Текст книги "ПСС том 22"

Автор книги: Владимир Ленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Утопия есть слово греческое: «у» по-гречески значит «не», «топос» – место. Утопия – место, которого нет, фантазия, вымысел, сказка.

Утопия в политике есть такого рода пожелание, которое осуществить никак нельзя, ни теперь, ни впоследствии, – пожелание, которое не опирается на общественные силы и которое не подкрепляется ростом, развитием политических, классовых сил.

Чем меньше свободы в стране, чем скуднее проявления открытой борьбы классов, чем ниже уровень просвещения масс,– тем легче возникают обыкновенно политические утопии и тем дольше они держатся.

В современной России два рода политических утопий держатся наиболее крепко и оказывают известное влияние на массы своей привлекательностью. Это – утопия либеральная и утопия народническая.

Либеральная утопия состоит в том, будто можно было бы, миром и ладом, никого не обижая, Пуришкевичей не смещая, без ожесточенной и до конца доведенной классовой борьбы, добиться сколько-нибудь серьезных улучшений в России, в ее политической свободе, в положении масс трудящегося народа. Это – утопия мирасвободной России с Пуришкевичами.

Народническая утопия есть мечтание интеллигента-народника и крестьянина-трудовика о том, будто можно было бы новым и справедливым разделом всех земель устранитьвласть и господство капитала, устранить

118 В. И. ЛЕНИН

наемное рабство или будто можно было бы удержать«справедливый», «уравнительный» раздел земель при господстве капитала, при власти денег, при товарном производстве.

Чем порождены эти утопии? почему они держатся довольно крепко в современной России?

Они порождены интересами классов, которые ведут борьбу против старого порядка, крепостничества, бесправия, «против Пуришкевичей», одним словом, и которые не занимают самостоятельного положения в этой борьбе. Утопия, мечтания есть порождения этой несамостоятельности, этой слабости.Мечтательность – удел слабых.

Либеральной буржуазии вообще, либерально-буржуазной интеллигенции в особенности нельзя не стремиться к свободе и законности, ибо без этого господство буржуазии не полно, не безраздельно, не обеспечено. Но буржуазия боится движения масс болеечем реакции. Отсюда – поразительная, невероятная слабостьлиберализма в политике, его полнейшее бессилие. Отсюда – бесконечный ряд двусмысленностей, лжи, лицемерия, трусливых уверток во всей политике либералов, которые должныиграть в демократизм, чтобы привлечь на свою сторону массы, – и которые в то же время глубоко антидемократичны, глубоко враждебны движению масс, их почину, их инициативе, их манере «штурмовать небо», как выразился однажды Маркс про одно из европейских массовых движений прошлого века ⁷².

Утопия либерализма есть утопия бессилия в деле политического освобождения России, утопия своекорыстного денежного мешка, который желает «мирно» поделить привилегии с Пуришкевичами, выдавая это благородное желание за теорию «мирной» победы русской демократии. Либеральная утопия есть мечтание о том, как бы победить Пуришкевичей, не нанося им поражения, как бы их сломить, не причиняя им боли. Ясно, что этаутопия вредна не только тем, что она – утопия, но и тем, что она развращаетдемократическое сознание масс. Массы, верящие в этуутопию, никогда

ДВЕ УТОПИИ 119

не добьются свободы; такие массы недостойны свободы; такие массы вполне заслужили, чтобы над ними измывались Пуришкевичи.

Утопия народников и трудовиков есть мечтание мелкого хозяйчика, который стоит посередке между капиталистом и наемным рабочим, об уничтожении наемного рабства без классовой борьбы. Когда вопрос об экономическом освобождении станет для России таким же ближайшим, непосредственным, злободневнымвопросом, каким является сейчас вопрос об освобождении политическом, тогда утопия народников окажется не менеевредной, чем утопия либералов.

Но теперь Россия переживает еще эпоху ее буржуазного, а не пролетарского преобразования; не вопрос об экономическом освобождении пролетариата назрел до самого конца,а вопрос о политической свободе, то есть (по сути дела) о полной буржуазной свободе.

И в этом последнем вопросе утопия народников играет своеобразную историческую роль. Будучи утопией насчет того, каковы должны быть (и будут) экономические последствия нового раздела земель, она является спутником и симптомомвеликого, массового демократическогоподъема крестьянских масс, т. е. масс, составляющих большинствонаселения в буржуазно-крепостнической, современной, России. (В чисто буржуазной России, как в чисто буржуазной Европе, крестьянство не будет большинством населения.)

Утопия либералов развращает демократическое сознание масс. Утопия народников, развращая их социалистическоесознание, является спутником, симптомом, отчасти даже выразителем их демократического подъема.

Диалектика истории такова, что в качестве антикапиталистического средства народники и трудовики предлагают и проводят максимально-последовательную и решительную капиталистическую меру в области аграрного вопроса в России. «Уравнительность» нового раздела земель есть утопия, но необходимый для новогораздела полнейший разрыв со всем старым, и помещичьим, и надельным, и «казенным» землевладением, есть самая нужная, экономически-прогрессивная, наиболее

120 В. И. ЛЕНИН

для такого государства, как Россия, настоятельная мера в буржуазно-демократическом направлении.

Надо помнить замечательное изречение Энгельса:

«Ложное в формально-экономическом смысле может быть истиной в всемирно-историческом смысле» ⁷³.

Энгельс высказал это глубокое положение по поводу утопического социализма: этот социализм был «ложен» в формально-экономическом смысле. Этот социализм был «ложен», когда объявлял прибавочную стоимость несправедливостьюс точки зрения законов обмена. Против этогосоциализма были правы в формально-экономическом смысле теоретики буржуазной политической экономии, ибо из законов обмена прибавочная стоимость вытекает вполне «естественно», вполне «справедливо».

Но утопический социализм был правв всемирно-историческом смысле, ибо он был симптомом, выразителем, предвестником того класса, который, порождаемый капитализмом, вырос теперь, к началу XX века, в массовую силу, способную положить конец капитализму и неудержимо идущую к этому.

Глубокое положение Энгельса необходимо помнить при оценке современной народнической или трудовической утопии в России (может быть, не в одной России, а в целом ряде азиатских государств, переживающих в XX веке буржуазные революции).

Ложный в формально-экономическом смысле, народнический демократизместь истина в историческомсмысле; ложный в качестве социалистической утопии этотдемократизм есть истинатой своеобразной исторически-обусловленной демократической борьбы крестьянских масс, которая составляет неразрывный элемент буржуазного преобразования и условие его полной победы.

Либеральная утопия отучает крестьянские массы бороться. Народническая выражает их стремления бороться, обещая им за победу миллион благ, тогда как на самом деле эта победа даст лишь сто благ. Но разве не естественно, что идущие на борьбу миллионы, веками жившие в неслыханной темноте, нужде, нищете,

ДВЕ УТОПИИ 121

грязи, оброшенности, забитости, преувеличивают вдесятеро плоды возможной победы? Либеральная утопия – прикрытие своекорыстного желания новых эксплуататоров поделить привилегии с старыми эксплуататорами. Народническая утопия – выражение стремления трудящихся миллионов мелкой буржуазии совсемпокончить с старыми, феодальными эксплуататорами и ложная надежда «заодно» устранить эксплуататоров новых, капиталистических.

Ясно, что марксисты, враждебные всякимутопиям, должны отстаивать самостоятельность класса, который может беззаветнобороться против феодализма именно потому, что он даже и на сотую долю не «увязил коготок» в том участии в собственности, которое делает из буржуазии половинчатого противника, а зачастую и союзника феодалов. У крестьян «коготок увяз» в мелком товарном производстве; они могутпри благоприятном стечении исторических обстоятельств добиться самого полного устранения феодализма, но они не случайно, а неизбежно всегдабудут проявлять известные колебания между буржуазией и пролетариатом, между либерализмом и марксизмом.

Ясно, что марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс.

В старой марксистской литературе 80-х годов прошлого века можно найти систематически проведенное стремление выделять это ценное демократическое ядро. Когда-нибудь историки изучат систематически это стремление и проследят связь его с тем, что получило название «большевизма» в первое десятилетие XX века.

Написано ранее 5 (18) октября 1912 г.

Впервые напечатано в 1924 г.

в журнале «Жизнь» № 1 Печатается по рукописи

Подпись:В. И.

122

АНГЛИЙСКИЕ СПОРЫ О ЛИБЕРАЛЬНОЙ РАБОЧЕЙ ПОЛИТИКЕ

Известно, что в Англии две рабочие партии: социал-демократы, которые теперь носят название «Британской социалистической партии» и так называемая «Независимая рабочая партия» ⁷⁵.

Этот раскол в английском социалистическом рабочем движении не случайность. Он давнего происхождения. Он порожден особенностями истории Англии. В Англии раньше всех развился капитализм, и она была долгое время «фабричной мастерской» всего мира. Это исключительное, монопольное, положение создало в Англии сравнительно сносные условия жизни для рабочей аристократии,т. е. для меньшинства обученных, хорошо оплачиваемых рабочих.

Отсюда – мещанский, цеховой дух в этой рабочей аристократии, которая отрывалась от своего класса, тянулась за либералами, с насмешкой относилась к социализму как к «утопии». «Независимая рабочая партия» и есть партия либеральной рабочей политики. Справедливо говорят, что эта партия «независима» только от социализма, а от либерализма очень зависима.

В последнее время монополия Англии окончательно подорвана. Прежние сравнительно сносные условия жизни сменились крайней нуждой вследствие дороговизны жизни. Обостряется в громадных размерах классовая борьба, а вместе с этим обострением подрывается почва оппортунизма, подрывается былая основа рас-

АНГЛИЙСКИЕ СПОРЫ О ЛИБЕРАЛЬНОЙ РАБОЧЕЙ ПОЛИТИКЕ 123

пространения в рабочем классе идей либеральной рабочей политики.

Пока эти идеи держались в значительной части рабочих Англии, об устранении раскола среди рабочих не могло быть и речи. Фразами и пожеланиями нельзя создатьединства, пока не изжита еще борьба социал-демократии против либеральной рабочей политики. Но теперьэто единство начинает действительно становиться возможным, ибо в самой«Независимой рабочей партии» растет протестпротив либеральной рабочей политики.

Перед нами лежит официальный отчет этой партии об ее последнем съезде, «XX годичной конференции», которая состоялась в Мертире (Merthyr) 27 и 28 мая 1912 года. Чрезвычайно интересны в этом отчете прения по вопросу о «парламентской тактике»; – по сути дела это были прения по более глубокому вопросу, о социал-демократической и о либеральной рабочей политике, хотя ораторы не употребляли этих выражений.

Открыл прения на съезде член парламента Джоуэт. Он внес резолюцию против поддержки либералов, о которой мы сейчас скажем подробнее, а его единомышленник, поддерживавший его резолюцию, Конуэй, заявил прямо: «рядовой рабочий всегда задает вопрос: имеет ли рабочая партия в парламенте свою самостоятельную линию?». Среди рабочих усиливается подозрение, что рабочая партия «в плену» у либералов. «В стране все больше распространяется взгляд, что рабочая партия есть просто крыло либеральной партии». Надо заметить, что «рабочую партию» в парламенте составляют не толькодепутаты, принадлежащие к «Независимой рабочей партии», но и депутаты, проведенные профессиональными союзами. Такие депутаты называют себя рабочими депутатами и членами «рабочей партии», не входяв «Независимую рабочую партию». Английские оппортунисты осуществили то, к чему так часто склоняются оппортунисты других стран, именно: соединение оппортунистических «социалистических» депутатов с депутатами якобы беспартийных

124 В. И. ЛЕНИН

профессиональных союзов. Пресловутая «широкая рабочая партия» , о которой говорили у нас в 1906– 1907 годах некоторые меньшевики, осуществлена в Англии и только в Англии.

Чтобы дать практическое выражение своим взглядам, Джоуэт внес резолюцию. Составлена она чисто «по-английски»: никаких общих принципов (англичане гордятся своим «практицизмом» и своей нелюбовью к общим принципам; это – выражение того же цехового духа в рабочем движении). Резолюция приглашала рабочую группу в палате общин игнорировать(не обращать внимания на) всякие угрозытем, что либеральное министерство может оказаться в меньшинстве и, следовательно, быть принуждено подать в отставку, – и голосовать по каждому вопросу стойко(steadfastly), как заслуживает суть дела(on the merits of the questions).

Джоуэт своей резолюцией «взял быка за рога». Либеральное министерство в Англии, как и вся либеральная партия ⁷⁷, из всех сил внушает рабочим: надо соединять силы против реакции (т. е. против консервативной партии ); надо беречь либеральное большинство, которое может растаять, если рабочие не будут голосовать с либералами; рабочие не должны изолироваться, они должны поддерживать либералов. И вот Джоуэт ставит вопрос ясно: голосуйте «стойко», не считайтесь с угрозами падения либерального министерства, голосуйте не так, как требует интерес либеральной партии, а так, как заслуживает суть дела, т. е. – говоря марксистским языком – ведите самостоятельную пролетарскую классовую политику, а не либеральную рабочую политику.

(В рядах «Независимой рабочей партии» марксизм принципиальноотвергается, и потому марксистский язык совсем не в употреблении.)

На Джоуэта сейчас же напали господствующие в партии оппортунисты. И – характерная вещь! – они напали именно как оппортунисты, обходцем, уверткой. Сказать прямо,что они заподдержку либералов, они не пожелали. Они выразили свою мысль посредством общих фраз,с обязательным упоминанием

АНГЛИЙСКИЕ СПОРЫ О ЛИБЕРАЛЬНОЙ РАБОЧЕЙ ПОЛИТИКЕ 125

«самостоятельности» рабочего класса. Ну, совсем как наши ликвидаторы, которые всегда кричат особенно громко о «самостоятельности» рабочего класса именно в те моменты, когда они готовятся на делезаменить эту самостоятельность либеральной рабочей политикой.

Представитель оппортунистического большинства, Меррэй, внес «поправку», т. е. контррезолюцию следующего содержания:

«Конференция признает, что рабочая партия, в видах лучшего достижения своих целей, должна по-прежнему учитывать все возможные результаты и последствия своей тактики как непосредственные, так и посредственные, ни на минуту не забывая, что ее решения должны быть направляемы исключительно ее собственными интересами, как партии, и стремлением увеличить число удобных случаев для достижения ее целей».

Сравните обе резолюции. У Джоуэта – ясное требование порвать с политикой поддержки либералов, у Меррэя – ничего не говорящие общие места, весьма благовидные и на первый взгляд бесспорные, но на делеприкрывающие именнополитику поддержки либералов. Если бы Меррэй знаком был с Марксом и выступал перед людьми, уважающими марксизм, то ему ничего не стоило бы подсластить свой оппортунизм марксистскими оборотами речи и говорить, что-де марксизм требует учета всех конкретных обстоятельств каждого случая, что мы не связываем себе рук, что, храня свою самостоятельность, мы «используем конфликты», «хватаемся за ахиллесову пяту противоречий» данного режима и т. д. и т. п.

Оппортунизм можно выразить в терминах какой угоднодоктрины, в том числе и марксизма.Все своеобразие «судеб марксизма» в России в том и состоит, что не только оппортунизм рабочей партии, но и оппортунизм либеральной партии (Изгоев и К ⁰) любит рядиться в «термины»марксизма! Но это в скобках. Вернемся в Мертир.

За Джоуэта высказался Мак-Лахлан.

«В чем состоят интересы политической партии? – говорил он. – В том ли только, чтобы удержать за собой депутатские места в палате общин? Если иметь в виду действительно интересы

126 В. И. ЛЕНИН

партии, то с рабочими и работницами вне парламента надо считаться так же, как и с депутатами в парламенте. Мы – социалистическая организация. Мы должны в своей политической деятельности проводить свои принципы».

И Мак-Лахлан сослался на голосование по поводу случая в тюрьме Хесвэл: мальчика, содержимого в ней, истязали до смерти. Запрос в парламенте. Либеральному министерству грозит провал: Англия – не Пруссия, и министерство, оставшееся в меньшинстве, подает в отставку. И вот рабочие депутаты, спасая министерство, голосуют за обеление истязателя.

Рабочая партия, говорил Мак-Лахлан, все считается с тем, какое действие ее голосование окажет на судьбу правительства. Дескать, падет министерство – распустят парламент – назначат новые выборы. Но бояться этого нечего. Результатом падения министерств и назначения новых выборов было бы соединение обеих буржуазных партий(Мак-Лахлан сказал просто «обеих партий» без слова «буржуазных»: англичане не любят марксистских терминов!). Но, чем скорее соединились бы обе эти партии, тем лучше для нашего движения.То, что говорят наши пропагандисты, то и должно проводиться в жизнь нашими депутатами в парламенте. Пока это не будет так, рабочий-тори (т. е. консерватор) никогда не поверит, что есть какая-нибудь разница между либеральной и рабочей партией.Пусть мы даже потеряем все места в парламенте, но если мы будем отстаивать свои принципы, от этого будет больше пользы, чем от потуг ублажать либеральное правительство ради получения от него уступок!

Кейр Гарди, член парламента, вождь партии. Он виляет и вертится...

«Собственно маятникового положения у нас в парламенте нет: либералы с ирландцами сильнее союза тори и рабочих... По делу об истязании в Хесвэл я голосовал за правительство по убеждению в правильности такого голосования по существу, а не ради поддержки правительства. Истязание, несомненно, было, и все мы шли в парламент с решимостью голосовать против правительства. Но в парламенте мы выслушали противную сторону, и оказалось, что хотя заведующий виноват в жестокости, по заведение в общем – лучшее в королевстве. При таких условиях неправильно было бы голосовать против правительства...

АНГЛИЙСКИЕ СПОРЫ О ЛИБЕРАЛЬНОЙ РАБОЧЕЙ ПОЛИТИКЕ 127

(Вот до чего довели английские оппортунисты Рабочую партию: вождя не освистали за такие речи, а слушали спокойно!)...

Вина не в членах «Независимой рабочей партии». В Рабочую партию вошла федерация углекопов, а когда депутаты от углекопов вошли в рабочую группу, то оказалось, что они либералы.И они своих взглядов не изменили. Они присоединились к Рабочей партии только номинально...

Резолюция Джоуэта сводит всю систему парламентаризма к абсурду. Последствия всякого голосования учитывать необходимо.

... Я бы советовал отложить и резолюцию и поправку» (!!!). Ленсбери поддерживает резолюцию Джоуэта:

«Кейр Гарди напрасно пытался представить ее в глупо-смешном виде, как будто бы она предлагает голосовать по отдельным вопросам, не принимая в соображение всех обстоятельств дела. Резолюция предлагает не считаться толькос тем соображением, каков будет результат голосования по отношению к прочности правительства. Я пришел к социализму, получив отвращение к приемам политических дельцов, держащих в своих руках палату общин при помощи частных собраний и «направления» депутатов. И мой опыт показал мне, что всякий поднимавшийся вопрос обсуждался именно с точки зрения того, какое влияние на судьбу правительства окажет то или иное голосование.

Рабочая партия почти совершенно не может отгородить себя от либеральной партии. Я не знаю такого вопроса законодательства, по которому бы Рабочей партии удалось отмежевать себя от либералов. В качестве партии мы были неразрывной составной частью правительства по вопросу о страховании рабочих. Рабочая партия голосовала всевремя за правительство и за его проект.

Голосование по вопросу об исправительном заведении в Хесвэле вызывает во мне чувство стыда. Налицо истязания мальчика, мальчик умер от истязаний, а мы голосуем за правительство, обеляя истязателя! Наши «погонялы» («whips» – распорядители или уполномоченные смотреть за голосованием своей фракции) бегали по всей палате, собирая рабочих депутатов, чтобы не допустить поражения правительства... Приучать людей к голосованию против совести – значит наносить смертельный удар будущему демократии в нашей родине...»

Филипп Сноуден, член парламента, один из наиболее ярых оппортунистов, вертится как уж.

«Мой инстинкт борьбы склоняет меня голосовать за резолюцию, но мой здравый смысл, мой рассудок, мой опыт побуждают меня голосовать против. Я согласен, что теперешняя парламентская система производит деморализующее действие на тех, кто пришел в парламент, движимый идеализмом и политическим энтузиазмом, но я не думаю, чтобы принятие резолюции Джоуэта

128

В. И. ЛЕНИН

произвело существенную перемену. Обсуждая существо дела, нельзя ограничиваться одними только обстоятельствами данного случая. Есть вопросы, которые для Рабочей партии важнее, чем какие бы то ни было последствия голосования для правительства – таков, напр., вопрос об избирательном праве женщин, – но можно ли игнорировать последствия голосований по любому мелкому вопросу? Такая политика вызвала бы необходимость в частых общих выборах, а для публики нет ничего более неприятного... Политика есть компромисс».

При голосовании за резолюцию было подано 73 голоса, против– 195.

Оппортунисты одержали победу. Это неудивительно в такой оппортунистической партии, как английская «Независимая рабочая партия». Но что оппортунизм вызывает оппозицию в рядах самой этой партии, – факт теперь окончательно установленный.

Противники оппортунизма поступили во много раз правильнее, чем поступают нередко их единомышленники в Германии, защищая гнилые компромиссы с оппортунистами. Открытое выступление с своей резолюцией вызвало крайне важные принципиальные прения, и на рабочий класс Англии эти прения окажут глубокое действие. Либеральная рабочая политика держится традицией, рутиной, ловкостью оппортунистических вожаков, но ее крах в массе пролетариата неизбежен.

Написано ранее 5 (18) октября 1912 г.

Впервые напечатано

в апреле 1913 г. в журнале

«Просвещение» № 4

Подпись: W.

Печатается по тексту журнала

129

ДУХОВЕНСТВО НА ВЫБОРАХ И ВЫБОРЫ С ДУХОВЕНСТВОМ

-гг г 79 «

По сообщениям газеты , на съездах мелких землевладельцев и настоятелей церквей в 46 губерниях Европейской России было выбрано 7990 уполномоченных, из них 6516 священников. Последние составили 82%.

Полные итоги по 50 губерниям мало могут изменить этот вывод.

Посмотрим же на значение таких выборов.

От мелких землевладельцев и от приходов выбирается, по закону, один уполномоченный на полный избирательный ценз,установленный для участия в съезде землевладельцев. Значит, количество уполномоченных должно быть пропорционально количеству земли у избирателей.

По статистике 1905 года имеем для 50 губерний Европейской России такие данные:

Церковных земель 1,9 млн. десятин

Земель в частной собственности

духовных лиц 0,3 » »

Итого у духовенства2,2 млн. десятин

Земель в частной собственности мещан 3,7 » »

» » » » крест. 13,2 » »

» » » » прочих 2,2 » »

Итого мелкого землевладения

«светского»19,1 млн. десятин.

130 В. И. ЛЕНИН

Здесь мелкое землевладение учтено, вероятно, менее полно, чем земли духовенства. И все же получается, что всего земель мелкого землевладения в частной собственности 21,3 млн. десятин, из них у духовенства 2,2 млн. десятин, т. е. немного болееVio! A уполномоченных духовенство провело свыше восьми десятых!!

Как могло это быть? Очень просто. Мелкие землевладельцы крайне редко ездят на выборы: и средств нет, и интереса мало, и тысячи полицейских препятствий свободе выборов. А попам «внушено» всем явиться.

Попы будут голосовать за кандидатов, угодных правительству. Вот почему даже помещики– не говоря уже о буржуазии – ропщут. И октябристы и националисты ропщут. Все обвиняют правительство в том, что оно «делает»выборы. А помещики и крупная буржуазия самихотели бы делать выборы.

Столкновение происходит, значит, между абсолютизмом, с одной стороны, помещиками и буржуазными тузами, с другой. Правительство хотело опереться на помещиков и верхи буржуазии; на этом, как известно, построен весь закон 3-го июня 1907 г.

Оказалось, дажес октябристами правительство ужиться не может. Дажефеодально-буржуазной монархии «удовлетворительного» для этих классов свойства наладить не удалось.

Эта неудача, бесспорно, фактически признана правительством, которое стало организовывать в лице подчиненного, подначального духовенства своих собственных чиновников!

В исторической науке этот прием правительства, сохранившего существенные черты абсолютизма, называется бонапартизмом. Не определенные классы служат опорой в этом случае, или не они только, не они главным образом, а искусственно подобранные, преимущественно из разных зависимых слоев набранные элементы.

Чем объясняется возможность такого явления в «социологическом» смысле, т. е. с точки зрения классовой борьбы?

ДУХОВЕНСТВО НА ВЫБОРАХ И ВЫБОРЫ С ДУХОВЕНСТВОМ 131

– Уравновешиванием сил враждебных или соперничающих классов. Если, например, Пуришкевичи соперничают с Гучковыми и Рябушинскими, то правительство, при некотором уравновешении сил этих соперников, может получить большесамостоятельности (конечно, в известных, довольно узких пределах), чем при решительном перевесе одного из этих классов. Если же это правительство исторически связано преемственностью и т. п. с особенно «яркими» формами абсолютизма, если в стране сильны традиции военщины и бюрократизма в смысле невыборности судей и чиновников, то пределы этой самостоятельности будут еще шире, проявления ее еще... откровеннее, приемы «подбирания» избирателей и голосующих по приказу выборщиков еще грубее, произвол еще ощутительнее.

Нечто подобное и переживает современная Россия. «Шаг по пути превращения в буржуазную монархию» осложняется перениманием методов бонапартизма. Если во Франции буржуазная монархия и бонапартистская империя явственно и резко отличались одна от другой, то уже в Германии Бисмарк дал образцы «сочетания» того и другого типа, с явным перевесом тех черт, которые Маркс называл «военным деспотиз-мом» , – не говоря уже о бонапартизме.

Карась, говорят, любит жариться в сметане. Неизвестно, любит ли обыватель «жариться» в буржуазной монархии, в старом крепостническом абсолютизме, в «новейшем» бонапартизме или в военном деспотизме или, наконец, в известной смеси всех этих «методов». Но если с точки зрения обывателя и с точки зрения так называемого «правового порядка», т. е. с чистоюридической, формально-конституционной точки зрения разница может казаться весьма небольшой, то с точки зрения классовой борьбы разница здесь существенная.

Обывателю не легче от того, если он узнает, что бьют его не только по-старому, но и по-новому. Но прочностьдавящего обывателей режима, условия развитияи разложения этого режима, способность этого режима к быстрому... фиаско – все это в сильной степени зависит от того, имеем ли мы перед собой более или менее

132 В. И. ЛЕНИН

явные, открытые, прочные, прямые формы господства определенных классов или различные опосредствованные, неустойчивые формытакого господства.

Господство классовустраняется труднее, чем пронизанные обветшалым духом старины, неустойчивые, поддерживаемые подобранными «избирателями» формы надстройки.

Эксперимент Саблера и Макарова с «организацией» духовенства на выборах в IV Думу представляет каждому не мало интереса и в «социологическом» и в практически-политическом отношении.

«Невская Звезда» №27, Печатается по тексту

5 октября 1912 г. газеты «Невская Звезда»

133

«ПОЗИЦИЯ» г. МИЛЮКОВА

Вождь кадетской партии заблудился в трех соснах. Он пишет статьи меныпиковской длины о «трех позициях», об «одной позиции», и чем больше пишет, тем яснее становится, что он заговариваетчитателя, заслоняетсуть дела скучной и пустой болтовней.

Бедный ученый историк! Ему приходится прикидываться,что он не понимает разницы между либерализмом и демократией. Вся суть дела в этой разнице, господа! И в думских голосованиях вообще, и в отношении к «реформам», и в голосованиях за бюджет, и в вопросе о «внепарламентской тактике» проявляется в различных формаходинаковая сутьдела, глубокая разница между либерально-монархической буржуазией и демократией.

В тысячу и первый раз повторим вкратце «непонимающим» гг. Милюковым, в чем эта разница.

У либералов – защита ряда феодально-абсолютистских привилегий (вторая палата и т. д.). У демократии – непримиримая борьба со всеми привилегиями.

У либералов – соглашение с силами старого в общественной жизни, у демократии – тактика устранения этих сил.

У либералов – боязнь самодеятельности масс, неверие в нее, отрицание ее; у демократии – сочувствие, вера, поддержка, развитие этой самодеятельности.

Довольно пока и этого.

134 В. И. ЛЕНИН

Неужели г. Милюков в самом деле «не понимает» этой разницы, известной даже из учебников истории?

Неужели он «не понимает», что уже программак.-д. есть программа не демократов, а либерально-монархической буржуазии, что только либералы (и плохие либералы) могли в III Думе голосовать за бюджет, могли объявить себя оппозицией лояльной? и т. д.

Г-н Милюков прекрасно понимает это и «заговаривает зубы», прикидываясь, что он забыл азбуку отличия либерализма от демократии.

Чтобы закрепить в печати это жалкое увиливание кадетов, заметим г. Милюкову, что во всей официальнойпечати с.-д. (не считая, конечно, ликвидаторов, которых мы охотно отдадим г. Милюкову), во всехрезолюциях руководящих инстанций с.-д., во всей линии третьедумских с.-д. мы всегда и постоянно в тысячах форм встречаем защиту старой тактики, от которой социал-демократы, по словам г. Милюкова, якобы отказались.

Это – бесспорный исторический факт, г. ученый историк!

Мы должны закрепить в печати, до чего низко пали кадеты, если они пробуют обмануть публику по столь элементарным и твердо установленным историей политических партий в России вопросам.

В заключение маленький вопрос г. Милюкову, – чтобы подытожить и кратко повторить сказанное – когда вы, гг. кадеты, согласились исключить Войлошникова на

«82 г о

пять заседании , вы действовали как либералы или как демократы?

«Правда» №136, б октября 1912 г. Печатается по тексту

Подпись: В. И. газеты «Правда»