Текст книги "Сыщик и вор - братья навек"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Саша задрожал, застучал зубами. Ну все, вот и конец...

– Эй, мужик, закурить есть? – миролюбиво спросил у него первый.

Ага, все они с этого начинают...

– Не курю... – жалобно протянул он.

– А зря... Тебе бы сейчас в самый раз покурить...

Щелк! В свете луны блеснул нож. «Перо» медленно заскользило по его щеке тупой стороной лезвия.

– Ты, говорят, вчера какой-то труп видел? – услышал он вопрос.

– Нет, ничего я не видел...

У него подкашивались коленки. Сердце вырывалось из груди. И, похоже, в штанах появилась какая-то подозрительная мокрота.

– Не видел? Точно? – хихикнул тот, который с ножом.

– Да нет, не было ничего...

– Это хорошо... Вот так ментам, если что, и скажешь... И, смотри, если заднюю не включишь, домой лучше не ходи... Хотя мы тебя везде достанем...

И незнакомцы исчезли, не причинив ему никакого вреда.

Они хотят, чтобы он отказался от своих показаний. Ладно, пусть будет так. Жизнь ему дороже, чем какая-то там правда...

* * *

Женя завалился к ней, когда она уже легла спать. Но сон ее был неспокойным, тревожным. Она боялась, что за ней вот-вот придут...

Женя ей нравился. Можно сказать, он был идеалом мужчины в ее представлении. Красивый, обаятельный, строгий, в меру жесткий. И деньги у него водятся. С таким она бы пошла по жизни. Она даже забыла, что она проститутка. Ей было слишком хорошо, чтобы вспоминать о всяких гадостях.

Он скрипач. Так она думала. Да, он играл на скрипке. Но скрипачом он был с большой буквы. Это была его воровская кличка. Одиннадцать лет отсидел за убийство. А она принимала его за интеллигента с незапятнанным прошлым. И вот он на ее глазах хладнокровно зарезал человека. Впрочем, в этом она его не винила. Ведь он заступился за нее. Только, вот беда, всю вину он переложил на нее. А иначе, мол, тебя пришлось бы убить. И убил бы. Он вор, он способен на все...

– Ментов бояться нечего, – сказал Женя, присаживаясь к ней на кровать.

Он всегда начинал разговор без всяких предисловий.

– Ты думаешь... – ей хотелось ему верить.

– Знаю. Мы с тобой вне подозрений...

Хорошо хоть «мы», а не «ты».

– Повезло...

– Пусть будет так... Да, на панели ты работать больше не будешь...

– А?.. – встрепенулась она.

Но договорить он ей не дал.

– Я буду жить с тобой... Или ты против?

– Что ты, Женечка?

– С деньгами проблем не будет. Это я тебе обещаю... Только квартирку нам надо будет сменить...

– Да это же плевое дело...

На душе стало совсем легко. Ведь она так боялась, что он бросит его.

– Иди прими душ... – потребовал он вдруг.

– Но я же уже была...

– Иди сейчас. Я хочу видеть, что ты смываешь с себя грязь...

– Какую грязь?

– Грязь от чужих мужчин... Пусть это будет как ритуал...

А он у нее еще немного и романтик.

Таня вскочила с кровати и нагишом побежала в ванную.

Глава 3

Пятнадцать лет отдал зоне Григорий Павлович Певцов. С малых лет воровал. Воровские законы чуть ли не с молоком матери в себя впитал. И никогда их не нарушал. Лютым зэком он был. Если кто вдруг против «молитвы» пер, ножом по горлу, – и весь разговор. Фанатом воровской идеи был. Его заслуги даром не пропали. Большой авторитет в уголовном мире себе заработал. Короновать его уже должны были, когда подстава случилась. Хозяин зуб на него имел. И, падла, в ШИЗО бросил. Но ему, конечно, к этому не привыкать. Да только в камере его суки ждали. Скрутили, штаны сняли, да в зад шершавого вставили. Невинно пострадал. А его в «петушиный угол» загнали. Миску велели гвоздем пробить, ложку, чтобы никто не опоганился. «Петушиным королем» сделали.

Ох, и возненавидел же он после этого своего брата вора. Ведь ничем же он себя не запятнал. А «опустили» его суки хозяйские. Это же заговор. Злой рок. Не мог он этой силе противостоять. Свыше всяких человеческих сил. Ведь он даже не знал, что его на расправу к сукам ведут... Ни в чем он не виноват. А с ним так поступили. А ведь он «смотрящим» зоны был...

С территории зоны на волю тянулся тоннель. На всякий случай, когда в силе был, велел его прорыть. А вот надо ж, пригодился. Через него он ушел в бега.

А на воле его ждали кенты. Такие же блатари, как и он. Им он ничего о своей злой доле не сказал. Пятеро их было, верных корешей. Всех на дело подговорил. Сорвались с Питера и на «блатные гастроли» дернули. Псков, Смоленск, Воронеж, Волгоград, Пермь... Везде наследили. Дерзкие налеты на инкассаторов, банки, ювелирные магазины... И нигде не обходилось без трупов. В каждом городе не меньше чем по «лимону» делали. Удача не отворачивалась от них. И он верил, что она никогда не отвернется. Банда росла. Под рукой у него сейчас два десятка блатарей, крепко повязанных страхом перед «палевом». Попадись они в руки к ментам, и всем им намажут лоб зеленкой. Каждый своими «подвигами» заработал минимум на три «вышака». Но умирают, как известно, единожды.

Год назад банда Певцова добралась до Тригорска. Мощный индустриально-промышленный и областной центр. Десятки крупных заводов и комбинатов в нем. И сберкасс не перечесть. Есть где развернуться.

И он развернулся. Всех ментов на уши поставил. Теперь его ищут «важняки» из Москвы. Но он был уверен, что не оставил им ни единой улики, по которой его могли бы привлечь. По крайней мере, в Тригорске. В других городах «разгоны» прошли не совсем гладко.

Раньше его называли Рысью. За силу, жестокость и изворотливость. Но эта кликуха отпала. Он придумал себе новую. Соловей. И головорезам своим дал новые клички. Тоже птичьи. Никто не должен был хоть в чем-то засветиться ни перед ментами, ни перед уголовным миром Тригорска. Глубокая конспирация была основой существования банды. Конспирация и фортуна делали ее неуязвимой.

Нужно было сорваться из Тригорска, перекочевать в другой город. Но Соловей этого не хотел. Надоело скитаться. И Тригорск ему нравился. Налеты, разбой, ограбления – этим он наделал шуму, заявил о себе. Теперь о нем знают, его уважают и боятся. Хватит «разгонов». Пора остепениться. Воровской синклит Тригорска относительно слабый. Он уже его немного потеснил, обложив данью местных шлюх и их сутенеров. Кроме того, наладил смертельный бизнес. Заказные убийства приносили небольшой, но постоянный доход. Сейчас на очереди местные «цеховики» и подпольные миллионеры. А таких в Тригорске пруд пруди. Всех задавит, все начнут отстегивать ему, а не в воровской общак. Срать он хотел на воров, раз они отвергли его почем зря...

За Тригорск он зацепился намертво. Здесь у него целая сеть конспиративных квартир, свои «ямы», «малины». Сейчас банда залегла на дно. Но дело это временное. Когда менты немного успокоятся, он начнет наезды на подпольных миллионеров. А пока он завязал со всем. Даже заказные убийства отставил в сторону.

Единственно, он продолжал снимать пенки с доходов путан. Но тут у него все продумано до мелочей. Есть намертво повязанный с бандой человек. Гниль, мразь, но он свой.

Разбор с местными ворами за место под гостиницами прошел круто. Двух блатарей разменяли. Закатали их в бетон. Перезахоронению не подлежат. А потом на сутика по кличке Колода наехали. Поставили его над «Тригорьем» и «Уралом». И качают с него бабки. А еще «черным диспетчером» его сделали. Через него «мокрые заказы» поступают. С ментами он не связан – проверено. Первые два раза на него выходил человек из банды. А потом связь пошла через посредника. Опасность нарваться через него на мусоров сведена к нулю. Но все равно, когда-нибудь Колоду придется убирать. Ничто не вечно под луной.

Банда залегла на дно. Но это вовсе не значит, что его люди света божьего не видят, схоронясь на «хазах». По вечерам они гуляют в кабаках, трахают баб. Все как положено. И выдают себя за обыкновенных командированных. У них и «ксивы» соответствующие есть. Понятное дело, липовые – но не придерешься.

До вчерашнего дня все было нормально. А потом прокол вышел. На шлюху одну Стриж и Клест наехали. Трипаком она Дятла вроде как наградила. Да только слишком уж грубо они с ней обошлись. И мужика, который с ней был, круто обидели. Без разборов он выхватил «пику» и вогнал ее в сердце Стрижу. И Клесту досталось.

– А чего ты черта не наказал? – спросил его Соловей, вальяжно развалившись в глубоком кресле.

Жил он в частном доме, на крутом берегу реки. Место идеальное. И земля мягкая. Подземный ход прорыли легко. Он хитрый лис, знает, как уходить от ментовских облав...

– Да махается этот козел круто... Я думаю, он из «синих»...

Щека Клеста была заклеена пластырем. Основательно ее распороли. Шрам будет.

– А вот и вычисли...

– Да я его, гада, сам, своими руками...

На мокруху Клест шел без страха. И в сообразительности не откажешь. Вчера не растерялся. С ходу угнал чью-то тачку, остановил машину возле убитого Стрижа и втащил в нее труп. Не оставил на растерзание ментам.

– А вот этого не надо. Пусть пока живет... Пока... Еще чуть погодим, а потом снова хипиш в городе наведем. Вот тогда твоего козла и замочим. Усек?

– Заметано...

– То-то же...

Соловей отпустил Клеста и откинулся в кресле. Закрыл глаза: его одолевала дрема. Как хорошо все-таки жить в тишине и спокойствии... Но так долго он не протянет. Скоро снова на дело пойдут. Не может он спокойно жить. Как будто гвоздь какой-то в заднице у него застрял. А ведь можно же и отойти от дел. Как-никак по «куркам» без малого пятнадцать «лимонов» расфасовано. На каждого брата по полмиллиона, а остальное себе. И внукам хватит... Но он хочет, чтобы хватило и правнукам...

* * *

– Ну что скажешь, друг мой ситный? – спросил Никита молодого опера, которому поручил собрать информацию об убийстве возле «Большого Урала».

– А чего сказать? Не было никакого убийства. Так получается, – развел руками Денис Симонов.

– Не понял...

– С официантом я разговаривал, который труп обнаружил. Так он знаешь, что сказал?

– Ну?

– А что никакого трупа не было. Выпивший он, мол, был, могло и померещиться...

– Врет, гад... – не понравился Никите новый оборот дела.

– Все может быть. Но как докажешь, что он не был пьян? Кровь на анализ не брали. Да и просто так крыша может поехать...

– А следы крови – это туфта, – размышляя вслух, растягивая каждое слово, проговорил Никита. – Мало ли у кого кровь из носу могла пойти... Тут что-то не так...

– Я же говорю, все может быть.

– Надо бы опросить весь персонал ресторана. Кто выходил в тот вечер последним...

– Уже опросил. – Денис торжествующе улыбнулся.

– И что?

– Молодой человек лет тридцати, среднего роста, красивый, черноволосый, с синими глазами. А с ним девушка. Вроде как проститутка...

– Надо его найти. Может, он что-нибудь видел?

– А он мог и убить...

– Стоп! Откуда такая уверенность?

– Уверенности нет. Есть только версия. Этот молодой человек – авторитетный вор. Его кличка Скрипач...

– А ножом он владеет в совершенстве, – продолжил за него Никита. – И убить ему что плюнуть...

– Он и официанта мог запугать...

– То-то и оно... Только достать мы его не достанем. Улик у нас пустая корзина. И даже если официанту развяжем язык, это нам ничего не даст. Нет трупа – нет дела...

– И я о том же...

А надо бы прижать Скрипача. Вор должен сидеть в тюрьме. Так говорил знаменитый Жеглов. И он был стопроцентно прав. Скрипач – вор, и не важно, что когда-то они были друзьями.

Только как к нему подобраться?

– Ты говоришь, что он с какой-то проституткой был?

– Вроде того.

– Как бы мне с ней побеседовать...

– Дохлый номер. Ее уже, наверное, и в живых-то нет...

Неужели Жека способен на то, чтобы убить женщину?..

* * *

Квартиру он искал вместе с Танюхой. Никого не привлекал к этому делу.

– Это наша нора, и знать о ней, кроме нас двоих, не должен никто, – так он ей и объяснил.

Она все прекрасно понимала.

Поиски увенчались успехом в первый же день. Новый микрорайон, дому лет пять всего, квартира двухкомнатная и, главное, с полным набором мебели. Пятьсот рублей за три месяца вперед он выложил хозяину не торгуясь.

Переезд много времени не занял.

Вечером того же дня Женя отправился в ресторан. Там к нему подсела проститутка от Колоды. Вместе они поехали к ней на хату. Там он ее сначала хорошенько отымел, а только после взял список с координатами жертв.

– Меня в «Урале» ты можешь найти всегда... – проворковала она, потершись о него своим пышным бюстом.

– Сама найдешь. Я дам знать...

Связь с Колодой будет поддерживаться через нее. Она же будет передавать своему шефу и бабки, процент от дела. Дура, она даже не соображает, в какое дерьмо вляпалась...

Он провалялся с ней в постели до обеда, потом принял душ и отправился по делам. Ему нужен был Цирюльник. И он его нашел.

– Какие проблемы, Скрипач? – спросил старый вор.

– Хочу жаркое из «карасей» сделать...

Он был понят с полуслова.

– Это твои проблемы...

Только про общак, мол, не забудь. Об этом Цирюльник не сказал. О святом не напоминают, можно смертельно обидеть. Как вор, об общаке Женя должен был помнить всегда. Впрочем, он и не забывал. Отстегивал и будет отстегивать.

– Когтя хочу к делу пристроить. Толковый пацан...

– Даю «добро»... Еще что?

– Еще бы одного пацана...

– Уладим. Завтра в восемь будь в «Тригорье». Тебя найдут...

На этом они и расстались. Разговор был короток. «Порожняки гонять» – это дело у воров не в моде.

Следующую ночь он провел у Вали. Хорошая женщина, преданная. Она ведь даже не спросила, где он пропадал все это время. Золото, а не женщина. Жаль, он не может быть верен ей. Но забывать он ее не должен. Хоть изредка, но надо навещать ее.

* * *

Никита был немного удивлен, когда узнал, кто курирует городских путан. Геннадий Максимович Колодин, 1957 года рождения, русский, уроженец города Тригорска, друг его детства. Такие вот дела...

Впрочем, ангелом Колода никогда не был. Всегда его тянуло на всякие пакости. В другое время Никита бы встретился с ним, переговорил с глазу на глаз, попробовал бы наставить на путь истинный. Ведь Гена не хочет оказаться в тюрьме, это и дураку ясно. Только сейчас был не тот случай.

– Да, базара нет, этот фраер отстегивает Соловью, – заверил его вор-рецидивист, профессиональный вор-домушник.

Никита нашел его три года назад. На мелкой краже он попался. Его отмазали от нового срока, а в обмен на это завербовали в сексоты. И он исправно отрабатывал свой долг.

– Через него можно выйти на Соловья?

– А вот этого я тебе, гражданин начальник, не скажу. Потому как не знаю. Ты меня спросил, я тебе ответил. Какой еще базар?..

Что ж, он сам проверит, можно ли через Колоду выйти на Соловья.

* * *

– Ты, Скрипач, вроде как перетереть со мной хотел? – спросил Коготь, подсаживаясь к нему за столик.

– Ты один? – сухо спросил Женя.

Помимо Когтя, Цирюльник обещал подогнать еще одного «бродягу». Но тот был один. Возможно, второй ждет на улице. Так оно и оказалось. Шарит Коготь, не зря он его к себе в напарники берет.

– Да есть тут со мной один. Котелок варит... Так что за базар?

– Мусором ты будешь...

– Чо? – непонимающе уставился на него Коготь.

– А чего, легавые большие бабки зарабатывают...

– Ты гонишь, Скрипач?.. Что-то я не врубаюсь в твой базар...

– Все, линяем отсюда. В парке на лавке побазарим...

Ресторан не место для обсуждения плана, который созрел у него в голове. А вдруг его менты пасут? Вот возьмут да прослушают...

– Короче, нужен мундир ментовский, – сказал Когтю Женя, когда они уселись на лавочке.

Рядом с ними примостился пацан, с которым он уже однажды видел Когтя. Откликался он на Веретено.

– Чо, под ментов будем работать?.. Так бы сразу и сказал. А то, «мусором» будешь...

– Где макинтош мусорской взять?

– Если с Цирюльником побазарить...

– Я и без того ему много должен...

– Тогда надо на гастроли дергать. В другой город. Выцепим легавого, пристукнем его где-нибудь в темном месте. Только не «наглушняк». Мне и без зеленки на лбу хорошо... И ствол у него одолжим. Ствол нужен?

– Не помешает...

Коготь соображал неплохо. Женя еще раз в этом убедился. Пристукнуть мента, да не в своем городе – этот вариант его вполне устраивал.

– Только на кой хрен нам все это? Ты хоть втолкуй...

Что ж, вполне справедливый интерес.

– «Карасей» будем щелкать. Есть у меня наводки. Под мусоров косить будем. На хату приходим. Ксиву краснокорую предъявляем и ордер на обыск. Один протокол ведет. Второй шмонает, бабки ищет. Третий на шухере стоит...

– Круто! – Глаза Когтя загорелись алчным огнем.

* * *

К Танюхе Женя завалился поздней ночью.

– Ты где был? – Эта не Валя, этой нужно все знать.

– Там, где тебя не было...

Что он еще мог ей ответить?

Утром он поднялся рано.

– Ты куда? – сонно спросила Таня.

– Меня с неделю не будет. В Челябинск сгонять надо. По делам...

С Когтем и Веретеном поездка была обговорена еще вчера. Поезд с вокзала отходил в полдень. К этому времени Веретено должен был достать билеты на каждого, но в разные вагоны. Осторожность никогда не помешает.

– Ну ладно... – Таня восприняла это как должное.

– Бабки у тебя еще есть. На пару недель хватит. Из дома никуда. Только в магазин и обратно. Никаких подруг. Никто не должен знать, где ты...

– Я все понимаю...

И все же она дура. Но бабы они все такие.

* * *

...Старший лейтенант милиции Коробков никогда не пропускал занятий по рукопашному бою. Мало того, он занимался дополнительно в вечерней секции карате. И из пистолета он стрелял отлично. Меньше девяноста пяти из ста не выбивал.

Он страстно мечтал встретиться с каким-нибудь матерым уголовником, ну, например, при задержании. Тот полезет на него с ножом. Он поставит блок, сделает захват и заломит кисть руки. И нож сам упадет на землю. И тут же удар коленкой в промежность. И добивающий по затылку. Все, как учили.

Только вот беда, за шесть лет службы ни разу не возникало ситуации, где бы он мог выставить себя во всей своей боевой мощи. Он был обыкновенным участковым. Держал на учете воров-рецидивистов на своем участке – только все они вели себя спокойно, не пытались вступить с ним в драку. Дебоширов, правда, ему усмирять приходилось. Но те поднимали руку только на своих жен или дружков. На старшего лейтенанта милиции – боялись. Несколько раз в месяц он заступал на дежурство в отделении милиции. Но и там почему-то обходилось без инцидентов. Выездов на место преступления хоть отбавляй. А вот в задержании участвовать пришлось всего несколько раз. И то задерживали каких-то алкашей. Один, правда, начал бузить, даже замахнулся. Но Коробкова опередил Митька Сидорчук. Так вломил бузотеру промеж глаз, что тому мало не показалось.

Он шел через свой микрорайон, к своему дому. Жена его ждет, красавица Лида. Повезло ему с ней. Тихая, хозяйка превосходная и в постели хороша. Он как раз и собирался поставить ей палочку, для порядку. Лида любит его, в этом он не сомневался. Сам он из себя хоть куда, первым парнем у себя на деревне был. И форма на нем сидит красиво. Девки так и заглядываются. А пистолет в кобуре на боку придает ему еще большую солидность.

Вечерело, но на улице еще было светло. Он не заметил, как к нему подошел подозрительный тип с небритой физиономией. Блатарь, эту породу он определял на нюх.

Заметил его Коробков, когда тот поравнялся с ним. И то потому, что он сам обратил на себя внимание.

– Здорово, гражданин начальник! – глумливо осклабился он и приподнял на себе клетчатую кепку.

Ну и наглец! Никто не смеет обращаться так со старшим лейтенантом Коробковым. Кстати, этого типа он видит впервые. Откуда он? Нужно выяснить.

– Стоять! – грозно окрикнул он блатаря.

Но тот не послушался его. Только ходу прибавил.

Он устремился за ним в погоню. И блатарь перешел на бег. Рядом стоял десятиэтажный дом новой постройки. Он забежал в подъезд, рванулся к открытой двери в подвал.

Идиот! Совсем от страху обезумел. Да его же там в два счета достать можно. Тем более Коробков знал этот подвал как свои пять пальцев. Было дело, вытаскивал оттуда каких-то бичей. А может, и этот из бичей?.. Ничего, скоро выясним...

Старший лейтенант забежал в подвал, сделал быстрый рывок вперед и нагнал наглеца. Схватил его за рубаху.

Неплохо было бы, если бы он начал сопротивляться. Коронный удар в солнечное сплетение, и урка уляжется у его ног. Но тот обернулся к нему и мило так улыбнулся.

– Во, блин, старлеев всяких развелось как говна...– и залихватски подмигнул ему.

Это можно расценить как оскорбление при исполнении... Это уже достойно наказания.

Коробков поднял руку, чтобы ударить наглеца, но тут на него сзади обрушилось что-то тяжелое...

Очнулся он в темноте. В подвале душно, а ему почему-то не жарко. Да он же в одних трусах и майке. Ни формы, ни оружия. Он пошарил рукой вокруг себя и нащупал пальцами картонные корочки служебного удостоверения. Хоть это оставили...

Ему впервые представился случай отличиться. А он... И никакое карате не помогло...

Через месяцы, когда служебное дело по этому случаю было закрыто и он отделался служебным несоответствием, старший лейтенант Коробков подал рапорт о переводе его в уголовный розыск. Через год он отличился при задержании. Рискуя жизнью, без единого выстрела обезвредил сразу двух особо опасных преступников, вооруженных пистолетом. За этот подвиг был награжден медалью «За отвагу». Но это уже совсем другая история...

* * *

Женя держал в руках три корочки фальшивых удостоверений. Он был старшим следователем прокуратуры Сазоновым, Коготь – оперуполномоченным уголовного розыска старшим лейтенантом Тетеркиным. Веретену досталась «ксива» на имя лейтенанта Мезенцева.

Достал Женя и несколько настоящих бланков ордеров на обыск. Только санкция прокурора была фальшивой. Но кто из «карасей» там будет разбираться? И бланки протоколов у него были. А главное, он обладал уверенностью в своих силах, и наглости ему не занимать.

Первыми в списке были три самых жирных «карася», начинать следовало с них.

* * *

«...Вы обвиняетесь в пособничестве особо опасному преступнику. Ваш муж обманул государство на миллионы рублей... Вы приговариваетесь к расстрелу через повешение...»

Петля веревки затянула ей шею, кто-то выбил у нее из-под ног табуретку. Мгновением позже впереди появились автоматчики, послышался треск очередей... Перед глазами все исчезло...

Женщина закричала и... проснулась. Лоб покрылся испариной.

Елизавета Геннадьевна Ворохина не любила своего мужа. Николаю Михайловичу уже давно перевалило за пятьдесят. Когда-то он был довольно-таки симпатичным мужчиной. Еще пять лет назад он сумел произвести впечатление на нее, на двадцатитрехлетнюю учительницу английского языка в школе, где учился его сын. Но время беспощадно. Коля растолстел, глаза заплыли жиром, во сне он храпел – аж стекла в комнате дрожали. Это его храп она приняла за треск автоматных очередей. Хорошо хоть, потенция не ослабла. А в его возрасте подобное, говорят, случается часто.

Но Елизавета Геннадьевна мужа своего уважала. Он заведовал сбытом легковых автомобилей для индивидуального пользования в масштабах области. Через его руки проходили тысячи «Волг», «Жигулей», «Москвичей». Львиная доля машин уходила очередникам – люди по десять лет ждали, чтобы купить по государственной цене заветный автомобиль. Но часть товара уплывала и по спекулятивной цене. В кармане Николая оседали солидные суммы.

Жили они с мужем в скромной двухкомнатной квартире. Ничего особенного. Обычная мебель, ковер на стене, телевизор «Горизонт»... Словом, все как у людей. Мол, смотрите, как мы живем.

Но мало кто видел их дачу. Настоящий дворец. Два этажа, в холле мрамор, бассейн, три спальни, финская мебель, японская видеоаппаратура. Неудивительно, что большую часть года они с мужем проводили на даче. По утрам он садился за руль своей машины и уезжал в город. «Персоналкой» он не пользовался. Мол, у него демократичный стиль руководства. А на самом деле просто не хотелось, чтобы водитель видел, в каком роскошном доме он живет.

– У тебя на работе все в порядке? – спросила она мужа, разбудив его.

– А что у меня может быть не в порядке? – недовольно спросил он, бросая взгляд на часы.

– ОБХСС тобой не интересовался?

– Чего? – вытаращился он.

– Да сон мне приснился. Настоящий кошмар...

– Пить надо меньше, – буркнул Николай Михайлович и отвернулся к стене.

Через минуту он снова захрапел.

А ведь он прав. Пить нужно меньше. А она пьет, и немало. А что ей прикажете еще делать? Ведь она, по сути, живет в постоянном страхе. Сегодняшний сон – это его порождение. У нее нет работы, вообще осмысленных занятий. Целыми днями сидит дома одна. Скучно, рука сама тянется к бутылке... Хотя на одиночество ей жаловаться было грех...

Муж проснулся, привел себя в порядок, позавтракал и уехал на службу. Елизавета Геннадьевна осталась одна. Через час пришла соседка, молодая симпатичная девушка с шаловливыми глазками. Ее нанял муж, чтобы она убиралась в доме. Дача большая, работы много. Одной Елизавете Геннадьевне никак не управиться. Поэтому и нужна помощь Ириночки.

Только Ириночка помогала ей и кое в чем другом.

– Пришла, милашка, – окинула ее томным взглядом Елизавета и откинула от себя шелковую простыню.

Она лежала на кровати совершенно голая. Теплый воздух овевал ее великолепное тело. С плотоядной улыбочкой Ириночка подошла к ней. Елизавета помогла ей раздеться...

Выставив на обозрение свои пышные ягодицы, Ириночка ласкала ее языком. До оргазма оставалось совсем немного, когда совсем рядом послышалось покашливание.

Елизавета Геннадьевна повернула голову и оторопела. На пороге спальни стоял человек в милицейской форме. А в комнату уже входил мужчина в штатском, в его руках был фотоаппарат. Он заснял на пленку сцену лесбийской любви. Это было ужасно...

– Кто вы? – отталкивая от себя Ириночку, истерически закричала Елизавета Геннадьевна. – Что вам здесь нужно?

– Мы из милиции, – спокойно сказал красавец брюнет в штатском, который зашел в комнату третьим и последним.

Он подошел к ней и протянул раскрытые корочки служебного удостоверения.

– Старший следователь городской прокуратуры Сазонов. – Он как будто не замечал того, что она лежит перед ним голая.

Да и сама она этого не замечала – так была напугана. Хорошо, что Ириночка, соскакивая с кровати, накинула на нее простыню.

– Ваш муж арестован! – сухим официальным голосом сообщил Сазонов и сел за стол в углу комнаты.

– За что? – побледнела Елизавета.

– Ему предъявлено обвинение в экономическом преступлении... Вот ордер на обыск...

Он издалека показал ей бланк ордера.

– Имеется санкция прокурора. Не желаете взглянуть поближе?..

– Нет, нет, я вам верю...

Ее обуял страх. Кошмарный сон оборачивался не менее кошмарной явью. Неужели ее повесят и расстреляют?..

– А вы, гражданочка, пройдемте со мной, – сказал тот, который был с фотоаппаратом, обращаясь к Ириночке.

Она-то в чем виновата?.. Ах да, в совершении акта однополой любви. Елизавета знала, что в Уголовном кодексе есть статья, предусматривающая ответственность за мужеложство. Наверняка есть и подобная статья, по которой ее могут упрятать за решетку за лесбиянство... А у милиции есть свидетельство ее преступления. Да и партнершу ее ведут для допроса, не иначе...

Ириночка быстро оделась и послушно последовала за фотографом.

– Итак, мы вынуждены будем произвести в вашем доме обыск... Дом у вас, я вижу, большой. Строил его ваш муж на народные деньги... Обыск займет много времени. Может затянуться до вечера. А к тому времени, возможно, будут готовы снимки...

– Какие снимки? – испуганно посмотрела на следователя Елизавета.

– Вы совершали развратные действия. А фотографии известного содержания тому свидетельство... Вас привлекут за это к уголовной ответственности. Вы это понимаете?

Он подтвердил ее догадки. Ей стало страшно. Ее, конечно, не расстреляют. Это просто бредовые мысли. Но посадят – это реально. Что же делать?

– Да, понимаю... – она готова была расплакаться.

– Но половой акт с женщиной – это сугубо ваше личное дело...

– Правда? – У нее появилась робкая надежда.

А вдруг следователь проявит человечность?

– Мы отдадим вам все фотографии... Но при условии... Вы сами отдадите нам все ценности, которые есть в доме...

– Но у нас ничего нет!

– Есть!

Взгляд следователя начал излучать ураганную внутреннюю силу. Ей невозможно было противостоять.

– Немного есть, – выдавила она из себя.

– Мы их все равно найдем...

«Не найдут. Чемодан с деньгами зарыт в саду».

– Я знаю... – ее воля была мягче воска.

– Так вы покажете?

– Покажу...

* * *

«Есть! Сработало!» Да, котелок у Скрипача варит. Не зря они целых три дня пасли эту долбаную дачу, узнавали, что там творится. И узнали. Хозяйка-то «розовая», со своей домработницей «передки» друг дружке до зеркального блеска вылизывают. У-у, лесбиянки драные!

Крепко прижал ее Скрипач компроматом. Сейчас она выложит перед ними все лавье и рыжье на блюдечко. Клиент, как говорится, созрел. А нет, так самим бы искать пришлось. А дача огромная, за три дня не управишься. А надо спешить.

Хозяйка стала одеваться. Скрипач и Коготь вышли из комнаты. Веретено должен стоять на шухере. Занял где-то наблюдательную позицию и смотрит за подступами к дому. Только зачем он сучку «розовую» с собой увел?

Елизавета, мать ее так, Геннадьевна вышла из комнаты в махровом халате. Бледная как смерть. К денежкам их сейчас поведет. А идти пришлось во двор. Ага, где-нибудь в земле держат свои сокровища.

– Веретено за хобот хватай. Где он там? И во двор тащи, – шепнул ему на ухо Скрипач.

Коготь примерно догадывался, где может находиться Веретено. В кухне самое место. Оттуда отличный обзор.

А Веретено и в самом деле смотрел в окно, только со спущенными штанами. А Ириночка стояла перед ним на коленях и с пионерским пламенным энтузиазмом исполняла ему минет. Во, мля, устроился!

– Лейтенант Мезенцев, что вы позволяете себе при исполнении служебных обязанностей? – Только сейчас Коготь вспомнил, что на нем ментовской макинтош.

– Извините, товарищ старший лейтенант! – вытянулся в струнку Веретено и повернул к нему свое лицо, искаженное страдальческой гримасой.

Наверное, до оргазма какие-то секунды оставались. Неудивительно, девочка ртом работает на совесть. Надо будет забрать ее с собой в «отделение милиции».

– Прекратите это безобразие и следуйте за мной!

Веретено повиновался. Он и без того понимал, что переборщил. Слишком многое было поставлено сейчас на карту, чтобы отвлекаться на какую-то сучку-минетчицу. Он мог из-за этого поставить под удар всю операцию. Впрочем, Коготь на него не злился. Он его прекрасно понимал. Но по мозгам проехать придется, для профилактики.

Минут через десять вместе с Веретеном они работали лопатами. Через полчаса вытаскивали на свет божий чемодан, завернутый в брезент.

Когтя хватил мандраж, когда он увидел его содержимое. Чемодан был доверху забит деньгами. В основном червонцы и четвертные. Но просматривалась и «зелень»...