означает рельефный оттиск на металле или на коже).

Тут, кстати, жили С. Т. Аксаков, В. Г. Белинский, Ф. М. Достоевский и неоднократно бывал А. С. Пушкин у своего дяди. Тот «дядя самых честных правил», который «не в шутку занемог».

Припарковаться в это время можно где угодно и как угодно, если речь не идет о правительственных домах. А в ломбарде тихо и нет народа. На полках за прилавком стоят старые радиоприемники, даже телевизор мелькнул, шубы какие-то лежат и прочая рухлядь, вон холодильник притулился.

Вступил в беседу с приемщиком армянинского типа, узнал много нового об этой службе в СССР. Оказывается В годы Великой Отечественной войны, когда прием ценностей был приостановлен, сотрудники ломбарда не призывались в армию, а охраняли имущество, чтобы после окончания войны выдать его без штрафных пеней.

Известно, к примеру, что в хранилище Мосгорломбарда (прошептал армянин чуть ли не на ухо) побывали колье Галины Брежневой с 51 бриллиантом-полукаратником, брошь Фаины Раневской с сапфирами, серебряный кубок с дарственной надписью Дениса Давыдова и шкатулка работы Фаберже с 114 бриллиантами.

– Значит антиквариат принимаете?

– А то ж!

– А вот так, чтоб сразу купить?

– А то ж!

Своеобразная речь для армянина…

– Слушай, а ты кто по национальности?

В этом времени такой вопрос обижает только евреев с их особой графой в паспорте[8]8
  В 1992 г. Россия стала следовать «западным» тенденциям и по примеру той же Германии исключила национальность из основного документа гражданина.


[Закрыть].

– Иранец. Ну в смысле – араб.

– Сабак аль кхаир (доброе утро).

(Так как любой еврей пожив в Израиле усваивает обиходное из арабского). В ответ услышал длинные и гортанно-рычащие фразы, целую речь. Истомился парень без родного языка. Эту филиппику прервало появление двух здоровенных изделий на моем ладони. Мощное кровавое золото, старинные грани огромных камней, которые даже по внешнему виду не принять за подделку…

– Беру! Себе! Девушке. Сразу. Даю тысячу.

– Десять. И это только потому, что срочно деньги нужны.

– Восемь. Больше нету.

– Аль иатизар (простите, но…), одиннадцать. Или ухожу тот час.

– Десять, вы же сами сказали десять…

Отсчитал, как миленький. Крупными купюрами. Ломбарды всегда содержат мошенники, в здоровом государстве их нет. Только где эти «здоровые» государства?

После крестовых походов на Константинополь, крестоносцы награбленное свозили в Венецию и Ломбардию. Отсюда и произошло слово ломбард. Поток денег, который хлынул в Италию способствовал возникновению первых банков и ростовщичества. Услугами ломбардов нередко пользовались знатные особы во все времена. Например, в 1492 году королева Испании Изабелла I заложила в ломбард собственную бриллиантовую корону, чтобы финансировать экспедицию Христофора Колумба в Америку.

Государственные ломбарды, которые в то время носили название ссудные казны, заработали в 1722 году в Санкт-Петербурге и Москве.

Ладно уж, ростовщики исчезнут только с ликвидацией денег, а это не при моей жизни (жизнях). Так что крепче за баранку держись шофер. Денег теперь хватит и на кое-какую мебель, и на новоселье. Срочно в мебельный, где же он в нынешнем времени?

Стой, сам себе думаю! На фига мне худосочная польская или ГДРовская стенка из двп и фанеры. Массивная мебель из ценных пород дерева, бессмертные (только кожу перетянуть) диваны, письменные столы на львиных лапах… И у кого это все может быть? Ясно у кого! И я поехал к моему доброму джину из кремлевской снабженки Абрамовичу.

Вернее, вышел из машины у телефонной будки, кинул две копейки и соединился с деликатным номером «по которому можно звонить не часто».

– Иван Абрамович, у меня для вас есть сюрприз. Можно приехать? Спасибо!

Сюрприз, естественно, выбрал из клада – мощный мужской браслет с изумрудами, центральный с ягоду бруснику величиной. Ну это я так думаю, что изумруды, потому как зеленые. Может и другие камни, но никак не безделушка, так как браслет из мягкого золота, граммов сто весит примерно. Так что поехал я за сталинским ампиром мебельным…

Глава 36. Москва, склад

Помните Романа Карцева и Виктора Ильченко в миниатюре «Склад», когда он не знал, что взять из дефицита. Возможно она еще и не написана, не создана.[9]9
  Если будет читать мой роман потомок, то вот: https://youtu.be/51XJZBtKFRw


[Закрыть]

Нет, наверное они еще или у Райкина выступают на вторых ролях, или еще не встретились. Ей бо, надо купить энциклопедию и там проверять наличие людей из будущего. Не то влипну с предсказанием. Например, скажу что дуэт прекрасный Карцева – Ильченко, а они даже не познакомились еще. Ну ладно, это потом. А сейчас я въезжаю в ворота очередного склада, где по пропуску с визой Абрамовича, мне выдадут все, что возжелают душа и двухкомнатные апартаменты.

Склад был огромен, кладовщик в синем халате и с чернильным карандашом за ухом (какая ретро-прелесь, этот чернильный карандаш!) любезен, а мебель была основательная и шикарная.

Когда-то, когда я был маленьким, а в Ангаре водилась рыба, с нами жила бабушка. Бабушкина мама успела в молодости побывать в гареме султана (правда султана лично видела лишь мельком и один раз), потом её вместе с другими армянами освободили[10]10
  Как известно в начале XVII века при шахе Аббасе I множество армян, которые всегда славились своим талантом и трудолюбием, были насильственно вывезены из Армении и, в частности, из Карабаха в Персию. И перед российскими властями стояла задача вернуть их в родные места. Благодаря усилиям Александра Грибоедова в Туркманчайский мирный договор был включён 13-й пункт, согласно которому персы обязались не препятствовать возвращению угнанных в Иран армян на историческую родину.


[Закрыть] (спасибо дипломату Грибоедову!).

Грибоедов, кстати, был человеком чрезвычайно одарённым и разносторонним. Одним из самых просвещённых и эрудированных людей своего времени. Он был выдающимся писателем, автором бессмертного «Горя от ума», поэтом и драматургом, прекрасным пианистом и композитором, талантливым дипломатом и востоковедом. Это был благородный дворянин, владевший шестью европейскими и несколькими восточными языками.

Грибоедов сыграл важнейшую роль в репатриации 40 тысяч армян из Персии в Восточную Армению. Ни один из международных договоров не имел столь большого значения для судьбы армянского народа, как Туркманчайский. И никто другой из русских деятелей того времени не внёс такого огромного вклада в освобождение армянского народа, как Александр Грибоедов.

Но это я отвлекся. В те далекие времена, в тридцатые годы двадцатого века люди ездили с чемоданами и вещами, так как в магазинах было пустынно. Даже в командировку люди брали сменную рубашку, нательное белье и по мелочи. Ну, а мои родители переезжали из Ростова в Сибирь, поэтому в контейнер было положено все, вплоть до детского горшка (хотя детей у них еще и не было). Молодые врачи ехали покорять Сибирь и бабушка не смогла отпустить детей в этот жутко холодный Иркутск, где медведи бродят по городу вместе с пьяными золотоискателями и ссыльными…

Но я опять отвлекся. Склад был огромен, кладовщик в синем халате и с чернильным карандашом за ухом (какая ретро-прелесть, этот чернильный карандаш!) любезен, а мебель была основательная и шикарная.

Главное, прямо рядом стоял буфет. Нет – БУФЕТ! Такой же, какой бабушка привезла в Иркутск.

Буфет, который занимает четвертую часть достаточно большой гостинной (столовой) и мог вместить всю нашу немалую семью вместе с бабусей.

В будущем мало кто задумается о том, что демонстрация красивой посуды – вовсе не признак советской бедности. У нас в Сибири пока в секции за стеклом буфетов и сервантов в гостиных хранили парадную посуду для приема гостей, в кухонном буфете жила посуда повседневная.

Сервиз был шикарный (надо купить похожий) с тончайшим китайским рисунком на столь же тонком, почти прозрачном китайском фарфоре. Была супница, были глубокие, средние и десертные тарелки, чашки для бульона и чашки для чая… все было. И часть этого сервиса богато смотрелась сквозь стекло на третьем этаже буфета.

– Беру! – сказал я. – Обязательно беру. Еще нужен обеденный стол, письменный стол ценного дерева и чтоб на львиных лапах, ну и все в соответствии с этим генералом – буфетом. У вас супруга есть?

– Имеется, как и детишки, – солидно ответил хозяин мебельных сокровищ.

– Вот ей передайте, скажите что купили. Меня упоминать не обязательно. Вещица антикварная, от бабушки досталась.

И я вручил ему золотые сережки с аметистами – смотрятся дорого.

– Спаси Бог тебя, добрый человечек. Умеете трудового человека ценить. А другие сунут стольник, как лакею на чай. Я уж подберу вам все по высшему классу. И доставим, вам куда доставить? А, это тот писательский дом недалеко от метро, знаем, как же. Доставляли туда и писателю Эренбургу кабинет из красного дерева, и писателю… ну она все про Ленина пишет, так ей – французскую мебель розового дерева в гостиную и в спальню. Не извольте беспокоиться, все доставим и поставим, сегодня же к вечеру, вы уж будьте дома, пожалуйста…

Глава 37. Москва, воспоминание о будущем

Глава большая и реалистичная, любителям легкого фантези можно не читать!

Еще раз прошелся по квартире. Если гостиная не вполне совершенна – не хватает замаскированной электроники (уж какая есть в этой эпохе, может Philips уже существует или Grundig), то кабинет – игрушка. Затею со спальней в гостиной за ширмой я оставил – тут стал красавчег трехэтажный с горкой и с тремя дверьми по первому этажу – мой старинный и прочный буфет с гроздьями винограда и прочей декоративной резьбой!

Невольно вспомнился Заболоцкий:

 
Ужели там найти мне место,
где ждет меня моя невеста,
где стулья выстроились в ряд,
где горка – словно Арарат,
повитый кружевцем бумажным,
где стол стоит и трехэтажный
в железных латах самовар
шумит домашним генералом?
 

Хорошо быть Ивановым. Руковером, да еще Исаевичем – трудней. А самовар куплю, чего ж!

Невольно и горько вспомнилась история мой семьи. Их везли не в эшелонах, как обычно в те годы перевозили зэка, а в купированных вагонах скорого поезда. Собственно, они и не были заключенными, просто им пришлось уехать с берегов теплого юга, с изобильной земли Ростова-на-Дону, Краснодара, Ставрополя в Сибирь, в Иркутск. Можно даже сказать, будто они ехали сами.

Формально так и было. Врачи-евреи сами покупали билеты на поезд, сами упаковывали багаж, сами ехали. В ссылку, которая считалась временной – надо, мол, помочь медикам-сибирякам – и которая оказалась для них пожизненной.

Кому-то могло показаться странным, что почти все врачи были имели научную докторскую степень, многие носили звание профессора, а самый низкий ранг у отъезжающих равнялся кандидату наук. Усатым, «под Сталина», чекистам на платформе это странным не казалось. Они цепко просматривали каждого, еще более внимательно отслеживали провожающих – брали на заметку.

Я не видел всего этого, так как еще не родился. Но мои папа с мамой были там, и прошли в вагон, стараясь не замечать смуглых кавказцев из НКВД, в купе папа закинул чемоданы на багажную полку, он был высокий, мой папа, помог маме снять пальто, повесил его на крючок и, дождавшись, когда она сядет, сел сам и сказал:

– А мы, вот, возьмем сейчас да закажем чайку. Крепкого.

Мама посмотрела на мужа, самого молодого специалиста среди всей группы – он защитил докторскую диссертацию в 27 лет, – вздохнула и ответила:

– С баранками и чтоб с маком, должны же у проводника быть баранки с маком…

Нам знакомо имя создателя ракет Королева. Мало кто знает, что долгое время он работал в «шарашке» – комфортабельной зоне для специалистов. О «шарашках» хорошо написал Солженицын. Но и он не знал, что для медиков были предусмотрены еще более своеобразные «шарашки», без заборов и проволоки – города Сибири и Заполярья. Несомненно, таким образом «завоевывать» новые земли было выгодно для правителей. Сперва истощенные зеки собственными телами прокладывали рельсы, потом по этим рейсам ехали другие партии зеков – строительные, а потом – интеллигенция. Инженеры, металлурги, шахтеры, врачи. Норильск – самый Заполярный город России – полностью построен и оживлен зеками. Его архитектура очень напоминает Санкт-Петербург, так как все архитекторы и строительные рабочие были из Ленинграда.

Иркутску, старинному купеческому городу, повезло дважды. Декабристы еще при царе создали там уникальную библиотеку, театральную и общую культуру. А жертвы сталинизма повысили эту культуру до максимального уровня. Доходило до парадокса: когда требовался врач для высокопоставленной особы, посылали самолет в Иркутск. Так, папа летал в Монголию лечить Чайболсана, а в Москву – Жукова. Профессор Ходос осматривал самого Иосифа Виссарионовича. Профессор Брикман консультировал врачей академика Лысенко. Профессор Сумбаев постоянно вылетал в Москву к нервному сыну маршала Маленкова. (Которого, кстати, папа потом «сослал» в Иркутск, мы с ним забавно выпивали – простой был парень, хоть и немного чокнутый). Академик Воячек смог перебраться в столицу только после смерти Сталина.

Иркутск основан в 1661 году служилыми казаками сына боярского Якова Похабова как острог – деревянная крепость на месте соединения двух рек: стремительной Ангары и степенного Иркута. От этой реки и пошло название города. В 1675 году через Иркутск по пути в Китай проезжал первый посол Николай Спафарий. Вот что он писал в своих “Записках”: “Острог Иркутский… строением зело хорош, а жилых казацких и посадских дворов с 40 и больше, а место самое хлебородное”. Живописные сибирские просторы, благодатные земли, леса и реки, близость к местам обитания сибирских народов – бурят, эвенков, якутов способствовали быстрому развитию Иркутского острога. В 1682 году он становится центром воеводства, в этом же году сюда из Москвы приезжает первый воевода Иван Власьев. В 1686 году получает статус города и спустя несколько лет получает свой городской герб.

Больше всех приездом целой армии высококлассных медиков был доволен тогдашний председатель исполкома Иркутска коммунист Патров. Его стараниями (естественно, с разрешения Москвы) буквально через несколько лет был отстроен первый в городе пятиэтажный дом с просторными (до 60 кв. метров) квартирами, куда и переселились из деревянных домишек врачи.

Забавно сейчас представлять квартиру на пятом этаже, которая отапливается двумя высокими печками-голландками, а на кухне варка-жарка идет на настоящей русской, только без лежанки. Отчасти поэтому не строили тогда в Сибири высокие дома – замучаешься уголь и дрова таскать вверх, а золу – вниз.

Утро начиналось криками во дворе. Рыба, свежая рыба! Молоко, молоко! Точим ножи-ножики! Валенки, валенки, катанки! Медвежатина, медвежатина…

Иркутяне несли к профессорскому дому все, что только можно. Прекрасная рыба: хариус, таймень, ленок, омуль, осетр… Мясо лесных животных: медведь, косуля, сохатый, глухарь, тетерев, рябчики… Порой приносили золото – вокруг Иркутска было множество приисков, да и старатели-индивидуалы в Сибири не переводились. Скупка-продажа его помимо государства была запрещена, но некоторые рисковали.

Помню, папе за излечение покалеченного на охоте мужа принесли целую кастрюлю золотого песка. Папа отказался. Не из нравственных принципов – не хотел рисковать.

Факультетская клиника Иркутска прославилась на весь мир. В Иркутск ездили лечиться чиновники со всего союза. Профессора не только лечили, но и учили. Конкурс в мединститут был огромным, учиться в нем было стало болеепрестижно, чем в столичном.

При всем при этом, врачам для поездки в отпуск на Черное море приходилось брать специальное разрешение в НКВД…

Иркутск расположен на трех реках: Ангара, Иркут, Ушаковка в 66 км. к западу от Священного озера Байкал. Климат – суровый. Однако незамерзающая Ангара, ветры из Забайкалья, циклоны смягчают зимние морозы. Иркутск – один из немногих городов России, где количество солнечных часов в году превышает 2000. Вокруг Иркутска просторно раскинулись растительные луга, сосновые, сосново-лиственичные, сосново-березовые леса, березовые рощи; в черте города много озелененных участков, лесопитомников и лесопарков.

Население Иркутска – около 600 тыс. жителей.

Обратимся к газетным листам – желтым, хрупким, склеенным то здесь, то там полосками скотча. Бумага грубая, жесткая, фотографий мало. Название – скромно, в уголочке: «Восточно-Сибирская правда», орган Иркутского областного и городского комитетов партии и областного Совета депутатов трудящихся».

Статьи, заголовки за 22 июня: есть хоть какая-либо тревога, беспокойство, намек хотя бы – народ, люди, читатель, насторожись! Завтра – нет, сегодня – война же, война, война.!. Нет, все тихо. Воскресенье. Люди на сочинских пляжах, на курорте Аршан отдыхают. Критика в адрес боханских земледельцев, плохо проборонивших поля. Братская пристань отчиталась, что она во всеоружии встретила навигацию. Мало того, в зале ожидания оборудована «пассажирская каюта матери и ребенка». Вот как!

Приступил к работе новый кирпичный завод в Усть Орде.

Чабан Агафья Митахина вырастила и сохранила 754 ягненка и стала уже второй раз участницей Всесоюзной с/х выставки в Москве.

Необычный приплод енотов получен зверофермой «Красный пахарь» Ольхонского района.

Иркутский театр музыкальной комедии с октября 1940 до 20 июня 1941 года поставил 230 спектаклей. «Причем состав театра, как пишет худ. руководитель театра Л. Сагайдачный, будет значительно укреплен за счет приглашения ряда видных режиссеров из Москвы и Ленинграда».

Более поздние, военные номера «ВСП», рубрика «В фонд обороны». Вчитаемся в строки тех дней.

«Лучшую свою лошадь привел для нужд Красной Армии колхозник с/хозартели «Отзыв» Митролин. Кроме того, он привез 100 литров молока, 2 сотни яиц, 190 кг огурцов».

«Мне мама подарила в день 12-летия серебряное колечко. Сказала, что оно ей досталось в наследство от бабушки, и велела беречь его. Но мы в нашем классе решили, что каждый ребенок должен чем-нибудь помочь фронту. И я отнесла свое колечко в военкомат. Пусть оно победит фашистов. Ира, 4-й класс».

«Мы, профессора и преподаватели Иркутского мединститута, сдали в фонд страны ценные вещи. Профессор Руковер передал дюжину серебряных ложек и на 6 тысяч рублей облигаций, проф. Сапожков – золотой знак доктора медицины, преподаватель Беляев – именные золотые часы и подстаканники…»

«За образцовое обслуживание бойцов и командиров, лечащих свои раны в эвакогоспиталях, Киевский ордена Ленина Академический театр оперы и балета награжден переходящим знаменем ЦК комитета профсоюза. За время пребывания театра в Иркутске он дал 367 шефских концертов. Чтобы охват бойцов был шире, артисты разделились на группы и квартеты – и теперь не останется ни одного госпиталя, ни одной палаты, где бы ни услышали их прекрасные голоса».

Как должны воевать врачи? Естественно, без оружия. Почти невозможно подсчитать, скольких раненых спасли наши «добровольные ссыльные» – врачи-евреи в госпиталях Иркутска. Но Отечественная война кончилась, а война с народом приобрела новую силу. Рядом с Иркутском строился «атомный город» – Ангарск. Строили его, как это всегда было принято в СССР, осужденные, из которых больше половины были людьми «с оккупированных территорий» или бывшие пленные. Однажды произошло ЧП, о котором никогда и ни где не писали. Несколько тысяч заключенных за ночь накололи на лбу «Раб КПСС».

Последствия иркутянам стали известно быстро. Весь лагерь уложили на плацу и трое суток вывозили по другим местам заключения. Всем врачам Иркутска, умеющим держать в руках скальпель, пришлось оперировать этих несчастных, вырезать татуированный лоскут кожи со лба…

5 марта 1953 года стало праздником Дома специалистов. До сих пор, мы – дети врачей-изгнанников встречаем этот праздник, как праздник Освобождения.

Прошлое, далекое прошлое. То самое, из которого выросло настоящее. Впрочем, для меня – это дважды прошлое и, что вполне возможно, будущее. О котором вспоминаю, напрягая ячейки памяти гигантского компьютера, где мое сознание уместилось в изящном чипе!

На фото Иркутск в сочетание веков: прошлое и настоящее